ил Аллен. В комнате стояла мертвая тишина. - Ну, Найджел, кто же? - Он. Он, исторгнутый гневом Всемогущего. - Маульт? - Совершенно верно, - сказал Найджел. С этого момента Аллену стало необычайно трудно вести дознание. Найджел замкнулся в зловещем молчании, остальные решительно уклонялись от выражения любого мнения, о чем бы Аллен ни спросил. Только Казберт подчеркнул, что именно Маульт, насколько им известно, поставил скипидар на дверь, и еще раз покрутил пальцем у виска, когда Найджел громко вставил: "По злобе!" Аллен спросил, действительно ли Маульт отличался злобой или мстительностью. Остальные сделали вид, что совершенно не понимают, о чем идет речь. Тогда Аллен решил рискнуть. Он спросил, известно ли им об анонимках, найденных в комнатах Крессиды Тоттенхейм и супругов Форестеров, а также о мыльном растворе в пиве мистера Смита. Поначалу все решительно отрицали свою осведомленность, и лишь постепенно Аллену удалось добиться того, что они знали, что Крессида громко возмущалась, мистер Смит поносил Найджела на все корки, а Маульт "упоминал" об инцидентах. - Когда? - поинтересовался Аллен. Никто, похоже, не помнил точно. - Где? - был следующий вопрос. Этого тоже не помнили. - Не здесь ли вчера утром? Они явно переполошились и растерялись. - Как?.. - начал было Найджел и застыл с открытым ртом. Остальные в ярости уставились на него. - Вы хотели спросить, как я догадался? - сказал Аллен. - Ваша беседа, очевидно, была чересчур бурной. Ее слышали. И, похоже, в результате Маульт вылетел через эту дверь. Вы обвинили его в том, что он подстроил все это вам назло, не так ли? - Нам незачем отвечать, - бросил Винсент. - Это не мы говорим. Это вы утверждаете. Мы имеем право не отвечать. - Спокойнее. Вы все не любили его, верно? Это очевидно. Он вам не нравился из-за своего поведения. - Даже если это и так, сэр, - проговорил Казберт, - это еще не причина подозревать, что остальные слуги имеют какое-либо отношение... Его хорошо поставленный голос дрогнул, и Казберт, нетерпеливо махнув рукой, закончил: - ..к его поступкам или его исчезновению. - Полностью согласен. - Мы были сами по себе, сэр, а Маульт сам по себе, шел своей дорогой. - Вот именно. Вопрос в том, куда? - Простите за вольность, сэр, - сказал Казберт, - но это ваши трудности. Нас они не касаются. - Разумеется, - подтвердил Аллен. - Иначе, знаете ли, я не стал бы попусту терять время, пытаясь лбом прошибить стену. Итак, подведем итоги. Никто из вас ничего не знает или не готов обсуждать вопросы об анонимках, скипидаре, мыльном растворе и картонке в окне. Никто не желает распространяться о ссоре, которая была в этой комнате вчера утром. Кроме замечания Найджела о том, что Маульт впал в грех, а точнее, пил запоем, вам нечего предложить. Вы понятия не имеете о том, куда он исчез, и, похоже, вам нет дела до того, жив он или мертв. Верно? Глубокое молчание. - Верно. Я надеялся найти с вами взаимопонимание. Но вы ведете себя настолько глупо, что более идиотское поведение трудно себе представить. Не знаю, как вы будете выбираться из положения, в которое себя поставили. Спокойной ночи. 3 Рейберн в холле уже начал терять терпение, добиваясь толку от полицейских собак. Пес Франт, который с понимающим видом сидел, высунув язык, рядом с проводником, взял два отдельных следа из гардеробной в прихожую и обратно, точно в соответствии с предполагаемыми передвижениями друида. И все. Попытки внутри дома ни к чему не привели. Оставалось только, как объявил Рейберн, признать уже известный факт, что Маульт вышел из комнаты и вернулся в нее. Третий раз в дверь, ведущую в прихожую, он не входил, если только не переобулся в чужую обувь или если его не вынесли. - Попробуйте шлепанец из комнаты Маульта, - посоветовал Аллен. - Посмотрим, что получится. - Я что-то не улавливаю, - признался Рейберн. Аллен стал объяснять. Рейберн уставился на него, пытаясь уловить суть. - Понятно. Да, теперь понимаю. Доставленный шлепанец предложили вниманию Франта, который обнюхал его должным образом. В прихожей и во дворе пес, вежливо помахивая хвостом, приступил к выполнению своих обязанностей, но безрезультатно. Второй пес. Мак, тоже не проявил ни малейшего энтузиазма. Однако в гардеробной обе собаки развили бурную деятельность, но не обращали ни малейшего внимания на меховые сапоги и пол возле полки с зеркалом. - Что ж, - прокомментировал Рейберн, - мы и без того знали, что он был здесь, верно? Не только когда готовился к выступлению, но и раньше, когда осматривал комнату для полковника. Тем не менее готов побиться об заклад, что вы правы. Что дальше? - А дальше, боюсь, нам придется заняться свалкой, в которую превратилась бывшая оранжерея, Джек. Какие пока результаты? - Такие, каких и можно было ожидать при подобных условиях. Ребята сделали все, что могли, но, если он там где и валяется, можно раз десять пройти мимо и ничего не