ниже мичмана Пупковского,  бросил
искать идеальную книгу, перестал шататься по  букинистам, не  говоря уж  про
общенье с людьми; даже с девами отношения  порвал... или  они -  что от него
толку, от вялого.
     А  поздней весной, почти летом, его уволили. По двум причинам. Конечно,
какая-то  была  главней,  ясный  перец.  Кто-то  стукнул  генеральному,  что
Мельников  ваяет  левые  программы  для  себя  лично  в  рабочее  время   на
оборудовании фирмы, может что хочешь взломать  и спереть любую информацию; и
вообще, Мельников Егор Федорович - парень странный и нелюдимый (со своими, а
вот с  посторонними  даже слишком много общается - и не делится ли секретами
нашими...)
     Генеральный  глубоко   вникать  не  стал,   поскольку  был  людоед,   и
порекомендовал с работником этим расстаться, хотя и не было у фирмы "МарКом"
никаких секретов, которые можно было бы кому-нибудь выдать.
     Тонкости увольнения Егор узнал только потом.
     Увольнение было катастрофой. Потому что к тому времени "Мельница" стала
работать чуть ли не в минус, а долю отцовских сбережений и свои заработанные
и  отложенные  Егор потратил  на  новый  компьютер  с кучей  всяких  дорогих
прибамбасов.
     Таким  образом,  по причине неумеренного  шопинга  сосал  Егор  большую
невкусную лапу, а тут еще и работы лишился.
     В тот день,  как Егора выгнали,  он особенно  затосковал  о  Принцессе,
попереживал, залез в ванну...
     После достал из холодильника пиво и уселся в кресло  перед телевизором.
И тут вошел кот.
     Кот был у Егора умнейший.  Мельников и  в  нормальные-то времена с  ним
беседовал, а  как  начались горести -  совсем  не  умолкал:  все говорит,  и
говорит, и говорит ему что-то. А  тот слушает. И так  смотрит,  будто  хочет
ответить. Егор  кота любил, кормил  часто и хорошо.  Правда, тот не толстел,
был плоский, как велосипед. Егор подозревал глисты, но точно не знал, все не
мог добраться до ветеринара. А потом котик поправился.
     Иногда  Шарль  трепал Егору  нервы.  Мстил,  видимо.  Не покормит  Егор
вовремя  или не погладит, внимания  не  окажет подобающего -  кот возьмет  и
напсыкает в обувь. По детской привычке. Так-то он в  туалет ходил, приучили.
А  тут,   видно,  хозяином  себя   ставил.  Помимо  самцовых  причин.  Любил
выкаблучиваться. Несколько раз, затаив обиду, выжидал удобного момента и так
вцеплялся всеми четырьмя лапами и зубами в Егорову руку, что Мельников ходил
потом в йодную крапинку и смотрел, не загноились ли раны.
     Иногда кот доводил Егора тихушно.  Уйдет на балкон  и давай расхаживать
по узкому бортику,  а  то, глядишь,  - только был рядом и  уже  у соседей на
карнизе сидит. Один раз к ним на балкон перебрался, какую-то рассаду сожрал.
Соседка  все намекала на компенсацию - редкие бразильские помидоры!.. редкая
чайная роза!.. Егор купил  ей букетик  вялой сирени  сдуру, так  после этого
приходилось прятаться  -  соседка его как  увидит, медовым  голосом  на  чай
зазывает, а сама страшная, как швабра с глазами.
     О  коте.  Егорий его с балкона зовет,  а он глазками желтыми жмурится и
дальше сидит. "Ты когда-нибудь навернешься с пятого этажа, гаденыш мохнатый,
и разобьешься,  дурло!.."  Егор не  всегда сдерживался.  Особенно в  трудные
месяцы. И потом - зимой если - карнизы все скользкие. Мало ли... Беспокоился
за  кота, чувствовал  к нему  - мало  сказать:  любовь  -  какое-то  родство
необъяснимое. Хотя,  наверное,  объяснимое:  знал  его  со слепых глазенок и
сухой  ниточки  пуповины  на  лысоватом младенческом брюхе, вот и боялся  за
него, наглеца.
     За некоторых котов не страшно. Но Шарль... У него никаких инстинктов не
было. Вообще.  Нахальный,  конечно,  но  скорее как человек.  Мог, например,
лежать  на  спинке  дивана, уснуть и свалиться.  Потом стоит, глаза таращит,
спину  гнет,   ничего  понять   не   может.  А  как-то  зимой  улегся  возле
электрообогревателя. Егор чувствует -  паленым пахнет,  смотрит, а  у котяры
дым от шерсти идет. Так и ходил котик пару месяцев с бурым боком. Хорошо, не
до кожи.
     Вот  такой  кот был у Егора.  И понятно почему: Егор  его с рождения на
руках  таскал, ну  и  для  кота этого человеческое  тепло - самая близкая на
свете вещь.
     А началось так.
     Дворовая кошка Маруся была независимым существом. Она никогда ни у кого
не  жила, но  ко всем заходила перекусить. Как-то  раз,  уже будучи довольно
беременной,  зашла  она  к Мельниковым. Ее  покормили и предложили  остаться
переночевать.   Маруся  наотрез   отказалась.  Наутро   Егор  проснулся   от
переполоха.  Выяснилось,  что ночью Маруся родила на их лестничной клетке, а
рано встающий сосед-пенсионер - существо жестокое и тупое - отнес всех котят
в коробке на  свалку, чтобы  "не воняли" ему  по ночам. Егор решил, что бить
морду уроду  будет после, и рванул к мусорным бакам. Картонную коробку нашел
быстро. Но из пяти котят там остался один.
     "После" наступило скоро. Мельников взял пенсионера за жабры  и выяснил,
что остальные котята утопли в пруду, неподалеку, а  этого дед решил оставить
- может, кому пригодится. Бить соседа Егор не стал - бесполезно:  человеку с
такой  логикой уже не помочь. К тому же почувствовал Егор во всем этом некое
шевеление судьбы.
