Зевнув самым изящным образом, Кузнечик отошел ко сну.
     Рано утром он  проснулся. Сердце у него колотилось. "Как интересно", -
подумал он. Но, к своему разочарованию, он заметил, что Жук лежал под стулом
и крепко спал. Мало того, при этом он еще и храпел, весьма неблагозвучно.
     - Жук! - воззвал Кузнечик.
     Жук вздрогнул и очнулся.
     - Ах да, - сказал он. - Я здесь.
     - Как я спал? - спросил Кузнечик.
     - Как  ты  спал? Ну, это... как  же  ты  спал-то... - забормотал  Жук,
почесывая в затылке. - Без задних ног, что ли?
     - Нет, - сказал Кузнечик, и чело его покрылось морщинами. - Благолепно я
спал?
     - Уж куда как благо... это... лепно... - забормотал Жук. - Ну да, слушай,
классно...
     Кузнечик понял, что ночь прошла впустую, и попросил Жука удалиться
     Оставшись один, он взял зеркало, тщательно  осмотрел  себя  и произнес:
"Ни  на  кого  нельзя положиться. Кроме  самого себя. Придется  смириться  с
неизбежностью".
     И он кивнул самому себе.
     Но в глубине души его грызли и всегда будут грызть сомнения: спал ли он
благолепнее, нежели бодрствовал, или наоборот?
     "Ах, - думал он частенько, - жизнь все-таки столь несовершенна... "
     И всякий раз он поражался глубине этой блистательной мысли.

     БЫЛА ОСЕНЬ, ШЕЛ ДОЖДЬ. Белка не могла заснуть.
     Она лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь  в  шум  дождя. Ей нравился
шорох  и перестук капель по  крыше и  стенам ее домишки, когда она лежала в
темноте в своей постели.
     Она задумалась о дожде. Вот он идет, идет... а нравится ли  ему это? А
вот если он устал, а идти все равно  надо, всю ночь напролет? Она почесала в
затылке и уставилась в потолок.
     "А  спать он, вообще говоря, умеет? - внезапно подумала она. - А если
умеет, то где он спит? "
     Это были странные мысли. "И почему это я такие  мысли думаю? - подумала
она. - Как  будто дождь -  это кто-то. У дождя же ведь головы-то нет? Стало
быть, дождь совсем не может думать. А  если ты не умеешь думать, ты никто. А
если ты никто, тебе и спать не положено".
     Белка кашлянула и решила, что больше сегодня, пожалуй, думать не стоит.
     Она обвела взглядом  комнату. В полумраке виднелись  очертания стола и
стула, темные облака за окном, в которое стучал  дождь. "Стало быть, в мое
окно Никто стучит", - подумала Белка.
     Внезапно шум дождя прекратился, и Белка услышала голос.
     - И  вовсе я никакой не  никто, -  сказал голос. Он  звучал сыровато  и
немного обиженно.
     Белка уселась на постели.
     - Дождь! Это ты? - удивилась она.
     - Я самый, - ответил дождь. -  И у меня есть мысли. И даже голова у меня
есть.
     - Голова? - спросила Белка. - Такая же, как у меня?
     - Нет, - сказал дождь. -  Да на что она мне? Нет, у  меня голова совсем
другая. Но самая что ни на есть настоящая.
     - Не с хоботом, нет? -  спросила Белка. - Или с усиками? Или  с таким
языком, в трубочку? А может, у тебя рожки?
     - Нет, - сказал дождь. - Нету у меня никаких рожек.
     Некоторое время было тихо.
     - Хочешь  на  нее посмотреть, -  сказал  дождь, -  так давай  из  окна
высунись, да побыстрее, потому что она у меня только на чуть-чуть.
     "На  чуть-чуть? "  -  подумала  Белка, однако  выпрыгнула  из  постели,
распахнула окно и выглянула в него.
     И ничего не увидела.
     - Ну вот, - сказал дождь. - Чуть-чуть опоздала. Она только что исчезла.
     Белка снова улеглась в постель. Она  смотрела в потолок, и на лбу у нее
прорезались глубокие  морщины. "Голова на чуть-чуть, -  думала она, - что же
это за голова такая? "  Она  принялась перебирать в  памяти все головы, какие
знала: голова  Муравья, голова Сверчка, голова Улитки, голова Кита, голова
Паука, голова  Слона, голова  Кашалота... Некоторые  головы были  довольно
интересные. Но такие, чтобы на чуть-чуть...
     - Пошел я, - сказал дождь. Голос у него был грустный.
     - Ну, давай, - сказала Белка.
     И  немного погодя дождь снова  застучал по  крыше, и  Белке стал слышен
стук бесчисленных капель.
     Дождь барабанил все веселей, все сильней, все настойчивей.
     "Может быть, это он так смеется, - подумала Белка. - Или пляшет. Ну, в
его понимании".
     Она  опять  встала, на  цыпочках  подошла  к окну, распахнула  его  и
выглянула  наружу. В мгновение ока она  вымокла до нитки. Но, краем  глаза
глянув  наверх, она заметила голову дождя. "Вот оно! -  подумалось ей. - Ну и
голова, однако. Ни на что не похоже. Значит, это правда".
     Она отпрянула, закрыла окно и снова улеглась в постель.
     "Если у него есть голова, у него и мысли есть, - подумала она. - Как же
иначе? И он тоже может спать. "
     Но <i>как</i> спал дождь, и <i>где</i> он спал, и как он просыпался и  потягивался  и
вставал, она  придумать  не  могла. "Это  я у  него в другой раз спрошу, -
подумала Белка. - А так только надоедать буду".
     И Белка постепенно уснула, а дождь веселился и плясал на ее крыше.

     - ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ СПАТЬ, надо изо всех сил думать всякие
     мудреные мысли, и тогда заснешь, - сказал как-то Муравей Белке.
     Иногда Белка принималась думать о разных невиданных тортах, например о
тортах из чистейшего  сладкого воздуха или всего лишь из запаха меда. Или же
она размышляла о далях или о полночи, ей хотелось увидеть самую полночь, или
середину горизонта. Где это могло бы быть? И как дотуда добраться?
     Как-то  вечером  она  задумалась о том, как бы это было, если бы ее не
было. Она оглядела свою темную комнату и разобрала очертания стола  и стула.
"Они-то уж  точно были  бы", - подумала  она. - И буфет, и  горшок с буковым
медом на верхней полке. И кровать. Но на этой кровати никто бы не лежал. Все
бы там было, кроме меня".
     Это  была достаточно мудреная мысль. "Такая  мысль означает Муравья", -
подумала Белка. Она представила себе, что вот наступает утро, а  ее все еще
нет. Вот Муравей  взбирается на бук  и входит  в дверь. Но он не удивляется,
что  никого  нет - с чего бы это? Если тебя нет, тебя  и  не  было никогда,
думала Белка, а то это сделалось бы еще мудренее  и она, возможно, совсем не
смогла бы больше думать. А вот и Слон заходит на огонек.
     - Что, в гости зашел? - спрашивает Муравей.
     - Ну, не  то чтобы в  гости, - говорит Слон. - Это  я так... малость на
лампе покачаться.
     - Ах вон что, - говорит Муравей.
     Слон  залезает  на  стол, цепляется   за  лампу  и  принимается  молча
раскачиваться  на  ней. Едва  не сорвавшись, он вскоре вновь  опускается на
стол.
     Муравей  достает  из  буфета горшочек букового меду  и  накладывает две
порции.
     Они садятся к столу и молча опустошают свои тарелки.
     А потом они еще  долго сидят друг напротив друга. Похоже, они погружены
в молчаливые раздумья.
     - Ты ни по кому не соскучился? - спрашивает Слон.
     - Нет, - отвечает Муравей. - Я никогда ни по кому не скучаю.
     - И  я нет, - говорит  Слон. Некоторое  время они глядят друг на друга,
приподняв брови и покачивая головами.
     Белка все еще не могла уснуть.
     Немного  погодя  Слон  выходит  за  порог, и  Белка  слышит, как  он
спрашивает:
     - Спляшем?
     - Где? - говорит Муравей.
     - Вот  тут, у  дверей, - говорит  Слон. - Здесь же  все равно  никто не
живет.
     - Ну что ж, - говорит Муравей.
     Они пляшут, и Белка видит, с какими серьезными лицами делают они каждый
шаг, и как Слон летит вниз и кричит снизу, что это ерунда.
     И  все-таки она никак не могла уснуть. Она видела  Муравья, стоявшего в
дверях: он хочет уйти, но не решается и все озирается  через плечо на пустую
комнату.
     Белка видела странное выражение на его лице, в некотором роде печальное
удивление, какого она в в жизни еще никогда у Муравья не видала.
     И Белка  уснула, еще  до того, как за воображаемым  Муравьем закрылась
воображаемая дверь.

