Александр Гейман. Стихи и поэмы --------------------------------------------------------------- © Copyright Александр Гейман, 1996-1998 Email: geiman@psu.ru Date: 15 Aug 1998 --------------------------------------------------------------- Содержание поэма "Жадная" Погода Утро Чудесный альбом поэма "Ночная" (отрывок) Анорийский альбом ---------------------------------------------------------------  * ЖАДНАЯ *  --------------------------------------------------------------- Поэма "Жадная" номинирована в литературный конкурс "Тенета-98" http://www.teneta.ru Ё http://www.teneta.ru --------------------------------------------------------------- 1. Знает север, и запад, и юг, и восток, Знает лотос и Африка, танец и слово, И не знает никто - То, пришедшее То, Что и я знал когда-то - пришедшее снова. I. 2. Стены стали прозрачны, как льдинки стекла. Я ходил и все видел, что делали люди. Как варилась еда, как из кранов вода Выбегала и с плеском текла по посуде; 3. Как меж бульков супных и пахучих паров В этих кухнях вечерних и комнатах тесных Не людские толклись, но желанья - богов Проникали в сознанье под видом телесных; 4. Как из дальнего неба незримо летел - Дождь его не гасил, не захлестывал ветер - Огонек - и сиял между сближенных тел, Ярко вспыхивал вдруг - и вот так входят дети; 5. А другой в тот же час через два этажа Выбирался наверх из развалины тела И над ним зависал, потрясенно дрожа, И мигал, постигая, мерцал оробело. 6. И во свете таком, кто был некогда здесь, Словно струйку песка из руки выпуская, Жизнь по дням рассыпал и пытался расчесть - В чем итог и неволя, и правда какая. 7. Ну, а я - я не дрогнул под вихрем картин, Под слепящим напором сияний и радуг, Я позволил протечь им - и был господин Новых чувств и имен, и волшебных догадок. 8. И тогда, соблюдая мой звездный расклад, Из высокого дома десятого знака, Тур с тюленьим хвостом, серебрист и крылат, Мне предстал Козерог, серафим Зодиака. 9. Многих не было слов,- вещий мой проводник, Едва я согласился на то восхищенье, Мигом тронулся в путь - вот когда я постиг Чудо скорости высшей и тайну движенья. 10. Как бы с некой горы я все дальше скользил В мельтешении вспышек, но звуков не слыша,- Мой диковинный ангел меня возносил Быстрей звука и света, и мысли - и выше. 11. На равнине, подобной прозрачной луне, У тишайшего моря была эта встреча. Лик не явлен мне был, но шел голос ко мне: - В чем желанье твое? - загадай, человече! 12. - Не небесных богатств, и тем ниже - земных, Не бессмертия, не исцеленья болезней, Но сочти мои дни - и позволь прожить их, А потом - пусть не будет: пускай я исчезну. 13. Такой выбор я сделал - и передо мной, Как бы повести некой, но только воочью Проходили страницы одна за другой, Назначая судьбу, а быть может, пророча: 14. - Кому жизнь не важна, но желанен уход, Кто взыскует конца, а не знает свободы, Тот вернется опять. Много вод утечет. Будет много смертей - но не будет ухода. 15. Будешь стражем немыслимо дальних миров, Всех врагов поразишь, никого не пропустишь, Но однажды взгляд кинешь из-под облаков - И не сможешь лететь, задохнешься от грусти. 16. Будешь племенем джан в каракумских песках, Ночью будешь тайком пробираться в селенья И с собаками ссориться из-за куска, И на плеть нарываться, воруя поленья, 17. На земле твои женщины будут рожать И детей оставлять на пути каравана, Будешь мучиться жаждой, терпеть, выживать, А потом ты рассеешься в буре песчаной. 18. Взойдешь сорной травой на полях бедняка, Корень пустишь глубоко в решимости злючей, Но под ругань твой корень порушит рука Закаленным железом, что тверже колючек. 19. По великой реке поплывешь кораблем И, раззява, на камни напорешься днищем, И осядешь на дно, где затянет песком Твой гниющий остов, как травой - пепелище. 20. Когда зимние воды душней табаку, Когда в воздухе стынет ледышкою возглас, Ты у лунки всплывешь и в глаза рыбаку Станешь пялиться снулою щукой безмозглой. 21. Темной елью подымешься ты - и опять Тебя срубит топор - и полнейшим чурбаном Ты отправишься в угол скучающе ждать Жира беличья вкус на губах деревянных. 22. Станешь сном моряка о родимой земле И забудешься утром под пение птицы, Так и будешь блуждать в фиолетовой мгле,- Кто приют тебе даст, кто позволит присниться? 23. И быть может, средь столь же ненужных теней В междуцарствии мира, пустом и бесплодном, Ты поймешь наконец, что по правде ценней - Уходить или быть, а еще - быть свободным. 24. И когда урок выучишь этот, когда Дух возвысишь ко мне и свой разум умножишь, А еще - рассмеешься душою,- тогда Исчезай,- если только захочешь и сможешь. 25. - И все верно,- так было. Я долго болел Недержаньем унынья и порчей здоровья, Умирал то и дело, о ближних скорбел, А порою впадал в проливание крови. 