     Котенка  принес домой  и таскал на руках. Маруся долго не могла понять,
где  остальные, и  некоторое  время сильно кричала. Потом успокоилась, стала
выкармливать сына. Малыш был смешной и пузатый  -  еще бы: есть  за пятерых!
Кормила его кошка около месяца, а потом ушла и не вернулась. С тех пор никто
Марусю в этом доме больше не видел. А котик остался и вырос.
     Иногда Егор говорил, что в нем ничего животного нет, все  человеческое.
Кроме внешности. Кот  и скучал по Егору, как человек. Вот  сидит,  например,
дома один. Долго, целый день. Егор вечером приходит, а кот его ждет у двери,
орет,  запрыгнет  на грудь и  обнимается. Ребенок. Но на  самом деле  был он
далеко не ребенок. Как показало дальнейшее.
     Некоторое  время  спустя случились с котом перемены. Похоже,  достиг он
половой  своей зрелости,  стал  рвать  постельное белье  и  орать приступами
утробного чревовещания.  Но самое неприятное - решил окропить все окружающее
аммиаком.
     Несколько раз Егор  выливал из  ботинок едкую мутную жидкость  и тщетно
пытался  отмыть от запаха  обувь, стал наказывать  кота, запирать в туалете.
Кот продолжал воевать. Он изменился. Пугался  каждого  шороха, прижимал уши,
приседал на все четыре  ноги, делаясь плоским, как таракан.  Тогда Егор  его
жалел.  Брал на руки твердое скрюченное тело  и гладил. Котик оттаивал, а на
следующий день опять промокал.
     Доброжелатели   подсказывали   два  пути:  выпускать  на  прогулки  или
стерилизовать.  Ни то  ни другое  Егору  не нравилось.  В результате тяжелых
раздумий решил он кота отпустить, а там будь что будет.
     Несколько  дней спустя Егор  случайно  нашел его  на другом этаже около
чьей-то  двери. Поняв,  что  с  ориентированием у  парнишки  проблемы,  Егор
перестал его выпускать. Кот несколько дней молчал, а потом снова заголосил и
пописал в тройник-удлинитель, устроив дома пожар и чуть не спалив телевизор.
Наказание было жестоким.
     Когда все улеглось, Егору, естественно, стало жалко кота. Но тот словно
охладел к  своему  двуногому  другу,  все  сидел у балконной  двери  и  ждал
удобного случая смыться.  Егор  не пускал.  А потом отвлекся,  забыл закрыть
дверь  на  балкон  и,  хватившись,  обнаружил  кота  на карнизе соседей.  На
приманки  кот больше  не реагировал. Сидел  серым  комком на узкой наклонной
плоскости,  таращил желтые  глаза  и не реагировал. Егор весь  извелся. Да и
соседи, как назло, укатили на дачу.
     Кот сидел на карнизе и смотрел на птиц. У Егора  внутри холодело, когда
он смотрел на  Шарля и вниз. Отчаявшись, Егор разозлился и  ушел, решив, что
кот сам одумается.
     После   ванны   Егор  сонно   уселся   в  кресло   перед   телевизором,
посидел-посидел,  бездумно  разглядывая  иллюстрации  в  книжке,  отхлебывая
холодного пива и борясь с хмельной дремой...
     ...в комнату  вошел кот. Егор  еще  подумал, что  давно не видел своего
кота таким уверенным  и спокойным.  Надо бы  помириться да  погулять  с  ним
по-настоящему - весна все-таки, - на балконе опасно: сыро и скользко.
     Пока  Егор размышлял, кот  сделал  несколько  мягких  шагов  по  ковру,
остановился,  сел,  задрал ногу в потолок,  немного помылся, встал на задние
лапы,  принял позу англо-саксонского кролика  - оперся локтем о кресло, одну
ногу поставил как бы на носок, перечеркнув ею другую, а ручную лапу согнул и
поднял  до уровня  подбородка,  как будто  держа сигарету,  манерно, чуть на
отлете, -  внимательно  посмотрел на хозяина ярко-желтыми  глазами и  сказал
голосом чуть хрипловатым, как у простуженного сверчка:
     - Чего-то ты, Егор, сдулся последнее время. Смотреть на тебя неприятно.
И больно.
     И зевнул, чуть пасть не порвал, в два этапа, сперва широко, а потом, не
закрывая рта,  еще  шире - как кот.  Егор выронил банку, и  пиво полилось на
ковер. Кот  подошел, взял  банку  передними  лапами  и  стал  пить  прямо из
горлышка, - не лакать, а именно пить, как человек, жадно, большими глотками.
В банке кончилось, он немного полизал ковер,  поморщился, чихнул и опять сел
как котик.
     - Да ты, Егорушка, челюсть-то прибери. А то мало ли... Давай знаешь как
договоримся? Ты считай меня бредом. Ладно? Так правильнее, спокойнее. Сильно
бурно на  меня  не  реагируй.  Замахался я, понимаешь  ли,  смотреть на твои
мучения. Я тебе благодарен. Ты меня не кастрировал, кормишь хорошо, погулять
выпускал... А  какая тут кошечка по соседству живет!  Егор! Такой девоньки я
от рождения не видал! Сама  беленькая! Глазки голубые! А пахнет от нее!..  А
еще у нее... Хотя ты не поймешь... Когда любишь женщину, других не то что не
замечаешь -  видишь,  конечно, но формально, как будто они дежурные менты на
улице,  да и то от ментов больше эротики исходит. Ну ладно, сейчас о другом.
Словом, я, Егор, тебе страшно  признателен,  скажу  откровенно: ты не  лишил
меня... м-м-м...  индивидуальности  и неплохо содержишь.  Но  теперь у  тебя
трудный момент,  и я  тебе  помогу. Должен. И хочу. Ну вот. Пока все. Теперь
можешь реагировать.
