Владимир Пузий (Аренев). Немой учитель --------------------------------------------------------------- Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ. --------------------------------------------------------------- По вопросам коммерческого использования данного произведения обращайтесь к владельцу авторских прав по следующему адресу: Internet: puziy@faust.kiev.ua Ё mailto:puziy@faust.kiev.ua Тел. (044)-440-54-95 © Copyright Владимир Пузий (АРЕНЕВ), 1998 Email: puziy@faust.kiev.ua WWW: http://puziy.faust.net.ua Ё http://puziy.faust.net.ua Повесть предложена на номинирование в "Тенета-98" Категория Фантастическая и приключенческая литература http://www.teneta.ru Ё http://www.teneta.ru --------------------------------------------------------------- Немой учитель Часть первая Парило уже дней шесть; город ждал дождя, а унылые ватные тучи все никак не могли разродиться влагой. Крестьяне недовольно зыркали на натянутую холстину неба и проклинали Дьявола, который украл дождь. Небу, впрочем, было все равно. Зеленые побеги на огородах стали вялыми. Их листья обреченно опускались вниз, и от окончательного высыхания спасали только постоянные перебежки между колодцем и грядками - а много ли так набегаешь? Крестьяне косились на пыльные городские стены, на высокую красную башню с извивающимся на ветру - когда и ветра-то нету, словно на зло поникшим листьям - вымпелом, и тяжело вздыхали: "Праздник, вишь, у Короля. И то верно: что ему до наших забот? сынок вон вырос, надобно ему таперича учителя сыскать - такого, чтобы и на мечах прынца обучить мог, и манерам, и прочему высочайшему мастерству. Так что, стало быть, в одночасье празднует и подумывает о наставнике". Но долго вздыхать времени тоже не было. И только когда на вздрагивающем потемневшем небе раскрывал свои звездные глаза Тха-Гаят, люди оставляли дневные заботы и выходили посидеть на разговорных бревнах, что лежали вдоль дороги к городу. Сидели, сложив на коленях натруженные, с потрескавшейся красной кожей руки, медленно говорили ни о чем, все чаще замолкая и поднимая взор к небесам. Недосуг простому-то человеку смотреть вверх, вся его жизнь сосредоточена под ногами: в земле, в воде, в листке зеленом, в дереве. Только вот и подымешь голову, когда небеса начинают вести себя, не как следуют, подымешь да взглянешь с укоризной: доколе будете испытывать нас? Доколе?!.. И знаешь ведь, что ответа тебе в жизни не дождаться, - а смотришь. Наверное, потому что более смотреть некуда и обращаться не к кому. Король вспоминает о тебе лишь тогда, когда настает час сбора податей, а все остальное время - живи, чернь, живи, копошись у стен городских, только веди себя тихо-мирно да вовремя плати за дозволение существовать. А настанет засуха - выкручивайся, как знаешь. Молчали. Старики сокрушенно комкали в ладонях седые бороды, чертили в дорожной пыли причудливые узоры размочаленными концами посохов, но... - что они могли сделать, старики? Помогали по хозяйству, чем возможно, но не воду же им таскать, а советом... Не было у них такого совета, чтобы у Дьявола дождь отобрать. И ни у кого не было. Молчали. Молчали мужчины, растерянно глядя на свои сильные, но беспомощные руки; молчали женщины, судорожно поглаживая по головам притихших, уморившихся детей; молчали псы, - только позвякивали цепями, - даже сверчки приумолкли, забившись поглубже в прохладные, но неотвратимо высыхающие норки. Ночь душным маревом кралась за спинами и заглядывала в опустошенные лица. Наверное, прийди беда чуть позже или чуть раньше, ничего страшного не случилось бы, но сейчас, когда в башне праздновали совершеннолетие принца, засуха стала катастрофой. Король одарил всех людей днем, когда в любом трактире, любой корчме можно было выпить и закусить задарма, в его счет; но одновременно ввел новый разовый налог - в связи с праздником. Одарил медяком, потребовал золотой. И если принимать медяк ты был не обязан, то уж золотой, будь добр, выплати - выплати, смерд, по-хорошему; сегодня Король щедр и снисходителен, а завтра все может измениться, да так, что взвоешь. Плати, смерд, плати! Чем платить?.. - Сбегу, - сказал из темноты хриплый голос, и сидевшие рядом на бревне не сразу догадались: говорил никто иной, как Бнил. Тем более странно, - ведь была у Бнила и жена, и сын был (почти уж десять годков исполнилось парню), и дом хороший, и скотинка - куда уж бежать, оселый человек. Кто-то - кажется, старый Герин - так ему и ответил. Бнил помолчал, а потом отрезал: - Надобно бежать. Что толку ждать, пока Королевские Грабители пожалуют? - Не хочешь Грабителей, с Губителями доведется свидеться, - заметили на другом краю бревна. - Даст Бог - уберегусь да семью уберегу, а нет... На все воля Распятого. Замолчали. Где-то далеко внизу на дороге родился звук; сначала