они застрелили его. Зафод был так удивлен, что им пришлось выстрелить еще раз, прежде, чем он упал. Глава 10 -- Тише, -- призвал Старпердуппель. -- Слушайте и смотрите. На древний Криккит опустилась ночь. Небо было пустым и черным. Единственным источником света был близлежащий городок, из которого ночной зефир доносил приятные звуки вечерней жизни. Дерево, под которым стояли наши герои, струило тонкий аромат. Артур присел и пощупал информативные иллюзии травы и почвы. Почва ощущалась жирной и мягкой, трава -- густой и свежей. Трудно было отделаться от ощущения, что они находятся в исключительно приятном во всех отношениях месте. В то же время, совершенно пустое небо, как показалось Артуру, придавало идиллии окружающего пейзажа -- пусть по большей части сейчас невидимого -- несколько странный, нехороший оттенок. Должно быть, дело привычки, решил Артур. Кто-то дотронулся до его плеча, и Артур обернулся. Старпердуппель молча указывал на дорогу, спускавшуюся к ним с холма. Артур пригляделся и увидел на дороге огоньки, которые, покачиваясь и танцуя, неспешно двигались в их направлении. Через некоторое время стали слышны и голоса, и вскоре показалась компания, возвращавшаяся из холмов в город. Они прошли совсем рядом с деревом, помахивая лампами, лучи которых отбрасывали на траву и кроны деревьев причудливые тени, приятно беседуя, и даже пели какую-то песню о том, какой чудный выдался вечерок, какое прекрасное настроение у них, и как они любят, поработав, как следует, на воздухе, возвращаться по такой погоде домой, к женам и детям; а в припеве пелось о том, что аромат цветов особенно хорош в это время года, и что так жалко, что старый песик издох, ведь он так любил именно эти цветы. Артур так и представил себе, как Пол Маккартни, грея пятки у камина, показывает эту песню Линде и прикидывает, что бы такого купить на гонорар за нее, и решает, что, пожалуй, Эссекс. -- Владыки Криккита, -- прошептал Старпердуппель похоронным голосом. Артур так увлекся картинкой, которую сам себе нарисовал, что не сразу понял, о чем говорит старец. Потом он восстановил в голове разрозненные фрагменты мозаики и пришел к выводу, что по-прежнему не понимает, о чем старец говорит. -- Что такое? -- спросил он. -- Владыки Криккита, -- повторил Старпердуппель, и если в прошлый раз голос его прозвучал похоронно, то теперь он звучал голосом выходца из Аида, заполучившего там свирепый бронхит. Артур смотрел на людей и пытался свести воедино все то немногое, что знал о них. Это явно были не земляне: как минимум, они были чуть более, чем надо, высокие и худощавые, с резковатыми чертами лица и светлокожие до бледности; во всем же остальном внешность их внушала симпатию. Было в них что-то странное, чудаковатое, что останавливало желание пуститься с ними в дальний путь в одном купе; но если чем-то они и отличались от простых обычных людей, то, скорее, в лучшую, чем в худшую сторону. И почему это Старпердуппель заговорил о них голосом, больше подходящим для анонса фильма о том, как работники циркулярной пилы и топора берут работу на дом? И, опять же, почему Криккит? Артур не мог взять в толк, что может быть общего между хорошо известной ему игрой и... Тут Старпердуппель прервал поток его размышлений, словно бы почувствовав, что происходит в голове у Артура. -- Игра, известная вам под названием "крикет", -- сказал он, и голос его, казалось, путешествует мрачными пещерами, -- это всего лишь каприз генетической памяти, способной сохранять образы, истинное значение которых утрачено во мгле веков. Из всех рас, населяющих Галактику, быть может, только англичане смогли, оживив воспоминание о самых ужасных войнах, которые когда-либо сотрясали Вселенную, превратить его в игру, которая, насколько мне известно, повсеместно признана непостижимо скучной и бессмысленной. Нет, лично я -- большой ее поклонник, -- отметил он, -- но большинство, боюсь, сочтет ваши вкусы неисправимо дурными. Особенно вот этот момент, когда маленький красный мячик попадает в стойку... Вы так невинны, что и представить себе не можете, как это выглядит со стороны. -- Вон оно что... -- сказал Артур и нахмурился, чтобы показать, что мозг его работает на полную проектную мощность. -- Теперь понятно... -- Сейчас же перед вами, -- Старпердуппель снова перешел на замогильный шепот и указал на компанию криккитян, шедшую мимо, -- перед вами проходят те, с кого все это началось. И началось оно в эту ночь. Идемте за ними! Вы все увидите сами. Трое выскользнули из-под сени дерева и пошли за веселой компанией по темной дороге вдоль склона холма. Инстинктивно они старались ступать потише, хотя, будучи лишь наблюдателями информативной иллюзии, они могли с тем же успехом вооружиться аккордеонами, кастрюлями и поварешками и шуметь, что было сил -- никто не заметил бы их. Артур обратил