порядке, он будет очень осторожен. Индиго опустился на колени у края тротуара. Абуэлита долго смотрела на него, потом на Джой, потом - в темное небо, а потом негромко произнесла на испанском - столь торжественном, что Джой едва разобрала смысл: - О Рикардо, быть может, именно таким путем мне предназначено попасть к тебе. Да будет так! А потом Абуэлита с уверенностью и проворством юной девушки взобралась на спину Индиго. Когда единорог медленно пошел вперед, Абуэлита крепко вцепилась в его гриву. - А я? - возмутилась Джой. - Я ужасно устала, мне не угнаться за тобой! Можно, я тоже поеду верхом? Взгляд яркого, веселого глаза скользнул по Джой, и Индиго прибавил шаг. Джой начала задыхаться, и ей пришлось для поддержки уцепиться за лодыжку Абуэлиты. - Когда Граница переместится снова, - сказал Индиго, - она не вернется на это место. Тебе нужно будет вовремя покинуть Шей-рах. - Когда - вовремя? О чем ты? Как мы узнаем, что уже пора? Индиго не соизволил откликнуться. Он выбрался из жилого района, и Джой с возрастающим беспокойством осознала, что единорог направляется прямиком к автостраде на Сан-Диего. Она посмотрела на Абуэлиту. Пожилая женщина сидела на спине белого единорога, ничуть не сутулясь. Лицо ее сделалось поразительно молодым, губы беззвучно шевелились, а черные с проседью волосы волной ниспадали на плечи. "Она не боится, дедушка. Она ни капельки не боится!" Позади раздался настойчивый автомобильный гудок. Джой на мгновение обернулась и успела краем глаза заметить изумленные молодые лица за ветровым стеклом. Но тут Индиго ухватил ее зубами за рубашку и без малейших усилий закинул девочку себе на спину. Абуэлита подхватила внучку и помогла ей удержать равновесие. А потом Индиго перескочил через дорожное ограждение и вломился прямо в гущу машин. Теперь со всех сторон доносилось бешеное гудение автомобилей и визг тормозов. Беспорядочно метался свет фар. Водители пытались затормозить, прибавить скорость, сменить ряд и вообще хоть как-нибудь избежать столкновения с невозможным. Джой впала в такое оцепенение, что даже не испугалась. Она зажмурилась и вцепилась в гриву Индиго. Абуэлита крепко держала Джой за талию, и это помогало девочке успокоиться. - Все в порядке, Фина, - сказала внучке на ухо Абуэлита. - Ничего плохого с нами не случится! Джой показалось, что бабушка смеется. Индиго забирал влево, лавируя между легковыми машинами, фургонами и огромными грузовиками с ловкостью опытного калифорнийского водителя. Слева возник травянистый островок. Индиго плавным прыжком перемахнул на островок и застыл в этом ненадежном прибежище, не обращая внимания на темные силуэты, мечущиеся со всех сторон, и скрежет железа - водители оглядывались на чудо, и их машины то и дело сталкивались боками. И среди этого сумасшедшего дома прозвучал отчетливый голос Индиго: - Без меня вы бы никогда ее не нашли. Помните об этом. Он неспешно шагнул вперед, и вокруг них беззвучно расцвел полдень Шей-раха. За спиной у Джой тихо ахнула Абуэлита. Глава 9 Джой боялась, что Абуэлита испугается или впадет в замешательство, и старательно придумывала, как бы успокоить бабушку, но ничего такого не произошло. У Абуэлиты лишь вырвался негромкий возглас удивления, и она соскользнула со спины Индиго на луг - это было то самое место, где очутилась Джой, впервые попав в Шей-рах. - Ах! - прошептала Абуэлита, окунувшись в заросли пламенеющих оранжевых цветов. - Ay, que milagro [Ах, диво-то какое! (исп.)]... Когда Абуэлита взглянула на Джой, лицо у нее было, словно у ребенка-именинника. Джой никогда прежде не видела свою бабушку такой. - Ах, Фина, получилось! Ты подарила мне музыку! Джой обняла ее, но при этом взгляд девочки невольно устремился в сияющее небо. - Пойдем лучше под деревья, а то здесь постоянно летают перитоны. Индиго исчез, не сказав на прощание ни слова. - Перитоны, - повторила Абуэлита, поглаживая Джой по голове. - Перитоны. Звучит очень мило. Абуэлита взглянула куда-то поверх плеча Джой, и рука ее внезапно застыла. Джой быстро обернулась. К ним приближался лорд Синти. Джой не могла припомнить, случалось ли ей видеть черного единорога при свете дня. В ее памяти он остался как существо из сумерек и рассвета, полумрака и теней, которое постоянно присутствует рядом, но рассмотреть его невозможно. Теперь же, неспешно подходя к ним, Синти казался даже темнее, чем раньше. Он был настолько черным, что от этой черноты у Джой заболели глаза. Лорд Синти высоко вскинул голову, и наросты, закрывающие глаза, в солнечном свете отливали бирюзой, а музыка Шей-раха - Джой никогда еще не слышала ее так близко - резвилась вокруг единорога, как дельфины вокруг корабля. "Выделывается перед Абуэлитой", - промелькнула у Джой нелепая мысль. Девочка чувствовала, как в ней теснятся, пытаясь вырваться, слезы и смех. Синти прошел мимо Джой, не обращая внимания на