неузнанный, он приближался. Кто-то вздохнул: - Всадники. Не к добру это, ох не к добру, когда поздней ночью по дороге в город скачут конные. Особенно, ежели их всего двое. Но с другой стороны, едут они не торопясь. Значит, не гонцы. Кто ж тогда? Неужто путники, рискнувшие добираться до Зенхарда в таких потемках? Сельчане зашевелились - одни торопились вернуться в хибарки, подальше от необычностей, иные наоборот, не спешили уходить. Кто-то вынес маленькую свечку, поставил у ног, а сам сел рядом: так и есть, Юзен - все ему неймется. Ох, добалуется парень! ростом вымахал выше отца с матерью, а все дурачится, девок тискает по углам, в город ходит - никак не остепенится. И ведь не то, чтобы шалопай какой, всю засуху исправно батьке помогал, ведра да бадейки натерли мозоли на ладонях, а вот выпал случай - снова чудит. Нужна здесь сейчас его свечка, как мухе - жаба. Всадники приближались. Уже можно было различить негромкое фырканье лошадей, звяканье сбруи. Потом из тьмы, клубящейся понизу дороги, возникли два силуэта - возникли и вплыли в слабое мерцание свечи: усталые, запыленные, вспотевшие. Главным был явно тот, что повышее и посветлее кожей: господин в летах, со слабой инеистой сединой и каменным взглядом. Он осадил коня, и пламя выхватило из тьмы его руки и лицо, неожиданно гладкие, без единого шрама на коже. А странно, в наши-то времена - и без шрамов. Высокий внимательно оглядел смердов, сидевших по обе стороны дороги. В замершей тишине фыркнул конь и устало стукнул копытом. Гладкокожий обернулся к своему спутнику - низенькому, мощного телосложения загорелому мужчине средних лет - тот держался чуть позади и ждал. Взлетели в мутный ночной воздух две руки, кружась в танце, словно влюбленные мотыльки... или сражающиеся соколы - не понять. Однако же смуглокожий понял, кивнул и повернулся к Юзену: - Парень, далеко до Зенхарда? Тот покачал головой: - Нет, господин. Только ворота там закрыты и до утра их не откроют. Селяне удивленно уставились на парня - чего учудил. Разве ж кто в здравом уме станет говорить такое высоким господам? Это их дело, а мешаться туда смерду вовсе не с руки. Впрочем, Юзен, частенько бывавший в городе и поболее своих односельчан разбиравшийся в людях, был уверен, что с ним ничего плохого не случится. Снова взлетели в воздух руки, замелькали, забились ранеными птицами. - Господин благодарит тебя, парень, - снисходительно кивнул смуглокожий всадник. - Как нам добраться туда? - Прямо по дороге, - Юзен махнул в темень. - А желаете - провожу. - Не нужно, - покачал головой конный. Потом взглянул на шевеление рук своего спутника, кивнул. - Впрочем, проводи. Парень поднялся с бревна, поклонился. И побежал вперед по дороге, а за ним поехали и всадники. Свечка, предусмотрительно задутая Юзеном, медленно остывала, парясь в душной ночи. x x x Бежать по темной пыльной дороге было тяжело, но Юзен надеялся на вознаграждение. В отличие от своих менее догадливых односельчан, он сразу понял, что щедрость неведомых всадников может спасти его семью от разорения. А заодно поможет проникнуть в город, который во время праздника манил парня, словно кота - кусок свежего мяса. Вот только до сих пор отлучиться из дому не было никакой возможности, а теперь она, возможность эта, появилась, и упустить ее было бы чистейшей воды глупостью. Так что приходилось бежать, глотая на вдохе пыль, вглядываясь с надеждой в смутный горизонт: скоро ли город, долго ли еще? Город вырос из-за очередного поворота - шумный, яркий, наполненный тенями и звуками праздника. Ворота были надежно заперты; на боковых башенках тускло мерцали факелы да слышалась лихая песня, прерываемая чмоканьем и хриплым смехом. Стражники гуляли. Смуглокожий, не покидая седла, подъехал к оббитой железом створке ворот и заколотил в нее металической рукоятью плетки. Звук получился гулким, как набат; в результате песня в башенке окончательно оборвалась, и хриплый голос проорал: - Какого черта! Сейчас я спущусь и самолично надеру задницу тому мерзавцу, который решил, что ему все дозволено! Проваливайте! До утра ворота будут заперты - указ Короля. Стоило голосу замолкнуть, как рукоять плетки снова ударилась о створку ворот. Юзен подумал, что идея с вознаграждением может оказаться не слишком удачной, но решил подождать дальнейшего развития событий. Сбежать он, по крайней мере, всегда успеет. - Дьявол! - проревел все тот же голос в башенке. - Я иду! "Надеюсь, они знают, что делают", - вздохнул Юзен. Спустился стражник на удивление быстро - видимо, ему не терпелось добраться до наглых проходимцев и как следует поучить их уму-разуму. Распахнулась гонцовая калитка, наружу вывалился вооруженный кривым мечом вояка: - Я же сказал, проваливайте прочь! - Ты впустишь меня и этого господина, - тихо сказал