Джо Холдмен. Курс лечения
---------------------------------------------------------------
Перевела с английского Людмила Щекотова
Spellcheck: Wesha the Leopard
---------------------------------------------------------------
Харли втемяшилось сделать себе подарок к дню рождения, так что мы
разрезали лимон на две половинки и поставили их в овальные вырезы в
дверях, потому что Харли сказал, что попадет в обе не попортив
древесины, и с первой у него получилось просто замечательно: он
вскинул свой 94-й - и бац, как не бывало. Но по второму разу вышло
гораздо хуже, потому что он попортил бицепс какому-то чудаку (тот как
раз надумал зайти в бар опохмелиться). Ух ты, черт, сказал Харли,
опуская пистолет, и слава Богу, что большинство из нас уже лежало на
полу, потому что тот ублюдок выхватил свой морской кольт левой рукой и
размазал уродскую рожу Харли по зеркалу в дальнем конце бара (и как
оно не разбилось, а ведь этот сукин сын задолжал мне тридцатник, и не
думаю, чтобы вдова когда-нибудь возместила убыток). Мужик сунул кольт
в кобуру, и вдруг запахло корицей...
Боцман схватил топор и перерубил якорную цепь в тот самый миг,
когда нас накрыло шквалом, нет, только кретин мог додуматься поставить
шхуну на якорь у скал, а шторм катит на нас что твой скорый поезд, все
паруса в клочья, кругом орут - руби то, руби это, ну а капитан Харли
на берегу, не иначе дочку старшего помощника ублажает, да уж, теперь
нам точно не миновать кормить рыбу, а запах лаванды...
Бараны на бойне, вот кто мы такие, эти вьетконговцы устроили нам
просто идеальную засаду, ну а тот РПГ, что отправил Харли к Богу в
рай, заодно прикончил и нашу рацию. Значит, теперь никакой
артподготовки, никакой воздушной поддержки, а у этих парней столько
боеприпасов, что хватит перестрелять весь проклятущий Пентагон.
Одиночными бей, одиночными, надрывается капитан, а что кричать, у меня
ни единого дерьмового патрона, и тогда я отползаю назад и укрываюсь за
тем, что осталось от Харли, чтобы обшарить его амуницию и карманы, а
потом кладу перед собой эти гранаты и магазины и жду, жду, как
какой-нибудь гребаный герой проклятущего Роберта Джордана(*1), когда
же эти ублюдки высунут нос из леса, чтобы уложить кого-нибудь прежде,
чем запах гвоздики...
Ты можешь пристрелить измученных псов и, порубив на части,
накормить этим мясом остальных, ты можешь выбросить поклажу, чтобы
ослабевшая упряжка стронулась с места, но ты никогда не сможешь
отдохнуть. Когда собаки спят, ты все толкаешь и толкаешь сани, чтобы
полозья не примерзли ко льду, и рано или поздно наступает момент,
когда начинаешь думать, что Юкон в конце концов одержал над тобой
верх, и ты никогда не вернешься в Орегон, ты никогда не вернешься в
Белую Лошадь, даже если разрубишь на кусочки бесполезное тело
проклятущего Харли и голодные собаки не откажутся его сожрать. В
сутках двадцать черных часов и четыре серых, колючая снежная крупа
несется параллельно земле, а запах лимона...
Пробоина в космосе не всегда означает верную гибель, тем более что
мы поддерживали на борту высокое давление, и, когда кретин Харли
умудрился продырявить люк кормового шлюза своим дурацким кайлом, у нас
было достаточно времени, чтобы наложить надежную заплату, ну а пока
помпы поднимали давление, мы уселись в кружок отдышаться, награждая
Харли честно заработанными словечками. Но проклятущие помпы никак не
желали поднимать давление, что-то там закоротило, пока мы все как один
собирали образцы в том квадранте, и, что я вам скажу, ребята, никогда
не оставляйте корабль на робота... Словом, мы все еще пытались
отдышаться при содержании кислорода вдвое меньшем, чем на вершине
Эвереста, когда мне и всем остальным пришло в голову, что это у нас
никак не получится. Пришлось опять нахлобучить шлем, а как только я
оклемался, то увидел на дисплее "макс. 32 мин." и очень быстро
сообразил, что я успею сделать с Харли за эти тридцать две минуты,
пока запах мяты...
