на них только что разыгравшаяся сцена. Однако Бренди сейчас волновали другие дела. -- Так, младший администратор, что там у нас с номером? Вопрос решен, или я должна сказать этой гамбольтше о том, что она эту ночь она будет спать с вами в одной кроватке? Молодой человек побледнел и принялся снова отчаянно нажимать на клавиши. -- Какого черта? Что тут, елки зеленые, происходит? Лейтенант Армстронг стоял перед входом на склад -- гостиничную кладовую, переоборудованную под нужды Легиона. Он наведывался сюда утром, и тогда склад выглядел совершенно нормально, а теперь больше напоминал крепость, приготовившуюся к длительной осаде. Картонные коробки с сухими пайками и банками со смазочным маслом выстроились баррикадами, между ними была протянута колючая проволока. В глубине склада виднелся бункер, выстроенный из ящиков с мылом. Над верхним рядом ящиков виднелась верхушка каски. Как ни странно, Армстронг ощутил нечто вроде прилива гордости за то, что кто-то в роте "Омега" сумел хоть что-то сделать настолько быстро. До появления Шутта на такое не был способен никто. -- Стой! Кто идет! -- послышался голос с другой стороны баррикад. -- Держите руки на виду и не делайте резких движений. -- Это Армстронг, -- осторожно представился лейтенант и вытянул шею, пытаясь разглядеть того, кто давал ему инструкции. -- Луи, это ты? Ты же меня знаешь, Луи. Что тут у вас такое? Вы будто к осаде изготовились. -- Не приближайтесь, -- прозвучало из-за коробок. -- Назовите пароль. -- Пароль? -- нахмурился Армстронг. Раньше для прохода на склад никакого пароля не требовалось. На самом деле, сюда мог заглянуть любой любопытный прохожий с улицы. Видимо, что-то изменилось. -- Шоколадный Гарри, ты здесь? -- поинтересовался лейтенант. Он надеялся, что сержант-снабженец впустит его, и все каким-то образом объяснится. -- Нет тут никого такого, чтобы Шоколадным Гарри звался, -- ответствовал голос. -- Не приближайтесь и руки держите на виду. Армстронг поднял руки и немного повернув голову вбок, проговорил в направлении своего наручного коммуникатора: -- Мамочка, тут на складе ерунда какая-то творится, -- тихо проговорил он. -- Можешь соединить меня с Шоколадным Гарри? -- Уж если я этого не могу, так и никто не сможет, -- откликнулся голос Мамочки. -- Штанишки подтяни сынок, переключаю. Через мгновение из динамика послышался другой голос: -- Кто здесь? Только скорей. У меня времени в обрез. -- Гарри, это ты? Это Армстронг. Что тут, елки-палки, творится, объясни! -- Голос у тебя Армстронгов, очень даже похож, но надо точно удостовериться, -- отозвался из коммуникатора голос Гарри. -- После минутной паузы последовал вопрос: -- Ладно, скажи-ка, кто в прошлом сезоне в Галактической Лиге первенствовал в свободном полете? -- Чего? -- Армстронг в отчаянии задумался. Наконец признался: -- Не знаю, Гарри. Что за идиотский вопрос? Я же ничего не смыслю в этом гравиболе. -- Пальцем в небо попал! Никакой это не гравибол, а скрамбл, чтоб ты знал. Ну, мне все ясно, вы точно Армстронг. Не знаю другого парня, чтобы так в спорте не разбирался. Ну, и что вам надо, лейтенант? -- Гарри, я стою у входа на склад. Отсюда он выглядит, как крепость. Что ты тут охраняешь -- фишки для казино? -- Прямо у входа, говорите? И никого там рядом с вами рядом подозрительного не видно? -- Нет тут никого, кроме меня! Вели своему охраннику меня впустить. У меня к тебе важное дело. -- Ладно, лейтенант, только быстро, и смотрите, чтоб никаких таких вывертов, а то у Луи спусковой крючок разболтался. Лейтенант Армстронг выпрямился, улыбнулся и помахал рукой дозорному -- синтианцу, после чего перебрался через заграждения у входа, чувствуя себя не слишком ловко от понимания того, что Луи все время держит его под прицелом. Наконец он добрался до двери, что вела в "кабинет" Гарри. Она чуть-чуть приоткрылась, в лицо лейтенант тут же уперлось дуло пистолета, и только потом дверь открылась шире, и он был впущен внутрь. -- Ну, добро, как говорится, пожаловать, -- радушно приветствовал лейтенанта Гарри. -- Может, кофейку? При этом он на Армстронга не смотрел, а выглядывал за дверь. Армстронг побыстрее отошел от двери и плюхнулся на стул. -- Да что тут такое стряслось, скажи на милость? -- требовательно вопросил Армстронг. -- Мы, что, ожидаем очередного налета мафии? -- Нет. Хуже, -- ответил Гарри страшным голосом и заложил дверь тяжеленным засовом. -- Они меня все-таки вычислили. Знал я, что вычислят рано или поздно. Знал ведь. Но я им просто так не дамся, лейтенант. Им придется здорово попотеть, прежде чем они меня сцапают. -- Объясни, ради всего святого, о чем это ты? -- взмолился Армстронг. -- Кто такие "они", и почему они должны тебя сцапать? -- Это долгая история, лейтенант, -- горько вздохнул Гарри. -- Я вам так расскажу, в общих словах. Вы же знаете, было дело -- я якшался с гангстерами. -- Ну да, это мы все слышали, -- кивнул Армстронг. -- Ну, тогда вы должны знать и про то, как меня угораздило связаться с Ренегатами, правильно? И про то, как я так сильно вляпался, что пришлось в Легион поступить, а тут мне до прихода капитана тоже было несладко. -- Ну да, да, это мы все знаем, -- скороговоркой произнес Армстронг. -- Ты мне лучше... Шоколадный Гарри прервал его: -- Короче, лейтенант, цыплятки подросли и превратились в петушков. Ренегаты явились сюда и жаждут моей крови. Вы только не думайте, что я преувеличиваю. Луи своими ушами слышал, как они разговаривали с капитаном, и он сразу примчался ко мне и все мне рассказал.