26. Как последний дурак, я остатки ума Изводил на напраслину бед ежечасных,- То делами паршивел, язви их чума, То еще умудрялся влюбиться несчастно, 27. То смиреньем недужил, как щепка, иссох... И задумался я, книгу жизни листая: Как же так, я такой был сияющий бог, А до ручки дошел, ни за что пропадаю! 28. Этак скоро завою, как пес в конуре, Этак все просажу на усталость и жалость! - Нет, пора быть игре. Я клянусь - быть игре! Ну вас всех! - быть игре! - и душа рассмеялась. II. 29. Для начала я умер. Погиб, как герой, С мировой несуразностью в поединке. Награжден был посмертною черной дырой, А поздней и проглочен,- то были поминки. 30. Отметь крестиком место на карте небес, Где в потоках клокочущего эфира Густо валят созвездья,- вот там я воскрес, Нахлебавшись вот этакого чифира. 31. После кружки-другой с проясненьем в мозгу, Бодрость духа вернув и веселый характер, Я ударился в бег, закрутив на бегу То ли две, то ли тыщу спиральных галактик. 32. И, поди, до сих пор они в поте лица, Инозвездные бонзы, разгадки не чая, Ахинею несут о наитье Творца, К телескопам припали - меня изучают. 33. Пусть их учат. И знают пусть назубок От пеленок, а то - от скорлупок яишных: В мире много миров, но я все пересек Сделав пару шагов, как впоследствии Вишну. 34. И чему тут дивиться, когда мой поход Был не только на радость мне и упоенье, Но и бой вместе с тем, и у зеркала вод Созерцанье безмолвное - и сотворенье. 35. Что прекрасней? - Глаза именам открывать, Углубляться в чудесные, странные свойства,- Или их создавать - или их воевать, Ум и чувство построив в единое войско. 36. А явился и он - сто веков подбирал К ядовитым клыкам бронебойные бивни, Жала-когти вострил,- в общем, весь арсенал Преисподней задействовал мой супротивник. 37. Приближенье, схожденье, нырок, поворот, Ложный выпад,- и вот он, коварный, крученый, Тот удар его с лету,- но только он бьет Прямо в позавчера, пустоте обреченный. 38. И он следом летит, пустотою сражен, Как пьянчуга разбуженный, громко икая. Малый, то не у-шу, то забава для жен, Мат на первом ходу, - моя шутка такая! 39. Мне ль не знать времена, если я их прошел, Как бурильщик глубинный пласты за пластами. Я спрягал их в единый вселенский глагол, Пек в духовке и ужинал, как пирогами. 40. Там, где разум мутится и гибнет металл, Я гулял и играл, и искал испытаний. Я, как бражку, как Танькины слюнки, глотал Смертоносные, невыносимые тайны. 41. Накануне вселенной, неведомо где, Я смотрел на созданий, ужасных обличьем, Как они состязались на Страшном Суде - И исход был гадателен, проблематичен. 42. Я сновидел биенья веков и пространств, Истеченье миров я считал в миллионах,- Этот паводок снов, этот явленный транс Просветленных умов и мозгов воспаленных. 43. Те кишели прозрения и миражи, Словно пчелы в сраженьи с медведем голодным, Словно с лежбища вспугнутые моржи - В водах Духа, морях его околоплодных. 44. Как пантеры-охотницы точный прыжок - "Цынза-цынза", взметенное в "йауа-фырра", Как сознанье в ничто обращающий йог, Совершающий вывод о бренности мира... 45. И как сладость воды, когда свежую пьешь,- Наложи ее образ на паузу мысли, Ярким цветом пометь, на кристаллик умножь, Опусти в океан и в медузах исчисли. 46. Стань комочком лучистым, в эфир погрузись, Обложись белозвездною массой творожной И цыплячий писк жизни расслышать учись, И дыши, как дракон на гнезде, осторожно. 47. Посети Андромеду - туманность ее, Своих деток туземных с гостинцем проведай, "Кто ваш папа?" спроси - и знай имя свое,- Будь хорошим Отцом - посети Андромеду. 48. Не забудь о Земле,- не забудь - она есть От последнего праха до точки начальной Моя сказка о Боге и звездная весть О смешном моем сердце, немного печальном. 49. В теплых южных морях, где ветвится коралл, Где подводный народец обосновался, Видишь, рыбы покрыты - то я бушевал - Красотой многоцветной - то я бесновался. 50. Когда солнцем подсвеченные края Черных пальцев полощутся в омуте синем,- Нет, не скалы и ветер,- то нежность моя Схоронилась в ладошке великой пустыни. 51. Орут джунгли, лиана с лианой сплелась, Перемазавшись соком, лопочут макаки, Гомон запахов,- нет, то не пылкая страсть, А рассеянность мыслей о мелочи всякой. 52. Впрочем, что география! В гуще времен Были годы, когда в распаленности лютой Я богов-миродержцев громил пантеон, Чтоб дорваться до самки гигантского спрута. 53. Океан колыхался, шел пеной, вскипал, Извергался вулкан и текла протоплазма Весь силурский период, - а вслед наступал Миллион лет катарсиса или оргазма. 54. А как я горевал! Искажались черты Побережий, и с той ли тоски окаянной, Как молочные зубы, шатались хребты, И на части раскалывалась Гондвана. 55. Тяжело под землей; стоит каменный гул, Под циклоном гранитным сдвигаются руды, Но и там закружились - то я их подул - Снегопады кристаллов, прозрачное чудо. 56. Или музыка - может быть, помните - в ряд, Как стога бесконечные, до горизонта, Серым пузом в болоте, лицом на закат, Все стоят и трубят, и трубят мастодонты. 