     Егор моргнул и сглотнул.
     - Ты...
     - За пивом не пойду, это не честно - друзей по мелочам эксплуатировать.
     - Да ладно... Ты это... как разговариваешь?..
     - Ой, Егор, ну на кой тебе все эти тонкости? Нет, я, конечно, могу тебе
рассказать, но ты половины не поймешь,  а остальное не сможешь запомнить.  И
вообще, дело не  в  том, как я разговариваю, а в том, что  это случилось. Ты
используй меня, да  и все. Но разумно. А что  пригожусь я тебе, так это... -
как там у вас?.. - гадать не ходи. Причем я не щука говорящая с сомнительным
исполнением желаний и не джинн какой-нибудь заплесневелый с кучей комплексов
и  неврастенией  от долгого сидения в одиночке,  я тебе  практическую пользу
принесу.  Практическую.  У  меня  теперь,  оказывается,  масса  возможностей
открылась, неожиданно вдруг.  Какие у тебя  проблемы?..  Работа? Ну,  это не
главное. Деньги у тебя пока  есть. Хотя нет, нету у тебя пока  денег. И  при
таком  раскладе не  скоро появятся.  Ползарплаты тебе дадут  - и все.  А это
мизер. Да, с  работой я тебе  все-таки помогу, потому  что работа пригодится
для главного. Точнее, не работа, а дело. Свое. А главное что?.. Счастье. Вот
что.  Поэтому решайся. Тем более, как  я понял, скоро  Принцесса  приедет  -
лето. Верно? Она ведь в "Мальчик-с-пальчик" любит ходить?.. Слушай, ну  чего
ты так таращишься? Если все еще напрягаешься по  вопросу происхождения нашей
беседы, если  настаиваешь, я могу долго говорить о природе  галлюцинаций,  о
чревовещании, о...
     - Да я не настаиваю...
     Егор  уже  оклемался.   Относительно.   Если  от  такого  вообще  можно
когда-нибудь...
     - Ну и молодец.
     - И как же ты мне можешь  помочь? Тем более  с Принцессой.  Откуда  ты,
кстати, про нее знаешь? Я вот про твою эту Машку - ничего...
     - Ну, как зовут-то знаешь. Откуда, кстати?
     - От соседей. Слышал, как называют...
     - Во-о-от, видишь. А  спрашиваешь. Ну так и я тоже гулять выхожу... Сам
отпускал, между прочим.
     - Все ясно. Правды от тебя не дождешься, мохна... м-да...
     -  Да  ладно,  не  стесняйся.  В  принципе,  ничего  не  изменилось.  Я
по-прежнему кот. Только  говорящий.  И  готовый помочь. Причем помочь круто.
Быть тебе сказочным принцем, Егор Федорович. Ну как? Что скажешь?
     -  Да чем  ты  мне поможешь?  Наденешь  мои "казаки"  и  будешь  носить
кроликов на ужин президенту России?
     - Хорошая  шутка. Смешная. Чувствую, взрослеешь на  глазах. Только  вот
что я тебе скажу, умник: этот Король Всея Руси в нашей игре фигурка не самая
лакомая. Да и  кролики... - вкусно,  но позавчера. Кстати, в связи с моим...
м-м-м...  разоблачением  совсем свежо звучит старый добрый кулинарный совет:
если хочешь кушать рагу из кролика, нужно иметь как минимум кошку. А лучше -
Кота.  Такого, как твой покорный слуга. Про  "казаки" тоже  забудь,  ковбой.
"Казаки" - больше  не наш с тобой стиль. Как и кроссовки, пудовые ботинки  и
эти дырявые джинсы со свитером, а особенно -  вон та трупная куртка. Хорошо,
что  ты  слегка  расслабился,  шутишь.  А  то...  Мудак  ты,  Егор.  Извини,
конечно... Я про мысли твои малодушные. Про теплую ванну с кровью.  Ну зачем
тебе  собственными руками душу бессмертную  в дерьмо окунать на веки вечные?
А?  Не  волнуйся, вытащим мы  тебя из этой  задницы. Ты только доверяй  мне.
Ладно? Да, одно условие, важное,  если ты не против. Иногда мне придется как
бы становиться человеком. За твой счет. Не против?
     - Это как это?
     -  Главное,  Егор,  ничему   не   удивляться.  Самое  удивительное  уже
произошло.
     - Долго объяснять, да? Ладно, фиг с тобой. Я согласен.
     -  Ну  тада  слушайте мене суда,  как говорил покойный  Фима Самуилович
Кац... Душевный был человек - жалко, что  тут ничего не поделать... А как он
гостей привечал!.. Как будто  сам  кот...  Так  вот.  Сначала  мы с тобой...
точнее,  я... наведаюсь в этот отстойный клуб "Мальчик-с-пальчик".  Зачем?..
Понять, кого ради сыр бур. А дальше посмотрим.

        Глава седьмая. ПРИНЦЕССА И КОТ

     Принцесса  не любила орального секса. Она не  была ханжой, совсем  нет.
Просто  знала, что  безоговорочно  принять прикосновения посторонних  губ  и
языка к  ватерлинии своего  юного  тела сможет, только  если проделывать это
будет ОН, единственный любимый, самый нежный мужчина на свете.
     Иногда (как ни банально, но у девочек это бывает) ОН  представлялся  ей
похожим  на папу:  невысоким, лысеньким и  кривоногим. Шутка. На  самом деле
папка у  Принцессы был красавец:  огромного роста,  умный, уютный и  добрый.
Честное  слово.  Но  когда  Принцесса во всех  ракурсах видела  воображением
известный процесс, активным участником которого был такой идеальный пап‡, ей
делалось стыдно и грустно, и она предпочитала не думать об этом совсем.
