Душ смотрел в окно. Мне хотелось порасспрашивать его, но ни один вопрос, как назло, в голову не шел. Черт, я упустил реальный шанс. Какого цвета у нее волосы? Глаза? Какая у нее улыбка? Когда у меня не было возможности все узнать, эти вещи значили для меня .очень много. Ловец Душ поднялся, накинул плащ. -- Даже ради одного Хромого, вся эта игра стоила свеч, -- сказал он. Остановившись у дверей, он пронзил меня взглядом. -- Вы с Элмо и Вороном выпейте за меня. Слышишь? И он исчез. Минутой позже появился Элмо. Мы погрузили Масляного и выступили назад, в Мейстрикт. Я еще долго не мог привести свои нервы в порядок.  * Часть IV. ШЕЛЕСТ *  ГЛАВА 1 Эта эпопея закончилась успешней всех остальных операций на моей памяти, при минимальных усилиях. Насколько спокойным и безмятежным было наше состояние в течение всей этой истории, настолько огромной катастрофой стала она для повстанцев. Мы бежали с Плато. Все позиции Леди рухнули там почти за один день. С нами бежало пять или шесть сотен человек из регулярной армии, отставших от своих частей. Чтобы еще быстрее достигнуть Лордов, Капитан решил срезать путь прямо через Облачный Лес, вместо того чтобы идти по окружной южной дороге. Батальон основных сил противника наступал нам на пятки, находясь в дне пути позади нас. Мы могли бы встретить их и уничтожить, но Капитан хотел улизнуть от повстанцев. Мне это тоже больше нравилось. Сражение под Розами оказалось очень жестоким. Пали тысячи людей. Гвардия тащила с собой такое количество раненых, что люди умирали только потому, что я физически не успевал заниматься сразу всеми. У нас был приказ поступить в распоряжение Ночной Ящерицы, который находился в Лордах. Ловец Душ полагал, что Лорды станут следующей целью повстанцев. Мы невероятно устали и предчувствовали, что надвигается еще одна битва перед тем, как зима, наконец, охладит пыл этой войны. -- Каркун, смотри! К нам приближался Белесый, неся на плече обнаженную женщину. Здесь были я. Капитан, Немой и еще двое. Женщина, наверное, могла быть и привлекательной, если бы не была так измучена. -- Неплохо, Белесый, неплохо, -- сказал я и вернулся к своим записям. Где-то за спиной Белесого не прекращались гиканье и крики. Люди пожинали плоды победы. -- Варвары, -- сказал Капитан беззлобно. -- Надо же давать им иногда расслабиться, -- заметил я. -- Лучше здесь, чем в Лордах. Капитан неохотно согласился. Он не большой поклонник грабежей и насилия, хотя они и являются частью нашей работы. Мне кажется, он в душе романтик. По крайней мере, когда замешаны женщины. -- Они же имели это в виду, вступая в Гвардию и беря в руки оружие, -- попытался успокоить я Капитана. -- Сколько это уже продолжается, Каркун? -- спросил он угрюмо. -- По-моему, всегда, не так ли? Ты можешь хотя бы вспомнить то время, когда ты не был солдатом? В чем дело? Почему мы здесь? Мы выигрываем все сражения, но Леди проигрывает войну. Почему бы им не бросить все к чертовой матери и не пойти по домам? В какой-то мере Капитан был прав. Еще со времени Форсберга мы отступали раз за разом. Хотя и не терпели поражений. На Плато все было нормально, пока в дело не вступили Меняющий Форму и Хромой. Во время последнего отступления мы наткнулись на базовый лагерь повстанцев. Мы сошлись на мнении, что это -- основной центр подготовки и штаб кампании против Ночной Ящерицы. К счастью, мы заметили повстанцев раньше, чем они нас. Мы окружили лагерь и перед рассветом взяли его штурмом. Наши подразделения сильно поредели, но повстанцы почти не сопротивлялись. Большинство из них оказались зелеными добровольцами. Единственное, что пугало, -- это присутствие в лагере полка амазонок. Мы, конечно, уже о них слышали. Они были и на востоке, в районе Ржавчины, где сейчас шли сражения гораздо более жестокие, чем здесь. Но столкнулись мы с ними впервые. И я не стал рассеивать пренебрежительное отношение наших людей к женщинам-воинам, хотя их товарищи-мужчины сражались гораздо хуже. Ветер донес до нас клубы дыма. Подожгли казармы. -- Каркун, иди и посмотри, чтобы эти придурки не подожгли лес, -- проворчал Капитан. Я поднялся, подхватил свою сумку и легкой походкой пошел, углубляясь в этот смрад, дым и шум. Везде валялись тела. Это дурачье, наверное, считало, что находится в полной безопасности. Они не соорудили ни вала, ни рвов вокруг лагеря. Глупо. Это же самое первое, что нужно делать, даже если ты знаешь, что ближайший противник -- в сотне миль от тебя. И только потом уже сооружают крышу над головой. Лучше мокрый, чем мертвый. Я уже привык к этому. В Гвардии я служу очень давно и успел заковать свою нравственность в железные латы, отгородить ее от чувствительных ударов извне. Но все равно, я до сих пор стараюсь избегать самых неприятных сцен. Ты, который пришел после меня и царапаешь сейчас эти Анналы, уже понял, что я не хочу отражать