57. Или в степях Евразии топот копыт,- Скачут кони монголов вслед тюркам и гуннам, Но та пыль оседает, и лютня звучит О тебе, мировая держава Тайцзуна! 58. Но довольно,- не счеть всех походов и битв, Где искали меня,- а я так отшутился: За окном век двадцатый, кончаясь, стоит,- Неразумное чадо, я в нем очутился. 59. Я возник на Урале, я берег нашел Заколдованный, там я садился на камень, И летел ко мне издали бурый орел, И на царство венчал, осеняя кругами. 60. И не высшее ль чудо, что занят игрой В том ли граде Перми, недалеко от рынка, В доме сто девяносто, квартире второй, Да на той ли на улице Екатеринской,- 61. Я, дозором стоявший над Млечной рекой, Я, наследник атлантов, сновидец Гондваны, Небожитель поэзии, кто ж я такой? - Так, совсем ничего,- литератор засраный. 62. Я смеюсь сам себе, я пью чай поутру, Перед сном и во сне я лечу и летаю; Я стихи написал - и закончил игру,- Вот сиренька и кисть ее - пусть расцветает. 63. Что ж я понял? Одно лишь во веки веков, Как познал это каждый, касавшийся слова: Мир стоит на стихах - да и нету стихов, Кроме чистого Духа и Бога живого. 64. Все исчезнет. И запад прейдет, и восток. Белым пеплом сгорит и свой пепел остудит, Что сгорает сейчас. Но во мне живет То - Оно будет и так,- но пусть все-таки будет. Октябрь-ноябрь 1995  * ПОГОДА УТРО *  ----------------------- 1981-1982 МАМЕ и ТАНЕ x x x У подъезда пятиэтажки, Где с пригоршней розовых саж Ходит ветер играть в пятнашки И бежит на шестой этаж, Происходят странные вещи: В белых дымках глаза и тень Ночь укрыла, что в этот вечер На свиданьи она и день, У стекла - золотые ахи, У деревьев - хороший смех, Утра нет, а цветами пахнет,- Голубыми, счастливей всех. На прозрачных ресницах, в высях, Там, где ветра этаж шестой, Не дошел и остался, высох, Звездный капающий слепой. Дом еще улететь качнулся, Люди видят небо и птиц, У людей красивые чувства И прекрасная правда лиц. 11.05.1981 x x x Надену шлепанцы, с полпачкой папирос Часок возьму и пошатаюсь вдоль по улице. Уйму-ка сердце, городом порос, Пусть вечер сам проталкивает пульсы. Там, как под росами, под птичьим языком, То - ощутима, то - неощутима, Весенне важничает, - нет, не звукоем,- А певчая какая паутина. Там - посмотри - с размерностью рассад,- Глазей и тронь хоть голыми руками,- Стрекозы в ветках ивовых растят Пока вполголоса зеленое дыханье. И дрожь листов, а дом близ разжевал Теней серебряным, подробным переплеском, Что вот, мол, на зиму где брали кружева Светить луне, стекая с занавесок. То россыпи таких пахучих стрел, Что будто даже не черемух и сирени, А, видно, август, август прилетел Из августейших воздухов с вареньем. То мошки - в пляс, то в небо - тополя, То с верою прожорливой, святою В траву зеленую пускается земля,- Захватывает дух над высотою. А в небе пар невиданных чудовищ, Луны и звезд неслыханная кладь, На их горбах. Вечерний Мед Медович Повсюду в воздухе и отпустил молчать... 23.05.81 x x x Ее чуть приоткрытый рот, Певучий полуооборот,- Смотри,- на белый свет одна,- Шагнула и цветет. Ее смятенье и глаза, Зрачков и воздуха гроза И пред грозой голубизна, И линий переход. Как в шепотах звездосложенья Туман окутывает сад, Над нею - дымка и круженье - Ухаживает аромат. Еще пугаются шаги, К груди прижаты кулачки, И только тень и уголки В касаньи сквозняков. Но чуть в разлете - локотки, И придыхают лепестки, И засквозили лепетки, И море лепетков. Обмолвней звездного на влаге, Кромешнее порывов вьюг, У кромки мира в полушаге - И откровенье, и испуг. Еще, стесняясь, медлит кисть, Еще быть день остерегись, Ударить молния не смей И гром ее минуй. В ней мир дыханье затаил, Над ней тревоги утолил, И в мире цвесть поверил ей На шаг и поцелуй. 30.04.82 x x x Белый январь и желтый март, Как сохнущий фыркающий кот,- Из кожи в кожу впадает год, Сто настроений берет на зуб. Алый скворечного звона май,- Пахнет водой, как и июнь,- Лужа, где лопнули пузыри, И вот уже плещутся небеса. На травной слюне - это июль,- Скрип кузнецов и глаза стрекозы. Красный коричневый хриплый октябрь,- Простудился, глотая дождь,- Звезды в клякс фиолет декабрь, Черный апрель, где жирный крик Почвы, солнечных веток: дай! И пар и копоть с органных горл, Тучами схваченный аккорд, Дымчатый мажущийся ноябрь. Из неба в небо влетает год, В погодах ночует и днюет год, Как кожи носит,- и вот, когда, Как журавли в просторе,- звук, Влаг губами окликнут цвет,- Ставь паруса,- и снасть, и высь Настороже - шагни и мчись,- Самая гулкая синь сентябрь. 