П.Бляхин. Красные дьяволята --------------------------------------------------------------- OCR: Леопард Веша Ё http://wesha.lib.ru --------------------------------------------------------------- НАБЕГ Темная южная ночь тихо таяла. Бледнели и гасли звезды. За черной полосой леса розовел восток. Словно огромная чаша горячего борща, курилась туманами жирная украинская земля. Приближалось утро. Но село Яблонное все еще спало крепким мужицким сном. Дремал даже старик-сторож, стоя у дверей церкви с колотушкой под мышкой. Вокруг все было тихо и спокойно, как в доброе старое время. Только неугомонные петухи певуче перекликались из конца в конец беспечного села. Ой, не спать бы вам в эту ночь, мужики!.. На опушке леса на горячем вороном коне появился маленький всадник в мохнатой папахе, заломленной на затылок. Приподнявшись на стременах, он, как вор, огляделся по сторонам. Хищное лицо его с черными колючими глазками настороженно вытянулось, ноздри раздулись, словно у хорька, почуявшего дичь. Он вдруг выхватил шашку и со свистом рубанул ею воздух. - Гей, за мной, хлопцы! Из леса тотчас вылетел отряд конников и, веером рассыпавшись по широкому полю, ринулся на село. Тяжело загудела земля. Стаи испуганных птиц взвились к небу. Церковный сторож уронил колотушку и в страхе перекрестился: - Що такэ, матерь божья? Ратуйтэ, православные!.. Но уже было поздно: стреляя на скаку, лавина всадников с диким воем и свистом неслась по улицам злосчастного села. Захваченные врасплох селяне в панике выбегали из хат и тут же падали, сраженные пулями или зарубленные шашками. Бандиты не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. - Бей! - бабьим голосом визжал маленький всадник, размахивая шашкой. Бандиты врывались во дворы и хаты, грабили пожитки, свертывали головы гусям и курам, угоняли овец и коров. Но, странное дело, хаты кулаков и деревенских богатеев налетчики не трогали. Не тронули и дом священника отца Павсикакия. Вскоре пламя пожарища озарило страшную картину разгрома. Верный своему долгу, старик-сторож поднялся на колокольню и ударил в набат. Маленький всадник, видимо, атаман шайки, помчался к церкви. За ним скакали длинный, как жердь, бандит с помятым цилиндром на голове и мрачный рябой детина с обрезом за спиной... Набат гудел, усиливая тревогу, призывая на помощь... В церкви уже орудовали грабители: они рвали на части парчовые ризы, обдирали золотые иконы, набивали сумки церковной утварью. Атаман шайки на всем скаку ворвался в распахнутые настежь двери храма. - Вон! Сто чертив вашему батьку! - заорал он, награждая своих соратников ударами плети. - Вон, а то рубать буду! Ворча и ругаясь, бандиты бежали к выходам. В алтаре из-под престола выскочил перепуганный насмерть священник. С крестом в руках он подбежал к атаману и приложился к его ноге, как к иконе: - Отец родной... батька наш... дай тебе боже доброго здоровья! Спас дом божий... - Но-но, нечего мед разливать, - проворчал атаман, поворачивая коня к выходу. - Своих попов мы не трогаем, пригодятся. Поп чуть не захлебнулся от восторга и преданности; - Да боже ж мий!.. Да я... да мы... - Ну и баста! - отрезал бандит. Шутя хлестнул попа плетью по спине и вылетел из церкви. Поп почесал ушибленное место, истово перекрестился. - Слава тебе, господи, слава тебе!.. Вот, собака! Набат внезапно оборвался... Два бандита с трудом оторвали старика-сторожа от колокола, схватили его за ноги и за руки, бросили с колокольни. Он упал под ноги вороного коня. Конь шарахнулся в сторону, едва не выбив из седла атамана. Глянув на убитого старика, он расхохотался; - Что, дозвонился, старый пес? В этот момент к атаману подлетел крайне встревоженный конник: - Беда, батько, - у Совета перепалка! Голова незаможников [Председатель Комитета деревенской бедноты] отстреливается - Ванька Недоля! Атаман взвыл: - Живьем, живьем взять! Шкуру спущу!.. Осажденные толпой, отец и сын Недоля стреляли из окон дома. Трое убитых уже валялись у крыльца. Решив, что взять сельсовет штурмом не удастся, бандиты обложили здание соломой и подожгли. Когда к месту боя прискакал атаман, сельсовет уже был объят пламенем со всех сторон. Через несколько минут дверь дома распахнулась, и вместе с клубом дыма на крыльцо выскочил могучий старик с винтовкой в правой руке. Левой он поддерживал тяжело раненного сына-матроса. Шайка встретила их торжествующим ревом, лавой окружив крыльцо. - Живьем, живьем взять! - завизжал атаман. - Я им Покажу Советскую владу [власть]!.. Взяв винтовку за конец ствола и действуя ею, как дубиной, грозный старик двинулся прямо на толпу. Бандиты и страхе расступились по обе стороны. - Сдавайся, старый черт! - ревели они, пятясь от старика. Матрос тяжело опирался на руку отца, с трудом передвигал ноги. Лицо его было залито кровью. Первый смельчак, попытавшийся приблизиться к старику, грохнулся на землю с разбитой