всю правду о нашей банде головорезов. Ты знаешь, что они злодеи, насильники и невежи. Они варвары, живущие своими жестокими мечтами. Их буйство умеряется присутствием только нескольких сдержанных и приличных людей. Я действительно нечасто описываю эту сторону нашей жизни потому, что все эти люди -- мои собратья, моя семья, а меня с младых ногтей приучили не отзываться плохо о своей семье. Старые привычки -- самые стойкие. Ворон, когда читает мои повествования, смеется. гладкий сироп и благоухание называет их он и угрожает отнять у меня Анналы и записать все так, как видит сам. Жестокий Ворон. Насмехается надо мной. А кто же это бродит вокруг лагеря и пресекает любые попытки наших людей немного поразвлечься, устроив маленькую пытку пленному? Кто таскает за собой повсюду десятилетнюю девочку? Не Каркун, братья мои, не Каркун. Каркун -- не романтик. Эта страсть у вас только для двоих -- для Капитана и Ворона. Собственно говоря, Ворон стал лучшим другом Капитана. Они все время сидят вместе, как два утеса, да и разговаривают о том же самом, о чем могут говорить два валуна на морском берегу. Они переносят общество только друг друга. Элмо руководил теми, кто занимался сейчас поджогом построек. Это были, в основном, ветераны Гвардии, которые уже пресытились видом человеческой плоти. Только прибившиеся к нам молодые солдаты регулярной армии все еще продолжают терзать женщин. В сражении под Розами мы дали повстанцам хороший урок, но они были слишком сильны. Против нас там встала половина Круга Восемнадцати. А на нашей стороне были только Хромой и Меняющий Форму. Эти двое потратили больше времени на то, чтобы досадить друг другу, а не противостоять Кругу. Результатом был разгром, самое унизительное поражение Леди за последнее время. Круг в основном тянул лямку сообща. Они не тратили столько энергии на ссоры между собой, а направляли ее на врагов. -- Эй, Каркун! -- позвал Одноглазый. -- Присоединяйся к веселью! Он метнул пылающую головню в открытую дверь казармы. Здание взорвалось огнем. С окон сорвало тяжелые дубовые ставни. Языки пламени настигли Одноглазого. Он рванулся оттуда. Его курчавые во лосы, вылезавшие из-под ужасной, обвисшей шляпы, уже тлели. Я повалил его на землю, пытаясь этой шляпой потушить волосы. -- Все в порядке, в порядке, -- прорычал он. -- Можешь, черт возьми, не гордиться собой так сильно. Не в силах удержаться от улыбки, я помог ему подняться. -- Как ты, нормально? -- Обжегся, -- сказал он с видом того дутого достоинства, который принимают кошки после особенно неуместной и идиотской выходки. -- Все как надо. Пламя просто рычало. Над домом взлетала и кружилась горящая солома. -- Капитан послал меня убедиться, что вы, шуты, не подожгли лес. И тут из-за угла объятого пламенем дома семенящей походкой вышел Гоблин. Его большой рот скривился в усмешке. Стоило Одноглазому его увидеть, как он заверещал. -- Ты, куриные мозги! Это ты меня подставил! Он взвыл так, что у меня заложило уши, и начал приплясывать. Рев огня усилился и обрел какой-то ритм. И вскоре я увидел, как в языках пламени внутри дома что-то запрыгало и заплясало. Гоблин тоже это заметил. Усмешка исчезла с его лица. Он глотнул воздуха, побелел и начал свой собственный танец. Они с Одноглазым подвывали, пронзительно вскрикивали и, казалось, не замечали друг друга. Водосточная канава извергла свое содержимое в воздух, и оно, описав дугу, обрушилось на пламя. Туда же последовало и то, что было в бочке с водой. Рев пламени поутих. Одноглазый подскочил к Гоблину и пихнул его в бок, пытаясь помешать ему сосредоточиться. Гоблин пошатнулся, развернулся на месте, пискнул и опять принялся вытанцовывать. В огонь полилась вода. -- Ну и парочка. Я оглянулся. Это подошел Элмо, чтобы тоже посмотреть. -- Действительно, парочка, -- откликнулся я. Вечная вражда, суета и скулеж этих двоих наводили на мысль об их старших собратьях по колдовскому ремеслу. Но, конечно, эти ссоры не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило между Меняющим и Хромым. Когда настают тяжелые времена, Гоблин с Одноглазым становятся друзьями. А среди Поверженных друзей нет. -- Я должен тебе кое-что показать, -- сказал Элмо. Никаких пояснений не последовало; тогда я кивнул и пошел за ним. Гоблин с Одноглазым продолжали свои игры. Кажется, Гоблин побеждал. Я перестал беспокоиться об огне. ГЛАВА 2 -- Ты умеешь читать эти глупые закорючки северян? -- спросил Элмо. Он привел меня к дому, где, похоже, размещалось командование лагеря. Элмо указал на гору бумаг, которую его люди сгребали на полу, очевидно, чтобы легче было поджечь и это здание. -- Наверное, кое-что смогу разгадать. -- Я подумал, может, ты найдешь в этом барахле что-нибудь стоящее. Я вытянул наобум одну из бумаг. Эта была копия приказа батальону специального назначения повстанцев просочиться в Лорды и