шь время от времени вступающего с аборигенами в контакт. Она же им просто не могла следовать. Да и прав у нее заключать договоры и соглашения о компенсациях ущерба тоже не было. Джуна тяжело вздохнула. Придется время от времени возвращаться к маяку, чтобы посылать дополнения к своим докладам через спутники экспедиции на тот случай, если она пропадет в лесах или будет убита. Ей совершенно необходимо завоевать симпатии жителей соседней деревни. А чтобы сделать это, возможно, придется исправлять ошибки, наделанные ее сотоварищами. После Кинси опять появилась офицер по проблемам морали Чанг, выступившая с одной из своих дурацких речей. Она выразила глубочайшую тревогу по поводу слияния Джуны с туземцем и категорически запретила ей повторять подобные опыты. Джуна выключила звук. Предоставив компьютеру записывать передачу, она встала и снова отправилась на край утеса. Сидя там со скрещенными ногами, она всматривалась в ночь. Тени пугливых ночных птиц скользили мимо, когда птицы вылетали из своих нор в обрыве берега и летели к морю за рыбой. Море сегодня фосфоресцировало. Волны вспыхивали зеленым огнем, обрушиваясь на берег. А подальше от берега рыбий косяк оставлял в воде светящийся зеленый след. Бывало, Джуна приходила сюда еще до крушения флайера, приходила в своем громоздком защитном скафандре; приходила, чтобы поглядеть на звезды и океан. Теперь все было не так, теперь она была свободна от скафандра. А раньше было жарко и душно, и до Джуны не долетало дыхание легкого морского бриза. Лязганье и гудение машин на базе и шумы, непрерывно издаваемые самим скафандром, глушили птичьи крики и стрекотание насекомых. Это была дивная ночь. Лишь редкие облачка время от времени пробегали по небу. Джуна посмотрела на звезды. Ее родное солнце с бриллиантовым ожерельем колоний и ярким больным самоцветом - Землей отсюда не были видны. Их можно было увидеть только из северного полушария этой планеты. "Ну и ладно", - подумала она. Если бы она видела Землю, то тосковала бы о ней еще больше. Джуна стала мурлыкать песенку, которую любила ее мать, старинную песню, сочиненную еще до Катастрофы. Мать выучила эту песню еще ребенком, а потом передала ее своей дочке. Песня была про альбатроса - про первую из антарктических птиц, которая вымерла, когда озоновая дыра стала расти на север. Эти прекрасные птицы с огромным размахом крыльев девять месяцев года проводили, летая над океаном, но всегда возвращались к одному и тому же партнеру. Джуна пела об отлетах и возвращениях и о том, что всегда есть кто-то, ожидающий тебя. Она пела, и тоска проходила. Джуна кожей ощущала молчаливые внимательные звезды. Она вслушивалась в шум прибоя, обрушивающегося на берег, тонкие крики морских птиц и в собственное легкое дыхание. Звякнул компьютер, отметив время, когда "Котани Мару" вошел в гиперпространственный прыжок. Теперь она была одна - чужая в чужом мире. Джуна встала и пошла в джунгли, где спали Анито и Укатонен. Все новости и послания с исследовательского корабля она разделит на маленькие порции, чтобы растянуть их на возможно более долгое время. Это будут единственные человеческие голоса, которые ей суждено услышать за долгие годы. 9 - Она сумасшедшая, - сказала Анито Укатонену, наблюдая, как их тварь издает какие-то звуки в прямоугольную корзину, поставленную у подножия странного дерева, сделанного из камня цвета смерти. - Когда выяснилось, что ее народ куда-то ушел, она тут же лишилась рассудка. - Но куда же ушел народ Иирин? - спросил Укатонен, воспользовавшись тем именем, которое он сам придумал для неизвестного существа. Анито это имя не нравилось. Она не считала эту тварь достаточно разумной, чтобы заслуживать особого имени. Энкар даже начал обращаться к этой твари с личным местоимением, которое используется при обращении к женщинам тенду. По мнению Анито, это создание еле-еле заслуживало названия животного. Именно так о нем и следовало говорить. - Не знаю, - ответила Анито. - Они ушли. Разве этого мало? Рябь разочарования и раздражения прошла по телу Укатонена. - Ты ведь теперь старейшина и должна думать, как положено старейшинам. Ты должна смотреть дальше сегодняшнего дня. А что, если эти создания вернутся и уничтожат еще больше леса? А что, если они отправились куда-то еще и уничтожают леса там? Помни, что эти существа - твоя атва. Куда бы они ни ушли, все равно ты за них в ответе. Анито отвернулась, рассерженная очевидной несправедливостью того, что с ней происходит. Она ведь взяла эту тварь только для того, чтобы доставить радость Илто. А теперь она оказывается ответственной за события, которые имели место очень далеко от ее собственной деревни! Укатонен мягко коснулся ее плеча. - Кто-то должен выяснить, что тут случилось, и помешать повторению подобных событий. Кто-то должен быть за это в ответе. Но это не тот груз, который ты можешь нести одна. Мы понесем его вместе. Анито опять