Конечно, подъем затонувших судов - работа рисковая, зато верный
способ заколотить деньжат, а под этим я разумею, что вкалываешь всего
три-четыре месяца в году, ну а все остальное время лежишь себе на
пляже. Насколько эта работа опасна, зависит от глубины, времени
пребывания под водой, применяемых инструментов и, разумеется, от
партнеров. В прошлый раз моим напарником был Харли, отличный
ныряльщик, но человечишко паскудный, и вот как-то раз спустились мы с
ним на палубу, запах зажаренного вхруст бекона...
- Ваше имя?
У меня был полон рот холодной слюны. Я проглотил ее, обтер губы и
пощупал затылок.
- Будьте добры, назовите свое имя.
- Ох, избавьте меня от теста на реальность, ладно? Я вернулся.
- Ваше имя?
- Меня зовут Джек Линдхофф, а вот кто такой Харли?
Я лежал на широкой удобной кровати, поверх простыней и полностью
одетый. Яркий свет, больничные запахи.
- Вы меня помните?
- Скажите мне, кто такой Харли, и я отвечу на ваш вопрос.
- Я не знаю никакого Харли. Он участвовал в одном из ваших
эпизодов?
- Во всех без исключения. Вы - доктор Барбара Кэсс, и я плачу вам
столько, что вслух сказать неприлично. Ну как, мне уже лучше?
- А сами вы что думаете?
- Мне сразу станет лучше, когда я узнаю, кто такой этот Харли.
- Вы можете его описать?
- Он все время разный. Пару раз я его вообще не видел, а однажды он
выступил в роли замороженного трупа.
- Может быть, это имя имеет для вас особое значение?
- Ровно никакого. Я даже не мотоциклист(*2).
- Вы не хотите вернуться и поговорить с ним?
Я потрогал девятиштырьковый разъем на собственном затылке.
- Почему бы не сделать эпизоды подлиннее?
- Из чисто терапевтических соображений. Если человек задерживается
в сюжете дольше минуты, то, как правило, начинает сознавать, что
находится в воображаемой реальности.
- Дайте мне пять минут, и я разберусь с этим сукиным сыном.
- Он же не настоящий. Право, не вижу смысла...
- Я сказал - пять минут. Денежки мои, разве не так?
- Ну хорошо. Повернитесь...
Харли старательно разрезал лимон. Хозяин бара, вздохнув, прекратил
бесполезные уговоры и удалился в подсобку.
- Я и так верю, что ты не промахнешься, Харли, чего ради
обстреливать улицу?
Допиливая лимон тупым ножом, Харли от усердия прикусил язык и
буркнул:
- Никто никому не собирается вредить. Я просто должен это сделать.
- Угу. Шансы у тебя примерно тридцать на тридцать, - заметил я.
- Так я же буду целиться сверху вниз, и пуля зароется в землю.
Почему бы тебе не взглянуть, нет ли кого на линии огня?
Я нетвердыми шагами направился к двери, резко толкнул качающиеся
створки и увидел, что на улице ни души. Было воскресенье, восемь утра,
и мы отмечали день рождения Харли уже двенадцать часов подряд.
- Там никого нет.
- Ну и ладно. Тогда я стреляю.
- Да пусть пальнет по этим дурацким лимонам! - пришли к согласию
все клиенты бара, и Харли установил половинки в овальных вырезах
створок, потом взглянул направо, налево и громко оповестил публику: -
Никого!
- Эй, Харли, - подал голос хозяин бара. - Ты знаешь, сколько я
выложил за эту дверь?
- Кому нужна твоя дерьмовая дверь? - обиделся Харли, прицеливаясь с
руки, но тут же передумал и, усевшись за покерный столик, уперся
локтем в зеленое сукно. В этом эпизоде он стрелял в классической
манере - не щурясь, задержав дыхание и плавно нажимая на спусковой
крючок.