раствориться там по домам сочувствующих мятежу горожан. По сигналу они должны были ударить по оборонительным позициям Лордов изнутри. Подписано: Шелест. Перечень явок прилагался. -- Ну, я скажу, -- у меня перехватило дыхание. Только один этот приказ раскрывал полдюжины секретов и наводил на несколько других. -- Ну, скажу я. Я схватил еще одну бумагу. Это тоже инструкция части специального назначения. Как и тот приказ, это было еще одно окно, из которого видны стратегические и тактические замыслы повстанцев. -- Капитана сюда, -- сказал я Элмо. -- Одноглазого, Гоблина, Лейтенанта тоже и вообще всех, кто может быть... Должно быть у меня был ужасный вид, потому что Элмо, когда он перебил меня, явно нервничал. -- Что это, черт возьми, Каркун? -- Все планы и приказы, касающиеся кампании против Лордов. Все подробности намеченного сражения. Но это было еще не самое основное. Главное я собирался приберечь для самого Капитана. -- И торопись. Все могут решить минуты. Не давай никому больше сжечь ничего такого. Во имя Ада, останови их. Мы наткнулись на золотую жилу. Не дай превратить ее в дым. Элмо мотнулся к выходу. Я слышал, как его рявкающие команды затихали вдали. Хороший сержант Элмо. Он не теряет времени на вопросы. Кряхтя, я уселся на пол и начал просматривать документы. Скрипнула дверь. Я не поднял головы. Лихорадочно пробегая глазами бумаги, я раскладывал их в стопки. В поле моего углового зрения появились грязные сапоги. -- Ты сумеешь это прочесть, Ворон? -- я узнал его походку. -- Я? Да. -- Помоги мне разобраться во всем этом. Ворон уселся напротив. Между нами возвышалась куча, и из-за нее мы почти не видели друг друга. Душечка примостилась рядом, не мешая Ворону, но под его защитой. В ее спокойных, бессмысленных глазках все еще отражался ужас той далекой деревни. Ворон в некотором смысле является характерным представителем Гвардии. От нас он отличается лишь тем, что все его качества выражены несколько ярче, рельефнее. Может быть, из-за того, что он новичок в Гвардии и единственный северянин в ее рядах, Ворон является символом нашей жизни на службе Леди. Его нравственные мучения стали нашими нравственными мучениями. Его молчаливый отказ вопить и бить себя кулаком в грудь на поле боя мы переняли тоже. Гвардия предпочитает говорить голосом стали. Хватит. К чему все эти подробности? Элмо наскочил на золотую жилу, а мы с Вороном просеивали ее в поисках самородков. Вкатились Гоблин и Одноглазый. Ни один из них не знал письменности северян. Они принялись доста вать один другого, создавая бесплотные тени, которые гонялись по стенам друг за другом. Ворон посмотрел на них со злостью. Их бесконечные перебранки и шутовство сильно раздражали, когда необходимо было сосредоточиться. Они взглянули на него, бросили свою игру и тихонько сели, почти как дети, которых отругали. Ворон был сильной личностью и обладал такой энергией, что мог заставить людей более сильных дрожать под ∙ его холодным, мрачным взглядом. Прибыл Капитан. С ним были Элмо и Немой. Когда они открыли дверь на улицу, я заметил нескольких человек, которые ошивались вокруг. Интересно, как они узнали, что здесь что-то происходит. -- Что у тебя, Каркун? -- спросил Капитан. Я понял, что из Элмо он уже выжал все, поэтому сразу взял быка за рога. -- Эти приказы, -- я положил руку на одну из стопок, -- все эти доклады, -- я показал на другую, -- все они подписаны Шелест. Мы запустили лапу в личный бассейн Шелест с золотыми рыбками, -- я говорил таким высоким голосом, что он скорее походил на писк. Некоторое время все молчали. Когда Леденец и другие сержанты неожиданно вломились в помещение, Гоблин несколько раз пискнул. -- Это правда? -- наконец спросил Капитан Ворона. Ворон кивнул. -- Судя по документам, она появляется здесь все время, с ранней весны. Капитан сцепил за спиной пальцы рук и начал расхаживать по комнате. Он был похож на старого, усталого монаха, который бредет к вечерней молитве. Шелест -- самый известный генерал у повстанцев. Ее упрямый гений удерживал восточный фронт несмотря на самые отчаянные усилия Десяти. Она же и самая опасная из всего Круга Восемнадцати. Также она прославилась и доскональностью, с которой разрабатывала планы всех своих кампаний. В войне, которая очень часто напоминает вооруженный хаос как с одной, так и с другой стороны, ее силам удавалось выстоять благодаря четкой организации, дисциплине и ясности поставленных задач. Капитан задумался. -- Кажется, она командует армией повстанцев под Ржавчиной. Правильно? Борьба за Ржавчину длилась уже три года. Слух -- это сотни квадратных миль бесплодной земли. Прошлой зимой обе стороны дошли чуть ли не до того, что начали поедать трупы, чтобы выжить. Я кивнул. Вопрос был риторическим. Просто Капитан думал вслух. -- И Ржавчина многие годы была землей .