Ледяной Принцессой. - Вы ни то, ни другое. Я почувствовала то, что, должно быть, чувствует поезд на магнитной подушке, налетая на полном ходу на кирпичную стену. - Причина, по которой я удивлен, что вы не замужем, - в том, что редкие эмпаты с вашей чувствительностью могут переносить одиночество. - У меня чувствительность бетонного блока. - Очень необычного блока, - улыбнулся он. - Я не шучу. - Я тоже. Я не могла поверить. - А почему вы считаете, будто знаете обо мне что-нибудь? Тагер развел руками: - Я исхожу из опыта, из подготовки, из интуиции, наконец. В конце концов, я тоже эмпат. - О! - Ну да, конечно. С его родом занятий он должен быть эмпатом. - Не думаю, чтобы хотела говорить дальше. - Разговор с ним выматывал больше, чем прогулка пешком из ДВИ. Мне хотелось вернуться домой и лечь спать. - Не обещаю, что еще вернусь. - Мне кажется, вы вернетесь, - сказал Тагер. Это заставило меня замереть. Этого я не ожидала. Я ждала, что он будет кормить меня чем-то вроде пожеланий Керджа: вы переутомились, вам надо попробовать жить нормальной жизнью. Отдохнуть. Расслабиться. Я ожидала, что Тагер тактично объяснит, что мне незачем переводить его время, жалуясь на свою неспособность нормально общаться с людьми. А он хочет, чтобы я пришла еще. Но разговор с ним требовал от меня слишком много сил. - Не знаю, будет ли у меня время. - Мне кажется, с вашей стороны было бы неразумно останавливаться. - Что? Он снова напомнил мне мать. - Мне нужно получше узнать вас, чтобы понять, что же выводит вас из себя. Пока я могу сказать только одно: если вы не справитесь с этим, что-нибудь случится. Я сжалась: - Вы считаете, я могу причинить кому-то зло? - Возможно. Я знала это. Я все время это знала. Я заставила себя задать вопрос: - Вы боитесь, что я потеряю контроль над собой и убью кого-нибудь, да? - Не думаю, чтобы вы могли неспровоцированно убить кого-то. - Совершенно неожиданно он поднял мою руку и стащил перчатку, обнажив бинты. - Как вы ухитрились? Как он понял, что я повредила руку? Неужели он такой сильный эмпат? Может, он так же хорошо принимает сигналы моего тела? Я отдернула руку. - Я же говорила. Я разбила стакан. - Как? - Не ваше дело как. - Я пыталась вывести его из себя. - Какая разница, как? - Единственный человек, кому, я боюсь, вы можете причинить зло, - это вы сами. Я так обалдела, что у меня даже голос сорвался. - Вы ничего обо мне не знаете. - Я не могу заставить вас прийти еще, - сказал Тагер. - Даже если бы я и мог, это бы не помогло. Я не сомневаюсь, вы способны заставить меня поверить в любое состояние вашей психики. Но вы не пришли бы сюда, если бы не искали помощи. - Я - разладившийся механизм, - горько сказала я. - Мне нужен капитальный ремонт. - Вы не машина, - голос его потеплел. Я стащила вторую перчатку и протянула ему руку так, чтобы он видел гнездо на ладони. - Машина. - Ваша биомеханическая система не лишает вас человеческой сущности. Все, что она делает, - это расширяет способности, данные вам с рождения. - Способности? - Я уронила руку. - Каждый раз, когда кому-то, кого я знаю, больно, больно и мне. Каждый раз, когда кто-то хочет причинить боль мне, я чувствую это. Вы можете представить себе, каково это - жить так? - слова срывались у меня с языка прежде, чем я могла удержать их. - Вы можете представить себе, каково это - летать в эскадрилье истребителей? Каково мне, идя в бой, ощущать мысли аристо? Им нравится убивать нас. Это для них приятнее секса. Или их пилот - раб, для которого убивать нас - единственный шанс чуть улучшить свою жизнь. И мне приходится убивать его, - мой голос дрожал, и я ничего не могла с собой поделать. - Я чувствую каждого убитого мною купца. Я умирала тысячи раз. Я не могу причинить себе большего зла. - Я знаю только малую часть этого, - сказал Тагер. - Но я видел, что такая жизнь делает с эмпатами. То, что вы выносите это, - просто чудо. Я не нашлась, что ему ответить. Я слишком устала. У меня не было сил говорить. - Мне пора идти. - Вы вернетесь? - Я... я подумаю. - Я здесь каждый день. В любое время. Днем и ночью. Я кивнула. Я, правда, не знала, что сказать. Я не знала, хватит ли у меня сил вернуться. Время близилось к полудню, когда я вышла из посольства. Я пошла домой мимо гавани, глядя на корабли у причалов. По набережной разгуливали моряки в белых штанах и полосатых тельняшках, в синих шапочках, залихватски сдвинутых набок. На пляжах отдыхали - купались или загорали на золотом песке - люди: пары, семьи, одиночки... Повсюду носились дети в ярких одеждах, с воздушными шариками; они смеялись, визжали, дразнили уличных музыкантов. Запах соли смешивался с ароматами жареной еды из кафе на набережной. Все вокруг жило, _жило_, бурлило, шумело. Довольно долго я стояла, облокотясь на деревянные перила и глядя на суету. И постепенно меня охватывало странное ощущение. Облегчение. Странное