отвернулась, желая скрыть темно-красную волну гнева и разочарования. Она окинула взором черную золу на месте уничтоженного леса. Никогда в жизни она не видела ничего подобного. Бывало, что молнии иногда уничтожали три-четыре дерева, иногда оползень прокладывал голую полосу на склоне холма, но даже в воображении Анито не могла бы представить себе подобный масштаб разрушений. Даже сейчас, когда картина ужасного несчастья была у нее перед глазами, ей не верилось, что все это на самом деле. И тогда она представила себе, что то же самое происходит сейчас где-то в другом месте, вблизи другой деревни или даже ее собственной, и ядовитые железы на ее спине набухли в приступе гнева и страха. Укатонен прав - что-то с этим надо делать! Она бросила взгляд на энкара. Он наблюдал за ней; уши насторожены в ожидании событий. - Чего ты хочешь от меня? - спросила Анито. - Оставайся здесь. Присмотри за Иирин. Узнай, куда могли уйти ее люди. А я отправлюсь в Лайнан, посмотрю, что можно сделать с этим... - Укатонен указал на черную пустыню, простертую перед ними. Его кожа посерела от горя, вызванного зрелищем уничтожения. Тело Анито выразило согласие и сочувствие. Укатонен притронулся к ее плечу и растворился в зелени джунглей. Анито шла сквозь обугленные остатки леса; она ощущала себя так, будто видна со всех сторон и совершенно беззащитна. Тварь, к которой она подошла, молчала. Ее кожа тоже посерела от горя. Она посмотрела на подходившую Анито, но осталась неподвижной. Из левой ступни твари сочилась кровь. Анито опустилась на корточки и внимательно осмотрела ступню. На подошве отчетливо виднелся глубокий порез, нанесенный скорее всего острым краем камня на утесе. Если порезом не заняться, это животное может серьезно заболеть. Только оно слишком тупо, чтобы позаботиться о себе, подумала Анито с внезапным приступом раздражительности. Оно не разрешит Анито слиться с собой, даже если это необходимо для лечения. Железы Анито синтезировали вещества, способствующие залечиванию ран и предотвращению болезни. - Ты плохая нога, - сказала она твари на упрощенном языке. - Нехорошо. Заболеешь. Где человеки? - спросила она, втирая лекарство в больную ногу животного. Животное покачало головой. Его серый цвет стал еще интенсивнее. - Ушли? - спросила Анито. Плечи животного приподнялись и тут же опустились. Оно потрясло головой, потом показало на солнце и движением руки провело широкую дугу, кончавшуюся на востоке. Затем показало на себя и похлопало по земле. Анито постаралась проникнуть в смысл жестов существа. Оно хочет остаться здесь. Анито кивнула, чтобы показать, что поняла. Потом сказала, что пойдет на поиски еды, после чего вернется. Животное качнуло головой и прислонилось к серебристому дереву, закрыв глаза. Анито же пошла назад по страшному сожженному лесу. Лавандовая рябь облегчения омыла ее тело, когда она снова оказалась под покровом сумеречной прохладной безопасности живого леса. Счастье еще, что сожженная полоса леса лежит на самой окраине территории, принадлежащей Лайнану. Поэтому Анито сможет охотиться на ничейных землях, не боясь нарушить равновесие деревенских атв. Достаточно и того ущерба, который нанесли равновесию эти новые твари. Анито вскарабкалась на покрытое красной корой дерево тавирра и помчалась в глубь диких джунглей в надежде раздобыть еды. Дичи тут было куда меньше, чем ожидала Анито. Видимо, деревня сменила охотничьи угодья, с целью поскорее залечить ущерб, нанесенный деревенской территории. Анито поставила несколько силков, насобирала спелых ягод йерры и накопала съедобных корешков. В силки попала парочка наземных лингов. Она скептически оглядела этих птичек. Уж очень они малы, хотя другого-то все равно ничего нет. К тому времени, когда она вернулась на опушку леса с едой, уже спустилась ночь. Тварь отказалась покинуть свое дерево из мертвого камня, чтобы поесть, Анито же казалось, что есть посреди всего этого разорения просто нельзя. От одной только мысли об этом глотка у Анито пересыхала, и ее словно перехватывало тугой петлей. Она выложила часть еды на землю и снова ушла в лес. Там Анито устроилась на развилке ветвей наполовину обгоревшего дерева, чтобы поесть и одновременно следить за поведением непонятной твари. Некоторое время Анито наблюдала за ней, как вдруг услышала звуки, доносящиеся от дерева из мертвого камня. Анито поползла по своей ветке вперед, чтобы получше рассмотреть, что там происходит. Тварь явно была чем-то обеспокоена и возилась с прямоугольной корзиной или ящиком, стоявшим у основания мертвого дерева. Анито спрыгнула на землю и тихонько направилась к дереву из камня. Ящик бормотал, как бормочет вода в ручье, обтекая камни. Бормотание ящика было похоже на те звуки, которые издает сама тварь, но только октавой ниже. Тварь долго слушала, а потом стала издавать такие же звуки, обращаясь к ящику. Анито смотрела и старательно вслушивалась. Что же такое делает