     НА БЕРЕГУ МОРЯ ЖИЛ КРАБ.
     Он  жил у кромки прибоя, в  маленьком  домишке, крыша которого поросла
водорослями.
     Он  редко путешествовал, а дни рождения справлял еще реже. И никогда не
получал  писем. Сам себе он казался неприкаянным и частенько повторял самому
себе: "неприкаянный я какой... "
     Так он и жил, на морском берегу, незаметный и неприглядный.
     Однажды утром он глянул на  свое отражение  в  озерце стоячей  воды  за
скалой и покачал головой.
     - Неприкаянные клешни, - произнес он, - неприкаянная спина. Неприкаянные
глаза. Кстати, я их даже не  вижу. Я, собственно, и  сам не знаю, на что
смотрю, - подумал он.
     Он поднял  голову  и  задумался  обо  всех неприкаянных  или  вовсе  не
существующих вещах на  свете. А потом - о бесчисленных письмах, которых  он
никогда не получал.
     Он уполз назад к морю и зарылся в полосе прибоя.
     Он очень  опасался того, что в один прекрасный  день явится Кто-Нибудь,
вздернет его за клешню, подумает секундочку-другую да и вышвырнет вон. Одним
широким жестом.
     "Вот так", - скажет он и довольно потрет руки.
     От таких мыслей Краба пробирала дрожь.
     Он предпочитал спать. Когда он спал, ему не нужно было копаться в себе.
     Однажды под утро кто-то постучал ему в спину. Краб встрепенулся.
     - Кто там? - спросил он. "Вот оно, началось", - промелькнула  у  него
мысль.
     - Это я, - сказал голос, - Белка. - Прогуляться не хочешь?
     "Белка? - подумал Краб. - Прогуляться? " - Но он вздохнул с облегчением,
поскольку голос Белки звучал весьма дружелюбно.
     - Да у меня походка такая... странная, - сказал он. В сущности, он хотел
сказать, что она у него была неприкаянная, но не сказал.
     - У меня тоже, - сказала Белка.
     - И у тебя тоже? - переспросил Краб. - Какая же такая у тебя походка?
     - Ну... - сказала Белка. - Не знаю я. Но просто ужасно странная.
     Немного  погодя  они в молчании  брели  по  пляжу. Потом Краб  тихонько
сказал: "Правда ведь, у меня ну очень странная походка? "
     - Да, - согласилась Белка. - Но симпатичная.
     - Ой, правда?
     - Правда.
     Они помолчали.
     - У меня походка еще страннее, - сказал Краб.
     Белка посмотрела на море и сказала:
     - Оба мы хороши.
     Краб покосился на Белку и нашел, что у нее-то походка была хоть куда.
     И они опять замолчали.
     Потом Краб сказал:
     - Белка...
     - Да, - сказала Белка.
     - Ты меня что, потом выкинуть собираешься?
     - Тебя?
     - Да.
     - Это еще почему?
     - Да потому, что я неприкаянный.
     Белка застыла на месте, посмотрела на Краба и сказала:
     - Вот еще.
     И они пошли дальше, собирая сладкую морскую пену, лежавшую на скалах, и
время от времени присаживаясь отдохнуть.
     Поздно  вечером, когда солнце  уже опустилось за море, они вернулись к
домику Краба.
     - Пока, Краб, - сказала Белка.
     - Пока, Белка, - сказал  Краб, и сделалось ему так хорошо, что он чуть
было  не  запел  и  не пустился в пляс  на одной  клешне. Но  он  не  запел,
поскольку  опасался, что Кто-Нибудь, кто прохаживался  неподалеку, услышит и
вышвырнет вон с криком: "Это кто это тут распелся? Ты? А ну прочь! "
     Он вздохнул, забрался в свой домик и подумал: " Посмотрел бы ты на себя
сейчас, Краб... "
     Но было уже  слишком темно, чтобы идти к скале  и глядеться  в стоячую
воду.