внимание, что двое криккитян запели другую песню. Она далеко разносилась в ночной тишине, и это была прелестная романтическая баллада, за которую Пол МакКартни положил бы в свой карман Кент и Сассекс и приценился к Гемпширу. -- Вы, конечно, помните, -- обратился Старпердуппель к Форду, -- что должно случиться сейчас? -- Кто, я? -- ответил Форд. -- Ни малейшего представления не имею. &ndas -- Моя киберпарта стояла сразу за Зафодом, -- объяснил Форд. -- Заниматься было невозможно. То есть, нельзя сказать, что я не узнал ничего интересного... Здесь Артур заметил в песне интересный момент: в середине восьмого куплета, к которому Пол МакКартни уже прочно закрепился бы в Винчестере и начал поглядывать на луга и холмы Нью-Фореста по ту сторону Тест-Вэлли, текст звучал несколько странно. Автор упоминал о том, что встретил девушку, которая шла легкой походкой не "под полною луной" и не "под яркою звездой", а "над свежею травой", что, как показалось Артуру, несколько выбивалось из стиля. Но тут он глянул на головокружительно черное небо и его посетило чувство, что в этом есть что-то очень-очень важное, хотя он и не может понять, что. Он вдруг почувствовал себя одиноким во Вселенной, и даже сказал об этом вслух. -- Нет-нет, -- возразил Старпердуппель, слегка ускоряя шаг, -- криккитяне никогда не задумывались, одиноки ли они во Вселенной. Дело в том, что их солнце и его единственная планета окружены огромным пылевым облаком, и находятся они на самом восточном рубеже Галактики. Из-за пылевого облака на их ночном небе никогда ничего не видно. Их небо абсолютно пусто. Днем на нем светит солнце, но на солнце, как известно, смотреть весьма трудно. Они вообще едва ли знают, что такое небо. У них что-то вроде слепого пятна, которое накрывает их от горизонта до горизонта. Они никогда не задумывались, одиноки ли они во Вселенной, по той простой причине, что до сегодняшнего вечера они понятия не имели о Вселенной. До самого сегодняшнего вечера. Старпердуппель зашагал вперед, а слова его продолжали звучать в ушах. -- Представьте себе, -- добавил он. -- Они никогда не думали, что они одни, потому что им никогда не приходило в голову, что может что-то еще. Он снова зашагал. -- Боюсь, что зрелище может оказаться чересчур, как бы это сказать... Не успел он договорить, как из безвидного и пустого неба над ними послышался тонкий, быстро усиливающийся вой. Артур и Форд посмотрели на небо, но сперва ничего там не увидели. Артур заметил, что криккитяне, шедшие впереди, тоже услышали звук, но не поняли, что происходит. Они недоуменно смотрели друг на друга, по сторонам, вперед, назад, даже на землю, но никому из них не пришло в голову посмотреть вверх. Глубину их потрясения при виде горящих обломков звездолета, с оглушительным ревом рухнувшего с неба через мгновение в полумиле от них, сможет представить себе лишь тот, кто это видел. x x x Есть люди, которые говорят с придыханиями о "Золотом Сердце". Есть люди, которые говорят с придыханиями о Бистроматическом Звездолете. Многие вспоминают легендарный гигантский космический корабль "Титаник" -- грандиозный и роскошный пассажирский лайнер, построенный на звездоверфи астероидного пояса Артефактоволл несколько сотен лет назад. И им есть, что вспомнить. То был невиданно прекрасный, ошеломляюще огромный и возмутительно комфортабельный корабль за все то, что осталось еще от истории (см. о Кампании За Реальное Время), но, к своему несчастью, он появился на свет на самой заре теории невероятности, задолго до того, как ученые разобрались, как следует, в этой сложнейшей отрасли знания -- и даже то того, как они толком в нее забрались. Инженеры и проектировщики ничтоже сумняшеся решили окружить корабль базовым полем невероятности, чтобы все неприятности, которые могут случиться с какой-нибудь частью звездолета, стали бесконечно невероятны. Они не знали, что из-за квази-инверсивной и циклической природы всех невероятностных вычислений все бесконечно невероятные события на самом деле, скорее всего, произойдут практически тотчас же. Звездолет "Титаник" был чудовищно зрелищен на стапеле: он был похож на серебряного арктурианского вакуумного мегакита, окруженный лучами лазеров, подсвечивающих краны, опоры и стойки -- алмазное облако из сверкающих иголочек света на фоне бездонной черноты межзвездного пространства. Но этот гигант не успел даже послать свой первый радиосигнал -- сигнал бедствия: едва сойдя со стапелей, он внезапно и абсолютно прекратил свое существование. Однако, день, который для одной молодой отрасли науки стал днем катастрофы, для другой стал днем удивительного апофеоза. Впоследствии было убедительно доказано, что трансляцию запуска "Титаника"по 3D-видению смотрело больше людей, чем вообще существовало в то время во Вселенной; и это было признано величайшим достижением в