заметить. Кстати, там уже шаталась банда этих домашних убийц? - Так говорят. С вилами и лопатами. Поручусь, что они там вытоптали все не хуже стада динозавров. Думаю, нам надо сделать вылазку. В конце концов, нельзя исключать возможность, что он получил удар по голове и был оглушен. - А потом вышел, не сознавая, что делает, и потерял сознание? - Вот именно. Подождите, я схожу за плащом. - Вам понадобятся и резиновые сапоги. - Посмотрите, нет ли подходящей пары в другой гардеробной, хорошо? Я не задержусь. Взяв в своей комнате плащ и вполне бесполезную при такой погоде шляпу, Аллен заглянул к жене. Он с удивлением и без особого восторга обнаружил там Крессиду в зеленом брючном костюме в обтяжку и с неимоверным количеством оборок. - Посмотрите, кто пришел! - воскликнула Крессида, хлопнув у себя над головой в ладоши. - Мой любимый мужчина! Привет, сердцеед! - Привет, лгунья, - спокойно парировал Аллен. - Рори! - укоризненно произнесла Трой. - Извини. - Что за манеры, тигр джунглей, - протянула Крессида. - Но я не обижаюсь. Все это складывается в один, к сожалению, скучный образ. Вы грубиян, который своим поведением разрушает все, чего достиг. Трой громко расхохоталась и опросила: - Вы часто используете лобовые атаки? - Только в том случае, дорогая, когда меня побуждает к ним грубость. Вы почувствовали себя задетой? - Нисколько. - Не знаю, насколько я ослепителен в качестве грубияна, но я убегаю, Трой. - Я так и поняла; - Не обращай внимания на суету, которая поднимется у тебя под окнами. - Хорошо. - Мы тут причесываемся и чистим перышки, - сообщила Крессида. - Здесь так уютно. - Я уже понял. Кстати, мисс Тоттенхейм, пока я не забыл: что у вас было на ногах, когда вы помогали Маульту гримироваться в гардеробной? - На ногах? - переспросила она, немедленно предъявив ему ножку в блестящей туфельке. - Я была в открытых позолоченных сандалиях, мистер Аллен, и с золотым педикюром, что так шло к моему золотистому костюму. - Прохладно, - заметил Аллен. - Мой дорогой... Полярный Медведь! Я как раз собиралась сказать вам, что спрятала десять своих поросяточек в меховые бахилы дяди Блоха. - Черт! - Разве? Но почему?.. Дорогая! - после нескольких секунд раздумья подмигнула Трой Крессида. - Все дело в записке, не так ли? Эти ужасные псы! Я забила собой запах ног мистера Маульта. Признавайтесь! - Это было до представления? - Ну конечно! И я уверена, что его следы забили мои. А вдруг аромат моей кожи оказался более стойким? Проигнорировав последнее замечание, Аллен направился к двери, но резко остановился. - Чуть не забыл. Когда именно вы поднялись по лестнице? Крессида надула щечки и слегка прижала пальчиком кончик носа, сделавшись похожей на пухленького херувимчика. - Так когда же? - повторил Аллен. - Я думаю. Действительно, а когда? - Сюда вы вошли десять минут назад, - сказала Трой. - Я как раз подводила часы. - И успели побывать в своей комнате, - добавил Аллен. - Как долго вы там были? Во всяком случае, достаточно, чтобы переодеться? - Что, кстати, весьма длительный процесс, - подхватила Крессида. - Скажем, минут двадцать. Я еще зашла в библиотеку за лекарством. Хилли слегка простыл, пока разыгрывал из себя ищейку. Не посылать же дядюшку Берта Смита. Вот и пришлось идти мне. - Вы по дороге встретили кого-нибудь? - Конечно. Встретила на лестничной площадке этого осла Найджела, громко оплакивающего грех. Вы, наверное, слышали про грязную записку, которую он подсунул мне под дверь? Про то, что я грешная леди? - Вы уверены, что записка написана именно им,? - А кем же еще? - с нажимом произнесла Крессида. - Кто еще мог до такого додуматься? Это же его любимая тема, не так ли? - Так. Когда вы спустились к ужину? - Не знаю. Наверное, как всегда, последней. - Вы видели, как кто-то входил в комнату Форестеров или выходил из нее? Крессида беспомощно всплеснула руками. - Да! Опять Найджел. Он выходил. Он готовил постели на ночь. На этот раз он прижался к стене, словно у меня инфекционная желтуха. - Спасибо, - сказал Аллен. - Мне надо идти. Он поглядел на Трой: - Все в порядке? - В порядке. Когда за мистером Алленом закрылась дверь, Крессида произнесла: - Дорогая, придется взглянуть правде в лицо. Я даром трачу порох. Глава 8 МАУЛЬТ 1 Прежде чем выйти в ночь, Аллен заглянул в кабинет и нашел его пустым. Он включил все лампы, раздвинул шторы и вышел, тщательно заперев за собой дверь и опустив ключ в карман. Еще несколько секунд он потратил на то, чтобы прислушаться к голосам из библиотеки. Оттуда доносились два мужских голоса. Вскоре раздался характерный лающий смех мистера Смита. Аллен спустился к Рейберну, который ждал его в прихожей вместе с четырьмя констеблями и двумя проводниками с собаками. Группа вышла во двор. - Дождь стихает, - прокричал Рейберн. Ливень действительно перешел в более редкий дождь, шум которого перекрывал мощный гул, словно все деревья поместья