Фрэнк Херберт. Семенной фонд
-----------------------------------------------------------------------
Frank Herbert. Seed Stock (1970). Пер. - Д.Савельев, Я.Савельев.
Авт.сб. "Ловец душ". "Амбер, Лтд" - "Сигма-пресс", 1995.
OCR & spellcheck by HarryFan, 10 January 2001
-----------------------------------------------------------------------
Когда солнце коснулось края фиолетового океана, повиснув над огромным
оранжевым шаром - при этом оно заметно превосходило по размерам солнце
Матери-Земли, которую он часто вспоминал с ностальгией, - Краудар повел
своих рыбаков обратно в гавань.
Коротышка Краудар был с виду тяжеловесным мужчиной, но под парусиновой
одеждой тело его было такое же худое, как и у любого другого моряка, -
одни кости и упругие мышцы. Как сказали ему врачи, он страдал проклятием
этой планеты - специфической местной болезнью, названной "бременем тела",
вызывающейся какими-то неуловимыми изменениями в химии, силе тяжести,
продолжительности суточного цикла и даже отсутствием лунных приливов и
отливов.
Краудар не обрезал свои желтые волосы - это была единственная
привлекательная черта в его облике; они были перехвачены над широким
низким лбом красной повязкой; глубоко посаженные глаза были
светло-голубыми; кривой нос был сплюснут; толстые губы прикрывали огромные
неровные желтые зубы, а массивный подбородок переходил в короткую жилистую
шею.
Глядя то на паруса, то на берег, Краудар босой ногой шевелил рулевое
весло.
Весь день они продрейфовали в прибрежном течении, забрасывая сети в
поисках креветок троди, которые служили основным источником белка для
колонии. У колонистов было девять лодок, и моряки во всех лодках молчали,
вялые от усталости, закрыв глаза или глядя открытыми в никуда.
Вечерний ветерок рябил темные воды гавани, шевелил мокрые от пота
желтые волосы на шее Краудара, надувал паруса лодок, пока последним
оставшимся дуновением не подогнал их к берегу.
И только тогда люди задвигались. Паруса со стуком и шорохом поползли
вниз. Все вымотались, и потому каждое действие люди выполняли с
максимальной экономией сил.
Троди водились здесь, в этом течении, в огромном количестве, и Краудар
загнал рыбаков до упаду. Хотя особо никого не нужно было подгонять. Все
понимали необходимость этого. Местонахождение стай креветок и направление
их передвижения как следует проконтролировать не представлялось возможным.
В кажущейся регулярности происходивших на этой планете вещей зияли
странные провалы и бреши. Троди могли исчезнуть в любой момент, уплыв в
какое-то неизвестное место - что, как уже убеждались люди раньше, часто
происходило в прошлом.
Тогда колония страдала от голода, и дети плакали, требуя пищу, но
приходилось выдавать ее строго ограниченными пайками. Люди редко обсуждали
это, но каждое их движение несло в себе отпечаток невеселых мыслей.
"Уже больше трех лет мы здесь, - подумал Краудар, перебрасывая через
плечо мокрую сумку с троди и устало ступая по песку. Он направлялся через
пляж к сараям, где находились склады и где рыба проходила переработку".
Уже больше трех лет прошло с тех пор, как их корабль совершил посадку на
этой планете.
Корабль этот был задуман, как самый настоящий ковчег, со специально
отобранными для путешествия людьми, домашними животными, был снабжен всем
необходимым и послан для заселения этой далекой планеты. Корабль был
предназначен для путешествия в один конец, после чего его разбирали, чтобы
затем каждую секцию использовать в дальнейшем для нужд колонии.
Но почему-то уже довольно скоро всех этих необходимых вещей стало не
хватать, и колонистам пришлось проявлять собственную изобретательность для
создания новых инструментов из всего, что имелось под рукой. Краудар
понимал, что они еще не прижились здесь по-настоящему. Прошло три года -
равнявшиеся пяти земным годам - а они по-прежнему балансируют на грани
вымирания, пленники этой планеты. Да, они пленники. Корабль никогда не
восстановить. И даже если бы свершилось это чудо, то все равно, где они
возьмут для него топливо.
Колония была предоставлена самой себе, "здесь".
И каждый ее член знал суровую правду: выживание не гарантировалось.