области исследований рейтинга. Другим весьма зрелищным событием того дня был взрыв сверхновой на месте звезды Ылладдин несколько часов спустя. Ылладдин -- звезда, в окрестностях которой расположены офисы большинства страховых компаний Галактики -- то есть, были расположены. Но, если об этих -- и о множестве других прославленных звездолетов, среди которых достаточно упомянуть хотя бы галактические боевые крейсеры "Отважный", "Дерзкий" и "Абсолютно Безбашенный" -- много говорят с уважением, гордостью, восхищением, восторгом, сочувствием, сожалением, прискорбием и многими другими популярными чувствами, -- есть звездолет, который неизменно вызывает лишь глубочайшее изумление. Это "Криккит-1", первый космический корабль, построенный жителями Криккита. И дело тут не в том, что "Криккит-1" был такой прекрасный корабль. "Криккит-1" вовсе не был красавцем. Он был похож на груду металлолома. Он выглядел так, будто его сколотили в чьем-то сарае -- как оно, собственно, и было. Самое изумительно в этом корабле -- не то, какой он был -- потому что был он, в сущности, никакой -- а то, что он вообще был. Между тем днем, когда криккитяне открыли для себя существование космоса, и днем запуска первого криккитского космического корабля едва минул год. Пристегиваясь ремнями к стартовому креслу, Форд благодарил судьбу за то, что это всего лишь информативная иллюзия. В реальной жизни ноги его не было бы на таком корабле. "Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса", -- вертелось у него на языке. А также: "Остановите звездолет, я слезу". -- Оно полетит? -- спросил Артур, с сомнением оглядывая шланги и провода, переплетавшиеся между собой и опутавшие все внутренности корабля. Старпердуппель заверил его, что оно полетит, что им ничего не угрожает, и что это будет в высшей степени поучительно и трагично. Форд и Артур решили расслабиться и подготовиться к трагедии. -- Крути свою шарманку, -- сказал Форд. Перед ними -- разумеется, не обращая на них никакого внимания по той весьма уважительной причине, что их там вовсе и не было -- сидели трое космонавтов. Они же и построили корабль. Это они в ту ночь под холмом шли по тропинке, распевая проникновенные авторские песни. Крушение инопланетного звездолета перевернуло их мир. Недели напролет они разделывали обломки звездолета, выуживая из них все технологические секреты и не переставая напевать мелодичные звездолето-разделочные куплеты. Потом они построили свой космический корабль, и теперь сидели в нем и пели незатейливую, но трогательную песенку о смешанном чувстве радости и гордости, охватывающем их. В припев было подпущено немного иронии, и в нем упоминалось о долгих, долгих часах, проведенных в гараже, вдали от любимых жен и детей, которые страшно скучали по папочкам, но поддерживали их хорошее настроение регулярными докладами о том, как подрастает прелестный и веселый щеночек. У-у-у-у-у-а-у! -- корабль оторвался от земли и взмыл в небо, как корабль, который хорошо знает, что делает. -- Не верю, -- сказал Форд, когда перегрузки немного ослабли, и корабль уже выбирался из верхних слоев атмосферы. -- Не верю. Нельзя за год спроектировать и построить такой корабль, будь ты хоть трижды стахановец. Не бывает такого. Докажите -- и я все равно не поверю. Форд покачал головой и уставился в маленький иллюминатор на тьму внешнюю. Некоторое время полет продолжался нормально, и Старпердуппель промотал немного вперед. Поэтому очень скоро они добрались до внутреннего края сферического Пылевого Облака, окружавшего их родные светило и планету -- как оказалось, почти вплотную к ее орбите. Казалось, будто сама структура и целостность пространства меняются. Чернота окружила и окутала корабль. Это была очень холодная, очень черная и тяжелая чернота. Это была чернота ночного неба на Крикките. Холод, тяжесть и мрак начали действовать Артуру на нервы, и он очень остро почувствовал, каково приходилось сейчас криккитским космонавтам, болтающимся без опоры в пустоте. Они достигли предела мироздания своей расы. За этот предел ни один криккитянин не проникал даже мыслью: никто из них и не думал, что там есть какой-то предел, за который мысль может проникнуть. Чернота облака завладела кораблем. Внутри стояла эпохальная тишина. Историческая задача -- узнать, если ли по ту сторону неба что-нибудь, откуда мог свалиться горящий звездолет -- вот-вот будет решена, несмотря на то, что сама мысль о том, что у мира есть небо, была еще так недавно чужда и недоступна уму тех, кто вырос под небом Криккита. История же собирала силы для следующего удара. Тьма окутывала их, мрак сгущался, становясь все плотнее и плотнее, тягостнее и тягостнее. И вдруг он пропал. Корабль вылетел из пылевого облака. Ослепительные бриллианты звезд в бесконечной алмазной пыли засияли в иллюминаторах, и души космонавтов