девочку, остановился перед Абуэлитой и поклонился так низко, что черный рог коснулся подола ее платья. Абуэлита медленно, изумленно протянула руки, прикоснулась к основанию рога и промолвила: - Мне это снилось. Мне снился ты. - Мы снились друг другу, - откликнулся лорд Синти. Его голос был островком спокойствия во взбудораженном сознании Джой. - Добро пожаловать, Алисия Ифигения Сандоваль-и-Ривера. - Алисия Ифигения Хосефина, - поправила его Абуэлита. Она сжала руку Джой, но продолжала неотрывно смотреть на Синти. Черный единорог произнес: - Иногда бывает так, что чей-то сон из вашего мира соприкасается с чьим-то сном из Шей-раха. Это случается очень редко, но все же случается. Джой удивленно, но как-то отстраненно отметила про себя, что ей кажется, будто Синти говорит по-английски, а вот Абуэлита живо ответила по-испански: - Говоришь, редко? Загляни как-нибудь в "Серебряные сосны", пансион для лиц преклонного возраста. Там полно старых леди вроде меня, и всем им снятся места, подобные этому. А что еще нам остается - кто мне скажет? Если я с тех пор, как попала туда, каждую ночь видела во сне тебя, кто знает, что снится остальным viejas [Старухам (исп.)]? Она погладила Синти по шее, и Джой увидела, как старейший среди Старейших выгнулся под этим прикосновением, словно ластящийся кот. - Но и ты снилась мне, - сказал черный единорог, - а я - не бабушка из "Серебряных сосен". Он повернул слепую голову к Джой. - Когда она впервые пришла сюда, я подумал, что это ты. Я подумал, что, может, перепутал во сне время. Абуэлита свободной рукой обняла Джой за плечи. - Моя Фина и есть я, только лучше. Новая усовершенствованная модель, - Абуэлита осторожно коснулась глаз черного единорога, и лицо ее помрачнело. - Я не видела во сне, чтобы ты был слепым, pobrecito [Бедняжка (исп.)]. Что это такое? - Это случилось с ними со всеми, - пояснила Джой. - Сперва с самыми старшими, потом... потом с теми, кто помладше. Девочка подумала о Турике, и ей захотелось, чтобы жеребенок был здесь. Абуэлита снова прикоснулась к глазам единорога. - Я вспомню, что мы делали с этим в Лас-Перлас. Мы были слишком бедны, чтобы вызывать врачей, но было что-то... Я вспомню. Потом Абуэлита оглядела луг и удовлетворенно вздохнула. - Ну, так кто же покажет мне это чудное местечко? - поинтересовалась она. У ручейной джаллы появление Абуэлиты поначалу вызвало приступ ревности. У нее самой никакой семьи не было. Правда, джаллы очень отчетливо ощущают существование друг друга, хоть и ведут уединенный образ жизни. Но, увидев, сколь тесные узы связывают Абуэлиту и Джой, джалла решила, что она больше не нужна своей "сестре". Как ни странно, джалла смирилась с тем, что ее, как она думала, отвергли. Водяница не знала, что такое старость, и морщинистая смуглая кожа и седые волосы Абуэлиты внушали джалле неодолимую зависть. - Когда ты можешь проводить все время с кем-то таким красивым, - рассудительно сказала она Джой, - зачем тебе возиться с обычной, ничем не примечательной ручейной джаллой? Но когда Абуэлита безмятежно уселась на берегу, опустила изуродованные артритом ноги в воду и принялась читать вслух книжку, которую Джой принесла в рюкзачке, водяница подплыла поближе. Джой благоразумно удалилась вместе с Туриком, а когда они вернулись несколько часов спустя, то застали Абуэлиту и джаллу спящими. Джалла положила голову на колени Абуэлите и даже во сне не выпускала из мокрых перепончатых рук книжку с картинками. Пребывание в Шей-рахе вместе с Абуэлитой было просто-таки счастливейшим временем в жизни Джой. Но кое-чего Джой не ожидала: ее бабушка исполнилась такого воодушевления и любопытства, что и думать позабыла про свои семьдесят лет. И теперь она желала повсюду побывать, все изучить и все узнать. Джой как-то пожаловалась Ко: - Это все равно что нянчить трехлетнего ребенка! Только отвернись, а она уже пытается поближе посмотреть на джакхао или преспокойно выходит на открытое место собрать цветов, и именно туда, где перитоны вполне могут собрать ее саму! И довольная, как улитка! - Джой рассмеялась и пожала плечами. - Вчера я на минутку упустила ее из вида и потом до заката не могла отыскать. Я здорово тогда перепугалась. Знаешь, где она была? Ну, попробуй угадай. - Удрала с кем-то из моих младших родичей, - сказал Ко, уставившись в землю. - Не сердись, дочка... - О, можешь не сомневаться, заводилой была она! - отозвалась Джой. - Она просто счастлива, когда отправляется бродить по лесам. Мне прямо не верится. Это все равно, что обнаружить на месте своей бабушки совсем другого человека. Я ее прямо не узнаю. - Джой вздохнула. - Мне ужасно неприятно думать, что придется уводить ее обратно домой. Ну, когда настанет время. Но пока что ни Ко, ни Старейшие не могли сказать ей, когда же настанет это время. Больше всего она узнала из объяснений Фириз, матери Турика: оказалось, ожидается истинное Смещение Границы - а не случайные колебания, переместившие Границу всего лишь на середину автострады Сан-Диего, - и все правила перехода между мирами изменятся. - Для этого не понадобится луна - Смещение может произойти в любое время дня или ночи. Но промежутки времени, в которые возможен будет переход, станут очень короткими, намного короче, чем обычно. И, как тебе известно, сместятся места перехода. Фириз отвлеклась, дабы поставить Турику на вид, что с младенцем-сатиром нужно играть поосторожнее, потом повернулась обратно к Джой. - Вот что я тебе скажу: следи за шенди. - За шенди, - повторила Джой. - За маленькими дракончиками? Фириз кивнула. - Именно. Где они, там и Граница. Постоянно следи за ними. И бабушке своей скажи. Фириз из племени морских единорогов подняла на девочку взгляд своих ясных, бездонных глаз - когда Джой слишком долго смотрела в них, у нее всегда начинала кружиться голова. - Это будет прощанием, Джозефина. Старейшие - все, кроме Синти, - редко называли девочку по имени. Джой почувствовала, как что-то сжало ей горло. - Может, и нет. Я имею в виду: может, Граница просто переместится в Сан-Франциско или еще куда-нибудь. Ну пусть даже в Юба-сити, это тоже ничего. У меня в Юба-сити дядя живет. Турик прижался к Джой, уткнулся головой ей в грудь и наступил девочке на ногу. Фириз сказала: - Это Смещение унесет Шей-рах очень далеко. Я чувствую это. Кобылица заколебалась, быстро погладила Джой рогом по щеке, потом добавила: - Те из нас, кто живет сейчас в вашем мире... Думаю, они никогда больше не отыщут Границу. Но, возможно, тебе это удастся. Если ты и вправду ее найдешь, скажи им об этом. Найди их, Джозефина, и скажи им, где мы. - Конечно, - прошептала Джой. - Конечно, я скажу... Джой продолжала рисовать карты и наброски Шей-раха, с новым рвением запечатлевая его жизнь. Благодаря урокам Джона Папаса девочка могла теперь нацарапать на импровизированной нотной бумаге обрывки музыки, той музыки, которой Джой ежедневно дышала здесь наравне с ароматом цветов - Джой так и не узнала их названий. Ручейная джалла зачарованно следила за ее работой, храня непривычное молчание, но в конце концов спросила: - Что ты будешь делать с этим, сестра? Ну, когда поймаешь все песни Шей-раха в ловушку из этих черных черточек? - Ну, я отдам их людям, - призналась Джой, чувствуя некоторую неловкость. - Там, откуда я пришла, есть много людей, которым нравится играть музыку Шей-раха. Они смогут выучить ее по этим вот моим записям и будут тогда играть ее по всему миру. В моем мире, по ту сторону Границы. - Ага, - сказала ручейная джалла. - А что потом? - Откуда я знаю? - сердито ответила Джой. - Они же взрослые люди, а я всего лишь девчонка, - так откуда мне знать? Просто они будут играть ее повсюду, вот и все, а я, может быть, стану знаменитой и попаду на телевидение. И не вздумай ни о чем расспрашивать - о телевизоре я тебе уже рассказывала! Ручейная джалла вяло опустила руку в ручей и, не глядя, выхватила из воды рыбу. Задумчиво откусывая от рыбины маленькие кусочки, словно зерна от початка кукурузы - Джой в таких случаях всегда отворачивалась, - джалла заметила: - Но меня-то с тобой не будет. Джой не ответила. - Я уже понимаю насчет письменности, насчет книг и картинок и даже насчет телевизора, - тихо продолжала джалла. - Но все это - не я. Ты можешь нарисовать меня на картинке, можешь записать каждое мое слово, но даже если сделать все это, ты так и не сможешь поплавать со мной в ручье или услышать, как я называю тебя сестрой. Так что глупости это все. Пойдем лучше рыбку половим. Выслеживать шенди оказалось даже труднее, чем пасти Абуэлиту. Шенди образуют прочные семейные пары, а несколько семейств обычно объединяются в кланы. Но сейчас Джой не могла найти в теплых сухих местах, где шенди обычно сидели на яйцах и растили своих детенышей, ни одного известного ей выводка. Однажды, когда день уже клонился к вечеру, Джой все-таки отыскала стайку драконников в одной из лощинок Закатного леса. Стайка обосновалась в полом сыром бревне - столь необычный выбор шенди невольно внушал беспокойство. Неподалеку от бревна стояла Абуэлита и любовалась на детенышей. Малыши учились летать, а взрослые дракончики наблюдали за ними. Рядом с Абуэлитой возвышался лорд Синти. Джой подбежала к Абуэлите и крепко обняла ее, а потом, стараясь говорить как можно лучше, произнесла по-испански: - Бабушка, теперь ты должна постоянно держаться рядом со мной. Возможно, нам придется уходить отсюда в большой спешке. Абуэлита улыбнулась. - Единственное преимущество моего возраста, Фина, заключается в том, что тебе не нужно больше спешить, - она подмигнула и кивком указала на черного единорога. - Он-то знает. - Ты разумно поступила, отыскав это место, - сказал Синти, обращаясь к Джой. - Думаю, когда произойдет Смещение, именно