над картой. Брайан
уже вытоптал  себе  в  тендере некое  подобие  гнезда  и  растянулся  поверх
невысокой груды угля.
     --  Очень  уж  много  приходится  шуровать лопатой на  этих  теперешних
машинах,  -- стоически  улыбнулся он присевшему  рядом брату.  --  Том прямо
сдвинулся на своем драгоценном "Зефире"; все  уши  мне прожужжал по дороге в
Лондон.
     Машина дернулась и покатила, мерно  заскрипели деревянные, на резиновых
шинах  колеса  тендера. Новый "Зефир" мчался по опустевшей Кенсингтон-роуд с
поразительной скоростью. Брайан стряхнул с рукава крохотный пылающий уголек,
вылетевший из дымовой трубы.
     --  Возьми  маску,   --   сказал  Мэллори,  предлагая  брату  одну   из
импровизированных дыхательных масок, сшитых  дамами во Дворце, -- аккуратный
квадратик грубой бумажной  материи,  набитый дешевой  конфедератской  ватой,
простеганный и снабженный завязками.
     В ушах свистел воздух; Брайан принюхался.
     -- Не так уж и страшно.
     Мэллори тщательно завязал на затылке ленточки своей маски.
     -- Все равно миазмы скажутся на здоровье, не сейчас, так потом.
     -- Ты бы поплавал на вонючем армейском транспорте, -- отозвался Брайан.
В отсутствие  Фрейзера  он  заметно расслабился, через  блестящую  армейскую
оболочку проступил  обыкновенный  сассексский парень.  -- Дым,  угар,  ребят
укачивает,  кто  не  успел  добежать  до  борта -- блюет прямо на палубу! Мы
тащились из Бомбея через  этот новый французский канал --  Суэцкий,  значит.
Несколько  недель на  этом долбаном транспорте! Из гнилой египетской жары --
прямо в крымскую зиму! Меня не взяли ни малярия, ни перемежающаяся лихорадка
--  так стоит ли волноваться из-за  какого-то там  лондонского туманчика. --
Брайан негромко рассмеялся.
     -- Я часто думал о тебе в Канаде, -- сказал Мэллори. -- Ты завербовался
на  пять лет,  а тут вдруг война! Но я знал, что мы будем тобой гордиться. Я
знал, что ты исполнишь свой долг.
     -- Мы,  Мэллори,  теперь по  всему  миру, Нед, --  философски отозвался
Брайан. Голос его звучал грубовато, но бородатое лицо порозовело от  похвалы
старшего брата. -- Где-то сейчас наш Майкл, старый добрый Мики?
     -- Да кто же их, моряков, знает, -- пожал плечами  Мэллори, -- думаю, в
Гонконге.  Он наверняка был бы сегодня с нами, если бы его корабль занесло в
английский порт. Майкл никогда не боялся хорошей драки.
     -- Я уже видел Эрнестину и Агату, -- сказал Брайан. -- И их малышей.
     Он ни словом не упомянул Дороти. О ней в семье старались не говорить.
     Впереди показался очередной дворец науки. Брайан перевернулся с боку на
бок, чтобы получше рассмотреть его зубцы и шпили, а затем хмуро сказал:
     -- Не  люблю  я  драться  на улицах.  Это было единственное место,  где
русские положили много наших -- на улицах Одессы. Перебегали от дома к дому,
стреляли  с  крыш,  из-за   каждого  угла,  ну  словно  бандиты  какие.  Так
цивилизованные люди не воюют.
     -- А  почему  они не  закрепились  на каком-нибудь рубеже, не  дали вам
честный бой?
     Брайан взглянул на брата с удивлением, а затем невесело рассмеялся.
     -- Ну, по первости они пробовали -- при Альме и Инкермане. Но мы им так
врезали, что не  скоро забудут. Бежали, как  наскипидаренные. Тут  отчасти и
моя заслуга. Королевская артиллерия, Нед.
     -- Ну-ка расскажи, -- заинтересовался Мэллори.
     --  Мы --  самый научный  изо всех  родов войск.  Военные радикалы, они
прямо  обожают  артиллерию.  --  Брайан лизнул  палец  и  смахнул  с  рукава
очередную искру.  --  Особая военная наука! Задумчивые очкарики со сплошными
цифрами в голове. Никогда не видели обнаженной сабли или штыка. Для победы в
современной  войне ничего такого и не нужно.  Тут все дело в  траекториях  и
дистанционных трубках.
     Он настороженно наблюдал, как по улице крадутся двое  мужчин  в широких
плащах.
     -- Русские старались как могли. Вспомнить  только Редан  и Севастополь,
какие там были мощные редуты. А под огнем тяжелой артиллерии они разлетелись
в  клочья.  Тогда русские отступили  и засели в  окопах, но  шрапнель  наших
многоствольных мортир накрывала их сверху. -- Глаза Брайана затуманились, он
весь  ушел в  воспоминания. -- Это  нужно было  видеть, Нед. Фонтаны земли и
белого,   как  вата,  дыма,  встающие  вдоль  линии  обстрела  через  равные
промежутки,  как деревья  в фруктовом саду. Каждый снаряд  ложился  точно на
свое  место.  А после артподготовки  наша  пехота  -- в основном французские
союзники, английской пехоты там почти не было -- форсировала  заграждения  и
добила бедных иванов из автоматов.

     --  Газеты  писали,  что русские  вояки  нисколько  не уважают  законов
воинской чести.
     -- Сообразив  наконец,  что им  и  близко  к нам не подойти, эти ребята
совсем озверели, -- кивнул  Брайан.  --  Перешли  к партизанским  действиям,
устраивали  засады, стреляли  по  белым  флагам и все такое.  Грязная война,
бесчестная. Мы не могли с этим мириться. Пришлось принять меры.
     -- Во всяком случае, все кончилось быстро, -- вставил Мэллори. -- Никто
не любит  войны, но  нужно же  было преподать царю Николаю  урок.  Не думаю,
чтобы этот тиран рискнул еще раз дернуть льва за хвост.
     Брайан кивнул.