Пистолет громко рявкнул, в зале запахло порохом, а лимон бесследно
исчез, хотя я по-прежнему ощущал его тонкий запах.
- Хватит, Харли, мы все тебе верим, - убедительно заговорил я. -
Здорово получилось!
- Ха! - сказал Харли и тут же послал вторую пулю, но на этот раз за
лимоном обнаружился незнакомец с эффектным красным пятном на правом
рукаве и самым громким "ууй-йя-аа" на устах, какое мне только
приходилось слышать. Я и все прочие клиенты дружно рухнули на пол.
Харли тоже следовало догадаться, что подстреленный гражданин не
побежит искать телефон, чтобы набрать номер Службы спасения 911, но
кретин опустил пистолет, бормоча что-то вроде "ах ты, черт побери".
- Харли! - отчаянно завопил я. - Поберегись!
Моргнув, Харли с пьяным изумлением уставился на меня, а мужик тем
временем уже вломился в бар, и на сей раз я смог хорошенько его
разглядеть. Кровища так и хлестала у него из плеча, что ничуть не
помешало ублюдку принять стойку стрелка по мишеням и поднять свой
кольт обеими руками, целясь аккурат в непримечательную физиономию
Харли. Харли начал поднимать руки, но пуля уже ударила его на уровне
усов, и то, что оказалось ниже, стало медленно валиться на пол,
верхняя же часть Харли живописно декорировала собой большое зеркало и
красочный плакат "ПИВО ГИННЕСС - ТВОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ" на дальней стене
бара.
Тело упало с удивительно безжизненным звуком, словно набитый
тряпками мешок, а я подполз к нему и сказал: "Харли, ты должен
объяснить мне, что все это значит". Мужик тем временем совсем
разошелся, паля направо и налево, ну чистый маньяк-убийца, кругом
орали и визжали, а я продолжал, увещевать Харли: "Послушай, я знаю,
что ты ненастоящий. Все это обман. Хватит, кончай придуриваться!
Надень свою физиономию и поговори со мной".
У большинства клиентов тоже было при себе оружие, и всеобщее
побоище живо напомнило мне бездарно поставленный спектакль, где кровь
течет ручьями, но все и всегда остаются живыми и здоровыми. Какому-то
парню вышибли из ребер легкие, другой подметал грязные опилки на полу
собственными кишками, но я-то знал, что всей этой иллюзии рано или
поздно придет конец. Пуля ударила меня под лопатку и вылетела наружу,
разворотив под правым соском дыру размером с биг-мак, это было ужасно
больно, совсем как наяву, к тому же упрямый Харли по-прежнему не желал
подавать признаков жизни, и тогда я слабым голосом произнес: "Барбара?
Барбара Кэсс? Пора вытаскивать меня отсюда".
Окружающее затуманилось, потом прояснилось, снова затуманилось,
стало совсем темно, а после вспыхнул яркий свет, и какой-то человек в
зеленой тунике придерживал жгут на моей правой руке, в то время как
другой пытался вогнать мне в вену инъекционную иглу, третий же
прижимал к моей груди что-то мокрое и холодное, а за его спиной стояла
заляпанная кровью Барбара Кэсс с белым, как смерть, неподвижным лицом.
- Что случилось? - спросил я и захлебнулся кашлем.
- Ты только не волнуйся, герой, - сказал один из зеленых, и они
быстренько вывезли меня из кабинета и с непристойной поспешностью
покатили по коридору; один на бегу все время что-то кричал, поминая
портативную рентгеновскую установку, потом мы вдруг остановились и
долго ждали лифта, и я наконец догадался, что меня везут в экстренную
хирургию, расположенную в другом конце больницы.
Приподняв голову, я взглянул на рану и увидел у себя на груди
огромный окровавленный пластырь и кучу ваты поверх него, все это было
крест-накрест примотано ко мне липкой пластиковой лентой, и при каждом
вздохе под пластырем противно хлюпало. Кто-то положил мне руку на лоб
и прижал мою голову к подушке, и я объяснил ему:
- Это был кольт. Сорок первый калибр, черный порох, модель "Морской
драгун".
