Дэвид Герролд. Сезон бойни --------------------------------------------------------------- Война с Хторром-4 OCR/вычитка: Голодный Эвок Грызли Маленькое примечание: Цикл 'Война с Хторром' состоит на данный момент из _четырех_ книг. Появлению пятой - 'Бойня продолжается' мы обязаны издательству 'Армада', издавшему четвертую книгу 'Сезон бойни' разбитой на два тома, которые были вновь объединены в этом скане. http://www.gerrold.com/ ║ http://www.gerrold.com/ --------------------------------------------------------------- Посвящаю с любовью Бену и Барбаре Вова Благодарю Денниса Аренса, Сета Брейдбарта, Джека Коэна, Ричарда Куртиса, Диану Дьюэйн, Реймон-да Е. Файста, Ричарда Фонтану, Билла Гласса, Харви и Джоанну Гласе, Дэвида Хартуэлла, Роберта и Джинни Хайнлайн, Карен Мэлкор, Лидию Марано, Сьюзи Миллер, Тома Негрино, Джерри Пурнеля, Алана Роджерса, Рича Стернбаха, Эйми Стаут, Тома Сузила, Линду Райт, Челси Куинн Ярбро, Говарда Циммермана. Особую благодарность выражаю Биллу Айкоку, Роберту Е. Беллусу, Уильяму Бенсону, Джорджу С. Брик-неру, Дэну Корригану, Рэнди Данненфелзеру, Памеле и Рэнди Харбо, Марку Е. Херлахаю, Крису Кеви, Джону Робинсону, Ли Энн Рюкер, Гарри Самиши-ма, Курту К. Зигелю, У, Кристоферу Суитту, "NoЕЫ," ("]Noо1е ЕаПН 'Ьес1готс Ыпс"1, Кэтрин Бет Уиллиг и другим за их щедрые пожертвования Лос-Анджелесской программе "АнтиСПИД". Герои данной книги названы их именами или именами, которые они выбрали. Дурные поступки или привычки данных персонажей придуманы автором исключительно в интересах сюжета; они не свойственны реальным людям и нив коей мере не должны рассматриваться как попытка автора умалить достоинства этих людей. 1 "Всемирная Электронная Связь". Здесь и далее примечания переводчика. ХТОРР (сущ.) 1. Планета Хторр, предположительно находится на расстоянии тридцати световых лет от Земли. 2. Звездная система, к которой относится указанная планета; звезда, вероятно, красный гигант, в настоящее время не идентифицирована. 3. Родовое название организмов, господствующих на планете Хторр. 4. Один или несколько представителей (предположительно) разумной жизни планеты Хторр (см. хторранин). 5. Хриплый рокочущий звук, исходящий из горловой щели хторра. ХТОРРАНИН (сущ.) 1. Любое существо, родственное хторру. 2. Представитель расы, живущей на планете Хторр (мн. ч. -- хторране). ХТОРРАНСКИЙ, - ая (прил.) Относящийся к планете или звездной системе Хторр. Словарь английского языка "Рэндом Хаус", полное издание XXIвека О хторранской экологии необходимо знать две вещи: 1) Она переросла пределы наших возможностей изучить ее и понять, а следовательно -- и наших способностей сдержать ее или уничтожить; 2) Она постоянно изменяется. "Красная книга" (Выпуск 22. 19А)  * ЧАСТЬ 1 *  1. ВОНЬ Просто вырасти -- уже девяносто процентов успеха. Соломон Краткий Мы почувствовали запах задолго до того, как увидели его источник. Зловоние перекатывалось через холмы, как стихия. Я подумал о надвигающемся фронте огромных туч из микроскопических частиц. Подумал о едких химических веществах, разъедающих мои бронхи, о причудливых молекулах, связывающих ферменты в моей крови и печени. О крошечных враждебных существах, хозяйничающих в моих легких. Появилась идея эмигрировать на Луну. Куда угодно -- только подальше отсюда. Запах был почти что виден воочию; его сила могла бы снести дом. Не спасали даже фильтры защитных масок. Воняло так, словно всю гадость на свете собрали в одном месте и упарили до самой омерзительной эссенции. Казалось, что гниет парфюмерная фабрика. Воняло вчерашней блевотиной и жженой серой, болотным газом и протухшим сыром. Несло, как от червей, как от адвокатов, как от прошлогодней политики. -- Фу-у! Боже! Что это? -- воскликнул один из техасских парней. -- Мы что, задавили скунса? -- Скорее адвоката. -- Какая разница? -- Скунса никто не станет давить специально. -- Добро пожаловать в Мексику, -- послышался голос сзади, -- страну тысячи перехватывающих дух приключений. -- Капитан, -- спросил кто-то из новичков, -- вам доводилось раньше нюхать что-нибудь подобное? Прежде чем я успел ответить, тот же голос сзади раздраженно произнес: -- Это -- баррио1. Самый большой на свете баррио. Там всегда так смердит. -- Там воняет только до тех пор, пока не спустишь всех гринго в канализацию. -- По мягкому акценту я узнал Лопец. -- Это несет белой булкой с прокисшим майонезом, которыми вы пропитались насквозь. -- Остыньте, - -- распорядился я. -- У нас есть более важные заботы. Такой запашок способен привлечь всех любителей падали отсюда и до Вако. Передайте приказ смотреть в оба. Глаза уже слезились, но я не решался приподнять защитную маску, чтобы их вытереть. Мы ехали в головном бронетранспортере. За нами шли еще четыре машины. Мы тряслись и подпрыгивали по голым холмам, как стадо взбесившихся динозавров. Обезлесивание здесь провели