эта тварь? Может, это часть ее брачного ритуала? Но возможны ли брачные игры с ящиком? В этом нет никакого смысла... Впрочем, тварь всегда издает звуки. Особенно много таких звуков она произносит для странного, наполовину живого говорящего камня, который всегда таскает с собой, и камень ей отвечает. Тварь издавала звуки для камня, а он потом говорил с ней и с Укатоненом на языке кожи. Потом они разговаривали с этим животным на языке кожи, а ящик снова издавал звуки. Может, это какая-то форма общения? Если так, то очень малоэффективная. Она вспугнет любое существо, к которому ты подкрадываешься, и оповестит опасного хищника о том, где ты находишься. Анито вернулась в свое убежище в джунглях, чтобы обдумать эту странную мысль. Она уселась на ветке, продолжая наблюдать за действиями животного. Да, там происходит нечто странное. Как может мертвый предмет - ящик - разговаривать? Он ведь даже не полуживой, как говорящий камень! Может, в нем кто-то сидит? Какое-то животное? Но Анито еще никогда не приходилось слышать, чтобы животные издавали такие звуки. А может, эта тварь изловила духа, о каких говорится в старых сказках? На соседней ветви неслышно возник Укатонен. - Как Иирин? - спросил он крупными символами, чтобы они были видны сквозь густой туман и предрассветные сумерки. - Новая тварь в порядке. Энкар перепрыгнул на ветку Анито. - Узнала ты, где ее народ? - Нет. Но я думаю, что звуки, которые она издает, все равно что речь кожи. Она говорит ящику, а ящик ей отвечает. Но как может разговаривать мертвая вещь вроде ящика, эй? - Не знаю, - ответил Укатонен в лилово-розовых тонах недоумения. Потом он долго сидел молча, с полузакрытыми глазами, погруженный в раздумье. Наконец, не в силах больше сдерживаться, Анито прикоснулась к его руке. - Что происходит, эн? - спросила она. - Что это такое? Может, это духи, как в сказках? - Не знаю, кене, - ответил он. - Я прожил большую жизнь, но с духами не встречался. Духи живут здесь, - и он указал на лоб. - А не среди нас. - Но тогда что же она делает? - Возможно, Иирин и в самом деле говорит со своим народом. Анито окрасилась в красновато-коричневый цвет сомнения. - Как это может быть? Она же сказала, что ее народ очень далеко? - Не знаю, - признался Укатонен, - но ты же видела тот странный говорящий камень, с которым она все время играет? Я не знаю, как он работает, но он говорит и на языке Иирин, и на нашем. Я много разговаривал с жителями поселка прошлой ночью. Они сказали, что у этих созданий было много мертвых-но-живых вещей вроде того ящика и они совершали непонятные поступки. От мертвого каменного дерева снова донеслись звуки. Анито и Укатонен наклонились вперед, чтобы разобрать хоть что-то сквозь густой утренний туман. Потом оба спрыгнули на землю и подкрались ближе. Их кожа приобрела печальный цвет обволакивающего их тумана. Их животное было полностью погружено в странные звуки, доносившиеся из ящика. Можно было бы смело подойти вплотную, с раздражением подумала Анито, и эта тварь ничего не заметила бы, пока ее не тронули рукой. Ящик говорил долго. Постепенно стал расходиться туман. Укатонен коснулся плеча Анито и мотнул головой. Бесшумные, как туман, они вернулись в джунгли. За все это время тварь даже не подняла головы. Когда они достигли деревьев, Укатонен показался Анито каким-то притихшим. Он уселся на корточки, весь погруженный в свои думы, а его глаза ни на минуту не отрывались от фигуры, согнувшейся возле дерева из мертвого камня. Наконец он мигнул, встряхнулся и поглядел на Анито. - Мне стоило большого труда поверить кое-каким байкам жителей деревни, но теперь... - Он помолчал. Его кожа вспыхнула несколько раз, как будто он искал продолжение фразы. - Не знаю, что и думать, - проговорил он наконец. - Все это так странно. - Его кожа окрасилась в слабый оранжевый тон - признак страха. Анито почувствовала, как напряглись ядовитые железы в красных полосах на ее спине. Укатонен поднял свой мешок для собирания еды. - Я захватил с собой немного пищи. Присматривай за Иирин. А сегодня вечером приведи ее в деревню. Хочу, чтобы старейшины хорошенько ее разглядели. Анито согласно засветилась и уселась на развилке ветвей так, чтобы все время видеть свою атву. Та все еще сгибалась под странным деревом из мертвого камня, не обращая внимания на пышущее жаром солнце и полное отсутствие тени. Анито вдруг обнаружила, что пристально всматривается в небо, приглядываясь, не мелькнет ли где черная тень коираха. Они обычно охотятся по утрам, до того как начнут собираться тучи. Конечно, ее атва была защищена деревом из камня цвета смерти, под которым она сидела, но Анито все равно беспокоилась. Однако небо, сохранявшее пока цвет голубого сланца, оставалось чистым и таким ослепительным, что у Анито заболели глаза. По мере того как солнце поднималось, жар, исходивший от сожженной равнины, усиливался. Радужные переливы воздуха плясали над