затрепетали. Некоторое время они, не в силах пошевелиться, плыли вдоль звездной реки Галактики, тоже казавшейся неподвижной в бескрайнем течении Вселенной. Затем они остановили корабль. -- Придется убрать, -- сказали криккитяне, поворачивая к дому. x x x На обратном пути они спели немало мелодичных и лирических песен о мире, справедливости, нравственности, культуре, здоровом образе жизни, семейных ценностях и тотальном уничтожении всего инакосущего. Глава 11 -- Вот так, -- промолвил Старпердуппель, медленно помешивая свой искусственный кофе, перемешивая тем самым также турбулентные комплексы реальных и мимореальных чисел на сопряжении перцепционных интеракций Разума и Вселенной, что, в свою очередь, порождало реструктурированные матрицы неявно свернутой субъективности, посредством которых его корабль перекраивал саму концепцию времени и пространства. -- Вот как это случилось. -- Ясно, -- сказал Артур. -- Ясно, -- сказал Форд. -- Что я должен делать с этим цыпленком? -- спросил Артур. Старпердуппель недовольно посмотрел на него: -- Играйтесь с ним, -- сказал он. -- Просто играйтесь с ним. И продемонстрировал на своем цыпленке. Артур последовал его примеру и почувствовал, как математическая функция пробежала по цыплячьей ножке, движущейся в четырех измерениях по пятимерному, как заверил Старпердуппель, пространству. -- В одночасье, -- продолжил Старпердуппель, -- все население Криккита превратилось из очаровательных, жизнерадостных, сметливых... -- ... малость ушибленных пыльным мешком... -- вставил Артур. -- ... простых людей в очаровательных, жизнерадостных, сметливых... -- ... ушибленных... -- ... маниакальных ксенофобов. Вселенная никак не укладывалась в их картину мироздания, если можно так сказать. Они не могли осознать эту идею. И они приняли очаровательное, жизнерадостное, сметливое, ушибленное, если угодно, решение. Они решили уничтожить ее. Что случилось на это раз? -- Мне не очень-то нравится это вино, -- сказал Артур, понюхав бокал. -- Ну, так попросите его заменить. Это все часть работающей тут математики. Артур так и сделал. Топография улыбки официанта ему тоже не понравилась, но он вообще никогда не любил теорию графов. -- Куда мы сейчас? -- спросил Форд без особой надежды. -- Обратно в Зал Информативных Иллюзий, -- ответил Старпердуппель вставая и вытирая губы математической репрезентацией салфетки. -- Нас ждет вторая часть. Глава 12 -- Криккитяне, -- провозгласил Его Высокопревосходительство и Верховное Судейшество, В.О.В.О. (Высокоученый, Объективный и Весьма Отвязный) Председатель Коллегии Трибунала Объединенных Рас по Военным Преступлениям в ходе Криккитских Войн, -- как известно всему прогрессивному человечеству, это гордая свободолюбивая нация, которая по праву гордится древней самобытной культурой и высокими нравственными ценностями. Проблема состоит в том, что они хотят нас всех поубивать. Блин, что ж меня так колбасит по утрам?.. Ну, так вот, -- продолжал он, закинув ноги на переднюю скамью и стряхивая невидимый волосок со своей церемониальной пляжной майки, -- мы не обязаны терпеть в нашей Галактике таких нелиберальных дикарей и террористов. Это было правдой. Нападение криккитян на Галактику было ошеломительным. Тысячи и тысячи огромных криккитских линкоров внезапно вынырнули из подпространства и одновременно атаковали тысячи тысяч самых важных планет, сперва захватывая источники энергии и ресурсов, чтобы выстроить новую волну нападения, а затем хладнокровно стирая эти планеты с лица Вселенной. Галактика, в ту пору наслаждавшаяся необычайно продолжительным периодом мира и процветания, зашаталась, как человек, на которого посреди поля упал кирпич. -- Мое мнение, -- продолжал Его Судейшество, обведя взглядом огромный ультрасовременный (дело было десять миллиардов лет назад, когда слово "ультрасовременный" означало массу нержавеющей стали и рихтованного бетона) зал суда, -- мое мнение такое, что они просто бешеные какие-то. И это было правдой, и никто не смог пока дать других объяснений той невообразимой скорости и решительности, с которыми криккитяне стремились к своей новой высшей цели -- уничтожению всего, что не было Криккитом. Этим же объясняли и невероятный взрыв в развитии науки и техники, необходимых для постройки тысяч и тысяч боевых кораблей с миллионами и миллионами белых роботов на борту. Эти роботы вселяли ужас в сердца всех, кто видел их -- впрочем, в большинстве случаев ужас этот длился недолго. Эти жуткие бездумные летающие машины убийства были вооружены большими многоцелевыми боевыми битами, которые одним движением могли сносить целые здания, другим движением испускали испепеляющие Всеразруш-Уничтож-лучи, а третьим движением запускали ужасающий арсенал всевозможных гранат, от скромных зажигательных бомб до гиперъядерных взры боевой биты по гранате роботы