     БЫЛА ПОЛНОЧЬ. Белка пыталась  думать о чем-нибудь усыпительном. Но все,
о чем  она  думала, было необыкновенным и  таким удивительным, что  глаза ее
раскрывались даже шире обычного, хотя она ничего не видела в темноте.
     Внезапно в ее дверь постучали.
     - Кто там? -  спросила  она. В  дверь вошел  Муравей, но Белка  его  не
разглядела.
     - Слон, - сказал Муравей.
     - А, это ты, - сказала Белка. - Ты чего это?
     Муравей помолчал.
     - Да на лампе покачаться, - сказал он наконец.
     - Ну, покачайся, - сказала Белка.
     Муравей в темноте забрался на стол и принялся раскачиваться на лампе.
     - Здорово тебе? - спросила Белка.
     - Да, -  сказал Муравей. Но на  самом  деле здорово ему не  было. Он  не
находил никакого удовольствия в этом занятии.
     Муравей снова запрыгнул на стол и затрубил, как Слон.
     - Слышу, слышу, - сказала Белка. - Молодец.
     Муравей слез со стола и уселся на стул. Некоторое время было тихо.
     Белка глядела в темноту прямо перед собой, не зная, что сказать.
     - Знаешь, - проговорил наконец Муравей.
     - Что? - спросила Белка.
     - Я ведь не Слон, - сказал Муравей. - Я - Муравей.
     - Ах вот как, - сказала Белка.
     - Или тебе это все равно? - спросил Муравей.
     - Ну... знаешь... - сказала Белка. - Нет, не все равно.
     - А какая разница?
     Белка глубоко задумалась, но внезапно поняла, что разницы не  видит. В
то же время она отлично понимала, что  разница есть. Она крепко зажмурилась,
крепко задумалась и наконец созналась:
     - Не знаю.
     Повисло долгое молчание.
     - Это что же, я хоть кем могу быть? - спросил тогда Муравей.
     - Хоть кем? - переспросила Белка. - Это как же так?
     - Вот именно, - мрачно сказал Муравей, уставясь себе под ноги. - Как это
так?
     - А мне почем знать, - сказала Белка.
     - Нипочем, - согласился Муравей.
     Разговор для полуночи был довольно  странный. Белка встала и подошла  к
шкафу, и немного погодя они ели мед и сладкое желе.
     - А мне вот не спалось, - призналась Белка.
     - Не спалось, - ответил Муравей. Вид у него  был серьезный, и  казалось,
он о чем-то напряженно размышляет.
     - Ну ладненько, - сказал он вдруг. - Пошел я, однако.
     Он распахнул дверь. Белка снова забралась в постель.
     - Не  свались, - успела она пробормотать на прощание, уже  с  закрытыми
глазами.
     - Уж  как  нибудь, - сказал Муравей и почти, почти с грохотом свалился с
верхушки бука. Но вовремя вспомнил, что никогда не падает.