Каждый осознавал это инстинктивно, что особенно подчеркивала следующая
вещь, которую заметил Краудар, но которую никто не мог объяснить: ни один
из колонистов все еще не придумал названия для этой планеты. Ее все
называли "здесь", либо "это место", или же просто "планета".
А иногда выражались куда грубее и крепче.
Краудар бросил сумку с троди на пол сарая и вытер лоб. Суставы рук и
ног ныли от боли. Спину ломило. Внутренности тошнило от "этого места". Он
снова вытер пот со лба и снял красную повязку, защищавшую его голову от
лучей жестокого солнца.
Он снял повязку, и желтые волосы упали назад, на плечи.
Вскоре совсем стемнеет.
Краудар видел, что его повязка испачкалась. Придется снова тщательно ее
стирать. "Как странно, - мелькнула вдруг мысль, что эта сотканная на
Матери-Земле вещь закончит свое существование в "этом месте".
Как и он сам, и остальные колонисты.
Он несколько секунд пристально разглядывал повязку, а потом осторожно
засунул ее в карман.
Вокруг все его рыбаки проделывали точно такой же обычный ритуал:
коричневые сумки, сплетенные из грубых корней местных растений, бросались
на пол сарая. Некоторые рыбаки стояли, облокотившись о косяки, другие же
лежали, развалившись на песке.
Краудар перевел взгляд вверх. От костров, горевших на мысу, спиралью в
темнеющее небо поднимался дым. Краудар внезапно почувствовал голод. Он
вспомнил о Хониде, которая с двумя сыновьями-близнецами сидит там, наверху
у очага, рядом с каркасом, оставшимся от металлического дома-корабля.
Близнецам на следующей неделе исполнится два года.
Он стал думать о Хониде. Она выбрала его. Хотя могла выйти замуж за
любого из ученых или техников. Однако Хонида спустилась вниз, в клан
рабочих, и выбрала того, кого все называли "Старой Уродиной". Но я совсем
не старый, напомнил себе Краудар. Однако он знал происхождение своего
прозвища. "Это место" наложило на него свой отпечаток, видимый отчетливее,
чем у всех остальных.
Краудар не питал иллюзий относительно того, почему его отправили в эту
эмиграцию - у него была неплохо развитая мускулатура и минимум школьного
образования. Корабль нуждался в рабочей силе. Проектировщики на
Матери-Земле, задумавшие это путешествие, понимали, что для успеха
предприятия понадобятся максимум физических сил и минимум мыслительных
способностей. Таких, как он, краударов, было здесь не очень много, но они
все знали друг друга и понимали, ради чего их направили сюда.
Кое-кто из руководителей экспедиции даже пытался запретить Хониде выйти
за него замуж, и Краудар знал этот факт, но он мало его трогал. Его даже
не взволновало голосование у генетиков. Они обсуждали со всех сторон его
уродства с их точки зрения, после чего решили, что выбор Хониды может быть
одобрен, хотя обосновывали они это скорее философскими, чем физическими
аспектами.
Краудар знал, что красотой его Создатель не наградил.
Знал он и то, что голод - хороший признак. Ему не терпелось увидеть
свою семью, и он уже порывался вскочить и отправиться к ним. Особенно ему
хотелось увидеть близнецов, одного с желтыми, как у него, волосами, а
другого - с темными, как у Хониды. Остальные женщины, которым
посчастливилось обзавестись детьми, смотрели на его близнецов свысока,
считая их чахлыми и больными, Краудар знал это. Эти женщины были просто
помешаны на диете и бегали обследоваться чуть ли не каждый день. Но
поскольку сама Хонида не выказывала никаких признаков недомогания или
беспокойства, то и Краудар оставался спокоен за нее. В конце концов,
Хонида работала техником в гидропонических садах.
Босые ноги Краудара почти бесшумно скользили по песку. И снова он
посмотрел на обрыв. Там, у самого края, росли неподалеку друг от друга
местные деревья. Их толстые стволы прижимались к земле, причудливо
выворачиваясь, и опирались на шишковатые желто-зеленые листья, которые в
жаркий полдень выделяли ядовитый молочный сок. С верхушек деревьев молча
взирали несколько уцелевших соколов, привезенных с Земли.
