... - заключила для себя Грета. - Жертвовать своим счастьем ради других - это же глупо... - Хочу тебя попросить: при случае скажи брату, что если он желает сделать для нас добро, то пусть лучше сделает немного, но и для моих земляков! Ирму я сама об этом попрошу, а его неудобно... - Передам обязательно. И такую же просьбу выскажу от себя лично. - Спасибо, Гретхен, ты так добра! - обняла еИ Марта. - Не знаю, как тебя и благодарить... О решении Андрея отказаться от личного благополучия и его желании присоединиться к землякам Ирма узнала в тот же вечер. - Даже так? - удивилась и она. - Зачем ему это? А что ты об этом думаешь? - Вы уж извините, но его решение разделяю и я... Поясню. Вы отобрали самых крепких и здоровых ребят. Нам думается, это неспроста. Их хотят сделать предателями, шпионами или чем-то вроде этого? - Не совсем так... Но участь им готовилась незавидная. - Не знаю, что вы имеете в виду, лучше пусть бы они делали самую тяжИлую работу, но... В общем, если Андрэ будет с ними рядом, из них подонков не сотворят. - Но ведь я пообещала всИ уладить и не только в отношении вас двоих! - заверила еИ Ирма. - Я вам верю. Но он твИрдо решил быть рядом с ними, - стояла на своИм Марта. - Ну, если твИрдо... - пошла та на уступки. - Подумаем и над этой проблемой. Хотя, признаюсь, это усложнит дело... - Будем вам всю жизнь благодарны! - Я посоветуюсь, с кем надо; завтра к вечеру, возможно, будет известен результат. - Спасибо, тИтя Ирма, вы к нам так добры! - с искренностью, на какую только была способна, поблагодарила еИ Марта. На следующий день, возвратясь, как всегда, поздно вечером, она сообщила своим привередливым подопечным: просьба их учтена. Завтра утрясут кой-какие мелочи, а уже с раннего утра следующего дня они оба присоединятся к своим землякам, и всех их отправят на новое место. Куда именно, уточнено не было, но ребят заверили: там они будут в боль-шей безопасности. Очень хотелось узнать побольше, но... Раз не сказала, значит, так надо; и без того много себе позволяли. Грета, искренне опечаленная отъездом полюбившейся гостьи, не скрывала огорчения. - Я попробую подлизаться к братику, он мне не откажет: узнаю, далеко ли вас упрячут, - пообещала она. - Может, хоть весточкой иногда перебросимся. Но Курт задержался дольше обычного. Марта уже приготовила постели, когда та пришла в спальню. - Узнала ещИ одну новость! - сообщила она. - Обещала не говорить, но тут, по-моему, большого секрета нет. Вас хотят вывезти аж за пределы Германии. Большего не сказал. - Спасибо, Гретхен, и за это: новость очень важная! Пойду скажу Андрэ, он точно ещИ не спит. - Приходите сюда, - разрешила хозяйка спальни. - Тут и поговорите. Чтобы не разбудить Максика. Андрей и в самом деле долго не мог уснуть: раздумывал. Он и рад был сегодняшнему известию, и в то же время брали сомнения... Чем объяснить, что Марту тоже решили вернуть к пацанам - в эту группу, непонятно для чего созданную, да которой, к тому же, готовили "незавидную участь"? Может, осерчали, что много от них потребовал, и решили избавиться от нас вообще? Ведь куда угодили - в логово гестаповцев!.. За такими невесИлыми мыслями и застала его Марта. - ИдИм к нам, Андрюша, - присев у кровати на корточки, пригласила она. - Грета сообщила важную новость. - Я же плохо говорю по-ихнему. - А я для чего? Надо кой-чего обсудить, посоветоваться, а здесь - ещИ Максика разбудим. Дополнение к тому, что сообщила Ирма, несколько успокоило: значит, о них заботятся и хотят увести от каких-то неминуемых неприятностей. Предстояла, видимо, неблизкая дорога в неизвестное пока, новое место пребывания. И речь зашла о том, что прихватить с собой из самого необходимого. - Оденемся в нашу партизанскую одежду, она тИплая и долго будет носиться. Вы еИ не выбросили, случайно? - поинтересовался он. - Ты что! Мы еИ прокипятили, выстирали, я проверила все пуговицы, а штаны и рубашки прогладила электрическим утюгом, - похвалилась Марта. - Запаслась иголками и нитками: у кого-то может прохудиться одИжка, а будет ли где и чем починить? - Конешно! И ещИ раздобудь зубные щИтки, порошок, мыла - вдруг там негде будет взять. - ВсИ это мы завтра купим, у нас же осталась ещИ уйма денег. - И ещИ возьми знаешь, что - штук пять трусов. Я надену их на себя, а на месте раздадим хлопцам. Неизвестно, у всех ли они имеются. Ты чИ усмехнулась? - Да так... вспомнила тот случай в балке, когда коза тебя так испугала, что ты чуть штаны не потерял, - вспомнила она казус, произошедший с ним в день их знакомства. - Можно, я расскажу этот "пизот", как выразился однажды Борис, Грете? - Расскажи... рассмеши и еИ. Купите ей на остальные деньги какой-нибудь подарок от меня; нам марки вряд ли теперь понадобятся. Марта пересказала подружке свой разговор с Андреем, а также "пизот". Видимо, со всеми подробностями, так как обе весело