     СЛОН ЗАДРАЛ ХОБОТ В НЕБО, похлопал ушами и завопил изо всех сил:
     - Я не могу спа-ать!
     Звери вздрогнули спросонок и подскочили в постелях.
     Некоторые закричали:
     - Прямо никак?
     - Прямо никак! - закричал в ответ Слон.
     После чего улегся и немедленно уснул.
     Но остальные так и остались сидеть торчком в постели, удрученно глядя в
темноту и не понимая, где они.
     Когда на  следующий вечер Слону  опять не спалось и  он  снова что есть
мочи завопил: "Я не могу спать! ", звери решили принять меры.
     - Надо  что-то для него  сделать, - сказал  Сверчок, с опухшими  веками
сидевший в траве на берегу реки.
     - Ах-ха... - зевнул Жук.
     - Да, но что? -  успела  спросить Лягушка, перед тем  как спросонья со
звонким плеском плюхнуться в воду.
     Лебедь зевнул, вытянул шею и сказал:
     - Надо ему другую кровать подарить.
     И угадал! Звери тут же согласились.
     И  все  они  принялись сооружать кровать, такую  мягкую и теплую, что
любой, улегшийся в нее, немедленно засыпал.
     Кровать была в то же время очень легкая. Она не стояла, а покачивалась.
А стоило на нее тихонько подуть, и она могла улететь.
     - И куда же она улетит? - полюбопытствовала Черепаха.
     - После разберемся, - сказал Сверчок.
     - О, - сказала Черепаха, кашлянула в кулачок  и  больше не произнесла ни
слова.
     Спустя несколько часов кровать была готова.
     Вечером ее доставили Слону.
     - Кровать! - воскликнул Слон.
     - Кровать, - подтвердили звери.
     - Это что, мне? - поразился Слон. - Прямо вот так, совсем для меня?
     - Для тебя, - сказали звери.
     Слон  рассыпался  в  благодарностях, забрался  в  постель и  немедленно
заснул. Жук  переполз  через  бортик, чтобы  посмотреть, как  Слон  лежит,
повалился ничком и тоже провалился в сон.
     И тогда Сверчок тихонько подул на кровать.
     - Тсс, - шепнул он.
     Кровать  колыхнулась, оторвалась от земли и, постепенно набирая высоту,
скрылась за деревьями. Храп Слона и Жука медленно замирал вдали.
     Пораженные, глядели звери вслед улетающей кровати.
     - Так куда она полетела-то? - не утерпела Черепаха.
     - После разберемся, - сказал Сверчок.
     - Ой, да, - спохватилась Черепаха. - Правда.
     Она  была очень рада, что у нее  есть панцырь, под  который она  могла
забраться, так что никто не мог увидеть, как она, пристыженная, покачивала
головой.


     ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ Медведь написал письмо зверям:

     <i>Уважаемые звери, </i>
     <i>Я не могу спать. </i>
     <i>Это ужас что такое. </i>
     <i>Я очень долго думал и понял, что все дело в моей кровати. </i>
     <i>Не сделаете ли вы для меня другую? </i>
     <i>Я хочу кровать из  меда, с решеткой из засахаренных каштанов, матрас из
сливок и мягкую - премягкую подушку. </i>
     <i>Что скажете? Сможете? </i>
     <i>Всего-то на одну ночку, не насовсем. </i>
     <i>Я прямо не дождусь. Полагаю, вы все себе представляете, что такое ужас. </i>

     На следующий вечер Медведь  уже спал в  такой  кровати. Звери потирали
ручки и переговаривались: "Теперь-то его пушкой не разбудишь! "
     Звезды перемигивались, а  запах меда и  засахаренных каштанов медленно
растекался  по  лесу, и  Медведь  бессознательно, но  тем  не  менее  вполне
решительно, доедал свою постель.