5.02.81 x x x На лучах иного солнца, далеко, Голубой мерцающий цветок. Ему утром чашу лепестков Моют воды и туманов молоко. И капель из чаши у цветка, И круги по чаше озерка. И тогда мне дышится легко. А еще за мириады звезд, Завиваемых в космический Мальштром, Забывается и успокоен шторм, И не бьется о высотный мост, Что вознес пролеты к облакам, И помчался вдаль за океан. Льется высь, и свежесть солона, Пьется радость птицами взахлеб. И с многоэтажный небоскреб Вырастает новая волна. И ужасна вздыбленная зыбь, Виснут тучи, каменнее глыб, И орет в раскинутый шатром, В воздуха свинцового Мальштром, Словно в раковину с пеною у губ, Словно тесны дно и берега, Темных вод беспамятная глубь, Бешеный творится ураган. Только мост, как парусный корабль, Рассекает молнии и хлябь. И тогда мне тягостно невмочь. Грозную вдыхаю чью-то мощь, А где космос, звездами космат, Дышит в озеро, и шепоты, и ночь, У цветка тревожен аромат, И мерцание, печальное, как дождь. июль-август 1981 НАД КРЫШАМИ ГОРОДА СТОЯТ СВЕТЛЫЕ ЗВЕЗДЫ Под звездами, меж марли раскрытых окон, гуляет по горо- ду еще невидимое, неслышное воздухоплавание корабликов топо- линого пуха, на улицах пахнет сиренью и на цыпочках ходит ве- тер, поют уже птицы, скоро будут золотые брызги высоко на стеклах и далеко побегут тени, взойдет солнце, а навстречу ему, с запада, сверкают молнии и катит на город синяя туча. Уже зашаркала по асфальту метла, уже дневные бабочки в воздухе, и смотрят в небо первые прохожие на остановках, и подбегает к ним первый троллейбус, - и золотые брызги на стеклах, и далеко бегут тени,- и становится жарко, и прохладно в подъездах, и только высыпать из домов всей миллионной толпе народа, зашуметь во все стороны разноцветным машинам, открыться бу- лочным и кафе,- и совсем будет в городе утро. А меж тем и туча уже заслоняет небо над городом, подула ветром, гремит громом, брызжет молнией, и еще одной, и еще,- и вот, прямо из седьмых снов, город от набережной до окраин попадает под небывалый дождь. Тут хозяйки бросают кастрюли и кидаются закрывать окна. Что творится на улицах! В пять минут намок и прибит к земле пуховый платок тополей, нет сухого листа и на самых больших деревьях, мокры все камни, все цветные японские зонтики, по колено ручьи на асфальтах, а дождь все прибывает. Как будто, если не вся, то уж никак не меньше, чем пол-Атлантики, собра- лось в тучи и пришло, и хлещет на город,- то идет, покачива- ясь на ходу, как слон с хоботом воды, то воробушком прыгает по подоконнику, то как будто выхлопывают огромный водяной по- ловик и с водой оттуда сыплют громы и молнии. Визгу, смеху на улицах, над лужами стоит пар, и, как яркие медузы, плывут в нем промокшие зонтики, и ныряют в него машины летучими ры- бами, и шумят водосточные трубы на стенах, и весь город зах- лестнут непредсказуемой влагой в узоре и ажуре мимолетности, и пьет дождь, и не может весь выпить земля. И кончается дождь. В вымытом городе всюду блестит солн- це, лужи, мокрые листья, стекла,- все печатлеет солнце, а с витрин, когда мимо по колеса в воде пробегает троллейбус, срываются одна за другой какие-то золотые стрекозы или бабоч- ки,- большие, огромные, какие, как говорят, водились на Зем- ле когда-то в незапамятной древности. Тогда они летали над душным морем палеозойских болот и гигантскими папоротниками, а сейчас все уносятся в синеву: там солнце, там радуги, там ночью смотрит на город такая бездна звезд, что поди угадай, сколько там есть океанов, какое перед грозой бывает небо и кто, под лучами какой из них, бежит, спасаясь от налетевшего ливня: - Мамочки! Какой дождь... 1.09.85 x x x В август месяц встанем с рассветом,- Лужи рыжи и голубы, И ко дню без дождя приметы,- Взяв лукошки, пойдем по грибы. Лес из дали взойдет, как терем, И сквозь дремы, туманы, плеск, Мы тропе повести поверим, И тропа нас проводит в лес. Будет птичий уже натинькан, Привет свежести и заре, Заря тонкие паутинки Выдаст каждую в серебре. Нас окружат взрослые сосны, Вверху космами соединясь, Отовсюду из капель росных На нас глянет множество нас. Мы затем перейдем болото,- Топь утопит наши следы. Будет боязно отчего-то От коряги из-под воды. Разойдемся - и над грибами Мы раздвинем мох и траву. В глубь далеко, от нас, над нами Будет таять в бору "ау". Будет воздух - синичник бликов - Муравьинкой на вкус сластить, Пахнуть будет землей земляника И черника губы чернить. Будет белка шагов пугаться И в верхушек скрываться скрип. Мы забудем перекликаться, Кто нашел самый белый гриб. Над просветом гудящей чащи Пройдет облако в синеве. От небес, высоко ходящих, Лес укроет нас, как в траве. А под вечер, все снова вместе Мы все сложим в один котел И подвесить три жерди скрестим, И внизу разведем костер. Звон комариков и истома, Угольки, как зверей зрачки, И покойно, почти как дома,- Только сыро, и плеск с реки. А затем тихим соснам в ветви Ляжет солнце, как белый груздь. Мы вздохнем о когда-нибудь смерти, И почувствуем легкую грусть. 