     -- Просто поразительно, на что способны новые зажигательные снаряды. Их
можно класть по квадратам, точность как в  аптеке.  -- Его голос упал. -- Ты
бы посмотрел, как горела Одесса. Это было как огненный  ураган. Всесметающий
ураган...
     --  Да, я  об этом читал,  -- кивнул  Мэллори. -- При осаде Филадельфии
тоже была "огненная буря". Очень интересное явление.
     -- Да уж, -- мрачно усмехнулся Брайан,  --  куда интереснее. Эти  янки,
они  ведь  ровно ничего не  понимают в военном деле. Это ж какую нужно иметь
голову, чтобы делать такое со своими городами!
     -- Странный они народ, -- согласился Мэллори.
     --  Некоторые  народы слишком глупы,  чтобы  управлять  собой сами, это
точный факт.  -- Брайан настороженно огляделся по  сторонам; Том как раз вел
"Зефир" мимо тлеющих останков паробуса.  -- А  тебе-то они как, понравились,
янки эти?
     -- Я  не имел дела  с американцами,  только с индейцами.  -- (И о делах
этих  лучше  помалкивать,  добавил  про  себя Мэллори.) -- А  кстати, что ты
думаешь об Индии?
     -- Ужасная страна, -- с  готовностью  отозвался  Брайан. -- Ужасная при
всех своих чудесах,  а чудес там  этих столько,  что плюнуть  некуда, и одно
чудеснее другого. В Азии только один народ имеет  какие-то начатки  здравого
смысла -- японцы.
     --  Ты  же  вроде  принимал участие в  Индийской  кампании,  --  сказал
Мэллори. -- А я вот так и не разобрался, кто такие эти сипаи.
     -- Сипаи -- это туземные войска.  У нас там были крупные неприятности с
мятежниками, всякая  мусульманская  чушь из-за  свиного жира на  винтовочных
патронах! Чистейшая туземная глупость, но они, видите ли, не едят свинины, а
к  тому  же  --  крайне  суеверны.  Паршивая  была  ситуация,  счастье  еще,
вице-король  Индии  не  дал  туземным  полкам  современной артиллерии.  Одна
батарея многоствольных мортир Уолзли способна за пять минут отправить на тот
свет  целый бенгальский  полк в  полном боевом  составе. --  Брайан  немного
помолчал, а  затем  пожал плечами. -- За время мятежа  я насмотрелся всякого
варварства, и в Мератхе и в Лакхнау... Трудно поверить, что человек способен
на такие жестокости. И ведь все это делали наши собственные туземные войска,
солдаты, которых мы обучали и пытались воспитывать.
     -- Фанатики, -- кивнул  Мэллори. -- Однако простые индийцы, разумеется,
должны  быть  благодарны  нам  за разумное  управление. За  железные дороги,
телеграф, акведуки и все такое.
     -- Ну,  --  протянул  Брайан, --  когда  видишь  какого-нибудь  факира,
сидящего в храмовой нише, голого, грязного, вонючего и с цветочком в волосах
-- ну  откуда тебе знать, что там творится в его свихнутом  набалдашнике? --
Он  умолк, а  затем вдруг резко ткнул пальцем  через  плечо Мэллори.  -- Вон
там... Что они там делают, эти мерзавцы?
     Мэллори  обернулся.  На   поперечной  улице  возле  самого  перекрестка
раскинулось большое кольцо игроков.
     -- Кости кидают, -- объяснил он брату.
     Под навесом разгромленного магазина  гнусного вида оборванцы по очереди
прикладывались к бутылке. Один  из них, жирный и всклокоченный, сделал вслед
"Зефиру"  непристойный  жест, дружки  поддержали его нестройными угрожающими
воплями.
     Брайан упал  на  брезент  ничком, а  затем  осторожно поднял голову над
деревянным бортом тендера.
     -- Они вооружены?
     --  А какая  разница, --  пожал  плечами Мэллори. --  Нас  же  никто не
трогает.
     -- Они за нами гонятся, -- объявил Брайан.
     Мэллори  удивленно  взглянул  на  брата,  но тут же  к немалому  своему
изумлению  обнаружил,  что Брайан  совершенно  прав. Оборванцы  преследовали
"Зефир", они неслись по пустынной улице, потрясая кулаками и расплескивая из
бутылки  остатки  джина. Деревенские  собаки, считающие своим долгом облаять
каждую проезжающую  телегу,  -- вот  кого  напоминал этот  озлобленный, дико
вопящий сброд. Брайан привстал на колено, расстегнул кобуру, положил руку на
рукоятку странного, необычно большого пистолета...
     И чуть  не вылетел  на  мостовую, когда Томас резко прибавил  скорость.
Мэллори  схватил брата за ремень, втащил  его назад и бросил на  брезентовое
ложе,  жесткое, но  безопасное. Вот так и с тобою было бы, думал он,  слыша,
как стучит по мостовой уголь, просыпавшийся  при рывке. Оборванцы прекратили
бесполезную погоню и даже перестали кричать; они нагибались, поднимали куски
угля и тупо их рассматривали.
     -- Откуда ты знал, что они собираются напасть? -- спросил Мэллори.
     Брайан вынул носовой платок и начал отряхивать с коленей угольную пыль.
     -- Просто знал.
     -- Но почему они так?
     -- Наверное, потому, что  мы тут, а они --  там. Потому, что мы едем, а
они идут  пешком! --  Брайан явно недоумевал,  ну как  же можно не  понимать
таких простых вещей!
     Мэллори отвел взгляд и сел.
     --  Возьми  маску, -- мягко  сказал  он,  протягивая  брату  матерчатый
квадрат. -- Для тебя же брал.
     Брайан застенчиво улыбнулся и начал возиться с завязками.
     На   всех   перекрестках   Пикадилли   маячили   фигуры   в   пятнистом
обмундировании,тускло   поблескивала   сталь  примкнутых  штыков.  Некоторые
сидели, поставив  на  колени  жестяные котелки,  и завтракали положенной  по
рациону  овсянкой. При  первой  встрече  с  патрулем  Мэллори  приветственно
помахал рукой, однако  отважные защитники отечества смотрели на проносящуюся
мимо машину с таким агрессивным недоверием, что больше он этого эксперимента
не  повторял. Чуть  подальше, на  углу  Лонгакр-стрит и Друри-лейн,  солдаты
активно учили уму-разуму небольшой отряд растерянных лондонских полицейских.