дело, но сознание того, что Тагер понимает: я в беде, принесло мне чувство неописуемого облегчения. Почему? Почему мне легче от сознания того, что все черт-те как? Потому, что, если я больна, меня можно и излечить. В этом-то все и дело. Если есть проблема, ее можно решить. Если бы этой проблемы не было, это значило бы только, что все мои ощущения укладываются в норму, а значит, ничего с ними и не поделаешь. Вряд ли я смогла бы жить с этим дальше. Может, я все-таки схожу еще к Тагеру. Я потихоньку пошла дальше. Мне страсть как хотелось скинуть с себя форму и отдохнуть в тиши квартиры. Гавань отстояла от моего дома на километр, так что идти оставалось всего ничего. Приблизившись к дому, я увидела у подъезда небольшую компанию. Только подойдя к ней почти вплотную, я отвлеклась от своих мыслей и узнала их. И тут же поняла, почему они так уставились на меня. Это были Джарит и его друзья и среди них Ребекка и Хилт. Я и забыла, что Джарит приглашал меня на пляж. - Извините за опоздание. Надеюсь, вы не долго ждете? Джарит не сводил взгляда с нашивок на моем рукаве. - Нет, совсем недолго. Я устало провела рукой по волосам: - Боюсь, сегодня я неважная спутница. Вам, наверно, лучше идти без меня. Они кивнули. Никто, похоже, не знал, что сказать. Я почти физически ощущала замешательство Джарита; он чувствовал себя полнейшим идиотом. Это надо же: пригласить на свидание Имперскую праймери! Так не пойдет, подумала я и улыбнулась ему: - Не хотите зайти? - То есть... к вам? - не понял Джарит. - Да. - О! - Он покраснел. - С удовольствием. Остальные только переводили взгляды с него на меня. - Ладно, - сказала наконец Ребекка. - Мы... гм... увидимся, Джар. Джарит кивнул, остальные поклонились мне на прощание и пошли. Все, кроме Хилта - его-то я хотела видеть здесь меньше всего. - Мне хотелось бы поговорить с вами, - сказал Хилт. Он покосился на Джарита. - Наедине. Учитывая то, что я чуть не сделала с ним, я не могла отказать ему хотя бы в этом. - Идет. Мы спустились с крыльца и отошли в тень дерева. - В чем дело? - спросила я. - Вы собираетесь стукнуть на нас? Стукнуть? - Что вы имеете в виду? - За то, что мы говорили тогда. На прогулке. Я наконец поняла. Он хотел знать, собираюсь ли я донести на них. Логичный вопрос. Я знала офицеров, сообщающих о таких вещах в своих рапортах. - Нет, - ответила я. - Я не собираюсь делать ничего такого. - И почему? Я пожала плечами: - Вы имеете полное право высказывать свою точку зрения. - Правда? - язвительно переспросил он. Я хотела ответить "разумеется", но почему-то не смогла. Вместо этого я сказала: - Вы говорили о вещах, которые мне стоило знать. Все это останется между нами. - Поклянитесь. Я нахмурилась: - Что это значит? - Вы - Демоны - утверждаете, что живете по кодексу чести. Вот и поклянитесь мне этой честью, что говорите правду. Да кто он такой, чтобы сомневаться в моем слове? - Идите к черту. Он фыркнул: - Так я и знал. Спокойно, подумала я. - Ладно. Клянусь честью Демона. Он уставился на меня. Но его напряжение спало, это я чувствовала. - Как дела? - спросил он, помолчав немного. - Хорошо. - Вы ведь могли меня убить, правда? - Могла. - Тогда почему не убили? Я недоуменно посмотрела на него: - Вы считаете меня монстром каким-то. Он покачал головой: - Хотите верьте, хотите нет, но я уважаю людей, готовых сражаться за то, во что они верят. Но для меня вы олицетворяете самую жестокую тиранию. Когда Империя захватила Рут-2, мои родители провели в тюрьме десять лет только за то, что они протестовали против вмешательства КИКС в их жизнь. Чего тогда удивляться, что он невзлюбил меня. - Мне очень жаль. - Жалость не вернет им тех десяти лет. - Он сглотнул. - Или мне. Что-то в его голосе заставило мое сердце сжаться. - Сколько лет вам было, когда их забрали? - Четыре года, - с трудом произнес он. Я в ужасе посмотрела на него. Я знала, что КИКС не особенно церемонится с оппозицией, но то, что рассказал Хилт, не укладывалось ни в какие рамки. - Вы правы. Я не верну вам этих лет. Но и того, что вы мне рассказали, я тоже никогда не забуду. - Ну и что? Что от этого изменится? - Возможно, больше, чем вам кажется. Он пожал плечами: - Возможно. Похоже, я не слишком убедила его. Когда он ушел, мы с Джаритом прошли в дом и пересекли вестибюль. У двери из матового стекла я вынула ключ - пластину с отпечатками моих пальцев - и сунула его в щель замка. Лазерный сканер считал отпечатки, и дверь с тихим шипением отворилась. Мы вошли в комнату со стеклянными стенами. - Верхний этаж, - произнесла я. Дверь закрылась, и комната бесшумно поплыла вверх. Жидкокристаллическое покрытие стен реагировало на электрические поля, испускаемые лифтом, и меняло прозрачность стекла, так что мы могли смотреть наружу. Вестибюль уплывал вниз. Потом лифт миновал перекрытие и продолжал движение по наружной стене здания, открыв нам