здесь окажется одна из точек перехода. - Вы думаете, - сказала Джой. - Вы не уверены. Синти промолчал. Джой глубоко вздохнула и произнесла: - Индиго сказал, что Старейшие могут жить по ту сторону Границы. Это правда. Я видела их. Черный единорог стоял недвижно и ожидал продолжения. - И... и он сказал, что Старейшие не живут вечно. Он сказал, что это ложь... - на последних словах голос Джой сорвался. - Дитя, никто не живет вечно, - вмешалась Абуэлита. - Это не дозволено. Я давно могла бы тебе сказать, что это так. Казалось, Синти ушел в себя. Он стал еще больше и темнее и в то же время словно сделался менее материальным: огромная сумеречная тень, отягченная собственной, лишь теням доступной мудростью. - Возможно, именно это и связывает нас, - произнес он, - ваш народ с моим, наш мир с вашим. Мы живем настолько дольше вас - даже намного дольше, чем тируджайи, - что и вправду иногда забываем, что мы не бессмертны. И все же мы боимся смерти точно так же, как и вы, - или даже сильнее, потому что Шей-рах намного добрее к нам, чем ваш мир - к вам, насколько я понимаю. Мы стыдимся сознания собственной смертности, и, ограждая от этого нашу молодежь, мы, как можем, сами защищаемся от этого чувства. Полагаю, когда-то мы были иными, но это было еще до меня. А сейчас все обстоит именно так. - Ай, тебе точно нужно побывать в пансионе "Серебряные сосны", - мягко произнесла Абуэлита. - Если хочешь знать, что бывает, когда лжешь своим детям. Синти продолжал смотреть на Джой. - Я уже говорил тебе однажды: с давних пор и при жизни каждого вашего поколения - всегда находились Старейшие, которые пересекали Границу в человеческом облике. Я не сказал другого: некоторые из них так никогда и не вернулись, навсегда затерявшись среди вас. Таков был их выбор, и мы уважаем его, но не поощряем, - единорог резко отвернулся, но его печальный голос по-прежнему звучал в сознании Джой. - Возможно, слепота поразила нас потому, что мы отказывались видеть. Может, и так. И с этими словами черный единорог растворился среди синих деревьев. Глядя ему вслед, Абуэлита сказала: - Он так красиво говорит! Твой дедушка начинал почти так же говорить после второго стакана pulque [Пульке, алкогольный напиток из сока молодой агавы]. Ее длинное свободное платье, прихваченное из пансиона по настоянию Джой, уже обтрепалось по подолу и было измазано землей и травами Шей-раха. Но зато смуглые щеки Абуэлиты приобрели такой теплый оттенок, какого Джой никогда еще не видела, а глаза искрились, словно воды ручья их подружки джаллы под вечерним солнцем. Абуэлита сказана: - Спасибо, Фина, что ты привела меня сюда. Где бы это ни было. - Я даже не знаю... - протянула Джой. - То есть я хочу сказать, что мне здесь хорошо, но когда осмотришься как следует, здесь вроде бы особо делать и нечего. Вдруг тебе здесь скучно... Абуэлита улыбнулась. - Фина, там, в "Серебряных соснах", пожилые люди могут делать что угодно. Там есть гольф, пинг-понг, костюмированные вечеринки, любительский театр... Там можно даже, если хочешь, заниматься карате или учиться делать массаж. Но здесь я впервые за долгое-долгое время получила возможность просто жить. Целый день сидеть и ни о чем не думать. Нюхать цветы, которых я никогда в жизни не видела. Рассказывать всякие истории той девчушке, которая живет в воде, или петь и танцевать с лохматым народом - от них так забавно пахнет! Никому и ничего не объяснять. Когда ты поживешь с мое, Фина, то поймешь, как это здорово, когда никому ничего не нужно объяснять. Один из детенышей шенди ускользнул ненадолго из-под опеки родителей, подкрался к Абуэлите, поставил свои чешуйчатые когтистые лапки ей на туфлю и зашипел на старушку. Абуэлита тут же присела на корточки, протянула руку и заворковала: - Ven aqui [Иди сюда (исп.)], мое сокровище, маленькая злюка, ven aqui! Драконеныш отскочил назад, споткнулся, плюхнулся, подхватился обратно и, наконец, снова приблизился к заманчивым смуглым пальцам. Абуэлита взглянула на сидящих чуть дальше самца и самку - те распахнули бирюзовые крылья с черной каймой и встревоженно выгнули шеи - и отчетливо произнесла: - Я - никто. Я дерево, камень, солнечный луч - и ничего больше. Крылья медленно опустились. - Возмутительно! - не выдержала Джой. - Я несколько месяцев пыталась подобраться к ним поближе - и все впустую! Детеныш наконец решился и забрался на подставленную ладонь Абуэлиты. Абуэлита, не вставая, поднесла руку поближе к лицу, и они с дракончиком уставились друг другу в глаза. - Что поделаешь, это еще одно из свойств старости, - сказала Абуэлита. - Когда стареешь, тебя меньше боятся. Она посадила детеныша на землю, и тот гордо пошлепал обратно к родителям, раздувшись вдвое против обычного размера. Самка тут же сбила его с ног и подгребла под крылышко. Абуэлита сказала: - Фина, я думаю, что мы непременно должны сделать