черным пеплом. Кожа Анито начала сохнуть, в горле першило от жажды. Долг заставлял ее торчать в этом жарком и сухом месте, хотя ее все сильнее манила сумеречная прохлада лесных дебрей. Сидеть на ветке тоже стало неудобно. И как эта тварь выносит такую жару и такое ослепительное сияние? Наконец тварь поднялась и пошла к лесу. Анито с тревогой посмотрела на бледное, пышущее жаром небо, но снова не увидела никаких признаков коирахов. Впрочем, это отнюдь не означало отсутствия опасности. Иногда коирахи возникали совершенно неожиданно из пустого неба. К счастью, эти крупные летающие рептилии были немногочисленны и днем предпочитали выискивать добычу на верхних ветках деревьев. Тварь благополучно достигла леса. Она уселась на ветке с несчастным видом и отчаянно чесалась, когда Анито вскарабкалась к ней. - Человеки пришли? - спросила Анито. Животное кивнуло. - Когда человеки пришли? - Животное снова покачало головой и бессмысленно развело руками. - Не знаешь, что ли? - спросила Анито. - Ты же столько времени болтала с ними? Тварь снова помотала головой. Анито поняла: она ничего не слышала. Она слишком занята почесыванием, чтобы следить за разговором. Анито осмотрела ее кожу. Кожа сухая и тусклая - явный признак серьезного солнечного ожога. - Кожа плохо. Нельзя ходить, пока дождь не пойдет. Тварь снова покачала головой. Желтые полосы нетерпения потекли по спине Анито. Если кожа этой твари обгорела сильно, то она перестанет защищать от всяких других болезней. Анито синтезировала лекарство от ожога в своей аллу-а и размазала его по спине этого занудливого создания. Затем протянула ему пищу и заставила оставаться в прохладном лесном сумраке до тех пор, пока не пошел дождь. Когда дождь пошел, животное снова вернулось к своему серебристому дереву из мертвого камня. Оно оставалось там, слушая и разговаривая с ящиком, стоявшим у подножия "дерева", пока не стемнело. Анито встретила тварь на опушке и повела по следу, проложенному для них Укатоненом, чтобы показать дорогу в деревню Лайнан. Анито ощутила враждебность деревенских сразу же, как только они достигли их дерева. Пчелы тилан вились вокруг них, явно не доверяя их незнакомому запаху. Приветствия старейшин были сдержанны и даже оскорбительно официальны. Тем не менее Анито ответила им со всей вежливостью, которую они заслужили своим положением. Но ни на вес перышка больше или меньше того. Именно так поступил бы Илто. Глянув в сторону, она увидела еле заметную рябь одобрения, скользнувшую по руке Укатонена. Энкар выступил вперед и, широко расставив уши, привлек этим жестом внимание всей деревни. - Я помогаю Анито в деле, связанном с этими новыми существами, и выражаю благодарность за ваш теплый прием. Светло-коричневые пятна замешательства появились на телах жителей деревни. Укатонен тонко и мягко пристыдил их за невежливость. Изящество маневра произвело большое впечатление на Анито. А Укатонен между тем продолжал: - Хотя Анито молода, но она отлично воспитана одним из лучших из известных мне инката - главным старейшиной Нармолома. Он счел Анито достойной взять эту трудную и таинственную атву. Я путешествовал с Анито и этим странным созданием почти месяц и полностью согласен с суждением Илто об этой отличной молодой старейшине. Услыхав слова Укатонена, Анито в удивлении растопырила уши. Энкар обернулся к ней и жестом предложил выйти вперед. - Пожалуйста, кене, повторите ей истории, которые вы мне рассказывали. Поведайте все, что вы наблюдали, когда видели этих новых животных. Это ее атва, и она нуждается в нашей помощи, чтобы привести свою атву в гармонию с остальным миром. Укатонен сделал шаг назад, оставляя Анито на месте оратора. Старейшины рассматривали ее выжидающе, слушая, что же она им скажет. Анито внезапно ощутила себя маленькой и испуганной. Тяжесть взоров старейшин опустилась на нее петлями огромной змеи матрен. Надо действовать, пока ее не раздавили. - Кене-са, - обратилась она, воспользовавшись коллективным официальным титулованием старейшин, - мне очень важно услышать то, что вам известно об этих новых созданиях. Я должна научиться понимать их, прежде чем начинать с ними работать. Пожалуйста, окажите мне помощь. И Анито сделала шаг назад, встав рядом с Укатоненом и тем самым освободив место для следующего оратора. Она очень сожалела, что не сумела произнести более внушительную речь. Костяшки пальцев Укатонена коснулись ее плеча. Скосив глаза, она уловила слабые тона спокойствия и одобрения. Место оратора заняла Лалито - главная старейшина деревни. - Мы постараемся помочь тебе. Пожалуйста, будьте как дома и поешьте. Лалито подняла корзинку, полную аккуратных пакетов йаррама, и протянула ее обоим гостям. Укатонен взял один пакет, а затем вперед шагнула Анито и взяла два - себе и своей атве. При этом неожиданном жесте рябь удивления омыла тела большинства жителей деревни. Укатонен спокойно поблагодарил Лалито, как