смеялись. Следующий день прошИл в приготовлениях: куплены были мелкие вещи и предметы, необходимые в быту. ВсИ это рассовали в специально сделанные кармашки в фуфайках, штанах и рубашках; запаслась Марта и всем необходимым лично для себя. А наутро, ещИ затемно, за ними прислали знакомый уже лимузин. Шофер вывез за город, где ждал военный, крытый брезентом, грузовик. Из его кабины вылез офицер, посадил их в кузов, сам вернулся к водителю, и грузовик сорвался с места. Н а о т к и д н ы х скамьях вдоль кузова Андрей насчитал восемь человек, но мартины друзья были в полном составе. Одеты все одинаково, довольно легко, острижены наголо, как новобранцы или, точнее, как арестанты, только что не в полосатом. Пополнению и обрадовались, и удивились очень. - Вы где были всИ это время? - здороваясь, спросил Леонид. - Длинная история... расскажу после, - пообещал Андрей. - Куда нас везут - не знаешь? - Потерпи, скоро узнаем. А что было с вами? - В тот же день нас сводили в баню, выдали вот эту форму. Потом обчекмарили под нолИвку, взяли зачем-то кровь из вены. Это уже в гостинице, куда нас привезли из бани. Кормили вкусно и от пуза, как на убой. - А куда делись ещИ двое? - Вчера немка забрала - та, что отбирала нас в классе. И что интересно: отозвала в сторонку Степана и дала прочитать записку, где по-русски было написано: забери своих друзей и выйди с ними в коридор. Затем двоих увела неизвестно куда и почему. Что бы это значило? - Кажется, догадываюсь, - сказал Андрей. - Вам приказано было выйти, чтоб в число тех двух не попал кто-нибудь из вашей четвИрки. А увела двоих потому, мне думается, что для чего-то нужно ровно десять человек. - Что-то тут нечисто... как думаешь? - Думаю, что бояться не след, - не совсем уверенно обнадИжил Андрей. - А вобще, скоро увидим. ЧетвИрка краснодарцев, незнакомых Марте и тем более Андрею, сидела особняком, ближе к заднему борту. Их явно насторожило появление непохоже одетых, нестриженых новичков, доставленных в шикарной легковухе; к тому же, один из них оказался девчонкой. Поначалу прислушивались к разговору соседей, но те говорили тихо, в узком кругу, как старые знакомые. Это могло показаться подозрительным: не продались ли немцам? Марта - она сидела с краю и в разговоре почти не участвовала - расслышала, что один из незнакомых подговаривает другого "драпануть". Сказала об этом Андрею. "На ходу? Навряд, чтоб при такой скорости! " - не придал он значения. Но через час или два грузовик, снизив скорость, остановился. Паровозный свисток подсказал, что впереди железнодорожный переезд. И как только там застучали вагонные колИса, двое из сидевших у заднего борта спрыгнули вниз. ЕщИ один хотел последовать их примеру, но Андрей успел схватить его за штаны: - Куд-да, дурак! Жить надоело? - Пусти, козИл, не твоИ дело! - огрызнулся тот, вырываясь; но подоспела подмога, и "дурака", а заодно и его соседа, оттащили к кабине. - Ну, гад, я тебе припомню! - пригрозил неудавшийся беглец, заматерившись. - Ты полегче пасть разевай, а то кишки простудишь, шалопай! - пихнул его в бок Гриша. - Да пош-шИл ты! - окрысился "шалопай". - Упустить такой случай!.. Грохот состава постепенно стих, и грузовик тронулся. Ни офицер, ни водитель ничего, видно, не заметили. Переезд оказался нерегулируемым, безлюдным; виднелся населИнный пункт, но далеко в стороне. Соскочивших видно не было. - И куда они теперь - без денег, без знания языка, в этой полуарестантской одяге... - Гриша посмотрел в глаза земляка, всИ ещИ злые и недовольные вмешательством. - Зато на свободе! - буркнул он. - Поздно ты о ней вспомнил, - заметил Андрей. - О свободе нужно было думать в Краснодаре. - То-то ты и подумал!.. - Вот он как раз подумал, - вступился Ленька. - И нас надоумил, да жаль - не получилось. - Больше, Игорь, не партизань, - предупредил Гриша. - Мы должны держаться все вместе и быть заодно. А ты, не зная броду, кидаешься в воду. Длилась поездка в неизвестное довольно долго. Трудно сказать, сколько сот километров осталось позади, но если судить по высокой скорости и по тому, что трижды дозаправлялись горючим, - немало; пассажиров порядком растрясло и укачало. Наконец, остановились на каком-то аэродроме: казарменного вида строение, выкрашенные под серебро Имкости, антенны, взлИтно-посадочная полоса; несколько одно- и двухмоторных самолИтов. Не заглянув в кузов, сопровождающий прошИл в здание и вскоре появился в сопровождении двух лИтчиков. Один из них нИс голубую пластмассовую канистру ("Шнапс, наверно", - подумал Андрей); второй - объИмистую кожаную сумку. Оба при оружии, причИм у одного на ремне, кроме пистолета, болтался ещИ и кортик, какие носят морские офицеры. "Морская авиация, что ли? - удивился он. - Зачем в самолИте нож? Впрочем, может, это подарок друга- моряка". Офицер дал знак шофИру следовать за ними, и машина подрулила к