что-то с их слепотой. Я не забываю об этом ни на минуту. - Абуэлита, ты что, не слушаешь, что я тебе говорю? - поинтересовалась Джой. - Может случиться так, что нам придется уходить отсюда внезапно, совершенно неожиданно, или нас выбросит где-нибудь в Китае. - Гмм... - протянула Абуэлита. Она все еще сидела на корточках, прикрыв глаза. - Пожалуй, что-то в этом есть - оказаться в Китае. А? Джой сдалась, плюхнулась на живот рядом с Абуэлитой и принялась наблюдать за маленькими дракончиками. Глава 10 В конце концов Абуэлита все же вспомнила. Произошло это глухой безлунной ночью, настолько теплой, что они с Джой спали под открытым небом, свернувшись клубком на склоне холма неподалеку от Закатного леса. Абуэлита уселась, словно и не спала только что, хлопнула Джой по боку и громко провозгласила: - Oro! Это oro [Золото (исп.)]! - Чуть погромче, - пробормотала Джой. Сейчас она слишком туго соображала, чтобы говорить по-испански. - Может, где-нибудь еще остался перитон, который тебя не расслышал. Но Абуэлита уже была на ногах. Она хлопала в ладоши и восторженно кружилась. - Золото, Фина! Золото для глаз, да! Так мы делали в Лас-Перлас! Джой медленно села, с трудом поворачивая негнущуюся шею. - Абуэлита, у вас в Лас-Перлас не было никакого золота. У вас даже водопровода не было. - Водопровода - да, не было. И денег, конечно, не было. Но золото! Бабушка опустилась на корточки рядом с Джой. Говорила она очень серьезно, но при этом чуть ли не через каждое слово заливалась смехом. - Немножко золота есть всегда, даже в таком маленьком бедном городке, как Лас-Перлас. Браслет, вроде того, что я тебе отдала, сережки, часы, может, какая-нибудь старая медаль, даже пряжка с туфли. Ты просто не поверишь, в каком виде может быть золото и кто может хранить его. Просто на всякий случай, tu sabes [Знаешь? (исп.)]? - Как мистер Папас, - Джой потерла глаза, пытаясь добиться, чтобы они перестали слипаться. - Мистер Папас держит в маленькой шкатулке золотые монеты - на всякий случай. И его друзья тоже... - последние слова девочки потонули в сладком зевке. - Ну ладно, так что там насчет золота? И при чем тут глаза? - Pues [Вот так (исп.)] единственное, чего в Лас-Перлас было полно, так это слепых и людей с больными глазами. Особенно детей. Абуэлита оперлась локтями о колени, сцепила руки и слегка подалась вперед. - Вот так. У кого-нибудь обязательно окажется колечко или браслетик. И его нужно расплавить и добавить еще кое-что. Надо растолочь его в metate[Ступка (исп.)], сделать... как же это... embrocacion [Мазь (исп.)]? - такую мазь - и втереть ее прямо в глаза. Она была горячей, я помню. Не знаю, от золота или от чего еще, но я помню, какая она была на ощупь. Абуэлита вздохнула, мечтательно и многозначительно. - Ай, Фина, ты кое-что потеряла из-за того, что выросла не в Лас-Перлас. - Да уж, наверно, - согласилась Джой. Теперь она окончательно пробудилась и пыталась припомнить многочисленные истории о Лас-Перлас, которые рассказывала Абуэлита. - И что, помогало? Вернулось к кому-нибудь зрение? - La verdad [Правда-правда! (исп.)]! Люди, которые были полностью слепы, вскоре начинали видеть. Это чистая правда, Фина! Даже в темноте видно было, как сверкают от восторга глаза Абуэлиты. - Ну, в Шей-рахе нет ни одних золотых часов, это я точно... Джой запнулась, медленно поднялась и спросила так тихо, что Абуэлита лишь с трудом расслышала ее слова: - А что еще нужно туда добавлять? Что еще ты клала в мазь? - А, вот об этом-то я и думаю, - Абуэлита вздохнула, нахмурилась и почесала в затылке. - Что же это может быть? Что у нас было? Листья. Там росли какие-то особенные листья. Ты пойди найди немного золота, Фина, а я пока повспоминаю. Старой женщине трудно припоминать такие вещи. Иди, иди, я побуду тут. Абуэлита присела на корточки, сцепила руки и безмятежно улыбнулась. Она выглядела сейчас спокойной и неизменной, как дерево. А Джой - она одновременно и смеялась, и сердилась, и была совершенно сбита с толку - побрела в темноту на поиски золота. Судя по опыту общения Джой со Старейшими, не было никакого смысла пытаться разыскивать кого-то из них - неважно, кого именно. Либо они сами придут и найдут тебя, либо не придут. Погрузившись в эти раздумья, Джой брела вдоль опушки Закатного леса, пока не добралась до края равнины, где когда-то впервые увидела резвящихся юных единорогов. Тогда девочка остановилась, расставила ноги пошире, заложила руки за спину и мысленно обратилась к Индиго. "Слушай, я знаю, что я тебе не нравлюсь. Я вообще не знаю, нравится ли тебе хоть кто-нибудь - если не считать того, что ты и вправду очень хорошо отнесся к Абуэлите. Так вот, это касается Абуэлиты и еще слепоты, которая поразила Старейших. А это значит, что я жду тебя здесь, и что нам нужно поговорить. Идет? - А потом, поскольку ею все еще владело смешливое