     Мысли же об  упомянутом сексе наоборот (когда  не  ей,  а она) и  вовсе
приводили  ее в тихое  бешенство.  Как  можно  выделывать такое  со  штукой,
которая  тебе глубоко  неприятна  и  единственное  достоинство которой в том
только, что она живая и теплая, как диковинный лысый зверек!..
     Однако услужливое воображение  предлагало  картины похожего  действа  с
участием волшебного принца, и тогда Принцессе  казалось,  что это более  чем
возможно, ей хотелось этого больше, чем мороженого с черничным вареньем.
     Может  создаться  впечатление,  что  предмет,   о  котором  идет  речь,
Принцессе  был  вовсе неведом,  либо знаком только  по  аудиовизуальным  или
виртуальным  забавам.  Это  не  так. К  своим  шестнадцати годам  наша нимфа
кое-что  в  плотском сексе  изведала.  Так  уж сложилось. Но, поупражнявшись
орально, отложила  эти радости до  поры,  и  в  повседневной  жизни (а  лишь
таковая  у  нее  и  имелась  до  начала феерических  событий  этой  истории)
ограничивалась  - как  говаривал  в  прошлом  веке один  знаток,  а главное,
любитель юного девичьего сердца - редкими чистомеханическими актами.
     С партнерами у  Принцессы  было бы зашибись  - только  она  возжелай. А
разве у настоящих принцесс с этим может быть как-то иначе? Но наша Принцесса
с кем  попало - ни-ни, а того, с кем  могла бы  предаваться всяческим сексам
самозабвенно день  и ночь  напролет, пока  что не встретила.  Вот ведь беда.
Попробовала раз, попробовала два - не идет.  Что-то не  так. Удовольствие от
редких шаловливых игр Принцесса получала хилое.
     Иными  словами,  дабы  не томить догадавшихся, - оргазма  наша  девочка
никогда  не испытывала, даже не предполагала, какой он, и одно время считала
рассказы  о  нем   эротическими  фантазиями  старых  дев,  а   впоследствии,
почувствовав,  что  за  этими  баснями  все же  скрывается какая-то  правда,
списала отсутствие оного в  своей жизни на отсутствие принца. Не  с кем было
Принцессе посоветоваться,  узнать  поподробнее тонкости - отцовские подружки
все соплПчки,  не  старше ее, и фантазия у  них бурная  до невозможности,  а
других женщин поблизости не было.
     В тяжелые минуты Принцесса вспоминала мать,  вернее,  не вспоминала,  а
мечтала о  ней, потому что не могла  ее помнить - маленькая была, когда мамы
не стало, -  раскладывала  на  столе фотографии и плакала. "Ах, мамочка, как
легко бы жилось мне, если  бы ты была здесь. А то все  на ощупь, как слепая.
Даже  про оргазм никто правды  не скажет, понты одни. Да  и я бы тебе  много
чего  могла  рассказать.  Один  первый  раз   чего  стоит,   с  тем   козлом
волосатым..."
     Словом, грустно Принцесса жила.  Нет, отец, конечно...  Но,  во-первых,
отцу не расскажешь всего, а во-вторых, его бизнес...
     Итак, героиня наша была одинока.
     Но  вот  какая чудесная странность  приключилась с Принцессой  однажды.
Приехала  она  в  Москву  на  летние  каникулы.  У  отца  появились дела,  и
запланированный после  Портофино  Розес  отпал.  Откровенно говоря,  Саша не
особо  горевала  насчет Розеса, достали ее  все эти  лигурии  и коста-бравы,
хотелось чего-то шершаво-прохладного.
     Приехала Принцесса в  первых числах июня  в  Москву  и решила посвятить
лето полному отрыву. Первым делом натянула любимые синие джинсы, натуральную
серую   майку,   нацепила   грубые   невесомые   ботинки   и   подалась    в
"Мальчик-с-пальчик".
     Клуб  был  не  самый модный, но Принцессе нравился.  Местами  напоминал
логово  сказочного людоеда,  некоторыми  уголками -  Версаль; были  островки
интерьера, похожие на Шервудский лес.
     Народ зависал  пестрый.  У Принцессы  была  своя  компания,  и  особого
внимания на  чужих она не обращала, потому  что  ничего  приятного от них не
ждала.
     На   обычной   вечеринке    в   клубе   "Мальчик-с-пальчик"   Принцесса
познакомилась с парнем. К ее компании он отношения не имел, но все-таки Саше
понравился   -  что-то   неглупое  болтал,  открыто   улыбался,   обаятельно
нахальничал,  был  стильно  одет,  галантен  достойно  и  в меру, да  еще  и
симпатичен (на отца чем-то похож, только  немного помельче), - и она решила:
это, пожалуй,  подходящий бойфренд  для  московского лета  (в конце  августа
Сашенька возвращалась в Лондон).
     Правда, было кое-что необычное в этом новом знакомом: едко-желтые линзы
в глазах. Да и представился он диковато:  Котом. Принцесса пошутила было  по
поводу кличек, но парень серьезно возразил,  что это  не прозвище и даже  не
имя - скорее что-то вроде диагноза.
     -  Как это? - попробовала уточнить Принцесса и подумала, что  нарвалась
на психа.
     -  Очень  просто.  Я  -  Кот... -  промурлыкал он  ей  в  ушко  с такой
интонацией,  что Саша  поняла:  дальше спрашивать бесполезно. А боязнь вдруг
исчезла,  и  таинственность перестала  казаться нелепой  или неловкой,  даже
понравилась.
     Время в  запасе  было,  поэтому сразу  ехать к новому знакомому Саша не
собиралась  (а  Кот и  не  настаивал,  кстати), и  она  решила позволить ему
довезти себя домой на  такси.  Когда паренек  отлучился, Принцесса отпустила
водителя по  своему крохотному "спутнику" (которым  пользовалась в Москве, в
Лондоне  она носила  часы-телефон, что  намного  удобней, коммуникаторы  она
вечно теряла) и, дождавшись возвращения Кота, пожелала из  клуба отбыть. Кот
снисходительно согласился, и  они вышли ловить  такси,  включив  кислородные
гарнитуры - тем летом в центре Москвы дышать было почти невозможно.