22.09.81 x x x Из сини распростанной, Из осени гулкой, гулкой, За угол свернув, о простыни Ветер ломает скулы. Крылатое время года! Под голубым предсоньем Так тихо земля пустеет,- Нет сладостней, нет ясней! Ветер все убавляет Листов золотую пену, И мерзнут ночами ветви,- Уже их укроет снег. Клика-то днями, клика По поднебесью носит,- Дышит все ближе север, И крылья торопит стай. И холодеет сердце В хмельной золотой печали, И празднику дней отцветших Уже говорит: прощай. Из сини распростанной, Из осени гулкой, гулкой, За угол свернув, о простыни, Ветер ломает скулы. Там, где рыжее рыси, Прыгает вниз откос, Там, где зашелся высью До восходящих звезд Купол, и там, где полит Алым небес калкан, Лес, и далеко поле, А впереди полка, В солнце по грудь обронен, Каленом рубясь ветру, Вздыблен на обороне Разветвленное Ярый Тур. июль 81 - 4.10.84 ПОГОДА УТРО Где заставы тумана, как серая пакля, Врассыпную и в росы кидаются капли. Это, это - седины джинна веселого,- Исполнив желания, тает взвесь олова. Это роясь в присненном, декабрьском, далеком, Солнце вьюги сжигает, взбегая вдоль окон. Это в космах зеленых и с синею плешью, Певчей трелью, и смехом, и звоном увешан, Куролеший с рассвета, над зимним насмешлив, Заплутавший по городу шляется веший. И рассолнце цедя во две трещинки плошек, Тигр - о, рыжий! - трезвеет, что он - всего кошка. И повсюду украдки цветов и утайки Проступают, как солнца снежинки у Таньки. И серебряным хлопая пологом ткани, Воздух гроз на подходе из долгих скитаний. И тогда у окна потянуться до хруста, Спохватиться: весна на дворе праздноуста,- Губы в губы, и все, как в любви признаются,- Жить, ожить, вновь родиться - проснуться. 12.05.82 конец альбома  * Из "ЧУДЕСНОГО АЛЬБОМА" *  ----------------- 1994 * * * Дым размыкаемый струится. Великий предстоит уход. Как молния, душа ветвится И нить серебряную вьет. Я есть, я зеркальцем играю И, как единственный, смеюсь, Купаюсь в бликах и не знаю - Пришел - или еще вернусь. На берегу иной равнины, У древа жизни из корней Висячий лучик пуповины Небесной памяти моей. 5.01.93 ДО БИБЛИИ (1) Взмолилась тварь: Покуда он Не вырос до антропитека, Еще задуман, не рожден,- Пускай, не надо человека! Не надо дымных городов, Не надо войн еженедельных И металлических цветов, И пыток в страшных подземельях! Пусть даже он устроит рай - Покой зверей под сенью сада И много музыки,- пускай, Тогда и этого не надо! (2) Вот, в море вымер трилобит. С планеты ящер удалился. Возникли носорог и кит. Но человек не появился. Его нет в тундре ледяной, Нет в джунглях и пустынях голых, Ни в облаках, ни под водой, Ни на коралловых атоллах. Напрасно верный друг дельфин Его зовет у побережий,- В ответ только медвежий сын Трясет с земли башкой медвежьей. (3) Стоят печальные моря. На омраченном небосводе Зарей сменяется заря. Но ничего не происходит. За эрой эра. Десять. Сто. - Себя явить изнемогая, Тварь бродит, именем никто И даже цветом никакая. И вид опережая вид, Как сон, из памяти скользящий, Как кровь из раны,- зверь бежит С планеты, без ума пропащей. Исчезли крупные сперва, А там дошло до насекомых, А там деревья и трава Снялись и сгинули из дома. Их безымянность извела, Их тьма бесцветная пугает, Им пусто в бездне без числа,- И убегают, убегают. Ушли, как жили,- налегке. И замыкающим микробом Амеба дохнет на песке, Не зная, что она - амеба. (4) И думает Земля: Ну нет, Чем в этакий капкан попасться, Зиять безмозглой из планет, Что разума не набралася, Я лучше жизнь верну,- она Пусть будет вновь в морях и реках, И на земле, а имена Ей дам взаймы, до человека. Она берет себе луну И с нею строит пульс приливов, И укрывает в глубину Запасы хрусталей красивых, На полюса сдвигает льды, Меж них Гольфстрим пускает теплый, Деревьям придает плоды, А морю - много вкусной воблы, У ней есть солнце в небесах И чудеса в пучинах тайных, Весеннее безумье птах И травы свойств необычайных. Она - как бы сирени кисть Благоуханно голубая, Как светлый дом, где убрались, Чету желанную встречая. А он в свой поиск погружен, Парит себе в межзвездьи синем, Но позван ей - и изумлен - И с неба сходит как единый. Сошел - и расточил свой дух. И двое поднялось у древа, И третий там, - а этих двух Уже зовут Адам и Ева. март 1994 x x x С понедельника на вторник Или даже в воскресенье, Или просто рано утром, Чуть светлеют небеса Летний город посещают Удивительные страны, Обязательно бывают Все на свете чудеса. Над домами возникают Белооблачные замки,- Башни бело-голубые, Золотые корабли,- Эти крепости воздушны Долго странствовали всюду И диковин понабрали, И похвастать привезли. Вот веселые матросы С кораблей на землю сходят, С золотой серьгою в ухе Толстый боцман впереди. С ними крабы и дельфины, Попугаи и мартышки,- Что захочет, то увидишь,- Обязательно гляди. А еще там великаны И носатые арапы, Лица сказочных историй,- Например, тот самый кот, И, конечно, очень много Знаменитых капитанов, А кудесников заезжих - Тех вообще невпроворот. Уже первые деревья Обзаводятся походкой, А дома, раскинув крылья, Принимают странный вид, И тогда в чудесный город Изумительное утро Восхитительно ступает, Удивительно глядит. И со сладким замираньем Замечательные страны Очень тихо тают в небе, Исчезают никуда. Так бывает в понедельник, А быть может - в воскресенье, Или с пятницы на среду, А для глупых - никогда. 