-- Рассказывая Армстронгу о своих печалях, Гарри сосредоточенно протирал свой автомат "Громобой" и время от времени нервно выглядывал на улицу в щели между досками, которыми он предусмотрительно заколотил окно. -- Ну ладно, явились и явились, подумаешь, -- пожал плечами Армстронг. -- Ты не хуже меня знаешь, что ни на кого из легионеров нельзя напасть просто так. Тот идиот, кто на такое отважится, считай, тронет всю роту, так от всей роты сдачи и получит. Мы тебя в обиду не дадим, Гарри. -- Что спасибо, то спасибо, лейтенант, -- поблагодарил Шоколадный Гарри. -- Но не станете же вы сильно ругать парня за то, что он решил проявить бдительность и занялся посильной самообороной? Эти Ренегаты -- они, между прочим, те еще подонки. -- Да, пожалуй, винить тебя не в чем, вот только тебе стоит придумать, как бы нашим ребятам можно было на склад заглядывать, как раньше. Думаю, капитан что-нибудь придумает. И все-таки одного я в толк не возьму. -- Это чего же? -- Чем ты ухитрился так прогневать этих Ренегатов, что они притащились за тобой сюда через полгалактики, чтобы тебе отомстить? -- Что я им сделал, хотите узнать? Ой, я такое сделал, что лучше и не говорить. Сказать про это любому байкеру -- так он тоже взбесится, как и эти. -- Ну, а все-таки? -- Да мотоциклы ихние я маленько подпортил, -- обреченно ответил Шоколадный Гарри. Шутт вбежал в дверь главного штаба и по совместительству центра связи роты "Омега" как человек, за которым по пятам гонится стая волков. В переносном смысле, так оно и было. -- Так... -- проговорил он, тяжело дыша. -- Я хочу знать, что происходит. Мамочка, как продвигаются поиски Суси? -- Мкгксд, -- послышалось со стороны пульта. Роза пригнулась, словно хотела стать невидимой. Такая веселая, разбитная, лишенная каких бы то ни было комплексов на связи, при личном общении она превращалась в увядающую фиалку. -- Ой, прости, совсем забыл, -- сказал Шутт, готовый вернуться в коридор и возобновить беседу с Розой через посредство коммуникатора. -- На этот вопрос, сэр, могу ответить я, -- поспешил исправить положение Бикер и встал из-за другого стола, где он работал со своим любимым компьютером системы "карманный мозг". -- Я слежу за развитием ситуации с самого начала. Вкратце сообщу: служба секьюрити склонна предполагать, что Суси и исчезнувший вместе с ним мужчина находятся в стенах гостинично-игорного комплекса. -- Я слышал запись, -- кивнул Шутт. -- Такое ощущение, что якудза явился, чтобы свести с ним счеты. Наверное, кто-то понял, что эти его татуировки -- фальшивые, и сообщили японской мафии, что он -- самозванец. -- У меня такие же подозрения, -- вздохнул Бикер. -- Если так, то ему может грозить большая беда. Эти якудза свято хранят свои тайны и вряд ли станут спокойно относиться к тому, что какой-то наглец станет разыгрывать одного из них. Наверняка они стали бы искать такого человека. -- Надеюсь, номер Суси осмотрели? А номер этого, другого? -- Номер Суси пуст, сэр, -- ответил Бикер. -- Что же касается его спутника, то мы попытались провести сравнение его голографических снимков, сделанных с помощью телекамер, со снимками, хранящимися в гостиничном регистрационном файле. Как вам известно, при поселении в отель всех гостей фотографируют, и только потом вручают им ключи от номера. Боюсь, мы не обнаружили снимка этого человека. Он то ли большой мастер изменения внешности -- а это вполне возможно, если он якудза, то ли не регистрировался в гостинице. -- А у женщины, что была с ним, не найдены какие-нибудь документы? -- Никаких, сэр, -- печально отвечал Бикер. -- Обыск производила лейтенант Рембрандт, а она говорит, что еще ни разу в жизни ей не доводилось сталкиваться с человеком, о котором было бы настолько мало сведений. То есть, никаких сведений нет вообще. Казалось бы, в наше время женщина такого возраста должна была бы непременно "наследить" при покупке одежды, украшений, безделушек -- денег у нее при себе обнаружено предостаточно. Но нет, она прошла незамеченной для всех компьютеров торговой сети. Если понадобится, будет проведено еще более тщательное расследование, вдруг нам повезет больше. -- Нет, это будет пустая трата