     КОГДА ЗВЕРИ ПРОСЛЫШАЛИ, что Белка опять не может спать,
     они очень захотели ей помочь. Один за другим собрались они у Белки.
     Слон явился первым и протянул Белке свои уши.
     - Это, знаешь, Белка, такие уши... - сказал он. - Если на одном из них
уляжешься, прямо на месте заснешь. Ты с ними смотри, поосторожнее.
     Белка  приладила  уши  к  голове, улеглась на одном  из  них, немного
подождала, но заснуть так и не сумела.
     - Странно, -  сказал Слон. - Но ты их попридержи у  себя. Может, когда и
сработает.
     Јж   дал  Белке   свои  иголки, чтобы  съеживаться, но  стоило  Белке
попробовать, она не только не уснула, а вскрикнула: "Ай"! Никогда она еще не
была так далека от того, чтобы заснуть.
     - Совершенно  необъяснимое   явление, -   сказал  Јж, который  засыпал
немедленно, стоило ему свернуться клубком вместе со своими колючками.
     Черепаха дала Белке свой панцырь.
     - На одну ночку, - сказала она.
     Забравшись в панцырь, Белка задремала, но уснуть не смогла.
     - Я дремлю, - крикнула она из-под панцыря.
     - Да, - сказала Черепаха, которая начала замерзать. - Я тоже.
     Немного погодя Белка сказала:
     - Я все еще дремлю.
     - Ну, подремала и хватит, - еле выговорила  дрожащая и синяя от холода
Черепаха.
     Жираф дал Белке свои рожки.
     - Не знаю, почему, Белка, -  сказал  он, - но с этими штуками я всегда
сплю, как убитый...
     Но  и  с рожками на голове, со  слоновьими ушами и с  остатками ежовых
колючек  в спине лежала Белка  в траве под буком, и сна у нее не было  ни в
одном глазу.
     Лебедь предложил ей свои  крылья, потому что лучше всего ему спалось  в
полете, Щука сказала, что Белка должна напустить в свой домик воды и улечься
спать  под  кроватью, Муравьед  посоветовал  долго-долго  фыркать, Мотылек
придерживался мнения, что Белке непременно нужно порхать до  головокружения,
а потом присесть где-нибудь в темноте, а Медведь настаивал не том, что если
достаточно долго есть торт, то  всегда потом засыпаешь. При этом он заметил,
что с готовностью покажет, как это делается.
     Но ничего не помогало. Белка не  могла уснуть. А  ночь  подступала, и
отовсюду - с  неба, из кустов, из-под земли, из  воды  -  доносилось тихое
похрапывание.
     Потому что  спали все. Спал Земляной Червяк, спал  Осьминог, спал Орел,
спал  даже  Индийский  Палочник. Насупленная  и бессонная, уселась Белка на
большую ветку возле двери, посмотрела на небо и увидела, как луна скрывается
за облаком. "Спать пошла, ясное дело", - мрачно подумала Белка.
     И тут кто-то хлопнул ее по плечу.
     - Это кто там? - спросила Белка.
     - Я, - сказал чей-то голос. - Светлячок.
     - Светлячок? - переспросила Белка.
     - Да, - сказал Светлячок. - Я тебе могу мой огонек одолжить. Если ты его
сначала включишь, а потом выключишь, то сразу же заснешь.
     Белка взяла огонек, и внезапно Светлячок совершенно пропал из виду.
     - Светлячок! -  успела крикнуть  Белка. Но  в ответ не услышала ничего,
кроме шороха.
     Немного погодя  она забралась в постель. Уши, рожки, иголки  и прочие
вещи она сложила грудой на пол. И только огонек крепко  сжимала  в руке. Он
был включен, и от него исходило мягкое мерцание.
     Белка повернулась на бок, укуталась в свой хвостик и погасила свет.
     И уснула прежде, чем закрыла глаза.