головой. Рев усилился, но круг стал шире. По знаку атамана рябой бандит заехал сзади и прямо с седла метнул шашку в спину старика. Тот упал навзничь: - Да здравствует власть Советов! Упал и матрос. Шайка ринулась на беззащитных уже бойцов. - Назад, хлопцы! - приказал атаман. - Матроса взять в лес, а с отцом я сам поговорю... Бандиты неохотно расступились. Атаман спрыгнул с седла, подошел к истекающим кровью пленникам. Старик лежал неподвижно, как мертвый, не выпуская из рук винтовки. - Подох, собака! -зло прошипел атаман. - А то бы я показал тебе незаможных селян... Вдруг откуда-то сверху два камня со свистом пронеслись в воздухе. Один камень больно царапнул щеку атамана, а другой попал в холку вороного коня. В то же время на другом конце села раздались испуганные крики; - Партизаны! Партизаны!.. Бандиты поспешно вскочили на коней и, стреляя куда попало, понеслись вон из села. По приказанию атамана рябой бандит поднял матроса на седло и умчался вслед за шайкой в лес. Вскоре село опустело. На улицах валялись только Трупы убитых, да бегали взад и вперед перепуганные овцы. С крыши ближайшего к сельсовету дома проворно силились двое ребят и с криком бросились к могучему старику, лежавшему посредине дороги, у сгоревшего здания сельсовета: - Ой, батька наш, батька! ДВЕ МАСКИ Страна Советов пылала в огне гражданской войны. Со всех сторон к сердцу России - Москве - двигались многочисленные орды контрреволюции, С востока, севера и юга угрожали иностранные интервенты, снабжавшие белые армии оружием и продовольствием. В Крыму засел Врангель, войска которого прорывались на Украину, в район Екатеринославщины. А здесь, в тылу молодой Красной Армии, бесчинствовали кулацкие шайки, возглавляемые разными батьками и атаманами. Городские рабочие и деревенская беднота самоотверженно боролись за Советскую власть, помогали Красной Армии и нашим партизанам всем, чем могли. Сотни и тысячи молодых добровольцев пополняли ряды славных бойцов за дело свободы и социализма. В эти грозные годы, в кольце врагов, советскому народу жилось тяжко, голодно и холодно. После войны промышленность была разрушена, поля не засеяны, хлеба не хватало даже для снабжения Красной Армии. Деревенские кулаки-богатеи прятали свой хлеб и продукты в ямах и потаенных местах, занимались спекуляцией и жестоко грабили городское население, спускавшее за хлеб и картошку последние пожитки. В те дни, к которым относится действие нашей повести, такое же положение было и в городе Екатеринославе. В Гуляй-Поле и по всей Екатеринославской губернии разгуливали и грабили мирных жителей банды знаменитого на Украине батьки Махно. Действуя в тылу Красной Армии, эти банды приносили неисчислимый вред советскому народу: устраивали еврейские погромы, грабили базы снабжения, убивали советских работников, особенно большевиков и красных партизан. Деревенские богачи и буржуи всячески помогали им в борьбе против Советской власти. Они хотели вернуть старый режим, царя и помещиков. Был вечер. На густо-красном горизонте тяжко громоздились и лезли к зениту грозовые тучи. По широкому шляху из Екатеринослава длинной вереницей тянулись мужицкие телеги и тачанки. Они возвращались с большого воскресного базара. На возах громоздились пустые кадушки и макитры [большая глиняная квашня], кухонная посуда, граммофонные трубы, зеркала и ведра, столы и стулья - словом, все, что можно было выменять у голодающих горожан за хлеб, молоко и картошку. Крестьяне явно спешили домой. Не желая остаться в одиночестве, задние возчики усердно нахлестывали и понукали криками своих коней: - Та ну, швыдче, ковурый! - Гей, Петро! Чи здыхае твоя кобыляка, чи шо? - Трохым, геть со шляху, чого став, бач, лис близко! Грозовые сумерки уже ползли по земле, окутывая дорогу зловещим полумраком. Подъезжая к лесу, мужики незаметно вытаскивали из-под соломы короткие куцаки [винтовка с обрезанным дулом, обрез], иные нащупывали за пазухой револьверы, готовили ножи. Они явно чего-то опасались, со страхом поглядывая на темные овраги и в сторону леса. Только одна расписная тачанка, запряженная парой коней и нагруженная до отказа разным барахлом, не торопясь катилась в хвосте обоза. На ее задке, увязанное веревками, гулко громыхало старое пианино. Лениво пошевеливая вожжами, конями правил здоровенный мужичище, с красным заплывшим лицом и толстой золотой цепочкой на рыхлом брюхе. Рядом, словно курица на яйцах, сидела его жена. С первого взгляда было ясно, что это почтенные и богатые люди, Вероятно, по случаю выгодной спекуляции мужик изрядно выпил и теперь беспечно насвистывал украинские песенки. Это очень беспокоило его жинку, которая то и дело тыкала "чоловика" кулаком в спину: - Та ну, красный пес, гони швыдче! Бач, як тэмно?! - Тэмно? А нехай соби тэмно, - невозмутимо отвечал "красный пес" и не думал торопиться, - мини що: дорогу я знаю, село знаю, ворота