обрели голоса, чтобы как можно громче заявить о себе. Кругом свистело и громыхало, будто ветер то и дело срывал с места какие-то железки. Ледяной монумент Найджела бесследно исчез. На мокром ящике белели жалкие остатки покореженной до неузнаваемости фигуры. Мужчины обогнули западное крыло и лишились последней защиты от яростного урагана. Окна библиотеки были зашторены. Из них выбивались лишь тонкие лучики. В комнате для завтраков света вообще не было. Но из кабинета лился яркий желтый поток, который выхватывал из темноты бьющуюся на ветру молодую ель и окружающие ее кучи мусора. Отмытые дождем осколки стекла радужно поблескивали. В лица полицейским бил ветер, хлестал дождь, летел какой-то мелкий сор. Констебли обшаривали территорию мощными лучами поисковых ламп. Вскоре они нашли выброшенную рождественскую елку и внимательно осмотрели нагромождения битого кирпича, камней и досок, поросших бурьяном. Повсюду были только следы, оставленные людьми Хилари, орудующими лопатами и вилами. Констебли навели свет своих фонарей на молодую ель, а Аллен, стоя спиной к ветру, вгляделся в сучья. Как и из окна гардеробной, он различил в конце концов тонкую блестящую полоску. Часть сучьев была поломана. На куче земли под окном кабинета даже сохранились следы изящных ботинок Хилари там, где он перелез через подоконник, чтобы достать кочергу. Полоска моталась с подветренной стороны. Аллен взял у одного из констеблей фонарь, примерился и велел держать луч в нужном направлении. Чтобы быть услышанным, ему пришлось кричать констеблю прямо в ухо. Констебль принял фонарь, Аллен полез за дерево. Он старался держаться как можно ближе к стволу, где молодые сучья были крепче. Мокрая хвоя царапала лицо. На шею и плечи валились холодные каскады снега, к рукам липла смола. Когда он вскарабкался повыше, дерево склонилось, и свет оказался в стороне. Аллен осторожно сместился вдоль ствола, чтобы снова обрести вертикальное положение. Внезапно справа под ним вспыхнул дополнительный свет. В окне библиотеки показалось, обращенное вверх лицо Хилари Билл-Тосмена, который во все глаза таращился на Аллена. Аллен чертыхнулся, обхватил ставший очень тонким, ствол левой рукой, немного откинулся назад и посмотрел на вершину. Прямо в лицо полетел очередной заряд мокрого снега. Вот оно. Аллен поднял правую руку, поймал что-то, выпустил и снова поймал. Пальцы так замерзли, что почти ничего не чувствовали. Аллен перехватил добычу губами и скользнул вниз. Обойдя дерево так, чтобы оно заслонило окно библиотеки, Аллен начал греть руки о корпус лампы. Рейберн, стоявший рядом, сказал что-то, ткнув большим пальцем в сторону библиотеки, но Аллен не уловил слов. Он на всякий случай кивнул и вынул изо рта тонкую полоску, блестевшую золотом, затем расстегнул плащ и спрятал ее в нагрудный карман жакета. - Идемте в дом! - прокричал он, для ясности сопроводив слова жестом. Они уже подходили к центральному входу, когда попали в перекрестный свет двух фонарей. Сквозь рев бури донесся слабый зов. Группа направилась навстречу свету. Фонари заметались, потому что державшие их люди от нетерпения тоже побежали к ним. Аллен осветил своим фонариком их возбужденные лица. - В чем дело? - заорал Рейберн. - Что за спешка? - Мы нашли его, мистер Рейберн! Мы видели его! Он найден. - Где? - Лежит на склоне холма. Там. Я оставил своего напарника присмотреть за ним. - На каком склоне? - проревел Аллен. - По ту сторону, сэр. По дороге к Вэйлу. - Идемте же! - возбужденно сказал Рейберн. Вся группа бросилась по тропинке, по которой так часто гуляла Трой. Им не пришлось идти далеко. Скоро они увидели в круге света лежавшую лицом вниз фигуру. Над ней склонился человек. Не успели они приблизиться, как этот человек выпрямился и принялся пинать лежащего. - Господи! - возопил Рейберн. - Что он делает?! Он свихнулся?! Господи, да остановите же его! Он повернулся к Аллену и обнаружил, что тот корчится от смеха. Человек на склоне еще пару раз пнул распростертую фигуру, а потом, явно намеренно, отвесил ей ногой такой могучий удар, который буквально взметнул ее в воздух. Фигура бешено взмахнула руками и развалилась. Ветер кинул им в лица клочки мокрой соломы и гнилую ветошь. Хилари придется позаботиться о другом пугале. 