осил Иллиан. - Наверное, следует. Корделия, заряди его новой порцией. Сейчас немного рановато, но если он издаст хоть звук, вы оба погибли. - Он завел ее в ванную, сунул ей в руку ампулу и выключил свет. - Ни звука и ни шороха. - Закрыть дверь? - спросил Иллиан. - Прикрыть. Прислонитесь к косяку, держитесь спокойно и не позволяйте охраннику принца войти в ваше психологическое пространство. Двигаясь ощупью, Корделия опустилась на колени и ввела сержанту еще одну дозу успокоительного. Потом уселась на единственное приспособленное для этого место и обнаружила, что в зеркало можно видеть кусочек каюты. Она услышала, как дверь каюты открылась и раздались новые голоса. - ...если вы не собираетесь отстранить его и от исполнения обязанностей, я буду по-прежнему следовать заведенному порядку. Я видел то помещение. Ваши подозрения беспочвенны. - Посмотрим, - прозвучал напряженный и гневный ответ. - Привет, Эйрел. - Первый голос принадлежал немолодому офицеру в зеленом парадном мундире. Он пожал руку Форкосигану и передал ему пачку дискет. - Мы через час отправляемся к Эскобару. А это только что доставил курьерский корабль - последние, уточненные сведения. Я приказал, чтобы тебя держали в курсе событий. Зеки отступают по всему пространству. Они даже не приняли боя у тоннеля к Тау Кита. Они бегут. Владелец второго голоса тоже был в зеленом мундире, расшитом золотом более плотно, чем все, которые она видела до сих пор. Усыпанные драгоценностями ордена на его груди мерцали в свете настольной лампы. Ему можно было дать около тридцати: темноволосый, квадратное лицо, щелки глаз под набрякшими веками, тонкие губы раздраженно поджаты. - Но вы ведь не полетите туда, правда? - Форкосиган обращался к молодому вельможе. - Старшему по чину положено оставаться на флагмане. Поскольку Форратьер погиб, его обязанности переходят к принцу. Как-никак, ему отводилась определенная роль в вашем балагане. Принц Зерг негодующе выпрямился. - Нет, я сам поведу армию на Эскобар! Пусть тогда мой отец и его приятели посмеют говорить, что я не солдат! - Ты, - устало проговорил Форкосиган, - будешь сидеть в своем укрепленном дворце, который строила половина инженеров войска, и пировать. А твои люди будут умирать за тебя, пока не отвоюют достаточной территории, завалив ее своими трупами. Именно такой тактике научил тебя твой наставник. А потом пошлешь домой реляции о своей великой победе. Может, тебе удастся добиться, чтобы список погибших засекретили. - Эйрел, осторожнее, - предостерег шокированный Форхалас. - Ты слишком много себе позволяешь, - прорычал принц. - Особенно для человека, который не подойдет к боевым действиям ближе, чем на полмиллиона миль. Если уж говорить о... чьей-либо тактике. - Его тон явно давал понять, что за этим эвфемизмом скрываются гораздо более сильные выражения. - Довольно странно - в одно и то же время приказывать мне не выходить из каюты и обвинять в трусости из-за того, что я не на фронте, сэр. Даже пропаганда министра Гришнова лучше имитирует логику. - Я знаю, чего ты хочешь, Форкосиган, - процедил принц. - Удержать меня здесь и присвоить себе всю славу - себе и этому морщинистому шуту Фортеле с его поддельными либералами. Через мой труп! Ты будешь сидеть в каюте, пока не обрастешь плесенью! Легкая усмешка мелькнула на мрачном лице Форкосигана - и пропала, словно ее и не было. - Я заявляю официальный протест. Высаживаясь с войсками на Эскобаре, вы покидаете пост, где обязаны находиться. - Протестуй на здоровье. - Принц подошел к нему вплотную и понизил голос: - Но даже мой отец не вечен. И когда наступит этот день, твой папаша больше не сможет тебя защитить. Ты, и Фортела, и все его дружки первыми встанете к стенке, это я тебе обещаю. - Он осекся и поднял глаза, видимо вспомнив, о молчаливом Иллиане. - Или, может быть, ты снова окажешься в Колонии прокаженных с пятилетним патрулированием. Тут Ботари повернулся в своей тесной кабинке и, к ужасу Корделии, захрапел. На лейтенанта Иллиана мгновенно напал приступ кашля. - Извините, - с трудом проговорил он и отступил в ванную, решительно захлопнув за собой дверь. Он включил свет и обменялся с Корделией полным отчаяния взглядом. Однако совместными усилиями им удалось повернуть Ботари на бок, и дыхание сержанта вновь стало ровным. Корделия одобрительно подняла кверху большой палец, и лейтенант, кивнув, снова проскользнул в дверь. Принц уже ушел. Адмирал Форхалас ненадолго задержался, чтобы обменяться со своим подчиненным последними соображениями. - ...