будто Анито не сделала ничего необычного. Когда церемония кончилась, все уселись и стали есть. Рябь улыбок и проблески разговоров мелькали на телах жителей деревни. Анито вдруг ощутила острую тоску по Нармолому. Здесь она была чужой. Как хотелось ей оказаться дома и начать учиться тому, как быть старейшиной деревни, как хотелось иметь атву, которую она понимала бы. Ей хотелось быть частичкой мира, а не сторонним наблюдателем. Укатонен коснулся ее плеча. - Ты держалась правильно, - сказал он ей. - Теперь жители деревни на твоей стороне. Анито отвернулась, стесняясь его похвал. - Это целиком твоя заслуга. - Я просто хорошо отозвался о тебе. И ты показала, что я сказал правду. - Чем же? - Тем, что не рассердилась, когда они были грубы, тем, что не захотела казаться большим, чем ты есть. Ты предстала перед ними смелой молодой старейшиной, отлично справляющейся с неимоверно трудной задачей. Они тебе сочувствуют. И хотят помочь. - Но я делала лишь то, чего требует простая вежливость. Каждый воспитанный тенду в таких обстоятельствах сделал бы то же самое. - Именно, - отозвался Укатонен. - Ты показала себя умной и хорошо воспитанной. - А что нам делать с этим существом? - Сейчас? Будем продолжать заботиться о его здоровье, будем наблюдать за ним, чтобы узнать о нем как можно больше. Чем больше мы о нем узнаем, тем легче нам будет с ними иметь дело, когда они вернутся. После обеда все деревенские столпились вокруг твари и принялись рассматривать ее. Они были куда грубее людей из деревни Анито. В Нармоломе у неизвестного животного была поддержка уважаемого всеми главного старейшины. А здесь оно было просто одно из животных, намеренно уничтоживших часть дома этих селян. Потребуется время, равное жизни поколения тенду, чтобы лес вернулся в состояние гармонии. Всей деревне предстоит трудиться, чтобы восстановить его, забросив все прочие дела. Неудивительно, что тенду Лайнана так рассержены. Анито с тревогой наблюдала за своей атвой, но та достойно выносила грубость деревенских и не выказывала явного гнева. На Анито ее выдержка и спокойствие произвели хорошее впечатление. Наконец создание бросило настойчивый взгляд на Анито и Укатонена. Анито знала его уже достаточно хорошо, чтобы понять, что животное устало и хочет, чтобы все это кончилось побыстрее. Укатонен коснулся плеча Лалито. - Это существо устало, кене, - сказал он вежливо. - Она нуждается в сне. Могу ли я, с твоего разрешения, забрать Иирин наверх и уложить ее спать? Лалито без особого энтузиазма выразила согласие. Достойного пути, чтобы отказать энкару в его просьбе, не существовало - нельзя же терять лицо в присутствии всей деревни. - Я отведу это существо в наше гостевое помещение, эк, - предложила Анито. В присутствии всех этих враждебно настроенных деревенских жителей она чувствовала себя неловко и охотно ухватилась за возможность побыть одной. Укатонен светом высказал согласие, и Анито сделала знак существу. Она отвела его в гостевую комнату, чуть повыше помещения, в котором жили тонки. Создание закопалось в листья ближайшей постели и тут же уснуло. Анито уселась возле стены и смотрела, как оно спит. Глубокое равномерное дыхание было отлично слышно в тишине комнаты. Тварь вела себя шумно даже когда спала. Не следовало ей брать эту тварь в атвы. Ничего, кроме неприятностей, из этого не вышло. Анито покачала головой. Этот жест она позаимствовала у твари, подумала Анито и тут же вспыхнула бежевым оттенком недовольства. Вот уже больше полумесяца, как она покинула Нармолом. И вот сейчас, увидев разговаривающих селян, она особенно остро затосковала по дому. Анито просто устала якшаться с неизвестными животными и чужими тенду. В комнату вошел Укатонен. - А я все удивляюсь, почему ты не возвращаешься? - Захотелось немного побыть одной. - Ты скучаешь без своей деревни, верно? - спросил Укатонен. - А я, наоборот, никогда не тоскую, даже если долго не оказываюсь среди людей. Месяцами я живу в джунглях один, но никогда не замечаю своего одиночества; зато стоит мне провести ночь в деревне, как тут же охватывает тоска. - Серая печаль на мгновение окутала его. - Мне скучно смотреть на них, слушать их сплетни и россказни. У них есть что-то, чего нет у меня. Должно быть, плохо, если у тебя нет места, к которому ты привязан. - Неужели ты нигде не чувствуешь себя дома? - спросила Анито. - Иногда бывает, - ответил он. - Случаются в диких зарослях такие минуты, когда ты ощущаешь гармонию. Вот тогда я дома. Иногда я встречаюсь с другими энкарами и тогда тоже ощущаю общность. Это, конечно, не деревня, но... - Волна голубовато-серой печали омыла тело энкара. - Прошло уже много времени с тех пор, как я общался с другими энкарами. Живу как торговец - брожу от одной деревни к другой. Анито чувствовала себя польщенной, что ей разрешили хоть на минуту представить себе, что значит быть энкаром. Она коснулась его плеча костяшками пальцев. - Прости