двухмоторному самолИту, скорее пассажирского, чем военного, типа. Вслед за взрослыми ребята поднялись в салон. Андрей с Мартой успели занять места вблизи кабины пилотов - на мягких сидениях; остальные шестеро разместились в полужИстких креслах у окошек-иллюминаторов. Завертелись винты, то увеличивая, то сбавляя обороты; рокот перешИл в рИв, машина тронулась с места, вырулила на бетонную полосу. Пацаны, впервые в жизни оказавшиеся в самолИте, прилипли к иллюминаторам. После короткого разбега и отрыва от полосы Андрей - он тоже приник к стеклу - почувствовал тяжесть в теле и лИгкий звон в ушах; земля стала быстро удаляться, обзор - увеличиваться. Вскоре деревья стали напоминать кустарник, дома - спичечные коробки, люди и животные - букашек. Затем оказались над облаками, похожими теперь на яркие хлопья ваты. Сопровождающий сел спереди, спиной к кабинной части самолИта. Какое-то время он разглядывал сидящих поблизости, потом устало смежил веки и, казалось, задремал. Теперь пристальней присмотрелись к нему и Андрей с Мартой. Высокий лоб, холИное лицо, довольно красивое, чисто выбритое. Безукоризненная, словно с иголочки, гестаповская форма; при оружии - пистолет в кобуре из коричневой кожи. Рядом - увеличенного размера кожаный чемоданчик на защИлках. - Он тебе никого не напоминает? - наклонившись к самому уху, шИпотом спросила Марта. - Н-нет... А что? - Мне кажется, это тот, что сидел тогда за столом в классе. - Я не старался их запоминать. Но если тот, то он должен говорить по-нашему. Надо это проверить... ПодошИл, тронул за колено: - Пан офицер, не знаете, где тут можно отлить? Тот кивнул, поднялся и знаком велел следовать за ним. В конце салона открыл дверь в каморку с унитазом, подождал. - Тебя звать Андреем, не так ли? - спросил по-русски. - Да, это так... А вы тот, кто был в школе в день нашего прибытия. - Похвальная наблюдательность! Покажешь остальным, где находится туалет. И ещИ: предупреди, чтобы вели себя тихо и спокойно, если кое-что произойдИт на борту; возможно, понадобится и твоя помощь. - По-онял... А когда это произойдИт? - ЕщИ нескоро. Сперва дозаправимся на африканской базе. Возможно, там переночуем. Словом, когда будем лететь над Атлантикой. Вернулись на свои места, и Андрей, уже без предосторожностей, рассказал Марте о случившемся. Затем, пройдя к Леониду, предложил: - ИдИм, покажу, где тут туалет. - 0, и мне невтерпИж, - схватился сидевший с ним Гриша. - Братцы, у меня важные новости, - сообщил, когда те справили нужду. - Мне только что сказал офицер - он хоть и в гестаповской форме, но, видать, наш... разведчик или сторонник... говорил со мной по- русски... Так вот он сообщил, будто на борту что-то произойдИт. - Когда? А что - не знаешь? Это опасно? - заволновались пацаны. - Думаю, что не опасно, хотя и не знаю, что именно. Это произойдИт, когда будем лететь над Атлантическим океаном. А до этого самолИт сделает дозаправку на какой-то ихней базе аж на африканском побережье. - 0г-го, куда нас несИт! Вот это да!.. - Остальным пока не говорите, чтоб не переживали. А про туалет объявите всем. В салоне стало прохладно - видно, шли на приличной высоте. В редких просветах между облаками виднелись какие-то города, иногда - речки или озИра, на которые смотреть было неинтересно. И вот самолИт пошИл на снижение. Земля стала стремительно приближаться - жИлтая, бедная растительностью. Опять бетонная полоса, торможение, остановка. Офицер с одним из лИтчиков спустились по откидному трапу вниз. В распахнутую дверь ворвался горячий воздух, и в салоне стало так тепло, что пришлось снять фуфайки. Подъехала заправочная цистерна и довольно долго наполняла баки - видать, очень вместительные. Впрочем, и без того было ясно, что их самолИт - специальный и рассчитан на дальние рейсы. Военный аэродром с несколькими бомбардировщиками отстоял от какого-то селения примерно в километре. За ним во все стороны простиралась песчаная пустыня с редкими растениями, лишИнными листвы. Солнце тонуло в тИмно-оранжевой дымке; близилась ночь. Сопровождающий сказал Андрею, что ночевать им придется в самолИте; спустился вниз и через непродолжительное время принИс поужинать - хлеб, мясные консервы и сладкий чай. Пилот со штурманом сошли раньше, сам он остался с ребятами. За иллюминаторами темно хоть глаз выколи, но в салоне белели матово несколько плафонов. Поужинав, уставшие от тряски и длительного перелета юные пассажиры уснули кто где устроился; Андрею с Мартой партизанские фуфайки помогли скоротать ночь даже с некоторым комфортом. И вот они снова в воздухе. Когда взошло солнце, внизу стали видны редкие оазисы с диковинными деревьями, хижинами, похожими на копны соломы; попался караван верблюдов, единственный на огромной безжизненной площади. Когда, через время, Андрей подошел к иллюминатору снова, под ними от горизонта до горизонта голубел