записать это. Я перед отъездом подпишу, - донесся его голос. - По крайней мере, не летите с ним на одном корабле, - серьезно попросил Форкосиган. Форхалас вздохнул: - Поверь, я ценю твои попытки снять его с моей шеи. Но кто-то должен вычистить для императора этот обезьянник - теперь, когда, слава Богу, Форратьер умер. Твоя кандидатура отпадает, так что, похоже, избран я. Кстати, неужели ты не можешь приберечь свои амбиции для подчиненных, как делают все нормальные люди? Разве обязательно хамить начальству? Я считал, что ты от этого вылечился, когда увидел, что ты позволяешь Форратьеру. - С этим теперь покончено. - Дай Бог. - Форхалас привычно сплюнул через плечо. - Между прочим, что это за "Колония прокаженных"? - полюбопытствовал Форкосиган. - Ты ни разу не слышал? Ну... да, понятно, что нет. А тебя никогда не удивляло, почему в твоем экипаже оказывается столь высокий процент всяких недоумков, неисправимых и непригодных к службе? - Я и не ожидал получить сливки. - В главном штабе это называли "Колонией прокаженных Форкосигана". - А я был главным прокаженным? - Казалось, новость скорее позабавила, чем оскорбила его. - Ну, если это худшее, что могла принести мне служба, то, может, все получится не так уж плохо. Береги себя. Не хотел бы я стать его заместителем. Форхалас хохотнул, и они обменялись рукопожатиями. Адмирал двинулся к двери, но на полдороге остановился. - Как ты думаешь, они будут контратаковать? - О, Господи! Разумеется, будут. Это же не какая-нибудь торговая фактория. Эти люди сражаются за свои дома. - Когда? Форкосиган помялся. - После того, как вы начнете десантироваться, но задолго до окончания высадки. А ты бы поступил иначе? Это самый подходящий момент. Пилоты катеров в растерянности, они не знают, взлетать им или садиться, корабли-матки разбросаны черт-то где или попали под огонь, боеприпасы еще не доставлены, связь нарушена, и в придачу ко всему главнокомандующий - полный профан... - У меня просто мурашки по коже. - Да уж... Постарайся оттягивать начало как можно дольше. И убедись, что твои командиры отчетливо понимают планы чрезвычайной ситуации. - Принц видит это совсем по-другому. - Да, ему не терпится возглавить парад. - Что ты посоветуешь? - На этот раз твой командующий - не я, Рульф. - Не моя вина. Я рекомендовал императору тебя. - Знаю. Я не согласился. Я рекомендовал тебя. - И мы получили этого сукина сына, этого педераста Форратьера. - Форхалас мрачно покачал головой. - Что-то тут не так... Форкосиган мягко взял его под руку и проводил до двери. Вернувшись, он глубоко вздохнул и задумался, словно подавленный видениями будущего. Потом, подняв глаза, коммодор с горькой иронией посмотрел на Корделию: - Когда древние римляне устраивали свои триумфальные шествия, кажется, рядом с триумфатором ехал такой тип, который должен был все время шептать ему на ухо, что он простой человек, что его тоже ждет смерть. Триумфаторы, наверное, не очень-то радовались его присутствию. Она промолчала. Форкосиган с Иллианом отправились в ванную за Ботари. - Кажется, он перестал дышать, - чертыхнулся Форкосиган. Иллиан охнул. Они уложили сержанта на пол, Форкосиган припал ухом к его груди и пощупал пульс на шее. - Сукин сын. - Соединив обе руки, он резко ударил сержанта по грудине, потом снова прислушался. - Ничего. Перекатившись на пятки, он яростно уставился на лейтенанта. - Иллиан! Где бы вы ни взяли эту змеиную мочу, идите туда и найдите противоядие. Живей. И без шума. - Как вы... а что если... не следует ли... стоит ли... - залепетал Иллиан. Потом бессильно воздел руки и умчался на поиски. Форкосиган взглянул на Корделию: - Делаем массаж сердца и искусственную вентиляцию легких? Что выбираешь? - Наверное, массаж. Она опустилась на колени рядом с Ботари, а Форкосиган передвинулся к голове, набрал побольше воздуха и сделал ему первый вдох. Корделия прижала основания ладоней к грудной клетке и надавила со всей силой, стараясь установить ритм. Толчок, вдох, толчок, вдох, снова и снова, не останавливаться. Вскоре руки ее начали дрожать от напряжения, на лбу выступил пот. Ребра отзывались режущей болью. - Придется поменяться. - Хорошо. Теперь Форкосиган начал вести массаж сердца, а Корделия зажала Ботари нос и прижалась губами к его губам. Рот его был влажен от слюны Форкосигана. Эта пародия на поцелуй была отвратительна, но выбора не оставалось. Наконец, вернулся запыхавшийся Иллиан. Встав на колени, он прижал к сонной артерии на жилистой шее Ботари новую ампулу. Ничего не произошло. Форкосиган возобновил массаж. Внезапно Ботари вздрогнул, потом напрягся, как в столбняке, выгнув шею и спину. Он сделал долгий рыдающий вдох и опять затих. - Ну же, - полушепотом ободрила его Корделия. С резким спазматическим всхлипом сержант задышал - неровно, но постоянно. Корделия села рядом и всмотрелась в него с безрадостным торжеством: - Несчастный ублюдок. - Я-то думал, ты видишь смысл во всем сущем, - откликнулся Форкосиган. - В абстракции. А на деле просто ковыляешь во тьме с остальным тварным миром, натыкаясь на что-то и удивляясь, почему это так больно. Форкосиган тоже смотрел на Ботари, не отирая струек пота с лица. Потом он, вскочил и бросился к терминалу. - Чуть не забыл - мой протест. Надо составить