Странно, но эти птицы наполнили Краудара уверенностью в принятом им
решении. Интересно, что их привлекает сюда? На этот вопрос большинство
изнуренных колонистов не могли ответить. Однажды наблюдать за соколами
были отправлены исследовательские коптеры: птицы летели над морем,
отдыхали на попадавшихся на пути пустынных островах и возвратились к
рассвету. Командование колонии не пожелало рисковать своими драгоценными
лодками, чтобы провести поиски, посему поведение соколов так и осталось
тайной за семью печатями.
И это было вдвойне загадочно: остальные птицы либо не прижились, либо
улетели куда-то в другие края. Голуби, перепела, хищные и певчие птицы -
все они исчезли. А завезенные домашние куры вымерли, их яйца оказались
неоплодотворенными. Краудар видел в этом еще одно предупреждение,
посланное им, чуждой жизни с Матери-Земли "этим местом".
Выжило несколько хилых коров, и несколько бычков здесь родилось. Но с
каким же трудом передвигались они на тонких слабых ногах по слишком уж
невысокой на вид траве пастбища! Больно было даже смотреть в их глаза.
Несколько свиней все-таки уцелело, такие же хилые и болезненные, как
коровы, а все дикие животные либо исчезли, либо вымерли.
Кроме соколов.
И это было странно: люди, задумавшие эту экспедицию и разработавшие
столь грандиозный замысел, так надеялись на "это место". Сообщения
изыскателей были такими обнадеживающими: на планете нет местных животных,
а растения, похоже, не очень отличаются от растений Матери-Земли - во
многих отношениях. А морские обитатели по общепринятым стандартам были
просто примитивными.
Краудар знал, где они сделали ошибку, но не мог достаточно хорошо
сформулировать свои мысли, чтобы его мнение смогли разделять и другие.
Порою приходится решать свои проблемы не столько разумом, сколько телом.
Он смотрел на изорванные лохмотья, которые носили моряки. Это были его
люди. Он руководил рыбаками, и это он нашел троди и задумал постройку
тяжеловесных и неприглядных на вид лодок, несмотря на все недостатки
местной древесины. И колония все еще существовала только благодаря его
мастерству и умелому обращению с лодками и рыбацкими сетями.
Впрочем, не всегда же в рыбной ловле троди им будет сопутствовать
удача. Как бы ни был он утомлен, он все же осознавал это. И хочется им или
не хочется, но придется рисковать, потому что план далеких от них сейчас
умников приказал долго жить. Лососи, которых они привезли с собой,
согласно этому плану, ушли в глубины океана. Камбала в прудах колонии
страдала таинственным истощением. Насекомые сразу разлетелись, и больше
никто их никогда не видел.
Да, здесь есть пища, недоумевали биологи. Но почему же тогда земная
фауна не приживается?
Маис в колонии вырос в нечто странное с бесплодными клубнями. Хлеба
росли только на редких участках, причем и рост, и обмен веществ у них были
замедлены. Колония балансировала на грани гибели, поддерживаемая лишь
протеином троди и витаминам из овощей, выращиваемых в гидропонических
баках. Разрыв одного-единственного звена в этой простой системе привел бы
к катастрофе.
Гигантское оранжевое солнце еще слегка выглядывало над горизонтом, а
люди Краудара уже зашевелились, поднимая уставшие тела с песка или же
вскакивая с мест, где они отдыхали.
- Все в порядке, - крикнул Краудар. - Заберите улов и положите на
полки.
- Зачем? - спросил кто-то из темноты. - Ты что, думаешь, что соколы
сожрут рыбу?
Все они знали, что соколы не едят троди. Краудар понимал, чем вызвано
это возражение - усталостью, которой охвачен разум говорившего. Этими
креветками питались только люди - после тщательной обработки и удаления
опасных и раздражающих веществ. Один сокол, возможно, когда-то и поймал
троди, но тут же бросил ее.
"Что же они едят, эти птицы?"
Соколам было известно об "этом месте" то, чего не знали люди. Птицы
знали это инстинктивно, подобно тому, как сам Краудар искал это знание.
Наступила темнота, и соколы, яростно хлопая крыльями, полетели в
сторону океана. Кто-то из людей Краудара зажег факел, и отдохнувшие,
желающие теперь как можно скорее добраться по обрыву к своим семьям рыбаки
занялись работой, которая должна была быть сделана. Лодки вытащили на
сушу, троди разложили на полках сараев, а сети развесили сушиться.