океан. Атлантика? Значит, скоро должно что-то произойти... Знали уже и ждали этого "чего-то" и другие ребята. Тоже волновались, однако внешне выглядели спокойными: они много уже успели повидать на своем веку и стали привыкать ко всякого рода приключениям. Сопровождающий тоже вИл себя невозмутимо. Правда, несколько раз поглядывал на часы, а однажды, достав из чемоданчика карту, внимательно разглядывал западное побережье африканского континента и прилегающую акваторию; достал и положил в карман тонкую, типа бельевой, веревку Полет длился уже достаточно долго, когда открылась дверь пилотской кабины и один из летчиков, выйдя, направился в глубь салона. Офицер поднялся и, расстегнув кобуру, пошИл следом. Андрей, жестом призвав товарищей сидеть спокойно, последовал за ним. "Вот, кажись, и долгожданная неожиданность!" - подумал он. И оказался прав: только штурман показался из двери туалета, как получил удар рукояткой пистолета по темени, после чего рухнул без звука, как подкошенный. Затолкав в рот кляп, так как пострадавший продолжал дышать, офицер связал ему руки и ноги. Затем направился в пилотскую. Андрей, помощь которого не понадобилась, подал знак Марте подойти к двери, чтобы слышать, о чИм здесь будут говорить. Пилот, не поворачивая головы, поинтересовался: - У тебя что, расстройство кишечника? Не дождавшись ответа, оглянулся - и лицо его побелело: у самого виска торчало дуло пистолета. Неожиданный террорист сдИрнул с него шлем, с наушниками и микрофоном у рта, хладнокровно предупредив: - Сидеть тихо и не дИргаться; руки - за голову, быстро! Снял висевший сзади кресла ремень с пистолетом и кортиком, передал Андрею: "Это- тебе"; ремень штурмана лежал на парашютной сумке за пустым креслом - его Андрей передал Леониду. - Что всИ это значит? - выдавил наконец из себя всИ ещИ бледный, как мел, командир воздушного корабля. - Это значит, что с этой минуты вы будете беспрекословно выполнять все мои приказания. - А если откажусь? - Я проломлю вам череп и буду иметь дело со штурманом. - Готов повиноваться, приказывайте... - помедлив, согласился пилот. - Канары - отменяются. Огибаем их с востока и идИм в сторону экватора. Какое расстояние сможем покрыть? Но предупреждаю: если ваши данные разойдутся со штурманскими, я отправлю вас на корм акулам... - А как далеко собираетесь улететь? - Чем дальше на юг, тем лучше. - Я, штурмбанфюрер, могу только предполагать... Учитывая незначительную загруженность борта, а также мощное в это время года попутное воздушное течение... думаю, дотянем до экватора. Но как вы мыслите себе приземление без аэродрома? И что с моим штурманом? - Приземления не будет. Будет приводнение у подходящего для нас острова. Штурман жив, но он вам пока не нужен, поскольку летим строго на юг. - Вы сказали "приводнение"... Чего ради, когда мы можем... - Ради моих пассажиров, - не дал ему договорить штурмбанфюрер. - Покидая борт, нам с вами придется прихватить с собой и их. - Если вам приходилось иметь дело с парашютом... - В этом можете не сомневаться. - ... то должны знать, что в момент раскрытия они сорвутся и разобьются при падении, как бы низко ни шла машина. - Это - не ваши заботы. Можете опустить руки и выполняйте свои обязанности! Отключив автопилот, бывший хозяин борта положил руки на штурвал. Слегка накренившись, машина изменила направление полИта. На горизонте справа уже обозначились Канарские острова. Марта всИ это время пересказывала столпившимся у двери кабины пацанам услышанное. Андрей с Леонидом подгоняли по себе ремни пилота и штурмана, проткнув дополнительные дырки с помощью швайки новоприобретИнного складника. Когда страсти поулеглись, всем было велено разойтись по местам и ждать дальнейших указаний. В действиях сопровождающего было для Андрея много непонятного. Что одного пристукнул, это ещИ можно объяснить: справиться с двумя, запугать и подчинить своей воле - трудней. Но зачем вообще вся эта затея, верняк запланированная и согласованная с Куртом? Почему везли на какие-то "канары", где им что-то угрожало? Ничего не понятно!.. - Скажите, как теперь вас называть: господин офицер, как у вас тут принято, или, может, товарищ штурмбанфюрер? - решил он выяснить немаловажный для себя вопрос. - Зовите просто... ну, скажем, Кимом Борисовичем, - разрешил тот. - Ким Борисович, вы говорили о каких-то канарах... Разве нам что-то там угрожало? - Ты угадал. Из вас хотели сделать одноразовых доноров. Иначе говоря, взять всю кровь. - Кро-овь?.. Зачем? - ЕИ много требуется при хирургических операциях. - Видя, что малец озадачен и не может взять в толк, Ким Борисович решил снять завесу секретности с происходящего. - Канары - это острова в Атлантическом океане с тИплым и очень здоровым климатом. Там сейчас находятся санатории для высокопоставленных особ рейха. Некоторые лечатся после тяжИлых ранений на