и зарегистрировать, пока не улетел Форхалас, иначе не будет смысла. Он уселся в кресло и начал поспешно настраивать компьютер. - А почему это так важно? - спросила Корделия. - Ш-ш. Потом. Он торопливо печатал минут десять, потом отправил электронное послание командующему. Тем временем Ботари продолжал дышать, хотя с лица его не сходила смертельная зеленоватая бледность. - Что будем делать? - спросила Корделия. - Ждать. И молиться, чтобы доза оказалась верной, - тут Форкосиган раздраженно посмотрел на Иллиана, - и чтобы он не впал в маниакальное состояние. - Разве нам не пора подумать о том, как их отсюда вывести? - запротестовал лейтенант. - Думайте на здоровье. - Форкосиган заложил в компьютер новые дискеты и начал просматривать тактические выкладки. - Но как тайник это место обладает двумя преимуществами, которых лишены все остальные. Если вы не проболтались, то за нами сейчас не следят ни главный политофицер, ни люди принца... - Я совершенно уверен, что выявил все датчики. Могу ручаться чем угодно. - Сейчас на карту поставлена ваша жизнь, так что лучше бы вам не ошибиться. Во-вторых, в коридоре два вооруженных охранника, которые никого сюда не пропустят. Большего и не нужно. Конечно, приходится признать, что тут немного тесно. Иллиан досадливо закатил глаза. - Я запутал службу безопасности, насколько смог. Большего сделать нельзя, не рискуя вызвать подозрения, чего мы как раз и хотим избежать. - Сутки у нас есть? - Возможно. - Иллиан хмуро посмотрел на своего подопечного, недоумевая и тревожась. - Вы что-то задумали, сэр, не так ли. Эти слова не были вопросом. - Я? - Пальцы коммодора летали по клавиатуре, и разноцветные блики с экрана падали на непроницаемое лицо. - Я просто выжидаю, не представится ли какая-нибудь подходящая возможность. Когда принц улетит на Эскобар, большая часть сотрудников службы безопасности последует за ним. Терпение, Иллиан. Он подключился к общекорабельной сети. - Форкосиган вызывает штабной отдел. - Командор Венн слушает, сэр. - А, это вы, Венн. Отлично. С момента отлета принца и адмирала Форхаласа передавайте мне оперативные сводки за каждый час. И независимо от времени сразу же сообщите мне, если начнет твориться что-нибудь необычное, не соответствующее диспозициям. - Да, сэр. Принц и адмирал Форхалас уже перешли в шлюзовой отсек, сэр. - Очень хорошо. Работайте. Форкосиган сообщение закончил. Он отодвинулся от стола и забарабанил пальцами. - Теперь будем ждать. Примерно через двенадцать часов принц достигнет орбиты Эскобара. Вскоре после этого они начнут высадку. Примерно час уходит на то, чтобы до нас дошли сигналы от Эскобара, и столько же для обратного сигнала. Интервал, конечно, великоват. За два часа битва может закончиться. Мы могли бы сократить разрыв на три четверти, если бы принц разрешил поменять исходные рубежи. Небрежный тон не скрывал его напряжения. Казалось, он забыл о комнате, в которой находится. Мысли Форкосигана двигались вместе с армадой, которая сверкающим созвездием стягивалась к Эскобару: стремительные перехватчики, мрачные крейсера, тихоходные транспорты с трюмами, полными солдат. Взгляд его был прикован к экрану, а пальцы машинально крутили забытый световой карандаш. - Не перекусить ли вам, сэр? - предложил Иллиан. - Что? А, да, наверное. И ты, Корделия, - ты, должно быть, проголодалась. Давайте, Иллиан. Иллиан ушел за едой. Форкосиган работал еще несколько минут, потом со вздохом отключил компьютер. - Наверное, мне следует подумать и о сне. Последний раз я спал на борту "Генерала Форкрафта" на подлете к Эскобару - кажется, дня полтора тому назад. Примерно в тот момент, когда тебя брали в плен. - Нас захватили чуть раньше. Мы почти день провели на буксире. - Кстати, прими мои поздравления с великолепно проведенным маневром. Насколько я понимаю, это был фальшивый крейсер? - Право, не могу сказать. - У нас тут кое-кто хвастался удачным выстрелом. Корделия спрятала улыбку. - Я не против. Она приготовилась к дальнейшим расспросам, но, как ни странно, он перевел разговор на другое. - Бедняга Ботари. Хорошо бы император дал ему медаль. Но, боюсь, самое большее, что я смогу для него сделать, - это добиться настоящего лечения. - Если император не жаловал Форратьера, то почему он поручил ему командование флотом? - Потому что Форратьер был человеком Гришнова, и все об этом знали. К тому же - фаворит принца. Император, так сказать, сложил все тухлые яйца в одну корзинку. Форкосиган прервал себя, привычно сжав кулак. - У меня было такое чувство, словно я встретила высшее зло. Думаю, после него меня уже ничто по-настоящему не испугает, - задумчиво сказала Корделия. - Джес Форратьер? Просто мелкий пакостник... Старомодный опереточный злодей-самоучка. Настоящее зло делается совсем иначе - его творят спокойные люди, которые собираются в светлых комнатах, обитых зеленым шелком. Они раздают смерть