18.06.1994 x x x Эта лестница - в глубину. На ступеньках мой первый шаг. В спину пыльный глядит чердак, Внизу улица - в тишину. Мне нечаянный снится сон, Воздух бликами золочен, И хрустальный захолонул Воздух вечера тихий звон. В небе парусней и белей, И призывнее парусов, И, как в небе воздушный змей, Детских горсточка голосов. С крыши в небо мой первый шаг,- Бросит камешек малыш так, И бегут по воде круги, И, запрятанный за черту, Золотящий под шаг ступень,- И ступень, и еще одну,- Называет мои шаги Кто-то, ставший на высоту. Лучик чертит черту перил, Ветер за руку ухватил, И невиданная сама За мной следует вышина. Эта лестница в глубину... 5-11.07.82 x x x Какой луны я ни касаюсь, Какой звезде ни ворожу, Я лишь тебя понять пытаюсь И лишь тебя, как Бога, жду. Весенней полночью цветочной Или в промозглый плеск дождя Мой неизменный, одиночный Дозор напрасен - нет тебя. А там и день,- и то же днями,- Они пусты, лишь груз забот, Как гордо вскинутое знамя, Проносит мимо пешеход. Мир огражден нуждой простою. Так, может быть, твои пути Неуместимы - за чертою, Которую не перейти? Но нет,- тебе дано явиться, Стопой опавшие листы Примять и в водах отразиться,- Но ты не то,- так что же ты? Ты Бог? Ты музыка? Едва ли. Но ты близка и ты сродни, От той же ласки и печали И то же чудо, что они. Твой образ, милый и неясный, Твой свет средь будней на земле И ободренье в миг ненастный - Как след дыханья на стекле. Какое обрести рожденье, Каких веков какую речь Познать тебе в благодаренье И именем каким облечь? Пустыни ль Азии измерить Китайским шелковым путем, Слагать ли саги - иль в пещере Спасаться майи в слове "Ом"? Иль посредине царств великих Держать во взглядах тысяч глаз Венец верховного владыки И все отвергнуть - как соблазн? Я так и делаю - да сгинет! И мира вещего душа Лучится небом лунно-синим И золотая хороша. Да, так красиво. Но свиданья, Но осязаемого днесь Мне не дано,- лишь только знанье И упованье, что ты есть. И если я тебя встречаю, Как между нами повелось,- В тех, может быть, долинах рая, Где лишь беспамятно я гость, То просыпаюсь - и тоскую, И вновь утешен, и вхожу Не отстраняясь в жизнь мирскую, Но лишь тебя, как Бога, жду. 25.02.1992 x x x Луна и ветер - вот и сказка. Пустыня ночи не пуста,- По ней крадется зевота, К прохожим подступает с лаской И тянет сонных к топи вязкой Под байки баюна-кота. Кот с зевотой во сне из топят: Они их сновиденья копят, А после делят в тишине: Вон то - тебе, а это - мне. Потом колоду достают И дуются на сны в картишки; Баюн, конечно, первый плут, А зевота - второй плутишка. Недолго дружба - вот уж вопли, Дерутся, кровь из носу, сопли, Визжат, сошлись на кулаках,- И высоко летят над ночью Мяуканье и шерсти клочья И застревают в облаках. Меж тем в полночных чердаках, Домком закрывши, домовые, Ныряют в щели духовые, Во три погибели ползут, На теплых кухоньках вылазят И по кастрюлям безобразят, Что повкуснее, то крадут, А после в спальные идут И женок, спящих на спине, Легонько тискают. Оне, Проснувшись, будят мужика, Что пьяно давит храпака. Жена его трясет, ругает, А он в ответ только моргает, Он пуще прежнего храпит И дела делать не хотит. Но слышны скрежеты ночные,- Уж это, верно, водяные - Водопроводно-трубяные - Застряли где-нибудь в кранах; А все их понт - ходить в штанах: Штаны за трубы зацепляют И вой и грохот вызывают. Эй, водяной, снимай штаны - Кончай выламывать краны! Луна и ветер. Ночь все длится, Кто спит давно, кому не спится. Уж снова пели петухи. И в час, как начались стихи, Пока автобусы тихи, В окно не гонят вони свинской, По улице Екатеринской, Дом не скажу, в квартире два Всея окрестных ведьм глава, Капиталина Алексанна Встает с 4пролежана дивана5, Идет на кухню чай варить, Который высосет пиит, Которого за то поносит И в день три раза костерит, Что редко мусор он выносит, Что в кои веки моет пол, Что зря бумагу переводит, Что только шлюх домой приводит, А себе бабу не нашел, Что записался в кришны-вишны И много спит, но мало ест,- Спектакль, излюбленный окрест, Который слушает подъезд, Которому все это слышно. Но это днем, а ночь покамест, В губернском городе на Каме Вовсю летают светляки, И та, что поднялась с дивана - Капиталина Алексанна - Газ кормит пламенем с руки. И змей идет и пламя лижет, Шипит, когда водой обрызжут И в дно стучится,- кстати, знай: Это Горыныч греет чай, Это в его открытый рот Давно воткнут газопровод,- Горыныч дух свой испускает, А люди пользу извлекают. Меж тем, какой-то водяной Забрался в чайник с головой; Ему смешно, ему тепло, Но вот, как в пекле, припекло,- И ну метаться, ну греметь, Стонать и в дырочку свистеть! А так и надо глупый бес: Зачем ты в чайник наш залез? Но к делу - уж пора чифир Варить чернее черных дыр. И то - вот кружка, вот трава, Какой вся Индия жива, Вот кипяток бурлящий льют - И - пауза