2 Дальнейшие изматывающие и унылые поиски оказались безрезультатны, и в пять минут первого они вернулись в дом. Остальным группам тоже было абсолютно нечего сообщить. Мужчины свалили грудой промокшую одежду и фонари, оставили двух собак в пустой гардеробной западного крыла и на негнущихся ногах приплелись в холл. Нагретое центральным отоплением помещение показалось им турецкими банями. Откуда-то со стороны библиотеки под воздействием жгучего приступа гостеприимства примчался Хилари. Он был преисполнен сочувствия и переводил тревожный взгляд с одного посиневшего от холода лица на другое, то и дело оборачиваясь к Аллену, словно призывая его в свидетели собственного беспокойства. - В обеденный зал! Все! Скорее, скорее, скорее! - восклицал он, прыгая вокруг них, словно колли. Поисковая партия не стала возражать. Стол в обеденном зале ломился от холодных закусок, которые сделали бы честь Дингли-Деллу. На боковом столике выстроилась батарея бутылок: виски, ром, бренди и кувшин с горячей водой. Если бы Хилари знал, как это делается, он наверняка взялся бы сам за приготовление пунша. Но Аллен поручил Рейберну заняться напитками, а сам принялся разбираться с холодным мясом. Никто из слуг на этом ночном пиру не присутствовал. Зато заявился мистер Смит, как всегда ироничный и загадочный. Насколько понял Аллен, явился Смит за тем, чтобы понаблюдать за своим названным племянником. Интересно, что он действительно думает о Хилари и его антикварных редкостях? Из чего складывается его отношение? Из иронической привязанности, раздражения вычурными манерами и - последнее определение - глубокой тревоги? Как раз в этот момент Хилари с такой заботливостью накинулся на Рейберна и его подчиненных, что те даже перестали жевать и уставились в пол. Мистер Смит поймал взгляд Аллена и подмигнул. Вскоре обеденный зал наполнился экзотическими ароматами. Немного погодя Рейберн подошел к Аллену. - Как вы считаете, можно отпустить парней? Воды многовато. Как бы нам не оказаться на острове. - Конечно. Бог даст, мои люди все же доберутся. - Когда их можно ждать? - Надеюсь, с рассветом. Они будут ехать всю ночь и по дороге заглянут на станцию. - Если они застрянут, то мы их подберем, - пообещал Рейберн и, прочистив горло, обратился к подчиненным: - Ну, ребята, пора. Хилари рассыпался в прощальных пожеланиях и чуть было не разразился речью, но, поймав взгляд мистера Смита, сдержался. Аллен проводил уходящих и на прощание поблагодарил их за труды, добавив, что был исключительно рад прибегнуть к их помощи и, возможно, будет вынужден прибегнуть к ней снова, хотя им, без сомнения, этого совершенно не хочется. Ответом ему послужили смущенные, но вместе с тем благодарные восклицания. Аллен еще немного постоял в прихожей и посмотрел, как констебли втискиваются в свою блестящую от воды одежду и гуськом направляются к машинам. Последним уходил Рейберн. - Ладно, - сказал он на прощание. - До скорого. Было очень приятно увидеться. - Да? - Ну... - Я буду поддерживать связь. - Надеюсь, скоро все выяснится, - пожелал Рейберн. - Знаете, я одно время подумывал снять эту форму ко всем чертям, да не тут-то было. И все равно, я очень рад. Думаю, сэр, вы понимаете меня? - Да. - Кстати, пока я не ушел. Вы не имеете ничего против того, чтобы сообщить мне про свой улов на дереве? - Абсолютно ничего, Джек. Просто раньше возможности не представилось. Аллен сунул пальцы в нагрудный карман и извлек оттуда золотую полоску. Рейберн уставился на нее во все глаза. - Именно ее мы видели из окна гардеробной, - пояснил Аллен. - Блестит, - сказал Рейберн. - Но это не мишура. Что же это такое? Кусочек украшения с рождественской елки, который задуло на живую ель? - С подветренной стороны? Лично мне кажется, что это обрывок ткани. - Он мог болтаться там Бог весть сколько. - Не спорю. А он ничего вам не напоминает? - Напоминает?.. Да... Что-то такое... Сейчас... А! А вы не собираетесь посмотреть? - Ваши люди могут немного подождать? - О чем речь! - Тогда пойдемте. Они открыли ключом дверь гардеробной и вошли. Все было на местах: парик на импровизированной болванке, меховые сапоги, следы на ковре, картонный футляр с кочергой и - у стенки - золотое одеяние друида на плечиках. Аллен опять повернул плечики так, чтобы стал виден мокрый потрепанный воротник, и приложил к нему свою добычу. - Может быть, - пробормотал он. - Слишком узкий обрывок, чтобы сказать точно. Это работа для специалистов, но не исключено. Затем Аллен принялся тщательно, дюйм за дюймом, исследовать одеяние: осмотрел спину, перед, затем перешел к подкладке. - Все, разумеется, влажное, а по подолу мокрое. Что и ожидалось. Шов посередине спины. Оп! Воротник слегка надорван. Обтрепан... Может быть. Весьма вероятно. - Да, но.., это же смехотворно! Это ничего не дает. Ни с какой стороны. Одежда-то здесь! В гардеробной. Когда его стукнули - если его стукнули, - он был одет не в это. Просто не мог. Разве что.., разве что эту рясу сняли с тела и вернули сюда. Абсурд! Она была бы вся перепачкана. - Вот именно, - рассеянно отозвался Аллен. - Обязательно была бы, не так ли? Он наклонился и заглянул под скамью, затем извлек оттуда картонную коробку для мусора и поставил ее повыше, чтобы было удобнее исследовать содержимое. - Промокательная ткань... Обрывки тряпья... Упаковочная бумага... О, а это что такое?! Он ловко выхватил два комка ваты размером каждый с небольшой шампиньон. - Влажные. Ничем не пахнут. Напоминают тампоны для удаления пудры. Но для чего их использовали? Для