смертников. Шелест не сдаст позиции. Леди тоже не отступит. Но ведь если Шелест появляется здесь, значит, Круг решил оставить Ржавчину. -- Значит, они перенесли свои стратегические планы с востока на север, -- добавил я. Север остается слабым местом Леди. Запад весь подчинен. А южное море принадлежит союзникам Леди. На север не обращали внимания с тех пор, как границы Империи достигли великих лесов, лежащих за Форсбергом. И именно на севере повстанцы достигли наиболее впечатляющих успехов. Заговорил Лейтенант. -- Позиция их сейчас такова, что они взяли Форсберг, заняли Плато, покорили Розы и осадили Рожь. Войска повстанцев направляются, чтобы взять Вист и Бабенку. Их, конечно, остановят, вот Круг и хочет знать, когда. С другой стороны, они подбираются к Лордам, и если этот город падет, они уже почти на границе Ветреной Страны. Стоит пересечь Ветреную Страну, взобраться по Лестнице Слезы, и они уже в сотне миль увидят Амулет. Я продолжал просмотр и сортировку бумаг. -- Элмо, может, ты поищешь еще чего-нибудь? Чтото она могла и припрятать. Капитан дал добро. -- Проследи, чтобы этим занялись, -- сказал он Лейтенанту. -- Сазан, ты и Леденец пошевелите лю дей, чтобы были готовы к отходу. Спичка, удвой количество пикетов. -- Сэр? -- спросил Леденец. -- Ты же не хочешь оказаться здесь, когда Шелест вернется, а? Гоблин, подожди! Дай знать Ловцу Душ. Прямо сейчас. Это важно. Гоблин скорчил отвратительную физиономию, потом отошел в угол и стал что-то бормотать себе под нос. Это было просто небольшое заклинание, для начала. -- Каркун, вы с Вороном складывайте документы. когда закончите. Возьмем их с собой. -- Может, самое важное я возьму себе, для Ловца Душ? -- спросил я. -- Если они нам понадобятся, лучше иметь их сразу под рукой. Я имею в виду, что нам надо поторопиться кое-что сделать, пока Шелест не вмешалась в это дело. -- Правильно, -- прервал он меня, -- я пошлю фургон. И не распускай язык. Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещенном проеме, затем дверь за ним закрылась. Очередная расправа сопровождалась воплями и криками, которые доносились снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошел к двери. Всех повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали внезапное желание Гвардии как можно скорее исчезнуть отсюда и поняли, что им, наверное, придется умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть буквально в считанные часы. Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня с выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. .А может, он посочувствовал только мне, видя мое разбитое состояние. По Ворону это особенно трудно понять. В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошел и вывалил на пол --целую груду бумажных свертков, завернутых в промасленную кожу. Они слиплись от влаги. -- Ты был прав. Мы откопали это за ее спальней. Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким же холодом, как от крика совы в ночном лесу. Одноглазый подхватил этот крик. В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды. -- Он в Башне, -- простонал Гоблин. -- Вместе с Леди. Я вижу ее его глазами.. его глаза... его глаза... Темнота! О боже, темнота! Нет! О боже, нет! Нет! -- его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. -- Глаз. Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня. Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы понятия не имели, о чем он говорит. Гоблин заговорил опять, но таким тоном, как будто он опять стал ребенком. -- Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть он уйдет. Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином. -- Все в порядке, все в порядке. Это только сон, все будет хорошо. Мы с Вороном опять переглянулись. Он обернулся и начал жестами объясняться с Душечкой. -- Посылаю ее за Капитаном. Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи следующий лист и стал читать. Холоден, как лед, этот Ворон. Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дернулся к нему, но Одноглазый поднял руку, показывая, что во мне нужды нет. Гоблин закончил передачу сообщения. Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его лица. Оно порозовело. Я опустился перед ним на колени, нащупал сонную артерию. Сердце его билось, но медленно. -- Я удивляюсь, как он сейчас не помер, -- сказал я. -- Было уже когда-нибудь так плохо? -- Нет, -- Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. -- Лучше в следующий раз не заставлять его заниматься этим. -- А что, это прогрессирует? Мое ремесло кое-где пересекается с колдовством, но редко. Я не знаю. -- Нет, но за ним надо немного присмотреть. Похоже, он поймал Ловца Душ в Башне. Я думаю, тут любой бы закачался. -- И еще в присутствии Леди,. -- я глубоко вздохнул. Мне было не скрыть своего волнения. Гоблин видел Башню изнутри! И он, возможно, видел Леди! Только Десять, Которые