Во время работы Краудар подумал об ученых, которые трудились в своих
сверкающих лабораториях. Он, как и всякий рабочий, испытывал благоговейный
ужас перед научными знаниями, почтение к титулам и сложным приборам,
понять которые он был не в состоянии, но с убежденностью простого человека
знал, что эти сложные штуковины могут отказать.
Хотя Краудар не был членом Совета колонии, он вполне понимал сущность
того, что обсуждалось там. Ему не хватало эрудиции или образованности,
чтобы словесно объяснить причины неприятностей и надвигающуюся катастрофу
и выступать перед людьми, но в его подсознании таилось древнее знание,
каким-то неуловимым образом приспособившееся к "этому месту". Именно
Краудар нашел троди. Краудар был организатором способов обработки и
заготовки этих креветок. Он не знал подходящих определений, чтобы
объяснить это, но лично он понимал, на что он способен и кто он такой.
Он - первый моряк здесь.
Не тратя энергию на разговоры, рыбаки Краудара закончили свою работу и,
покинув сараи с заготовленными запасами рыбы, начали медленно подниматься
вверх по скалистой тропе. Их путь отмечали тут и там люди с пылающими
факелами - передвигающимися оранжевыми огоньками на фоне более густых
теней, пробирающиеся ввысь во мраке мира; они искренне любили и уважали
Краудара.
Подождав, когда последний рыбак отправится в путь, он проверил замки
сараев и лишь потом поспешил догнать их. Шедший по тропе перед ним рыбак
нес факел из местного дерева, пропитанный жиром троди. Факел трещал, вонял
и чадил ядовитым дымком, но в его свете можно было разобрать фигуру
мужчины, похожего на пещерного человека и одетого в грязную парусину. Тело
его было слишком худым, мышцы еле-еле сокращались: еще немного - и он
рухнет без сил.
Краудар вздохнул.
Он понимал, что это совсем не Матерь-Земля. Это там, на том берегу, их,
возвращающихся с моря, ждали жены. Галькой играли дети. Трудолюбивые руки
помогали им на берегу расправлять сети, нести улов, вытаскивать лодки на
песок.
Но не здесь.
И местные напасти не были опасностями их родного мира. Краудар во время
лова никогда не упускал из виду эти утесы. На одной лодке всегда находился
техник с радио, чтобы поддерживать связь с берегом. Перед заключительным
спуском на планету корабль колонии засеял орбиты многочисленными
устройствами - следящими, предохраняющими их от всяких причуд погоды. С
таким огромным трудом созданный рыбацкий флот всегда заранее
предупреждался о надвигающемся шторме. Да еще морские чудища могли
скрываться в глубинах океана, хотя пока их не замечали.
В "этом месте" отсутствовали жестокость и разнообразие моря, знакомого
Краудару, но океан и без них таил в себе множество смертельных опасностей.
Он знал это.
"Женщины должны ждать нас на берегу", - считал он.
Однако Совет Колонии решил по-другому: женщины - и даже кое-кто из
детей - нужны для выполнения других важных и многочисленных работ.
Отдельные растения, привезенные с Земли, требовали специального ухода.
Редкие стебли пшеницы нужно было убирать особо тщательно и осторожно. За
каждой орхидеей присматривала одна женщина - дриада-охранительница.
Достигнув верха утеса, рыбаки увидели ангары - так называли дома из
металла корабля, напоминание о теперь таком далеком времени и месте, где
обитают другие люди. Поодаль друг от друга кольцом городок окружали
электрические фонари. Многие из немощеных и неасфальтированных улочек
вообще не освещались. Раздавались только звуки механизмов и бормотание
людей.
Рыбаки разбрелись по своим делам, их группа распалась. Краудар
направился вниз по улице к открытому костру, где готовилась пища, - на
центральную площадь. Костер жгли, чтобы сберечь для колонии остатки
драгоценной электроэнергии. Кое-кто видел в этом признание поражения.
Краудар же видел в них победу - ведь горело местное дерево!
А дальше, за этими холмами и городом, он знал, находились остатки
построенных ими ветряных машин. Шторм, разрушивший их, был предсказан, но
не утратил от этого своей разрушительной силы.
Ученые постепенно теряли в глазах Краудара свое величие. Когда местный
химизм и водная флора уничтожили водяные турбины, авторитет ученых еще
больше упал в его глазах. И именно тогда Краудар начал собственные поиски
местной пищи.