знаю - усе знаю. Хиба ж я пьян, чи що? Бач, у мэнэ яка цидуля е? Пьяный кулак выразительно шлепнул ладонью по пустой кубышке, из которой торчала ручка нагана; - Хлоп, и в голове дырка. Жинка разъярилась еще больше: - Вот дурна дитына! Хиба ж ты не чув, що тут сам Махно гуляе? Гони, кажу, швыдче!.. - Батько Махно? - живо отозвался мужик. - А нехай соби гуляе, дай ему боже... Вин же на радяньску владу идэ, щоб ий кишки повытягло! И кулак разразился забористой бранью по адресу Советской власти. Наругавшись вдоволь, он вдруг бросил вожжи, смачно шлепнул ручищей-по жирной спине своей жинки: - А хошь, Олена, я для батьки Махно "Боже царя" спою? Хошь? Ей-богу, спою и на музыке натрынькаю... Мужик повернулся к пианино и лихо забарабанил кулаками по крышке: - Бо-о-о-же, царя храни, сильный дер... - Стой! - Стой!.. - Руки вверх! - внезапно загремело над ухом кулака. И его кони в мгновенье ока оказались свернутыми в обочину, а перед глазами блеснуло черное дуло револьвера. - Оружие и деньги! -грозно крикнул незнакомец, направляя пистолет в лоб кулаку. В ужасе воздев руки к небу, мужик растерянно забормотал: - Деньги?.. Яки деньги?.. - Но, глянув в лицо грабителя, он вдруг увидел красную маску, разрисованную белыми полосками и черными пятнами. - О, боже ж мий! Нэчиста сила! - взревел суеверный мужик, мешком падая на свою половину. А перепуганная Олена уже лежала ничком, спрятав голову в большую макитру с остатками сметаны. У тачанки появился еще один грабитель в такой же страшной маске. - Да они совсем окачурились от страха, - сказал первый, опуская дуло пистолета. - А ну-ка, обыщи их, Овод! Второй грабитель проворно обшарил воз и кулака. - Есть оружие, брат Следопыт! - радостно крикнул он, выхватывая из кубышки наган. - Даешь поход! - отозвался грабитель, названный Следопытом, и тотчас спрыгнул с колеса тачанки. Две красные маски мгновенно исчезли в ближайшем овраге, а перепуганная чета еще долго лежала на месте, боясь шелохнуться. Наконец мужик осторожно приподнял голову и огляделся по сторонам. Вокруг все было тихо. - Дэ ж воны? - изумился он, крестясь. - Мабуть наваждение було, чи оборотень який? Дывысь, Олена!.. И только теперь мужик заметил, что на плечах его жинки, вместо головы, торчала огромная макитра: - Олена! Гей, Олена! Та дэ ж твоя дурна голова? Ты сказылась, чи шо?.. Услышав знакомый голос, Олена медленно подняла голову вместе с макитрой. По ее груди и шее стекала сметана. Мужик невольно расхохотался; - Бачтэ, яка штука! Олена с трудом стащила свой нелепый колпак. Но, увидев хохочущего мужа, она побагровела от ярости и с такой силой трахнула его макитрой по голове, что черепки разлетелись во все стороны. - Жинку чуть не заризали, а вин регоче, рыжий сатана! Однако, опомнившись, они оба сразу схватились за вожжи и, нахлестывая коней, понеслись по шляху, прочь от страшного места. КТО ОНИ? Глухая ночь спустила на мир свой черный полог. Вдали угрожающе ворчал гром, вспыхивали белые молнии, словно от страха, трепетали вершины дубов... Но что это?.. Далеко над лесом пролетела красная горящая искра, за ней другая, третья... В темной чаще заиграли языки пламени. Кто же дерзнул зажечь огонь в этом угрюмом лесу в такую тревожную ночь и так далеко от жилых селений?.. У костра под могучим дубом сидели на корточках уже знакомые нам грабители в страшных масках. - Слушай, брат Следопыт, - сказал один, подбрасывая сухие сучья в огонь, - для чего ты крикнул: "Оружие и деньги!", когда нам нужно было только оружие? Мы же не грабители. Второй засмеялся: - А так страшнее. Видал, как кулак глаза выкатил? Я думал, он лопнет от страха. Военная хитрость, брат Овод. - Ну, нет, это он твоего пистолета испугался... - Да, пистолет лихой, - согласился тот, кого звали Следопытом, и бросил в огонь большой черный "пистолет", дубовый ствол которого походил на детскую пушку. Овод снял маску. Она оказалась простой красной тряпкой, разукрашенной белилами и ваксой, с двумя дырками для глаз. - Не пора ли, брат, начать совет вождей? - спросил он, засовывая револьвер за пояс штанов. - В поход мы, кажись, готовы. - Ну, что ж, начинать так начинать, - ответил Следопыт и тоже сорвал с лица маску. При колеблющемся свете костра теперь уже можно было разглядеть безусые лица двух подростков, ничуть не похожих на лесных грабителей. Один из них, названный Следопытом, был одет в красную рубашку, подпоясан простой веревочкой. На ногах большие, видимо, отцовские, сапоги. Крепкий, широкий в плечах и груди, он казался сильным не по летам. Рыжие волосы буйными вихрами торчали во все стороны, а живые серые глаза смотрели дерзко и весело. Второй паренек был, видимо, слабее первого, но ловкий и гибкий, как лоза. Черные волосы то и дело сползали на его высокий, умный лоб, заставляя частенько встряхивать головой. Мягкое красивое лицо и особенно светлая улыбка годились бы скорее