чего?.. - Снять грим? - предположил Рейберн. - Они ничем не окрашены. Только влажные. Странно! - Пожалуй, мои люди заждались, - с грустью сказал Рейберн. - Мне действительно было очень приятно. Так сказать, перемена занятий. А теперь назад, к рутине. Ладно, удачи! Они обменялись рукопожатием, и Рейберн ушел. Аллен аккуратно отрезал от шва кусочек ткани для образца, еще раз огляделся, погасил свет и закрыл дверь. Когда Аллен выходил, в торце коридора открылась дверь библиотеки. Показался мистер Смит. Увидев Аллена, он замер на мгновение, а затем вскинул руку ладонью вперед, словно полицейский на дороге, который жестом останавливает машину. Аллен подождал его у двойных дверей в холл. Мистер Смит подхватил его за локоть и увлек по ту сторону двери. Холл был освещен только огнем двух гаснущих каминов и единственным торшером, который стоял под галереей у подножия правой лестницы. - Вы припозднились, - заметил Аллен. - А вы? - парировал мистер Смит. - Честно говоря, я собирался перемолвиться с вами словечком, если это не против правил. Хилли пошел спать. Как насчет стаканчика на ночь? - Нет, спасибо. А вы пейте. Не обращайте на меня внимания. - Я никогда ни на кого не обращаю внимания в таких вопросах. Сегодня я уже выпил сколько полагалось, а впереди еще стаканчик пива. Хотя после вчерашнего меня слегка мутит при одной мысли о пиве. - Но ведь мыла больше не будет? - Чертовски надеюсь, что нет. Мистер Смит подошел к ближайшему камину и пинком подправил тлеющие бревна. - Вы уделите мне минутку? - Конечно. - Если я спрошу, какого вы мнения о происходящем, вы, разумеется, ничего толком не ответите? - Поскольку сам еще не пришел к определенному мнению. - Иными словами, не знаете что и думать? - Вы почти правы. Я пока коллекционирую. - То есть? - Вы ведь и сами коллекционер, мистер Смит, причем достаточно удачливый, не так ли? - Ну и что? - Вам наверняка случалось набрать массу вещей, истинную ценность которых сразу определить не удавалось. Что-то из них могло оказаться обычным хламом, а что-то очень ценным. А настоящим сокровищем были всего одна-две вещи, однако заранее вы этого сказать не могли даже под угрозой разорения. - Ладно, ладно. Вы ловко оправдались. - Боюсь, довольно напыщенно. - Я бы так не сказал. Но хочу пояснить одну вещь: я практически сразу научился руководствоваться реакцией как покупателей, так и продавцов, даже в те времена, когда у меня не было ничего, кроме чутья. А чутье у меня было всегда. Спросите Хилли. Я с самого начала, умел разобраться, в какую точку бить и чем парировать, если суют барахло. Аллен достал свою трубку и принялся набивать ее. - Так вы хотели сообщить мне именно это, мистер Смит? По-вашему, кто-то пытается подсунуть мне барахло? - Я этого не говорил. Не знаю. Я пытался подчеркнуть, что при вашей профессии полезно знать, к какому типу относятся конкретные люди. Верно? - И вы предлагаете дать мне уничижительные характеристики всем обитателям поместья Холбедз? - светским тоном осведомился Аллен. - Заметьте, определение даете вы, а не я. Ладно. Я имею в виду личности. Так сказать, типажи. Вам их никак не стоит упускать из виду. Аллен подхватил щипцами тлеющий уголок и сказал, прикуривая: - Зависит от обстоятельств. Мы имеем дело с упрямыми фактами, которые частенько никак не вписываются в образ действий предполагаемого типажа. Говоря банально, люди - ужасно противоречивые создания. И все равно, - тут Аллен посмотрел на мистера Смита, - если вы собираетесь познакомить меня с мнением эксперта по поводу здешней коллекции, я буду весьма благодарен. Мистер Смит ответил не сразу. Аллен смотрел на него и спрашивал себя, как выразить впечатление об этом человеке одним словом. Какой он? Проницательный? Непроницаемый? Таинственный? В форме головы, едва прикрытой прядками темных волос, маленьких ясных глазах и сжатых губах угадывался характер хищника. Жесткий человек. Или это предубеждение? Интересно, какое бы мнение он составил о мистере Смите, если бы вообще ничего о нем не знал? - Уверяю вас, - повторил Аллен, - мне будет крайне интересно, С этими словами он уселся в одно из кресел у камина. Мистер Смит пристально посмотрел на него, достал свой портсигар, затем сигару и сел в другое кресло. Если бы кто-нибудь вошел сейчас в холл, он принял бы их за ожившую иллюстрацию из рождественского журнала. Мистер Смит тщательно обрезал кончик сигары, снял обертку, прикурил от золотой зажигалки и сделал несколько затяжек. - Начнем с того, - сказал он, - что мне нравился Альфред Маульт. 