сравнительно давно, но тщательно. Еще долго, очень долго тут ничего не будет расти. Каким идиотизмом оборачивается эта война: вместо того чтобы защищать экосистему Земли, мы выжигаем ее, уничтожаем во имя спасения. По теории, земной растительности следует уже восстановиться. Повсюду должны пробиваться зеленые побеги. Как бы не так -- кругом мертвый лунный пейзаж: пепельные складки холмов, обломки скал и черная щетина мертвого леса. Легкий розоватый туман стлался над землей, сгущаясь темно-коричневыми клочьями, сползавшими в глубокие лощины. Не он ли источник запаха? Сплошная дымка серой пеленой занавешивала горизонт. Вдалеке все просто пропадало в никуда. Интересно, хтор-ранским ли было это тусклое сухое марево -- или очередным фокусом, изобретенным в оклендских лабораториях? Не живое же существо, в самом деле, испускает такой смрад. Здесь ничто не может выжить. 1 Баррио -- в Испании и испаноязычных странах район города или деревни с прилегающей к нему сельской местностью. И тем не менее здесь была жизнь. Особая жизнь: безнадежная, голодная, отчаявшаяся -- и, конечно, в основном хторранская. По земле тянулись клейкие черные лианы, напоминающие заякоренный кабель, а на них то тут, то там яркими розовыми, голубыми или белыми пятнами выделялись какие-то штуки -- не совсем цветы, но другого названия я не мог подобрать. Виднелись лишаи насыщенного темно-фиолетового цвета, а кое-где с сучьев мертвых деревьев свисали занавеси из ажурной красной вуали. В глубине темных лощин можно было заметить толстые каучукоподобные наросты хторранской ягоды и редкие пучки базилика с черными листьями. Вскоре начали появляться-пурпурный колеус, полуночный плющ и первые пятна красной кудзу. Кудзу оказалась особо неприятным созданием. Она просто росла, но и этого было достаточно. Напоминая плющ кроваво-красного цвета, она росла намного быстрее, чем ее земной аналог. За неделю кудзу могла закрыть толстым покрывалом дом, а за несколько месяцев -- лес. Выпалывать ее не составляло особого труда, но искоренить начисто было невозможно. Кудзу всегда возвращалась. Она была цепкой, как налоговый инспектор, разве что не такой настырной. В Джорджии отряд гражданской обороны выжег несколько сот акров кудзу, подобравшейся слишком близко к пригородам Атланты, и обнаружил там кости скота, собак, кошек и немало скелетов людей, пропавших без вести. По поводу механизма убийства, если таковой вообще существовал, уверенности пока не было. Вероятно, опасность представляли густые заросли -- они были идеальной маскировкой для мелких хтор-ранских хищников. Так что лучшей рекомендацией было держаться по возможности дальше от кудзу, что, впрочем, можно сказать и об остальных хторранских тварях. Если, конечно, вам не полагалось разыскивать кудзу по долгу службы. В этом случае вы лишались роскоши бежать от нее со всех ног. Наша экспедиция работала здесь по специальной просьбе временного губернатора Северной Мексики. Мы были одним из трех отрядов, составлявших карту северовосточной пустыни, чтобы непосредственно на местности оценить успех прошлогодней дефолиации. Ответ я уже знал. Собственно, он был известен еще до начала рейда и даже раньше -- когда операция только планировалась. Однако существуют люди, которые ничему не хотят верить, пока не пошлют кого-нибудь посмотреть, и даже потом продолжают сомневаться, если услышат то, что им не хотелось бы слышать. Так, Бразильскую экспедицию откладывали, чтобы пересмотреть, приостановить, вернуться к тактике выжигания, заново оценить последствия -- называйте это как хотите -- то ли в девятый, то ли в одиннадцатый, то ли в сто третий раз. С задачами экспедиции это не имело ничего общего, зато массу точек соприкосновения -- с политикой Северо-Американской Администрации по отношению к уцелевшим государствам Южной Америки. Некоторые из них, включая Бразилию, не очень-то приветствовали недавнюю аннексию Южной Мексики после того, как там в результате беспорядков рухнули сразу и армия и правительство. Операция по оказанию помощи была осуществлена с баз, предоставленных правительством Северной Мексики. Несмотря на это, а скорее из-за этого, многие латиноамериканские столицы выдвинули серьезные обвинения, будто бы крах Южной Мексики спланирован к северу от Рио-Гранде. Лично я не знал об этом инциденте, ибо пребывал совсем в ином мире, участвуя в эксперименте по промыванию мозгов -- одном из тех, что тогда практиковались. Но американское участие в этом деле меня не удивило. Очевидное для всех сотрудничество Южной Мексики с Альянсом стран четвертого мира в неудавшемся вторжении на побережье Мексиканского залива не прибавило ей друзей в кулуарах Конгресса. А когда выяснилось, что Южная Мексика разрешила силам вторжения нелегально создать базы в восточной пустыне, то в сенат поступило сразу шестнадцать законопроектов об объявлении войны. Президент