Полицейские бестолково суетились со  своими ни  на что не годными дубинками.
Некоторые успели лишиться шлемов, у многих были забинтованы руки и головы.
     Том  остановил  "Зефир",  чтобы подбросить в  топку  уголь,тем временем
Фрейзер и  Мэллори пошли  наводить справки.  По  сведениям  битых лондонских
фараонов, ситуация к югу от реки  полностью вышла  из-под контроля. По всему
Ламбету  бушевали  схватки;  главным оружием  пролетариата были  булыжники и
кирпичи, но слышалась и стрельба. Многие  улицы были перекрыты  баррикадами.
По сводкам, кто-то открыл ворота Бедлама и выпустил сумасшедших на свободу.
     Грязные, как трубочисты,  полицейские  непрерывно кашляли и валились  с
ног от усталости.  Всех их подняли по тревоге и бросили патрулировать улицы,
затем Комитет  по  чрезвычайному положению ввел в столицу  войска и  объявил
комендантский час. В Вест-Энде создаются отряды самообороны, добровольцев --
из приличной, конечно  же, публики --  вооружают не  только  дубинками, но и
винтовками.  Нет  худа  без  добра,  думал  Мэллори,  слушая  это  горестное
повествование.  Уж  теперь-то  не  приходится  сомневаться  в  законности  и
уместности похода в Вест-Индские доки. Фрейзер молча  повернулся и зашагал к
"Зефиру", на его лице застыло выражение мрачной решимости.
     Том поехал  дальше.  За  не  очень  определенной  границей  территории,
охраняемой силами правопорядка, обстановка начала быстро меняться к худшему.
День близился к полудню, с грязного, как вода в сточной канаве, неба светило
болезненное   тускло-оранжевое  пятнышко.  Помоечными  мухами   роились   на
перекрестках люди; любопытные  и озабоченные, голодные  и  отчаявшиеся,  они
толклись  безо  всякой  видимой цели, однако  в воздухе  отчетливо  ощущался
грозовой запах  зреющего мятежа. Веселые гудки "Зефира"  прорезали  аморфную
толпу; люди по привычке расступались.
     По Чипсайду раскатывала пара невесть откуда взявшихся паробусов, битком
набитых мрачными  громилами.  Из  разбитых  окон громоздких,  пьяно виляющих
машин  торчали  винтовочные  стволы,   на  подножках   висели  размахивающие
пистолетами   люди,   крыши   щетинились  ножками  краденой  мебели.  Огибая
неожиданное  препятствие, Томас  выехал  на тротуар;  под  колесами "Зефира"
захрустело стекло.
     В  Уайтчепеле  грязные  босые  дети  облепили крашенную  суриком стрелу
подъемного крана, висевшую на высоте четвертого этажа.
     -- Соглядатаи,  --  прокомментировал  Брайан,  заметив,  что  некоторые
мальчишки  размахивают разноцветными тряпками  и что-то кричат оставшимся на
мостовой.
     -- Вряд ли, -- пожал плечами Мэллори, -- просто наверху воздух получше.
     В  Степни  Тому пришлось объезжать  четыре  вздувшихся лошадиных трупа.
Грузных  першеронов  пристрелили  и   оставили  валяться  на  мостовой,   не
распрягая, только обрезали постромки. Чуть подальше обнаружилась подвода без
колес, окруженная дюжиной  больших -- и безнадежно пустых --  пивных  бочек;
над липкими вонючими лужами  густо роились мухи. От веселья, царившего здесь
совсем  недавно,  остались только разбитые кувшины, грязные лохмотья женской
одежды и непарные башмаки.
     Все стены вокруг  были залеплены проказными струпьями плакатов; Мэллори
швырнул в крышу кабины куском угля, и "Зефир" остановился.
     Первым вышел из машины  Том; за ним, разминая затекшие плечи и стараясь
не потревожить рану, последовал Фрейзер.
     -- В чем дело?
     -- Подстрекательство,-- коротко бросил Мэллори.
     Настороженно  оглядываясь,  они подошли к стене. Ее участок был заклеен
во столько  слоев,  что стена казалась сделанной  из сырной  корки.  Имелись
здесь  и  шедевры  капитана  Свинга  --  те  же  самые  аляповатые,  скверно
напечатанные  прокламации.  Крылатая, с  пылающими  волосами, женщина  гордо
возвышалась над двумя  столбцами  подслеповатого  текста. Некоторые слова --
похоже,  совершенно  произвольные  --  были  выделены  красным;   смазанные,
перекошенные буквы почти не поддавались расшифровке. Через несколько  секунд
Том пожал плечами и фыркнул.
     -- Пойду-ка я лучше присмотрю за машиной.
     -- "ВОЗЗВАНИЕ К ЛЮДЯМ! --  прочел,  запинаясь,  Брайан. --  Вы  все  --
свободные хозяева земли. ОТВАГА принесет вам победу в битве с Вавилондонской
блудницей  и  всем  ее  ученым  ворьем.  Кровь! Кровь!  Отмщение!  Отмщение!
Отмщение! Мор, гибельный мор et cetera на всех, кто не внемлет голосу высшей
справедливости!   БРАТЬЯ  И  СЕСТРЫ!   Довольно   стоять  на  коленях  перед
кровососами-капиталистами  и  их идиотской  наукой!  Пусть рабы коронованных
разбойников пресмыкаются у ног Ньютона. МЫ разрушим  Молох  Пара  и разобьем
его  оковы!  Вздерните  на  фонари  сотню-другую тиранов,  и ваши счастье  и
свобода  гарантированы  вам навечно! Вперед! Вперед!!! Мы уповаем на Людской
Потоп, всеобщая война - единственное наше спасение! Мы поднимаемся на бой за
СВОБОДУ  нищих  и  угнетенных,  мятежных  и непокорных, за  всех  ИЗМУЧЕННЫХ
семижды проклятой Блудницей, чья плоть -- адская сера, чей конь -- из стали,
и имя ему -- Ужас..."