меня, эй. Может быть, ты хочешь слиться со мной? Может, тогда тебе станет лучше? Укатонен с рябью сожаления прикоснулся к ее плечу. - Благодарю тебя, Анито, - сказал он, - но тебе необходимо выслушать то, что могут рассказать жители деревни об этих новых существах. Но, может быть, позже мне захочется. Они присоединились к старейшинам, сидевшим, беседуя, на берегу пруда. Некоторые в тени соединялись в аллу-а. Когда Укатонен и Анито присоединились к старейшинам, все разговоры прекратились. - Пожалуйста, расскажите нам о новых существах, - попросил Укатонен. И тут же последовал взрыв эмоций, главным образом в тонах гнева и страха, Укатонен поднял руки, и яркие тона потухли. - Ты, Корто, - сказал он, показывая на одну из старейшин. - Ты и твой бейми были первыми, кто увидел их. Расскажи, как это было. Корто вышла вперед на место оратора. Она застенчиво приветствовала энкара. - Как раз шел послеполуденный дождь. Мы с моим бейми шли к пляжу, что на Южном мысу, собирать йаррам и лайррин, когда вдруг услыхали незнакомый звук. Мы поглядели на океан и увидели какую-то огромную белую вещь, которая издавала страшный рев. Сначала я подумала было, что это одна из тех огромных ситарий, о которых нам рассказывали лайли-тенду. Но у нее не было длинных рук. Эта штука вылезла на берег. В ее животе открылась дыра, из которой вышли новые существа. Мне кажется, их было пять. Они были такие белые, что казались больными. Существа ходили по берегу взад и вперед. Они даже карабкались на скалы. Потом они все залезли обратно в брюхо этой огромной штуковины. Немного погодя это большое существо начало лезть по тропе на утес. Ног у него не было, а двигалось оно на серебристых полосах, которые ползли по земле. Существо, наверное, было тяжелым, так как оставляло глубокие следы на песке пляжа. Я послала моего бейми в деревню рассказать о том, что здесь происходит. Когда эта большая белая штука оказалась на утесе, из нее вышли существа поменьше. Они делали дыры в камне и заливали их чем-то. Затем раздался страшный шум. Он потряс землю и деревья и распугал всех животных. Я... - Тут Корто вспыхнула коричневым цветом. - Я... убежала, эн. Шум очень испугал меня. Вот и все, что я видела. - Спасибо, кене. Ты все сделала верно, - сказал ей Укатонен, темно-синим цветом выражая одобрение. Его похвала лишь усугубила застенчивость старейшины, но Анито заметила, как лазурный кружок гордости загорелся на ее спине, когда та возвращалась на свое место. - Кто видел этих существ следующим? Вспышки слов пробежали среди собравшихся, подобно тому как ветер скользит меж деревьев. Вперед выступили сразу двое. - Лалито послала нас посмотреть на то, что увидела Корто. Мы отправились к утесам. Там уже делали дерево из мертвого камня. Другие новые существа выжигали все растения на утесе. Потом они расстелили на земле толстый покров чего-то прозрачного, как вода, но твердого. Эта вещь начала вспухать и стала похожа на пузырь, только очень большой. Он был в поперечнике по меньшей мере восемь уай и почти такой же высокий, как деревья. Край пузыря был соединен с этой огромной белой громыхающей штукой. Существа стали вытаскивать еще какие-то предметы из брюха этой штуки и складывать их в большие ящики внутри пузыря. Там было по крайней мере с дюжину этих новых животных, эн. Они сняли с себя те белые шкуры, когда вошли внутрь, и мы увидели, что кожа у них коричневая, а на головах - мех, как у цветка та. Под белыми шкурами у них были еще другие. Ужасно они страшные, эн. Они ловили и убивали животных, но не ели их. Они их рубили на части, эн, но не ели. - А что еще они делали? - спросил Укатонен. Теперь на место оратора выступила Лалито. - Они летали по воздуху на каких-то шумных созданиях, сделанных из мертвого камня, - сказала главная старейшина. - Они собирали растения и насекомых. Они покрывали целые деревья этими прозрачными полотнищами, а потом все внутри отравляли. Затем срубали деревья, а всех мертвых зверей, которые жили в деревьях, подбирали. После того как они поймали и убили двух тинок, мы ушли в дерево на другом конце нашей территории. Но там было мало пищи. Некоторые старейшины предпочли умереть или уйти в леса, чтобы остальным хватило еды. После мы вернулись сюда, но к этому времени они сожгли большую часть нашего лучшего леса. Мы потеряли пять деревьев на и множество самых лучших плодовых деревьев. Теперь наша деревня не сможет быть такой большой, как раньше. Нашим бейми придется ждать многие годы, пока они станут старейшинами. Ведь мест, которые они могли бы занять, нет. Пройдет много-много лет, прежде чем будет достигнуто равновесие. Я еще никогда не видела такой катастрофы, эй. И я не знаю, что нам делать! Укатонен дернул подбородком и сел. Долго молча смотрел перед собой. - Ваши неприятности не новы, - сказал он наконец. Потом поднял руки, чтобы погасить переливы недоверия, пробежавшие по коже жителей