оптом, целыми кораблями, без страсти, без гнева, вообще без всяких эмоций. Единственное чувство, которое ими движет, - это страх перед будущим. Но преступления, которые они надеются предотвратить в этом будущем, - воображаемые. А те, что они совершают в настоящем, - реальны. По мере того, как Форкосиган говорил, голос его звучал все тише, так что под конец он почти шептал. - Коммодор... Эйрел... что тебя мучает? Ты так встревожен, словно за тобой гонятся фурии. Он попытался засмеяться. - Да, именно так я себя и чувствую. Наверно, из-за ожидания. Я не умею ждать. Для солдата это недостаток. Очень завидую твоей способности терпеливо ждать. Ты кажешься спокойной, как лунный свет на поверхности озера. - Это красиво? - Очень. - Звучит приятно. У нас дома нет ни того, ни другого. Комплимент доставил Корделии непривычную радость. Иллиан вернулся с подносом, и разговор прервался. Они поели, затем Форкосиган позволил себе немного поспать - или, по крайней мере, полежать с закрытыми глазами. Но каждый час он вставал, чтобы просмотреть очередные сводки. Иллиан заглядывал ему через плечо, и Форкосиган пояснял лейтенанту ключевые моменты происходящего. - На мой взгляд, все выглядит довольно неплохо, один раз заметил Иллиан. - Не понимаю, почему вы так тревожитесь. Мы и вправду можем победить, хотя у зеков есть немалые резервы. Но они им не помогут, если все закончится быстро. Чтобы не загонять Ботари в глубокую кому, ему дали прийти в полубессознательное состояние. Он сидел в углу, жалко скорчившись, и то проваливался в дремоту, то просыпался. И во сне, и наяву его преследовали какие-то видения. В конце концов Иллиан отправился в свою каюту, и Корделия тоже вздремнула. Оказалось, что она проспала долго, и проснулась только тогда, когда Иллиан принес завтрак. Запертая в тесной комнате, она совершенно потеряла ощущение времени. Однако Форкосиган сейчас уже считал каждую минуту. Покончив с едой, он исчез в ванной, принял душ, побрился и надел свежую парадную форму, словно собираясь на прием к императору. Теперь он сидел совершенно неподвижно, с каменным лицом, уже второй раз проглядывая последнюю оперативную сводку. - Высадка войск еще не началась? - спросила Корделия. Он сверился с хронометром. - Почти час назад. Первые сообщения будут с минуты на минуту. Появилась сводка текущего часа. Форкосиган начал ее просматривать. Но не успел прочесть и половины, как на экране возникло лицо командора Венна. - Коммодор Форкосиган? У нас идет какая-то странная информация. Если желаете, я буду передавать вам прямо необработанный материал. - Да, пожалуйста. Немедленно! Форкосиган быстро отфильтровал болтовню экипажей и усилил голос капитана одного из кораблей, смуглого коренастого человека, диктовавшего на пленку свой бортовой журнал. - ...противник контратакует! (Ну вот, начинается, мысленно простонала Корделия.) Отвечают выстрелом на выстрел. Наши плазменные экраны работают на максимальной мощности, но тем самым затрудняют нам стрельбу. Мы должны или убрать экраны, чтобы создать необходимую плотность огня, или прекратить атаку... - Передачу прервала помеха. - ...Не знаю, как им это удается. Невозможно установить на эти катера такое количество генераторов, чтобы... Опять помехи. Передача резко оборвалась. Форкосиган отыскал новый доклад. Иллиан тревожно смотрел на экран. Корделия молча сидела на кровати, опустив голову, и слушала... Чаша победы оказалась нестерпимо горькой. - ...флагман попал под сильный огонь, - докладывал командующий Корделия узнала этот голос и вытянула шею, чтобы увидеть лицо говорящего. Готтиан! Значит, он получил долгожданное повышение. - Я собираюсь отключить экраны и произвести залп из главного калибра. - Не делай этого, Корабик! - безнадежно воскликнул Форкосиган. Каково бы ни было решение, оно принято час назад и его последствия уже стали свершившимся фактом. Готтиан повернул голову. - Командор Форкаллонер, вы готовы? Мы начинаем - тут послышался треск помех, и затем наступило молчание. Форкосиган грохнул кулаком по пульту. - Дьявол! Когда же они наконец сообразят... Он уставился в мелькание помех, затем еще раз прокрутил сообщение Готтиана. Потом он выбрал новую полосу трансляции: теперь на экране компьютера отразилось пространство вокруг Эскобара, в котором метались и мигали цветные огоньки, изображающие корабли. Это походило на какую-то детскую игру. Форкосиган помотал головой, словно отгоняя страшное наваждение. На экране опять появилось лицо Венна. Он был бледен, в углах рта пролегли глубокие морщины. - Сэр, по-моему, вам следует прийти в штабной отсек. - Я не имею права, Венн, я под арестом. Где коммодор Хелски или коммодор Куэр? - Хелски вылетел с принцем. Коммодор Куэр сейчас здесь. - Принц совершенно недвусмысленно запретил мне покидать каюту. - Принц... Похоже, что он погиб, сэр. Форкосиган прикрыл глаза и безрадостно вздохнул. Потом