     И так далее.
     --  Господи!  Да что  же, собственно, хочет  он всем  этим  <I>сказать! --</I>
спросил Мэллори; в голове у него гудело.
     -- В жизни ничего подобного не видел, -- пробормотал Фрейзер. -- Это же
просто бред буйнопомешанного преступника!
     -- Я вот не понимаю  насчет этих "семи проклятий". --  Брайан указал на
нижнюю  строчку плаката. --  Он расписывает какие-то страсти,  но ни разу не
объясняет, что же это такое...
     --  Чего он  добивается?  --  спросил Мэллори. -- Не считает же он, что
всеобщая резня поможет его бедам, какие уж там они есть...
     --  Спорить  с этим чудовищем совершенно бессмысленно, -- мрачно сказал
Фрейзер.  -- Вы были правы, доктор  Мэллори. Будь что будет  -- мы должны от
него избавиться! Другого выхода нет!
     Они  вернулись  к  "Зефиру", где Том как раз  кончил заправлять  топку.
Мэллори поглядел на братьев, их воспаленные глаза горели суровым мужеством и
непреклонной  решимостью.  Фрейзер  высказался  за  всех;  они  были  спаяны
единством цели, надобность в словах отпала. Убогую безнадежность гибнущего в
собственных  своих  испражнениях  Лондона  озарил  свет  истинного  величия.
Впервые за многие дни -- века -- Мэллори почувствовал себя целеустремленным,
очищенным от всякой скверны, свободным от всех сомнений.
     По  мере того  как  "Зефир" катил по Уайтчепелу, радостное  возбуждение
начало понемногу спадать, сменяясь тревожным предвкушением грядущих событий.
Мэллори поправил  маску, проверил  механизм  "баллестермолины",  перекинулся
парой  слов  с Брайаном.  Теперь, когда все сомнения остались  позади, когда
жизнь и  смерть  ожидали остановки катящейся игральной  кости, говорить было
практически не о чем. Если прежде Мэллори иронизировал над тем, как Брайан с
нервозным  тщанием осматривает проплывающие мимо  дверные  и оконные проемы,
сейчас он поймал себя на том же самом.
     Создавалось  впечатление,  что  каждая стена  в  Лайм-хаусе  осквернена
словоизвержениями  этого  мерзавца.  Некоторые  прокламации  были откровенно
безумны, однако многие другие хитро маскировались под что-нибудь безобидное.
Мэллори насчитал пять лекционных афиш с клеветой на  себя. Не исключено, что
какие-то  из  них  были  подлинными,  поскольку  текста  он  не  читал.  Вид
собственного имени болезненно царапал по нервам.
     И  он  был далеко не единственной жертвой подобных подделок.  Рекламный
плакат Английского банка призывал делать вклады в фунтах человеческого мяса.
Приглашение   к   железнодорожным  экскурсиям  в   вагонах  первого   класса
подстрекало  публику  грабить богатых  пассажиров. Дьявольская издевка  этих
обманных  листков  не  проходила  даром;  после них  и в самой  обыкновенной
рекламе  начинало мерещиться что-то  не то. Мэллори выискивал в  объявлениях
скрытые  двусмысленности, и каждое печатное слово превращалось в  тревожный,
угрожающий  бред; он никогда раньше не осознавал, сколь вездесуща лондонская
реклама, ее назойливые слова и образы.
     "Зефир" весело и беспрепятственно громыхал  по асфальту, на  Мэллори же
тем  временем  накатила невыразимая душевная  усталость. Это  была усталость
самого Лондона,  его физической реальности, его кошмарной бесконечности, его
улиц  и  дворов,  проулков  и  террас,  одетого  в туманный  саван  камня  и
закопченного кирпича. Тошнотворность навесов над витринами, мерзость оконных
переплетов, уродство связанных  канатами  лесов; ужасающее изобилие чугунных
фонарей   и  ломбардов,   галантерейных  и  табачных  лавок.  Город  казался
безжалостной бездной каких-то неведомых геологических времен.
     Его раздумья прервал дикий угрожающий вопль; на середину улицы выбежали
трое оборванцев в масках. "Зефир" резко затормозил, тендер занесло вправо.
     Подонки -- вот, пожалуй, единственное  слово,  подходящее  для описания
этой  компании.  Долговязый юнец, на  чьей бледной,  словно  вылепленной  из
грязного  теста  физиономии  угадывались  все  вообразимые  и  невообразимые
пороки,  был  одет  в  засаленную  куртку  и  вельветовые  брюки;  облезлую,
неизвестно на какой  помойке подобранную меховую шапку он натянул чуть не до
бровей  -- в явной,  хоть  и  безуспешной попытке  скрыть тюремную  стрижку.
Второй, здоровенный громила лет тридцати  пяти, щеголял клетчатыми брюками и
заскорузлым,  насквозь пропотевшим цилиндром, носки его высоких ботинок были
окованы  медью.  Третьим  был кривоногий,  плотно сложенный хмырь  в кожаных
бриджах, грязных  гетрах и еще более  грязном шарфе,  намотанном  на  нижнюю
половину лица.
     Секундой позже  из  разгромленной скобяной  лавки  выбежали еще двое --
расхлюстанные  молокососы в рубашках  с  короткими  широкими  рукавами  и  в
чрезмерно узких  брюках. Они вооружились подручными средствами -- массивными
щипцами  для завивки волос и  чугунной сковородкой с  ручкой длиною в добрый
ярд; в  руках готовых на все бандитов  эти безобидные, даже  уютные предметы
выглядели весьма угрожающе.
     Громила в цилиндре,  судя по всему -- главарь, стянул  с лица  платок и
злобно оскалил желтые зубы.
     -- А ну, вылезайте из своей таратайки! -- скомандовал он. -- Живо!
     Но Фрейзер и сам уже вышел из машины. Он встал перед пятью беснующимися
головорезами, словно учитель, наводящий порядок в классе.