     Машина  попалась  большая,  на  заднем  сиденье  было  пространно,  Кот
поинтересовался, не желает ли Саша прокатиться по  городу. Принцесса желала,
и такси бесшумно устремилось вперед.
     Незаметно тонкие пальчики Принцессы оказались поблизости от  руки Кота,
и скоро он нежно ласкал ее ладошку. Потом, ничуть не тушуясь, поцеловал Сашу
в  рот;  она  прижалась к нему, насколько позволяло заднее  сиденье  машины,
скорее спиной, вернее, вполоборота...
     Кот   приятно   щекотал   кончиками  пальцев  и  губами  ее   стриженый
мальчишеский  затылок,  маленькое,  похожее на  капельку родимое пятнышко на
шее, ласково гладил по волосам. Одна  его рука постепенно пробралась к  Саше
под  майку,  пальцы  стали осторожно  тискать  крохотный твердый сосочек,  а
вторая рука расстегнула  джинсы  и  просочилась сзади  -  видимо,  так  было
удобнее.
     Саша формально  посопротивлялась,  Кот отступил, явно  подыгрывая,  как
мышке  (или  птичке),  скоро  возобновил  попытку,  она  снова...  он  опять
подыграл... На третий раз она пустила его в желанном направлении.
     Пока ничего необычного не  происходило, такое Принцесса уже испытывала.
И  только  она это  подумала и собиралась разочарованно вздохнуть, как вдруг
произошло   невообразимое.   Кот   сделал   несколько  неуловимых   движений
пальцами...  потом   легонько   скользнул  ими   назад  по  влажным  рельсам
узкоколейки,  повернул  Сашино лицо  к  себе и  посмотрел  ей в глаза...  На
мгновение  Саше  почудилось,  что  бездонные  зрачки  Кота  вытягиваются  по
вертикали,  увеличиваются  до  размеров  глаз, наплывают  и  вот-вот  втянут
девушку в себя целиком. Тело Принцессы затрепетало,  она удивленно-испуганно
вскрикнула... ее  захлестнула  волна странного наслаждения, - глубоко внутри
будто сломалась  невидимая преграда, дамба, которая сдерживала мощный  поток
женской природы.
     Саша  вся  сжалась  (по телу  разлилось незнакомое  тепло),  прошептала
"подожди минуточку..."  и замерла,  окаменела, пытаясь понять,  что именно в
ней происходит. Наконец медленно вытолкнула из себя его  пальцы, едва слышно
вскрикнула  еще  раз от  новой  порции  острого, уже  знакомого, но  все еще
непривычного  наслаждения  и на мгновение лишилась сознания. Очнувшись, Саша
тихо всплакнула  от восторга  настоящего первого раза, ласково облизала Кота
пьяными  от  удовольствия   глазами,  легонько  укусила   мочку  его  уха  и
окончательно расслабилась, уложив голову ему на плечо.
     Она  снова  увидела  затылок  водителя  по  ту сторону  разделительного
стекла, увидела город, который мягко  мерцал светофорами и неоном за  окнами
такси,  услышала одноклассницу Айгуль, которая  томно  гнусавила по радио  с
легко  уловимым  акцентом:  "...мы  звери  Марса... Твои  руки превратятся в
когтистые лапы,  у тебя вырастет хвост,  а лицо покроется шелковым мехом. Мы
сольемся в игре, а после уйдем в пещеры, подальше от этого смрада..."
     Принцесса вдохнула аромат сигарного дыма, клубившегося в салоне машины,
и почувствовала себя самкой.
     Почему-то ей это понравилось. Саша вдруг открыла в себе нечто животное,
что  ничуть не перечеркивало  ее  предыдущей и  будущей  жизни  с  "золотой"
тусовкой, лондонским  колледжем и каким-нибудь  западным университетом (отец
настаивал на Оксфорде)  в  ближайшей перспективе, наоборот, зооморфность все
усиливала и обостряла, дополняла и раскрашивала в новые цвета.
     Принцесса стала женщиной по-настоящему. То есть испытала почти все, что
положено женщине.  Пусть и  таким странным  способом.  Саше показалось  - со
временем это  ощущение только  крепло, - что  физический  контакт тут ни при
чем, дело в какой-то особой энергии, которую Кот излучал, стараясь доставить
ей удовольствие.

     Такси отпустили около парка Горького, а сами пошли на Крымский мост.
     Как очутились на самом верху одной из опор,  Принцесса помнила  смутно.
Единственное,  что  из   этого  пути  наверх  отпечаталось  в  памяти:   она
карабкается по наклонной и не слишком  широкой стальной поверхности, похожей
на срез  торта "Наполеон" с просветами воздуха между коржами; когда начинает
скользить обратно,  будто  по  зимней  горке во дворе, Кот ловит ее  сзади и
мягко подталкивает вверх.
     Вертолет-уборщик, похоже,  только что упорхнул - безбашенные альпинисты
совсем не испачкались.
     Они сидели на полукруглой верхушке опоры, в самой высокой  точке моста,
чудом  удерживаясь  под порывами  упругого  горячего ветра.  Стальные тросы,
крепко  связывая проезжую часть с верхней линией перевернутой арки и спасая,
таким  образом,  путь  через  реку  от  прогиба и  перелома,  уходили  вниз,
постепенно  превращаясь  в  тонкие   гудящие  струны;   игрушечные   машинки
одиночными выстрелами и короткими трассирующими очередями проносились далеко
под ногами.