настроение, Джой добавила: - С вами говорило радио "Свободный Вудмонт". Передача окончена". К тому времени, как Джой увидела его, солнце стояло уже высоко, а музыка Шей-раха - она чаще всего набирала мощность вместе с рассветом и постепенно ослабевала в течение дня - уже истаяла до сладостного шепота. К немалому изумлению Джой, он пришел в человеческом облике. Девочка встала и двинулась навстречу маленькой фигурке, шагающей через луг. На лугу в это время Старейших было немного, и они не обратили ни малейшего внимания на Джой с Индиго. Джой подумала, что мальчик выглядит усталым и почти что некрасивым. - Спасибо, что пришел, - сказала девочка. Индиго одарил ее холодным взглядом, и Джой впервые заметила синевато-зеленые тени в уголках его глаз. - Ну? - сказал Индиго, заметив ее взгляд. - Ну, и что с того? Что ты мне хотела сказать? И Джой заговорила - очень быстро, стараясь не думать: - Нам нужно золото. Мне и Абуэлите. Лицо Индиго осталось все таким же бесстрастным, но он моргнул, и Джой сочла это своей личной победой. - Оно нужно, чтобы вылечить ваши глаза, всем вам. Его надо расплавить и сделать из него что-то вроде мази. Абуэлита знает, как ее делать. Только нам нужно спешить, потому что Граница в любую минуту может сместиться. Джой думала, что Индиго разразится насмешливым хохотом - она ждала этого все утро, зная, что главное будет потом. Но Индиго снова удивил ее. Он только заметил после недолгого молчания: - У меня нет золота. Если хочешь золота, проси его у своего мистера Папаса. - Он не даст его мне, - сказала Джой. - А тебе он отдаст все, что у него есть. А у него уже стало намного больше золота, чем тогда, когда ты приходил в первый раз. Наверное, он собрал его у всех своих друзей. - Понятно. Значит, теперь я должен продать ему мой рог и отдать золото тебе. Странная безмятежность Индиго встревожила Джой сильнее, чем могли бы встревожить его насмешки. Мимо них протанцевали два вставших на дыбы совсем маленьких жеребенка. Они лихо фехтовали своими коротенькими рожками и пыхтели, как паровозики. Неожиданно подул легкий ветерок и принес с собой аромат желтых цветов шайя, что росли лишь в глубине Закатного леса. - Да, - сказала Джой. - Да, именно об этом я и прошу. Индиго встряхнул головой. На лице его отразилась не то насмешка, не то удивление, не то оба этих чувства. - Давай-ка я уточню твою просьбу. Итак, ты хочешь, чтобы я остался с голыми руками - и без золота, и без рога - в твоем мире, где золото решает все, где без денег я буду пустым местом и не будет иметь никакого значения, что я - Старейший из Шей-раха. И если я сделаю это, твоя бабушка сварит волшебное зелье, которое вернет зрение моему народу. Я правильно тебя понял? Тут Джой заметила, что Индиго бьет дрожь, а на последних словах голос его сделался хриплым и каким-то надтреснутым. - Я же уже сказала тебе - да! - упрямо повторила Джой. - А когда ты окажешься по ту сторону Границы, в моем мире, я обещаю сделать все, что смогу, чтобы помочь тебе. И мистер Папас тоже сделает все, что сможет. У тебя будут друзья. Ты не будешь таким, как те, другие, которые живут на улице. Это я твердо обещаю. После секундной заминки Джой добавила: - А может, сколько-то золота и останется. Абуэлита сказала, что его нужно не так уж много. Индиго улыбнулся девочке - но не той кривой, сардонической усмешкой, которую так хорошо знала Джой. Эта улыбка медленно проступила на его лице, словно придя из дальней дали, и на самом деле предназначалась не Джой. - Нет, - сказал он. - Я не буду таким, как другие, покинувшие Шей-рах, - ведь у меня не будет рога и я даже не смогу стать уличным музыкантом. Я буду зависеть от своего ума и своих, как ты выражаешься, друзей. Может, этого хватит, чтобы выжить, а может, и нет. И мне не будет уже дороги назад. Джой попыталась что-то сказать, но у нее слишком пересохло горло. - Почему я должен это сделать? - очень тихо спросил Индиго. Джой не знала, долго ли она смотрела на Индиго. Голова у нее была гулкой и пустой - ни единой мысли. В конце концов Джой нашла подходящие слова и подумала: "Вот оно, Абуэлита. Мне нужно сейчас немедленно сказать что-то умное и значительное, а ты знаешь, что я - всего лишь твоя сумасшедшая внучка. Если я должна помочь Старейшим, то лучше бы ты побыстрее помогла мне, а то нам останется только забыть обо всей этой истории и на пару поселиться в "Серебряных соснах". Девочка откашлялась и подавила зевок - когда Джой чего-то боялась, ее неизменно одолевала зевота. - Потому, что ты этого и хотел, - сказала она. - Потому, что ты знаешь мой мир куда лучше, чем я когда-либо узнаю твой. Ты знаешь, что он из себя представляет, и все равно хочешь жить там - потому что тебе это нравится. То есть ты, наверное, все-таки побаиваешься - иначе почему бы ты уже несколько раз собирался продать рог мистеру Папасу, да так и не продал? Да