смуглокожий, указывая на своего спутника. - Мы - к Королю. - Да хоть!.. - стражник запнулся, вовремя учуяв, что пахнет паленым. - Я не слышал, чтобы Король кого-то ждал, - сказал он уже более нейтральным тоном. - И не получал никаких указаний на этот счет. - Королевскому сыну нужен учитель, - ответил смуглокожий. - Самый лучший учитель. Этот господин - тот, кого ищет Король. - Ха! - ухмыльнулся стражник. Похоже, былая самоуверенность снова вернулась к нему. - Разумеется! А почему твой господин молчит? Он считает себя слишком высоким, чтобы марать язык словами, обращенными ко мне? - Какое тебе дело до того, что делает мой господин? - невозмутимо произнес смуглокожий. - Он - самый лучший учитель. Следовательно, его ждут в башне. - И чему же намеревается учить твой господин молодого принца? - усмехнувшись, спросил стражник. - Может быть, искусству боя на мечах? - И этому тоже, - небрежно кивнул всадник. Улыбка воина стала шире и наглее. - В таком случае пускай он сначала попробует научить чему-либо меня! Я считаюсь лучшим мечником в городе. - Мой господин не... Молчаливый спутник смуглокожего остановил его движением руки и спрыгнул на землю, бросая поводья Юзену. Потом достал из ножен длинный прямой меч. - Мой господин согласен преподнести тебе один урок, - закончил смуглокожий. - Я готов, - оскалился стражник. И Юзен, проглатывая склизкий комок страха, понял, что узнает его, этого покачивающегося на ногах человека с кривым - по новой моде - мечом в руках. Это был Ркамур, начальник стражи городских ворот, ходивший в свое время у самого Короля в телохранителях, но потом разжалованный - за пьянство и дерзкие высказывания. А мечником Ркамур все-таки был лучшим в городе, так что плакали Юзеновы надежды. Не стоит даже и думать о том, что уставший с дороги всадник может одолеть непобедимого, пусть и немного пьяного Ркамура. Да и не таким уж пьяным был начальник стражи городских ворот, скорее прикидывался, а вот когда дошло до дела - и взор просветлел, и ноги перестали подрагивать, и руки уверенно сжали рукоять. Противник Ркамура смотрелся не слишком выигрышно: запыленные одежды, осунувшееся лицо; только взгляд - спокойный взгляд глубоких черных глаз мог насторожить внимательного наблюдателя. Потому что в глазах молчаливого человека с прямым лицом застыло безразличие. Каменный взгляд. Ркамур эту деталь отметил и улыбнулся в ответ: хищно так улыбнулся, широко. И мгновением позже ударил. Юзен замер, понимая, что на все про все уйдет у господ сражающихся пара минут. Или секунд, - это уж как сложится, - а потом будет Ркамур, начальник стражи городских ворот, отирать свой кривой клинок и захлопывать калитку перед носом у смуглокожего спутника раненого господина будущего учителя. Только вот, скорее всего, господин будущий учитель после этого никого уже не сможет учить, и тем более - принца. А Юзен... Юзену останется только уповать на то, что смуглокожий всадник забудет о наглом смерде, приведшем его спутника в такую беду. Никто ведь не вспомнит, что вовсе не Юзен бил металлической рукоятью плети в створку ворот. "Урок" на самом деле занял всего несколько секунд. Потом молчаливый господин убрал острие клинка от беззащитной шеи Ркамура и кивком указал тому на кривой меч, лежащий в пыли: подними, мол. И не дожидаясь ответа, - ничего вообще не дожидаясь, даже не оглянувшись, - он прошел в калитку. Смуглокожий всадник спешился и последовал за своим господином, знаком приказывая Юзену не отставать. Обалдевший Ркамур провожал из взглядом, стискивая в ладонях рукоять подобранного меча. x x x Больше никто не мешал. Миновав узкий проход, они вышли на Привратную улицу и мгновенно были подхвачены людской круговертью. Праздник кипел и переливался через края - смесь осеннего маскарада, новогодних гуляний и еще Бог весть чего, обильно сдобренная вином и смехом. Во всей этой суматохе неторопливые гости смотрелись так же нелепо, как епископ на разговорном бревне. Смуглокожий снова уселся на коня и подозвал Юзена: - До башни доведешь? Парень кивнул. В окружающем гомоне ответ все равно не был бы услышан достаточно отчетливо, а гневить этих странных людей - нет уж, помилуйте небеса! Он подвел коня молчаливому господину будущему учителю, тот впрыгнул в седло и принял поводья. Направились к башне. Впрочем, это была не совсем башня: строение не ограничивалось одним только краснокаменным донжоном, торчавшим над городом нелепо и уродливо; были здесь и хозяйственные пристройки, и домишки для прислуги - в общем, все, чему и полагается быть в летней резиденции Короля. Именно в башне правитель проводил несколько самых жарких месяцев в году, остальное же время жил западнее, в столице. Признаться, не так давно всерьез обсуждался вопрос, где именно праздновать день совершеннолетия принца - после долгих