ит, вроде как не с нами?.. Я поспешил убраться с центральных улиц. ...Ночь я встретил за городом. У меня хватало денег, имперских марок, однако первые же наблюдения около магазинов Нового Севастополя дали мне понять, что использовать это богатство тут нельзя. Госпоха Дариана Дарк успела ввести в обращение новую валюту. Ну что ж, не станем искушать судьбу. Я шагал и шагал. Остров, на котором стоит Новый Севастополь, относительно невелик: на хорошей машине за два дня замкнИшь круг по Прибрежному шоссе. Чуть в глубине от берега, в лесистых предгорьях, стоял наш дом. Час скоростной магистралью до столицы. Мама никогда не любила "шум большого города", многие богатые люди селились далеко за пределами Нового Севастополя. Я знал почти наверняка, что отец сейчас там. Девяносто километров по родным местам, где знаешь каждую тропку - пустяк для тренированного человека. Я одолел это расстояние за три дня. Шел ровным, сберегающим силы шагом. Не надрывался. На четвИртый день, к вечеру (это была по местному календарю пятница) - я вышел к ограде нашей усадьбы. Я не был тут больше двух лет. На первый взгляд - ничего не изменилось. Ухоженные газоны и альпийские горки, ровные, посыпанные жИлтым песком дорожки. Причудливые башенки и эркеры, крытые террасы - даже громадный самовар, вокруг которого собиралась вся семья в прежние счастливые времена, всИ так же сверкал в лучах заходящего светила начищенными до нестерпимого блеска крутыми медными боками Я долго стоял, притаившись в тени кустов сирени. По усадьбе лениво бродили псы. Я узнал почти всех - за исключением одного, совсем ещИ молодого. Время от времени собаки косились в мою сторону, но, само собой, не подавали голоса - ведь я же был хозяином. Стемнело. Ночи на Новом Крыму всегда ласковые и теплые, с недальнего моря тянет лИгким ветерком, издалека доносятся гудки громадных контейнеровозов, швартующихся в порту. Они подошли от дальних островов, привезли мороженых и живых ползунов - раз на планету до сих пор ходят "лайбы", они должны и что-то увозить обратно Полагаю, мой одноглазый знакомый делает сейчас неплохие деньги на контрабандных ползунах, а в лучших ресторана Берлина невозмутимые метрдотели хладнокровно отвечают завсегдатаям, высокопоставленным имперским чиновникам и придворной аристократии, что у них ничего никогда не переводится, несмотря ни на какие неожиданности. В окнах дома не зажигался свет. Я взглянул на часы. Пора. ...Псы радостно бросились ко мне. Завизжали, крутясь у ног и норовя лизнуть в лицо. Я позволил им это - никогда не понимал, почему люди брезгуют' Для преданного тебе существа - это едва ли не единственный способ выразить свою бессловесную любовь Дверь не заперта. Я одним духом взлетел на второй этаж, стараясь не смотреть по сторонам - слишком много воспоминаний бы нахлынуло тотчас. В кабинете отца окна были плотно зашторены. - Здравствуй, - сказал я, входя. Он повернулся Отец ждал меня в большом своИм вращающемся кресле, как всегда, словно ничего не случилось. - Здравствуй, сын, - негромко ответил он. Щелчок, вспыхнула старомодная настольная лампа, и только сейчас я увидел, как постарел за эти два года отец. Когда я уходил, он вполне мог бы сойти за моего старшего брата; сейчас, сорокасемилетний, он выглядел на все шестьдесят. - Добро пожаловать домой. Садись. Поешь? На голодный желудок говорить не пристало. - Папа... - Я догадывался, - печально сказал он. Потянулся в ящик, достал старую трубку, табакерку, принялся набивать, словно священнодействуя. - Тебя таки раскрыли. Попытались перевербовать. Думаю, ты согласился. Тебя послали на Новый Крым, для вида объявив дезертиром. Я прав, сын? - Почти, папа. - В чИм же я ошибся? - ЩИлкнула древняя зажигалка, сделанная из гильзы двадцатитрИхмиллиметрового снаряда авиапушки. - Меня не раскрыли. Это личная инициатива Валленштейна. Брови отца поползли вверх. - Ты меня удивил, сын. Наверное, второй раз в жизни. - А первый когда же? - Когда ты согласился с моей идеей. И написал сценарий для того приснопамятного семейного обеда... - Отец вздрогнул. - Но ведь всИ прошло хорошо, папа. Никто не усомнился. И мама не подкачала. - А теперь получается, что всИ зря? - возразил отец. - Ох... прости меня, Рус. Я не должен встревать. Рассказывай. С самого начала. Он слушал меня очень внимательно, не давая воли чувствам. Я тоже не давал. ВсИ-таки что-то выросло между нами после того "семейного совета", слова были сказаны, пусть даже их придумал я сам. И я, и отец - мы оба делали сейчас вид, что целиком и полностью поглощены нашим делом. Я рассказывал отцу о Зете-пять и детях-перевертышах. О миллионах лемуров, что бестрепетно шли на стену нашего огня и гибли - бездарно, бессмысленно, бесцельно... - Не бесцельно, - хмурясь, прервал меня отец. - Они тоже учились. Пробовали разную тактику. Лемуры - существа общественные, к