активировали взрыватель и посылали их с феноменальной точностью на расстояние от нескольких метров до сотен тысяч километров. -- Однако, прикол в том, -- снова заговорил Его Судейшество, -- что мы победили. Он помолчал, пожевывая жевательную резинку. -- Мы победили, -- повторил он. -- Ясное дело. Не, ну, понятно -- неслабая такая Галактика против одной-единственной планетки. Без вариантов. Но сколько времени у нас на это ушло? Секретарь? -- Вашчесть? -- отозвался строгий маленький человечек в черном, вставая. -- Конкретно, сколько? -- Ваша честь, на этот вопрос трудно ответить точно. Время и расстояние... -- Ну, ладно, точно -- а приблизительно? -- Мне не хотелось бы, вашчесть, быть неточным в вопросе такой ва... -- Да заманал ты со своими заморочками. Просто прикинь и скажи -- сколько? Секретарь заморгал. Очевидно было, что он, как и большинство деятелей галактической юриспруденции, считал Его Судейшество (он же Заппо Былбырокс 5 ·108, под каковым именем, по необъяснимому капризу судьбы, он проходил в документах) весьма неприятной личностью. Он считал его хулиганом и невоспитанным типом. Этот хам и невежда считал, что обладание величайшим юридическим талантом, обнаруженным на данный момент во Вселенной, дает ему право вести себя так, как ему заблагорассудится -- и, к несчастью, в этом он был прав. -- Э-э... ваша честь... Приблизительно две тысячи лет, -- потупившись, сказал секретарь. -- И сколько народу мы прохрюкали? -- Два гриллиарда, ваша честь, -- секретарь сел. Гидроспектральный анализ показал бы, что он слегка дымится. Его Судейшество снова оглядел зал суда, в котором собрались сотни самых высокопоставленных лиц галактической администрации, все в парадных формах или телах, сообразно своим обычаям и обмену веществ. За стеной из уничтож-непроницаемого хрусталя стояли представители криккитян, глядя со спокойной вежливой ненавистью на всех инопланетян, собравшихся вынести им приговор. Настал самый торжественный миг в истории юриспруденции, и Его Судейшество это прекрасно знал. Он вынул изо рта жевачку и приклеил ее снизу к своему креслу. -- Неслабая уйма народищу, -- заметил он. Зал суда сумрачным молчанием выразил свое согласие с этим. -- В общем, как я уже говорил, они вполне клевые ребята, но мы не хотим жить с ними в одной Галактике, если только они не попустятся и не тормознутся со своей идеей. У нас же просто дня спокойного не будет. Придется все время смотреть в небо и ждать, когда они снова на нас свалятся. Это не называется мирным сосуществованием. Братцы, кто-нибудь, принесите водички, а? Председатель откинулся в кресле и задумался со стаканом в руке. -- Короче, так, -- сказал он наконец. -- У этих ребят есть полное право на свое собственное мировоззрение и представления о Вселенной. И, исходя из этих представлений, обусловленных этим мировоззрением, они все делали правильно. Как ни дико это звучит, с этим не поспоришь. В их моральном кодексе написано... -- председатель заглянул в бумажку, которую вытащил из заднего кармана своих судейских джинсов, -- написано так: "мир, справедливость, нравственность, культура, здоровый образ жизни, семейные ценности и полное уничтожение всего инакосущего". -- Председатель пожал плечами: -- Ну, так встречались мне вещи и похуже. Гораздо хуже. Председатель задумчиво почесал грудь. -- Да-а, блин, -- протянул он. Он отхлебнул еще воды из стакана, посмотрел стакан на свет и нахмурился. Он повертел стакан перед глазами. -- Стоп. В воде что-то есть? -- спросил он. -- Никак нет, ваша честь, -- ответил дрогнувшим голосом судейский пристав, принесший стакан. -- Так, блин, долейте же в нее чего-нибудь!.. О! У меня есть идея. Председатель отодвинул стакан и положил локти на стол: -- Короче, сделаем вот что... Решение было, как всегда, блестящим, и вот в чем оно заключалось: Планету Криккит следовало навечно заключить в Камеру Завремедления, внутри которой время будет течь почти бесконечно медленно. Стенки камеры будут отражать все, поэтому изнутри она будет невидимой и недостижимой. Открыть камеру изнутри будет совершенно невозможно; открыть ее можно будет только снаружи. Когда вся окружающая Вселенная приблизится к концу, и все мироздание приготовится к своему решающему финалу (это было еще до того, как Конец Света сделался зрелищной гастрономической достопримечательностью), и жизнь вместе с материей исчезнут -- тогда планета Криккит и ее солнце выйдут из Камеры Завремедления и будут существовать в полном одиночестве и мраке вселенской пустоты, к которой ее жители так стремились. Замок от Камеры будет находиться на астероиде, медленно вращающемся вокруг ее орбиты. Ключом же станет символ Галактики -- Виккитская Стойка. К тому времени, как апплодисменты в зале суда смолкли, Его Судейшество уже давно плескался в СенсОдуше с одной симпатичной