     На  лице  Кота загорались  и  гасли блики  подсветки:  лиловый,  синий,
красный, оранжевый. Отключив кислород (маленький генератор на поясе отчаянно
мигал красным  глазком и попискивал, требуя, чтобы  его включили,  - видимо,
воздух над мостом был так себе, - но Кот не реагировал), Кот курил сигару и,
сощурившись, смотрел вдаль. Принцесса обхватила Кота руками, от талии к шее,
и так  держалась, сцепив пальцы над его  плечом и  прижавшись щекой к груди.
Точнее, к прохладному шелку рубашки.
     - Ты могла бы полететь? - спросил он вдруг.
     - Нет, - ответила она без раздумий. - Мне и так-то страшно.
     - Хорошо.
     - Почему?
     - Потому  что тогда  мне пришлось бы полететь  за  тобой.  А я не  умею
летать. Да и плаваю плохо.
     Перед  ними  лежал  город,  до  горизонта исколотый  искрами света;  на
юго-западе  огненными кинжалами  пронзали небо  километровые  небоскребы; на
Кутузовском сверкал золотыми  главами  величественный Новый Храм; на севере,
на  высоте  нескольких  километров, едва  заметно вращался  исполинский диск
Телеантенны;  совсем  близко  разноцветными пятнами  блестела  вода  в Реке;
старенький Император, стоя под парусами, пучил  металлические глаза, пытаясь
что-то разглядеть в метафизической  дали - может быть,  искал  какого-нибудь
своего  Розенбома;  за  спиной  царя, в  Центре, великанским мыльным пузырем
вздувался прозрачный защитный купол, накрывающий Кремлевский Музей.
     - Когда я узнала, что закрыли  вход на верхние галереи Тауэрского моста
в Лондоне,  то очень  расстроилась. Там реконструкция, мост сильно постарел,
почти как наш  Кремль. Меняют крышу пешеходных  коридоров, теперь она  будет
ячеистая,  прозрачная, с какими-то хитрыми водостоками; чтобы вода от дождей
стекала не  наружу,  а в  специальные  скрытые резервуары...  Давно  мечтала
попасть  на Тауэрский мост. Интересно, туда можно так же легко вскарабкаться
ночью снаружи?..
     - Главное - захотеть.
     Никогда еще Принцесса не чувствовала такого восторга, такой  гармонии и
такой  себя;  никто из  ее знакомых, ни в Москве, ни тем более в Лондоне, не
вел себя столь же отвязно, как Кот; а еще она никогда не залезала так высоко
со смертельным  риском для жизни.  Чувства  переполняли Принцессу настолько,
что она могла  бы,  наверное, отдаться  этому  Коту прямо на верху Крымского
моста. Но там даже целоваться было опасно - чуть закружится голова, и все...

     Дома Саша забралась  в джакузи и  пережила случившееся еще раз. Заснула
она  моментально, как  только коснулась подушки, успев только подумать, что,
пожалуй, с этим  мальчиком можно попробовать все, а наутро Принцесса поняла,
что жизнь прекрасна, как это ни банально звучит.
     Некоторое время  счастье не покидало Принцессу.  Но когда  она допивала
свой  английский  чай  с апельсиновым джемом,  будто удар  тока  пронзил  ее
обновленное  тело,  словно молния  из густо  намалеванного  неба  ударила  в
одинокую  фигурку девушки,  бегущей  через мокрый  луг Девоншира:  Принцесса
вспомнила, что не  имеет даже отдаленного представления о  том,  где  искать
вчерашнего парня, Кот не оставил ей номера коммуникатора  и,  более того, не
знает сам  ее координат, прощались быстро, в машине,  не доезжая до дома, не
хотелось нарываться  на папу, который всю  Москву на  уши поднял и наверняка
поувольнял телохранителей, - после  того как Саша отключила свой комм,  отец
не мог определить ее местоположения.
     Принцесса вмиг поняла, чем наполнено все,  опрокинула  кружку, едва  не
упала  сама,   выбегая  из-за  стола,  и  бросилась  к  ви-фону  обзванивать
московских знакомых. Никто никакого Кота не знал.
     Принцесса прорыдала  весь  день в обнимку с пачкой  сигарет и  плюшевым
мишкой, а вечером решила пойти в тот же клуб. Там было тихо и безнадежно, и,
естественно, не было Кота. Попыталась  поговорить с барменом, но тот вылепил
такую  сальную рожу,  что Саша окатила его оставшимся  скотчем и  вышла. Тем
более  что халдей  ничего  не знал,  кроме  какой-то  мутни. Он сказал, что,
кажется,  видел  вчера Принцессу с одним  перцонажем  - странным парнем:  то
придурком  и  мямлей,  которого  все подкалывают  и  достают, то  бешеным  и
безбашенным  пофигистом,  которому все по сараю, особенно  последнее  время.
Такой он контрастный господин, что никто  в тусовке с  ним тесно общаться не
хочет.  Вообще-то он в  "Мальчике" почти не бывает. И чего это она, дескать,
вообще за ним увязалась?.. Как его зовут?.. Да кто его знает...
     Оказавшись на улице, Принцесса почувствовала себя такой несчастной, что
решила  немедленно  броситься  под монорельс.  Но  монорельсы  поблизости не
ходили. Тогда она  позвонила одному приятелю  и поехала к  нему, предупредив
отца,  что  ночевать будет  за городом  у подруги. Отец  поворчал, предложил
водилу-телохранителя,  но  Саша  употребила в  дело самый  свой  безмятежный
голосок и через двадцать минут принимала  душ  в Брюсовом  переулке, в самом
центре Москвы. Коммуникатор она опять отключила.
     Ночь не принесла ни утешения, ни сна. Принцесса поняла, что после этого
странного Кота (внешности которого девочка толком не помнила, за исключением
глаз) не  может думать  о других  пацанах даже на уровне "механическом"; она
отвернулась к стене, отметая ласковые поползновения "золотого" дружка, и, не
обращая внимания на его обиженное курение, попыталась уснуть.