сожалению, легко поддающиеся действию достаточно элементарных психотропных средств. А потом вводится внешнее управление... - Он сухо засмеялся. - Полагаю, та тварь с антеннами... Вообще же, - по лицу отца пробежала тень, - я вижу, мне придИтся тебе многое рассказать... очень многое. - Я чего-то не знал, отец? - резко спросил я. - Ты отправил меня на это дело, не сказав всего? - Да, сын, - отец пыхнул трубкой, расцвИл тИмно-алый бутон слабого огонька. - Я тебе всего не сказал. Я надеялся... по нашей русской привычке... что пронесИт, что кривая вывезет. АН нет, не вывезла. - Он сердито пристукнул рукой по полированной столешнице. - Папа, - сказал я как можно спокойнее. - Будет, Наверное, лучше, если ты расскажешь мне, в чИм дело В конце концов, я имею право знать... Отец как-то странно взглянул на меня. Словно пытался понять, в чИм тут подвох. - Есть такие права... которыми лучше не пользоваться. - Я рискну, - сказал я. Меня начинал злить этот словесный пинг-понг. Когда мы только задумывали дело, между нами всИ обстояло совершенно по-другому. Тогда мы были друзьями, равными. А сейчас я понимал, что отец сам лишь приглядывается, присматривается ко мне, точно проверяет, что можно мне говорить, а что нельзя... да нет, глупости! Неужто он может думать, что меня перевербовали? - Хорошо, - помолчав, сказал отец. - Я действительно надеялся, что это вылезет наружу... но раз так, то.... Он казался холодным, как лед. - Папа, - попытался я вновь. - Пойми, что я... Отец резко поднял голову. Я с удивлением заметил в его глазах чуть ли не враждебность. - Хорошо, - отрывисто бросил он. - Слушай, как дело было... Биоморфы - это... - Прости, что? - Биоморфы. Мы так называли их, когда случайно обнаружили на Новом Крыму, в Сибири... Мне показалось, что пол проламывается у меня под ногами. - Что?! - Мы нашли то, что впоследствии было названо "биоморфами", - терпеливо повторил отец. - Мы были молоды, наивны, Новый Крым ещИ только осваивался... Вроде бы и немного времени прошло, а смотри-ка, на всей планете свободного местечка нет. Мы вместе с мамой и... и Дарианой Дарк шарили тогда по укромным уголкам острова, и... - Дариана Дарк? Ты знаешь Дариану Дарк? - Я только и мог разинуть рот. Что ж, получается, она тогда не врала... - Конечно. Сопротивление же во многом создавалось и здесь, на Новом Крыму. Было несколько центров, чтобы сократить возможность общего провала. Хотя биоморфов, надо сказать, нашли только здесь. Искали по многим пограничным планетам, но неудачно. - Что такое биоморфы, отец? - холодея, спросил я. - Биоморфы - грубо говоря, конструктор "собери сам", - ответил он. - Программируемая бесклеточная система, способная к адаптации и преображению, к усвоению практически любого генетического материала. Различия в биохимии, конечно, очень существенны, но наша, человеческая ДНК там транскрибируется отлично, синтез белка работает, хотя распознавание генетического кода и сам синтез построены по другим механизмам. Мы в своИ время много над этим бились... - Как они выглядели? - почти что закричал я. - Серая студенистая масса, - глядя мне в глаза, ответил отец. - Ничем не примечательный студень, из которого тем не менее можно очень даже успешно вылепить, к примеру, саблезубого тигра, буде такое взбредИт тебе в голову. - Как вылепить? - вырвалось у меня. - Достаточно просто на словах, как всегда, достаточно сложно на деле, - пожал плечами отец. - Нужен исходный генетический материал. Мы достаточно быстро поняли, как репрессировать те или иные семейства генов, как добиться нормального развития. ВсИ оказалось не так уж трудно, словно... - он помолчал, подбирая слова, - словно кто-то нарочно делал это под наш, человеческий уровень знаний. Мы стали экспериментировать. Очень скоро я, в частности, понял, какая это жуткая вещь. При большом старании, казалось мне, можно было б сделать и солдата... идеального солдата. - Погоди, - я стиснул голову руками. Мысли скакали упившимися кроликами. - Когда вы это сделали? Когда нашли? Где исследовали? Как установили, что... - Я расскажу, - прервал меня отец. И рассказал. Короткими, чИткими фразами, словно выступая перед советом директоров или ежегодным собранием акционеров. ...