для девушки, чем для парня с револьвером за поясом. Одет он был так же, как Следопыт, обут в опорки на босу ногу. Следопыт, не торопясь, вытащил из-за голенища сапога длинную резиновую кишку с трубкой на конце. - Для начала выкурим трубку мира, брат Овод, - важно сказал он, набивая трубку чем-то вроде табака. Овод молча кивнул головой. Следопыт закурил. Выпустил первый клуб дыма и так закашлялся, что на глазах выступили слезы. - Тьфу ты, пакость какая! Аж в нос шибануло! - Ничего не поделаешь, - отозвался Овод, - таков порядок в совете вождей. Твое слово, брат Следопыт... Следопыт вытер глаза рукавом рубахи и начал: - Слушай, брат Овод. Одиннадцать лун тому назад Черный Шакал вырыл томагавк войны, а проклятая Голубая Лисица разоряет наши родные вигвамы и села. Бледнолицые собаки не щадят ни жен, ни детей наших и даже стариков предают лютой смерти у столба пыток. Не пора ли и нам взяться за томагавки? Или мы трусливые бабы, что сидим дома у костров мира? Смерть бледнолицым собакам! Оратор грозно потряс кулаком в воздухе и передал конец кишки своему приятелю. Тот в свою очередь глотнул дыму и тоже закашлялся. - Голубая Лисица замучила нашего брата Федю у столба пыток, - сказал он. - Мы должны разыскать ее хоть на дне моря, заковать в железные цепи и отправить на суд Великого Вождя краснокожих... - Ой, нет, сначала мы всыпем ему пятьдесят горячих, а потом уж и в цепи, - перебил Следопыт. - Я обещал батьке... - Можно и так, - согласился Овод. - Значит, завтра в поход? - Урра-а, в поход! - подхватил Следопыт и, совсем как мальчишка, перевернулся через голову, ударив каблуками сапог по костру. Сноп золотых искр взвился к небу, осветив на мгновение и дуб, и полянку, и юных вояк. А затем тьма стала еще гуще и ночь чернее. Так неожиданно закончился совет вождей... Однако пусть читатель не думает, что все это лишь простая игра юных фантазеров "в индейцев" или еще что-нибудь в таком же роде. Не всякому понятное решение совета вождей явилось началом таких дел и приключений, что они составят все содержание нашей повести. А впрочем, вернемся немного назад и расскажем, как эти ребята задумали свой поход и что их толкнуло на отчаянный трюк с красными масками.., КРАСНЫЕ ДЬЯВОЛЯТА Отец наших героев Иван Недоля жил в селе Яблонном на Украине. Все его имение состояло из старой лакомившейся хатенки да худой сивой кобылы. Зимой он ходил на заработки, а летом ковырялся на своем жалком клочке земли и батрачил у деревенских кулаков. В 1914 году он вместе со старшим сыном Федором ушел на войну бить немца. Домой Недоля вернулся уже после Октябрьской революции. Он пришел на село в рваной шинели, заметно прихрамывая на левую ногу, но с винтовкой в руках. На его широченной груди сияли два георгиевских креста, а за пазухой лежала пачка большевистских газет и первые декреты Советской власти о земле и мире, С этого дня Иван стал самым горячим большевистским агитатором на селе. - Земля - народу! - кричал он на сельских сходках, Потрясая винтовкой. - Хлеб - Красной Армии! Смерть - белякам и буржуям!.. В разгар гражданской войны на Украине он организовал Комитет незаможных селян и крепко взял в переделку кулаков-мироедов. Федор попал на флот. Семья Ивана - жена и двое ребят-близнецов - по-прежнему ютилась в кособокой хатенке. Ребята - Дуняша и Мишка - старались быть похожими на отца и на свой лад помогали ему в борьбе за власть Советов. Гражданская война разбила село на два враждебных лагеря: на бедняков и кулаков, на красных и белых, на тех, кто за Советскую власть и против нее, Дети бедноты и кулачества тоже разделились на две партии и отчаянно воевали между собой, шли "стенка на стенку". Мишка и Дуняша чуть не каждый день возвращались домой, покрытые синяками. Старушка мать плакала. Отец посмеивался: - Так-так, хлопцы, значит, вам опять всыпали? - Всыпали своими боками, - хмуро отвечал Мишка. - Мы им тоже наклюкали, дай боже... - А кто ж это вас разукрасил так? - Кулачье разное да Митька Косой - попов сын. - А вы что? Пятки казали? Мишка вспыхивал от обиды: - Ну, это ты брось, батька, я им такие фонари наставил! - И я тоже, - подхватывала Дуняша, показывая отцу рваную кофточку, - мы вместе бьем их... - За что ж вы воюете, хлопцы мои? - продолжал допрашивать отец уже серьезно. - А они нас "красными дьяволятами" обзывают. Ну, мы и... того, в кулаки их... - А потом они Советскую власть ругают и тебя тоже. Отец был доволен: - Молодцы, ребята! За Советскую власть всем беднякам биться надо! И "красные дьяволята" - хорошая кличка, дашь бы не белые.. Мать горестно всплескивала руками: - Что ж ты делаешь, старый, дети в крови приходят, а он еще нахваливает! Но "дети" давно уже решили воевать за Советскую власть по-настоящему, с оружием в руках, как взрослые. Под руководством отца они изучали военный строй, ружейные приемы, стрельбу из винтовки и револьвера. К великому