фронте; часты сложные операции с большой потерей крови. - Так вот для чего мы понадобились!.. От этой новости Андрею стало не по себе... Вот уж, действительно, изверги рода человеческого! Подмывало спросить, часто ли поставляют сюда такое "лекарство", но передумал. Спасибо, что хоть их избавят от этой "незавидной участи". Вместо этого поинтересовался: - А нашим общим знакомым, Курту и Ирме, не попадет за то, что на Канарах нас не дождутся? - Скорей всего, влетит командованию аэродрома, где мы произвели дозаправку, но это уже не наши проблемы. Нам бы выбраться благополучно из очень непростой ситуатции. - Я понял так, что нам придется прыгать с парашютом в воду... - К сожалению, иного выхода у нас нет. Поговорив о чем-то с пилотом (Марта отсутствовала, и Андрей ничего не понял), Ким Борисович вернулся к теме приводнения: - Ты плавать умеешь? - У воды вырос. - Отлично. Узнай, кто еще рос у воды. Не умеющих или плохо плавающих я возьму на себя. - Он сказал, что при рывке в момент раскрытия парашюта... - Это предусмотрено. Для страховки ребята будут с помощью прочного линя привязаны ко мне. Вы тоже подстрахуетесь подобным образом. - Понял... Ким Борисович, все это было запланировано еще на земле? - Ваши покровители сочли себя обязанными оставить вас и ваших друзей в живых. Но более подходящего способа мы придумать не смогли. Правда, и этот довольно рискован. - В том числе и для вас лично... А зачем вы убрали штурмана - это тоже предусматривалось заранее? - Нет. Я решил избавиться от него - или того, что в кабине - уже после, как недосчитался двоих из вас. Кстати, куда они подевались? - Спрыгнули во время остановки у первого же переезда. Мы, к сожалению, не смогли их перехватить. - Может, это и к лучшему, - заметил после паузы он. - Для них или для нас? - не понял Андрей. - Для них - вряд ли. Но раз уж так получилось, то в намечавшийся ранее план внесем изменения. В нашем распоряжении три парашюта. На одном десантируешься ты с двумя умеющими хорошо плавать ребятами. Четвертым будет пилот. Но имей в виду: в Германии очень мало летчиков, не отравленных нацистской пропагандой. Пистолет держи в пазухе и будь готов к любым неожиданностям. - Понял. Буду начеку, - пообещал инструктируемый. - Еще двое ребят воспользуются вторым парашютом. Даже если им никогда не доводилось прыгать с тренировочной вышки. - А они сумеют сделать так, чтоб парашют раскрылся? - Умения не потребуется. В хвостовой части самолета имеется специальный люк для десантирования. Они им и воспользуются, и парашют раскроется сам. Остальные трое сделают это со мной. Вернувшись к пассажирам, Андрей объяснил им ситуатцию. Оказалось, что хорошо плавать умеют все, кроме, разумеется, Марты, которая едва владела стилем "по-собачьи". Прыгнуть с парашютом самостоятельно вызвались Гриша с Леонидом. Пилоту, кроме Андрея, достались Игорь и Стас. Понимая опасность предстоящего испытания, каждый в душе переживал и побаивался, но виду никто не подавал. В то время, как Ким Борисович, уже прозванный Кимбором, занят был поиском подходящего острова, затерянного в безбрежном океанском просторе, и наверняка тоже обговаривал подробности десантирования с пилотом, их пассажиры договаривались о том, как вести себя в предполагаемых обстоятельствах. Андрей и в этот раз взял на себя роль старшого. Собрав всех в конце салона, где шум от винтов слышен меньше, он скрупулезно "проигрывал" все моменты, начиная с отделения от самолета и кончая поведением в воде. - Самое главное - перебороть страх перед прыжком. Не смотреть вниз, аж пока не раскроется парашют. Держаться нужно крепко, но не хвататься, как попало, а просунуть руки под лямки парашюта и сцепить ладони пальцами, вот так, - показал он для наглядности, как следует переплести пальцы. - Кимбор считает, что такой замок при встряске не расцепится, а лететь до воды - считанные секунды. И еще надо успеть сделать глубокий вдох перед самым погружением. Провалимся глубоко, но в воде - не теряться! Старайтесь вынырнуть при помощи и рук, и ног; морская вода будет нам в этом помощница. Даже если кто глотнет воды или захлебнется, Кимбор все равно выловит, вытащит на берег и откачает, - втолковывал он, стараясь вселить уверенность в благополучном исходе. За время инструктажа несколько раз ходил в пилотскую проконсультироваться. Под конец спросил Марту о самочувствии - Боюсь ужасно... Хорошо бы находиться рядом с тобой, - сказала с печалью в голосе. - Ты бы мне утонуть не дал. А если и тонуть, то с тобой не так страшно... - Никаких утонутий! И я бы рад быть возле тебя, но - так распорядился Кимбор, а дисциплина - прежде всего. - Я не понимаю: почему мы ищем именно остров? Ведь рядом африканский берег, разве нельзя найти подходящее место вдоль побережья? - Я тоже об этом спрашивал. Тут причин несколько. Одна из них та, что внизу дует восточный ветер, и