времени, -- покачал головой Шутт. -- Если уж ей до такого уровня удалось добраться инкогнито, следует предполагать, что и на других уровнях информация о ней отсутствует. Но, конечно, мы обязаны предпринять все положенные в таких случаях меры. -- Согласен с вами, сэр, -- кивнул Бикер. -- Но это мы можем со спокойной совестью передать специалистам. А теперь я готов сообщить вам, пожалуй, единственную хорошую новость на сегодня. -- Пора бы, -- вздохнул Шутт. -- А то у меня уже такое впечатление, что чем дальше, тем хуже, и конца этому не будет. Ну, что за хорошая новость? -- Мы установили личность неизвестного лазутчика, и он оказался вовсе не лазутчиком. Он -- военный наблюдатель. Помните летного лейтенанта Квела, сэр? Шутт наморщил лоб. -- Квел... Квел... Ну да, зенобианец! Генерал Блицкриг говорил, что его к нам направляют -- все правильно! Так вы хотите сказать, что он уже здесь? Где? -- Бренди и один из гамбольтов наконец его изловили. У главной регистрационной стойки. Говорит, что пытался установить степень нашей боевой готовности путем имитации диверсии. Некоторые из наших солдат эту имитацию приняли за чистую монету. Думаю, вы их поймете, сэр. Они все еще убеждены, что он -- шпион. -- Не стоит так из-за этого переживать, -- сказал Шутт. -- Его послал генерал, так что относительно его добрых намерений у нас не должно быть никаких сомнений. Как только мы объясним это нашим людям, все вопросы отпадут сами собой. -- Да, сэр, -- не слишком бодро и убежденно отозвался Бикер. -- Есть еще одна проблема, сэр. Когда Бренди захотела поселить одного из гамбольтов, который оказался особью женского пола, в отдельном номере, выяснилось, что обнаружились какие-то проблемы с вашим кредитом. -- Это невозможно, -- улыбнулся Шутт. -- Как вам известно, мы владеем этим отелем. Нельзя объявить владельцу, что у него проблемы с кредитом, особенно когда кредит этот обеспечен карточкой "Дилитиум Экспресс". -- Вот в этом-то как раз и состоит проблема, -- потупился Бикер. -- Дело, похоже, в вашей карточке "Дилитиум Экспресс". Это действительно невероятно, если только на финансовых рынках не случилось какого-то жуткого катаклизма, пока мы с вами на минутку отвернулись. Дневник, запись No 294 "Очень богатые люди, -- сказал однажды кто-то, -- не похожи на нас с вами". А другой, еще более остроумный человек, заметил: "Ну да, у них денег больше". Мой босс был очень богат, и этим во многом объясняются достигнутые им успехи. Идея превратить захудалую роту в образцовую, могла, спору нет, придти в голову и другому командиру, но только очень богатый человек мог претворить ее в жизнь за счет использования таких неординарных методов, как переселение личного состава из казарм в шикарную гостиницу, обеспечение военнослужащих новеишими тренажерами, питанием на уровне четырехзвездочных ресторанов. Да, такое под силу было только человеку, способному вытащить из кармана карточку "Дилитиум Экспресс", небрежно помахать ею и распорядиться: "Занесите это на мой счет". И потому в то самое мгновение, когда младший администратор гостиницы при попытке произвести самое банальное перечисление со счета капитана, был уведомлен о том, что данное перечисление совершить нельзя в связи с отсутствием денег на счету, возникла серьезнейшая угроза для сохранения целостности той грандиозной структуры, которую с таким тщанием воздвигал мой босс. Более того: этот факт говорил о том, что на тропу войны с моим боссом вышел поистине опасный противник... -- Заморозить счет "Дилитиум Экспресс" -- это не шутка, -- согласился Накадате. Они с Суси сидели в пустой кабинке в пристройке к казино "Верный шанс". Пристройка эта была спроектирована специально для бизнесменов, которые пожелали бы в промежутках между азартными играми предаться делам бизнеса, но таких бизнесменов во все времена бывали считанные единицы, и потому пристройка большей частью пустовала. -- Пока ты увидел только кончик лезвия, -- образно выразился Суси и положил на стол портативное электронное устройство, с помощью которого взломал счет Шутта. -- Заморозить счет -- это мелочь. Если я пожелаю, я могу выкачать с него деньги, перевести их на какой угодно счет, и никто не догадается, чьих это рук дело. Разве таким талантом не могли бы воспользоваться наши семейства? -- Видел я и раньше, как проделываются такие фокусы, но чтобы так быстро -- ни разу не видал. Да и аппаратура у тебя совсем простенькая, -- не переставал изумляться Накадате. В голосе его появились уважительные нотки. Разговаривали они с Суси вполголоса, хотя их вряд ли бы понял даже тот, кто взялся бы подслушивать -- ведь говорили оба по-японски. -- Ты говоришь о слишком громоздкой аппаратуре. Это все равно, что сигнальным флажком размахивать, привлекая к себе внимание, -- сказал Суси и откинулся на спинку кресла. -- Все смотрят на человека, у