3 Последовал краткий, но удивительный рассказ о странном знакомстве. Мистер Смит знал Маульта с тех самых пор, как молодой Хилари поселился у Форестеров. Старая вражда давно умерла, и мистер Смит регулярно являлся на воскресный ланч. Иногда он приходил слишком рано, когда Форестеры еще не возвращались из церкви, и тогда Маульт проводил его в кабинет полковника. Сперва Маульт держался исключительно официально, не доверяя персоне своего класса, поднявшейся по социальной лестнице. Однако постепенно его предубеждение таяло и между ними был заключен союз: чистосердечный, как понял Аллен, со стороны мистера Смита и малость вынужденный - со стороны Маульта. Мистер Смит превратился в человека, с которым Маульт мог посплетничать. А сплетничать он любил, хотя никогда не обсуждал полковника, которому был предан до глубины души. Нет, он мог сказать, что некие личности эксплуатируют полковника, о вероломстве торговцев и долго обсуждать кошмарность женской прислуги. Последняя тема всегда вызывала у него приступы раздражения, близкие к ревности. - Он вообще был ревнивым типом, - сказал мистер Смит и замолк, явно ожидая реакции собеседника. - И по этому поводу не любил принятого в семью племянника? - Хилли-то? Да так... Пофыркивал, когда тот опаздывал к столу. Не больше. - Не возмущался им? - Не в большей степени, чем любым, кто осмеливался нарушать привычный уклад, - быстро ответил мистер Смит. - Он вообще был образцом уставного порядка. Но черт меня побери, если... Мистер Смит замялся. - Если? - Если он стал бы слушать хоть слово против мальчика, - отрезал мистер Смит. - А мисс Тоттенхейм? Насколько она уживалась с Маультом? - Очаровательная девочка? Я ведь говорю о событиях двадцатилетней давности. Сколько ей тогда было?.. Три? Я ни разу ее не видел, только слышал о ней. Она была ребенком какой-то семьи, оставшейся без гроша и остро нуждавшейся в деньгах. Зато подходящего класса. Альфред говорил о ней только в самых восторженных тонах, и, должен сказать, результаты оправдали его ожидания. По лицу мистера Смита скользнула неприметная тень и тут же исчезла. - Лакомый кусочек, - закончил он. - Маульт говорил что-нибудь о помолвке? - Он же человек. Или, похоже на то, был. Он сразу заявил, что Хилли - большой счастливчик, и не потерпел бы никаких возражений. А все потому, что в девочке принимает участие сам полковник. Высший авторитет в глазах Альфреда, который не может ошибаться. Кажется, ее отец погиб, спасая полковнику жизнь, что, соответственно, сразу возвело его в ранг героев. Вот так. - Вы сами одобряете эту помолвку? - Она пока официально не объявлена, не так ли? В целом, да. Знаете ли, Хилли своего не упустит - ни в торговле, ни в прочих отношениях. Он сразу понимает, какой кусочек лакомый. Пусть себе разыгрывает избалованную красавицу. Хилли справится, это уж точно. Да. - Мистер Смит поглядел на тлеющий кончик своей сигары. - Уж я-то знаю Билл-Тосменов. С причудами. Себе на уме. Эксцентричны. Щепетильны и знают, как доставить себе удовольствие. Но Хилли не станет потакать чужим причудам, будьте уверены. Ни в работе, ни в развлечениях. Ей придется быть хорошей девочкой, и, как я понял, она отлично это знает. Аллен немного помолчал, затем осторожно сказал: - Не вижу причин скрывать от вас одно обстоятельство, а именно: есть мнение, что за розыгрыши, если их можно так назвать, должен бы отвечать Маульт. - Слышать не желаю такой чепухи! - вскричал мистер Смит. - Чтобы Альфред налил мне мыла в пиво?! Да никогда! Мы с ним были приятелями, ясно? Так пошевелите мозгами! - Он не любил местных слуг, верно? - На все сто. Он считал их отребьем, каковым они и являются. Но это еще не значит, что он стал бы корябать всякие глупости и делать пакости. Только не Альфред Маульт! - Вы могли не слышать о других инцидентах. Например, о "детской ловушке" в манере Мервина, расставленной на мою жену. - Ого! Я так и думал, что тут нечисто. - Да? Представление, последовавшее сегодня вечером, было значительно хуже. Кто-то заклинил окно в комнате полковника - уже после того, как Найджел сделал вечерний обход, но прежде, чем полковник пошел спать. От усилий открыть окно у него начался приступ. - Ага! Бедняга полковник. Еще один приступ! Но уж тут Маульт ни при чем! - А кто, по-вашему, при чем? - Найджел. Все просто. - Нет, мистер Смит. Не Найджел. Он закрыл окно как раз в тот момент, когда я вошел в комнату, а затем помчался вниз по лестнице, оплакивая собственные беды. - Значит, вернулся. - Не думаю. Слишком маленький промежуток времени. Мы, конечно, постараемся узнать, кто именно был в той части дома после ухода Найджела. И если кто-нибудь может... - Помочь полиции в исполнении ее долга, - подхватил мистер Смит. - Именно. - Я не могу. Я был в библиотеке вместе с Хилли. - Весь вечер? - Весь вечер. - Понятно. - Слушайте! Все эти анонимки, мыло, ловушки - это же абсолютно безмозгло, верно? Никому в здравом уме такое и в голову бы не пришло, так? Выходит, где подходящий типаж? В этом доме - только один, да и возможности у него как раз были. О заклиненном окне я не говорю. Тут он, может, и ни при чем. А все остальное - очевидно! - Найджел? - Конечно! Должно быть. Мистер хлюпающий Найджел. Который каждый божий день то психует, то нет. А