стенографисткой, которой он получасом раньше ухитрился перебросить соответствующую записочку. Глава 13 Спустя два месяца Заппо Былбырокс 5 ·108, подбив клеша своих галактических форменных джинс, прожигал ничтожную часть своих астрономических гонораров на изумрудном пляже, и та самая симпатичная стенографистка втирала в его спину Квалактинский эликсир. По национальности она была сульфинянкой из Облачных Миров Яги. Ее шелковая кожа была лимонного цвета, и ее очень занимали юридические лица; впрочем, лицами ее интересы не ограничивались. -- Новости слышал? -- спросила она. -- У-у-о-о-ох ты! -- воскликнул в ответ Заппо Былбырокс 5 ·108, и чтобы понять, что заставило его так ответить, надо было быть там с ними. Информативная иллюзия оставляла здесь простор для воображения, поскольку этот эпизод не был документальным. -- Нет, -- добавил Заппо, когда то, что заставило его воскликнуть "У-у-о-о-ох ты!", кончилось. Он подвинулся чуть-чуть, чтобы поймать на живот первые лучи третьего, самого крупного из солнц нетронутой цивилизацией планеты Вводь, которое как раз выползало на неприлично прекрасный небосклон, поднимая его загорательную мощность до невиданного доселе максимума. Ароматный бриз со стороны безмятежного моря пробежался вдоль берега и ушел обратно в море, не зная, куда бы еще податься. Повинуясь неподотчетному порыву, бриз вдруг снова бросился на берег, а потом окончательно унесся в морской простор. -- Надеюсь, это плохие новости? -- спросил Заппо Былбырокс 5 ·108. -- Хороших я больше не перенесу. -- Сегодня твой криккитский приговор привели в исполнение, -- сообщила девушка торжественно. Никакой нужды в торжественности сейчас не было, но она все равно сообщила это известие торжественным голосом, потому что день как-то располагал к этому. -- Я слышала по радио, -- объяснила она, -- когда ходила в корабль за кремом. -- Отлично, -- отозвался Заппо и снова опустил голову на изумрудный песок. -- Отлично, да не совсем, -- сказала девушка. -- Что такое? -- Сразу, как только закрыли Камеру Завремедления, -- рассказала она, прервав свое занятие -- втирание Квалактинского эликсира, -- один криккитский крейсер, считавшийся пропавшим без вести и предположительно уничтоженным, оказался всего лишь пропавшим без вести. Он нашелся и попытался захватить Ключ. Заппо вскочил и сел. -- Как?! -- Да ты не волнуйся, -- сказала она голосом, который мог бы успокоить вулкан. -- Бой был, судя по всему, очень короткий. Ключ и крейсер были дизинтегрированы и разметены по пространственно-временному континууму. Судя по всему, они исчезли навсегда. Сульфинянка улыбнулась и зачерпнула пальцами еще немного Квалактинского эликсира. Заппо снова лег и закрыл глаза. -- Сделай так, как только что, -- попросил он. -- Вот так? -- спросила она. -- Да нет, вот так! -- Так? -- попробовала она по-другому. -- У-у-о-о-ох ты! Информативная иллюзия снова спасовала в этом месте. С моря опять налетел ароматный бриз. По пляжу бродил никому не нужный волшебник. Глава 14 -- Но ничто не исчезает безвозвратно, -- продолжал Старпердуппель. На лицо его ложились красные отблески свечи, которую попытался унести со стола робот-официант. -- Ничто, за исключением разве что Халезмского Собора. -- Разве что чего? -- переспросил Артур. -- Халезмского Собора, -- повторил Старпердуппель. -- В ходе своих расследований в рамках Кампании за Реальное Время я... -- В рамках за кого? -- снова переспросил Артур. Старец умолк, собираясь с мыслями перед последним, как он надеялся, раундом этой истории. Робот-официант прошел мимо через пространственно-временные матрицы походкой, в которой прелюбопытным образом сочетались хамоватость и подобострастие, снова протянул руку за свечой и на этот раз схватил ее и унес-таки. Они потребовали счет, затеяли небольшой, но содержательный спор о том, кто именно заказывал каннелони, и сколько бутылок вина они заказывали на всех, тем самым, как Артур смутно понял, успешно выведя корабль из субъективного пространства и поставив его на парковочную орбиту возле незнакомой планеты. Теперь официант нетерпеливо дожидался своей очереди поучаствовать в вычислительном ребусе и начать влажную уборку бистро. -- Сейчас вы сами все поймете, -- пообещал Старпердуппель. -- Дело вот в чем. Потоки времени сейчас чрезвычайно загрязнены. Они несут массу всякой дряни и мусора. И все больше и больше этого мусора выбрасывается в физический мир. Завихрения пространственно-временного континуума -- неужели не слышали? -- Ой, я слышал! -- вспомнил Артур. -- У меня вопрос, -- сказал Форд, вставая и нетерпеливо отодвигая свой стул от стола. -- Куда мы летим? А то мы тут что-то тормознулись не по делу. -- Мы, -- проговорил Старпердуппель медленно и четко, -- спешим помешать боевым роботам криккитян полностью завладеть ключом, который нужен им, чтобы вывести планету