которого в руке меч, а невооруженного не замечают. Глупцы не понимают, что убить можно и голыми руками. -- Говоришь, как ниндзя, -- отметил Накадате, но тут же нахмурился. -- Но почему ты так легко все это мне рассказываешь? Теперь я знаю, что ты умеешь проделывать такие фокусы, знаю, что ты готов предать своего капитана, так почему бы мне не убить тебя, пока ты не вытворил чего-нибудь подобного со мной или моим семейством? -- Мудрый человек не станет ломать свой меч только из-за того, что глупый своим мечом нечаянно порезался, -- спокойно отозвался Суси. -- Осмелюсь предположить, что ты -- или тот, кто послал тебя -- достаточно мудр, чтобы верно оценить мой талант. Если же вы моего таланта не оцените, то угроза для меня остается прежней -- точно такой же, как тогда, когда ты был готов судить меня как самозванца. -- Я был изумлен, увидев, что тебе известны тайные пароли, -- признался Накадате. -- Ни один самозванец не смог бы показать мне того знака, какой показал ты. С другой стороны, мы не имеем доказательств того, что ты -- один из нас. Я до сих пор в неуверенности -- как мне тобой поступить. Суси развел руки в стороны и пожал плечами. -- А зачем вообще как-то поступать со мной? Да даже если и поступать, почему ты должен это решать? -- Я послан семейством Горящего Дерева, которое властвует в этом секторе. За мои проступки я получил задание решить загадку твоего существования. Велико искушение пойти по самому легкому пути, но как ты справедливо заметил, ты можешь оказаться очень ценным человеком. -- Ну, а если я смог бы снять эту тяжкую ношу с твоей спины? -- одними глазами улыбнулся Суси. Если Накадате и заметил эту улыбку, то вида не подал. -- Спина у меня сильна, выдержит, -- сказал он. -- За это меня и ценят в семействе. -- Посвящать себя тяжкому труду -- это похвально, -- отметил Суси. -- Но другое дело взваливать на себя труд непосильный. -- Чаще всего так оно и есть, -- не стал спорить Накадате. -- Но если честно, я пока не понимаю, как мне сейчас решить одну задачу, чтобы не столкнуться с другими, еще сложнее. Пожалуй, мне стоит некоторое время погодить и поразмыслить. -- Не исключено, -- примирительно проговорил Суси. -- Между тем, у меня есть к тебе такое предложение, что тебе, глядишь, и размышлять особо не придется. -- Кто знает, -- уклончиво отозвался якудза. -- Только ты учти, что прозвище мое -- Мул. Так меня братья мои прозвали, и прозвали не просто так. -- Ты вправе гордиться таким прозвищем, -- без тени улыбки произнес Суси. -- Но все же позволь изложить тебе мое предложение, а уж потом будешь решать, как тебе быть. Думаю, прежде всего, тебе следует узнать о том, что... Суси говорил довольно долго, а к тому времени, когда он закончил, у Накадате глаза едва из орбит не вылезли. -- Прости, сынок, можно тебя на минутку? Молодой легионер обернулся и увидел перед собой мужчину в черном комбинезоне и темных солнечных очках, с напомаженными и взбитыми в замысловатую прическу волосами. Скулы и щеки незнакомца украшали длинные и пышные бакенбарды. Разглядев на воротничке нашивки Легиона, молодой человек успокоился и ответил: -- Само собой, почему нет? Через полчаса мне заступать на дежурство по казино, а до того я совершенно свободен. Чем, как говорится, могу служить? -- Боюсь, сынок, ты туфлю с правой ноги в некотором смысле на левую натянул, -- усмехнулся незнакомец. -- Я, видишь ли, прикомандирован к вашей роте и обязан понять, кто более других нуждается в моей помощи. Зови меня Преп. -- Он протянул руку, молодой легионер обескураженно пожал ее. -- А тебя как звать, величать, сынок? -- Да просто... Шестеренка, -- ответил легионер. -- Я механик первоклассный, и не думайте, что я себя расхваливаю -- все так и есть. -- Это хорошо, это ты молодец, это верно -- почему бы парню не гордиться своей работой? -- улыбнулся Преп и довольно потер руки. -- Вот и я своей работой тоже горжусь. Вот почему' я так обрадовался, когда меня послали именно в вашу роту. Говорят, ваш капитан -- большой мастер находить новые ответы на старые вопросы. Уважаю таких ребят. Сам такой. -- Вот это здорово, -- порадовался Шестеренка. Тут он заметил у своего собеседника еще одну лычку, обозначающую специальность. На лычке был изображен древний музыкальный инструмент замысловатой конфигурации. Насколько помнил Шестеренка, назывался этот инструмент, вроде бы, "электрогетера" или еще как-то в этом духе. -- А вы по какой линии, вообще-то, Преп? Что-то я вот такого знака отличия не упомню. Уж не музыкант ли? Преп в ответ негромко хихикнул. -- В каком-то смысле, сынок, в каком-то смысле. То, чем я занимаюсь, это музыка, можно сказать, для души. Я -- ваш новый капеллан. А это означает, что я готов духовно окормлять представителей всех конфессий -- христиан, иудеев, язычников, мусульман, протестантов -- пусть все приходят