- Как скажешь, тебе лучше знать.
Господи, какой там еще драгун? Откуда я это взял?
Седовласая женщина, плотно прикрыв мне нос и рот, велела считать от
ста до единицы, но я оттянул эту маску пальцем и уведомил всех
присутствующих, что категорически не желаю засыпать. Не надо
беспокоиться, вы отключены, промолвил голос Барбары Кэсс, но глаза мои
закрывались сами собой, я так устал, что мне было уже безразлично,
наркоз это или смерть.
Мне плеснули в лицо теплым пивом, и я поневоле очнулся. Харли помог
мне подняться и заботливо стряхнул с меня опилки.
- Я лучше думал о тебе, парень, - сказал он. Всего-то четыре
кружки, а ты уже на полу.
- У него снова был припадок, только и всего, - заметил кто-то у
стойки.
- Сам знаю. Просто не хотелось его огорчать.
- Барбара... - прохрипел я. - Барбара Кэсс!
- Ну что я говорил? - заметил тот же клиент.
- Ты мне все уши продолбал этой самой Барбарой, - буркнул Харли. -
Может, что-нибудь расскажешь про нее ради разнообразия?
- Она... Я прохожу у нее курс лечения.
Харли и все присутствующие дружно загоготали.
- Как же, слышали... Она вправляет тебе мозги!
Я пощупал затылок - никакого киберразъема, дыра в груди тоже
отсутствует. Из подсобки вышел хозяин салуна с лимоном и перочинным
ножом.
- Нет, ты просто чокнулся, Харли! Проверь хотя бы, нет ли кого на
улице, и целься ты пониже, ради Христа, только штрафа мне еще не
хватало для полного...
Я выхватил у него треклятый лимон и твердо заявил:
- Мы не станем повторять эту ошибку, Харли.
- Ошибку? Что это значит? Разве это не твоя собственная идея?
- Хватит с меня дурацких идей!
Когда-то я был лучшим питчером университетской футбольной команды,
так что мне не составило труда запулить лимон на улицу поверх дверей
салуна, и он, разумеется, угодил прямо в глаз уже известного мне
незнакомца.
Мужик с рычанием ворвался в салун, расстегивая кобуру, Харли
выхватил свой винчестер и дослал патрон, а я все хлопал себя по бедру,
совершенно позабыв, что никогда не беру оружия в город. На этот раз
они выстрелили одновременно и так быстро, что еще не все клиенты
успели попадать на пол. Резко брызнули кровь и мозги, незнакомец,
неприятно оскалившись, мельком взглянул на свое раненое плечо и
направил кольт на меня.
- Погоди! - закричал я, показывая пустые руки. - Скажи, кто такой
Харли?
- Вот дерьмо, - мрачно сказал он и выстрелил. Я упал назад вместе
со стулом, крепко ударился головой и скатился набок, а мужик тем
временем переключился на остальную клиентуру, паля направо и налево.
Дырки в груди у меня по-прежнему не было, и я решил, что ублюдок
промахнулся, но закашлявшись и выплюнув кровавый сгусток, сообразил,
что это не ангина, а пулевая рана в горле.
Я хотел позвать Барбару, но захлебнулся кровью, потом у меня
закружилась голова и потемнело в глазах. Кажется, я умираю, подумал я,
вот только где - ЗДЕСЬ или ТАМ?! Окружающее затуманилось, затем
проявилось - я ощутил, что лежу уткнувшись носом в опилки, и снова
затуманилось, и я вспомнил, что так уже было...
- Проснись, Джек, не спи!
Я видел лишь глаза Барбары - нижнюю часть ее лица закрывала
хирургическая маска.
- Если слышишь меня, моргни два раза!
Я моргнул.
- И не шевелись, ни в коем случае не шевелись!
Я не смог бы сделать этого, даже если б очень захотел. Тело
существовало отдельно от меня, и хотя я ощущал, как врачи штопают мои
раны, но боли совсем не чувствовал. В горле у меня торчала пластиковая
трубка, зеленые туники были густо забрызганы моей собственной кровью,
и я закрыл глаза.