наложила вето на все шестнадцать. Война против Хторра, заявила она, -- более важное дело, а данный частный случай будет разрешен в свое время и своим путем. Президент не уточнила, что имела в виду, но дискуссии на Капитолийском холме стали намного сдержаннее. Вскоре после этого Соединенные Штаты и Канада создали Севере-Американскую Оперативную Администрацию, причем обе страны поступились частью национального суверенитета, в частности, все военные и научные ведомства были сразу же переподчинены для борьбы против экологического вторжения. Были приглашены и обе Мексики, но присоединилась только Северная Республика, и то лишь в обмен на заключение важных торговых договоров. Явным преимуществом Администрации было то, что она позволяла обойти Московские договоры, не нарушая их в открытую. Делегирование военных полномочий другому органу, который как бы случайно полностью контролируется, по честности немногим лучше тактики адвоката, но тем не менее не выходит за рамки законности. Хотя теперь всем все стало безразлично, сущность политики оставалась прежней -- создавать видимость законности конкретного преступления. Приоритеты политиков отличаются от наших. То, что правительство Южной Мексики рухнуло спустя шесть месяцев, было чистым совпадением. Так мне говорили. Чтобы свалить чужое правительство, необходимо гораздо больше времени. А если это можно сделать за полгода, значит, оно само -- на полпути к краху. В целях защиты населения Администрация аннексировала территорию страны, и... сейчас мы находились здесь, играя свою роль в затеянной кем-то игре. А тем временем бразильцы демонстративно не разговаривали с нами. Рано или поздно они повернутся к нам лицом, но кто знает, когда это произойдет. Неожиданно запах стал еще омерзительнее. Трудно поверить, что такое возможно. Говорят, будто к дурному запаху привыкаешь. Неправда! Просто обонятельные рецепторы теряют чувствительность и не восстанавливаются в течение двух лет; их не пробудить даже самыми соблазнительными ароматами -- жареного мяса, картошки с маслом, шоколадного мороженого, горячего заварного крема, свежей клубники, новенького автомобиля, хрустящих ассигнаций -- ничем. На вонь наложился новый оттенок -- будто скунса покрыли шоколадной глазурью, -- но от этого лучше не стало. Наоборот, к своему ужасу, я узнал этот запах. Экран показывал наше расположение на местности. Резкость картинки была усилена, чтобы компенсировать несовершенство человеческого глаза. Я дотронулся до клавиши и записал в бортовой журнал, что мы вошли в обонятельный контакт с горлами, называемыми также гортами, или гнортами, или глорбами -- это зависело от того, с кем разговариваешь. В армии их прозвали трупо-едами. Это был очень плохой признак. Горпы питались мертвечиной, падалью и отбросами. Взрослые особи вырастали до трех-четырех метров, представляя собой медведеобразную волосатую гору. Грудь горпа походила на бочку, гибкое рыло заканчивалось выступающими вперед челюстями, многочисленные злобные глазки и манера держаться были почти столь же отвратительны, как запах. Шуба твари, измазанная какой-то пакостью и кишащая паразитами -- грязный колтун из грубых клейких волос, -- напоминала старый, истоптанный половик. Лапы были пугающе длинными, а то, что служило ему кистями и стопами, -- безразмерными. В хторранской экологии горпы были чем-то вроде распространителей наркотиков. Их окраска варьировала от пронзительно-оранжевой до мерцающе-коричневой. Иногда они ковыляли в стоячем положении, но чаще всего неуклюже переваливались на всех четырех. Из-за того, что передвигались они медленно, как медведь коала, их ошибочно принимали за безобидных тварей. Ошибка эта не относилась к разряду тех, которые совершают дважды. Безобидности у горпов было не больше, чем у носорога. Воспринимайте горпа как гигантского, бешеного, психопатического, мутантно-го гидроцефала орангутанга -- и вы попадете в точку. Но даже это чересчур лестная характеристика -- в плохой день горп выглядел еще хуже. Не то чтобы он мог причинить физический ущерб -- это случалось, если его тревожили достаточно долго, -- нет, настоящую опасность таил букет его ароматов, от которых и булыжник покрылся бы волдырями. То, что происходило с легкими при вдыхании его концентрированной вони, заведомо означало смерть. Горп знал только два слова: "Горп?" и "Горт!". Первое напоминало вопрос -- нечто среднее между зевком и лаем. Второе -- низкий рокот -- обычно считалось предупреждающим рычанием. Горпы были самыми большими неряхами в хторранской экологии. Они коверкали все, кчему приближались. Стоило пройти стаду горпов -- и окрестности напоминали арену кровомщения в промежутке между двумя ураганами. Так они поступали не от злобы -- просто это была развитая до предела любознательность голодного трупо- еда. Даже то немногое, что горпы иногда не трогали, потом