заодно подбрасывает анонимки и подмешивает мыло в пиво. - С заклиненным окном мы разберемся. - Вот как? - Безусловно. - Ага! Вы догадываетесь, кто это сделал, не так ли? Ну же! - У меня есть одна идея. - Разумеется, блистательная, а? - подначил Берт Смит. - Мистер Смит, - проникновенно сказал Аллен, - я никак не могу понять, зачем вы так старательно придерживаетесь в разговоре своего оригинального стиля выражаться? Если только это действительно ваш оригинальный стиль. Или это, простите, всего лишь способ самолюбования? Попытка показать, что Берт Смит действительно Берт Смит? Извините. Конечно, мой вопрос не имеет ничего общего с делом. Я не имел права его задавать, но просто не в состоянии разрешить этой загадки. - А вы довольно странный коп, - сказал мистер Смит. - К чему вы ведете? В какую игру играете? Нет, вы действительно очень странный. - Ну вот! Вы обиделись. Прошу прощения. - Кто говорит, что я обиделся? Во всяком случае, не я, верно? Да уж ладно, профессор Хиггинс. Пусть так. В нашем деле мне постоянно приходится сталкиваться с мошенничеством, согласны? С барахлом, которое пытаются выдать за классную вещь. И я знаю массу типов, которые добрались до вершины, как и я, с самого дна. Но они корчат из себя аристократов. Картавят. Принимают позы. И не проводят никого, кроме самих себя. В "Кто есть кто" они все равно лица, получившие "частное образование", а когда теряют голову, мигом скатываются обратно до разносчиков. Это не для меня. Я есть я. Уроженец Дептфорда. Воспитанник сточной канавы. Ноя! Он немного помолчал, хитро поглядел на Аллена и спокойно закончил: - Беда в том, что я утратил контакт. Отстал от жизни. Прибился не к тем, вот и приходится судорожно бороться, чтобы не уронить старое знамя. Вы понимаете? Весьма вероятно, что я - тот самый "сноб наизнанку". Ясно? - Да, - сказал Аллен. - Вполне возможно. Это понятная и простительная слабость. У каждого из нас есть свой пунктик, верно? - Это не пунктик! - взорвался мистер Смит и кинул на Аллена пронзительный, словно всевидящий, взгляд. - Это жизнь! Настоящая. Говорят, Георг Пятый озолотил Джимми Томаса. А почему? Да потому, что он был и оставался Джимми Томасом и ни у кого не просил за это прощения! Забудься он до такой степени, что заговорил бы без жаргона, о нем моментально бы забыли. Факт! Мистер Смит поднялся с кресла и широко зевнул. - Ладно, если вы закончили выжимать меня, то я, пожалуй, пойду. Я собирался утром вернуться в Лондон, но если эта погода продержится, придется менять планы. Пока работает телефон, я тоже не останусь без дела. Уже поставив ногу на ступеньку лестницы, он бросил Аллену через плечо: - Не тратьте зря на меня силы. Никуда я не денусь. Идет? - Вы когда-нибудь служили в полиции, мистер Смит? - Я? Коп?! Увольте! - закудахтал мистер Смит и быстро поднялся по лестнице. Оставшись один, Аллен постоял несколько минут, глядя на умирающий огонь и прислушиваясь к ночным звукам большого дома. Наружные двери были заперты и задвинуты на засов, шторы задернуты. Буря давала о себе знать только глухими вздохами, отдаленным постукиванием и поскрипыванием ставней и невнятным бормотанием в каминных трубах. Слышались характерные потрескивания старого дерева, что-то охнуло в центральной отопительной системе и стихло. Аллен привык к работе в неурочные часы, неожиданным переменам планов, недосыпу, но после того, как он сегодня утром ступил на берег Англии, все это свалилось на него в совершенно неумеренных дозах. Трой, наверное, уже спит. Внезапно его внимание привлекло какое-то изменение в тихих звуках дома. К ним добавилось.., что? Шаги по галерее? Аллен прислушался. Ничего. Галерея тонула во тьме, однако Аллен припомнил, что у обеих лестниц внизу есть выключатели для ламп. Он двинулся по направлению к торшеру, который находился прямо под галереей у правой лестницы, постоял, прикидывая, где именно его можно включить, и протянул левую руку. Неожиданный удар может вызвать сдвиг во времени. На какую-то долю секунды Аллен как будто снова стал шестнадцатилетним юношей, которому врезали по правому плечу крикетной битой - это вышел из себя его брат Джордж. Ощущение было удивительно знакомым, хотя шок от этого не уменьшился. Схватившись правой рукой за ушибленное плечо, Аллен посмотрел себе под ноги. На полу валялись куски бледно-зеленого фарфора. Онемевшую в первый момент руку пронзила дикая боль. "Господи, только бы не перелом! - в отчаянии подумал Аллен. - Это было бы уж слишком!" С некоторым усилием ему удалось шевельнуть пальцами, а немного погодя даже слегка согнуть левую руку в локте. Внимательно приглядевшись к осколкам у своих ног, он узнал остатки зеленой вазы, которая стояла на галерее на маленьком столике: большая и, разумеется, исключительно ценная ваза. Билл-Тосмен будет не в восторге. Рука пульсировала от боли, но терпеть было можно. Аллен осторожно завел ее за борт