     ОДНАЖДЫ СЛОН СКАЗАЛ:
     - Ухожу в пустыню. Не знаю, вернусь ли вообще...
     - Почему? - удивилась Белка.
     - У  меня  на  то свои  причины, -  сказал  Слон. Он  поскреб голову  и
осторожно попробовал почесать себя за ухом своим морщинистым хоботом.
     Белка не стала спорить и проворно собрала  дорожную котомку  со сладкой
корой и дубовыми ветками, которую накрепко прикрутила к cпине Слона.
     - Счастливо, Слон, - сказала она.
     - Счастливо, Белка, -  сказал Слон. Вид у него  был понурый. Он  бросил
прощальный опечаленный взор на Белкину лампу, которая тихонько колыхалась на
ветерке, проникавшем в комнату в приоткрытую дверь.
     - Ну так вот, значит, - сказал он, оступился и свалился с дерева.
     Но, приземлившись, он стиснул зубы, подавил стон и поплелся прочь.
     К  позднему  полудню он добрался  до  пустыни. Оглядел огромное пустое
пространство, кивнул, спустил с  плеч  котомку, присел  у подножия скалы  и
одним махом  съел все, что  там было. А поскольку  было  там немало, он  с
кружащейся головой и набитым животом устроился на песке и заснул.
     Проснулся он на  следующее утро и тут же направился в пустыню. "Тут я в
безопасности", - подумал он.
     И  там, посреди  пустыни, он увидел дерево. "Дерево? - подумал он. - А
я-то думал... "
     И Слон припустился вприпрыжку.
     - Дерево! - вопил  он. - Дерево! "Как будто оно меня слышит... - подумал
он издевательски. Но продолжал кричать.
     Он бежал  со всех  ног, но ни на шаг не приближался к дереву. Оно будто
бы убегало от него.
     "Это такое бродячее дерево", - подумал он. Ему казалось, он где-то об
этом слышал.
     - Бродячее дерево! - выкрикивал он. - Бродячее дерево! -
     И чуть погодя:
     - Да я  и не думал  на тебя  залезать... ты, может, боишься? Я правда не
буду...
     Но это  ничего не меняло. Весь день напролет они бежали  через пустыню,
Слон и Бродячее Дерево.
     К  вечеру Слон  выдохся. Он осип, во рту  у  него пересохло, а  хобот
потрескался  от  жары. Слон повалился на песок и  увидел, что Дерево  тоже
остановилось.
     "Почему, - успел подумать он. - Почему все-таки... "
     И уснул.
     Ночь была светлая. Бесчисленные звезды мерцали на небе, над горизонтом
медленно поднималась луна.
     В полночь дерево подкралось к Слону и склонилось над ним. Слон вздохнул
во сне. Дерево  осторожно  положило  ему  в рот  несколько листьев и сочных
веток, которые ему, в общем, не особенно были нужны, немного пошелестело и
пошуршало и на цыпочках отступило обратно.
     Когда Слон проснулся наутро, дерево стояло поодаль. К своему удивлению,
Слон обнаружил, что ни есть, ни  пить не хочет. Он сделал шаг по направлению
к дереву и увидел, что оно отступило ровно на столько же.
     Слон потряс головой и остановился.
     Потом он повернулся и зашагал в лес.
     - Прощай, Бродячее Дерево! - крикнул  он напоследок, обернувшись на краю
пустыни. Дерево было еще видно, и ему показалось, что оно что-то прокричало
и кивнуло в ответ.
     "Но этого же не может  быть, - подумал Слон. - Все, что  угодно, но
только не это".
     Вдали он разглядел  лес, а в лесу - дуб и бук, возвышавшиеся надо всеми
остальными деревьями. Он заторопился.
     - Иду! - выдохнул он, все больше прибавляя шагу.

     БЫЛА ПОЛНОЧЬ. Белка вспомнила, что скоро у нее день рождения,
     а список подарков был все еще не готов.
     Она встала, составила список  и  с ночным  ветром разослала  его  всем
зверям.

     <i>Список подарков. </i>
     <i>Сон, неважно, какой. Любой подойдет. </i>
     <i>Белка. </i>

     Вскоре после этого наступил ее день рождения.
     Это случилось  теплым летним днем. К вечеру все звери явились к ней  на
праздник с самыми разными снами: сон  сладкий, сон длинный, сон безмятежный,
сон  в  багровых  тонах, сон прерывистый, сон  пронзительный, сон  буйный,
коротенький гладкий сон, который  можно было пропустить между  пальцев, сон
голубой, сон колоссальный, такой, что и не поднимешь, сон пуховый и многие
другие сны, о которых Белка никогда и не слыхивала.
     Полярный Медведь явился  с холодным, замороженным  сном, Ласточка - со
сном быстрым, воздушным, а Муравей - с маленькой коробочкой, в которой лежал
секретный сон  для  особенных случаев. Слон  пришел с  большим сном, который
всякий раз  норовил укатиться, так  что Слону  приходилось  бежать за  ним с
криком  "Эй! ", а Птица-Секретарь  прислала  письменный сон, который  Белке
предписывалось читать по  вечерам, чтобы не заснуть не  сходя  с места и  не
пустить весь праздник насмарку.
     Белка сложила подарки в большую кучу за буком.
     Потом они ели торт и веселились до самого вечера.
     Один за другим гости расходились по домам, в теплую летнюю ночь.
     - Спокойной ночи, Белка! - кричали они.
     - Спасибо! - отвечала Белка.
     Когда ушел последний гость, Белка  собрала подарки в охапку и осторожно
влезла на свой бук. Там она толкнула коленкой дверь и вошла в дом.
     Но на пороге она споткнулась, и  сны разлетелись по  комнате, наполнили
ее  до самого потолка, набились в ящики  шкафов. И  прямо в  дверях  Белка
погрузилась в большой, серый сон, который ей подарил  Бегемот, и проспала до
самого утра.
     И еще никогда не  спала она так крепко и так  сладко, как в ночь  после
своего дня рождения.


     Перевод с нидерландского: Ольга Гришина