впечатляющую панораму. Мы с Джаритом молчали. Он нервничал: его волнение туманом висело в воздухе. Помолчав еще немного, я спросила: - Как ваш зачет? - Получил плюс, - он улыбнулся. - По теории. - Что ж, отлично, - я не знала, что еще сказать. С тех пор, как я сама переживала из-за зачетов, прошло четверть века. Лифт открылся в коридор. В холл выходила только одна дверь, старомодный деревянный портал с медной ручкой. Я сунула свою карту в щель и выждала, пока ее просканируют. Послышался щелчок, и дверь подалась. Мы вошли, и Джарит замер, восхищенно оглядываясь. - Вот это красотища! Я улыбнулась. Теперь квартира уже не казалась мне темной. Сквозь окна в комнаты лились янтарные солнечные лучи, дополненные отраженным от колец светом. - Мне нравится. - Я закрыла за нами дверь и подошла к бару. - Хотите выпить? Он подошел к стойке и стал с другой стороны. - У вас найдется морковный сок? - Черт возьми, нет. Как вы можете пить эту гадость? Он рассмеялся: - А мне нравится. Эта ангельская улыбка на ангельском лице обезоружила бы кого угодно. Ради него я готова была заказать у Пако морковного сока. - А минеральной воды у вас нету? - Это есть. - Я налила ему стакан, потом взяла бутылку виски. Посмотрела на нее, поставила обратно и налила себе минералки. Потом мы сидели на диване. Мне удалось держать руки подальше от него до тех пор, пока он на допил стакан; дольше меня не хватило. Когда он наклонился вперед, я запустила пальцы в его волосы. Он вздрогнул и посмотрел на меня. Потом выпрямился и обнял меня за талию. Я обвила руками его шею, и наши головы сблизились. Вот когда я узнала, что такое поцелуй любителя морковного сока. Ничего удивительного, что они так сходят с ума по этому питью. Мы не спешили, просто сидели и обнимались. Я положила голову ему на плечо. Так легко мне давно уже не было. Боже, как мне было одиноко! - Ты не похожа на праймери, - прошептал Джарит мне на ухо. Я осторожно укусила его в шею: - А на кого я похожа? - Не знаю, но здорово. Я вздохнула: - Ах, Гипрон, мне давно не было так хорошо... Джарит напрягся. Выждав минуту, вполне достаточную для того, чтобы прийти в себя или сказать что-нибудь, я чуть отодвинулась от него. - Что-то не так? Он смотрел мне в лицо: - Почему ты сказала это? Я попыталась вспомнить, что я такого сказала. Вроде: "Мне давно не было так хорошо". - Я слишком долго жила без мужчины. Он все смотрел на меня, словно ждал ответа. Потом покраснел. - Наверное, я просто волнуюсь. Просто не верится, что я здесь с тобой, вот так. Я дотронулась рукой до его лица: - Я рада, что ты здесь. Он взял меня за руку. Наши пальцы сплелись, и мы слились в новом поцелуе. Когда мы оторвались друг от друга чтобы отдышаться, я улыбнулась: - Пожалуй, как раз теперь мне положено спросить, не хочешь ли ты взглянуть на мою коллекцию гравюр. Джарит казался заинтригованным. - Ну, спрашивай. Я спросила. Он не возражал. Моя спальня напоминала атриум: такая же воздушная и полная зелени. Стен почти не было, только арочные окна с деревянными переплетами и медной фурнитурой, а в придачу к ним зенитный фонарь над кроватью. Лежа среди всех этих воздушных одеял и подушек, я ощущала себя в облаках. Мы с Джаритом свернулись на постели, прижимаясь кожей к коже, мы изучали друг друга в свете полуденного солнца, льющегося в спальню. Мы идеально подходили друг другу; его бедра прижимались к моим, его руки гладили мою кожу. Я двигалась в такт его движению, затем замедлилась, удерживаясь на краю, балансируя там вместе с ним до тех пор, пока мы оба не сдались и не рухнули в водоворот наслаждения. Потом мы лежали под простынями - Джарит на спине, закрыв глаза, я - свернувшись в изгибе его руки. - Соз? Я сонно пошевелилась. - Соз, проснись. - Ммм?.. - Пора обедать, - сказал он. Я протестующе замычала. Но он подтолкнул меня еще, обняв руками. Сначала он просто будил меня, но его движения быстро перешли в ласки. Я вздохнула. - Ах, Гипрон... Его руки отдернулись так резко, что я окончательно проснулась. Я открыла глаза, вздрогнув от прохлады. Джарит сидел рядом, глядя перед собой. Я потянула его за руку, пытаясь уложить: - Что случилось? Он посмотрел на меня: - Вот уже второй раз ты делаешь это. - Что делаю? - Называешь меня Гипроном. Мое блаженно-сонное состояние как рукой сняло. - Я назвала тебя Гипроном? - Да, теперь я вспомнила: я действительно называла его Гипроном. Я поежилась: - Прости меня. Он лег рядом и натянул на нас одеяло. - Кто такой Гипрон? Лежа под одеялом, в уютном кольце его рук, я чувствовала себя в безопасности. Возможно, настолько в безопасности, что смогу даже рассказать ему то, что он просит. Я приоткрыла спрятанное глубоко-глубоко в сознании воспоминание так, как приоткрывают створку шкафа. Там висело солнце - темное солнце. Я закрыла створку. - Соз? - Джарит посмотрел на меня, как человек, считавший, что выиграл в