снова открыл их и подался вперед: - Этому есть подтверждения? Вы получили какие-нибудь новые приказы от адмирала Форхаласа? - Адмирал Форхалас находился с принцем, сэр. В их корабль попали. - Венн на миг отвернулся, глядя на что-те у себя за спиной. - Это... - ему пришлось прокашляться, - это достоверно. Флагманский корабль принца... уничтожен. От него остался лишь пепел. Теперь командуете вы, сэр. Лицо Форкосигана было угрюмым и несчастным. - Тогда сию же минуту передавайте "синий пароль". Всем кораблям немедленно прекратить огонь. Всю резервную энергию - только на усиление защитных экранов. Двигайтесь к Эскобару с максимальным ускорением. Нам необходимо сократить отставание в связи. - "Синий пароль", сэр? Но это же общее отступление! - Знаю, командор. Я сам составлял эту диспозицию. - Но как же... - Командор Венн, Эскобар располагает новой системой вооружения. Она называется плазменное зеркало. Это - секретная технология Беты. Комбинация силовых полей возвращает заряд в точку выстрела. Наши корабли ведут огонь на самопоражение. - Бог мой! Что мы можем сделать? - Абсолютно ничего, если только вы не собираетесь брать на абордаж их корабли и вручную душить этих тварей. Заманчиво, но непрактично. Передавайте приказ! Вызовите в штабной отсек главного инженера и штурмана. И распорядитесь, чтобы начальник охраны убрал отсюда своих людей. Не хочу, чтобы меня парализовали, едва я выйду из каюты. - Слушаю, сэр! - Венн отключился. - Прежде всего надо остановить транспортные корабли, - пробормотал Форкосиган, поднимаясь с рабочего кресла. Повернувшись, он увидел, что и Корделия, и Иллиан смотрят на него, открыв рты. - Как вы узнали... - начал Иллиан. - ...о плазменных зеркалах? - договорила Корделия. На лице Форкосигана не дрогнул ни один мускул. - Ты сама мне рассказала, Корделия. Во сне, пока Иллиан отсутствовал, под действием одного из хирургических снадобий. Побочных эффектов оно не имеет. Ужаснувшись, она встала. - Ах ты, жалкий... Пытка - и то честнее! - О, хитро, сэр! - поздравил Иллиан. - Я знал, что вы - в порядке! Форкосиган кинул на него неприязненный взгляд. - Это не имеет значения. Информация подтвердилась слишком поздно, чтобы быть для нас полезной. В дверь постучали. - Пойдемте, Иллиан. Пора уводить наш флот домой. 10 Не прошло и часа, как Иллиан пришел за Ботари. После этого Корделия почти двенадцать часов провела одна. Сперва она подумывала бежать из каюты и устроить маленькую диверсию, - но если Форкосиган действительно командует полным отступлением, то вмешательство может оказаться некстати. Она лежала на постели в глубоком отчаянии. Обманщик, предатель, он не лучше всех остальных. "Мой безупречный воин, мой дорогой лицемер..." Похоже, Форратьер знал его все-таки лучше, чем она. Нет. Это несправедливо. Выуживая из нее информацию, Форкосиган исполнял свой долг - она поступила так же, храня секрет, пока было возможно. И нельзя не согласиться с Иллианом - это было хитро. Она, как ни старалась, не замечала в себе никаких последствий тайного вторжения в ее мозг. Что бы он ни использовал. А, кстати, что он мог использовать? Где он припрятал свою "сыворотку правды" и когда? Иллиан ему это средство не приносил, это точно. Когда Форкосиган сообщил о зеркалах, Иллиан изумился не меньше ее. Надо проверить, действительно ли у него в каюте припрятано допросное снадобье, или... - Боже мой! - прошептала она. - Неужели это правда? Вскочив, она забегала по каюте, и все мельчайшие фрагменты неудержимо становились на свои места. Никаких сомнений! Форкосиган никогда не допрашивал ее - он заранее знал о плазменных зеркалах. Более того, похоже, что он - единственный человек в барраярском командовании, который об этом знал. Форхалас не знал. Принц совершенно определенно не знал. И Иллиан тоже. - Сложить все тухлые яйца в одну корзину, - пробормотала Корделия. - И... уронить корзину? О, это не мог быть его собственный план! Конечно же, нет... Она внезапно охватила мысленным взором всю мозаику событий. Да, сомнений больше не было: прямо у нее на глазах было совершено самое массовое политическое убийство во всей истории Барраяра. Но мало того - оно еще и самое тонкое: трупы спрятаны в горе других трупов, навеки с ними перемешавшись. Когда же он получил эту информацию? Видимо, в промежутке между тем моментом, когда она оставила его, не имеющего других забот, кроме захваченного мятежниками технического отсека, и нынешним, когда он пытается спасти остатки своей обезоруженной армады. Где-то в тихой, обитой зеленым шелком комнате, там, где великий хореограф ставил танец смерти, честь полководца была сломана на дыбе его долга. Форратьер с его больным честолюбием вдруг усох, превратившись в мышку, в блоху, в булавочный укол по сравнению с этим чудовищным видением. "Господи, а я-то удивлялась, что Эйрел так напряжен. Да он, наверное, едва не спятил. А император?.. Ведь