удовольствию Ивана, в стрельбе Мишка скоро превзошел его. Из револьвера на десять шагов он попадал в яблоко, а из винтовки почти не знал промаха. Неплохо "рубал" он и старенькой шашкой, одним махом срезая голову "белогвардейцу", слепленному из глины. Но из всех военных дел Мишке больше всего нравилась разведка. Всерьез готовясь к этому делу, он исползал на животе окрестности села, порвал все свои штаны и рубашки, по голым стволам лазил на вершины самых высоких сосен, часами сидел там, "выслеживая врага" и корректируя воображаемый огонь Красной Армии Дерзко поправ обычаи своего пола, Дуняша мало в чем уступала своему брату и была с ним неразлучна, как тень. Ребята помогали и матери по хозяйству: ходили в лес за дровами и хворостом, таскали воду с реки, обрабатывали огород, чистили картошку... Впрочем, кроме картошки, у Недоли ничего и не было. Хлеб пополам с мякиной и лебедой они получали из сельсовета по осьмушке на человека да изредка по фунту муки через Комитет незаможных селян. Так же, как отец, ребята не унывали. Они свято верили в светлое будущее трудящихся, в окончательную победу Советской власти и всей душой любили Владимира Ильича Ленина, о котором так много рассказывали им отец и брат Федор. Ленин представлялся им как добрый отец всего трудового народа, как великий вождь и чудо-богатырь земли русской. Недаром между собой они называли его Великим Вождем краснокожих воинов... У брата и сестры были две страсти; война и книги. Читали они запоем все, что подвертывалось под руку. Но больше всего любили книги о боевых подвигах и приключениях, о путешествиях за моря и океаны, о героической борьбе краснокожих индейцев Америки за свою свободу и независимость. Любимыми героями Мишки были "последний из могикан" - Ункас и старый охотник - Следопыт. А так как Следопыт был замечательным разведчиком, Мишка присвоил себе и его кличку. Дуняша долго не могла найти для себя подходящего имени. Но однажды сельский учитель, охотно снабжавший их книгами, подарил Дуняше чудесный роман Войнич "Овод:". Ребята прочитали его залпом и были потрясены необыкновенным мужеством и самоотверженностью Овода. На истрепанные страницы, где описывалась трагическая смерть Овода, не раз падали горькие слезы Дуняши, а Мишка отворачивался в сторону, подозрительно посапывая носом. Как настоящий мужчина, он старался скрывать свою слабость. Чтение этой книги закончилось тем, что Дуняша дала Мишке клятву быть такой же самоотверженной, как Овод, и так же, как он, мужественно встретить смерть, если придется погибнуть в борьбе за власть Советов, за свободу. Мишка торжественно одобрил клятву сестры и тут же назвал ее Оводом. В сознании ребят современные события и герои гражданской войны так причудливо переплетались с книжными образами, что они уже и сами не знали, где кончается чудесная сказка и вымысел, а где начинается подлинная суровая жизнь. В разговорах между собою они создали даже свой особый язык, заимствованный у индейцев Фенимора Купера и Майн Рида, понятный только им одним. Красноармейцев они называли краснокожими воинами, белых контрреволюционеров бледнолицыми собаками. Белогвардейский генерал Врангель получил кличку Черного Шакала, бандита Махно окрестили именем злого и коварного апаха - Голубой Лисицей. Знаменитый командарм Первой Конной армии Буденный носил у них имя храброго предводителя одного из индейских племен - Красного Оленя и т.п. А Ленина, как мы уже говорили, иначе и не называли, как Великий Вождь краснокожих воинов: в их представлении это была высшая степень любви и уважения. Время шло. Гражданская война разгоралась. Ребята продолжали готовиться к боевым делам и уже стали осаждать своего батьку просьбами отпустить их добровольцами в армию краснокожих воинов. Разумеется, они войдут под начало только самого Красного Оленя, то есть Буденного. В то время слава Первой Конной уже гремела по всей России, заражая сердца молодежи жаждой подвига. Отец одобрительно посмеивался, но все же советовал ребятам подрасти еще немного, а потом уж... Дуняша и Мишка ждали этого дня с величайшим нетерпением. Но тут случилось событие, сразу опрокинувшее все их надежды и планы. С фронта неожиданно прибыл старший брат - матрос Федор, чтобы организовать на селе заготовку хлеба для Красной Армии. Отец, как председатель Комитета незаможных селян, пришел ему на помощь и при содействии бедноты стал выкачивать у богатеев-кулаков припрятанный хлеб. И вот в тот день, когда продотряд выехал в соседнюю деревню и в Яблонном не осталось никого из вооруженных, в село ворвалась уже известная читателю банда и учинила кровавый разгром. Это была одна из шаек злейшего врага Советской власти - батьки Махно. Тогда они увезли раненого Федора в лес и там замучили насмерть. Получив тяжелую рану в спину, отец наших героев все же оправился и через два месяца встал на ноги. Его хатенка