лотерее, и узнавший, что просто ошибся. - Гипрон был моим мужем. - Был? - Я не лежала бы сейчас с тобой, будь в моей жизни кто-то другой, - мягко сказала я. Напряжение, сковывавшее его руки, отпустило. - Почему ты ушла от него? - С чего ты решил, что я ушла от него? - Кто, находясь в здравом уме, уйдет от тебя? Я вздохнула: - Я рада, что хоть кто-то в целой Вселенной считает так. - Соз. - Его сознание коснулось моего. - Почему тебе так больно? - Гипрон умер три года назад. - Вот. Вот я и произнесла это. Произнесла, и мир не обрушился. - Меньше чем через год после того, как мы поженились. - Мне очень жаль. Я попыталась пожать плечами, как всегда поступала в такой ситуации, но в объятиях Джарита это было почти невозможно. Поэтому я ответила куда более искренно: - Мне тоже. Он замялся: - Могу я спросить, что случилось? - Мой отряд производил проверку колонии в секторе Т-Хи. Гипрон работал там агрономом. Гипрон. Он заставил меня улыбаться с первой минуты нашего знакомства. И я уже не могла расстаться с ним. Его нельзя было назвать красавцем, и все же он казался неотразимым, особенно со своей озорной улыбкой. Что-то в нем заставляло меня чувствовать себя хорошо, согревало душу. - Мы поженились через две недели после первой встречи, - сказала я. - Ни он, ни я не знали, что он болен. У колонистов еще не было налажено медицинское обслуживание, и никто еще не знал, что той настройки иммунной системы, что он получил перед отлетом, будет мало. Мы слишком поздно поняли, что с ним стряслась беда. Так он и умер. - Мне очень жаль, - повторил Джарит, прижав голову к моей, обнимая меня под одеялами. И медленно, очень медленно я открыла тот шкафчик в памяти, в котором хранилось темное солнце. Шкафчик с воспоминаниями - с радостью, с болью. Но я могла смотреть на них. Сегодня я снова могла смотреть на них. - Знаешь, - призналась я немного позже, - когда я в первый раз увидела тебя, я сразу подумала, что ты эмпат. - Я и есть эмпат, - он помолчал. - По шкале Кайла я называюсь "эмпатическим целителем". Я уютно угнездилась в его руках: - Я так и решила. - Я не выношу, когда чьи-то эмоции ранят, - тихо сказал он. - Я пытаюсь прикоснуться к ним, чтобы унять боль. Вот только не знаю, помогает ли это на самом деле. Я поцеловала его: - Помогает. - Тогда ты едина в трех лицах, - улыбнулся он. - Это как? - Эмпат, целитель, телепат. - Он погладил мои волосы. - Когда ты опустила барьеры, мне показалось, будто я очутился в центре сверхновой. - А я опускала барьеры? - Когда мы занимались любовью. - О! - Мне не стоило бы забывать об этом. А может, и ничего. Должны же быть в жизни минуты, когда можно забыть про защиту. - Соз, - вмешался в наш разговор бестелесный голос. Джарит чуть не выпрыгнул из кровати: - Кто это? Я расхохоталась: - Всего-навсего мой компьютер. Пако, не сейчас! Голос Пако исходил из небольшого монитора, встроенного в стену напротив: - Куокс готовится выступить с речью. Черт возьми. Я же сама просила Пако предупреждать, меня обо всех новостях, связанных с Куоксом. И, конечно же, этот чертов Император не нашел лучшего времени для своей речи, чем когда я лежу в постели с Джаритом. - Ладно, - буркнула я. - Включай. Голоэкран на стене включился, демонстрируя привычную пантеру, изготовившуюся к прыжку. В комнате загремел гимн купцов. И как могли такие чудовищные люди сотворить столь завораживающую музыку? Джарит передернул плечами: - Зачем тебе смотреть на это? - Надо. Мне необходимо знать, что они говорят. - Самое смешное, что - как это ни противно - я говорила чистую правду. - Каждый раз, как я вижу одного из них или только слышу, я чувствую себя так, словно меня... - Джарит запнулся, подыскивая подходящее слово, - словно меня... - Насилуют? Он удивленно посмотрел на меня: - Да. Пантера на экране обернулась двумя мужчинами. Но Ура Куокса среди них не было. Человека, стоявшего слева, звали Крикс Куэлен, он занимал пост министра торговли. Оратором, человеком на трибуне, был Джейбриол. Джарит слез с кровати и натянул штаны. - Не могу видеть этого. Не здесь. Извини. Я подожду в гостиной. Зачем Джейбриол снова вторгается в мою жизнь, сейчас, когда у меня появился шанс забыть его? Я поднялась и полезла в гардероб, схватив первое, что подвернулось под руку: простую сорочку. - Тебе вовсе не обязательно уходить. - Я надела ее через голову. - Я выйду сама. Оставайся здесь. - Тогда пошли в гостиную вместе. Я наконец поняла. Он не хотел присутствия хайтонов у нас в спальне, где мы только что занимались любовью. - Хорошо. Я пропустила всего полминуты речи. Я сидела на диване перед голоэкраном, пока Джарит наливал себе выпить. Собственно, ничего особенного Джейбриол не говорил: обычный купеческий треп насчет того, какие они все замечательные. Это не было похоже на него. Но не это беспокоило меня. Для тех, кто не знал его - в данном случае это относилось