ты и должен бояться, потому что мир, в котором я живу, и вправду очень-очень страшный. Но именно потому ты и стремишься туда, потому что там - не Шей-рах. И я не думаю, что на самом деле золото так уж много значит для тебя. Это просто предлог, который позволяет тебе задержаться. Я и сама постоянно так делаю. Но голос ее звучал сухо и неуверенно, как зимний стрекот кузнечика на газоне, а все ее доводы казались такими же жалкими, как отмазки Скотта, объясняющего, почему он не вынес мусор. Джой почувствовала себя маленькой и ничтожной под странно терпеливым взглядом Индиго. Девочка порывисто произнесла: - Нет! Нет, забудь об этом, не слушай меня, не слушай, не надо, все это неправильно! Извини... Выпалив все это, Джой развернулась, чтобы убежать, но тут ей на плечо легла рука Индиго. - Подожди, - сказал он. - Как это понимать? Столько болтовни, столько суматохи, а потом вдруг оказывается, что мне не стоит тебя слушать? Индиго не повысил голоса, но его хватка напомнила Джой цепкие руки крийякви, едва не утащивших ее к себе на дерево. Джой повернулась к Индиго. В темно-синих глазах снова плескалось высокомерное любопытство, как в тот день, когда Джой впервые заглянула в них, и он так же насмешливо склонил голову набок. Но тем не менее все его внимание было сейчас приковано к Джой - девочка и не думала, что такое возможно. Джой пожала плечами и ответила: - Ты прав, только и всего. Я бы на это не пошла, хоть засыпь меня деньгами, так чего же я прошу об этом тебя? Забудь об этом, ладно? Моя Абуэлита - умница, она непременно придумает что-нибудь еще. Не беспокойся. Она снова повернулась, чтобы уйти, и снова Индиго удержал ее. Он холодно произнес: - Я в любую секунду могу пересечь Границу, голым и с пустыми руками, и самостоятельно устроиться в твоем Вудмонте или любом другом месте. Чтоб ты знала - я не нуждаюсь в вашей дурацкой помощи, ни твоей, ни твоего мистера Папаса. - О господи! Я совсем забыла, какой ты упрямец... - устало отозвалась Джой.-Теперь ты собираешься послушаться меня только потому, что я тебе сказала этого не делать. Знаешь что, Индиго? Иди ты к черту. Делай, что тебе угодно, а я пошла обратно к Абуэлите. При случае пришли мне открытку, лады? Джой уже довольно сильно углубилась в Закатный лес, обдумывая на ходу, как же она будет извиняться перед Абуэлитой - "Я все провалила, совершенно все! Это я виновата. Но он меня просто бесит!" - когда Индиго все-таки нагнал ее. Джой остановилась и выжидающе уставилась на Индиго; а тот смотрел на девочку так, словно впервые ее видит. Она ответила ему сердитым взглядом, поняв каким-то дальним уголком сознания, что давно уже не боится этого мальчишки, и почему-то ощутила смутное сожаление. Индиго вздохнул. - Столько музыкальных магазинчиков... - протянул он. - В вашем великолепном и ужасном мире столько музыкальных магазинчиков, а меня угораздило зайти в тот, где сидела Джозефина Ривера. Ах, Джозефина Ривера, тебе следовало бы родиться в Шей-рахе! Это бы избавило нас обоих от кучи хлопот. Джон Папас принял рог почти что неохотно и спросил у Индиго: - Ты уверен? Понимаешь, - тут он метнул взгляд на Джой, - она рассказала мне, что это за вещь и что она значит, так что я немного в курсе. Ты уверен, что ты этого хочешь? - О, я всегда этого хотел, - тихо ответил Индиго. - Уверен ли? Нет - и, возможно, никогда не буду. Но действовать я должен так, словно не испытываю сомнений. Это - первая заповедь выживания в вашем мире, не так ли? - Он почти насильно ткнул серебристо-голубой рог в руки Джону Папасу. - Но он дорого вам обойдется, как я и предупреждал. Джон Папас приподнял рог медленно, словно некую тяжесть, хотя Джой знала, что рог вовсе не тяжел. - Но дешевле, чем тебе. Это я тоже знаю. Старый грек некоторое время смотрел то на Индиго, то на Джой, потом вздохнул. - Ну ладно. Ладно. Я найду коробку - тебе она понадобится. Теперь им нужно было дождаться луны. Джой и Индиго сидели в маленькой уличной кофейне неподалеку от автострады. Индиго несколько раз заказал себе кофе мокко. - Пока что это мое величайшее открытие в вашем мире! Кто знает, какие еще чудеса меня ожидают? А Джой лихорадочно вспоминала все, о чем нужно предупредить Индиго: о грабителях, о холестерине, противостолбнячных прививках, службе иммиграции и натурализации ("Абуэлита называет их la migra. Индиго, запомни: тебе совершенно необходимо любым способом раздобыть грин-карту!") и дырах в озоновом слое. В конце концов, после того как Джой объяснила насчет уличных бандитских разборок, Индиго раздраженно сказал: - Расскажи мне лучше что-нибудь хорошее о вашем мире, о чем-нибудь таком, что тебе самой нравится и чего нет у нас в Шей-рахе. А все остальное я выясню и сам. Джой надолго задумалась, прежде чем ответить. - Ну, вот кошки - это здорово. Мы не можем держать их дома, потому что у меня аллергия на шерсть, но