деревни. - Хотя, конечно, эти новые животные нечто такое, с чем мы встречаемся впервые. Но ведь были деревни, которые теряли большие площади леса, иногда даже большие, чем вы. Эти леса уничтожались пожарами, бурями, наводнениями, оползнями, землетрясениями, и тем не менее деревни их восстанавливали. То же будет и с вами. Энкары знают о вашем несчастье. Они уже послали к вам на помощь меня. Придут и другие. Мы научим вас, как восстановить сожженный лес. Пройдет лишь несколько, сезонов, и у вас будет больше пищи, чем было раньше. От имени энкаров я поговорю с морским народом и попрошу их до лучших времен поставлять вам больше пищи. Морской народ много задолжал энкарам. Они дадут вам еду. Пошлите ваших людей к горным племенам и обменяйте сушеный йаррам на еду. Я дам вам разрешение на охоту в ничейных джунглях, как будто они ваши собственные угодья. Разрешение продлится девять сезонов. После этого оно вам уже не будет нужно. - Но, эн, - сказала Лалито, - тогда мы окажемся в большом долгу у энкаров. А как мы расплатимся с ними? - Пошлете своих старейшин становиться энкарами вместо того, чтобы давать им умирать в деревне, или отошлете нам кого-нибудь из молодых одаренных бейми. Лалито стала тускло-оранжевой. - Но ведь ты говоришь о большой жертве, эн. Ты хочешь, чтобы мы отсылали к вам своих старых и утомленных старейшин. Им придется умирать одним, без друзей. Ты просишь наших бейми - наше будущее. Ты хочешь бросить их в чужой и жестокий мир, вдали от деревни, которая их вскормила. Как же мы можем с ними так поступить? - Моя жизнь, - мягко сказал энкар, - не пуста. Я прожил жизнь долгую и неплохую. И если я иногда одинок и нахожусь далеко от людей, которые знают меня, то с тем большим удовольствием я вижусь с этими людьми при встречах. У меня множество друзей повсюду. Это хорошая жизнь. И она полна интереснейшими событиями. - Он помолчал. - Если же вам не нужна моя помощь или помощь растений и животных, которую я вам предлагаю, тогда я уйду, а вы можете решать свои проблемы сами. - Он встал, чтобы уйти, не обращая внимания на протесты и мольбы деревенских жителей. Лалито схватила его за локоть. - Ну пожалуйста, эн! У нас и в уме не было обидеть тебя или других энкаров. Просто мы будем тосковать о своих людях, когда они уйдут к тебе. - Ваши старейшины все равно умрут, а тинка, которая захочет стать бейми, всегда найдется, - отозвался Укатонен. Но я благодарен вам, что вы приняли мое предложение. Те, кого вы пошлете к нам, не пожалеют. А я завтра же начну помогать вам перестраивать вашу деревню. Сейчас же мне надо отдохнуть. - Он повернулся и пошел прочь от пруда. Анито, которой не хотелось оставаться одной с жителями деревни, последовала за Укатоненом. Тот пребывал в глубокой задумчивости и казался разгневанным. Когда они пришли в свою комнату, Анито тихонько коснулась плеча Укатонена. Он повернулся и посмотрел на нее. Красный огонь гнева погас. - В чем дело, эн? - спросила она. - Ничего такого, что можно было бы изменить, - ответил он, и серое облачко сожаления заволокло его слова. - Трудно иногда бывает разговаривать с деревенскими. Они иначе смотрят на вещи. Анито припомнила его недавние слова. Трудно, наверняка трудно быть энкаром. Слишком много времени проводят они в одиночестве. А она с наслаждением вернулась бы в деревню, туда, где кругом нее будут свои. Ей и сейчас их не хватает. - Не хочешь ли соединиться со мной, эн? - предложила она, протягивая руки. Укатонен окрасился в цвет морской волны - знак приязни. - С радостью. Спасибо тебе. Они вошли в контакт. Их эго сплелись друг с другом. Анито позволила себе обнажить ощущение горечи одиночества, накопившееся в ней. Она почувствовала, что Укатонен делает то же самое. Горькая волна одиночества, наполнявшая их души, спадала, пока они не согрелись в сплетении своих дружественных эго. Опыт и искусство Укатонена, молодость и энергичность Анито сливались вместе, пока не наступила гармония. А потом они разорвали контакт. Молча посидели, наслаждаясь ощущением радости и близости, которую разделили между собой. Встали и отправились спать. Когда Анито утром проснулась, ей почему-то показалось, что она уже в Нармоломе. Но потом она села на постели и тут же поняла, что ее дом все так же далек. По телу прошла волна печали. Это то ощущение уравновешенности и гармонии, которое снизошло на нее вчера ночью, обмануло ее и заставило думать, будто она уже дома. Укатонена уже не было, видимо, он разговаривал с деревенскими. Анито встала и отправилась в дебри, чтобы собрать завтрак для троих. В ближайшем ручье она поймала крупного пондери. Завтрак из него получится отменный, да еще и филе останется, которое можно будет отнести в дар Лалито. Анито смотрела, как исчезают по мере наступления смерти чередующиеся полосы коричневого, зеленого и черного цветов на теле рыбы; ей хотелось по этой игре цвета узнать о будущем, как, говорят, умеют делать