Криккит из Камеры Завремедления и освободить свою армию и ее безумных Владык. -- А мне показалось, -- удивился Форд, -- что речь шла о каком-то банкете. -- Ну... ну, шла... -- сдался Старпердуппель. Он понял уже, что упоминание о банкете было ошибкой, потому что слова эти вызвали у Форда Префекта необъяснимое и исключительно нездоровое возбуждение. Чем больше Старпердуппель рассказывал о мрачной и трагической истории Криккита и его обитателей, тем больше Форду Префекту хотелось как следует вмазать и подергаться с клевыми клюшками. Старец подумал, что не следовало вообще упоминать о банкете без крайней нужды. Однако, слово -- не воробей, и Форд Префект уже прицепился к нему, как арктурианская мегапиявка прицепляется к своей жертве, готовясь откусить ей голову и скрыться на ее звездолете. -- Ну, так когда мы будем на месте? -- Не раньше, чем я закончу рассказывать, почему мы должны там быть. -- Что касается меня, то для меня этот вопрос не стоит, -- сказал Форд, откинулся и закинул руки за голову. Он улыбнулся одной из тех своих улыбок, от которых у слабонервных собеседников случались судороги. Старпердуппель давно уже знал, чем займется на пенсии. Он собирался научиться играть в октравентральный словоблудд -- задача восхитительно невыполнимая, как он прекрасно знал, поскольку требовала иного количества ртов. Он собирался также написать новаторскую, полную революционных ошибок монографию об экваториальных фиордах с целью пролить немного мрака на некоторые моменты, представлявшиеся ему важными. Вместо этого он позволил уговорить себя пойти на пол-ставки в Кампанию за Реальное Время, где он вдруг не на шутку увлекся этой работой. В результате свои немолодые годы он тратил теперь на борьбу со злом и спасение Галактики. Старпердуппель тяжело вздохнул. -- Дело в том, что в Кампреавре... -- Где-где-где? -- переспросил Артур. -- В Кампании за Реальное Время, о которой я расскажу вам позже. Там я заметил, что пять предметов из этого мусора, выброшенные в действительность совсем недавно, как будто соответствуют пяти фрагментам исчезнувшего Ключа. Лишь два из них мне удалось выследить -- Деревянный Столп, появившийся на вашей планете, и Серебряную Перекладину. Она находится на своего рода банкете. Мы должны попасть туда и не дать криккитским роботам завладеть Перекладиной, иначе кто зна... -- Дудки! -- перебил Форд. -- Мы должны попасть на банкет, чтобы как следует вмазать и подергаться с клевыми клюшками. -- Неужели вы не поняли ничего из того, что я вам... -- Да фиг ли тут понимать? -- воскликнул Форд с неожиданной экспрессией. -- Все же ежу ясно! Именно поэтому я и хочу принять на грудь и заснять клюшек столько, сколько успею. Пока все это еще будет. Если все, что ты нам показывал, правда... -- Правда? Это сущая правда. Это документа... -- ...то шансов справиться с ними у нас не больше, чем у прыща со сверхновой. -- С чем? -- переспросил Артур тотчас же. До сих пор ему удавалось держаться в курсе беседы, и он очень не хотел вдруг потерять нить. -- Прыща со сверхновой, -- повторил Форд, не давая сбить себя с толку. -- И... -- Что это за прыщ такой, со сверхновой? -- не отставал Артур. -- У прыща, -- растолковал Форд, -- нет никаких шансов справиться со сверхновой. Форд посмотрел на Артура, проверяя, возымели ли его слова желаемое действие, и по пустеющим глазам его увидел, что нет. -- Сверхновая, -- пояснил Форд быстро, как только мог, -- это звезда, которая расширяется со скоростью примерно в половину скорости света, и горит с яркостью миллиарда солнц, а потом сжимается в сверхтяжелую нейтронную звезду. Это звезда, которая сжигает соседние звезды, так понятно? Против сверхновой ничто не может устоять. -- А-а, теперь ясно, -- сказал Артур. -- И по... -- А почему тогда прыщ? -- Какой прыщ? А! Да неважно! С этим Артур согласился, и Форд продолжил, постаравшись изо всех сил не сбавить оборотов: -- И дело тут в том, -- продолжил он, -- что такие люди, как я, ты, Старпердуппель, и Артур -- Артур! ты ж его видел! -- откровенные дилетанты, штатские шпаки, шлимазлы, в конце-то концов! Старпердуппель нахмурился, отчасти озадаченно, отчасти обиженно. Он открыл рот, чтобы возразить. -- ... -- успел выговорить он. -- Мы не маньяки, -- перебил его Форд. -- ... -- попробовал он снова. -- И в этом-то весь фокус. Мы не сможем победить маньяков. Потому что их это волнует, а нас нет. И они побеждают. -- Меня многое волнует! -- возразил Старпердуппель голосом, дрожащим отчасти от волнения, но отчасти от неуверенности. -- Как например? -- Ну... -- замялся старикан. -- Жизнь... Вселенная... Вообще... Много чего! Фиорды вот... -- И ты готов умереть за них? -- За фиорды? -- удивился Старпердуппель. -- Что за чушь? -- Вот то-то и оно! -- Что-то я, если честно, никак не уловлю суть. -- А я все никак не уловлю, -- вставил