на пять минут. Есть - иностранки родовитой Чужих кровей, чужих краев Цветок восходит духовитый И славит царствие свое. Он ароматы расточает, Он многих, многих приучает В своих владениях не спать И много власти получает, И посылает выкупать Себя втридорога. "Желать и пить меня!" - его закон: Не так уж безобиден он. Но что тем часом наш пиит - Заглянем - неужели спит? Вот чей-то голос... томный взгляд... Смех раздается... так не спят! Ба, это ведьмочки гостят! Вон та, что к левому колену Приткнула задик - это Лена, А на колено на друго Уселась толстая Марго. Теребят волосы, хохочут: Поближе придвигают грудь - Такую, что ее куснуть Беззубый только не захочет,- А наш герой хотя и глуп, Но кой-какой имеет зуб. Тут мамка с чаем: Ах вы, бляди! Ужо я по голяшкам вас! Таки пробрались на ночь глядя! А девки - что ж, не первый раз,- Скорее помело седлают И с визгом в форточку сигают. К сему простое назиданье: Где девки - нет стихописанья. Луна и ветер - вот и сказка. Пустыня ночи не пуста. Сама рождает темнота И сновиденья, и опаски, И байки баюна-кота. А Ветер Ветрович все дует, Как будто выступил в поход, Как будто кто его колдует Или он с крышами враждует, Или корабль какой несет. И ночь покорна его власти, Полощет, парусно-туга, Звенит железо, стонут снасти... И закогтив, добычу ясти С луны принюхалась Яга. Но фиг тебе и два фига! 2.06.1994 x x x Мы всходили по серебристому небу. Стоял каменный воздух. Земля скрылась из виду - ни внизу и нигде. Три вопроса я задал: Чем держаться на этой отвесной стене? Кто нас встретит у ночи, у тетушки черной? И последний: зачем я тоскую? - Перестань делать глупости, перед сном берегись обжираться и не строй из себя,- отвечал добрый дядюшка солнце. Он упал на песок у правдивого моря, волны тело несут. Он упал, он разбился. Завтра новое солнце. И чифир варит чернокожая тетушка ночь, ходит с ложкой по кухне, трясет толстой грудью. Там, в котле на огне две глазницы пустых, два зрачка или две черных дырочки,- назови их, как хочешь, отведай. 8.05.94 x x x О нем вздыхала музыка, А он - нашел, о чем,- Скатиться в море синее Лазоревым ручьем. Скатиться в сине море, В русалочью купель, И им, словно пастушкам, Наигрывать в свирель. О пасторальность моря! Кипени белизна! Рос терпких Диониса Ковш полный допьяна! Не пастырь и не пастор - Всего лишь пастушок,- Ток воздуха в свирели, А в сердце браги ток, А волны - как барашки, А пена - дунь едва - Такой девахой станет, Что кругом голова. Какие, к черту, ангелы! В рай к серафимам - шиш! Льет музыка, под музыку Пей музыку - пляши! Бессмертный, бездыханный, Без слуха, без ноги, Пить-есть-ходить не можешь,- Пляши только моги. Моги - затем, что море, Что пены белизна, Что рос у Диониса Ковш полон допьяна, А волны - как барашки, И пляшут под свирель Русалочки-пастушки, И пена их купель. И все это - не ангел, Не пастырь - пастушок,- Сок воздуха в свирели, А в сердце браги ток, Наигрывает море В веселыя сердцах Пьянущий, краснощекий, Мудрейший Ванька Бах. 1979 ЧТЕЦ Когда срок кончится и я перед Творцом На суд и оправдание предстану, То я войду - нет, даже не певцом И не подвижником,- а только лишь чтецом, Простым чтецом, но знаю, что - желанным. И я скажу: я, Господи, читал Внимательно Твой мир невероятный, Я рос, я жил, еще я умирал, А слов Твоих я мало разобрал, Но те, что смог,- я все принес обратно. И я прочту,- я хорошо прочту Сей странный мир, не упустив ни звука, И Господи их примет в высоту, А что не так - поправит на лету В стихах неслыханных,- ведь не нашлось им слуха здесь. x x x Приди, приди! Тоскуют города, Воюют страны и вода мертвеет, И бесполезные, в прах легшие года С лица Земли сдувают суховеи. Приди, приди! Уже и камни ждут, Из моря ночью чудища всплывают, На мель бросаются и жить перестают, Хотят позвать и - нет, не называют. Все ни к чему, когда ты не придешь,- Леса растут, проистекают реки Бессмысленно, тогда и правда - ложь, И есть лишь смерть, напрасная вовеки. И вот - приди! Хоть запад, хоть восток,- Твой дом везде, и Твоя воля всюду,- Гора подвинется, раскроется цветок И расцветет в какое хочешь чудо. Бери Себе простор любых пустынь, Хоть изголовьем, хоть Своим подножьем,- Поставь стопу, владей! - и не покинь, И начертай в нас Имя Твое Божье. Мы ждем его,- но истины Твоей Не взять устам, не выдохнуть гортанью, И потому - во всех запечатлей, И вся Земля пусть будет начертаньем. Позволь позвать Тебя! И после отзовись, Витай вокруг и, как водою чаши, Наполни мир, и в души нам лучись, И отражайся в океанах наших. 