принц его сын! Может ли такое быть реальностью? Или я сбрендила, как Ботари?" Корделия заставила себя сесть, потом улечься, но заговоры и контрзаговоры не давали ей покоя. Мозг отказывался вместить вереницу предательств, так ловко собранных в одной точке пространства и времени ради достижения ужасной цели. "Может, это неправда, - наконец утешила она себя. - Я спрошу его, и он повторит то, что уже сказал. Он просто допросил меня, пока я спала. Мы их опередили, и я - героиня, спасшая Эскобар. А он - офицер, честно исполнявший свой долг. - Она повернулась набок и уставилась в сумрак каюты. - А у свинок есть крылья, и на одной из них я полечу к себе домой". Мысли Корделии прервал Иллиан, объявивший, что ему приказано проводить ее в тюремную камеру. Она сразу заметила, что обстановка в тюремном отсеке переменилась. Охранники уже не раздевали ее глазами - больше того, они старались вообще на нее не смотреть. Режим по-прежнему оставался суровым, а замки надежными, но дух глумления и садизма исчез. Она узнала охранника, который отводил ее в каюту Форратьера и, казалось, жалел. Теперь он был здесь главным: его воротник украсили поспешно и криво пришитые лейтенантские нашивки. Уходя из каюты, Корделия опять надела комбинезон Форратьера. На этот раз ей было позволено переодеться в оранжевую пижаму без присмотра. Затем ее отвели вниз. В камере уже была одна пленная - эскобарская девушка потрясающей красоты. Она лежала на койке, уставясь в стену. Красавица не обернулась, когда вошла Корделия, и не откликнулась на приветствие. Спустя какое-то время пришла барраярская медицинская группа и увела ее с собой. Она пошла безмолвно, но у двери начала сопротивляться. По знаку врача санитар усыпил девушку с помощью уже знакомой Корделии ампулы, и через секунду ее вынесли в бессознательном состоянии. Доктор, судя по возрасту и чину, главный хирург, ненадолго задержался, чтобы перебинтовать ей ребра. После этого она осталась одна, и течение времени отмечалось только появлением пищи да изредка менявшимися шумами и вибрациями, по которым Корделия пыталась угадать, что происходит снаружи. Спустя восемь или девять трапез она лежала на койке, скучающая и подавленная. Внезапно свет в камере померк. Немного погодя светильники зажглись, но почти сразу же погасли снова. - Уф! - охнула она: желудок куда-то провалился и она начала всплывать вверх. Корделия поспешно ухватилась за свою койку. Ее предусмотрительность была вознаграждена мгновение спустя, когда она плюхнулась обратно с ускорением примерно в 3g. Светильники вспыхнули и погасли, потом снова наступила невесомость. - Плазменная атака, сказала она себе. - Видимо, экраны перегружены. Корабль сотряс чудовищный удар. Ее отбросило с койки к противоположной стене; тьма, невесомость, тишина. Прямое попадание! Она отлетела от дальней стены, отчаянно пытаясь за что-нибудь ухватиться, больно стукнулась локтем... обо что? стену? пол? потолок? Вращаясь в воздухе, Корделия невольно вскрикнула. "Наши стреляют, - чуть ли не в истерике подумала она. - Я погибну от огня своих. Идеальный конец военной карьеры!.." Стиснув зубы, она напряженно прислушивалась. Слишком тихо. Не потеряна ли герметичность? Ей представилась жуткая перспектива, в живых осталась она одна, запертая в эту черную коробку и обреченная плавать в ней, как рыба в аквариуме, до неизбежной гибели от удушья или от холода. Камера станет ее гробом, который спустя много месяцев распечатает какая-нибудь команда уборки. И ужасная мысль, цела ли ходовая рубка? Центр управления кораблем, где находился Форкосиган и куда наверняка метили эскобарцы... Может, он сейчас изранен осколками, замерз в вакууме, сгорел в плазменном огне, раздавлен рухнувшими переборками? Но вот пальцы наконец нашли какую-то поверхность: правда, ухватиться тут не за что... Угол? Прекрасно. Она свернулась калачиком и замерла. Неизвестно сколько времени пробыла она в этом стигийском мраке. Руки и ноги дрожали от непрерывных усилий, требовавшихся, чтобы удержаться на месте. Потом корабль застонал и зажегся свет. "О, дьявольщина, это же потолок!" Вернувшаяся сила тяжести швырнула ее на пол. По левой руке разлилась резкая боль, потом наступило онемение. Она поспешно забралась обратно на койку, вцепившись в нее правой рукой с такой силой, что костяшки побелели, постаралась упереться ногой в раму, снова напряглась... Ничего не происходило. Тут Корделия почувствовала, что ее одежда намокла. Опустив глаза, она увидела кровь. Ах, вот в чем дело - оказывается, у нее открытый перелом... С трудом стащив куртку она обмотала ее вокруг руки, наподобие жгута. От давления проснулась боль. Она несколько неуверенно попробовала позвать на помощь. Может, за камерой наблюдают. Никто не пришел. Следующие три часа Корделия пробовала кричать, убеждать, колотила в дверь и стены здоровой рукой, просто сидела на койке, рыдая от