пиджака. На время сойдет. Он подошел к лестнице. Что-то метнулось по ступенькам, проскочило мимо него и скрылось в тени под галереей. Послышалось громкое кошачье мяуканье, царапанье и глухой стук. Аллен вспомнил, что под галереей есть скрытая зеленой занавеской дверь. Секундой позже откуда-то сверху донесся женский визг. Аллен включил свет на галерее и побежал вверх по лестнице. Рука отзывалась на каждый шаг. По коридору вихрем пронеслась Крессида и врезалась в него на полном ходу, схватившись при этом за больное плечо. Аллен взвыл от боли. - Нет! - вопила Крессида. - Я не вынесу! Ненавижу! Нет, нет, нет! - Успокойтесь, Бога ради! Что случилось? Возьмите себя в руки! - Кошки!!! Они нарочно это делают! Они хотят выжить меня! Аллен удерживал Крессиду правой рукой, чувствуя, как она дрожит. А она не только дрожала, но еще рыдала, хохотала и отчаянно цеплялась за него: - На кровати! - последовали дальнейшие невнятные жалобы. - Она была на моей кровати. Я проснулась и дотронулась до нее. Лицом! Они знают! Они ненавидят меня! Помогите! Мучительным усилием Аллену наконец удалось с помощью обеих рук оторвать от себя Крессиду. В голове мелькнуло: "Слава Богу! Кости явно целы, иначе мне бы этого не сделать". - Спокойнее, - произнес он вслух. - Все в порядке. Ее уже нет. Она убежала. Перестаньте, пожалуйста. Нет! Не надо, - поспешно добавил он, парируя судорожную попытку Крессиды снова вцепиться в него. - Некогда, да и больно. Извините, но вам лучше посидеть на ступеньке и прийти в себя. Вот так. Правильно. Туг и оставайтесь. Крессида скорчилась на верхней ступеньке. Она была в короткой просвечивающей ночной рубашке и походила на кокотку из кабаре, участвующую в плохой комедии. - Мне холодно, - пожаловалась Крессида, стуча зубами. Таймерное устройство автоматически отключило свет на лестнице, и они очутились почти в полной тем ноте. Аллен чертыхнулся и щелкнул другим выключателем. В тот же миг, как во французском фарсе, синхронно распахнулись двери в дальнем конце галереи, впустив настоящие потоки яркого света. Слева выскочила Трой, справа - Хилари. Вспыхнул ряд настенных ламп. - Во имя всего святого, что... - начал было Хилари, но Аллен резко оборвал его: - Укройте ее, - велел он, указав на Крессиду. - Она мерзнет. - Крессида! Дорогая! Что с тобой? - воскликнул Хилари, сел рядом со своей невестой на верхнюю ступеньку и сделал безуспешную попытку укрыть ее полой собственного халата. Трой сбегала за пуховым стеганым одеялом. Слышались голоса и хлопанье дверей. В общем, начинался переполох. Появился мистер Смит в брюках на подтяжках, рубашке и носках, затем миссис Форестер в халате и чепчике, смахивающем на детский. - Хилари! - заговорила она на повышенной ноте. - Мы с твоим дядей уже начали уставать от подобных вещей! Твоему дяде это вредно. Постарайся как-нибудь это прекратить. - Тетушка, уверяю, что... - Миссис! - перебил его Смит. - Вы чертовски правы. Я поддерживаю вас целиком и полностью. В чем дело, Хилли? - Понятия не имею! - обиженно бросил Хилари. - Я не знаю ни того, что случилось, ни того, почему Крессида сидит здесь в ночной рубашке. Ни того, почему вы все обращаетесь ко мне. Мне тоже ужасно надоело вскакивать по тревоге. И, простите, тетушка, но какого дьявола вы требуете решительных действий от меня, если мне ведено ни во что не вмешиваться? Этого уж я решительно не постигаю. Все четверо немедленно уставились на Аллена, которому по долгу службы приходилось возиться и с гораздо более нервными личностями. - Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, - спокойно сказал он. - Надеюсь, я вас надолго не задержу. Согласно вашим собственным пожеланиям, надо разобраться в том, что произошло. Это я и намерен сделать. Мисс Тоттенхейм, вам лучше? Хотите что-нибудь выпить? - Дорогая! Ты выпьешь что-нибудь? - перевел Хилари. Крессида поежилась и покачала головой. - Хорошо, - сказал Аллен. - Тогда, пожалуйста, сообщите мне, что именно произошло. Вы проснулись и обнаружили на своей постели кошку, не так ли? - Глаза! Всего в паре дюймов! Она издавала эти ужасные мурлыкающие звуки и терлась! Об меня!!! На меня пахнуло ее шерстью. - Так. И что вы сделали? - Как что?! Я закричала. - А потом? Потом, похоже, началось истинное светопреставление. Реакция Крессиды вызвала не менее бурный отклик. Незваная гостья металась по комнате и орала. В какой-то момент Крессида включила лампу у кровати и увидела, как кошка пялится на нее из-под нижней юбки на столе. - Черная с белым или полосатая? - спросил Хилари. - Какая разница?! - Никакой, конечно. Никакой. Я просто полюбопытствовал. - Черная с белым. - Выходит, Лапушка, - пробормотал Хилари. Затем, как выяснилось, Крессида в истерике соскочила с кровати, кинулась к двери, раскрыла ее и швырнула в Лапушку подушкой. Кошка опрометью вылетела из комнаты. Крессида, которую всю трясло, захлопнула дверь и вернулась о