размышлений, остановились на Зенхарде: так хотел Король. Придворные шептались по углам, что причиной тому была местная фаворитка правителя, которой он еще не успел пресытиться. Недавно почившая Королева наконец-то предоставила своему супругу возможность безоглядно предаваться любовным утехам. Да, завистливо кивали головами мужчины, можно только порадоваться за правителя - он совместил все лучшее, что только есть в религиях мира: западную ученость Распятого и восточное многоженство Скитальца. Нам бы так! Но то, что позволено Королю, не позволено смерду; зорко глядит многоглазый Тха-Гаят, отрекшийся брат Диавола, зорко и пристально, днем ли, ночью - не скрыться от его очей - и не пытайся. Ибо глаза его - не только звезды ночи, но и священники, а карающая десница - мать Очистительница, именуемая в некоторых местах непонятным словом "Инквизитиа". Трепещи же, прелюбодей, трепещи... если ты, конечно, не Король. Уже у самых стен башни - толстых, высоких, из кроваво-красного камня, специально привезенного из долин От-Мэрила, - смуглокожий спросил Юзена: - Как тебя зовут, парень? Тот почувствовал, как в груди поднимается волна ликования, почти благоговения перед добрыми господами: "Может быть, даже запомнят! Может быть, я им пригожусь! Неужто - повезло?" - Юзен, - ответил он, не поднимая взора. - Держи, - к ногам упал мешочек, в котором что-то звякнуло. - Дальше мы доберемся сами. Господин благодарит тебя. Парень осмелился наконец посмотреть на обоих всадников. Потом изогнулся в поклоне, одновременно поднимая с мостовой мешочек. Пальцы не верили в то, что ощущали, слова сами срывались с языка: - Рад был служить вам. - Ступай, - сказал смуглокожий. И господа ускакали в сторону башенных ворот. Юзен сглотнул и, все еще не веря выпавшему счастью, запихал увесистый мешочек подальше от возможных алчных взоров, за пазуху. Позабыв обо всем на свете, даже о празднике, он поспешил обратно к воротам (но уже к другим, прекрасно понимая, что Ркамур вряд ли пропустит его обратно просто так). Там, отыскав гонцовую калитку, тихонько сбросил засов и - под громкий смех, доносящийся из сторожевой башенки над воротами, - шмыгнул в ночь. Весь путь к дому он проделал бегом, а потом спрятался в дряхлом нужнике за огородом и извлек наружу сокровище. Луна светила слабо. Но сквозь широкие щели между досками свет все же пробивался сюда, так что, пусть и не сразу, Юзен смог рассмотреть содержимое мешочка. Монеты; много монет из червонного золота. Парень вскрикнул, его рука дернулась; тяжелые кругляши покатились по настилу и с чавканьем упали вниз, спугнув сонных мух. Червонное золото. Все равно, что ничего. Его ведь не сменять в городе, не заплатить им Грабителям - это будет выглядеть слишком подозрительно. Тотчас найдутся охочие отобрать сокровище. "Только и пользы, что мух пугать", - подумал Юзен, но, пересилив, себя, опустился на колени и стал выуживать из зловонной жижи монетки. Мало ли, как жизнь обернется... x x x Добравшись до ворот башни, всадники спешились, и смуглокожий снова постучал рукоятью плети по железу. На той стороне тотчас загремели шаги. В створке ворот на уровне глаз раскрылось маленькое окошечко, и хмурый сонный голос проворчал: - Какого дьявола? - Мой господин приехал, чтобы учить принца, - снова, как и у городских ворот, ответил смуглокожий. На сей раз гонцовая калитка моментально открылась, и их без промедления впустили внутрь. Опять коридор; впереди шагал наполовину проснувшийся, мрачно сопящий стражник. Он вывел их во двор башни и сопроводил к низенькой пристройке, в окне которой горела одна-единственная свеча. Постучавшись, стражник вошел внутрь и стал говорить с кем-то, негромко и настойчиво. Наконец выглянул, попросил гостей зайти и подождать здесь, пока Королю будут докладывать. Коней он распорядился поставить в стойла, накормить и напоить, изловив для этой цели пробегавшего мимо веснушчатого мальчонку. В пристройке было тесновато. За маленьким столом сидел старичок с блестящей лысиной и огромной бородой, путавшейся, топорщившейся и всячески ему мешавшей. Он оторвал взгляд от книги, которую читал при слабом свете свечи, кивнул гостям и засуетился, освобождая лавку от вороха пергаментных свитков. - Садитесь, господа, садитесь. Вы, небось, голодны, с дороги-то. Сейчас кликну Клариссу, она мигом чего-нибудь сообразит. Ничего, что я с вами так, по-простому? - мне, вроде как, позволительно, я ведь здешний "книжный червь", если можно так выразиться, книгочей, писарь и еще Распятый Господь наш ведает кто - в одном лице. Завис, так сказать, между небом и землей, между чернью, стало быть, и знатью, приходится и с теми, и с другими беседы вести, дела решать. Садитесь, садитесь. - Кларисса! - крикнул он, отворив окно. - Кларисса, у нас гости! - Сейчас! - пронзительно