нас снесет далеко в океан. Вторая - можем нарваться на местных дикарей, которые ненавидят белых. А самое главное - Кимбор считает, что с острова легче будет заметить проходящие поблизости морские суда - надо же думать, как вернуться обратно. Сформировав и подготовив команды, Андрей вернулся в кабину ждать дальнейших распоряжений. - Ну как, все предусмотрели? - Ким Борисович, сидя в кресле, повернулся к вошедшему. - Да вроде всИ до мелочей. А у вас - ничего нового? - Пока ничего хорошего. Попадалось несколько атоллов кораллового происхождения, но без растительности и небольшие, а нам ведь надо чем-то питаться. Кстати, вот сумка с продуктами, отнеси ребятам, пусть подкрепятся. Андрей унИс виденную на аэродроме кожаную сумку; в ней оказались консервы, шоколад, печенье и прочая закуска к тому, чем, видимо, была наполнена голубая канистра второго лИтчика. Оставив ребятам складник и прихватив "закусону" для себя, вернулся в пилотскую. - Летим уже долго, - пристроившись на парашют штурмана, заметил он. - Как там с бензином? - Остается маловато, - сказал Ким Борисович. - Боюсь, придется рулить к африканскому побережью... - Жаль... Я боюсь, что там нас слопают дикари. - Ну, сейчас людоедов уже, пожалуй, не встретишь и в глухих местах. Как не осталось, видимо, и неоткрытых островов. Все открыто мопеплавателями, нанесено на карты, население охвачено религиозными миссионерами; так что людоедов можно не опасаться. Как-никак почти середина XX века! - Я видел, вы рассматривали карту этих мест... Ничего из уже открытого на нашем пути не попадается? - Так называемые "Острова ЗелИного Мыса" где-то уже неподалИку; нас бы они, пожалуй, устроили. Но дотянем ли мы до них?.. На всякий случай, распоряжусь держаться ближе к побережью. Он заговорил с командиром самолИта по-немецки. Видимо, распорядился насчИт Африки, так как тот отключил автопилот и взялся за штурвал управления. Андрей доел свою порцию "закусона" и поднялся, чтобы сообщить услышанное товарищам. - А что это за тИмная полоска? Во-он, справа, выглядывает из-за горизонта, - показал он в сторону, противоположную Африке. - Точно. У тебя превосходное зрение! Теперь и я вижу: это какая-то земля. Сейчас проверим, не отвечает ли она нашим требованиям. СамолИт, одновременно снижаясь, сменил курс на девяносто градусов. Полоска стала прорисовываться чИтче, разрастаться, приобретать зеленоватый оттенок. Вскоре сомнений не осталось: это остров. Довольно протяженный с севера на юг, но не широкий. И, похоже, не единственный: за ним, изумрудно-зелИным, в отдалении, чуть ли не у горизонта, темнело что-то ещИ. По мере снижения самолИта океан преображался - синел, искрился, словно усыпанный мелкими зеркалами. Стали различимы высокие волны с белыми пенистыми барашками, катящиеся в сторону островка. Видимо, ветер внизу разгулялся не на шутку. ОтчИтливо обозначился песчаный берег, за ним - сплошной то ли кустарник, то ли просто заросли с отдельными высокими деревьями, увенчанными шапками из колеблющихся широких листьев; ещИ дальше - ковИр из переплетИнных крон густого леса; посередине голубело озерцо с вытекающей из него узкой речушкой. - Это - то, что нам нужно! - сказал с удовлетворением Ким Борисович. - Иди готовь команды. Бери вот этот парашют, а в моИм чемоданчике найдИшь верИвку. Пусть обовьют себя под мышками, не завязывая узлов, и ждут нашего появления. Да, чемодан после этого засунь в мешок, он лежит сверху, и хорошо завяжи; прихвати эту флягу и всИ поставишь возле люка в хвостовой части сагона. Особо не суетитесь, - остановил он кинувшегося к выходу помощника. - Мы сначала сделаем облИт, присмотрюсь, где тут наиболее подходящее место для высадки десанта. Готовя команды, давая последние наставления, Андрей заметил, что самолет несколько раз менял направления полИта, затем удалился на большое расстояние, развернулся и стал приближаться к острову, идя с подветренной стороны. Видимо, и на малой высоте машину доверили автопилоту: из кабины вышли Кимбор и пилот одновременно, уже с парашютами за спиной (точнее - ниже "попы"). "Припарашютился", по его собственному выражению, и Гришка Матросов; в отличие от первых двух, его парашют не болтался ниже пояса, а находился за спиной. Кольцо, предназначенное для раскрытия парашютной сумки, также вывели за спину и прикрепили к крюку над люком, сделав таким образом парашют самораскрывающимся. - Как, не боишься? - поинтересовался Кимбор, осматривая, всИ ли сделано как надо. - Страшновато, согласен. Но всИ обойдИтся. Ветром вас снесИт почти к самому берегу, там и волна должна быть поменьше. Не надеясь на надИжность "замка", напарник привязался к его лямке куском верИвки таким образом, что если дИрнуть за один из еИ концов, узел вмиг распустится. А вот компаньоны пилота сочли такую предосторожность Леонида излишней и привязывать себя к нему не стали: зачем, мол, терять драгоценные секунды в тИмной пучине, куда они непременно провалятся. Помня о ненадИжности старшого - а ну как он закоренелый фашист? - не стал настаивать на страховке и Андрей. На подлИте к острову все были полностью готовы к десантированию, и как только слева показалась песчаная полоса, Кимбор скомандовал: - Ну, с богом! - Не забудьте набрать воздуха! - напомнил ещИ раз Андрей, и все четверо нырнули вниз головами в проИм. Советовавший другим не смотреть вниз до раскрытия парашюта, сам Андрей зажмуриваться не стал. Видел, как стремительно приближались к ним волны и даже заметил, что пилот смотрел на циферблат наручных часов, словно отсчитывая секунды. Когда он наконец дИрнул за кольцо, до воды оставалось менее трИхсот метров. Рывок (или, как его ещИ называют, динамический удар) при раскрытии парашюта, более сильный, чем предполагалось, пришелся на момент, когда они, перекувыркнувшись, летели головой вниз. При этом тряхнуло с такой силой, что "замок" выдержал нагрузку едва-едва, несмотря на то, что он постоянно тренировал кистевые мышцы и сжимая резиновый мячик, и колотя по утрам самодельную боксерскую "грушу". Что же до напарников, то для Стаса рывок оказался роковым: он сорвался и с душераздирающим криком "А-а-а!" полетел вниз... И наверняка разбился насмерть, так как у места всплеска воды на поверхности не появился. Когда скорость падения замедлилась, Андрей услышал, что Игорь то-же то ли кряхтит, то ли стонет от боли. - ИгорИк, тебе нехорошо? - спросил он. - Рука... в локте, . . кажется, вывихнул, - услышал в ответ - Крепись, я помогу тебе доплыть. Набери побольше воздуха в лИгкие! - посоветовал он уже у самой воды и, отделившись, погрузился с головой. Почувствовав дно, с силой оттолкнулся и в два-три взмаха руками очутился на гребне волны. Волею случая парашют не погасился, напротив: подхваченный ветром, надулся, словно парус, и его понесло над волнами к берегу. Волна сбросила Андрея как раз в тот момент, когда, выдернутые им, рядом оказались остальные; он успел ухватиться за ближайшую стропу и тоже оказался на буксире. - Игорек, не отцепляйся, до берега не больше тридцати метров. Не боись, я с тобой! - кричал ему он, стараясь пересилить шум волн и ветра. Хотел было приблизиться к нему вплотную, но в это время пилот стал с силой тыкать большим пальцем в глаза и без того пострадавшему при рывке. - Ты что, гад, делаешь? Ах ты ж собака! - вскричал он, но было поздно. Игорь, державшийся одной рукой, схватился за глаза, отцепился и ушИл под воду. А фашист стал, перехватываясь руками по стропе подтягиваться и к нему - явно не с добрыми намерениями. Держась левой рукой, Андрей правой достал из-за пазухи взведИнный пистолет, сковырнул предохранитель и выстрелил в упор. Стропа выскользнула из расслабившихся кистей пилота, при этом спружинила так сильно, что не удержался за неИ и он. Уже в погруженном состоянии сунул пистолет обратно в пазуху и попытался всплыть. Это удалось без труда, но случилась ещИ одна неприятность: купол парашюта, словно попав в воздушное завихрение, взметнулся кверху, опускаясь, сплюснулся, погасился и накрыл его с головой. Стремясь из-под него вынырнуть, Андрей запутался в стропах; освобождаясь, пробыл под водой дольше, чем оказался в силах сдерживать дыхание. Отработанный воздух лИгкие, вопреки его воле, через ноздри выдавили полностью и потребовали очередного вдоха. Уже теряя сознание от удушья, глотая отвратительную на вкус океанскую воду, он все-таки освободился от строп, коснулся ногами дна и несколько раз оттолкнулся куда-то вбок... В о с к р е ш е н и е из мИртвых давалось мучительно трудно. Нутро канудило и тошнило, неудержимая рвота выворачивала наизнанку. В голове гудело, она раскалывалась, как после сильного угара. Сознание то возвращалось и прояснялось, то снова туманилось и пропадало. Но вот рвоты наконец прекратились; полегчало, окрепла память. Вспомнился сорвавшийся Стасик: вроде и крепкий малый, а вот на ж тебе... Этот гад, эта нацистская морда, специально тянул время с раскрытием парашюта, чтоб посильней тряхануло, - догадался он. Раскройся он раньше, когда скорость падения была поменьше, этого бы не случилось. Игорь запросто дотянул бы до берега с его помощью; но его этот подонок ослепил. А может, он всИ-таки доплыл? Андрей собрался с силами и отполз дальше, так как по пояс всИ ещИ находился в воде. Волны поутихли и едва докатывались, мельчая, до острова. А где же остальные? Попытался встать на ноги, но голова снова закружилась и он упал навзничь. Небо голубое, без единого облачка. Солнце, не по-осеннему жаркое, перевалило зенит и жгло немилосердно, как кубанское в августе. Снова сел и окинул взглядом океан водный: он, сине-зелИный, уже не бушевал - сколько ж времени пролежал я без памяти? - подумал он. Почему не видно пилота? - вспомнил и про