Артур, -- причем тут прыщи? Форд почувствовал, что теряет позиции, но решил держаться до последнего. -- Суть в том, -- прошипел он, -- что мы не одержимые, и у нас нет шансов против... -- За исключением твоей внезапной одержимости прыщами, -- не унимался Артур, -- которая осталась для меня совершенно непонятной. -- Да оставь ты в покое прыщи! -- взмолился Форд. -- Да я-то что? -- отозвался Артур. -- Это ты завел о них разговор. -- Я был не прав, -- сказал Форд. -- Забудь. Суть не в этом. Суть в том... Форд уткнулся головой в колени и умолк. -- О чем я говорил? -- спросил он устало наконец. -- Давайте пока что просто отправимся на банкет, -- предложил Старпердуппель. -- Какие бы мотивы нами ни двигали. -- Вот именно это я и хотел предложить, -- вздохнул Форд. По неизвестной причине кабинка телепорта находились в уборной кафетерия. Глава 15 Путешествия во времени с недавних пор считаются все более и более опасным и вредным видом путешествий. Они загрязняют историческую среду. Энциклопедия Галактика приводит немало сведений о теории и практике путешествий во времени. Но, поскольку большая часть этих сведений совершенно недоступна тому, кто не потратил по меньшей мере четыре жизни на изучение высшей гиперматематики, и поскольку сделать это было невозможно до того, как открыли путешествия во времени, то остается несколько неясным, как вообще удалось сделать это открытие. Одно из разъяснений по этому поводу утверждает, будто путешествие во времени было, ввиду самой его природы, открыто одновременно во всех исторических эпохах, но это очевидная чушь. Беда в том, что большая часть истории сейчас -- точно такая же чушь. Вот один пример. Кому-то он может показаться не очень важным, но для кого-то это -- вопрос жизни и смерти. Во всяком случае, пример этот замечателен тем, что в первую очередь (или в последнюю -- это зависит от того, с какой стороны смотреть на историю, а этот вопрос сам по себе достаточно непрост) послужил поводом для начала Кампании за Реальное Время. Жил да был некогда -- а может быть, и никогда -- один поэт. Его звали Ляляфа, и он сочинил стихи, признанные лучшими во всей Галактике -- "Песни Длинной Земли". Его стихи были (бы) неописуемо прекрасны -- неописуемо в том смысле, что стоит только начать говорить о них, как говорящего охватывает такая буря чувств, такое прозрение истины и ощущение целостности и единства природы и мира, что немедленно приходится выйти пройтись вокруг квартала и, возможно, заскочить в рюмочную на углу и пропустить там стопочку-другую гармонической соразмерности с содовой. Вот какие это были стихи. Ляляфа жил в лесах Длинной Земли ╗ффа. Там он жил, и там он сочинял свои стихи. Он выцарапывал их на высушенных листьях хабры и не пользовался в своем творческом процессе ни теорией просодии, ни фломастерами. Он писал про солнце в листве, и про то, что он думал об этом. Он писал про лесной сумрак, и про то, что он думал об этом. Он писал про девушку, которая ушла от него, и про все, что он думал об этом. Много лет спустя после его смерти его стихи вышли в свет и были приняты с восторгом. Весть о нем разнеслась стремительно, как лучи утреннего солнца. Многие века слова его освещали и орошали жизненный путь миллионам людей, чей жизненный путь без них был бы намного более темным и пыльным. А потом, вскоре после изобретения путешествий во времени, один из производителей фломастеров задумался, а не стали ли бы поэмы Ляляфы еще лучше, если бы он имел в своем распоряжении высококачественные фломастеры, и нельзя ли уговорить его на эксклюзивное интервью на эту тему? Они отправились назад по волнам времени, нашли его и объяснили ему -- не без труда -- свою идею. Им удалось уговорить его. В результате их уговоров Ляляфа стал невероятно богат, и девушка, о которой он должен был написать с такой кристальной проницательностью, вовсе не ушла от него, а, напротив, они вдвоем перебрались из леса в совсем неплохой домик в пригороде, откуда он часто переносился в будущее, чтобы принять участие в ток-шоу, в которых неизменно блистал остроумной иронией. Своих стихов он, разумеется, так и не написал, но эту проблему решили легко: производители фломастеров попросту отправляли его на недельку в какой-нибудь дом творчества, снабдив экземпляром последнего издания собрания его сочинений и стопкой высушенных листьев хабры. Ляляфе оставалось только переписать стихи, вставляя то там, то сям, описки и исправления. Многие утверждают теперь, что стихи Ляляфы потеряли всякую ценность. Другие возражают им, что тексты остались те же самые, так в чем же дело? Первые отвечают на это, что дело, собственно, не в этом. Сказать, в чем, собственно, дело, они не могут, но что не в этом -- они уверены. Для того, чтобы прекратить подобные злоупотребления, эти первые и основали Кампанию за Реальное Время. Многих