донеслось из темноты. Кто-то недовольно заворчал, кажется, в стороне похожего на сеновал темного здания. Спустя некоторое время, оттуда отделилась пышная женская фигура и направилась к пристройке книгочея, на ходу поправляя платье. - В чем дело? - недовольно спросила она, миновав половину разделяющего их расстояния и разглядев, что "здешний "книжный червь" " смотрит на нее из окна. - Гости у нас, вот в чем дело! - пояснил он. - Так что не кривись. Блудом займешься опосля. Принеси-ка что-нибудь поесть, гости с дороги, притомились. - Блудом?! - фыркнула пышнотелая обладательница пронзительного голоса. - Скажешь тоже! Что нести-то? - Да все неси, все, - раздраженно взмахнул рукой писарь, роняя на пол свечку. В самый последний момент смуглокожий подхватил ее и поставил на место, сокрушенно покачав головой и взглянув на своего спутника. Тот посмотрел ему в глаза и отрицательно взмахнул рукой. Смуглокожий подчинился и продолжал ожидать дальнейших событий. События не замедлили явиться в лице все того же стражника. Он вошел в пристройку и попросил гостей следовать за ним. Те молча вышли, только писарь сокрушенно крякнул за их спинами да Кларисса, уразумевшая, что к чему, поинтересовалась у него: - Угомонился теперь? - Ну так я пошла, - и она, развив немыслимую амплитуду колебаний всех выступающих частей тела, удалилась в сторону сеновала. Писарь еще более тоскливо крякнул, зыркнул ей вслед и вернулся к оставленной книге. x x x Человек был среднего роста, уже в летах; с проплешинами на голове и спокойным уверенным взглядом в глазах. Он смотрел на что-то за темным окном и рассеянно кутался в сине-алый плащ. Когда вошли гости, человек повернулся к ним и стал разглядывать: примерно с такой же бесстрастностью как минуту назад - ночь в окне. Комната, в которую их привели, не отличалась особой роскошью - так, всего в меру. Не очень больших размеров, она казалась нелепо просторной из-за полного отсутствия мебели; лишь в дальнем углу, у стены, стояло кресло с высокой спинкой, возможно, предназначенное для самого Короля, да висело несколько гобеленов. Стражник, который привел сюда гостей, вопросительно посмотрел на пожилого человека у окна. Кивок - стражник вышел. - Добро пожаловать, - произнес скрипящим властным голосом обладатель сине-алого плаща. - Я готов выслушать вас, здесь и сейчас. - Мой господин желает говорить с Королем, - сказал смуглокожий. - Так в чем же дело? - невозмутимо спросил человек в сине-алом плаще. - Я и есть Король. Молчаливый спутник смуглокожего отрицательно покачал головой, его руки взлетели в воздух и замелькали там с быстротой атакующих змей. - Мой господин считает, что вы - не Король. Сказано это было легко и буднично; человек в плаще, наверное, должен был бы обидеться, но он только улыбнулся: - Прекрасно. Он вернулся к окну и выглянул в него, словно проверяя, на месте ли ночь и не спит ли Тха-Гаят. - Я на самом деле не Король, - кивнул, повернувшись к ним человек в плаще, - но и вы, господа, можете оказаться не теми, за кого себя выдаете. Он пересек комнату, приблизившись к гостям, и пристально посмотрел на обоих: - Кстати, а за кого вы себя выдаете? Человек в плаще улыбнулся одними губами, глаза же продолжали изучать стоящих перед ним. - Итак, я повторяю свой вопрос - кто вы, господа? И зачем вы пришли к Королю? Вы можете спросить - и это вполне закономерно - кто я таков, чтобы задавать подобные вопросы. Отвечу - я тот, от кого зависит безопасность Короля в этом месте (впрочем, и во всех других местах - тоже). Если вы явились сюда, чтобы убить правителя, лучше всего дождитесь удобного момента и отправляйтесь прочь, потому что сделать это вам не удастся. - Мой господин приехал, чтобы учить принца - только за этим. И он не собирается покушаться на жизни правящей семьи, - добавил смуглокожий. Человек в плаще кивнул так, словно заранее знал ответ. - Если вы приехали, чтобы учить принца - как вы говорите - и если вы намереваетесь учить его в своих интересах, чтобы потом использовать - я советую вам сделать то же самое - уехать отсюда как можно скорее. Я не позволю причинить вред ни Королю, ни принцу, и у меня достаточно забот, чтобы заниматься очередными наемными убийцами, если вы таковыми являетесь. Вполне допускаю, что мои подозрения беспочвенны; и все же, учтите это, господа. Ну-с, так как же вы желаете, чтобы я представил вас Королю? Ваши имена, господа. - Моего господина зовут Моррел. Я -Таллиб. - Просто Моррел? - удивился человек в сине-алом плаще. - Без титулов, без званий? - Ему не нужны титулы и звания, - ответил Таллиб, глядя на мелькание рук своего господина. - Те же, которыми он обладает, не должны быть раскрыты. - Хорошо, - кивнул их собеседник. - В таком случае зовите меня просто Готарк Насу-Эльгад, опуская те