кошки и вправду классные. Ей почудилось, словно из глаз Индиго на нее смотрит Шей-рах, с нетерпением ожидающий правдивого ответа. - Тот человек, - сказала Джой. - Ну, под эстакадой. Помнишь, тот, который заботится о твоей подруге и приносит ей пиццу? Индиго кивнул. - Ты был прав. Это и вправду прекрасно. Это самое лучшее, что у нас есть. Небо над Вудмонтом было мрачным и густым от смога, и Джой даже не знала, взошла ли уже луна. Но Индиго такие вещи чувствовал. Он допил очередную чашечку мокко, вытер губы, улыбнулся, как удравший с уроков школяр, и протянул Джой руку. Джой застыла, не в силах заставить себя подняться из-за стола. - Пойдем, - сказал Индиго. - Я провожу тебя домой. Они расстались на маленьком пятачке между полосами автострады. Груз золотых монет, украшений и маленьких статуэток оттягивал Джой руки, а слезы застилали глаза, так что Индиго пришлось грубовато развернуть ее, подтолкнуть в сторону Границы и сказать: - Иди. Верни зрение моим соплеменникам или залепи им глаза клейкой бесполезной мазью. Все это, в сущности, неважно. Мы просто делаем то, что должны делать. - Мистер Папас поможет тебе, - пробормотала сквозь слезы Джой. - И я тоже, когда вернусь. Все будет хорошо. - Все уже хорошо, - тихо произнес Индиго. - Как ты думаешь, в чем главная причина слепоты Старейших? - Что? - Джой попыталась вывернуться из его хватки. - О чем ты? - Спроси у своей бабушки, - на мгновение прикосновение рук Индиго к ее плечам сделалось дружеским. - Она наверняка это знает, твоя Абуэлита. Прекрати вертеться, Фина Ривера, и приготовься - сейчас этот грузовик проедет... Пошла! И Индиго мощным шлепком проводил девочку через Границу, под безмятежное небо Шей-раха. Раздобыть золото для целебной мази оказалось куда легче, чем отыскать нужные травы. Некоторые из тех травок, которые припомнила Абуэлита, здесь не росли, и неясно было, можно ли их чем-то заменить. Другие же росли, но встречались до безобразия редко. Но у Абуэлиты и Джой были бесценные помощники: вездесущие тируджайи, знающие о растениях все, что только можно знать, и все ручейные джаллы Шей-раха, выказавшие поразительные познания о всякой прибрежной растительности. Названная сестра Джой даже обратилась за советом к речной джалле, знакомой Индиго. Она как-то ухитрилась выпросить у речной джаллы необходимый компонент мази - животный жир. Откуда взялся этот жир, Джой не знала и знать не желала. Абуэлита же отнеслась к этому так же просто, как и ко всему остальному, и сказала лишь: - Как, по-твоему, мы делали это в Лас-Перлас? Не будь такой разборчивой, Фина. Она непрерывно, прямо голыми руками размешивала смесь. Абуэлиту тревожила еще одна проблема: как получить достаточно жаркий огонь, чтобы на нем можно было расплавить золото. Она вышла из затруднения, вырыв у реки во влажном песке яму, заполнив ее монетами Индиго и уговорив некоторое количество взрослых шенди одновременно дохнуть туда огнем - язычки пламени были небольшими, но раскаленными добела. Джой отчаянно хотелось узнать, как Абуэлита нашла общий язык с дракончиками. На ее вопрос бабушка ответила. - Querida [Милочка (исп.)], я находила общий язык с сиделками в "Серебряных соснах". Я могу договориться даже с твоими родителями. Скажи мне, что по сравнению с этим какие-то там драконники? Ко втихомолку отправился высоко в горы - там почти никто не бывал - и вернулся с алой тыквой размером почти с себя самого. Джой ни разу не видела в здешних местах ничего подобного, но Ко сказал, что их здесь полно, нужно только знать, где искать. Им понадобился целый день, чтобы проковырять упругую кожуру и выдолбить тыкву. Но зато из нее получился превосходный котел. Абуэлита смешала в нем золото, жир, мелко покрошенные листья и траву, кору, соки разных растений и мякоть самой тыквы. Она готовила мазь в полном одиночестве, не подпуская к себе даже Джой, и насвистывала сквозь зубы старинную песню погонщиков мулов. Потом Абуэлита дважды плюнула в тыкву, произнесла два-три слова, которые не были ни английскими, ни испанскими, и подозвала внучку. - Вот, - сказала она. - Теперь станет ясно, знали мы у себя в Лас-Перлас что-нибудь или нет. Может, да, а может, и нет. Джой встревоженно уставилась на бабушку. - Как - нет? Ты же говорила, что это снадобье всегда помогало! - Я сказала "всегда"? - Абуэлита поджала губы и слегка пожала плечами. - Ну, я уже стара, могу что-то и забыть Маленький ничтожный городишко, населенный лишь нищими крестьянами. Там мы привыкли использовать для лечения даже самые безумные зелья. Но, так или иначе, это было в Лас-Перлас. А здесь - совсем другое место. - Индиго сказал, что эта мазь не поможет, - несчастным голосом произнесла Джой. - Но он все равно продал свой рог... Абуэлита стремительно развернулась, обняла внучку и тут же задала ей нагоняй: - Фина, прекрати так переживать по любому повод