почти ко всей Галактике, - он представлялся самым обычным хайтоном. Но я-то его знала. Я видела его изнутри - тогда, на Делосе. Человек, читавший речь, был накачан каким-то наркотиком. Джарит сел рядом со мной, держа в руке стакан. На этот раз он налил себе виски. Он сделал большой глоток, как завороженный глядя на экран. Но Джейбриола он почти не замечал. Он не сводил взгляда с Куэлена. Что же за сила такая у этих хайтонов, что они устрашают нас даже по головидению? Может, это язык их тела, или то, как они стоят, или тембр их голосов, или движения рук? На каком-то уровне, скорее подсознательном, мы _узнаем_ их. Одного имени Куэлена было достаточно, чтобы у меня мороз пробежал по коже. Почему он стоит там, рядом с Джейбриолом? Какое он имеет отношение к наследнику престола? Потом меня пронзила ужасная мысль. Возможно, Ур Куокс отдал Джейбриола на попечение Куэлена. Император Эйюбы являлся носителем рецессивных генов псиона. Он рон только наполовину, так что признаки ронов в нем практически не заметны. Но вдруг он ощущает какие-то проявления эмпатии? Вдруг это делает его достаточно человечным, чтобы он жалел своего сына? Возможно, он доверил сына Куэлену, поскольку не может заставить себя обречь Джейбриола на ту участь, для которой тот был рожден. Мне не хотелось даже думать о том, во что превратится жизнь Джейбриола с Криксом Куэленом в качестве наставника. Я даже представляла себе, что случилось. Джейбриол отказался выступать, и Куэлен заставил его с помощью наркотика, а может, еще и угрожая физической расправой. А еще страшнее то, что Куэлен мог обойтись и без наркотика или насилия. Судя по всему, он проводит с Джейбриолом довольно много времени. Значит, ему не составит труда создать удовлетворительный компьютерный образ наследника хайтонов, который выступит для него с любой речью - если он хотел контролировать только слова Джейбриола. Джарит так и сидел, не в силах оторвать взгляда от Куэлена, бледнея все сильнее и сильнее. В конце концов я не выдержала и приказала Пако выключить передачу. Экран погас. Джарит с облегчением посмотрел на меня. - Тебе действительно приходится смотреть каждое их выступление? Я кивнула: - Знать врага в лицо и все тому подобное. - Знаешь, это было плохо и раньше, когда Куокс не имел наследника. По крайней мере мы могли надеяться, что он станет последним хайтонским Императором. Но теперь, когда из ниоткуда возник этот его наследник... - Джарит поежился. - Иногда мне кажется, что это не кончится никогда. Как это может кончиться? Если бы у Куокса и не обнаружилось наследника, его трон занял бы другой хайтон. Новый Император был бы не лучше Ура Куокса, возможно, даже хуже. Надежда на то, что хайтоны эволюционируют в более нормальных людей, несбыточна. Аристо генетически запрограммированы оставаться аристо. И время не улучшит их генетику. Их помешательство на чистоте генофонда имеет под собой основания. Они и впрямь представляют собой патологическую ветвь рода человеческого, всеми силами оберегающую эту свою патологию. И среди всего этого стоял опоенный наркотиками Джейбриол - единственный, кто мог бы остановить эту войну без границ, сев за стол переговоров. Или поставив Сколийскую Империю на колени. 11. ВРЕМЯ ГОВОРИТЬ - Есть люди, которым пришлось вынести куда больше, - сказала я. - Я пережила всего три недели этого. - Вы считаете, что, если это длилось три недели, а не три года, - возразил Тагер, - ваши шрамы будут менее заметны? Я беседовала с ним, стоя в безопасном месте у книжной полки. За пять раз, что я приходила к нему, я ни разу не села. Сидя, я чувствовала себя уязвимой. Сам Тагер обычно стоял - так, как сейчас, у своего рабочего стола. Наверное, он избегал подходить ко мне вплотную, чтобы это не воспринималось как давление. - Послушайте, - сказала я. - Большинство Источников живут в неволе всю жизнь. То, что случилось со мной - пустяк. - Вы ошибаетесь. - Меня готовили... - Дерьмо! Я заморгала, ошеломленная резкостью его реакции. Очень уж это не вязалось с его характером, во всяком случае, с той его стороной, которую он показывал мне до сих пор. - Почему вы так говорите? - Никакая подготовка не защитит вас от того, что делал с вами Тарк, - сказал Тагер. - Да, у вас крепкая броня. Но под этой броней живет человеческое существо. Вас истязали психически и сексуально, и то, что вы праймери, что это длилось всего три недели, что вас готовили переносить боль, что другим приходилось еще хуже, - все это не сделало ваши раны менее глубокими. - Но это было десять лет назад, - возразила я. - Мне полагалось давным-давно пережить и забыть все это. - Почему? Почему? Опять этот его вопрос, от которого можно сойти с ума. - Потому что время залечивает раны. - Только если вы относитесь к ним серьезно, - голос Тагера смягчился. - Подавление воспоминаний о пережитом - защитная реакция, она позволяет