титулы и звания, которые принадлежат мне - их слишком много. Теперь о вашей цели - насколько я понял, господин Моррел намеревается стать учителем принца. Но, - да будет ему известно, - принцу нужен не простой учитель. Не простой, а такой, который сможет обучать его боевым искусствам. Мечный бой, рукопашная, стрельба из лука - вот что нужно. - Мой господин владеет всеми этими науками, - а также многими другими, не упомянутыми вами, - в совершенстве. И готов продемонстрировать это в любой момент. Готарк Насу-Эльгад рассеянно кивнул, думая о чем-то своем. Он прошелся по комнате, провел рукой по гобеленовой вязи, и потом надолго остановился перед троном, словно там кто-то сидел. Наконец повернулся к Моррелу и Таллибу. - Что же, я представлю вас Королю. Не знаю, господин Таллиб, каким образом ваш спутник надеется стать учителем принца - с оглядкой на его немоту, я бы не был столь самоуверен, но... Пускай попробует убедить в этом Короля. Кстати, - Готарк Насу-Эльгад повернулся к Морелу, - вы ведь понимаете, что просто так в учителя не принимают. Нужно будет пройти испытание. Какое именно - решит Король. Вы согласны? Моррел кивнул. - В таком случае, следуйте за мной, господа, - и Готарк Насу-Эльгад вышел из комнаты, не позаботившись убедиться в том, повинуются ли ему гости. В дверном проеме Таллиб замешкался, оглянулся на своего господина, но тот только утвердительно кивнул и сделал знак кистью: "Ступай". Винтовая лестница, по которой им пришлось подниматься, была узкой и крутой; факелы, укрепленные в стене через равные промежутки, вовсю чадили, освещали же ступеньки крайне слабо. Слева, из-за каменной кладки доносились звуки веселья - и здесь, как во всем городе, царил праздник, здесь даже в большей степени, чем где-либо еще. Готарк Насу-Эльгад и гости поднимались все выше и выше. Наконец они остановились у широкой двери с яркими рельефными изображениями зверей и цветов. Среди прочих особенно выделялся большой лохматый зверь, похожий на оживший валун. Это был медведь - животное редкое для здешних краев. Говорили, что в зверинце Короля есть несколько таких чудовищ. По обе стороны двери застыли воины. При приближении гостей и их спутника, стражи отдали честь и распахнули створки. Готарк Насу-Эльгад вошел в зал. Гости последовали за ним. Здесь было просторно и, благодаря свечам, необычайно светло, у стен стояли столы, на них - блюда с угощениями. А по всему пространству зала ходили высокие господа, удостоенные чести быть приглашенными на праздник совершеннолетия принца: бароны, лорды, графы - вместе со своими женами и фаворитками, своими вечными склоками, мелочными притязаниями и большими неуемными амбициями. В дальнем углу, у окон, несколько музыкантов играли на флейтах и гитарах. Везде сновали слуги, стараясь предупредить любое высокогосподское желание. Звякнула неосторожно задетая посуда. Все присутсвующие, как только вошел Готарк Насу-Эльгад и гости, остановились, обратив на них взоры, а после продолжали свое прерванное передвижение вкупе с разговорами, приглушенным смехом и плетением интриг. В дальнем конце зала на троне из черного дерева сидел Король - средних лет мужчина с уверенным взором властелина. Он взирал на своих подданных с высоты своего положения - как в зале, так и в государстве - и чуть презрительно щурился, когда до его слуха доносились обрывки высокосветских бесед. Если бы не случай, он вполне мог бы стать одним из них, ходить сейчас меж столов и соперников, думая, как бы урвать кусочек послаще да повкуснее. Но ему повезло, он родился в Королевской семье, и теперь в полной мере мог насладиться всеми благами, даруемыми ему этим родством. Взгляд Короля часто возвращался к высокой стройной даме с глубоким вырезом декольте, из которого буквально выпирала наружу снежно-белая плоть. Дама несколько раз ловила сей взгляд и возвращала его Королю, так что даже несведущий в придворных делах мог догадаться: сегодня ночью вдовствующий супруг, отец виновника торжества, не останется одинок. Сам принц сидел рядом с Королем, на уменьшенной копии отцовского трона и откровенно скучал. Все были заняты своими взрослыми делами, официальная часть с преподнесением подарков давным-давно закончилась, сами подарки унесли; а он, долговязый рыжеволосый мальчик, обреченный на вечное одиночество уже одним тем, что родился принцем, вынужден был сидеть в зале и наблюдать за происходящим. Еще год назад он вполне мог бы уйти с этого праздника, но теперь считался совершеннолетним, так что подобная выходка уже не сошла бы ему с рук. Увы, этот день рождения грозил стать худшим из всех, им отпразднованных. Появление Готарка Насу-Эльгада, прервавшее на некоторое время разговоры, привлекло внимание Короля. Он знаком поманил вошедших, и те отправились через весь зал к трону. - Мой