А теперь, как он слышал, местная флора угрожала системе охлаждения
атомных генераторов, сопротивляясь радиации так, как не должна была
сопротивляться никакая форма жизни. Кое-кто из техников уже проектировал
паровые машины из материала, который никоим образом не предназначался для
этой цели. Впрочем, скоро у них будет и местный металл - они нашли
материалы, устойчивые к коррозии "этого места".
Возможно, они добьются успеха - при условии, что прогрессирующая
болезнь не покончит с ними раньше.
Если они выживут.
Мило улыбаясь, Хонида встретила его у порога. Ее темные волосы были
уложены кольцами вокруг лба. Карие глаза ласково сияли. Огонь костров
бросал на ее кожу привычные отблески. Все: высокие скулы ее американских
предков, полные губы и гордо вздернутый кривой нос - вызывали в нем
восхищение.
Краудар спросил себя, знают ли члены Совета об одной ее особенности
(которая так ободряла его) - ее силе и плодовитости. Она выбрала его и
сейчас носила в себе его детей - снова близнецов.
- А-а, вот и рыбак мой вернулся, - сказала она и обняла его прямо на
пороге, чтобы все это видели.
Потом они вошли в дом, закрыли дверь, и она с еще большей страстью
прижалась к нему, посмотрела в его лицо, которое, отражаясь в ее глазах,
теряло что-то из своей уродливости.
- Хонида... - вот и все, что сумел он произнести в этот момент.
Потом он спросил о мальчиках.
- Они спят, - ответила она и провела к грубо сколоченному приземистому
столу, который он сделал для кухни.
Краудар кивнул. Вскоре он пойдет и взглянет на своих сыновей. Его не
беспокоило, что они сейчас спят. Он понимал: что-то тому было причиной.
На столе его уже ждал суп из троди, приготовленный Хонидой. Он был
приправлен помидорами и горохом, выращенными в гидропонных баках, также
здесь были и некоторые добавки из местных растений, которые, как он знал,
она собирала тайком от всех.
Что бы жена ни ставила перед ним, Краудар съедал все. Хлеб со странным
мускусным привкусом, но довольно приятным. В смутном свете единственной
лампы, которой им разрешили пользоваться в этой комнате, он внимательно
рассмотрел этот кусок хлеба. Он был темного, почти фиолетового цвета - как
у моря. Краудар пожевал его и проглотил.
Хонида, покончив со своим хлебом и супом, внимательно посмотрела на
него:
- Тебе понравился этот хлеб?
- Да.
- Я сама пекла его на углях, - сказала она.
Краудар кивнул и взял второй кусок.
Хонида снова наполнила его миску.
А они пользуются привилегией, вдруг понял Краудар: им разрешено в
уединении кушать. Многие питались в коммунальной столовой, где еда
готовилась для всех - даже техники и высокопоставленные лица, которые
обладали большей, чем у простых рабочих, свободой выбора. Да, Хонида
что-то значила в этом месте, если ей позволили уединиться и иметь личную
свободу.
Закончив обедать, Краудар снова стал любоваться женой. Он любил ее с
преданностью, которая была глубже, чем просто восхищение ее телом. Он не
смог бы объяснить, кто же она такая, но он понимал это чувствами. Если у
них и будет будущее здесь, то это будущее заключалось в Хониде и тех
вещах, которые он сможет узнать, придумать и создать своими руками и
головой.
Под невысказанной просьбой в его глазах Хонида встала, обошла вокруг
стола и начала массировать его спину - на ней он перетаскивал снасти.
- Ты устал, - сказала она. - Что, сегодня был трудный день?
- Тяжелая работа, - ответил Краудар.
Он восхищался ее манерой говорить. В ее распоряжении был богатый набор
слов. Некоторые из них он слышал на собраниях и во время обсуждения ее
выбора своего мужа. У нее были слова для вещей, которых он не знал, но она
также знала и то, когда лучше говорить телом, а не при помощи голосовых
связок. И она знала о мышцах его спины.
И в эти минуты Краудар почувствовал к ней такую любовь, что спросил
себя, не проникли ли ее пальцы в его тело.
- Мы нагрузили лодки уловом, - сказал он.
- Мне сказали сегодня, что скоро нам нужны будут еще сараи для хранения
улова, - сказала Хонида. - Но они не знают, сколько людей им выделить для
этого.