- Не спи, Джек, не спи! - снова закричала Барбара. С простреленной
шеей они разобрались довольно быстро - должно быть, рана оказалась не
слишком серьезной, но с дыркой в груди пришлось изрядно повозиться.
Что они там делали, не знаю, но когда убрали простыни, я увидел
аккуратный тугой бандаж с дренажем. Трубку, которая так мешала, тоже
убрали и дали мне несколько глотков воды и крошечную мензурку
яблочного сока. В ноздри ввели тоненькие кислородные трубочки, и в
голове у меня немного прояснилось, хотя я по-прежнему был накачан
транквилизаторами по самые уши.
Хриплым шепотом я поведал Барбаре о неожиданном варианте прежнего
сценария.
- Что это значит? - спросил я. - Получается, мне теперь и заснуть
нельзя?
- Что это значит, я пока не знаю, поскольку раньше ничего подобного
не случалось. Но вполне возможно, что с естественным сном будет все в
порядке. Искусственный, который мы используем для драмотерапии, более
глубок, а хирургический наркоз еще глубже. Вот наша стратегия - чисто
интуитивная, конечно. Мы будем держать вас без сна так долго, как это
будет допустимо в вашем состоянии, а потом позволим заснуть... В
операционной под присмотром хирургов из травматологии.
- Постойте, когда я подписывал согласие на лечение, ничего
такого...
- Вы были предупреждены о возможных психосоматических последствиях
драмотерапии. Это очень сильное лекарство, и иногда от него умирают.
- Да, мне говорили об инсультах и инфарктах. Но реальные раны от
воображаемых пуль - это совсем другое!
- Что вы хотите, это же новая область науки. Теперь ваш случай
войдет во все учебники.
- Задумали возложить меня на алтарь науки? Лучше бы вам этого не
делать, не то РАНКО сотрет всю вашу больницу в порошок вплоть до
последней упаковки аспирина.
- Может быть, не будем говорить об этом в таком тоне? - Она
подвинулась ближе и заглянула мне в глаза. - Давайте посмотрим на вещи
с другой стороны. Какая-то часть вашей индивидуальности несет в себе
саморазрушительные тенденции...
- Эй-эй! Я не самоубийца. Напротив, я наслаждаюсь жизнью, я беру от
нее все, что она может дать.
- Альпинизм, яхты... Это мы уже обсуждали.
- Меня привлекают не опасности, а испытания духа и тела! Впрочем, я
уже говорил вам, что хочу избавиться от подобных увлечений, включая и
парашютный спорт.
- Должно быть. Совет директоров РАНКО сильно обеспокоен вашим
поведением, иначе они не прислали бы вас ко мне.
- Двойная ошибка! Во-первых, это был не приказ, а совет, во-вторых,
врача я выбрал сам. То есть вас. Считается, что драмотерапия - быстрое
и верное средство.
- Быстрое и опасное. Это весьма существенно.
- Вы черните собственную профессию? Уж не хотите ли сплавить меня
психоаналитику с его кушеткой и блокнотиком?
- Боюсь, таких больше не существует. Но в одном вы правы -
драмотерапия слишком сильна для вас... Или вы для нее! Все, что я могу
сейчас сделать - это просмотреть сводную базу данных по историям
болезней, может, кто-нибудь вроде вас уже проходил подобный курс
лечения.
- Вроде меня... Это значит - с суицидными наклонностями?
- Я этих слов не говорила. Я введу в компьютер ваш психопрофиль,
результаты тестов и запущу программу поиска корреляций.
- А если ничего похожего не обнаружится?
Она ответила не сразу.
- Видите ли, вы уже сделали то, что я могла бы вам предложить. Вы
вернулись и попробовали переиграть сценарий.
- Швыряться лимонами было довольно глупо. Наверное, мне следовало
покинуть заведение. Убраться подальше от Харли и этих пистолетов.
Она задумчиво кивнула.
- Может быть. Если Харли персонифицирует некий фактор, от которого
вы должны избавиться, чтобы выжить... Очень похоже! Вам когда-нибудь
удавалось уйти от этого Харли?