Король, - сказал Готарк Насу-Эльгад, кланяясь: почтительно, но не слишком низко. - Я привел к вам человека, который хотел бы удостоиться чести учить принца. Король огладил ладонью широкую черную бороду, оценивая взглядом пришедших. В результате он выделил Моррела и обратился к нему: - Итак, ты хочешь стать учителем принца? Моррел поклонился в знак согласия со словами Короля. - Хорошо, - сказал тот. - Готарк, вы ознакомили его с условиями? - Да, мой Король, - ответил Насу-Эльгад. - Иначе я не посмел бы беспокоить вас. Король кивнул - Что ж, тогда... - он на мгновение задумался, - пускай позовут Ркамура. Испытаем этого господина. Посмотрим, годится ли он в учителя наследнику. Послали за Ркамуром. Пока длилось ожидание, любопытные гости успели сообразить, что к чему. Те, кто слышал разговор Короля с пришедшими, пересказывали его остальным. Вскоре на Моррела и Таллиба так или иначе были обращены взгляды всех присутсвующих: кто-то смотрел исподтишка, еще не зная, какой статус получит пришелец, и не желая раньше времени проявлять к незнакомцу какой-либо интерес; кто-то - в открытую, то ли от чрезмерной самоуверенности, то ли от слишком сильного любопытства. Наконец Королю доложили: - Начальник стражи городских ворот ждет вашего повеления. - Отлично. - Господа, - произнес правитель, и все разговоры в зале оборвались. - Господа, к нам только что прибыл человек, который претендует на место учителя принца. Сейчас мы проверим, насколько хорошо он владеет мечом. Для этого состоится поединок между нашим гостем и Ркамуром - лучшим мечником Зенхарда. Вы готовы? Моррел, к которому был адресован вопрос, кивнул и вышел в центр зала, дожидаясь своего противника. Тот не замедлил появиться. Начальник стражи городских ворот выглядел сейчас значительно лучше, чем во время своей первой встречи с Моррелом и Таллибом. Видимо, те, кто ходил его звать, привели Ркамура в чувство, объяснив, что от него требуется. Да и поражение у гонцовой калитки повыгнало хмель из буйной головы воина: в зал он вошел ровным уверенным шагом, поклонился Королю и встал перед Моррелом, не обнажая меча. - Мой Король... - начал Ркамур. Наверное, он собирался признаться, что этой ночью уже потерпел поражение от странного незнакомца, - но потом передумал. - Мой Король, можно ли начинать? - Начинайте, - кивнул тот. Ркамур достал меч и принял стойку, а Моррел так и не пошевелился. Король удивленно вскинул бровь, но Таллиб поспешил заверить его: - Господин знает, что делает. Начальник стражи городских ворот понял, что его собираются победить вовсе уж каким-то постыдным образом. Он издал горловой звук, родившийся за крепко стиснутыми челюстями; потом взмахнул мечом, призывая соперника к схватке. Моррел стоял, бездвижный, как статуя. Каменные глаза застыли на его лице, как будто умерли. Готарк Насу-Эльгад следил за поведением (вернее, бездействием) господина будущего учителя принца и думал, что этот человек расчетлив даже более, чем он предполагал. Такое откровенное пренебрежение опасностью наверняка будет по достоинству оценено Королем - да и дамы... вы только посмотрите, как пялятся на него дамы! Он готов был поклясться, что сегодня же ночью господин Моррел получит несколько прозрачных намеков, и, возможно, воспользуется одним из них. За этими размышлениями Готарк Насу-Эльгад пропустил тот момент, когда, не выдержав ожидания, Ркамур начал свою атаку. Неожиданный бесшумный прыжок, взлетает, как говорящая рука Моррела, клинок - немой отступает назад и вбок; его меч движется, движется... и застывает у шеи лучшего мечника города Зенхарда. Звон - кто-то уронил бокал. В зале громко и взволнованно шепчутся, пахнет винными парами. - Это могло быть простой оплошностью со стороны господина начальника стражи городских ворот, - произнес Король, качая головой. - Случайность. Я хотел бы, чтобы вы повторили это еще раз. Моррел поклонился в сторону трона из черного дерева и обернулся к Ркамуру. Они... повторили то же самое - как будто тренировались этому трюку множество раз. Король уважительно покачал головой и знаком приказал Ркамуру покинуть зал. Правитель был доволен, хотя старался этого не показывать. - Вы приняты мною, Моррел, - сказал он, внимательно глядя в каменные глаза немого гостя. - Но как вы намерены учить принца, будучи не в состоянии говорить? Руки Моррела поплыли по воздуху - две играющие рыбы. - Господин будет общаться с принцем через меня, - ответил Таллиб. - Впоследствии же он постарается обучить наследника языку жестов - будущему правителю никогда не лишне знать этот язык. - Хорошо, - сказал Король. - Господин Готарк Насу-Эльгад? Человек в сине-алом плаще поклонился: - Если мне будет позволено, я хотел бы задать господину Моррелу несколько вопросов. Немой подошел к ним, вкладывая в ножны меч. И