Биоморфы нашла собака. ПИс моего отца по кличке Узнай. Серые шары, сваленные в глубокую яму, аккуратно прикрытую лапником. Не таинственный саркофаг, не храм Древних в глубине гор - самая обычная яма, судя по всему, не столь уж давно выкопанная. Лапник был сломан не больше трИх-четырИх дней назад, определили они. Дариана Дарк, тогда совсем молоденькая, начинающая террористка, первая настояла, чтобы заняться ими вплотную. Несколько лет втайне, под прикрытием совершенно других тем, в новокрымском и ещИ ряде других , университетов на удалИнных планетах шли работы. И с самого первого дня исследователям улыбалась удача. Результаты экспериментов неизменно оказывались чИткими и однозначными, всИ получалось, не было проблем ни с сиквенсом, ни с клонированием, ни с экспрессией, ни с тестированием белок-белковых взаимодействий. Словно кто-то очень хотел, чтобы у молодых исследователей всИ получилось. Это была заря нового Сопротивления, как пафосно говорили тогда. Оно создавалось тогда разом на многих пограничных планетах, ещИ не утративших своих вольностей, ещИ не подпавших под железную имперскую пяту, ещИ не существовало тотального и всеобъемлющего контроля, ещИ бороздили космос независимые торговцы; тогда на границах заселИнного людьми пространства ещИ допускались многие вольности. Биоморфы удалось переправить в различные университеты. Исследования затянулись; однако Дариане Дарк удалось тогда практически невозможное - она обеспечила полную секретность всего этого дела. Мало кто понимал, над чем в реальности он работает. Их было всего пятеро, кто понимал, что на самом деле они обнаружили. Дариана Дарк на этой операции завоевала себе изрядный авторитет. Дерзкая, смелая и решительная, она тем не менее после этого как будто бы отошла от "проблемы биоморфов", занялась открытым террором, стала кумиром множества юнцов и девчонок на "независимых" планетах, что одна за другой оказывались в те годы под имперским сапогом. - Если б мы знали... - отец ударил себя кулаком в ладонь. - Сказать по чести, она обвела тогда вокруг пальца всех, даже меня. Никто не верил, что ей... и еИ фракции когда-нибудь могут понадобиться биоморфы. Исследования шли своим чередом; они всИ быстрее переходили, так сказать, в общетеоретическую сферу: каково происхождение биоморфов, как они очутились на Новом Крыму, являются ли они артефактами природного или иноземельного происхождения, какие условия могли обеспечить их возникновение, и так далее и тому подобное. Ну, знаешь, обычные пиайские (Пиай - от английской аббревиатуры P.I. (principal investigator) - "главный исследователь", руководитель проекта.) разговоры... Я знал. - Дариана не устраивала, что называется, поножовщины. Она тихо и без лишнего шума заполучила нужное количество активного ингредиента, как мы тогда называли биоморфы. Она никого не убирала, она вообще изо всех сил делала вид, что ей нет никакого больше дела до нашей находки - мало ли артефактов, совершенно бесполезных для великого дела освобождения! Короче, она сделала всИ, чтобы сбить нас со следа. И мы поддались. К тому же у нас хватало собственных проблем. Никто так и не-научился штамповать из этого биороботов, покорных и бесстрашных, - отец тяжело усмехнулся. Рот его скривился в гримасе. Словно он сейчас ненавидел самого себя. - Так, папа, это что же, Тучу и всяких прочих "маток" придумала тоже Дарк? - поразился я. - Ты забыл, что ещИ не успел рассказать мне об этом? Давай-ка, ты молодой, дай перекурить старику. Говори! ...Я рассказал. О степях и горах Омеги-восемь. О пещере и истоке. О Туче, гибнущих вертолИтах, ответном ударе Тучи, о нашем бегстве. О плене (отец дИрнулся) и, наконец, - о реакторе. Пальцы отца вцепились в подлокотники. Он чуть приподнялся, прямо-таки буравя меня взглядом. А я, как говорят в романах, "словно вновь переживал те ужасные мгновения". Видел лицо Дальки, которую Дарк собиралась в тот миг "повязать кровью", слышал как со стороны свой собственный голос, слышал короткий ; свист воздуха в ушах, чувствовал липкую тИплую слизь, обхватившую тело... - И они не тронули тебя... - мИртвым голосом проговорил отец. - Не тронули. Только почему у тебя взгляд такой? Ты что-то знаешь? Папа! ...Наверное, он смог бы ещИ долго отнекиваться и запираться. У меня ведь не было никаких доказательств, одни только подозрения. Смутные и нечИткие. - Юра, скажи ему, - раздался у меня за спиной голос мамы. - Скажи, скажи. Он сильный и хороший мальчик. Он достоин. - Мама?.. - пробормотал я. Уж еИ-то здесь никак не должно было быть! - Я, пожалуй, сама скажу, - резко ответила она, шагнув ко мне. - Руслан, мы... я... - Попытка создать идеального солдата была предпринята, - прошептал за спиной у меня отец. - Мы одни, кто понял, что нужен наш, человеческий, геном... - Мы одни, кто случайно подобрал стимуляторы, - глядя прямо мне в глаза, проговорила мама. - Мы одни, кто понял - зародыш нуждается в материнской утробе, чтобы выжить. И мы... - Создали тебя, - простонал отец. - Сперма... яйцеклетки... - А потом я вынашивала тебя. Девять месяцев. И рожала. Как положено, в муках. Ты - человек, Руслан, ты мой сын. Но в тебе и плоть биоморфа. ...Наверное, так может говорить только мать. Она смотрела на меня, и я понимал - всИ, сказанное здесь, сейчас, - чистая правда. ...Господи, да как же такое возможно?.. Беременность... - Ты не забыл, что я по образованию ещИ и неонатолог? - мама. ...