неделями источало невероятный смрад. Присутствие горпов всегда считалось плохим признаком. Сами по себе они не представляли особой опасности -- далеко распространяющийся запах обычно предупреждал, что вам следует убраться подобру-поздорову в другой штат, прежде чем они объявятся где-нибудь поблизости. Даже если у вас не хватало сообразительности, медлительность горпов позволяла держаться в стороне от их маршрута. Тот, кто попадался горпу, поступал так намеренно. Но присутствие этих тварей почти всегда означало, что где-то рядом находится либо большое поселение червей, либо роща волочащихся деревьев. Скорее, волочащиеся деревья. Хотя горпы предпочитали питаться тем, что оставалось после червей, безопаснее было двигаться за волочащимися деревьями. Вкусы горпов не отличались привередливостью, отсюда и пошло армейское прозвище. Мой наушник неожиданно запищал. -- Маккарти на связи, -- отозвался я. -- Что это, капитан? Голос принадлежал Беллусу, майору Роберту Е. Беллу-су, официально -- просто наблюдателю. Что он делал здесь неофициально, я не знал, но кое о чем догадывался. Впервые я увидел его всего три дня назад. Сейчас он ехал в замыкающем транспорте -- весьма комфортабельном. -- Ничего, сэр. -- Но запах?.. -- Это горпы, или горты, или трупоеды. Но, вероятно, за много миль отсюда. По-видимому, идут по следу добычи. Известны случаи, когда их вонь регистрировали за сотни километров. Скайболы не показывают ничего в радиусе пяти километров, но обзору сильно мешает дымка. -- Переключитесь на спутниковое наблюдение и сканируйте... -- Уже сделано, сэр, -- терпеливо сказал я. -- Признаков мандалы в этом секторе нет. Ни скоплений, ни отдельных гнезд. Вообще никаких признаков червей. Либо мы обоняем кочующее стадо горпов, в чем я сомневаюсь, либо они идут следом за рощей волочащихся деревьев, что кажется мне более вероятным. В данный момент скайболы сканируют местность в поисках стада, сэр, -- - добавил я. Беллус замолчал. Я знал, о чем он сейчас Думает. Три дня назад майор неожиданно взял руководство рейдом на себя, произнеся при этом обнадеживающие слова: "Я здесь всего лишь наблюдатель, вы меня поняли?" Я понял. Он собирался командовать, а моя обязанность состояла в том, чтобы при этом он выглядел как можно лучше. Сейчас Беллус раздумывал, отшлепать ли меня за нарушение субординации или же, наоборот, поблагодарить за выполнение непосредственной работы. -- Прекрасно. Продолжайте, -- кисло проговорил он. Все правильно. Прежде чем отправиться сюда на бронетранспортерах и танках, мы послали в этот район тридцать шесть пауков и более сотни скайболов. По крайней мере, трое суток назад здесь не было ни червей, ни людей. Несколько разбитых дорог, редкие развалины -- и никаких признаков жизни после дефолиации. Боевые пауки теперь запрограммированы на автоматическое сжигание червей, равно как и людей, встреченных в районах, которые официально числились под контролем ренегатов, но их пока не нацеливали на волочащиеся деревья. Сама программа еще не умела перенастраиваться, а в Окленде по-прежнему предпочитали не рисковать. К сожалению, волочащиеся деревья, как выяснилось, представляли собой почти такую же опасность, как черви с ренегатами. Они были высокими и напоминали фикусы с перекрученными колоннообразными стволами; от разветвления ствола вверх тянулись толстые канаты сучьев, переплетающиеся с темными, похожими на змей лианами. Волочащиеся деревья всегда были усыпаны всевозможными симбиотическими организмами, так что ни одно не походило на другое. Одни были высокими и темными, с большими, словно полированными листьями под тончайшей кружевной сетью, другие -- сухими и остистыми, но опушенными розовыми махровыми хохолками распускающихся цветков, третьи напоминали огородные пугала из лоскутов разного цвета -- с их верхушек словно низвергался каскад знамен и покрывал. Эту рощу ни с чем не спутаешь. Но пейзаж, на фоне которого они кочевали, был уже не вполне земной, усеянный въедливыми пятнами заражения. Красная кудзу и пестрая стелющаяся лоза, норичник холодного голубого цвета и жирные фиолетовые грибы, черный кровососущий плющ и бродячая хторранская ягода -- все это распространялось со скоростью пакостной сплетни. Там, где прокатилась волна заражения, деревья, здания, дорожные знаки, валуны, брошенные машины -- все подряд выглядело буфами на ровном месте, различающимися только высотой и формой. Так что определить, что вон тот бугор -- волочащееся дерево, практически невозможно. Единственный надежный способ засечь его -- - выждать, когда оно двинется. В этом заключалась другая проблема волочащихся деревьев: они не стояли на месте. При обнаружении волочащегося дерева или рощи уничтожать их следовало немедленно. Возвращаться туда потом -- напрасный труд. Через три часа волочащееся дерево оказывалось в полукилометре от этого места, причем