ко мне, и все получат отпущение грехов и утешение. У себя же на родине я представляю Церковь Нового Откровения, которую некоторые также называют Церковью Короля. -- Вот оно как? Это хорошо, -- осторожно-уважительно проговорил Шестеренка. -- Ну, так о чем вы со мной потолковать хотели? -- Хотел узнать, какие у тебя беды, какие заботы, -- отвечал Преп и доверительно склонился к легионеру. -- Поведай мне о своих печалях и о печалях своих товарищей. Я для того и призван сюда, чтобы помогать вам в ваших бедах и печалях. Шестеренка печально улыбнулся. -- Мне ли не знать, какая у меня самая большая беда, только я сильно сомневаюсь, что вы мне чем-нибудь поможете. -- Ты удивишься, сынок, -- усмехнулся Преп, -- но Король повидал столько бед, сколько нам с тобой и не снилось, и все же он сумел возвысить свой голос и заставить весь мир слушать его, покуда не пришла ему пора "покинуть здание"[1]. Скажи мне, что заботит тебя, и если можно помочь тебе, мы придумаем, как это сделать -- ты да я, а особенно -- Он. -- Ну, скажем так... Мне круто не везет, Преп. Вот, можно сказать, и все. -- Ну... Всем нам порой не улыбается удача, верно? А потом может и улыбнуться. Всегда можно попробовать все начать сначала и возвыситься, как. и поступал Король неоднократно. -- Оно бы, конечно, неплохо, -- согласился Шестеренка. -- Но только я боюсь, трудновато мне будет выбраться из той переделки, в какую я влип. Шестеренка помедлил и продолжал: -- Нас когда на Лорелею перебросили, ребята все в полном восторге были, не я один. До того мы прозябали на═ заброшенной планетке -- тоска одна, никакого дела стоящего, а тут вдруг... тут мы все видим: можно деньжат скопить, чтобы потом, после службы было на что гнездышко свое свить, и всякое такое. А тут еще капитан возьми и пригласи этих профи по картежным делам, и они нам такую уйму всяких хитростей показали, что мы решили: ну, теперь никому нас не обыграть... Ну, и, само собой, все мы, как только с дежурства сменимся, сразу в казино -- и давай резаться. Кто в "блэкджек", кто в "крэпс", кто в покер. Знаем мы много секретов всяких -- и про автоматы, и про рулетку. Преп торжественно кивнул. -- Понимаю тебя сынок, очень хорошо понимаю. Король и сам много лет провел в казино, и каждый день сталкивался с большими искушениями: Молодой легионер рассеянно кивнул. На самом деле, он почти не слушал капеллана. -- Да только не так все просто оказалось на самом-то деле. Когда смотришь, как тебе профи приемчики демонстрирует, кажется -- ну, это пара пустяков, теперь я и сам прикуп смогу насквозь увидеть, а как только фишки начинают по столу летать -- все, пиши пропало, ничего не выходит. Мы тут уже, считайте, семь стандартных месяцев торчим, а я жалованье за четыре месяца проиграл. Хорошо еще крыша над головой есть и кормежка от пуза. А все ж таки хотелось бы, чтоб удача мне улыбнулась. Кому охота тонуть? Охота вынырнуть, ясное дело. -- Что ж, тут есть, о чем подумать, -- глубокомысленно изрек Преп и выпрямился во весь рост. -- Думаю, Король бы очень хорошо понял тебя. Ведь и ему довелось послужить простым солдатом, и пошел он в армию, когда призвали, как самый обычный парень[2]. Как вижу, мне тут предоставляется возможность сотворить много добрых дел, и теперь я понимаю, с чего можно начать. Спасибо тебе, сынок, мы с тобой еще поговорим. -- Ну, спасибочки... Преп, -- смущенно отозвался Шестеренка. -- Ежели этот ваш Король может сделать так, чтобы к парню удача вернулась, то тут у него много поклонников отыщется. -- Я ему так и передам, -- гортанно рассмеявшись, пообещал Преп. -- Обязательно передам. Дневник, запись No 298 Одна из способностей моего босса, помогавшая ему в делах командования, заключалась в том, что он умел производить на окружающих впечатление человека, предельно уверенного в своей правоте, когда дело доходило до принятия ответственных решений. Правда, когда на него никто не смотрит, такая уверенность ему порой изменяет. Изменила она ему и тогда, когда мы с ним томились в ожидании решения военного трибунала по делу об обстреле кораблей, слетевшихся на мирные переговоры. Тогда он нервничал, словно солдат-первогодок, боящийся, что командир не даст ему увольнительную за то, что он неаккуратно заправил койку. Но какую бы нерешительность ни выказывал мой босс наедине с собой (или наедине со мной, что почти одно и то же), при подчиненных он -- кремень. И я очень волновался, как бы он ни проявил слабость в то время, когда на его голову свалилось сразу столько разных напастей. Поэтому я нисколько не удивился, когда он уединился со мной и принялся обговаривать возможность выхода из сложившихся недоразумений. Удивило меня другое: то, каким образом он разделил эти недоразумения по степени приоритетности. Стоит ли говорить о том, что я бы расставил их в несколько ином порядке... Шутт обвел