сгорела. Иван Недоля устроил свою семью у знакомого рабочего в городе Екатеринославе, а сам решил уйти к красным партизанам. Прощаясь с Мишкой, отец сказал: - Вот что, сынок, если я сам не встречу и не убью Махно, то постарайся разыскать его хоть ты и всыпь ему таких горячих, чтобы он вовек не забыл нашей деревни... Неизвестно, шутил ли отец или говорил всерьез, но Мишка гневно блеснул глазами и сурово ответил: - Не бойся, батька, это ему даром не пройдет. Я найду его хоть под землей! Скажи только, сколько ему всыпать? Отец невольно улыбнулся: - Да влепи хоть полсотни, и то будет добре. - И я с Мишкой пойду! - вмешалась Дуняша, бросаясь на шею отцу. - Махно замучил нашего Федю. Напоминание о смерти старшего сына передернуло старика. Он расцеловал детей и плачущую жену, смахнул с ресницы тяжелую слезу и быстро вышел вон, прихватив винтовку. С тех пор отец как в воду канул - ни слуху ни духу. Все думали, что он погиб. Только жена не хотела верить и ждала его домой изо дня в день, полная тоски и горя. После ухода отца ребята решили, что они уже достаточно выросли и вполне готовы для боевых дел (а как же, ведь им уже перевалило за пятнадцать лет!). Одна беда - у них не было оружия. Винтовку и револьвер забрал отец, а старенькая шашка в расчет не принималась. "Не оружие, а бабье веретено", - уверял Мишка. Как же быть? После долгих споров и обсуждений ребята решили отобрать оружие у какого-нибудь кулака или бандита, а потом двинуться в "поход". Как и чем закончилась эта попытка, читатель уже знает из предыдущей главы. Костер на полянке догорал. Ребята сидели под дубом, обсуждая разные детали предстоящей военной кампании. В первую очередь они решили пробраться в лагерь Красного Оленя - Буденного, недельку-другую повоевать с бледнолицыми собаками, поработать для практики разведчиками, а потом уж направиться на поиски проклятой Голубой Лисицы, то есть Махно, и разделаться ним по-своему. Как видно, ребята затеяли нешуточное дело. Они свято верили, что все пойдет как по маслу и врагам революции несдобровать! Жаль только, что им не удалось достать пару хороших маузеров, с которыми, по их мнению, можно было победить весь мир: шутка ли - двенадцать пуль в одной обойме! Да вот нехорошо еще, что старуха мать одна остается дома. Захиреет с горя. - Тяжело будет нашей матке-то, - грустно заметил Овод, вытирая полой рубахи заплаканные глаза, - не выдержит она голодухи, зачахнет без нас... - Не зачахнет, - сурово возразил Следопыт, чувствуя, что и сам вот-вот разревется. - Экая ты беспонятливая, война-то ведь не кухня, не с горшками драться. Солдаты всегда уходят, а матери остаются... - Да я что же, я ничего... Я говорю только, что тяжело будет старухе, - оправдывался Овод, стараясь приободриться. - Значит, завтра чуть свет в поход? - Уже сегодня. Вишь, светает. - Руку, товарищ!.. Ребята крепко обнялись. А затем дали клятвенное обещание всегда быть вместе, не оставлять друг друга в беде и биться за власть Советов не на жизнь, а на смерть. Сидя плечом к плечу и продолжая мечтать о будущих подвигах и приключениях на красном фронте, они незаметно задремали. Костер давно погас... Ночная тьма поднялась к небу, черные тучи рассеялись, и огненные мечи восходящего солнца торжественно возвестили спящему миру: "Пора вставать, идет утро!.." У КРАСНОГО ОЛЕНЯ На берегу извилистой речонки, по оврагам и деревушкам, раскинулся лагерь Конной армии Буденного. После многодневного утомительного марша бойцы и кони отдыхали. Впрочем, этот отдых был вынужденным: на пути конницы встретились сильные части белогвардейской пехоты, окопавшейся вдоль опушки леса с артиллерией и пулеметами. Штаб армии расположился в крестьянской хате на окраине села. На крыльце стояли два буденовца с винтовками - это охрана. В штаб то и дело пробегали ординарцы с донесениями или с приказами, выскакивали обратно, садились на коней и неслись прочь. В хате за большим столом, склонившись над полевой картой, сидели сам Буденный и могучий седовласый полковник с пышными и длинными усами, похожий на гоголевского Тараса Бульбу. - Так вы говорите, полковник, что фланг противника - самое слабое место? - спросил Буденный, скосив глаза на старого казака. - Эге ж, - коротко ответил тот, тряхнув чубом. - Ось тут такая низина, по которой можно ударить в конном строю. - Он ткнул пальцем в отметку на карте. Буденный усмехнулся: - А вот здесь, на холмике, стоят "максимки" и могут порезать твоих коней, как коса траву. Полковник почесал в затылке: - Ось тут?.. Могут поризать... Як же буде?.. - Ударим в лоб, - решил Буденный, - вот по этой долине. Полковник удивился: - В лоб? Ни, так не можно. - В лоб! - повторил Буденный, вставая. - Это слишком дерзко, зато неожиданно для врага. А для конницы внезапный удар - половина победы. Ваш полк махнет первым перед рассветом. Еще раз пошлите разведку... - В лоб так в лоб, - спокойно