Были Повержены, выходили из Башни живыми. Люди могли только догадываться и фантазировать, что же там внутри, а у меня был живой очевидец! -- Оставь его сейчас, Каркун. Он расскажет, когда будет в состоянии, -- сказал Одноглазый твердо. Они смеются над моими маленькими фантазиями, говорят мне, что я влюбился в призрак. Возможно, они и правы. Иногда мой интерес пугает меня самого. Он становится навязчивой идеей. Я забыл о своих обязанностях по отношению к Гоблину. В какой-то момент он перестал быть для меня человеком, собратом, старым другом. Он стал источником информации. Устыдившись, я отступил к своим бумагам. Появился озадаченный Капитан, которого решительно тащила Душечка. -- А, понятно. Он связался с ним, -- Капитан изучающее посмотрел на Гоблина. -- Еще ничего не сказал? Одноглазый, растормоши-ка его. Одноглазый начал было возражать, но потом осторожно потряс Гоблина за плечо. Тот стал медленно приходить в себя. Его сонное состояние скорее походило на транс. -- Сильно ему досталось? -- спросил меня Капитан. Я объяснил. Капитан мыкнул. -- Фургон сейчас будет. Кто-нибудь из вас пусть начинает погрузку. Я принялся складывать свою кипу бумаг. -- Кто-нибудь -- это Ворон, Каркун. Ты оставайся здесь, поблизости. Гоблин не слишком здорово выглядит. Он был прав. Гоблин опять побледнел. Дышал он часто и прерывисто. -- Шлепни его по щеке, Одноглазый, -- сказал я. -- Может, он думает, что все еще там. Пощечина помогла. Гоблин открыл глаза. Они были полны страха. Он узнал Одноглазого, передернулся, глубоко вздохнул., -- Я что, опять должен смотреть на все это? -- пискнул он. -- После всего, что пережил? -- тон, которым он все это сказал, явно вступал в противоречие с его протестующими словами. В его голосе сквозило облегчение. -- Он в порядке, -- сказал я. -- Уже может трепаться. Капитан присел на корточки. Он не торопил. Гоблин начнет говорить, когда будет готов. Несколько минут колдун приходил в себя и собирался с мыслями. -- Ловец Душ сказал скорее уматываться отсюда к чертовой матери, -- наконец произнес Гоблин. -- Он встретит нас по пути к Лордам. -- Все? Большего никогда и не было, но Капитан все равно продолжает надеяться на что-то еще. Похоже, эта игра не стоит свеч, когда видишь, что приходится переносить Гоблину. Я пристально смотрел на него. Дьявольское искушение. Гоблин поднял на меня глаза. -- Потом, Каркун. Дай мне навести порядок у себя в голове. Я кивнул. -- Немного лекарственного отвара оживит тебя, --гсказал я. -- О, нет. Мне не нужна эта крысиная моча, которую готовит Одноглазый. -- Это мое собственное варево. Я отмерил дозу побольше, отдал Одноглазому, закрыл свою сумку и вернулся к бумагам. Снаружи послышалось, как поскрипывая подъехал фургон. Вынося первую партию бумаг, я заметил, что люди на плацу ожидают последнего удара. Капитан не терял понапрасну времени. Он хотел, чтобы к тому моменту, как Шелест вернется сюда, между нами уже лежало бы достаточное количество миль. Я не мог с ним не согласиться. Репутация у генеральши весьма зловещая. Пока мы не тронулись в путь, мне так и не удалось заняться теми бумажными свертками, обернутыми в ткань. Я уселся рядом с возницей и взялся за первый сверток, тщетно пытаясь не обращать внимания на дикую тряску. Просмотрев все дважды, я понял, что это только добавляет мне головной боли. Настоящая дилемма. Следует ли мне рассказать Капитану о том, что я узнал? Рассказать ли это Одноглазому или Ворону? Это заинтересует всех. Или оставить все только для Ловца Душ? Он, без сомнения, предпочел бы именно такой вариант. Основной вопрос состоял в том, имела ли эта информация отношение к моему долгу перед Гвардией? Я нуждался в совете. Спрыгнув с фургона, я стоял и смотрел, как колонна движется мимо меня, пока не увидел Немого. Он нес охрану в середине колонны. Одноглазый был в авангарде, а Гоблин -- прикрывал тылы. Каждый из них стоил взвода разведчиков. Немой возвышался на вороном коне. Он посмотрел на меня сверху вниз. Настроение у него было явно не из лучших. Он нахмурился. Из наших троих колдунов он ближе всех находился к тому, что люди называют Злом. Однако, как и у большинства из нас, это было скорее внешним, чем составляло сущность Немого. -- У меня проблема, -- сказал я ему. -- Большая. Ты лучше всех для этого подходишь, -- я осмотрелся. -- Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал. Немой кивнул. Он произвел какие-то сложные манипуляции руками, двигая пальцами так быстро, что я не мог за ними уследить. Внезапно я понял, что не слышу ни единого звука, исходящего с расстояния больше, чем пять футов. Вы поразитесь, скольких звуков просто не замечаете до тех пор, пока они не исчезнут. Я рассказал Немому о том, что обнаружил. Немого трудно удивить. Он уже все повидал и все слышал. Но на этот раз он выглядел просто изумленным. Мне даже