Я мысленно просмотрел список: космический корабль, Вьетнам, собаки,
шхуна, автогонки...
- Если Харли физически присутствовал на сцене, то никогда.
- Вот и решение! Вернуться в бар - и сразу же уйти.
- И незнакомец с морским кольтом пристрелит меня прямо на улице!
- Совсем не обязательно. Он появлялся еще в каком-нибудь эпизоде?
- Что-то не припомню. Но думаю, лучше перестраховаться и улизнуть
через черный ход.
- Если будет другой сценарий... Немедленно отделайтесь от Харли,
как только поймете, что это воображаемая реальность. Но обычно человек
возвращается в одну и ту же стартовую позицию. - Барбара встала. -
Пойду поработаю с компьютером. Я пришлю кого-нибудь, чтобы не дать
заснуть. А пока... - Она включила телевизор и сунула мне в руку пульт
управления.
Следующие семь часов я провел в компании толстого, пахнущего пивом
санитара, который клал мне на лицо кубик льда каждый раз, когда я
пытался закрыть глаза. Вернувшись, Барбара Кэсс сказала, что компьютер
ничего не нашел, но я ясно видел, что она лжет. С ней был еще один
врач, пожилой мужчина с седоватой бородкой, которого она представила
как главу травматологического отделения.
- Барбара хочет, чтобы вы попробовали уснуть в присутствии бригады
хирургов.
- Я ничего не имею против.
- Видите ли, сейчас ваше состояние довольно тяжелое, но стабильное.
Но после третьей раны вы, скорее всего, не выживете.
- С другой стороны, - сказала Кэсс, - вы не сможете поправиться,
если не будете отдыхать. Рано или поздно, но придется заснуть.
- Так в чем проблема? Зовите вашу команду и позвольте мне, наконец,
закрыть глаза. - Они переглянулись. - Что-то еще? Что именно?
- Ничего, - быстро сказала Барбара, - просто... Просто я хотела,
чтобы вы учли все факторы. Можно продлить бодрствование, если вы
хотите...
- Нет, благодарю. Будь что будет.
Если они что-то от меня скрывали, я, кажется, не желал этого знать.
Четыре санитара перевезли на двух каталках меня и всю их машинерию
в круглую светлую комнату, где на стенах висели подсвеченные
рентгеновские снимки моей шеи и грудной клетки в различных ракурсах.
Люди и машины замерли в ожидании. Я закрыл глаза.
Кто-то отвесил мне пару чувствительных шлепков по лицу, и я
очнулся, чтобы увидеть над собой красную физиономию Харли.
- Ты мне это прекрати! - рявкнул он. - Нечего портить людям
настроение!
- Да оставь ты беднягу, Харли, - сказал клиент у стойки, - он же ни
в чем не виноват.
Я с трудом принял вертикальное положение - колени у меня
подгибались, зато я был совершенно цел. Харли громко вопросил публику,
куда это подевался его лимон, и я молча заковылял к выходу.
- Эй, какого дьявола! - заорал он мне вслед. - Ты куда это
собрался?
- Я в эти игры не играю, - ответил я, и за моей спиной хлопнул
винчестер - Харли выстрелил в потолок.
- Это же твоя дурацкая идея, это ты побился об заклад, что я
промахнусь, разве не так? Ты что, собираешься поверить мне на слово?
Обернувшись, я попытался изобразить дружелюбную улыбку.
- Ну разумеется, Харли. Кому еще мне верить, как не тебе?
Кое-кто заржал, а я не торопясь вышел через дверь салуна, чувствуя
неприятное жжение в самом центре спины. Черт с ним, сказал Харли, пора
начинать, а буфетчик повторил свой совет целить пониже и проверить
линию огня. Я побрел по Франт-стрит, но через несколько шагов вынужден
был остановиться, прислонившись к стене: весь мир словно закружился
вокруг меня, но я не стал закрывать глаза, и скоро это прошло.
Черноволосый незнакомец уже шагал сюда и не выглядел особо опасным.
Когда он поравнялся со мной, я заговорил:
- Никак салун ищешь, приятель?