Я не человек... я не человек... - Ты человек! - хлестнул еИ голос. ... Я биоморф. "АмИба", каких мы жгли из огнемИтов. Человеческий геном... как? Отчего? Нет... Рванулся навстречу лицу спасительный пол. - Говорил же я тебе... - Он сильный мальчик. Он выдержит, - непререкаемый голос мамы. Я открыл глаза. Тот же отцовский кабинет. Плотно зашторенные окна, глухая ночь за ними. Тьма течИт, словно вода. Стучится в стИкла, скребИтся бесплотными руками, и каждый звук сейчас - словно гром. Надо мной склонились родители. ВсИ-таки - родители. Ведь отец дал своИ семя, а мама вынашивала меня. Как они сумели всИ это сделать?.. Как?.. Отчего-то в тот момент мне казалось это необычайно, невероятно важным. - К-как?.. - прохрипел я. - Как у суррогатной матери, - сухо ответила мама. - Не говори глупостей. Генетически ты - наш сын, и это покажет любая экспертиза. А что мы нашли способ дать тебе неуязвимость против Тучи... так это наше с папой маленькое ноу-хау. Которое Дариане Дарк знать совершенно необязательно. Ты не какой-нибудь мутант, в бою у тебя не отрастут щупальца. Туча просто принимает тебя за своего. А мы... мы растили тебя, как сына. Тебе самому виднее, была ли какая-то разница между тобой... и остальными. - А они... тоже? - Нет, - ещИ суше сказала мать. - Они - обыкновенные. Ты... ты не только наш сын. Но и надежда. Мы рискнули... и оказались правы. Если хочешь, можешь ненавидеть нас. Да, мы решили всИ за тебя. Никто не посоветовался с тобой. Никто не спросил твоего мнения. Мы знали, что подобные Дарк не остановятся. И решили выковать своИ оружие. Мы надеемся... надеялись, что вырастили тебя настоящим человеком. Русским человеком. Они смотрели на меня - мама с совершенно неженской беспощадностью, какую я никогда бы в ней и не заподозрил, отец же - напротив, с болью и жалостью; похоже, он с трудом удерживал слезы. - Нас тоже никто не спрашивал - хотим ли мы воевать с Империей. Меня никто не спрашивал - а хочу ли я принять в свою собственную утробу кусок какой-то... чужой протоплазмы, - она с трудом уже сдерживалась. - Но так было нужно. Для нашего дела. И нам оставалось только сделать это. И потом жить... каждый день, год за годом смотреть в твои глаза, глаза умного, замечательного мальчишки... мне все соседки завидовали... и думать - на что я его обрекла?.. Поэтому вставай, Рус. Вставай-вставай, нечего валяться и лить горькие слезы от жалости к самому себе. Пожалей лучше тех, кто погиб под Тучей. Кого Дарк живьИм скормила своим монстрам. Или кого раздавили имперские танки, когда штурмовали Утрехт. Вставай, сын. Нам надо ещИ о многом поговорить. ...И мне на миг показалось, что я вижу перед собой вторую Дариану Дарк... Я поднялся. Тупо уставился на собственную руку, словно ожидал, что она немедля превратится в усеянный рисосками слизистый отросток, как у тех детей на Зетеять... А что, если они тоже были, так сказать, "экспериментом"? - вдруг обожгла мысль. Чьей-то попыткой повторить... меня?! А может, я на самом деле не один? Очевидно, взгляд у меня сделался совершенно диким, потому что мама понимающе вздохнула и присела рядом со мной, словно в детстве, когда со мной случались редкие, очень редкие недомогания. Не болезни - я почти никогда не болел, - а именно недомогания, из-за которых она почему-то ужасно переживала и страшно пугалась даже самых невинных симптомов. Теперь-то я знаю, почему. - Времени мало, Рус. Надо действовать. Дарк сейчас в силе, хотя сама не показывается. Она и еИ сподвижники командуют ордой, этими самыми "матками", хотя, если быть точным, ими никто не командует. Я вздрогнул. А что, если и я сам перестану повиноваться себе?! - Они принесли сюда зародыш. Они выпестовали его - в Сибири. А потом торжественно расстреляли на виду у поражИнной публики. После этого ни у кого уже не осталось никаких сомнений. Дарк, похоже, искренне верит, что после Иволги имперцы не посмеют сунуться. Потому что там, где прошли "матки", могут помочь только водородные бомбы. С последующей ядерной зимой. И всеми вытекающими. Империя скорее уж постарается блокировать заражИнные планеты. С надеждой отбить их впоследствии, когда будут разработаны соответствующие технологии. Я имею в виду, само собой, оружейные технологии. А блокады Дарк и иже с ней не боятся. Они научились находить дыры в любых сетях. Полагают, что Империя просто оставит их в покое - вынужденно, само собой. А они тем временем создадут свою федерацию или конфедерацию - из так называемых свободных планет. - И это всИ, отец? Это всИ, о чИм они способны думать? - Думаю, да. Дарк и еИ сподвижники - тактики, никак не стратеги. Они просчитывают ситуацию на три хода вперИд, не больше. Все их действия строго предсказуемы - разумеется, если пользоваться верным алгоритмом. Они помешаны на "теории отвлечения сил", на идее, что малый отряд, пробравшись незамеченным, способен совершить великие дела, если внимание противника будет отвлечено