- Еще десять сараев, - добавил Краудар.
Она передаст эту цифру дальше, он знал это. Как бы то ни было, но это
необходимо сделать. Другие техники прислушиваются к Хониде. Многие ученые
презирали ее, и это можно было расслышать под слащавостью их голосов.
Возможно, из-за того, что она выбрала себе в мужья Краудара. Но техники
прислушивались к ней. Сараи необходимо построить.
И их необходимо заполнить до того, как уйдут косяки троди.
И в этот момент Краудар понял, что знает, когда закончится лов, но не
как какую-то конкретную дату, а как нечто, имеющее физическую форму, к
нему можно протянуть руку и прикоснуться. Ему очень захотелось найти слова
и объяснить это жене.
Хонида закончила массаж постукиванием, потом села рядом с ним и
прижалась головой с темными волосами к его груди.
- Если ты не слишком устал, то у меня есть кое-что, что я хотела бы
показать тебе.
С нарастающим удивлением Краудар вдруг заметил в Хониде какое-то
скрытое возбуждение. Неужели это касается гидропонических садов, где она
работает? Его мысли тут же направились к "этому месту", на которое ученые
возлагали все свои надежды, где они собрали большие растения, прекрасные,
пышно ветвящиеся, отобранные из растительного изобилия Матери-Земли.
Может, они наконец-то добились чего-то важного? Неужели в конце концов
найден способ, чтобы приспособить это место к себе?
В это мгновение Краудар ощутил себя первобытным дикарем, который желает
помириться со своими богами, почувствовал надежду, подобную той, что
ощущает крестьянин к своей земле. Даже моряк знает ценность земли.
Впрочем, на него и Хониду возложена ответственность. Он кивнул
вопросительно в сторону спальни, где спали близнецы.
- Я все подготовила... - Она рукой указала в соседнюю комнату. - Они
могут услышать.
"Итак, она все задумала заранее". - Краудар встал и протянул руку в ее
сторону.
- Ну, показывай.
Они вышли в темноту ночи. В городке сейчас было тихо: он слышал далекие
звуки, доносящиеся с реки. На мгновение ему показалось, что он расслышал
стрекотание сверчка, но рассудок сказал ему, что, скорее всего, это просто
потрескивание остывающего ночью металла дома. Он посмотрел вверх, тоскуя
по луне.
Хонида принесла один из аккумуляторных электрических фонарей вроде тех,
что используют техники во время аварийных ночных вызовов. Увидев этот
фонарь, Краудар понял, что, наверное, та загадочная вещь, которую жена
хочет показать ему, очень важна. У Хониды был крестьянский инстинкт
бережливости. Просто так она не станет расходовать энергию фонаря.
Вместо того чтобы вести его к зеленым огням и стеклянным крышам
гидропонических садов, она направилась в противоположную сторону, к
глубокому ущелью, пробитому в скалах рекой на пути к морю.
На их пути не было никакой охраны, только время от времени встречались
каменные вехи и уродливая местная растительность. Она быстро, ни слова не
говоря, провела его к ущелью и узкой тропинке, которая, как он знал, вела
вниз к уступу, который нависал над водопадом.
Краудар, следуя за призрачной фигуркой жены, вдруг заметил, что дрожит
от возбуждения. Свет ее фонаря вспугнул светлячков. На уступе было
холодно, и чуждые очертания местных деревьев открывались в смутном свете
фонаря, наполняя Краудара беспокойством.
"Что же обнаружила Хонида... или создала?"
С растений капала влага. Грохот реки стал громче. Они вдыхали ледяной
воздух, наполненный брызгами и причудливыми запахами.
Хонида остановилась, и Краудар задержал дыхание. Он прислушался. Но
слышен был только рев реки.
Несколько секунд он не мог понять, что Хонида направила оранжевый луч
фонаря на то, что обнаружила. Это растение с толстым стеблем, похожее на
одно из туземных, низко пригибалось к земле, на равномерных расстояниях
друг от друга были видны желто-зеленые выросты.
Медленно понимание обнаруженного начало проникать в его сознание.
Краудар узнал темный тон зелени, узнал способ, которым крепились листья к
стеблю, массу желто-коричневых шелковистых пучков, а под ними - маленькие
клубни.
- Маис, - прошептал он.