повернулся к своему собеседнику, выражая готовность слушать и отвечать. - Вы верите в Бога? - спросил Готарк Насу-Эльгад, и лицо его внезапно замерло, только веки чуть прищурились да глаза цепко впились в немого. - Вы верите в Бога, господин Моррел? Вокруг, как круги на воде, расходилось волнами былое праздничное настроение; разговор человека в сине-алом плаще и будущего учителя принца был мало интересен высоким господам. Так, формальность. Таллиб тем временем, повинуясь знаку Моррела, достал из небольшой сумочки, подвешенной к поясу, стопку пергаментных листков, перо и специальную дощечку, чтобы было удобнее писать. Все это хозяйство он передал господину, и немой привычным жестом принял письменные принадлежности. - Господин желает отвечать на ваши вопросы как можно более точно, поэтому он будет писать на пергаменте, - пояснил смуглокожий, придерживая чернильницу. Моррел обмакнул в нее перо и начертал: "Да, я верю в Его существование". Готарк Насу-Эльгад удовлетворенно кивнул и продолжал: - В какого именно Бога вы верите? "А разве их много? Бог един, как бы Его не называли". - И все-таки. Кому вы молитесь? "Богу" - но Готарк Насу-Эльгад отметил, как на миг приостановилась рука с пером, прежде чем написать это. - А как вы молитесь? Какой религии вы приверженец, какой церкви доверяете свои грехи? Снова пауза. "Я доверяю свои грехи Богу - более никому". - Но ведь церковь - посредник между Ним и вашей душой, - вкрадчиво произнес Готарк Насу-Эльгад. - Как же так? "Бог создал мою душу. Зачем Ему посредник, чтобы говорить с ней? Если Он захочет, Он будет со мной, нет, - даже церковь не поможет в этом". Готарк Насу-Эльгад задумчиво посмотрел на пергамент, потом поднял взор на Моррела, бесстрастно за ним наблюдающего. На Короля можно было не смотреть, господин Глава матери Очистительницы и так знал, что у того на уме. - Ну что же, Моррел, - скрипуче вымолвил Готарк Насу-Эльгад, растягивая слова и щурясь. - Я запомню ваши ответы, а вы уж, будьте добры, запомните мои вопросы, потому что я, волею Распятого Господа нашего, возглавляю матерь Инквизитиу. Возможно, мы с вами еще вернемся к этой беседе. Моррел кивнул, потом написал: "А теперь вопрос к вам, святой отец. Вы верите в Дьявола?" Готарк Насу-Эльгад вскинулся и внимательно посмотрел на Моррела. - Я признаю, что он существует, - медленно ответил этот пожилой человек в сине-алом плаще. "Спасибо, Глава. Позволено ли мне будет сделать подарок принцу?" - Господин Моррел спрашивает, можно ли ему сделать подарок принцу, - сказал Готарк Насу-Эльгад. Король кивнул. Моррел отстегнул висевшие на перевязи ножны и протянул их принцу. Тот растерянно принял дар и кивнул с благодарностью: - А каким образом намеревается учить меня господин Моррел, если я буду владеть его клинком? - Господин Моррел привез с собой несколько клинков, - объяснил Таллиб. - Этот - лучший - был предназначен для вас, остальные будут использованы в обучении. Принц сел на свой трон, неловко уложив меч на колени. Он не знал, что и думать по поводу происходящего. Его будет учить такой воин! но - немой. И это немножко пугало, - самую малость. Гораздо более страшным показался разговор-переписка Моррела с Готарком Насу-Эльгадом. Принц знал, что бывает с неугодными Главе матери Очистительницы, и он не хотел, чтобы то же самое произошло с его новым учителем... - И еще, - добавил Таллиб, обращаясь к Королю после очередной пляски рук Моррела. - Мой господин также просит и вас принять его подарок. Немой достал из кармана мешочек и вытряхнул из него перстень необычайной формы: словно глаз, вставленный в оправу. Да и по цвету... - казалось, изнутри за тобой следит внимательный зрачок. Король принял подарок, осмотрел его со всех сторон и надел на палец. Готарк Насу-Эльгад мысленно поморщился: мало ли, что за ловушка могла быть устроена в перстне, какая-нибудь отравленная игла. Нет, не бережет себя правитель, не бережет... - Желают ли гости остаться с нами на празднике или же они благоволят отдохнуть с дороги? - поинтересовался Король. - Если это не заденет Короля, мой господин предпочел бы отдохнуть, - ответил Таллиб, проследив за колыханием рук Моррела. - Не заденет, - махнул рукой Король. - Готарк, проследите, чтобы гостей расположили, как подобает. ...Когда за тремя ушедшими закрылись двери, в зале повис многоголосый шелест, высокие дамы и господа вовсю обсуждали нового учителя принца. Настенные часы дважды пробили - давно уже перевалило за полночь. Через некоторое время Король удалился. Вслед за ним стали расходиться и прочие. Праздник закончился. x x x - Сейчас все подходящие комнаты заняты гостями принца, но уже завтра мы сможем подыскать соответствующую вашему положению, - говорил Готарк Насу-Эльгад, спускаясь по винтовой лестнице. Гости шли за ним и