показалось, что он сейчас что-нибудь скажет. -- Следует ли мне рассказать об этом Ловцу Душ? Энергичный утвердительный кивок. Хорошо. Я в этом и не сомневался. Новости были слишком велики, чтобы о них узнала Гвардия. Это просто взорвет нас, если мы сохраним все только для себя. -- А как насчет Капитана? Одноглазого? Кого-нибудь еще? На этот раз ответ последовал не сразу и был не таким решительным. Он посоветовал не делать этого. Задав несколько вопросов и пустив в ход интуицию, которая развилась в результате долгой практики общения с ним, я понял, что Немой полагается на Ловца Душ, который сам проинформирует кого надо, если сочтет это необходимым. -- Ну ладно, -- сказал я, -- спасибо, -- и поковылял, догоняя голову колонны. Когда Немого уже не было видно, я подошел к одному из наших. -- Видел Ворона? -- Он впереди, с Капитаном. Естественно. Я опять торопливо поковылял вперед. После минутных колебаний я все-таки решил перестраховаться. Ворон был самой лучшей страховкой, которую я только мог себе представить. -- Ты можешь читать на каком-нибудь древнем языке? -- спросил я его. Объясняться с ним было очень трудно. Они с Капитаном ехали верхом, а прямо позади них двигалась Душечка. Ее мул так и пытался наступить мне на пятки. -- На некоторых. Все, что входит в классическое образование. А что? Я протиснулся на несколько шагов вперед. -- У нас будет жаркое из мула, если не перестанешь наступать мне на пятки, ты, животное, -- поклялся я отомстить этой твари. -- Некоторые из бумаг написаны давным-давно. Те, которые откопал Одноглазый, -- сказал я Ворону. -- Но тогда это ведь неважно, да? Я пожал плечами, продолжая семенить за ним. Мне приходилось тщательно подбирать слова. -- Все может быть. Леди и Десять вернулись из прошлого. Я взвизгнул и развернулся на месте, держась за плечо там, куда меня укусил мул. У животного был невинный вид, но Душечка проказливо улыбалась. Моя боль почти стоила того, чтобы увидеть улыбку Душечки. Она так редко улыбалась. Я прошел поперек колонны и опять стал продвигаться назад, пока не оказался рядом с Элмо. -- Что-нибудь случилось, Каркун? -- спросил он. -- М-м? Нет, нет. -- Ты выглядишь напуганным. Я и в самом деле был напуган. Я всего лишь приоткрыл крышку маленькой коробочки, чтобы посмотреть, что там внутри, а оказалось, что она забита всякой мерзостью. То, что я вычитал, мне уже было не забыть. Когда я снова увидел Ворона, лицо его было таким же серым, как и мое. А может, и больше. Мы пошли рядом, и он пересказал мне то, что узнал из тех бумаг, которые я не смог прочитать. -- Некоторые из них принадлежали колдуну по имени Боманц, -- рассказывал он. -- Остальные -- времен правления. Некоторые на языке Телле-Курре. Только Десять еще пользуются им. -- Боманц? -- спросил я. -- Да. Тот, кто разбудил Леди. Шелест смогла как-то завладеть его секретными документами. -- О-о! -- Серьезно. Да. Мы разошлись, каждый наедине со своими страхами. ГЛАВА 3 Ловец Душ появился тайно. На нем была одежда, ничем не отличающаяся от нашей. Она скрывала его привычный кожаный наряд. Он пробрался в колонну незамеченным. Сколько времени он так шел, не знаю. Я узнал о его присутствии, когда мы выходили из леса, после трех дней восемнадцатичасовых маршей. Переставляя больные ноги, я ворчал, что становлюсь слишком старым, когда раздался мягкий женский голос. -- Как поживаешь, доктор? -- спросил он. Если бы я не был так измучен, то, наверное, заверещал бы и подпрыгнул футов на десять. Но в моем состоянии я просто сделал следующий шаг и с усилием повернул голову. -- А, появился наконец? -- пробормотал я. В тот момент мной владела глубокая апатия. Только спустя некоторое время пришла волна облегчения. Мозги мои работали так же вяло и натужно, как и тело. Мы шли уже так долго, что адреналин в организме почти не выделялся. В мире не существовало ни каких-либо неожиданностей, ни страха. Ловец Душ шел рядом со мной, широко шагая и время от времени поглядывая на меня. Я не видел его лица, но чувствовал, что он забавляется. Наступившее было облегчение сменилось благоговейным страхом от моего собственного безрассудства. Я пересказывал Ловцу все так, как будто он был просто одним из ребят. Для меня это было как гром среди ясного неба. -- А почему бы нам не взглянуть на эти бумаги? -- спросил он. Казалось, Ловец Душ обрадовался. Я проводил его к фургону, и мы забрались внутрь. Возница посмотрел на нас широко раскрытыми глазами, затем решительно уставился вперед, подрагивая и стараясь нас не слушать. Я сразу потянулся за теми свертками, которые мы откопали, и начал их вытаскивать. -- Стой, -- сказал он. -- Им еще не нужно об этом знать. Чувствуя мой страх, он хихикал, как молоденькая девушка. -- Ты в безопасности, Каркун. На самом деле, Леди выражает тебе персональную благодарность, -- он опять засмеялся. -- И она