     Рано  утром  Принцесса  вернулась  домой  и на  три дня  погрузилась  в
депрессию, чего с ней раньше никогда не случалось.

        Глава восьмая. КОТ И КОРОЛЬ

     Королев  совсем  не  чувствовал себя  олигархом,  куда  уж  там.  "Я  -
уральский купец", - так он любил говорить, важно поглаживая камни продольных
и поперечных мышц живота и ухмыляясь всем своим холеным лицом.
     Разумеется,  никаким уральским  купцом  он не  был.  Особенно в  начале
коммерческой деятельности. Когда Королев организовал совместное  предприятие
с  англичанами, он  был  скорее производителем -  серийно собирал  на  Урале
точные приборы для нефтеперерабатывающих комбинатов.
     И теперь  Королев тоже  не был купцом, а был одним  из  теневых королей
нефтяного российского рынка. Мало кто из смертных об  этом догадывался, даже
партнеры,  англикосы,  которые  давно  уже   превратились  в  рудимент  (или
атавизм), не знали - тихо отрабатывали свои скромные деньги, прикрывая счета
с  великобританской стороны. При  этом  они  думали,  что являются ключевыми
фигурами в деле, поскольку одна из королИвских компаний давно перестала быть
совместным  предприятием и по бумагам считалась  стопроцентно английской. Но
это  та,  с которой  все  началось.  А  главным  делом  Королева и  основным
источником его исполинских доходов стала нефтяная империя.
     В этой империи Королев  был  единственным властелином. Даже государству
трудновато  было  прибрать  ее к  рукам,  и оно  довольствовалось  подачками
Королева.
     Много  чем занимался  магнат,  но, дабы  не  вдаваться  в  подробности,
давайте их  обойдем. К тому же мсье Королев интересен нам как человек,  а не
как  пароход.  Единственное,  что  стоит  упоминания:  хорошо  изучив  науку
политэкономию,  Королев  прекрасно понимал,  что  для получения  прибавочной
стоимости, которая  в денежном  выражении именуется прибылью, ему необходимо
всячески   развивать  то,   что   известно   как  средства  производства,  и
поддерживать  в  тепле  и  заботе  весьма специфический товар  под  условным
названием  "рабочая  сила".   Поэтому   все   передовое,   что  облегчает  и
облагораживает труд, тут же оказывалось у Королева на вооружении, а к  людям
он относился внимательно, бережно и осторожно.
     Как бы крут человек ни был, без напряга жизнь и у него не проходит.
     Главной проблемой  Королева вот уже  три  года  была  дочь Александра -
Принцесса, как он ее иногда  называл. Причем не  только  он.  С  легкой руки
Королева и несмотря на неловкость такого прозвища - имя Саша короче и проще,
- девочку звали Принцессой много и часто.
     Сама она к этому привыкла. Хотя поначалу сильно  возражала, подкалывала
отца: это,  дескать,  пошлятина,  так называют  своих  молоденьких  любовниц
старые перцы,  у  которых  все дряблое  и  "зеркальная  болезнь"  перешла  в
хроническую форму,  -  к  примеру,  словцо  "принцесса"  употреблял, бывало,
бедняжечка Гумберт в адрес своей похотливой мартышки.
     Королев добродушно ухмылялся - во-первых,  Саша уже  давно не нимфетка,
во-вторых, гумбертизм  он  считал  распространенным  проявлением  психики  и
физиологии зрелого мужика, более того, если бы Саша не была его дочкой...
     Что  же  до  перцев,  так  ничего  дряблого  в  организме  Королева  не
наблюдалось,  занимался он всяческим спортом (особенно уважал фехтование)  и
содержал созвездие врачебных светил,  а из признаков возраста обладал только
сединой, да и та  его  украшала; девушек  же, которые  влюблялись в Королева
навсегда, подружек, которые  были ненамного  старше,  а то и моложе  дочери,
Королев никогда принцессами не называл, в крайнем случае пипами или масями -
зависело  от функциональных особенностей каждой конкретной особи  и  от доли
платонического в отношениях.
     Подружек  у магната хватало. А не  называл он  их  принцессами как  раз
потому, что не обладал типичными свойствами стареющего эсквайра.
     Проблемы  у  Королева  были  обычные для  отцов  почти семнадцатилетних
принцесс,  которые  осознали себя  женщинами лет в  тринадцать-четырнадцать.
Королев понимал, что девочке надо учиться. Понимал он также, что  она уже не
совсем девочка и ее тянет к  мальчикам. Во-первых,  -  природа, во-вторых, -
росла без матери.
     И вот смотрел Королев на дочку:  стройненькая, с неженской, но складной
и   аккуратной   фигуркой,   малозаметными   грудками,   прической   неровно
постриженного  и уже  слегка  обросшего мальчишки,  с  длинными  обезьяньими
пальцами на руках и ногах,  -  смотрел  Королев и думал: ну пацан,  и все. И
одевается как пацан. Другой бы  не понял, почему на нее мужики  западают. Но
Королев помнил жену. Когда познакомились, она была точно такой. Точно. Синие
глазищи и  темно-вишневые  волосы. И фигура мальчишки. А ему до этого  девки
нравились фигуристые, сочные. Странно. Что-то  такое исходило  от нее, очень
женское, сучье, от чего у Королева весь организм заходился в тихой истерике,
а  руки сами  тянулись...  Но дело не в сексе. Едва ли не более сильным было
ощущение  от  близости без секса.  Когда Королев прижимал к себе тонкое тело
жены, даже просто, по-братски,  то почти пьянел  от счастья и  нежности... А
потом он все упустил... Доверял ей, считал совершенством. И пошли  наркоманы
эти  грязные,  притоны... Набил он несколько  рож, а толку... Не хотела  она
возвращаться. Или не могла. Ну и... все, собственно. Сашка тогда  с бабушкой
жила...