взглядом собравшихся -- можно сказать, мозговой трест роты. Это были его непосредственные заместители: лейтенанты Армстронг и Рембрандт и старший сержант Бренди, а также его дворецкий и главный поверенный в делах -- Бикер. Бикер, пожалуй, был наиболее ценным помощником капитана, и не только потому, что был далек от военных дел, а еще потому, что обладал редким даром: он умел проникать куда угодно и беседовать с кем угодно по душам. Солдаты знали, что он ни за что не выдаст их тайн капитану, и потому, не колеблясь, откровенничали с ним. Шутт сразу приступил к делу. -- Как вам известно, у нас случилось сразу несколько недоразумений. Позвольте заверить вас с самого начала: среди них нет ни одного такого, которое нельзя было бы ликвидировать. На самом деле, каждая из этих неприятностей, отдельно взятая, ничем роте не грозит. -- Отрадно слышать, капитан, -- облегченно вздохнул Армстронг. -- А то денек выдался суматошный. -- Суматошный -- не то слово, -- уточнила Бренди, которой во второй половине дня особенно досталось. -- Мало того, что Суси в самоволку удрал, а зенобианец решил поиграть с нами в шпионов, так еще эта заморочка с вашим счетом. Теперь мне еще новобранцев муштровать. Одно радует: с гамбольтами, похоже, особых проблем не будет. -- Это не самое страшное, -- вступил в разговор Армстронг, каким-то образом ухитрявшийся сохранять стойку "смирно" даже сидя. -- Шоколадный Гарри окапывается, готовится к осаде. Если мы ничего не предпримем, не миновать большой драки. -- У Ш.Г. самая натуральная байкерофобия, -- хмыкнула Рембрандт. -- А хватит горстки легионеров, чтобы прогнать их. -- А ты прогуляйся на склад, сразу по-другому запоешь, -- огрызнулся Армстронг. -- Судя по тому, какие там Гарри укрепления возвел, он легкой победы не ожидает, а я так думаю, ему лучше нас с вами понятно, с чем ему предстоит столкнуться. -- Ну ладно, мы все знаем о его криминальном прошлом, -- примирительно проговорила Бренди. -- Так что если кто-то его так напугал, вряд ли стоит относиться к этому легкомысленно. Но речь тут не об уличной драке. Эти байкеры вознамерились вступить в бой с одной из лучших рот Легиона. Если только они не приволокли с собой несколько сотен вооруженных Ренегатов, я не понимаю, какие у них шансы на победу. -- Это угроза не для нас самих, а для нашей операции, -- заметил Шутт. -- Пусть этим байкерам нет равных в уличных потасовках, но ведь для них чистой воды самоубийство встретиться с нами в перестрелке. А мы не имеем возможности вступить в схватку с применением огнестрельного оружия в стенах развлекательного комплекса без серьезных отрицательных последствий. Здесь, где такое количество народа, любому легко угодить под шальную пулю. Одно дело -- мелкая потасовка, они случаются в любом заведении, где продается спиртное, а совсем другое -- перестрелка в таком заведении. Случись что -- мы все пойдем под трибунал. -- : Никто не спорит, -- сказала Бренди. -- Но если нам нельзя перестрелять их, то что же нам с ними делать? Насколько мне известно, план мести они вынашивали давно, несколько лет, и у них настолько чешутся руки, что они не поскупились, потратились на билеты до одного из самых дорогих курортов в галактике, когда выяснили, что Гарри находятся здесь. Если только они не ненормальные, нам от них так просто не отделаться, и такой номер, как, к примеру, выход Гарри с поднятыми ручками и заявлением типа "Я так больше не буду" -- у нас не пройдет. -- Целиком и полностью согласен, -- кивнул Шутт. -- Но давайте ненадолго отвлечемся от этой проблемы. Она -- всего лишь одна из нескольких, которые нам предстоит решить, а решать их, на мой взгляд, нам надо в строго определенном порядке. И как только нам удастся подобрать друг к другу два первых кусочка головоломки, остальные улягутся сами собой. -- Нормальный подход, не хуже других, -- высказалась Рембрандт, которая в свое время сумела доказать свою способность в отсутствие командира принимать серьезные решения. -- И с чего де мы начнем? С Ш.Г. и Ренегатов? С исчезновения Суси? С зенобианского шпиона? -- Ренегаты -- проблема нешуточная, -- заупрямился Армстронг. -- Если мы их не заткнем, они и пушки вынуть могут. -- Не уверена, -- покачала головой Рембрандт и нахмурилась. -- Если Суси спелся с якудзой, он может передать этой организации массу важных сведений. Я бы сказала, что он самый головастый малый в роте, и поэтому не удивилась бы, если бы оказалось, что он много чего смыслит в том, что делается на командном уровне, хотя не знает никаких фактов. И если он решит нас предать, он может быть очень опасен. -- Он? Опасен? Послушайте, я вам сейчас скажу, в чем для нас самая большая опасность. Этот Квел -- он, может быть, на самом деле и не шпион, да только половина роты все равно так думает. Для морального духа это не есть хорошо. Лучше бы вам