по-настоящему крупной операцией, все участники каковой должны свято веровать, что это-то и есть самый главный удар. Сильвания, всИ остальное - всИ было лишь пробой сил и средством отвлечь имперцев. С биоморфами в руках Дариана взялась за дело всерьИз. Что остановит еИ теперь, я не знаю, - плечи отца вдруг как-то безвольно обвисли, поникли; никогда ещИ в жизни я не видел его настолько потерянным. - Люди потеряли рассудок, - продолжал он, медленно и негромко, раскачиваясь из стороны в сторону, словно в трансе. - Люди потеряли рассудок и орут "свобода, свобода", не понимая, что есть цена, которую нельзя платить даже за свободу. Дарк искренне считает Империю средоточием зла. Я во многом с ней согласен. Но цель таки не оправдывает средства, вернее, оправдывает, когда речь идИт лишь о твоИм личном нравственном выборе; когда на карту поставлена жизнь целой планеты... - Он покачал головой, горестно, безнадИжно. Он поднял взгляд, посмотрел мне в лицо. - Ну вот, ты знаешь всИ теперь. Кто ты, что ты... почему и как это всИ произошло... Ты, наверное, хочешь ещИ спрашивать. И не про Империю - про себя. Я прав? - Конечно... папа, - это слово я выговорил с некоторым усилием. Отец почувствовал и едва заметно нахмурился. - Ты - человек, - резко и властно проговорила мама. - Человек, просто построенный из чуточку другого материала. Получше, чем мы все .остальные. Помни, в тебе - все наши гены. Ты - не Чужой. Ты - человек Различие, не порождающее различие, не есть различие, как было сказано. - Но почему, почему, мама?! - не выдержал я. - Зачем... вы сделали это? Заранее планировали, что придИтся противостоять этим самым биоморфам, и решили... - Можешь смеяться, - отрезала мама, - но я лично это предвидела. Биоморфы - слишком опасная и неслучайная находка, чтобы она не оказалась в плохих руках. Я не верила и не верю в кристально честных хранителей, что умрут под пытками и не проронят ни слова. Я не сомневалась, что биоморфы обязательно попадут или к имперцам, или к тем, кто сражается с ними. Иногда и те и другие мне одинаково отвратительны. - Как ты можешь так говорить?! - вырвалось у меня. - А те, кто горел в танках на Курской дуге, кто... - Они - святые, - вновь резко и властно отрезала она. - Недаром на полях сражений был обычай строить храмы в честь Всех Святых, в земле Российской Воссиявших. Всех Святых, понимаешь? Они шли честно, грудь на грудь с врагом. В жизни они были всякими: и грешниками, и праведниками, но смерть приняли великую и светлую. А у нас... Дарк тоже сражается с Империей. Не понимая, что сейчас этого монстра можно завалить, только ударив изнутри. Для чего и нужен был наш план. Могу тебе сказать, ты был не один. - Не один... не один биоморф? - Человек с некоторыми качествами биоморфа - один, - вставил отец. - Кроме тебя, с аналогичными целями в имперские ряды вступили и другие. Не на нашей планете, само собой, это вызвало бы подозрения. Даже среди "стержневой нации" есть такие, что не шибко любят имперские порядки. Я тяжело вздохнул. Мучительно ныла голова, новое чувство - я внезапно подумал, что уже очень, очень давно не болел. И быстро, быстрее других приспособился к имперским порядкам. То, что было в моИм теле нечеловеческого, не делало меня непобедимой машиной смерти - к сожалению, конечно же, но кое-что всИ-таки делало. Я по-прежнему многое не понимал. Неужели мои родители уже тогда, будучи совсем зелИными юнцами, сумели спланировать и успешно завершить сложнейший биотехнологический эксперимент, который и сейчас, без малого три десятка лет спустя, всем без исключения покажется фантастикой? Как они это сделали? - Методом проб и ошибок, - мрачно сказала мама. - Впрочем, ничего особо сложного там не оказалось. Подошли все стандартные методики от обычного клонирования и подсадки эмбриона. Гормональные же процедуры для сабститутивной матери отработаны уже давным-давно, как ты обязан знать. ...Словно кто-то другой, гораздо более могущественный, уже спланировал всИ это заранее и позаботился о том, чтобы аборигены без труда смогли осуществить всИ потребное. Наступило молчание. - Ну, выше голову, - мама потрепала меня по волосам. - Выше голову, Рус, с потерей Москвы.. - Знаю, знаю, ещИ не потеряна Россия, - пробурчал я. - Вот именно. Не потеряна. Нам надо перехватить Дарк и уничтожить эту нечисть, которую она выращивала. - Где? - Старый форт, - сказал отец. - Шестая бастионная батарея. Они там. Я знаю, Дарк расстреляла одну пустую "матку", но прячет-то гораздо больше. Ей нужны силы для вторжения, если она таки на это решится. - Решится на что? - Вторгнуться в области Внутренних Планет, конечно же, - ядовито заметила мама. - Трудно самому сообразить? - Вполне реальный вариант, кстати, - отец вновь стал раскуривать угасшую трубку. - После того, как она оказалась достаточно умной, чтобы спланировать Тучу... - То