согласился полковник и, вынув из кармана коротенькую трубку, стал набивать ее махоркой. В дверь кто-то постучал. - Войдите! - крикнул Буденный. Дверь распахнулась, и бравый казак, взяв под козырек, вытянулся в струнку у входа. - Ты что, Гарбузенко? - Шпиенов привели, товарищ командующий. - Шпионов? Вот кстати. Где ж вы их схватили? - живо спросил Буденный. - В лесу, около речки. - А почему вы думаете, что это шпионы? - Да воны дюже подозрительны: кажут, шукалы Буденного, и такое балакают, що не дай боже. Мабуть, воны пьяны, чи шо, - отвечал, переходя на украинский язык, красноармеец, - Вы обыскали их? - А то як же! - Что ж нашли? - Та оцю книжку та наган. - Хорошо, давайте их сюда. - Слухаю! - буденовец повернулся на каблуках и, приоткрыв дверь, позвал: - Гей, Петро, тяги их до командира! В палатку, подталкиваемые сзади, вкатились два старичка с длинными бородами неопределенного цвета. Один походил на деда мороза, слепленного детскими руками: низенький, квадратный, с всклокоченной бородой, немного съехавшей набок; второй был тощий и прямой, как палка. Старички подошли к столу и с любопытством стали оглядывать палатку. На столе рядом с картой лежал маузер. При виде оружия квадратный старичок живо толкнул в бок тощего, шепнув вполголоса: - Гляди-ка, маузер! - Маузер, - тоже шепотом ответил тот, сделав еще шаг к столу. Полковник, зорко следивший за каждым их движением, быстро схватил маузер и чему-то ухмыльнулся. Окинув старичков пытливым взглядом, Буденный оперся подбородком на эфес своей сабли и сухо спросил: - Вы откуда, старики, пожаловали в наши края? - Мы-то? - переспросил квадратный старичок, оправляя бороденку. - А кому какое дело? Мы ж не такие дурни, чтобы всякому болтать, как и что. Буденный изумленно вскинул брови: - Вот это номер!.. Вас же арестовали около самого штаба!.. - А ну что ж, - отрезал старичок. - мы пробирались к Красному Оленю, а нас и цапнули эти чудаки... - Что за вздор, какой олень? - Красный. Тощий старичок дернул квадратного за рукав и на ухо шепнул: - Они же не знают!.. - И верно! - спохватился квадратный. - Мы, значит, к Буденному шли и вот - влопались. - Ну так говорите, что вам нужно от него. Я и есть Буденный. Старички ахнули в один голос: - Сам Буденный? - А ведь похож! Ей-богу, он! - обрадовался квадратный, подталкивая вперед тощего. - Ну, валяй, рассказывай, брат Овод, а то я опять наверчу что-нибудь. Тощий старичок подвинулся ближе к Буденному: - Вы на нас не сердитесь, товарищ Буденный. Мы, вот я и мой братень Следопыт, то есть Мишка, из села Яблонного, а батька наш Иван Недоля ушел в партизаны, брата Федора замучили бандиты Голубой Лисицы, значит Махно, а мы с Мишкой решили вступить добровольцами к вам... - В ряды краснокожих воинов, - вставил квадратный старичок. - Не перебивай, пожалуйста, - отмахнулся тощий и продолжал: - Под вашей командой мы хотим немного попрактиковаться в военных делах... - Побить бледнолицых собак, - опять не утерпел квадратный, - а потом разыщем проклятую Голубую Лисицу и всыпем ей полсотни горячих. Пусть знает, гадюка, как села жечь! Во!.. - Вы что-нибудь понимаете здесь, полковник? - сердито спросил Буденный. - Красный Олень, бледнолицые собаки. Голубая Лисица... Что за тарабарщина такая?.. Овод хотел уже разъяснить, в чем дело, но тут старый буденовец подошел к старичкам и, вдруг схватив их за бороды, дернул вниз: - Бачтэ, яка кумедия! И перед изумленными взорами красных конников и Буденного во всей красе предстали наши герои - Следопыт и Овод. Все прыснули со смеху, а за ними рассмеялись и ребята. - Это еще что за фокусы?! - прикрикнул Буденный. Ребята сразу притихли, не совсем понимая, почему сердится Красный Олень, когда все получилось так великолепно. - Никакого тут фокуса нет, - робко возразил Овод, - мы это для отвода глаз прицепили и вот явились к вам... - А на что вы мне нужны? - отрезал Буденный. - У вас еще молоко на губах не обсохло, а вы воевать задумали. - Как, на что? - удивился Следопыт, выступая вперед. - А кто вам Голубую Лисицу поймает?.. - И потом, иметь такого разведчика, как Следопыт, - вовсе не худо, - поддержал Овод. - Он может проползти на пузе хоть двадцать верст, а шашкой рубает не хуже любого казака. Мишка сердито фыркнул и задрал голову вверх. Буденный не выдержал: - Вот забавные хлопцы! Куда ж мы их денем, полковник? - Принять на службу и отдать под мою команду, - невозмутимо посоветовал полковник, - а я их прощупаю. - Хорошо, пусть будет по-вашему, - согласился Буденный. - Только проверьте сначала, что это за сорванцы такие. - Слухаю! Гайда за мной, хлопцы! - А где ж наше оружие? - спросил Мишка. - Мы его в бою взяли... - Возвратить! - коротко бросил Буденный, снова наклоняясь над картой. По-военному отдав честь Буденному, ребята вышли вслед за полковником. Ю-Ю Был уже вечер, и на голубом небе одна за другой зажигались