хочет узнать о тебе побольше. Ты тоже заинтересовал ее. Страх опять обрушился на меня, как удар молота. Никто не хочет встретить взгляд Леди. Ловец Душ наслаждался моим замешательством. -- Она --может тебе и аудиенцию назначить, Каркун. О-о! Ты совсем побледнел. Ну, это же не принудительно. Ладно, за работу. Никогда еще я не видел, чтобы кто-нибудь читал с такой скоростью. Он пробежал по всем старым и новым бумагам просто в мгновение ока. -- Все ты не мог прочитать, -- сказал Ловец голосом деловой женщины. -- Нет. -- Я тоже. Кое-что сможет разгадать только Леди. Странно, подумал я. Я ведь ожидал большего энтузиазма. Захват этих документов был для него весьма удачным поворотом дела. Ведь это именно он завербовал Черную Гвардию. -- Ну и что ты понял? Я рассказал о планах повстанцев касательно Лордов и о том, что означает присутствие здесь Шелест. -- Старые бумаги, Каркун, -- усмехнулся он. -- Расскажи мне о старых документах. Я покрылся испариной. Чем мягче и нежнее становился его голос, тем сильнее меня пробирал испуг. -- Старый колдун. Тот, который разбудил всех вас. Некоторые из бумаг -- его. Проклятье! Еще не закончив, я понял, что влип. Единственным человеком в Гвардии, кто мог определить принадлежность бумаг Боманца, был Ворон. Ловец Душ хихикнул и дружески хлопнул меня по плечу. -- Я так и думал, Каркун. Я не был уверен, но подозревал. Ты же не мог удержаться, чтобы не рассказать Ворону. Я не ответил. Я хотел солгать, но он же знал. -- Иначе ты не смог бы об этом узнать. Ты рассказал ему о ссылках на настоящее имя Хромого, и ему оставалось только прочитать все, что он смог. Правильно? Я все еще сохранял спокойствие. Это была правда. хотя дружба -- не единственный мотив моего поступка. У Ворона были свои собственные счеты, но Хромой обозлился на всех нас. Наиболее ревностно охраняемый секрет любого колдуна -- это, конечно, его настоящее имя. Враг, владеющий этим оружием, может нанести удар в самое сердце, преодолев любое колдовство. -- Ты можешь только догадываться о всей важности этой находки, Каркун. И даже я только догадываюсь. Но что из этого получится, вполне можно предсказать. Крупнейшая катастрофа для повстанцев и куча кривотолков и встрясок среди Десяти, -- он опять хлопнул меня по плечу. -- Ты сделал меня второй по мощи личностью в Империи. Леди знает все наши настоящие имена. Теперь и я знаю имена троих и заполучил назад свое собственное. Ничего удивительного, что он никак не мог успокоиться. Ловец обезвредил капкан, о котором он и не знал, и одновременно умудрился накинуть удавку на шею Хромому. Он выиграл крупный приз. -- Но Шелест-. -- Ей придется уйти, -- это было сказано низким голосом, холодным тоном. Сейчас он говорил голосом убийцы, голосом, привыкшим объявлять смертные приговоры. -- Шелест должна умереть немедленно. Иначе у нас ничего не получится. -- Она, наверное, кому-нибудь рассказала? -- Нет, нет. Я знаю Шелест. Я сражался с ней под Ржавчиной еще до того, как Леди послала меня в Берилл. Я сражался с ней и под Оборотнем, гнался за ней среди горящих курганов Равнины Страха. Я знаю Шелест. Она -- гений, но одиночка. Живи она в первую эпоху, Властитель сделал бы ее своей. Она служит Белой Розе, но сердце у нее черно, как ночь в Аду. -- Мне кажется, весь Круг такой. Ловец засмеялся. -- Да, они все лицемеры, но нет ни одного, похожего на Шелест. Это невероятно, Каркун. Как она откопала такое количество тайн? А мое имя у нее откуда? Оно было спрятано абсолютно надежно. И я ею восхищаясь, серьезно. Такой гений, такая смелость. Удар по Лордам, переход через Ветреную Страну, потом Лестница Слезы. Невероятно. Невозможно. И это бы все сработало, если бы не случайное присутствие Черной Гвардии и твое собственное. Ты будешь вознагражден. Я гарантирую. Но хватит об этом. У меня появилась работа. Эта информация необходима Ночной Ящерице. Леди должна увидеть эти бумаги. -- Надеюсь, ты прав, -- проворчал я. -- Пинок под зад и отдыхай. Я вымотался. Я уже год мотаюсь и воюю. Идиотское замечание, Каркун. Я почувствовал, как Ловец насупился под своим черным шлемом. От него потянуло холодом. А сколько времени сам Ловец уже воюет? Всю жизнь. -- Ты давай, топай дальше, -- сказал он мне. -- Я еще поговорю с тобой и с Вороном, -- холодным, ледяным тоном. Я поспешил убраться. В Лордах это было повсюду. Ночная Ящерица двигался быстро, и удар его был силен. Куда ни плюнь, на фонарях и деревьях висели тела повстанцев. Гвардия разместилась в казармах в ожидании спокойной и скучной зимы, а потом весны, которая уйдет на то, чтобы загнать уцелевших повстанцев обратно в великие северные леса. О, это были сладкий грезы. ГЛАВА 4 -- Тонк! -- сказал я и шлепнул карты на стол. -- Хе! Вдвойне, ребята, вдвойне. Платим! Одноглазый жаловался и ворчал, двигая монеты через стол. Ворон фыркнул. Даже Гоблин оживился