вам выжить. Но как бы вы ни отрицали этого, то, что произошло, продолжает влиять на вас. Это может подорвать вашу уверенность в себе, ограничить вашу дееспособность, помешать устанавливать и поддерживать отношения. - Вы считаете, что мои проблемы с общением проистекают из этого? - Не исключено. Я отступила на шаг от него: - Я просто слишком чувствительна. - Почему вы так считаете? Я фыркнула: - Месяц назад я ходила в кино. На один из этих фильмов про обезумевших Демонов. Я просто рассвирепела. Я ушла с сеанса и испортила впечатление всем, кто пришел со мной. Потом я чуть не заехала по морде тому, кто сказал, что мое поведение его раздражает. Вы не называете это неадекватной реакцией? - Нет, - ответил Тагер. - Особенно учитывая ваш боевой опыт. - Но люди, бывшие со мной, считали меня сумасшедшей. - То, что они не знали причины, заставлявшей вас реагировать так, еще не говорит о ненормальности вашего поведения. Ну почему он не понимает? - Да поймите же вы! Я чуть не убила человека только за то, что он раздражал меня. - Вы чуть не убили его, поскольку его действия напомнили вам то, как вас неоднократно жестоко истязали. Неужели он действительно верит в то, что Хилт пробудил во мне воспоминания о Тарке? Неужели этот хайтон до сих пор обладает надо мной такой властью - теперь, спустя годы после своей смерти? - Нет. Этого не может быть. - Вы не могли ничего поделать, когда Тарк похитил вас, - негромко продолжал Тагер. - Если бы вас просто ограбили, вы бы рано или поздно нашли похищенное или возместили его. Но у вас отняли самоуважение, достоинство, безопасность. Где вы найдете их, чтобы возместить потерю? - Я знала, что мне грозит, когда отправлялась на Тамс. Мне стоило быть осторожнее. - Я озвучила мысль, которая столько лет угнетала меня. - Случившееся - моя собственная ошибка. Тагер покачал головой: - Дело не в вашей ошибке. Дело в том, как обращался с вами Тарк. Абзац. - Он спокойно посмотрел на меня. - Это не ваша ошибка. Что бы он ни говорил вам, как бы ни обзывал вас, что бы ни говорил вам об этом кто угодно другой - _это не ваша ошибка_. Я ступила на зыбкую почву, которой избегала годами: - Но почему это всплыло именно сейчас, после того, как я столько лет была в порядке? - А с чего вы взяли, что были в порядке? - Ну, разумеется, я была в порядке. - Тогда скажите, - спросил Тагер, - почему это прошло целых семь лет, прежде чем вы оказались готовы к серьезным отношениям с мужчиной? - Вы имеете в виду Гипрона? Он кивнул: - Семь лет одиночества - долгий срок для любого. Для эмпата это вообще почти неслыханно. Я чуть было не возразила. Но промолчала. Я всегда избегала больших компаний или ситуаций, в которых мне приходилось сталкиваться с эмоциями несимпатичных мне людей. Но я понимала, что имеет в виду Тагер. В любви эмпатия бесценный дар, особенно при отношениях с другим эмпатом, способным чувствовать меня так, как я чувствую его. Отсутствие таких интимных отношений ведет к одиночеству столь сильному, что оно ранит почти физически. Мы с Джаритом достигли связи, наполнившей мою жизнь так, как никогда бы не наполнил секс с обычным человеком. Я подумала о дверке в моем сознании, за которой хранилось все то, что я не хотела выпускать на поверхность. Я знала, кто расшатал ее, выпустив воспоминания. Джейбриол Куокс. Вслух же я произнесла: - Да, все могло быть из-за Тамса. В первый раз за все время Тагер не возразил мне. - Идти в бой против аристо, ощущая их смерть - должно быть, это кошмар, - его состраданию, похоже, не было предела. - И вы пережили этот ад тысячу раз. То, что вы выжили, оставшись психически нормальной, - это просто чудо. Я уставилась на него. Какое там чудо? Я превратилась в развалину. - У каждого в жизни свои сложности. Но не все ведь разгуливают, тыча себе в висок дезинтеграторами. - Праймери, это... - Соз, - перебила я его. - Соз? - Меня так зовут. Соз. - Очень хорошо, Соз. Вот и вся его внешняя реакция: легкий поклон. Но я уловила его подлинные чувства, как он ни старался спрятать их. Его пульс участился. Он добился прорыва, причем значительного. И это волновало его. Еще как волновало. - Почему? - спросила я. Теперь не понял он: - Почему вас зовут Соз? - Нет. Почему вас волнует то, что со мной происходит? - Потому что вы представляетесь мне замечательным человеком. - С чего вы считаете меня замечательной? Вы же меня почти не знаете. Он улыбнулся: - Меня учили распознавать людей. - Это больше, чем умение. Он посмотрел на меня с любопытством: - Почему вы так говорите? Я замялась, не находя подходящих слов. - Мне кажется, вас в самом деле волнуют люди. Я к этому не привыкла. Я привыкла к купцам. Или к политикам из КИКС. - Я поморщилась. - И те, и другие порочны. - Я подумала о Рексе, о Гипроне, о моем первом муже, Йато. - Когда я нахожу любовь, я... я не могу сохранить ее. Единственный человек, с которым мне