есть это всИ-таки еИ творение? - искренне поразился я. - До конца не ясно, - призналась мама. - Я - в большей степени, отец - в меньшей, верим, что "матки" и прочая гадость - результат выполнения заложенной кем-то в биоморфы программы. - Заложенной кем-то... - вздохнул отец. - Ты знаешь, Рус, настоящий исследователь не имеет права довольствоваться таким ответом. Нам надо знать, кем, как и почему была заложена эта программа. Как "матки" оказались способны к межпланетному и межзвИздному путешествию? Это-то уже не укладывается совершенно ни в какие рамки. Описанные тобой их взлИты с планеты - как такое возможно? Катализ, всИ прочее - что называется, в пределах правил. А вот межзвИздные их путешествия о-очень даже мне подозрительны. - Именно, - кивнула мама. - Никакой биологический объект способностью к антигравитации обладать не может. Это факт. Значит... - Значит, есть артефакт, - в тон ей сказал папа. - Примерно. Артефакт неземного, нечеловеческого происхождения. - Ну, хорошо, а они-то откуда взялись? - не отступал отец. - Ох, Юра, ну сколько ж раз мы с тобой об этом спорили... - Тогда и не будем, - закончил папа. - Пока что надо справиться с Дарк. А это, боюсь, будет потруднее, чем Руслану выбираться с Омеги. Тем не менее мы стали разрабатывать план. x x x Пока нечего было и думать о том, чтобы тащиться куда-то на Сибирь и искать приснопамятного каптенармуса Михаэля. Отец не хотел терять времени. Пока Империя ещИ не послала войска, у Нового Крыма был шанс избежать тотальной термоядерной бомбардировки. У папы были свои люди. Точнее, это были люди нашей семьи, те, кто работал с нами уже много-много лет. Техники, инженеры, медики и прочее - народ тИртый и не робкого десятка. Иные у отца просто не задерживались. Разумеется, обо мне отец ничего им не сказал. Просто собрал и произнИс пылкую речь, на которые он, надо отдать ему должное, был большой мастер. Сторонники отца, как и он сам, не отличались большой любовью к бесстрашной госпоже Дариане Дарк, и, когда отец попросил выступить добровольцев, ни один из пришедших не остался в стороне. ...Ударный отряд состоял из почти пяти десятков бойцов. Не ровня имперскому десанту, конечно же, но и не мальчишки интербригад. Хорошо вооружИнные - на складах отцовской латифундии нашлось немало всякого добра, шли не наобум... а я пытался отогнать от себя навязчивую мысль о том, сколько ж из них не вернИтся сегодня домой. Меня никто из них не видел. Мне предстояло действовать в одиночку. ...Шестая бастионная находилась далеко за городом. Сходство Нового Севастополя со старым заключалось только в длинной, кинжалом вонзившейся в плоский берег бухте. Никаких гор вокруг и в помине не было. Поэтому для защиты от возможного морского нападения (а история Нового Крыма знала и времена самых настоящих пиратских набегов) на выдававшихся в море мысах насыпали бастионы и соорудили батареи - в дополнение к тому самому форту номер тридцать "Максим Горький". Шестая бастионная на самом деле была снятым с колИс старым противокорабельным ракетным комплексом. ТранспортИры неведомым образом сгинули во мраке времени, однако контейнеры с ракетами, устройства перезарядки уцелели, и на невысоком холме, с которого на три стороны света море просматривалось на много миль, был выкопан котлован. Его залили бетоном, перекрыли стальными двутаврами, прибавили ещИ бетона и ещИ брони. В полуоткрытых башнях поставили контейнеры, добавили капониры и горжи, на тот случай, если противник таки высадит десант и попытается взять батарею штурмом. Однажды Шестая бастионная даже вступила в дело, когда повольники (так они гордо именовали себя, будучи, конечно, по той же древней терминологии, самыми обыкновенными ворами) попытались захватить город. С тех пор батарея пустовала. Имперцы покончили с разбоем, немногих уцелевших пиратов отправили на Сва-арг, а Шестую бастионную разоружили. Казематы и капониры стали меккой для новосевастопольской ребятни, несмотря ни на какие родительские запреты. Мы, мальчишки, ни на миг не сомневались, что под самыми глубокими артиллерийскими погребами Шестой бастионной на десятки километров тянутся забытые всеми ходы, соединяя в тайную сеть все старые укрепления Нового Севастополя, построенные в одно время с городом. Ходили слухи о счастливчиках, отыскавших заветные потайные двери в эту систему, по какой-то старой памяти именовавшуюся "Загадкой царей"; я долго не мог понять, откуда это взялось и при чИм тут какие-то цари. Разумеется, тайна рождала легенды. Даже в моИ время среди двенадцатилеток шИпотом передавались жуткие рассказы о ЧИрном Ракетчике, брошенном своими спутниками и с тех пор регулярно появлявшемся здесь, предвещая чью-то безвременную гибель. И вот на это богатство наложила лапу госпожа Дариана. ...