в любом направлении, а через день -- на расстоянии до двух километров. На пересеченной местности любой вид поиска затруднен, если вообще возможен. Впрочем, и это не имело смысла. Даже если бы мы смогли очистить всю территорию, тщательно ее прочесав и спалив все, что шевелится, неделю спустя в этом же секторе будет брести, по меньшей мере, дюжина новых волочащихся деревьев. У доктора Зимф появилась теория, что пути миграции волочащихся деревьев находятся в процессе становления, и, пометив их, можно проследить весь маршрут. Генерал Уэйнрайт, главнокомандующий района, отказывался верить, что хторранские организмы имеют шанс закрепить свои биологические циклы и тем более замкнуть пути миграций. Доктор Зимф и генерал провели несколько восхитительных дискуссий по этому поводу Я поприсутствовал на двух, прежде чем понял, что на их беседах лучше держаться поближе к выходу. Антагонизм военных и ученых заметно прогрессировал. Армейские хотели крушить и жечь. Ученые -- исследовать. Что до меня, то я все больше становился шизофреником, имея возможность наблюдать противостояние с обеих сторон: ведь я числился научным советником, приданным армии, за исключением того времени, когда был офицером, посланным с научным заданием. А еще я наблюдал нечто тревожное. Три года назад все были напуганы хторранским вторжением, все искали пути, чтобы остановить его; наиглавнейшим приоритетом пользовалась разработка оружия, способного уничтожать червей. Каждый ученый, которого я встречал, интересовался проблемами сдерживания и обуздания агрессора. А сейчас произошел сдвиг... в "сфере сознания". Черви стали "неотъемлемой частью нашего перцептуального восприятия окружающей среды". Их присутствие мы принимали как реальность и, следовательно, утрачивали решимость сопротивляться, рассуждая вместо этого только о том, как пережить неотвратимую агрессию. Не нравился мне этот "сдвиг" и не нравились подобные разговоры. Следующим шагом будут рассуждения о возможностях "кооперирования с хторранской экологией". Однажды я наблюдал такого рода "кооперацию", и увидеть ее снова мне бы не хотелось. Машинально проверив пульс и обнаружив, что начинаю нервничать, я заставил себя откинуться на спинку сиденья и быстро проделал дыхательную гимнастику. Один абрикос с мороженым. Два банана с шоколадным кремом. Три вафли с ананасовой начинкой. Четыре груши с грецкими орехами. Пять... что там вкусненького на букву "д"? Динозавры. Пять динозавров с подливкой из носорога... Шесть единоутробных енотов с ежевикой. Семь жареных жирных жаб. Восемь заскорузлых закакан-ных... Ладно, ерунда. Мы забрались еще глубже в смрад. Кондиционер не помогал, стало лишь прохладнее. Кислородные маски тоже не защищали: ты находился как бы в герметичном мешке с концентрированной вонью. Освежители воздуха не выручали. На старый запах накладывался новый, а получающаяся в результате смесь -- просто фантастическая -- была еще хуже. Когда-нибудь кто-нибудь получит Нобелевскую премию за теорию, которая сможет объяснить эту выжигающую слизистую носоглотки напасть. Так и будет, если к тому времени останется в живых хоть кто-нибудь, чтобы вручить премию. Самое поганое заключалось в том, что к запаху нельзя было привыкнуть. Теперь стали попадаться большие пурпурные пятна, покрывающие складчатые склоны холмов. Они пузырились ярко-красными хторранскими ягодами, собранными в жирные желеподобные грозди. Ягоды можно было есть сырыми; терпкие, сладкие и кислые в одно и то же время, они напоминали что-то вроде вишни с кислой капустой -- поистине изысканный вкус. Но, к несчастью, в дополнение к нему ягоды содержали в себе яйца ядовитых жигалок. Когда в вашем желудке из них вылуплялись личинки -- это было как-то связано с действием желудочного сока, -- то результатом был крайне неприятный вариант паразитарной желудочной инвазии. С помощью очень сильных щипчиков, или мандибул, личинки жигалок прикреплялись к слизистой желудка и, питаясь вашими соками, росли. Достигнув определенного размера, они отрывались, проходили через нижние отделы кишечника, окукливались, чтобы избежать контакта с воздухом, и спустя месяц или год, в зависимости от сезона, из коконов вылетали назойливые москитоподоб-ные насекомые, готовые отложить новые яйца в очередную гроздь спелых хторранских ягод. Тем временем ранки, оставленные личинками в вашем желудке, гноились, превращаясь в язвы, от которых можно было умереть. Многие и умирали. Медленнее и с гораздо большими мучениями, чем в пасти взрослого хторранина -- но так же неотвратимо. Если бы мне предложили выбор, я предпочел бы быть сожранным одним червем за один раз, а не разъеденным множеством изнутри. Между тем находились агрономы, ищущие возможности сделать хторранскую ягоду безопасным продуктом питания. Ягоды могли стать богатым источником витамина С, к тому же культивировать их было