удается поддерживать отношения, - это мальчик, вдвое моложе меня, абсолютно без политических убеждений и настолько отличающийся от аристо, насколько это возможно для человека. - И что тут такого? - Это неестественно. - Но почему? - Мне следовало бы иметь более зрелого любовника, - вроде Рекса. Только Рекс больше не хочет меня. - Почему? _Почему_ он все время задает мне этот вопрос? - Не знаю, почему. Просто не совсем естественно, когда дряхлеющие Демоницы вешаются на хорошеньких малолеток, вот почему. Тагер рассмеялся, как будто я шутила: - Я бы не назвал вас дряхлеющей. - Мне почти сорок восемь. - Я бы дал вам гораздо меньше. Но и сорок восемь лет - совсем немного при вашем звании. Я пожала плечами: - Должно быть, я неплохо справляюсь со своими обязанностями. - Почему этот вопрос так разозлил вас? - Разозлил? Вовсе он меня не разозлил. - Я лгала, и мы оба понимали это. И все же до этого момента я не осознавала, что мое звание действительно раздражает меня. Почему? Я заговорила медленно, будто читая книгу, которая была у меня уже давно, но которую у меня до сих пор не хватало смелости раскрыть: - Он послал меня на Тамс, хотя знал, что там может случиться. Он годами посылал меня в пекло, гораздо дольше, чем большинство офицеров, и посылал моего брата Эльтора, и посылал моего брата Келрика... - Я заставила себя продолжать. - И Келрик не вернулся. - Кто "он"? - спросил Тагер с обычным своим состраданием. - Мой брат. - Эльтор? Я мотнула головой: - Нет. Мой сводный брат. Кердж. Император. Лицо Тагера побелело. На этот раз я не просто потрясла его. Эффект равнялся землетрясению. Но он был прав. Я была зла. Еще как зла. И слова, копившиеся во мне годами, прорвали плотину, которую я сама воздвигла вокруг них. - Я потеряла первого ребенка, - сказала я. - Единственного ребенка, которого я посмела зачать, и все потому, что Кердж сказал мне, что, если я уйду со строевой службы, я утрачу права на наследование престола. Я потеряла первого мужа из-за этого, и я потеряла Рекса, так как он не хотел быть консортом-калекой, и потеряла младшего брата, который погиб, и старшего брата, которого невзлюбила. Я утратила способность к нормальному человеческому общению... - Мой голос дрогнул. - Кердж взял бы мою душу, если бы захотел. _Он не имел права!_ Тагер молча смотрел на меня. Прошла долгая минута, прежде чем он наконец ответил. То, что он вообще заговорил, уже можно было считать чудом. Любой душеспаситель пришел бы в ужас, доведись ему оказаться на его месте. Любое неверное слово могло навлечь на него императорский гнев. Я не собиралась говорить Керджу, что ходила к Тагеру, но все равно, каким бы сильным эмпатом ни был Тагер, он не мог быть до конца в этом уверен. И все же даже теперь, зная об опасности, он не отступился, навеки завоевав мое доверие. - Почему он требовал от вас столько? - Потому, что если я не смогу сделать этого для него, я никогда не смогу быть достаточно сильной, чтобы справиться с Ур Куоксом. - Я развела руками. - Ведь я не могу просто взять и заявить: "Ах, нет, я передумала! Я не хочу больше этого!" Если ни Эльтор, ни я не станем Императором после Керджа, то кто? У кого еще есть военное образование, способности ронов, боевой опыт - вместе взятые? Тысячи миров, Тагер. Сколько людей населяет их? Сотни? Миллионы? Десятки миллиардов? Как иначе смогу я нести ответственность за каждую из их чертовых жизней? - Вы наследница престола, - тихо сказал Тагер. Он произнес это как утверждение, не как вопрос. - Одна из. Вообще-то нас двое. - Осталось двое. Из трех. - Как вам это нравится? Будущее Вселенной может оказаться в руках сумасшедшей бабы. - Вы считаете себя сумасшедшей? - А разве нет? Он говорил так, словно мы с ним шли через лес хрупких хрустальных деревьев, ветки которых могут сломаться от малейшего прикосновения, а острые обломанные концы готовы пронзить его насквозь. - Больной - да. Вы страдаете столькими формами стрессов, я даже не уверен, что могу сосчитать их. И вы необычно чувствительны даже для псиона, так что, возможно, вы никогда не сможете выносить толпы народа или их самые низменные чувства, не отключаясь эмоционально. Но сумасшедшей я вас не считаю. Чтобы испытать все, что вам довелось, и продолжать выполнять свое дело, требуется фантастическая выносливость рассудка. Я судорожно глотнула. Он стоял, молча глядя на меня, ощупывая меня своей эмпатией, и я не знала, что ему сказать. Поэтому я только смотрела на него. Он не торопил меня, не давил на меня, не уходил и не отворачивался. В конце концов я произнесла: "Ладно". Это не самый содержательный ответ, но ничего лучшего я не нашла. Тагер улыбнулся, словно я сказала что-то умное. Я отошла в дальний конец кабинета, туда, где стеклянные стены встречались под острым углом. Сквозь тонированное стекло виднелась анфилада посольских залов. На книжной полке стояло