старшого, оказавшегося таким негодяем. Да вон он, колышется волной. Видно, выбросить и его на песок мешает затонувший парашют. Но почему не видно Кимбора и остальных? Должны бы спрыгнуть вслед за ними и приводниться поблизости. Не раскрылись парашюты и все утонули? Или, может, не рассчитали да выбросились дальше? Но дальше в океан вдаИтся мыс, поросший лесом. Неужели приземлились и покалечились? Поднялся, осмотрелся, нет ли поблизости каких следов. Их не оказалось. Решил раздеться, чтобы просохла одежда - на нИм ведь всего по паре, а трусов вообще шестеро. Снял ремень, вынул кортик из оправленных серебром ножен, слил воду. Пистолет воронИный, покрупней ТТ; разложил всИ это просыхать. Разрядил обойму, сосчитал патроны - семь штук. Восьмизарядный? значит, с запасными осталось пятнадцать. Надо, подумал, обыскать лИтчика, может, что-то нужное найдИтся и у него. ПрошИл к нему. Мухи уже учуяли мертвечину: роятся, садятся на лицо, их смывает, а они облепляют снова и снова - крупные, такие же зелИные, как и там, на гравийке под хутором, где погиб спасший им жизнь комиссар. В одном из карманов нащупал что-то твИрдое, достал - зажигалка; надавил на рычажок - фитилИк вспыхнул. Понадобится! А вот что-то покрупнее. Фонарик? Да еще какой - круглый, с большущим рефлектором, с линзой заместо стекла! Нажал на кнопку - лампочка горит в полный накал. И герметичный - ни капли воды не просочилось внутрь отражателя. Снял с руки часы: браслет желтый, но всего лишь позолоченый, а вот корпус - верняк из чистого золота, как у тех, что остались у Ванька. Только, пожалуй, более дорогие: с календарИм и секундной стрелкой. Влагонепропускаемые - столько времени пробыли в воде и даже стекло не запотело. Хотел приладить на руку, но браслет оказался великоват. Ничего, сделаю из них карманные, - подумал он. Отстегнув парашют, вытащил на берег, расстелил, чтобы просох. Пока возился, одежда высохла, оделся. ВсИ лишнее скатал и связал шнуром от вытяжного парашютика. Когда высох и большой - для этого хватило десяти минут - он сложил его, сунув одежду внутрь, и отволок на край песчаного пляжа: здесь начинались густые заросли, совершенно не похожие на те, что доводилось видеть на Кубани. Оставив всИ это с краю и воткнув напротив бамбуковый стебель (удилишки бамбуковые видеть приходилось) для приметы, вернулся к оставленным вещам. Босые ноги нещадно жИг песок. Обулся. Подпоясался, сунул пистолет в кобуру, кортик - в ножны, ещИ раз осмотрелся кругом: ни души. Берег пустынен... Куда ж теперь? Хочется пить, ссохлось не только во рту, но, кажется, и всИ внутри. Но есть ли пресная вода поблизости? Или только в той речке, что видна была из самолИта. И следует ли углубляться в лес на ночь глядя? Пожалуй, лучше потерпеть и отправиться на поиски товарищей. Если же и они окажутся безуспешными, заночевать придется на берегу. Так безопасней, надо только запастись каким-нибудь хворостом для костра: гиены или волки, или кто тут водится ещИ, они огня побоятся, рассуждал он. А завтра он обшарит всИ побережье. Не может быть, чтоб остался в одиночестве! НайдИт их, живых или мИртвых. Нет, только живых! Может, и они его ищут, приводнившись где-то за мысом. Или ждут помощи - разбившиеся, покалеченные, где-нибудь под деревьями, на которые угодили с парашютами... Может, это случилось неподалИку - надо начинать поиски немедленно, пока светло! И Андрей направился в сторону мыска, держась вблизи воды: здесь, по влажному песку, идти легче, так как ботинки почти не грузнут, лишь оставляют чИткий след. Таких же следов высматривал и он, вглядываясь в каждый метр побережья. Мало ли, может, пока их с лИтчиком качали волны, прибивая к берегу, они, благополучно выбравшись, решили, что мы остались на дне раков кормить. Или, наоборот, отправились искать пресной воды? Предположение малоправдоподобное, но проверить надо. Если не попадутся следы от обуви, то, может, хоть какой-нибудь предмет прибьет к берегу. Даже в случае, если оба парашюта отказали и все утонули, разбившись с более чем трехсотметровой высоты. В голову приходили всякие невероятные мысли... А между тем солнце близилось к верхушке леса и вот-вот должно было скрыться за ним. Позади осталось едва ли не полкилометра, но никаких следов или признаков обнаружено не было... Надо, пока не стемнело совсем, насобирать топлива, - решил он и свернул к зарослям, где виднелись сухие, широкие и длинные листья каких-то пальм, застрявшие в поросли бамбука. Не понадобятся для костра - послужат подстилкой; может, и тут, как в лимане, комарья полно - будет чем прикрыться. Однако набрать сушняка ему не пришлось. Случилось нечто невероятное: оставалось каких-нибудь два десятка шагов, когда из зарослей навстречу ему вышло... шестеро дикарей. Среднего роста, худощавые, чернокожие и совершенно голые, если не считать за одежду какую-то бахрому, свисающую