1.06.94 x x x И странная сбылась ему мечта: текла река посередине мира и небо отражала. С высоты, теряясь там, он видел ее всю от моря до истока - как черту, как бы бороздку на ладони,- и себя он различал на этой же ладони и з н а л себя водой в ее реке,- так это ощущалось. А вдали молочно-палевая дымка укрывала какой-то город легких, белых зданий,- а может, это тучи? - нет, он знал, что город и что жителей там нет, но кто-то ждет его там, средь безвестных улиц, на площадях пустых, а может быть, в какой-нибудь из затененных комнат или в огромном зале. И был лес, бескрайний лес, таинственный, живой, и он не знал, какие звери в нем, но должен был пройти его. А лес его разглядывал, казалось, каждой веткой своих причудливых деревьев,- как бы все,- отдельно лист, травинка или ствол свои глаза имели и свой голос - и все слагались в лес: и лес смотрел, и это было странно. Но странней, загадочней, таинственней всего второе было зренье в том, высотном его парении. Всего лишь кинуть взгляд - и отзывалась вещь, что есть она, как если б он подзывал и спрашивал ее, а та все отвечала. И еще - он не умел определить цвета,- да и цвета ли то? - скорее, запах, он обонял,- а может, видел вкус? звук осязал? цвет слышал? - он терялся и с непривычки путался, а те цвели себе смеясь,- и надо всем царила чистая, торжественная радость его открытия. Он знал: когда-нибудь любой сумеет в мир такой войти,- достаточно идти и встать у края последнего, и загадать страну, ждать сильным, непреложным ожиданьем, а главное - всмотреться и у з н а т ь,- тогда войдешь. - Он понял и вошел. 12.05.94 x x x Третью осень приходит за чайкой вода, Порасспросит то-се - о делах, о погоде,- И зовет с собой к морю: ты тоже туда Собираешься, чайка,- давай вместе сходим! Ну, давай,- наконец та решилась, - пойдем! И пустились - все больше по воздуху чайка, А вода уж рекой, ее берегом, дном, По песку и корягам утоплым, и галькам. Вода с белою чайкою дружно живет - То напоит ее, то рыбешку подбросит, Посмотреть на свое отраженье дает И подвозит в пути, если чайка попросит. Но и чайка за встречною тучей следит - Где была, разузнает, где солнце теплее, И подскажет всегда: вон, буксир впереди,- Не порежься винтом! - тоже воду жалеет. Вот им город навстречу. Сквозь дым и мазут Осторожно прошли и сквозь шлюзные створы, И у дикой скалы на стоянку встают, И такие ведут меж собой разговоры: - Когда сверху гляжу на окрестности трав, То я думаю: это не желтые листья, А разлегся внизу огромадный жираф! - Как находишь, вода, мои мудрые мысли? - Хорошо нахожу! Склад высокий ума Различаю, и смелую, чистую душу,- Так вода говорит. - Знаешь, я бы сама Тучкой в небе летала, но как-то вот трушу. Потом много чего приключалось у них - То метелили воду лопатки турбины, То бензином плевались с суденышек злых, А то снег выпадал прямо чайке на спину. Но пробрались, пробились к морским берегам. Те обеих пустили. На море на синем Нынче много водичек - и чайкина там, Много чаек крылатых - и эта меж ними. 9.01.1995 ПЛЕМЯ Набегает волна и дрожит на песке. Воцаряются сумерки на озерке. Все прохладнее с гор; все темней небосклон. Заблестела звезда. Начинается сон. Кто-то встал у скалы, и над шорохом вод Его голос негромко, но ясно зовет. И из скал отовсюду, из гущи теней Возникают фигуры людей и зверей, И деревья средь них, и цветы, и трава, И совсем необычные есть существа. Вот сближение тел, сочетание рук, Удивление глаз - образуется круг. И над озером снова звучат имена, И свеченье восходит от самого дна,- Как бы пламя струится и кверху идет, Как бы это цветок, распускаясь, растет. Уже чаша его над водой поднялась И искрится, на круг приозерный лучась. Из какой он страны, из какой вышины,- О том нету преданий, но есть только сны. И зачем то собранье, что значит обряд,- Расспроси у пришедших,- но все они спят, Все они далеко - в чужедальних краях, На просторах иных и в иных временах. Нет общенья меж ними и знанья имен,- Это странное племя, но есть у них сон: Раз в четырнадцать лет,- а быть может,- веков, Они круг составляют у тех берегов, Вызывают огонь и свершают обряд, И друг другу дивятся, и спят - и не спят. И не знает никто, кто соогненник их. И в какие звучанья,- а может,- стихи, Или в танец какой они денут тот свет,- Спроси тех, кто собрался,- но их уже нет; Уже круг опустел,- и с обычных небес Звезды видят лишь скалы да озера плеск, Только камни и плеск - больше нет ничего... И лучи собирает цветок световой И сквозь толщу воды, не тревожа волну, Золотою звездою плывет в глубину. 13.07.1994 МЫ БУДЕМ 1. Предоставив свершиться тому, что настало свершиться, Не заботясь любить и бояться себя, и беречь, Мы проходим на юг - до последней, великой границы, Чтоб вступить наконец в мир желанных и радостных встреч. Здравствуй, умные звери и певчей травы государство! Здравствуй, ангел вода, здравствуй, дерево синяя ночь! Здравствуй, пламенный Бог! - всех светлей и прекраснее здравствуй! Это мы, твои дети,- прими своих сына и дочь. Упоителен воздух, волшебны и долги закаты, В умном времени нет обреченности дням и годам; Беспечально мудры, совершенно свободны, крылаты, Мы вольны удивляться и знать, что захочется нам. Где земной океан вздыблен кверху укусами молний, Мы проходим смеясь, не забрызгав ступни наши