услать его куда-нибудь, где бы от него не было никакого вреда, и чтобы парни не волновались, что он может на них напасть сзади. Бикер поднял руку и сказал торжественно, как в суде: -- Сэр, я позволил бы себе заметить, что проблема, связанная с вашей кредитной карточкой "Дилитиум Экспресс", важнее всех остальных. Тот человек, который способен вот так баловаться с вашим счетом, -- это ваш самый опасный враг. -- Верно подмечено, Бикер, -- кивнул Шутт. Остальные дружно кивнули. Пусть Бикер был полным профаном в военных делах, но его просвещенность в более общих вопросах снискала ему всеобщее уважение. Свое мнение он высказывал нечасто, но если уж высказывал, к нему обычно прислушивались. -- Это очень верно подмечено, -- повторил Шутт. -- Но у меня такое ощущение, что эта проблема со временем сама собой рассосется. Вы же тем временем дружно проходите мимо стоящей перед нами подлинной задачи. -- Можно еще разок, капитан? -- попросила Бренди. Она давно уяснила, что Шутт помнит наизусть, слово в слово, все учебники по военной теории и систематически занимается нарушением изложенных там правил. Его неизменные успехи служили неопровержимым доказательством того, что все эти правила -- ерунда на постном масле. В принципе, то, что все правила -- ерунда на постном масле, и так знал каждый сержант, но это вовсе не означало, что их невыполнение приветствовалось. Если у тебя под рукой имелись люди, приученные выполнять приказ, то они бы вступили за тебя в бой не задумываясь, даже понимая, что это совершенно бессмысленно. На том и стояла испокон веков воинская дисциплина. Порой Бренди казалось, что ко времени отставки Шутта ревизии будут подвергнуты даже самые святые для каждого военного принципы. Бренди почувствовала, что пауза затянулась. Шутт смотрел на нее, не понимая смысла вопроса. -- Сержант, ведь к нам прибыли новобранцы, -- сказал он. -- Разве у вас мало дел, связанных с их адаптацией в Легионе? Армстронг, не скрывая изумления, спросил: -- Сэр, вы что же, правда, не намерены ничего предпринимать по поводу всех этих недоразумений? Нельзя же их совсем игнорировать. И по отдельности любого хватило бы, чтобы вся наша деятельность пошла прахом. -- Вовсе я не собираюсь ничего игнорировать, -- спокойно отвечал Шутт. -- Но если только не случится большой беды, все эти маленькие неприятности сами собой решатся в самые ближайшие дни. А вот наши новобранцы пробудут с нами гораздо больше -- скорее всего до самого окончания срока их службы. Поддержание успеха, достигнутого ротой, зависит от того, как мы проведем подготовку наших новеньких. Нам повезло: они сразу попали к нам, их еще не успели испортить в другом подразделении. -- Капитан, вы и гамбольтов имеете в виду? -- уточнила Бренди. Она-то видела, как Гарбо без видимых усилий захватила юркого зенобианца. Подобной проворности мог бы позавидовать любой человек. -- Всякий знает, что они -- лучшие бойцы в галактике. -- Пусть это гамбольты, -- спокойно проговорил Шутт, -- но это гамбольты необученные, Бренди. Вам ли не знать, что именно военная тренировка отличает подразделение от уличной шайки. Нашу репутацию мы заработали тем, что превратили в настоящих легионеров тех солдат, на которых все махнули рукой. И вот теперь наконец нам предоставилась возможность заняться подготовкой новобранцев с нуля. Так почему же нам всем, засучив рукава, не заняться их превращением в легионеров? -- Есть, сэр! -- гаркнул Армстронг. Судя по всему, с предложенной Шуттом системой решения проблем он так и не согласился, но был слишком дисциплинированным офицером, чтобы сказать об этом вслух. Кроме того, решения, принимаемые Шуттом, в конечном счете всегда оказывались верными, невзирая на издержки. Армстронг надеялся, что на этот раз издержки не превысят прибыль... -- О Великий Газма! Какое невыразимое счастье я испытываю от возобновления знакомства с вами, капитан Клоун! Летный лейтенант Квел весьма элегантно смотрелся в сшитой на заказ черной легионерской форме. Если бы не его рост (а роста в нем было метр с кепкой), быть бы ему неплохим офицером Космического Легиона. Никаких особых проблем с обустройством места для сиденья миниатюрного инопланетянина в четырехзвездочном ресторане гостиницы "Верный шанс" не возникло. Здесь, на Лорелее, из кожи вон лезли ради того, чтобы гости всех мастей и габаритов пребывали в полном комфорте. Учитывая, что зенобианец на Лорелею прибыл впервые, следовало отдать должное тем, кто снабдил самое обычное средство конструкцией типа небольшого гамака. -- Должен сказать, я был приятно удивлен, когда узнал, что именно вас прикомандировали ко вверенному мне подразделению в качестве военного наблюдателя, -- сказал Шутт Он крайне редко питался в гостиничном ресторане, хотя вполне мог бы себе это позволить как главный владелец развлекательного комплекса, и притом