- Кофе, - ответил он и поглядел на меня. - В гостинице сказали, что
это единственное место, где можно выпить приличного кофе.
- Знаешь парня по имени Харли?
Он бросил на меня подозрительный взгляд.
- Никого я не знаю. Я из Вичиты приехал.
- Ну да, понятно, - я тщетно пытался заставить свой язык работать в
согласии с мозгами. - Послушай, приятель, я, может быть, не в лучшей
форме - всю ночь гуляли, но ты уж мне поверь, не надо тебе туда
ходить. Там Харли, он набрался под завязку и вовсю размахивает пушкой.
- Но я хочу кофе. С какой стати...
Тут винчестер промолвил "кррак", и мы оба обернулись взглянуть на
салун. Еще раз "кррак" - и еще одно облачко лимонного сока. Рука
незнакомца дернулась к кобуре, но на полпути остановилась.
- Да, тут слишком весело, - пробормотал он. - А мне сегодня
развлекаться неохота. Думаю, я смогу обойтись без кофе.
Он двинулся назад в Грейт-Вестерн Отель. Лучше бы он задержался -
все опять заколебалось, как перед припадком, и у меня было такое
чувство, что я о чем-то позабыл его спросить.
Док Сивер подбежал ко мне в пальто, накинутом на ночную сорочку.
- Это ты, Джек? Что там за стрельба?
- Всего лишь день рождения Харли. Он купил себе новую пушку.
Док потеребил свой седой ус.
- Ты не ранен?
- Нет. Я вовремя выбрался оттуда.
- Тебе вообще не следовало там появляться. Помнишь, что я тебе
говорил? Ну-ка садись, - он подтолкнул меня к скамейке перед магазином
Циммермана. - Пьянство, гулянки - это все не для тебя. Чего уж тут
удивляться припадкам и видениям...
- Но сегодня ночью я почти не пил, - запротестовал я.
- Сейчас шесть часов утра Божьего Воскресения! - загремел док. - И
твой дружок Харли расстреливает город, в котором ты бродишь в шляпе
набекрень! - Я поправил шляпу. - А назавтра, клянусь чем угодно, ты
снова приползешь ко мне в кабинет выпрашивать пилюли на том основании,
что ты чувствуешь себя хуже, чем в аду!
- Никому не повредит, если...
- Может, опиум тебе и не вредит, а может, и наоборот - вспомни о
видениях, но я совсем не то хотел сказать. Ты был хорошим мальчиком, а
нынче на полпути к тому, чтобы превратиться в кого-нибудь вроде Харли.
Ты думаешь, дочка Гретчинов может выйти за Харли?
Я покачал головой.
- Она и за меня не пойдет, какой я есть.
- Может, нет, а может, и да, женщины - странные создания. В любом
случае у тебя будет куда больше шансов, если ты прекратишь пропивать
денежки, а станешь сидеть дома да читать умные книжки. Уж ее-то
родители точно будут от тебя без ума!
- Наверное, вы правы, - промямлил я и начал валиться набок, но док
успел подхватить меня.
- Ну-ка, сынок, полежи тут на скамеечке, а я обернусь минут за
десять. Подгоню свою таратайку и отвезу тебя домой, будешь спать все
воскресенье. И никаких пилюль!
Пока я лежал, мне приснился сон, будто я умер и очутился в раю. Это
было красивое светлое место, и некоторые ангелы были одеты в зеленые
туники, а другие походили на серые скелеты, светящиеся изнутри.
Подкатил док на своем кабриолете, и я уселся рядом с ним. Он все
твердил - спать, спать и никаких пилюль, и я, конечно, с ним
согласился. Но дома я никак не мог уснуть, потому что помнил тот сон и
отчего-то твердо знал, что обязательно умру, стоит лишь мне закрыть
глаза. И я никак не мог избавиться от тонкого, пронзительного запаха
смерти и корицы.
(*1) Известный американских фантаст, автор эпопеи "Колесо времени"
и нескольких книг о Конане-варваре.
(*2) Намек на культовый мотоцикл Harley-Davidson.
Last-modified: Thu, 28 Dec 2000 21:37:08 GMT