звезды. Ребята шли по деревне, полные радости и надежд, - они станут буденовцами! Мишка старался идти в ногу с полковником, который молча посмеивался, наблюдая за юнцами. Мимо них то и дело проносились верховые. Во дворах ржали и фыркали кони. Порой слышался лязг штыка или шашки, окрики патрульных, лихая песня. Там и сям горели костры, вокруг которых сидели на корточках воины в ожидании ужина. Лагерь глухо рокотал и гудел, словно гигантский улей. По пути ребята увидели несколько хат, снесенных до основания артиллерийским огнем. Только черные остовы труб и печей зловеще торчали среди кучи развалин, производя жуткое впечатление. У наших героев невольно сжались сердца: вот она где, настоящая-то война! Вот они, настоящие красные бойцы и тот самый фронт, куда тянуло их с такой неодолимой силой! Пройдя развалины, Мишка и Дуняша увидели кучку деревенских ребят. Они шумели и над кем-то громко смеялись. Центром внимания оказался молодой китаец с буденовкой на голове, который старался выбраться из толпы. - Ходя! Ходя! Косолапый ходя! - кричали озорники, дергая его за полу длинной шинели. А когда китаец поворачивался, чтобы схватить обидчика, они с хохотом отскакивали прочь. Желтое лицо китайца посерело от гнева. Он яростно метался в куче озорников. Овод возмутился издевательством над китайцем и тотчас шепнул что-то на ухо Мишке. - Есть, дать взбучку! - ответил Мишка. И не успел полковник сообразить, в чем дело, как наши приятели с криком "ура" врезались в толпу ребят, раздавая удары направо и налево. От быстроты и неожиданности натиска толпа в испуге разлетелась в разные стороны. Опрокинув двух-трех озорников, Мишка и Овод подбежали к китайцу и в воинственной позе стали по бокам. - Прочь, бледнолицые собаки! - крикнул Мишка, выхватывая револьвер. - Не будь я Следопыт, если не влеплю кому-нибудь пулю в лоб! А ну, подходи, кто желает!.. Желающих не оказалось... - Молодцы, хлопцы! - смеясь, похвалил старый казак. - Быть вам буденовцами! Ведь это кулацкое отродье напало на Ю-ю. - Рады стараться, товарищ полковник! - по-военному гаркнули ребята. Прижимая руки к груди, китаец низко кланялся своим заступникам и почтительно лопотал: - Спасибо, капитана!.. Караша, капитана, моя твоя товалиса! Он схватил руку Мишки и крепко встряхнул ее в знак дружбы и преданности. Потом резко обернулся вслед убегавшим озорникам и погрозил кулаком: - Твоя шайтан! Моя твоя бить будет! - Как тебя звать, товарищ? - спросил Овод, в свою очередь пожимая руку китайцу. - Моя звать Ю-ю, товалиса, Ю-ю... Из разговора с полковником выяснилось, что Ю-ю давно уже находился в армии Буденного, исполняя различные поручения штаба полка, а иногда бывая и в разведке. До прихода в армию он работал в китайской прачечной в Москве, потом был акробатом в цирке и даже уличным фокусником при старом шарманщике. Гражданская война пробудила в нем страстное желание покинуть свою неблагодарную работу и броситься в огонь кровавых событий. Он смутно понимал, что борьба русских крестьян и рабочих за Советскую власть есть дело всех угнетенных, и стихийно потянулся к красным, под знамена свободы и революции. По просьбе наших ребят полковник согласился устроить их всех вместе и взять под свое покровительство. Задорные юнцы сразу полюбились суровому воину, известному среди буденовцев под кличкой Деда. Особенно понравился ему Овод, поразительно похожий на его красавца сына, сложившего голову в борьбе с белобандитами. Все направились к хате, занимаемой полковником. - Следуй за нами! - приказал Мишка Ю-ю. - Теперь ты будешь моим оруженосцем. - Слюхай, капитана! - охотно отозвался Ю-ю, взяв под козырек. Вскоре все четверо уже сидели за большим столом в хате полковника. - Ну-с, хлопцы, что ж мы будем делать? - начал полковник, попыхивая трубкой и оглядывая своих гостей. - Воевать! - решительно отрезал Мишка. - А пока не худо бы поесть досыта... - Мы уже пять дней одними сухарями пробавлялись, - подтвердил и Овод, стараясь смягчить слишком прямой ответ Мишки. - Добре, хлопцы, можно и поснидать. На столе вскоре появился незатейливый солдатский ужин, который голодные ребята мигом уничтожили. На первый случай судьба им улыбнулась, и все устраивалось так, как мечталось. Было решено, что некоторое время они "попрактикуются" в военном деле, поучатся у опытных красноармейцев, как держать себя в бою, как ходить в разведку, ухаживать за конями и прочее. На другой день ребятам уже выдали старенькое военное обмундирование и короткие драгунские винтовки. Правда, все это было немножко великовато и смешно топорщилось во все стороны, но юнцы сразу почувствовали себя настоящими боевыми буденовцами, готовыми идти в огонь и воду. Теперь они были уверены, что обещание, данное отцу, будет скоро выполнено. Оглядев себя в боевом наряде, Мишка уверенно сказал Оводу: - Теперь берегись, Голубая Лисица, душу вытрясем! Во!.. - Не го