,  внутри которой у меня будет доступ к эмоциям.
Вина?   Это   болезненная   вещь;   но   поскольку   она  болезненна,  она
совершенствует  поведение.  Я  могу  так  сделать,  что вы будете избегать
действий,  вызывающих чувство вины, и это было бы полезно и для вас, и для
общества.  Но  вы  не  сможете  воспользоваться этим, если не почувствуете
вину.
   - Я чувствую ее, Зигфрид! Боже, Зигфрид, ты ведь знаешь, что я чувствую!
   - Знаю, - говорит он, - что теперь вы позволили себе ощутить ее. Теперь
она открыта, и вы можете позволить ей действовать, приносить вам пользу, а
не  таиться  внутри  вас  и вызывать только боль. Для этого я и существую,
Боб. Вызвать наружу ваши чувства, чтобы вы могли ими воспользоваться.
   - Даже плохие чувства? Вина, страх, боль, зависть?
   -  Вина.  Страх.  Боль.  Зависть.  Мотиваторы.  Усовершенствователи. Те
качества,  Боб,  которыми  я  сам  не  обладаю, разве что в гипотетическом
смысле, когда создаю парадигму и углубляюсь в нее.
   Еще  одна  пауза.  У меня странное ощущение. Паузы Зигфрида должны либо
позволить  его  аргументам глубже проникнуть в мое сознание, либо дать ему
возможность  рассчитать новый, более сложный аргумент. Но на этот раз, мне
кажется,  не то и не другое. Он думает, но не обо мне. Наконец он говорит:
"Теперь я могу ответить на вопрос, который вы мне задали, Боб".
   - Вопрос? Какой?
   -  Вы  меня  спросили:  "И  это можно назвать жизнью?" И я отвечаю, да.
Именно  это  называется  жизнью.  И  в  своем гипотетическом плане я очень
завидую вам.