     Жениться  во  второй  раз  Королев  не  сумел. Через  некоторое  время,
после... стал общаться с женщинами. Бывали похожие ощущения,  но такой силы,
как с женой, - никогда. Правда, надежды он не терял.
     Когда Саша  призналась отцу в первом сексе, Королев в отчаянии купил ей
коробку презервативов и  потребовал  каждого нового  друга  предъявлять  ему
лично. Их, кстати, было немного,  это сопляки со двора Егору трепали  насчет
табунов. Влюблялись  в  Сашу  многие  и  провожали  многие,  это  правда, но
взаимностью  могли  похвастаться единицы. Другое  дело, что Принцесса иногда
делила, так сказать,  ложе  однократно  со  случайными  людьми... Но  это  -
результат тусовочной жизни и следствие Сашиной импульсивной натуры.
     Сначала  Королев  ревновал,  а  потом   успокоился  (все-таки  разумный
цивилизованный  человек) и снова напрягся, только когда  всерьез  подумал об
учебе дочки на Западе.
     Хотя  сперва  Королев  думал не об учебе.  Саша  увлекалась  музыкой, и
магнат спросил однажды, не хочет ли она стать звездой эстрады: певицей. Саша
вознегодовала, демонстративно включила на полную  громкость  Стравинского, и
Королев отступил. А потом пожалел,  потому что  не отступил его заместитель,
который,  как   слегка   замедленное   зеркало,  повторял   движения  босса.
Поп-звездой  стала Айгуль.  Саша  на это  пожала плечами и продолжала  незло
издеваться над неуклюжестью и коровьим взглядом  подруги. Но  это поздней. А
тогда,  несколько  лет назад, после долгих раздумий, Королев  предложил Саше
поучиться   в  Лондоне.  Она  загорелась,  его  это  насторожило,  но  брать
предложение назад он не стал - тем более все же неплохо было вырвать дочь из
ее безмозглого окружения.
     Надо сказать, Сашка была девочкой почти гениальной:  рисовала,  лепила,
играла на  фортепьяно не только Моцарта, но и Сальери,  читала  в  оригинале
Дюма и Шекспира, а историю знала лучше, чем преподаватели институтов. Все ей
давалось легко, и Королев возлагал на нее большие надежды. Правда, экономика
ее совсем  не радовала,  а тащилась  Сашенька  от подлинного  искусства.  Но
Королев пока  об этом плотно не  думал. В глубине  души он был  уверен,  что
когда-нибудь Принцесса примет от  него весь этот бизнес, созданный им лично,
вручную.
     Королев рассчитывал, что западное  общество настроит дочь на правильную
волну. И вот тринадцати с половиной лет Саша Королева отправилась на учебу в
независимый  колледж  для  особо русских детей. В город Лондон,  Соединенное
Королевство.
     С  глаз долой - из сердца вон, расстроено думал  Королев, поднимаясь на
борт самолета в Международном аэропорту Льюис Кэрролл.
     Но не тут-то  было. Вернувшись в Москву, он  заскучал, забеспокоился, о
делах думать не мог и на уикенд помчался к дочурке. Та слегка  удивилась, но
сделала два-три звонка, что-то  там отменила  и честно погуляла с  папой  по
Сити, покаталась на  двухъярусном красном  автобусе, посетила  музей Шерлока
Холмса, от которого ее  тошнило с детских лет (не от музея -  музей, кстати,
нормально сделан, скромно, -  от Холмса, ей больше нравился патер Браун, "он
хоть  думать умеет и чувствовать по-настоящему,  а  не  только  на  коленках
ползает с лупой..." - так она говорила); вечером  они посмотрели веберовских
"Кошек" в  одном вест-эндском  театре,  а  ночью  Саша  показала отцу  Сохо,
подумав, что он удивится. Воскресенье провели в благообразном - уже ставшем,
как  прежде,  благообразным  после  десятилетий   иммигрантского  засилья  -
Гайд-Парке.
     Королев  успокоился, улетел в  Москву и стал чуть ли  не ежедневно Саше
звонить, раз  в два-три месяца к ней наведывался, а в каникулы  увозил ее на
тропические острова. В  первую же  разлуку  с дочкой  он  понял,  что  ближе
человека у него  нет и не будет. Да не  просто  понял  - почуял. Вот  так. А
говорят, олигархи - козлы  бессердечные.  Ничего не  козлы. Нормальные люди.
Только богатые. Вот Королев, например, оказался приличным отцом.
     В бизнесе Королева все двигалось четко, по плану. Единственная головная
боль - информация. Нужно было вовремя узнавать о телодвижениях конкурентов -
крупных нефтяных  компаний -  и потенциальных и сущих партнеров.  Всякий раз
Королев нужные  сведения добывал,  но  с большой нервотрепкой  и  за обидные
деньги. А до начала наших событий вообще какие-то  сбои пошли в  информации.
Сведения приходили с запозданием и душком.  Это стало плохо влиять  на дела,
сорвалось  несколько верных контрактов, серьезно уменьшились прибыли.  Не то
чтобы империя Королева пошатнулась, но...
     И  тут произошло кое-что. Открылись новые  перспективы. С появлением  в
поле зрения магната странного молодого человека.

     Прежде чем  углубиться  в  подробности, еще  несколько  фраз о  бизнесе
Королева. Несколько общих скучных фраз.
     Нефть - это  черное  золото... Банально и  глупо.  Нельзя  так начинать
рассказ   о  тоскливых  вещах.   Надо  иначе.  Торговать  нефтью  -  занятие
неблагодарное...  Интересно,  почему  это  оно  неблагодарное,  если Королев
благодаря ему стал одним  из богатейших пацанов Земношарья?! Попробуем проще
и человечнее.
     Когда Королев начинал в молодости простым геологическим разведчиком, он
не заду