совершенно бесплатно. Но дело в том, что ротный повар, сержант Искрима, готовил ничуть не хуже шеф-повара ресторана, а поглощение пищи в ротной столовой происходило в более непринужденной обстановке. В столовой во время еды Шутт мог ознакомиться с поданными ему в письменной форме рапортами, взять свою тарелку и пересесть за другой столик, чтобы поговорить с кем-то с глазу на глаз. Короче, там не нужно было блюсти строгого этикета, можно было держаться свободнее. Но сегодня выдался особый случай: Шутт и другие ротные офицеры официально приветствовали зенобианского гостя, и мероприятию этому следовало придать как можно больше торжественности. Сверкающее столовое серебро, снежной белизны скатерти, фарфор цвета слоновой кости, карта вин в двадцать страниц -- пусть все это и не впечатлило Квела так, как оказавшегося бы на его месте человека, но уж по крайней мере инопланетянин мог догадаться, что принимают его по высшему разряду. Собственно говоря, Квел, похоже, действительно наслаждался. Он водрузил солидный пучок васаби на кусок рулета из сырого тунца с водорослями, и отправил в пасть. После поспешных переговоров было решено, что от зрелища зенобианца, пожирающего живую пищу, многим стало бы не по себе (а особенно тем, кто сидел с Квелом за одним столом), и потому в качестве компромисса остановились на еде сырой, и Квел сам не возражал против такого эксперимента ради разнообразия. -- В конце концов, солдат должен приучать себя к трудностям, -- сказал Квел, а транслятор присовокупил к его высказыванию нечто на манер смешка. По крайней мере, заметив, как Армстронг усиленно старается не ткнуть себя вилкой в нос, Шутт решил, что это -- реакция на шутку, а не проявление еще какой-нибудь эмоции. Лейтенант Армстронг и вообще был человеком довольно суровым, а уж проказничать за едой -- это было вовсе не в его правилах. -- Надеюсь, вы и ваши подопечные любезнейше извинили меня за мой маленький розыгрыш? -- осведомился Пропущенный через транслятор, голос его звучал малейшего акцента, вот только словечки он подбирал без больно мудреные. -- Наипервейшая информация, которую желательно обретать о неведомом воинском формировании это его реакция на всяческие неожиданности, а что ни на есть наилучшее время наблюдения за реакцией -- сразу по приезде, покуда с тобой еще кто не успел познакомиться. -- Это точно, -- кивнул лейтенант Армстронг, глядя тарелку с выражением человека, который с гораздо большим удовлетворением сейчас перекусил бы полу-плазмабургером с гарниром из жареных овощей. -- Однако вам все-таки стоило хотя бы командира предупредить о своем замысле. -- Капитан Клоун был оповещен о моем прикомандировании к вашему формированию, или я не прав? -- сказал Квел и вопросительно посмотрел на Шутта. -- Да-да, конечно, меня об этом оповестили, -- подтвердил Шутт. -- Об этом мне некоторое время назад генерал Блицкриг. -- И он вам прозрачно намекнул о цели моей миссии? Шyrr на некоторое время задумался, прежде чем дать ответ. -- Да, он мне вполне ясно дал понять, в чем она будет. Вы прибыли для того, чтобы изучить нашу тактику... и этику -- по-моему, именно так выразился генерал. Честно говоря, я не слишком четко уяснил последний запрос -- относительно этики. -- О, но разве ответ на этот вопрос не напрашивается сам собой, капитан Клоун? Наши народы вознамерились подписать мирный договор и это, естественно, было бы весьма недурственно. Однако мы, зенобианцы, желаем знать твердо и непоколебимо, с кем мы договариваемся, и еще, что гораздо важнее, мы желаем знать, можно ли людям верить. Вот для того-то, чтобы уяснить все эти вопросы, я и прибыл в ваше воинское формирование. О том, чтобы понять по выражению ящероподобной морды Квела, какие им владеют в данный момент чувства, нечего было и думать. Транслятор передавал нюансы его речи весьма приблизительно. Шутт гадал, что же случится, если зенобианец сочтет людей существами, недостойными доверия. Мысль эта, мягко говоря, не грела. Не угодить этому чрезвычайному инопланетному посланнику было проще простого -- и что тогда? Быть может, генерал Блицкриг отправил его в "Омегу" не без задней мысли? Видимо, сходная мысль посетила лейтенанта Рембрандт. Она глубокомысленно уставилась на свой бокал с вином и поинтересовалась: -- Летный лейтенант, означает ли это, что ваш рапорт о нашей роте будет определяющим для вашего народа в плане решения о подписании мирного договора? Зенобианец отправил в пасть очередную порцию морепродуктов, в очередной раз продемонстрировав свои жутковатые зубы, и миролюбиво отозвался: -- Видите ли, лейтенант, мы придаем основополагающее значение доверию и этике. Я, естественно, лишь один из наблюдателей, есть и другие, которые прикомандированы к вашим лидерам в сферах торговли, политики и так далее, и тому подобное. Нам важно все доскональнейшим образом