боли. Сила тяжести и свет отключались еще несколько раз. Но вот нахлынула особенная, знакомая каждому астронавту тошнота, словно тебя выворачивает наизнанку в банке с клеем, - признак прыжка через пространственно-временной тоннель. Затем все стабилизировалось. Когда дверь ее камеры открылась, она была так удивлена, что даже отпрянула к стене, сильно стукнувшись головой. Но это оказался лейтенант службы охраны, а с ним - кто-то из врачей. У лейтенанта на лбу багровела шишка размером с куриное яйцо, медик был невредим, но выглядел вконец задерганным. - Вот второй по тяжести случай, - сказал лейтенант. - После этого можете просто обойти камеры по порядку. Побледневшая от боли и усталости, Корделия размотала свою руку. Врачу, при всем его профессионализме, явно не хватало сноровки главного хирурга. Она чуть не потеряла сознание от боли, прежде чем ей наложили пластик. Новых признаков атаки не было. Ей выдали свежую тюремную пижаму, а через два приема пищи она ощутила очередной прыжок через туннель. Мысль ее непрерывно металась по беличьему колесу страхов. Засыпая, Корделия всегда видела сны, и все они были кошмарными. Наконец пришел лейтенант Иллиан - правда, не один, а с охранником. Корделия так обрадовалась, увидев знакомое лицо, что готова была его расцеловать. Вместо этого она смущенно откашлялась и спросила (как она надеялась, достаточно небрежно): - С коммодором Форкосиганом ничего не случилось во время атаки? Удивленно подняв брови, он внимательно всмотрелся в нее: - Конечно. Конечно. Конечно. Это "конечно" подразумевает, что он даже не ранен. На глаза навернулись слезы облегчения, которые, к счастью, удалось скрыть. - Куда вы меня ведете? - поинтересовалась она, когда они вышли из тюремного отсека и пошли по коридору. - На катер. Отправитесь в лагерь военнопленных на планете, поживете там, пока не будут согласованы процедуры обмена. Потом вас всех начнут отправлять домой. - Домой? А как же война? - Закончилась. - Закончилась! - Корделия пыталась это осознать. - Закончилась. Вот это темпы! А почему эскобарцы не развивают свой успех? - Не могут. Мы запечатали выход из пространственно-временного туннеля. - Запечатали? Не блокировали? Он кивнул. - Как это, черт подери, можно запечатать п-в-туннель? - В некотором смысле очень старая идея. Брандеры. - А? - Пошлите в туннель корабль и аннигилируйте его в средней точке между выходами. Возникнет резонанс - многие недели там и атом не пролетит. Корделия присвистнула. - Умно. Жаль, что мы до этого не додумались. А как вы спасаете пилота? - Может, именно поэтому вы и не додумались. Мы его не спасаем. - Боже... Вот это смерть. Перед ней моментально предстала очень наглядная картина. - Это были добровольцы. Она ошеломленно покачала головой. - Только барраярцы... - Она поискала какую-нибудь менее ужасную тему для разговора. - У вас много пленных? - Не очень. Может, круглым счетом около тысячи. А мы оставили на Эскобаре свыше одиннадцати тысяч десантников. Так что вы представляете немалую ценность - нам ведь придется обменивать вас в соотношении больше, чем десять к одному. В катере для пленных не полагалось иллюминаторов. Кроме нее, здесь было еще двое пассажиров: один из ее помощников инженера и та темноволосая эскобарская девушка. Техник радостно бросился к Корделии, спеша поделиться впечатлениями. У него самого их оказалось немного: все это время он был заперт в камере вместе с тремя остальными членами их экипажа, которых увезли на планету накануне. Прекрасная эскобарка, захваченная больше двух месяцев тому назад, когда их корабль потерял управление в бою за пространственно-временной туннель на Колонию Бета, могла рассказать еще меньше. - Я, наверное, как-то потеряла счет времени, - беспокойно сказала она. - Это нетрудно, когда сидишь в камере и никого не видишь. Я вчера очнулась в лазарете и не могла вспомнить, как туда попала. И если этот хирург настолько хорош, как мне показалось, то никогда и не вспомнишь, подумала Корделия. - Вы помните адмирала Форратьера? - Кого? - Простите, я оговорилась. Не обращайте внимания... Катер приземлился. Через открытый люк ворвались лучи солнца и дуновение ветерка, напоенного ароматами лета. Разве сравнишь его с затхлым, спертым воздухом, которым они дышали уже много дней! - Ого, где это мы? - проговорил техник, выбираясь из люка. - Что за красота! Корделия вышла следом за ним и невесело засмеялась, сразу же узнав планету. Лагерь военнопленных оказался тройным рядом барраярских полевых укрытий - серых приземистых цилиндров, окруженных силовым полем и установленных на дне обширной впадины. Стоял жаркий, тихий полдень, заставивший Корделию почувствовать себя так, словно она никогда отсюда и не улетала. Вон там вход в подземные склады, теперь уже не замаскированный, а расширенный. Перед ним устроена широкая посадочная полоса, на ней стоит несколько катеров и кипит