     -- А вот это уже лишнее, мистер Толли Томпсон! -- объявил он очень ясно
и  твердо. -- Я вас  знаю, да и <I>вы</I> знаете,  кто  я такой. Вы  арестованы  за
уголовное преступление.
     -- Вот же мать твою! -- ошалело пробормотал Толли Томпсон.
     -- Это мистер Фрейзер! -- испуганно попятился тестолицый мальчишка.
     Фрейзер вынул из кармана вороненые наручники.
     -- Нет!  -- взвыл Томпсон. -- Только не это! Я не хочу! Я ненавижу  эти
штуки! Я не дамся!
     -- А вы,  остальные, уйдите с дороги,  -- приказал Фрейзер. -- Вы  меня
слышите? А  ты,  Боб Майлз, --  добавил он,  -- чего это ты заходишь  сбоку?
Брось свою идиотскую железку, а то ведь дождешься, я и тебя арестую.
     -- Господи, Толли, да пристрели ты его на хрен! -- крикнул кривоногий.
     На запястьях Толли Томпсона защелкнулись наручники.
     -- Так что  же,  Толли,  получается,  у тебя  есть  ствол?  --  Фрейзер
выдернул  из-за широкого,  разукрашенного  медными заклепками  ремня  своего
пленника дерринджер. -- Напрасно ты  это, совершенно  напрасно. Ну  так что,
ребята, -- он сурово глянул  на остальных  бандитов,  --  вы намерены мотать
отсюда или как?
     -- Сваливаем! -- взвизгнул Боб Майлз. -- Сержант сказал нам сваливать!
     --  Да пришейте  вы его,  придурки  несчастные! -- крикнул  кривоногий,
вытаскивая короткий широкий нож. --  Он же коп, долбаный <I>коп,</I> их всех мочить
надо! А не то Свинг  вас самих  замочит! Копы,  здесь копы! --  выкрикнул он
голосом  торговца  жареными  каштанами.  -- Все  сюда, замочим этих долбаных
фараонов!
     Фрейзер ударил рукоятью дерринджера по запястью  кривоногого; тот взвыл
и выронил нож.
     Остальные трое тут же  бросились врассыпную. Толли Томпсон  тоже сделал
попытку бежать, но Фрейзер левой  рукой  дернул за цепь наручников и  бросил
его на колени.
     Кривоногий  отпрыгнул на несколько шагов, а  затем  подобрал с асфальта
тяжелый утюг и широко замахнулся.
     Броска не получилось  -- Фрейзер вскинул дерринджер и выстрелил. Колени
кривоногого подломились, он сложился пополам и рухнул на мостовую.
     -- Он меня убил! -- жалобно завопил бандит. -- В  кишки, прямо в кишки!
Он меня убил!
     Фрейзер отвесил Толли Томпсону назидательную оплеуху.
     -- Твоей пушкой только гвозди забивать. Целишься в ноги, а  выходит вот
что.
     -- Он же не делал ничего плохого! -- захныкал Толли.
     -- У  него был  пятифунтовый утюг.  --  Фрейзер оглянулся на  Мэллори и
Брайана, наблюдавших за всей  этой сценой с высоты  тендера. -- Спускайтесь,
ребята, все сильно меняется. Теперь машину будут искать, так что придется ее
бросить и идти дальше пешком.
     Безжалостно дернув за наручники, он поднял Толли Томпсона на ноги.
     -- А ты, Толли, ты отведешь нас к капитану Свингу.
     -- Я не могу!
     -- Можешь, Толли, еще как можешь. -- Фрейзер снова оглянулся на Мэллори
и потащил Толли вперед.
     Вокруг раненого бандита медленно расползалась лужа крови; он катался по
мостовой, судорожно сучил кривыми ногами и еле слышно повизгивал.
     -- А  ведь сдохнет, -- холодно сказал  Фрейзер.  --  Точно сдохнет. Кто
это, Толли?
     -- В жизни не знал его имени.
     -- Знаешь, все ты прекрасно знаешь. Не  останавливаясь,  Фрейзер сбил с
головы Толли цилиндр.
     -- Его знаю, а как  звать его  не знаю!  -- Толли с тоской оглянулся на
свою шляпу. -- Он же янки, ясно вам?
     -- Янки, говоришь? А какой янки? -- недоверчиво осведомился Фрейзер. --
Конфедерат? Юнионист? Техасец? Калифорниец?
     -- Из Нью-Йорка, -- неохотно буркнул Толли.
     -- Что?  --  поразился  Фрейзер.  -- Ты хочешь сказать, что этот тип --
манхэттенский коммунар? -- Он оглянулся на умирающего, но тут же взял себя в
руки и произнес скептически: -- Нью-йоркские янки так не говорят.
     -- Не знаю я никаких коммуналов. Свингу он нравился, вот и все!
     Проулок,  куда  свернул Фрейзер, выглядел  на редкость мрачно. Высокие,
без единого окна кирпичные стены блестели от  сырости,  над головой нависали
шаткие подвесные мостки.
     -- А что, много  у Свинга таких советников? Я хочу  сказать -- людей из
Манхэттена?
     -- У Свинга  полно друзей. -- Толли понемногу приходил в  себя. -- Если
вы с ним свяжетесь, он вас прикончит, точно прикончит!
     -- Том, -- оглянулся Фрейзер, -- вы умеете обращаться с пистолетом?
     -- С пистолетом?
     -- Возьмите  вот  этот.  --  Фрейзер протянул ему дерринджер  Толли. --
Второй  ствол заряжен. Правда, из этой штуки никуда  не попадешь,  разве что
стрелять в упор.
     Избавившись от дерринджера, Фрейзер тут же сунул руку в карман сюртука,
вытащил  небольшую кожаную дубинку и принялся, не сбиваясь с шага, аккуратно
обрабатывать мускулистые плечи Толли Томпсона.
     Тот морщился и стонал, а затем начал в голос выть; из носу у него текли
сопли.
     Фрейзер остановился и спрятал дубинку.