энкары. Ничего она не увидела, кроме мертвой рыбы. Ее атва сидела на краю спальной платформы, когда Анито вошла в комнату. Анито протянула ей свернутый лист с рыбой. - Голодна? - спросила она. - Спасибо, Анито, - ответила та чистым, понятным языком кожи и протянула руку за рыбой. Анито чуть лист не уронила. Вопросительно посмотрела на существо. - Укатонен, - ответило существо, протягивая руки так, будто просило слияния. Укатонен вступал в контакт с этим существом и дал ему способность говорить. Это была тончайшая работа, и он совершил ее без помощи и поддержки, совершил с той тварью, которая уже убила двоих очень искушенных старейшин. - Плохо, - сказала она твари. - Укатонен заболеет. Я помогу. Когда несколько минут спустя вошел Укатонен, Анито сразу схватила его за руку. - Слияние с этим существом опасно. Ты должен был попросить у меня о поддержке. Ты что же, хочешь погибнуть, как погибли Илто и Кирито? Укатонен выпрямился и побагровел. - Я энкар! Мне помощь не нужна! - А я знаю эту тварь лучше всех живущих! Я видела, как умирала Кирито. Я знаю вкус яда, который убил Илто. Эта тварь - моя атва! Если ты умрешь, в ответе буду я. А чем я заплачу энкарам за твою смерть? Моей деревне придется несколько поколений отрабатывать этот долг! Я отказываюсь взваливать на себя такую ношу, - Анито, - мягко сказал ей Укатонен. - Иирин попросила меня об аллу-а. Я увидел в этом благо. Даже если б я умер, ты не отвечала бы за это. Энкары несут на себе весь груз ответственности за принятые ими решения. Твоя деревня нам не задолжала бы. - Но я винила бы себя! Перед своей смертью Илто научил меня, как обнаруживать и изгонять яд этого создания, не причиняя себе вреда. Дай мне проверить, насколько ты чист от яда. Если ты умрешь по причине моей бездеятельности, я буду чувствовать себя в долгу, и моей деревне придется отвечать за этот долг, - сказала Анито. - Пожалуйста, эн, разреши мне попробовать. Я не хочу, чтобы ты заболел от моей атвы. Ты слишком нужен мне. Если я ошиблась, то глупой буду выглядеть только я сама. Если права - ты избежишь болезни и смерти. Укатонен долго смотрел на нее. Его кожа являла грязноватую смесь противоречивых эмоций. Наконец он протянул руки, соглашаясь на аллу-а. - Спасибо, кене. Они сели в уголке. Анито слилась с Укатоненом. Обыскала все уголки тела, не нашла ничего. Видимо, он успешно решил задачу, как блокировать эту тварь, чтобы не дать ей вредить другим. - Это существо не повредило тебе, эй. Пожалуйста, прости, что я усомнилась в твоих силах. - Анито, стыдясь, опустила глаза. Укатонен коснулся ее плеча. - Все в порядке, Анито. Спасибо за твою заботу. И я обязательно спрошу тебя, кене, прежде чем сливаться с Иирин. Кстати, а где она? Анито огляделась. Ее атвы не было, как не было и ее сумки для сбора еды, а также и говорящего камня. Кожу Анито покрыла рябь удивления и раздражения. - Пойду поищу ее. - И я с тобой. К тому времени, когда они добрались до берега, уже разразился настоящий ливень. Тварь сидела, согнувшись в три погибели, под деревом из мертвого камня, разговаривая на своем шумном-языке со своими невидимыми собеседниками. Несколько глубоких порезов на плече выделялись злым красным цветом даже под странной полупрозрачной пеной. Об этих ранах было необходимо сейчас же позаботиться, иначе тварь заболеет. Анито почувствовала прилив раздражения: что за безголовое существо! Она поманила атву в лес и после долгого спора все же уговорила Иирин позволить ей и Укатонену залечить опасные порезы. Когда все кончилось, они все отправились к каменному дереву. Укатонен спросил тварь: - Что это такое? Лицо атвы посуровело. - Я говорю с моим народом. Мой народ очень далеко. Этот ящик посылает слова. Я покажу, - сказала она и начала произносить звуки в ящик. Укатонен, расставив уши, внимательно наблюдал, а затем спросил, не сможет ли он поговорить с ее народом. Тварь повозилась со своим говорящим камнем, затем поставила энкара так, чтобы он оказался прямо перед ним. И кивнула Укатонену. Укатонен представился, а потом сказал, что деревня очень сердита на новые существа за то, что те сожгли деревенский лес. Спросил, каким образом они думают привести все обратно в состояние гармонии. Атва выглядела огорченной и несчастной. Она переводила взгляд с леса на Укатонена, а потом на ящик, который разговаривал с теми - другими - существами. Затем она села перед ящиком и стала производить шум. Анито вслушивалась, но из этих горловых звуков ничего понять было невозможно. Тварь кончила говорить. Укатонен и Анито терпеливо ждали ответа от ящика. Тогда тварь дотронулась до Укатонена. - Мой народ далеко, - сказала она, махнув рукой в направлении неба, как будто ее люди жили в облаках. - Они не говорить... - тут она помолчала, подыскивая нужное слово. - Будет ночь, когда они заговорят с нами. - Где твой народ? - спросил Укатонен. - Как они тебя слышат? Тварь опять подумала, как