проще, чем цитрусовые. На волне хторранского заражения возникали новые отрасли производства. Японцы даже нашли способ готовить суши1; я слышал, что по вкусу оно напоминает осьминога, только немного жестче. Те же японцы обнаружили, что хторранский жир -- превосходный заменитель китового; жаль только, что на свете осталось слишком мало японцев, чтобы истребить всех хторран столь же успешно, как им удалось проделать это с китообразными. Но как бы там ни было, я не рискнул бы путешествовать по этим холмам, кроме как на танке. Нижний ярус растительности, вероятно, кишел тысяченожками -- в это время года они откармливаются на хторранской ягоде. Их привлекает ее запах. Я имел несчастье убедиться в этом пять лет назад в лагере "Альфа-Браво" в Скалистых горах. Тысяченожки явно ничего не имели против хронического заражения кишечными паразитами -- или же, учитывая сильную кислотность их желудочного сока, паразиты не имели шансов там выжить. Кто знает? Слишком много вопросов требовало ответа, а ученых не хватало. Где бы ни встречалась проплешина в стелющемся покрывале, где бы я ни видел участки голой почвы, на них то тут, то там первыми паукообразными пятнами розового и голубого цвета уже заявлял о себе хторранский норичник. Эти лишенные корней бродяги питались чем попало: гниющими останками, другими растениями, даже промышленными отходами -- всем подряд, что встречалось на пути. Они стлались по земле, обкладывая со всех сторон побеги более крупных растений землистой паутиной, пестрой, шершавой и отвратительной на вид. 'Суши -- прессованный рис, заправленный уксусом, поверх которого кладут сырую рыбу или моллюсков. Иногда хторранские растения вступали в партнерские отношения с норичником, но обычно игнорировали его. Земная же флора становилась его жертвой. Там, где норичник находил подходящее место, он пышно разрастался, превращаясь в скопление мясистых пальцеобразных щупалец голубого цвета. А там, где пищи не хватало, умирал -- или что-то в этом роде. Он не просто умирал, а сморщивался, засыхал и рассыпался в прах, который уносило ветром. Где бы ни осели его частички, если там находился подходящий источник питания, вырастали новые норичники; они росли, пока в свою очередь не засыхали, рассыпались и уносились ветром. Его можно было выжечь, но рано или поздно он возвращался. Но хуже было другое: ко всему прочему, он являлся мощным галлюциногеном. Хотя, черт возьми, вся хтор-райская экология была галлюциногенной. Из таких вещей хорошо наладить производство ночных кошмаров. Мы двигались вперед -- вверх и вниз, переваливая через холмы и огибая их. Большей частью мы старались держаться на гребнях, ненадолго ныряя в лощины между ними. Здесь, в самых затененных расщелинах, буйствовала красная кудзу; она наполняла их и перехлестывала через край подобно волнам крови. В некоторых местах алое покрывало дотягивалось почти до самых вершин. Вскоре все здесь покроет страшный лоснящийся ковер, яркое удушающее одеяло, смертоносная цветная чума. Кудзу -- наихудшая разновидность врага. Ее ни взорвать -- каждая частичка постарается пустить новые корни, ни выжечь -- корни все равно уцелеют. А если отравить корневую систему, то окружающей среде будет нанесен непоправимый ущерб. Генерал Армстронг X. Уэйн-райт не отказался бы, вероятно, сбросить на кудзу атомную бомбу, чтобы покончить с ней раз и навсегда. Неожиданно сообщили: -- Впереди что-то есть... Я заработал с клавиатурой. Экраны зажглись, показывая окрестности с воздушных зондов. Картинки плыли и подергивались. Три волны пауков прочесали этот район, но ни о каких контактах не докладывали. -- Вот оно. Зонды начали медленно кружить на месте. Ошибки быть не могло. -- Проклятье! Еще ни разу я не видел ни одного из них мертвым. -- Это червь, сэр? -- Это был червь, -- отозвался я. -- Еще малыш. - Это -- малыш? Во дела, да я водил грузовик поменьше, чем он. -- Всем молчать. Смитти, зонды показывают еще что-нибудь? -- Нет, сэр. -- Здесь действует какая-нибудь сеть прикрытия? -- Простите, но эта территория пока не охвачена датчиками с дистанционным управлением. -- Ладно. Подъедем ближе. Лопец, ты и твое отделение возьмете пробы. Пользуйтесь манипуляторами. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь выходил наружу без крайней нужды. Червь был толщиной с микроавтобус и раза в два длиннее. Его изгрызенное тело еще сочилось вязкой черной сукровицей. На него напали совсем недавно, и тот, кто это сделал, был голоден -- от хторра осталась только половина. -- Как вы думаете, сэр, кто его убил? Я пожал плечами. -- Тот, кто был больше и ловчее. -- Итальянская теща, -- вставила Марано, кормовой стрелок. В ответ я неопределенно хмыкнул. -- Единственным существом, которое на моих глазах по собственной инициативе схватилось с червем, был взрослый медведь гризли, и в результате медведь сильно рассердился. Вы ни разу в жизни не наблюдали такой захватывающей перебранки. -- Я с интересом посмотрел на экран и добавил: -- Медведь удалился с видом оскорбленного достоинства, а хторранин был порядочно сконфужен. Ведь от еды не ждешь, что она даст сдачи. Конечно, это были очень большой медведь и очень маленький червь. -- Неожиданно озадаченный, я пробежался по клавишам. -- Смитти, цвета передаются правильно? -- Да, сэр, а в чем дело? -- Полосы. Некоторые из них кажутся белыми. Раньше я никогда не видел белых полос. Лопец, постарайся взять немного белых ворсинок, если сможешь. В моем наушнике запищал сигнал. -- Капитан? -- Снова майор Беллус. -- Да, сэр? -- Маккарти, почему мы остановились? Его голос звучал так, словно он только что проснулся. -- Мы обнаружили образец. -- Что-нибудь новенькое? -- Мертвый червь. Сейчас берем пробы. -- О? -- Тон майора выдавал его раздражение. -- Это важно, сэр. Кто-то убил червя, и этим кем-то были не мы. -- Это ваша операция, капитан. Я только учусь. -- Да, сэр. У вас есть еще вопросы? -- Нет. Уверен, что вы будете держать меня в курсе. -- Конечно, сэр. -- Я выключил связь. Я не нравился Беллусу, он невзлюбил меня с самого начала, когда не откозырял мне в ответ. Насколько я знал, еще никто никогда не находил мертвого червя. Мы могли убивать их, но не таким способом. Люди превращали червей в почернелые гуттаперчевые глыбы, обугленные и дымящиеся. А это разлагающееся недоразумение -- явно дурное предзнаменование. Кто кормится червями? Ни о чем подобном я никогда не слышал. Это загадочное существо имело жуткие зубы. Если такое проигнорировать, проехать мимо, то спустя десять минут оно может напасть сзади и откусить вам задницу. Учитывая размер челюстей, я не хотел рисковать. -- Лопец, ты закончила? -- Заканчиваю, сэр. Мы несем образцы в машину. -- Смитти, на экранах что-нибудь есть? -- Нет, сэр. -- О'кей, открой люк. Я быстренько посмотрю, что там вокруг. Червь вонял так же отвратительно, как и выглядел, а выглядел он в натуре намного хуже, чем на экранах. Хторры так не смердят, обычно от них исходит слабый, теплый, мятный аромат, почти приятный. Здесь тот же запах был уже смрадом разложения. Настоящий кошмар. Червь был не только объеден -- он, казалось, превратился в студень. Невольно пришла мысль о пауках, этих вампирах животного царства; они впрыскивают жертве ферменты, которые ее одновременно и парализуют, и растворяют, выжидая, пока внутренности жертвы не превратятся в желе, а потом высасывают их. Отвратительно, но эффективно. Интересно, кто проделал это с червем? Это не паук -- ни хторранский, ни какой-либо другой. Единственные достаточно крупные пауки для жертвы таких размеров делались на заводах "Макдоннел-Дуглас" по заказам Севере-Американской Администрации -- но они не кусались, а сжигали. Полсотни их патрулировало территорию вновь объединенной Мексики, и если бы хоть один наткнулся на что-то необычное, то сразу же дал бы знать. Меня ставила в тупик форма ран. Крупный хищник вырывал бы мясо кусками. А края этих укусов были неожиданно ровными и аккуратными, как будто кто-то приставил фрезу к телу червя и высверливал дыры. Что бы это ни было, оно хотело добраться до нежной внутренней плоти -- кожа вокруг дыр осталась неповрежденной. Сейчас над трупом роились только жигалки и мясные пчелы. Их неумолчное жужжание резало слух, да и вся атмосфера действовала на нервы. Я понимал, что насекомые не могут проникнуть под защитную маску, но одно их присутствие нервировало; чувство было такое, будто я голый. Внезапно одна часть головоломки встала на место. Мясные пчелы, Я быстро огляделся и бегом бросился к бронетранспортеру. -- Задраить люк, -- приказал я, не протиснувшись в него и наполовину. Крышка захлопнулась с такой быстротой, что наподдала меня по спине. -- Что там? Что вы увидели? -- нервно спросил Смитти. -- Ничего. Если бы я что-нибудь увидел, было бы уже поздно. -- Но вы знаете, что это такое, да? Я покачал головой. -- Нет. Точно не знаю, но если бы меня попросили высказать предположение... -- Я стянул маску, чтобы сполоснуть лицо водой из фляги. -- Это не большие укусы, а масса мелких. Сотни, тысячи мелких укусов. На этого червя напал какой-то рой. Напал, покормился и... -- Я пожал плечами. -- Сейчас он, вероятно, на пути к гнезду или чему-то еще. Лопец подняла голову от экрана микроскопа. - Рой? -- Может быть, рой чего-то, уже известного. Просто мы никогда не наблюдали их за подобным занятием. -- Я уже диктовал компьютеру: -- Проверьте всех существ, которые питаются подобно паукам, то есть вводят жертвам яд и разжижают их внутренности. Существа необязательно должны быть крупными. Нас интересует, насколько усиливается эффективность, если они кормятся роем, но они могут и не образовывать постоянный рой. Также проверьте не роящиеся, но периодически собирающиеся вместе организмы. -- Неожиданно мне