     -- Дурак ты, Толли, и больше никто. -- В  его  голосе звучало искреннее
сочувствие.  --  Ты что, полицию не знаешь?  Я пришел  за  твоим драгоценным
Свингом  в  одиночку,  а эти трое веселых  ребят просто  хотят посмотреть на
предстоящее зрелище! Так в какую там нору он залез?

     -- Большой  пакгауз в доках, -- проскулил Толли.  -- Там полно  добычи,
шмотья всякого. И стволы, целые ящики хитрого оружия...
     -- И какой же это пакгауз?
     --  Не  знаю, --  взвыл Толли. -- Я  никогда не заходил за эти долбаные
ворота! И не знаю я долбаных названий всех этих притонов.
     -- А что написано на воротах? Кто хозяин?
     -- Да не умею я читать, сержант, вы же сами знаете!
     -- Тогда где это?  -- неумолимо напирал  Фрейзер. -- Импортные доки или
экспортные?
     -- Импортные...
     -- Южная сторона или северная?
     -- Южная, где-то посередине...

     С улицы, оставшейся у них за спиной,  донеслись крики,  звон  бьющегося
стекла и  гулкие,  словно  по  пустой железной бочке, удары.  Толли  умолк и
навострил уши.
     --  Да это же ваша  таратайка!  --  Он злорадно усмехнулся. -- Свинговы
ребята вернулись и нашли вашу таратайку!
     -- Сколько человек в этом пакгаузе?
     -- Слышите,  как  они ее долбают? -- не унимался  Толли. Его лицо сияло
восторгом.
     -- Сколько там человек? -- Фрейзер шарахнул Толли по уху.
     -- Они разносят ее вдребезги! -- весело объявил Толли, уворачиваясь  от
удара. -- Свято следуют заветам Неда Лудда!
     -- Заткни хлебало, ублюдок! -- взорвался Том;  его голос дрожал от боли
и ярости.
     -- В чем дело, молодой хозяин? -- удивленно повернулся Толли.
     -- Заткнись, я тебе говорю! -- выкрикнул Том.
     -- Так это ж не я ж ломаю твою любимую машинку! -- злорадно ухмыльнулся
Толли.  -- А ты им крикни, мальчик, крикни! Скажи  им, чтобы  ничего там  не
портили! -- Он  резко подался  назад  и  освободил  скованные руки от хватки
Фрейзера; полицейский покачнулся, едва не сбив с ног Брайана.
     Толли повернулся, сложил руки рупором и крикнул:
     -- Хватит озорничать, ребятки! -- Его вой эхом раскатился по кирпичному
ущелью. -- Вы портите частную собственность!
     Том наотмашь  ударил бандита  в  челюсть. Голова  Толли  дернулась,  он
судорожно выдохнул, пошатнулся и рухнул на булыжную мостовую.
     Наступила тишина.
     -- Чтоб мне  сдохнуть! -- воскликнул Брайан. -- Да ты чуть мозги ему не
вышиб!
     Фрейзер, в  руках которого вновь появилась дубинка,  шагнул  к упавшему
навзничь головорезу, наклонился, оттянул веко, а затем взглянул на Тома.
     -- Ну, силен ты, парень...
     -- Я мог застрелить его! -- растерянно пробормотал Том, стягивая с лица
маску; он глядел на Мэллори со страхом и мольбой. -- Я ведь правда мог, Нед!
Застрелил бы его насмерть -- и все!
     -- Успокойся, -- коротко кивнул Мэллори.
     Фрейзер снимал с  Толли скользкие  от крови наручники; запястья громилы
были ободраны чуть не до костей.
     --  Не понимаю я  этого  ублюдка, ну зачем  он  так? -- размышлял вслух
Брайан. -- Он что,  совсем сбрендил? Послушай,  Нед, а может,  и вправду все
лондонцы с ума посходили?
     Мэллори серьезно кивнул -- и тут же ухмыльнулся.
     -- Но это не страшно, хороший удар справа -- и болезни как не бывало! А
ты  у  нас,  оказывается, боксер! --  Он хлопнул  Тома по плечу.  --  Такого
мордоворота уложил, одним ударом, как быка на бойне!
     Брайан  расхохотался;  Том несмело его поддержал  и  подул на  костяшки
пальцев.
     Фрейзер  встал,  рассовал  по  карманам  наручники и дубинку  и  рысцой
двинулся по проулку. Братья последовали за ним.
     -- Да что тут особенного. -- Голос Тома все еще срывался.
     -- Что? -- возмутился Мэллори. --  Девятнадцатилетний мальчонка  уложил
такого громилу -- и ты говоришь "ничего особенного"!
     -- Драка была нечестная, у него же  руки были в наручниках! -- возразил
Том.
     -- С одного удара! -- продолжал восхищаться Брайан. -- Как кувалдой!
     -- Заткнитесь! -- прошипел Фрейзер.
     Все замолчали.  Кирпичное ущелье кончилось, впереди  громоздились груды
битого кирпича и серых обветренных щепок -- все, что осталось  от снесенного
здания.  Фрейзер осторожно пробирался вперед. Небо  застилала  грязно-желтая
пелена, в ее  разрывах проглядывали плотные  зеленоватые облака,  похожие на
протухший творог.
     --  Да какого черта!  --  натужно улыбнулся  Том. -- Чего  нам бояться,
мистер Фрейзер!  Эти  гады, они же там  такой  грохот устроили,  что и себя,
наверно, не слышат. Не понимаю только, чего им моя машина плохого сделала?
     -- За  них я  не  беспокоюсь, -- дружелюбно ответил  Фрейзер. -- Но  мы
можем натолкнуться на другие пикеты.
     --  А где мы находимся? -- спросил Брайан и резко  остановился. -- Силы
небесные! Что это за вонь?
     -- Темза, сэр, -- лаконично объяснил Фрейзер.
     В конце пустыря тянулась невысокая кирпичная стена.  Мэллори  ухватился
за ее край, подтянулся и  встал во весь рост, плотно прижимая маску  ко рту.
Стена  оказалась  частью набережной Темзы,  ее  дальняя сторона имела высоту
футов десять и  косо  уходила к ложу  реки. Отлив превратил  Темзу  в  узкий
ручеек, тускло поблескивающий между двух полос подсыхающей грязи.