деятельность. На ходу она огляделась, любуясь своей планетой. Да, если подумать, ей тут самое место. Все вполне логично... Она беспомощно встряхнула головой. Корделия и ее юная спутница-эскобарка были направлены в укрытие посередине ряда. Их провел туда подтянутый, сдержанный и немногословный охранник. Внутри, в помещении, рассчитанном на пятьдесят человек, находилось одиннадцать женщин. Койки можно было выбрать. На них набросились старожилы, жаждущие новостей. Полная женщина лет сорока призвала всех к спокойствию и представилась. - Я лейтенант Марша Альфреди. В этом укрытии я старшая по чину. Слежу за порядком - если считать, что в этом нужнике вообще есть порядок. - Я капитан Корделия Нейсмит, экспедиционный корпус Беты. - Слава Богу. Я могу скинуть все на вас. Вы не знаете, что тут происходит? - О, Господи. - Корделия постаралась выпрямиться. - Нет, не знаю. Введите меня в курс. - Здесь был сущий ад. Охранники - свиньи. Потом вдруг ни с того ни с сего вчера ввалилась компания высших барраярских чинов. Сначала мы решили, что они ищут, кого бы изнасиловать, как и предыдущая шайка. Но сегодня утром исчезла примерно половина охранников - самые отпетые. Их заменила команда, которая держится, как на параде. А барраярский начальник лагеря - никогда бы не поверила! - они вывели его сегодня утром на площадку для катеров и расстреляли! На виду у всех! - Понятно, - довольно невыразительно отозвалась Корделия. Она откашлялась. - Вы еще не слышали? Барраярцы полностью изгнаны из пространства Эскобара. Они, наверное, уже отправили своих представителей для заключения мира и окончательных переговоров. Наступила ошеломленная тишина, через минуту взорвавшаяся ликованием: люди смеялись, обнимали друг друга, кто-то побежал сообщить новость соседним убежищам, а оттуда она разлетелась по всему лагерю. Корделию осаждали просьбами сообщить подробности. Она коротко пересказала, как шла битва, обойдя молчанием собственные похождения и источник, откуда черпала информацию. Их радость заставила ее - впервые за последние несколько дней - почувствовать и себя немного счастливее. - Ну, теперь понятно, почему эти бандиты вдруг стали такими паиньками, - сказала лейтенант Альфреди. - Наверное, раньше они и мысли не допускали, что им придется перед кем-то отчитываться. - У них новый командующий, - объяснила Корделия. - А у него пунктик насчет пленных. Победа или поражение, все равно под его началом наступили бы перемены. - В самом деле? И кто же этот джентльмен? - скептически осведомилась Альфреди. - Некий коммодор Форкосиган, - сдержанно ответила Корделия. Ее собеседница ахнула. - Форкосиган, Мясник Комарры? О Господи! Ну, теперь мы пропали. Видно было, что она всерьез напугана. - Мне кажется, сегодня утром вы получили убедительное свидетельство его добрых намерений, - удивилась Корделия. - А по-моему, это доказывает только то, что он псих, - непреклонно заявила лейтенант Альфреди. - Начальник лагеря не принимал участия в этих безобразиях. Он был далеко не худшим из барраярцев. - Он был командиром. Если он знал о них, то обязан был их прекратить. Если не знал - значит, не соответствует должности. В любом случае он в ответе за подчиненных. - Тут она сообразила, что сейчас не время оправдывать Форкосигана, и закруглилась: - В конце концов, барраярцам видней, за что ставить друг друга к стенке. Снаружи донесся многоголосый шум, и в их палатку ввалилась депутация пленных, которым хотелось самим услышать сенсационную новость. Охранники отошли к ограждению и не мешали событиям развиваться своим чередом. Корделии пришлось еще дважды повторить краткое изложение последних событий. Со стороны мужских палаток явились члены ее экипажа во главе с Парцеллом. Парцелл вспрыгнул на койку и, перекрикивая шум, обратился к толпе: - Эта леди о многом умалчивает. Я-то знаю, как было дело, мне все рассказал один из охранников. После того, как нас взяли на борт флагмана, она улизнула и лично убила барраярского главнокомандующего, адмирала Форратьера. Вот почему их наступление захлебнулось. Да здравствует капитан Нейсмит! - Ничего подобного, все было не так! - протестовала Корделия, но ее заглушили восторженные крики. - Я не убивала Форратьера. Эй! Отпустите, поставьте меня! - Ее экипаж, подначиваемый Парцеллом, подхватил Корделию на руки и понес по всему лагерю. - Это неправда! Прекратите это! Как вам не стыдно! Но с таким же успехом можно было вычерпать море с помощью чайной чашки. Романтическая история пролилась на души измученных пленных целительным бальзамом, и они превратили ее в собственную месть - пусть совершенную чужими руками. Повесть о похождениях капитана Нейсмит передавали из уст в уста, приукрашивали, снабжали подробностями, так что не прошло и суток, как она стала чем-то вроде священного эпоса. Через несколько дней Корделия прекратила попытки опровергнуть легенду. Правда была слишко