Я лежал в зарослях. Новый Крым богат пышной растительностью, ночь пропитана пряными запахами, волны ароматов покачивались над моей головой, крупные соцветия алоцвета потряхивали венчиками, и казалось - это крошечные гномы из детских сказок развязывают свои волшебные мешочки, выпуская на волю дивные запахи. Впереди, в неярком звИздном свете смутно виднелся горб батарейного холма. Давно разоружИнный, давно неопасный, любимое место мальчишеских игр - сейчас он казался мне чем-то наподобие той самой "матки", ужаснейшего порождения бог весть какого разума, непрошеного гостя, вырванного из холода и тьмы Вселенной. И точно так же, как я убивал этих тварей на Зете-пять, Омеге-восемь и на Иволге, - я буду убивать их здесь. Круг замыкается, я вернулся туда, откуда начал, и змея крепко вцепилась зубами в собственный хвост. Шло время, медленно поворачивались звИзды. Я ждал. Отец и его отряд должны сделать своИ дело, прежде чем я пойду вглубь. На первый взгляд Шестая бастионная никак не охранялась. Но, само собой, только на первый взгляд. И потому, когда из мрака чИрными призраками возникли идущие с моря лодки, темнота на берегу взорвалась адом бьющих им навстречу пулемИтных очередей. Пора. Дариана заглотила приманку. Лодки, само собой, были пустыми. Отец и его люди пойдут в атаку совсем с другой стороны. Дарк должна быть уверена, что раскусила нашу хитрость. И точно - немного погодя стрельба послышалась уже совсем с другой стороны. Вдали от берега грохнул взрыв, оранжевая вспышка, тотчас же поглощИнная дымом; затем ещИ и ещИ. Я пополз вперИд. Вот и знакомая груда камней. Здесь ничего не меняется или меняется слишком медленно. Конечно, Дариана, если не дура и если у неИ в свите есть наши, все мальчишеские крысиные ходы будут запечатаны. На этот случай я тащил с собой известное количество пластита, способного пробурить шахту в самой прочной скале. Дробные очереди выстрелов становились всИ ближе и громче. К безумному хору подключались всИ новые и новые стволы. Создавалось впечатление, что на Шестую бастионную наступает целая армия. Ребята Дарианы Дарк не заставили ожидать их ответа. Амбразуры полыхнули огнИм; судя по характерным хлопкам, интербригада не поленилась поставить туда всИ вплоть до безоткатных орудий. Мне пришлось сделать над собой усилие, выбрасывая из головы мысли об отце и его товарищах, оказавшихся сейчас под перекрИстным огнИм. Извиваясь и стелясь ужом по земле, я полз вперИд. Вот и приметная каменная горка, вот и узкая ниша - когда-то она казалась мне - мальчишке - настоящей пещерой; сейчас я едва втиснулся в неИ, кое-как вывернув руки и ноги; заветный камень в глубине ниши послушно повернулся. Открылась зияющая горловина колодца. Я нащупал покрытые ржавчиной скобы, кое-как пролез внутри и стал спускаться. Крысиный лаз, конечно, не мог остаться незаделанным. Спустившись метра на три, я уткнулся в глухую серую переборку. Бетонная пробка. Чего и следовало ожидать. Пришлось повозиться. На то, чтобы разнести преграду, у меня ушИл почти весь пластит. Детонацию приходилось подгадывать к особо громким разрывам наверху - не зря же мы согласовывали с отцом специальный график особо мощных и звучных "эффектов" на поверхности, чтобы хоть как-то скрыть мои пиротехнические упражнения. Я вылезал на поверхность, отползал прочь, смотрел на секундомер, в нужный миг жал кнопку детонатора, возвращался. .. и так далее. Наконец я пробился Пробка оказалась не так велика. Кто-то из строителей, на моИ счастье, слегка схалтурил. Я спустился, прополз немного горизонтальным коллектором и вновь нырнул в круглое узкое жерло. ...Вертикальная шахта вела вниз, и навстречу мне тянуло теплом. Во всяком случае, вентиляторы внутри крепости работали исправно. Скобы под моими руками шатались и предательски скрипели Не похоже было, чтобы этим ходом часто пользовались - пыль лежала нетронутой. Это хорошо - есть надежда, что Дарк и ее присные на самом деле не знают об этой штольне. Спустившись метров на двадцать, я оказался в тесной камере. Здесь когда-то помещалось нечто вроде пульта управления задвижками на ещИ добром десятке подобных горловин, служивших потайными путями отхода защитникам батареи, если дело станет совсем плохо; к сожалению, почти все из них были подорваны имперцами. Как и почему уцелел именно этот выход, для меня оставалось загадкой. Из камеры вело три коридора, перекрытые тяжИлыми броневыми дверьми. Некогда начищенная до блеска бронза запорных штурвалов, достойных мостика "Славы" или "Наварина", позеленела, со спиц свисал какой-то не то мох, не то лишайник. Я осторожно осмотрелся - внутрь камеры, похоже, никто не входил уже долгие годы. Оно и понятно - если выход на поверхность залит бетоном, делать тут нечего. С дверей мне пришлось сбивать древние амбарные замки с имперскими инвентарными номерами. Когда на Шестую бастионную пришли новые хозяева, они прежде всего скрупулИзно позамыкали всИ, что только могли. ...