пришла другая мысль: -- Проверьте, способна ли стая тысяченожек одолеть червя. Я невольно улыбнулся. Это прямо-таки романтически справедливо -- ведь черви пожирали тысяченожек, как воздушную кукурузу. Возможно, перекрестное сравнение тканевых жидкостей из взятых проб подскажет то, что нам необходимо знать. Лаборатория у нас богатством не отличается, но Лопец хороший специалист. Она, бывало, проводила точные анализы с пробами гораздо худшего качества. -- Сэр? -- послышался голос Смитти. -- Мы едем дальше? -- Что? Да, конечно. -- И только потом я понял, о чем он спрашивает. -- Не думаю, что генерал Тирелли обрадуется нам, если мы повернем назад из-за дохлого червя. -- Меня не червь беспокоит, капитан. Взгляните на экран, пожалуйста. Я нажал на клавиши, настраивая большой экран в центре на общий вид. Огромный пушистый розовый шар размером с сенбернара плыл, подпрыгивая и перекатываясь по неровностям земли прямо перед нами. Все верно. Сегодня день пуховиков, когда лопаются сразу все споры, и это служит спусковым механизмом для трехдневной безумной оргии всепожирания. Все организмы, питающиеся спорами, одновременно вылупятся из яиц. Следом вылупятся пресмыкающиеся, питающиеся этими организмами. Затем -- более крупные пресмыкающиеся, поедающие мелких гадов, и так далее вплоть до конца пищевой цепочки, когда даже черви выйдут, чтобы набить свою утробу. По личному опыту я знал, что генерал Тирелли оценит ситуацию. -- Что на метеокарте? Спутники? Что показывает наземная сеть датчиков? Что видят наши "птички"? -- Ничего, сэр. -- Может, это заблудившийся пуховик? -- предположил я. -- Или у него испортился календарь. А может, он одинок и ищет друзей, не знаю. Я в задумчивости потер щеку. Право, не люблю принимать подобные решения. Раздраженно вздохнув, я дважды проверил карту маршрута на экране номер два. Все верно. Мы направлялись в самую красную зону. Я потянулся к микрофону. Если наложить на карту Земли отметки, обозначающие различные компоненты хторранского заражения и отражающие все его степени: где распространились мириады видов, где они основали постоянные поселения, где они только замечены или даже где всего лишь идентифицированы следы активности, -- такая карта ясно покажет, что на Земле больше не осталось мест, которые можно считать незараженными. Важно отметить, что ни одно конкретное пятно заражения не существует само по себе и биологически гомогенно. Напротив, они составляют коллаж: из множества отдельных заражений, каждое из которых варьируется по компонентам, масштабам и воздействию, и все они распространяются, видоизменяются, взаимодействуют и перекрываются. Каждое есть элемент более крупного процесса. В большинстве мест заражение проявляет себя пока в мягкой, начальной форме, что дает многим повод считать, будто масштаб катастрофы, с которой мы столкнулись, намного меньше, чем об этом говорят. Если все, что видит случайный наблюдатель, сводится к странному явлению, его невежество можно понять. Однако даже опытный человек склонен недооценивать ситуацию в тех случаях, когда единственным свидетельством хторранского присутствия служат хохолки бархатистого шелка или несколько изолированных колоний голубого норичника. Бесспорным фактом является то, что постичь масштаб заражения по отдельным фрагментам невозможно. Если же воспринимать его глобально -- масштабы сокрушительны. "Красная книга" (Выпуск 22. 19А) 2. ПРОГУЛКА ПО ПАРКУ В защиту невежества можно сказать только одно: с него начинается масса интересных дискуссий. Соломон Краткий Майор не желал и слышать об этом. Он не хотел даже понять, почему я обеспокоен. -- Вам приказано, капитан, разведать. этот район, не так ли? -- ... не подвергая жизнь личного состава чрезмерному риску. Так точно, сэр. -- Мы прошли весь наш маршрут? -- Нет, сэр, но при всем моем уважении... -- Конечно, я только наблюдатель, но думаю, что вы должны выполнять приказы, капитан. Вот что я думаю. Он отключил связь. Мы выползли на вершину холма и снова скатились вниз, чтобы пересечь затененную долину. Наша машина пропахала в красной кудзу такую глубокую борозду, что временами следующие за нами транспортеры пропадали из виду. Быстро взглянув на карту, я нагнулся вперед и похлопал водителя по плечу. -- Вот сюда. Смитти кивнул и направил транспортер вверх по противоположному склону. Я подождал, пока все пять машин не выбрались на ровное место. Потом приказал: -- Колонна, стой. Открыв люк, я выпрыгнул из транспортера и подчеркнуто неспешно направился к предпоследнему транспортеру. Под ногами хрустел такой толстый слой голубого норичника, что впору было надевать коньки. -- Майор? -- сказал я в микрофон. -- Можно вас на минутку? По личному делу. Крышка заднего люка отъехала в сторону. Наружу с разъяренным видом выкарабкался майор Беллус. Я подождал, когда он подойдет ко мне. -- Ну? -- прорычал он. --