настолько, что улыбнулся. Одноглазый за все утро ни разу не выиграл, даже когда болтал. -- Спасибо, джентльмены, спасибо. Сдавай, Одноглазый. -- Ты что творишь, Каркун, а? Как ты это делаешь? -- Рука проворнее глаза, -- предположил Элмо. -- Просто добродетельная жизнь, Одноглазый, добродетельная. Через порог переступил Лейтенант. Лицо его было хмурым. -- Ворон и Каркун! Капитан ждет вас. Давай, давай, -- он взглянул на нашу игру, -- дегенераты. Одноглазый презрительно фыркнул и изобразил усталую улыбку. Лейтенант играл еще хуже, чем он. Я взглянул на Ворона. Капитан был его приятелем. Однако Ворон пожал плечами и бросил карты на стол. Я разложил свой выигрыш по карманам и последовал за Вороном в кабинет Капитана. Там был Ловец Душ. Мы не видели его с того дня, когда встретились с ним на опушке леса. А я-то надеялся, что он будет слишком занят, чтобы опять к нам заявиться. Я бросил взгляд на Капитана, пытаясь по его лицу определить, что нас ожидает. И увидел, что оно не слишком-то радостно. А если Капитан не был счастлив, то и я тоже. -- Садитесь, -- сказал он. Два стула уже стояли. Капитан расхаживал по комнате и все никак не мог сосредоточиться. -- У нас приказ выступать. Приказ прямо из Амулета. Нам и всей команде Ночной Ящерицы, -- наконец произнес он. Капитан указал на Ловца Душ, передавая ему слово. Ловец, казалось, задумался. -- Как ты управляешься с луком, Ворон? -- спросил он не совсем внятно. -- Сносно, но не чемпион. -- Лучше, чем сносно, -- возразил Капитан, -- хорошо, черт тебя дери. -- А ты, Каркун? -- Раньше было хорошо. Но я не брал его в руки несколько лет. -- Потренируйся. Ловец тоже начал расхаживать по комнате. Он был невелик ростом и в любую секунду мог налететь на Капитана. Через минуту Ловец Душ опять заговорил. -- Есть новости. Мы пытались поймать Шелест в ее лагере и упустили. Она .почуяла ловушку Она и сейчас где-то там же, прячется. Леди со всех сторон посылает войска. Это объясняло то, о чем сказал Капитан но мне до сих пор было непонятно, почему я должен заниматься стрельбой из лука. -- И на наш взгляд, -- продолжал Ловец Душ, -- повстанцы и Круг еще толком не знают, что произошло. Пока не знают. Шелест не решилась еще рассказать о своем провале. Она гордая женщина. И она, похоже, хочет сначала повернуть ситуацию в свою сторону. -- Как? -- спросил Ворон. -- Она не соберет и взвода. -- С помощью истории, описанной в тех документах, которые вы откопали. Мы не думаем, что она знает, что бумаги у нас. Шелест так и не смогла подобраться близко к своему лагерю. И только мы четверо и Леди знаем об этих документах. Мы с Вороном кивнули. Теперь понятно, почему Ловец так суетился. Шелест знала его настоящее имя. Он был на прицеле. -- А что требуется от нас? -- спросил Ворон подозрительно. Он боялся, что Ловец подумает, будто мы и сами смогли узнать его настоящее имя. Ворон даже предложил убить Поверженного, пока он не убил нас. Десять -- не бессмертны и уязвимы, но достать их очень тяжело. И мне никогда не приходило в голову даже пытаться это сделать. -- У нас специальное задание, у нас троих. Мы с Вороном переглянулись. 0^ что, уже начал? -- Капитан, вы не будете возражать, если я попрошу вас выйти на минуту? -- спросил Ловец Душ. Капитан неуклюже вышел за дверь. Его медвежьи повадки -- чистая показуха. Он, наверное, и не предполагает, что все давно об этом знают, и продолжает в том же духе, пытаясь произвести нужное впечатление. -- Нет, я не собираюсь убрать вас отсюда куданибудь, где я мог бы вас тихонько прихлопнуть, -- сказал нам Ловец. --И я не думаю, Ворон, что тебе удалось выяснить мое настоящее имя. Колдовство. Я опустил голову. Ворон взмахнул рукой, появился нож. Он стал чистить уже безупречно чистые ногти. -- Самое серьезное событие таково -- после того как мы выставили Хромого дураком в истории с Кочергой, Шелест подкупила его и склонила на свою сторону. Я взорвался. -- Да это же объясняет то, что случилось на Плато. Мы все сделали как надо, но оборона Плато рухнула в один момент. К тому же Хромой оказался полным дерьмом во время сражения за Розы. Ворон согласился. -- Розы -- это его вина. Но никто не думал, что это измена. И после всего этого он остается одним из Десяти. -- Да, -- сказал Ловец, -- это многое объясняет, но и Плато, и Розы -- это день вчерашний, а нас интересует завтра, а именно: как избавиться от Шелест, пока она не устроила нам очередную пакость. Ворон внимательно посмотрел на Ловца, на меня и продолжил свой бессмысленный маникюр. Я тоже не горел желанием встречаться взглядом с Поверженным. Мы для них даже не просто смертные, а скорее игрушки и инструменты. Они из той породы, кто может выкопать из земли кости своей матери, если они понадобятся, чтобы заработать себе лишние очки перед Леди. -- Сейчас все силы -- на Шелест, -- сказал Ловец. -- Мы знаем