зеркало - старомодное зеркало из посеребренного стекла в нефритовой рамке. Я смотрела на свое отражение и почти видела за спиной Керджа. Как там? "В ожиданьи всегда, в наблюденьи всегда, всегда в недовольстве глухом". Смотри внимательнее, братец, подумала я. А то я могу тебя удивить. Когда Джарит вернулся в спальню, я почти проснулась. Я лежала на теплых простынях, любуясь им, пока он шел через комнату. Выглядел он действительно неплохо. На нем не было ничего, кроме плавок. Волосы на мускулистой груди горели золотом в солнечных лучах. Лицо... лицо его почему-то пылало. Я давно не видела таких красных лиц. И вообще вид у него был слегка обалделый. Он не сводил глаз с груды наших одеяний на полу у кровати. Подойдя к ней, он принялся торопливо рыться в одежде, расшвыривая ее по спальне. Я привстала на локте: - Что случилось? Он подпрыгнул от неожиданности. - Ты проснулась? Я улыбнулась: - Не совсем. Лезь сюда и усыпи нас обоих, идет? - Соз. - Он ухитрился покраснеть еще сильнее. - У нас гости. - Гости? - И чего это он так всполошился? - Что ты хочешь этим сказать? - Там. - Он махнул рукой в сторону гостиной. - Я проснулся, вышел попить - а она там. Сидит и читает книгу. Я уставилась на него. - Кто-то сидит в моей квартире? - Какого черта? Я выбралась из кровати и подобрала белье и спортивный костюм, брошенные на пол Джаритом, когда он срывал их с меня. - И кто это? Он наконец нашел то, что искал. Свитер. - Она говорит, что ее зовут Циа Лисса. Я остановилась и перевела дух. - Ясно. Он натягивал свитер. - Ясно? - Это объясняет твою реакцию. - Как это объясняет? Я рассмеялась. - Джарит, она оказывает такое воздействие на всех. - Я оделась и направилась в гостиную. Я увидела ее сразу, от арки, соединявшей спальню с гостиной. Она стояла у окна, глядя на джейкобсширский пейзаж. Золотые волосы, сияя на солнце, падали ей на плечи, руки, спину, бедра... Собственно, эта великолепная грива сама казалась золотым солнечным светом. На ней было розовое платье местного фасона - те же кружева и лямки, в которых я чувствовала себя так неловко. Применительно к ней слово "неловко" не существовало. У нее было лицо ангела, тело эротической богини из голофильма и грация балерины, что, собственно, и являлось ее профессией. Она выступала под псевдонимом Циа Лисса. - Привет, мама, - сказала я. За моей спиной послышался странный звук. - _Мама?_ Она повернулась к нам. - Соскони? - Ее взгляд скользнул на Джарита, стоявшего за моей спиной и чуть правее, словно прячась от невесть как оказавшегося в моих апартаментах привидения. На ее губах появилась легкая улыбка. - Твоего друга я уже видела. Даже в моем возрасте я смутилась, что мать застала меня с любовником. - Как ты вошла? - Пако впустил меня. Пако? Перед тем как отправиться в спальню с Джаритом, я приказала ему, чтобы нас не беспокоили. Как он пустил ее? Право же, этот искусственный интеллект решил исполнять мои просьбы в самые нежелательные моменты. Впрочем, в данном случае это не так страшно. - Что он тебе сказал? - Что к тебе нельзя, но я могу подождать. - Она покосилась на Джарита. - Я могу зайти позже... - Нет. Не уходи. - Я махнула рукой в сторону бара в противоположном конце комнаты. - Выпить хочешь? "Соскони". Ее мысль вошла в мое сознание чистой как солнечный свет, принеся с собой запахи, шумы и пейзажи Лишриоля, родной планеты моего отца, на которой я выросла. Моего дома. Я увидела серебристые растения, сплошным ковром протянувшиеся от города Дальвадора до горизонта на юге и востоке, до лесов и горных хребтов на западе и до Перевала Заблудившегося Всадника на севере. В полях деловито жужжали шмели. Дом с его любовью и болью, радостью и горем, место, куда я до сих пор убегаю в своих снах. В такое безопасное детство, в ласковые руки золотой женщины, подарившей мне жизнь. У меня за спиной Джарит протяжно вздохнул, словно ему показали прекрасную картину. Он тронул меня за плечо. - Соз, у меня сегодня после обеда репетиция. Я пойду позанимаюсь. Я повернулась к нему. Он уже улыбался, и лицо его приобрело нормальный цвет. И чуть расстроенное выражение. Почему он расстроился? И кой черт ему заниматься? Он и так все утро играл на своем литаре. - Я позвоню тебе вечером? - Конечно. - Я поцеловала его, потом вспомнила, кто смотрит на нас, и решила отложить самые нежные поцелуи на потом. - Тогда и поговорим. Джарит собрал свои вещи, раскиданные по всей спальне. Однако выходя из квартиры он угодил прямо в ласковые руки телохранителей матери, двух Демонов, томившихся за дверью. Пока они деловито обыскивали его, он бросил на меня удивленный взгляд. Извини, подумала я. Она танцовщица, звезда балета. Они просто стараются. Боюсь, объяснение вышло не слишком убедительным. При том, что танцовщица из матери действительно неплохая, к звездам она не относится. Да и звезд, боюсь, охраняют не так тщательно. Подлин