     На  противоположном  берегу  высилась   стальная  навигационная  башня,
украшенная  поникшими   сигнальными   флажками.  Мэллори  не  мог  прочитать
сигналов.
     Карантин, что ли? Или блокада? Река выглядела совершенно безжизненной.
     Фрейзер   оглядел  грязевые  отмели  у  подножия   набережной.  Мэллори
последовал его примеру.  Утлые  лодчонки вросли в  темно-серую грязь,  будто
схваченные  цементом.  Тут  и  там  вдоль  изгиба  Лаймхаус-Рич  по канавам,
прорытым землечерпалками, ползли струйки голубовато-зеленой слизи.
     Удушливое дыхание студенистого  смрада, сменившее свежий некогда  бриз,
поднялось от Темзы и перетекло через кирпичную стену.
     -- Господи милосердный! -- ошеломленнно воскликнул Брайан, а затем упал
на колени и зашелся долгим, мучительным приступом рвоты.
     Мэллори стоило огромных трудов  успокоить собственный желудок. Судя  по
всему,  гниющая Темза  превзошла даже прославленную вонь  в трюмах армейских
транспортов.
     Юный Том  побелел как  полотно, но  все же оказался  покрепче  Брайана;
возможно, ему помогала привычка к пароходному дыму.
     -- Какой кошмар!  -- Приглушенный маскою  голос Тома звучал задумчиво и
отрешенно. -- Я знал, что в  стране засуха, но чтобы такое... -- Он  смотрел
на Мэллори изумленными,  покрасневшими  глазами. -- Нед...  воздух,  вода...
ведь раньше такого ужаса не было!
     -- Ну  да,  конечно,  лето  не  самое  лучшее  для Лондона  время... --
обиженно начал Фрейзер.
     --  Да вы  только взгляните на реку!  -- с  детской непосредственностью
перебил его Том и тут же закричал: -- Смотрите, смотрите, там корабль!
     Вверх  по  течению пробирался большой колесный пироскаф очень странного
вида: на  плоской,  как у парома, палубе  не  было  никаких надстроек, кроме
приземистой,  с покатыми стенами  рубки,  склепанной  из котельного  железа,
черную бортовую броню прорезали белые квадраты орудийных портов. На носу два
матроса в резиновых перчатках и резиновых шлемах с  масками замеряли глубину
лотом.
     -- Что это за судно? -- спросил Мэллори, протирая слезящиеся глаза.
     Брайан нетвердо поднялся на ноги, оперся о стену, отер рот и сплюнул.
     -- Карманный броненосец, -- хрипло сказал он, зажимая нос.-- Канонерка.
     Мэллори читал о таких кораблях, но никогда не видел их своими глазами.
     -- Такие воевали  в Америке, на  Миссисипи.  -- Он рассматривал корабль
из-под  ладони,  очень  жалея,  что нет бинокля.  --  Так  на  нем что, флаг
Конфедерации? Я не слыхал, чтобы у нас в Англии имелось что-нибудь подобного
класса... Да нет, вроде бы -- "Юнион Джек"!
     --  Смотрите,  что делают  колеса!  -- не переставал удивляться Том. --
Этаже не вода,а сплошной студень... Его замечание осталось без ответа.
     --  Посмотрите туда. -- Фрейзер указал вниз по течению. -- В нескольких
десятках ярдах отсюда землечерпалки проложили по дну  канал, ведущий прямо к
причалам Вест-Индских доков.  Вода сейчас стоит совсем  низко, если повезет,
можно пробраться по этому каналу и выйти к докам никем не замеченными.
     -- Иначе говоря, -- поморщился Мэллори, -- вы предлагаете нам окунуться
в эту грязь.
     --  Только не это! -- воскликнул Брайан. -- Должен же быть какой-нибудь
еще способ!

     --  Я  знаю  эти  доки,  --  покачал  головой  Фрейзер.  -- Вокруг  них
восьмифутовая  стена,  утыканная по верху  острыми  шипами. Есть погрузочные
ворота  и железная  дорога,  но они-то  уж точно охраняются. Свинг выбирал с
умом. Это место почти что крепость.
     --  А реку  Свинг  что,  не охраняет? --  скептически  покачал  головой
Брайан.
     -- Конечно, охраняет  -- согласился Фрейзер,  -- но  много ли  найдется
любителей  неусыпно бдеть  над  этой вонючей грязью  ради  Свинга  или  кого
угодно?
     -- Он прав, ребята, -- кивнул Мэллори.
     -- Да мы же по уши перемажемся в этом дерьме! -- запротестовал Брайан.
     -- Ничего, -- хмыкнул Мэллори, -- не сахарные.
     -- Но  как  же моя форма, Нед!  Ты знаешь, во сколько мне обошелся этот
мундир?
     -- Меняю,  не глядя,  мою  машину на  твои золотые галуны,  -- печально
улыбнулся Том.
     Брайан поглядел на младшего брата и сочувственно вздохнул.
     -- А раз так, ребята, то раздеваемся, --  скомандовал Мэллори, скидывая
куртку. -- Как крестьяне, сгребающие свежее сено погожим  сассексским утром.
Прячьте куда-нибудь свои причиндалы да побыстрее.
     Он  разделся  до  пояса, сунул  пистолет  за ремень  закатанных  брюк и
спустился по стене вниз. Берег оказался твердым и сухим, как кирпич; Мэллори
громко расхохотался. Мало-помалу к нему присоединились остальные.
     -- Ну и  дурак  же я,  -- сказал Брайан, поддевая  лакированным сапогом
большой пласт сухой грязи, -- что снял форму. А все вы с вашими советами.
     --  Какая жалость! -- съязвил Том. -- Теперь тебе никогда  не вычистить
опилки из этой пижонской фуражки.
     Фрейзер остался в белой рубашке и подтяжках -- на удивление щегольских,
алого муарового шелка. Из пристроенной под мышку замшевой кобуры выглядывала
рукоятка  многоствольного   пистолета.  Под   рубашкой   угадывались  толсто
намотанные бинты.