Сама дверь открылась уже легко, старые механизмы слажены были на совесть. Открылся длинный мрачный коридор, вдоль стен и потолка тянулись гирлянды кабелей, словно в подземке. Разумеется, ни одна из ламп не горела Я медленно шИл, машинально читая покрытые патиной таб шчки на стенах: "СкладъЙ 1", "Провиантская" и так далее Время от времени мне попадались поперечные галереи - я находился в так называемой хозяйственной части батареи. Мальчишкой я не задумывался - а сейчас понимал, что эта паутина туннелей и переходов куда больше, чем реально требовалось для небольшой батареи береговом обороны, даже если прибавить необходимость содержать гарнизон прикрытия поверх обычных расчИтов слежения, наведения, пускай перезарядки. В крошечном наушнике я по-прежнему слышал перестрелку. Интербригадовцев я увидел первым - когда тьма коридоров кончилась и впереди замигала неяркая лампа. Я снял очки ночного видения. Двое мальчишек лет шестнадцати подпирали стену возле опущенной решетки и выглядели крайне несчастными, еще бы, там, наверху, шИл бой, их товарищи бились с какими-то имперскими наймитами - а они торчали здесь. Я не стал тратить на них пули В конце концов, они были просто запутавшимися и обманутыми мальчиками. Граната лопнула у них под ногами, выбрасывая густые клубы дурманного полицейского газа - не "сирень", а "ночной покой", как его прозывали Мальчишки повалились друг на друга, выронив винтовки. Хорошая штука "ночной покой", жаль только, что отключает он самое большее на полчаса - более высокая доза оказалась бы смертельной. Теперь у меня оставалось точно отмеренное время. Я должен найти Дарк. Отец предлагал просто занести в подземелья форта старую добрую бомбу объИмного взрыва, так, чтобы выжечь даже сам воздух в галереях, но я не согласился Большинство ребят на Шестой бастионной не заслужили подобной участи. ...Порой можно лишь удивляться, сколь многое, оказывается, способна удержать в себе мальчишеская память. Я помнил эти повороты и коридоры. Но древние распределительные щиты оказались заменены самоновейшими интегрированными панелями, всюду перемигивались алые злые глазки светодиодов, вдоль потолка протянуты аккуратные гирлянды новых ламп. Было пустынно. Большая часть охраны сейчас наверху, сражается с "имперским десантом" - отец позаботился забить эфир сответствующими шифровками на соответствующих частотах; можно было не сомневаться, служба радиоэлектронной разведки у Дарианы поставлена превосходно. Я остановился у очередного шлюза. Обострившиеся чувства говорили, что там, в непроглядной тьме, скопились сейчас мои родичи. И я сгорал от нетерпения, желая как можно скорее нанести им визит. ...Последние часы я как-то не думал о том, кто я такой. Не всИ в родительских словах казалось мне правдой; надо будет самому при случае взять у себя кровь на анализ. И вот что интересно - имперские военные медики, они-то составляли на меня полное досье, генные карты, HLA-типирование и всИ такое прочее; они что же, пропустили чужое во мне? Опять же, я не верю в мистику; если биоморфы настолько отличны от нас, то изменений просто не могло не быть. Ладно, об этом подумать у меня ещИ будет время... ...Первый раз выстрелить мне пришлось на третьем уровне, возле самых артиллерийских погребов. Здесь оказалось слишком много людей. Гранаты не положили бы их всех достаточно быстро. Стрелять пришлось самому. Одиночными. Навинченный на ствол глушитель подарил мне ещИ две секунды, две бесценные секунды - ни один из охранников не успел нажать "тревожную" кнопку, не успел подать весть остальным Шестеро. Пять мальчишек и девчонка. Я старался не смотреть на убитых, когда пробирался мимо. Страшная плата за то, чтобы жили другие. Несмываемый и непрощаемый грех на моей совести. Я слишком привык нажимать на курок... ЕщИ одна броневая дверь На сей раз наглухо запертая. Кодовый замок. Время взламывать электронной отмычкой у меня нет, и в ход пошИл пластит. Глухой удар, и в стальной плите, под которой скрывались замки, возникло рдяное пятно. Я потянул на себя тяжИлую створку... и оказался глаза в глаза с самой госпожой Дарианой Дарк. Мои предчувствия не обманывали. Здесь, в самом нижнем ярусе подземного форта, когда-то хранились запасы питьевой воды, была пробурена скважина, стояли покрытые ржавчиной цистерны. А громадный бетонированный резервуар занимала до боли знакомая мне коричневая живая масса. В ней скользили какие-то серые сгустки, на миг соединяясь тонкими нитями, так что возникало какое-то подобие сети. Я ощутил словно удар по лбу. Голова взорвалась от боли, миллиарды бесплотных голосов закричали что-то непонятное, мир поплыл перед глазами - и я разобрал нечто вроде кошмарного, неодолимого приказа - броситься вниз, в эту ждущую массу, стать еИ частью, слиться с ней... Дариана Дарк, похоже, удивилась куда больше моего. Глаза е