Тихим голосом, выбирая слова, понятные Краудару, Хонида объяснила, что
она сделала. Он понял ее, понял, почему она это сделала украдкой, здесь,
не говоря об этом ни одному ученому. Он взял у нее фонарь и направил луч
света на растение, наклонился и внимательно присмотрелся. Это означало
конец всему, что ученые считали благом. Это означало конец их планов
относительно "этого места".
Краудар увидел в этом растении своих потомков. Возможно, у них будут
огромные головы, лишенные волос, широкие толстогубые рты. Быть может, их
кожа станет фиолетовой. Они станут коротышками - он знал это.
Свидетельство тому - то, что сделала Хонида прямо здесь, на этом
нависавшем над рекой уступе. Вместо того чтобы отбирать большие прямые
стебли с продолговатыми округлыми початками, похожими на земные, она стала
проводить опыты с семенами маиса, едва не погубив его. Она выбрала
больные, чахлые растения, которые едва были способны дать семена. Она
выбрала те растения, на которые "это место" повлияло больше всего. А из
них она отобрала в конце концов те, которые развивались здесь так, как и
местные растения.
Это был туземный маис.
Хонида отломила один из початков и очистила его.
В рядах семян зияли пустые места, а когда она раздавила одно семечко,
вытек фиолетовый сок. Краудар узнал запах хлеба.
Здесь было то, на что никогда не пошли бы ученые. Они до сих пор
пытаются превратить это место в другую Землю. Но это было просто
невозможно. Он подозревал, что соколы первыми поняли это.
Как сказала Хонида, ей и Краудару отпущен небольшой срок жизни. Их дети
могли бы считаться больными по стандартам Земли. Их потомки изменятся
способом, который отринет надежды тех, кто задумал эту экспедицию. Ученые
с ненавистью примут его и попытаются не допустить его осуществления.
Но этот скрюченный маисовый стебелек докажет ученым, что они ошибаются.
Еще очень долго Краудар стоял, наклонившись, изучая будущее, пока луч
фонаря не начал тускнеть, когда сели его батареи. Он приподнялся и вышел
из ущелья.
Оказавшись на верху скалы, видя внизу, в долине, огни их умирающей
цивилизации, он остановился и произнес:
- Косяк троди... вскоре уйдет. Я возьму лодку и... друзей. Мы
отправимся туда, куда улетают соколы.
Это была одна из самых длинных речей, которую он говорил в своей жизни.
Жена взяла фонарь у Краудара, выключила его и прижалась к нему.
- И что же, по-твоему, обнаружили соколы?
- Семена, - ответил он.
Краудар покачал головой. Он не мог объяснить этого, но такая мысль
возникла у него. Все здесь испускало ядовитые испарения и соки, в которых
могли выжить только местные семена местных растений. Почему же это должно
быть иначе с троди и другими морскими созданиями? И эти семена немного
менее ядовиты для незваных гостей с Матери-Земли - доказательством тому
служили соколы.
- Лодки передвигаются медленно, - заметила Хонида.
Он молча согласился. Да, они могли попасть в шторм вдали от надежного
укрытия, где могли бы переждать его. Океан таил опасности. Но он в ее
голосе расслышал также и то, что она не пытается остановить его или
отговорить от этого.
- Я возьму с собой самых крепких людей, - сказал он.
- Как долго тебя не будет? - спросила Хонида.
Краудар лишь несколько секунд раздумывал над ответом. Он уже начал
ощущать внутри себя ритмы "этого места". Он мысленно представил себе это
путешествие, мелькание дней, ночные поиски течений, известных соколам, над
которыми они реют в своем низком бесшумном полете, а потом - возвращение
назад.
- Восемь дней, - ответил он.
- Там тебе понадобятся хорошие снасти, - заметила жена. - Я прослежу,
чтобы их сделали для тебя. Возможно, ты возьмешь и нескольких техников. Я
знаю кое-кого, кто мог бы отправиться вместе с тобой.
- Восемь дней, - повторил он и подумал, что ей придется выбрать сильных
людей.
- Да, - согласилась она. - Восемь дней. Я буду ждать на берегу твоего
возвращения.
И тогда он взял ее руку в свою и повел назад, к долине, простиравшейся
перед ними. И сказал:
- Мы должны дать название "этому месту".
- Когда ты вернешься, - ответила она.
Last-modified: Fri, 11 Jan 2002 20:35:03 GMT