     --  Хватит скулить. -- Инспектор снова  шел  впереди. -- Некоторые люди
проводят в Темзе всю свою жизнь.

     -- И кто же это? -- спросил Том.
     --  Говнокопатели, -- бросил через  плечо Фрейзер. -- Как только отлив,
они залезают в эту грязь по пояс и начинают искать свои  сокровища, и так --
круглый год, зимой и  летом. Куски угля, ржавые  гвозди, да любой  хлам,  за
который можно получить хотя бы пенни. Им все годится.
     -- Вы шутите? -- изумился Том.
     -- В основном  это  дети, -- невозмутимо  продолжал  Фрейзер.  -- Ну  и
немощные старухи, их там тоже хватает.
     -- Я вам не верю, -- возмутился  Брайан. -- Скажи вы такое о Бомбее или
Калькутте, я бы ни на секунду не усомнился. Но в Лондоне...
     -- А я и не говорю, что эти несчастные -- англичане, -- сказал Фрейзер.
-- В говнокопатели идут по большей части иностранцы. Нищие беженцы.
     -- Ну, тогда ладно, -- облегченно вздохнул Том.
     Дальше они шагали молча, стараясь  беречь дыхание.  Мэллори  непрерывно
сплевывал мокроту, его плотно заложенный нос  не воспринимал никаких запахов
--  немалое облегчение, если учесть, что запах здесь был  один-единственный:
смрад.
     -- Британия  слишком гостеприимна ко  всем этим  чертовым  беженцам, --
монотонно бормотал Брайан. -- Будь моя воля, я бы вывез их всех в Техас...
     -- А рыба тут, наверное, вся передохла, да? --  сказал Том, наклоняясь,
чтобы  оторвать  твердую  пластинку грязи. --  Смотри,  Нед. --  Он  показал
Мэллори  зацементированные  в  ней  рыбьи  кости.  --  Ну   прямо  что  твои
ископаемые!
     Несколькими  ярдами  дальше  их  задержала  проложенная  землечерпалкой
канава.  По  черной  жиже,  покрывавшей  дно,   струились  белесые  прожилки
маслянистой  гадости,  отдаленно  похожей  на  растопленное  сало;  пришлось
форсировать неожиданное препятствие вброд -- иного выхода  просто не было. К
счастью, грязь  оказалась не  очень глубокой и  все  сошло  благополучно, за
одним   исключением:  Брайан  поскользнулся  и   упал.   Он   поднялся  весь
перемазанный,  отряхивая грязь с рук и отчаянно ругаясь на непонятном языке,
скорее всего на хинди.
     За  канавой   запекшаяся  корка  стала  предательски  тонкой,  пластины
высохшей грязи скользили или крошились под ногами, выпуская на свет смоляную
вязкую  мерзость, сквозь  которую  сочились  струйки  отвратительной  жижи и
пробулькивали  пузыри каких-то  невероятных газов. Еще  худшее разочарование
поджидало  их во входном  канале доков:  его  берега были сплошь  облицованы
просмоленными  бревнами.  Крутые,  скользкие  от  зеленоватой  плесени,  они
поднимались  над  кромкой воды на добрые пятнадцать футов.  Да  и какая  там
вода!  Широкий  канал был наполнен  омерзительными изжелта-серыми помоями, в
которых, как клецки в супе, плавали огромные сгустки тускло-зеленой слизи.
     Тупик.
     -- Ну и что теперь? -- мрачно спросил Мэллори. -- Поплывем?
     -- Ни за что!  -- выкрикнул Брайан; в  его воспаленных  глазах мелькнул
безумный блеск.
     -- Так что же, полезем на стену?
     --  Не выйдет, -- простонал Том,  бросив  безнадежный взгляд на крутой,
осклизлый откос.
     -- Я и рук бы мыть не стал в этих помоях! -- воскликнул Брайан. -- Рук,
сплошь залепленных вонючей дрянью!
     -- Заткнитесь! -- одернул их Фрейзер.  -- Услышат же.  Если люди Свинга
нас обнаружат, то пристрелят как собак! Заткнитесь и дайте мне подумать!
     --  Мой Бог, ну как же тут  воняет! -- выкрикнул Брайан,  не обращая на
него внимания. Он был близок к панике. -- Это хуже, чем транспорт, хуже, чем
русские окопы! Господи Иисусе, я видел, как  под Инкерманом закапывали <I>куски</I>
русских, неделю пролежавшие на солнце, так и те пахли лучше!
     -- Прекрати! -- прошептал Фрейзер. -- Я что-то слышу.
     Шаги большой группы людей. Все ближе и ближе.
     --  Влипли!  --  Фрейзер  поднял голову,  вглядываясь  в  верхний  край
неприступной стены,  и взялся  за рукоятку пистолета. -- Хреново, ребята, ну
да ладно, помирать, так с музыкой.
     Но в этот момент на Мэллори снизошло вдохновение.
     -- Не надо.  -- Его шепот звенел железной уверенностью. --  Не смотрите
наверх. Делай, как я!
     И знаменитый палеонтолог, Ч.К.О., Ч.К.Г.О. Мэллори затянул разухабистую
песню, вернее, не затянул, а заорал:
     Нашел я чудный кабачок, Вино там стоит пятачок...
     -- Ну давайте, кореша, что вы как неживые! -- Он пьяно взмахнул рукой.
     С бутылкой там  сижу  я  на  окне,  Не  плачь,  милашка,  обо  мне,  --
неуверенно подхватили Том и Брайан. Они ровным счетом ничего не понимали.
     -- Припев!-- скомандовал Мэллори.
     Так будь здорова, дорогая, Я  надолго уплываю. И когда вернусь не знаю,
А пока -- прощай! Прощай и друга не забудь...
     -- Эй, на судне! -- крикнул кто-то сверху.
     Мэллори   покачнулся,  воздел  очи  горе  и  недоуменно   уставился  на
укороченные ракурсом фигуры.  С полдюжины бандитов, за спиной  у  каждого --
винтовка. Кричал, по  всей видимости, предводитель, присевший на корточки на
само