же детская коляска без младенца внутри, станет о чем-то предупреждать, прежде чем преодолеет последние несколько ступенек дороги и врежется в толпу беженцев? Конечно, не станет. Разве футбольный стадион предупреждает о чем-то, прежде чем обрушиться и погубить сотни болельщиков? Разве убийца предупреждает заранее жертву о своих намерениях, чтобы полиция могла заявиться к нему и спросить: не ты ли, часом, английский шпион и не хочешь ли провести пару недель в компании с несколькими головорезами в лучшей кутузке Панамы? А всякие специфические предупреждения типа "Мы собираемся вас бомбить", "Мы собираемся вас предать" - разве они кого-то встревожат? Предупреждения никогда не помогали и не могли помочь бедным, потому что те все равно не в силах защититься. Вот разве что Мики смог. А богатым не нужны предупреждения, поскольку в ходе предыдущих захватов Панамы выяснилось, что богатые все равно ничем не рискуют. Именно это всегда говорил Мики, как в трезвом, так и в пьяном виде. Итак, никакого предупреждения не было, и вертолеты прилетели со стороны моря, как обычно, но только на этот раз не встретили никакого сопротивления, поскольку никакой армии просто не было, а потому Эль Чорилло благоразумно предпочел сдаться сразу, еще до того, как над ним появились самолеты. Той же линии поведения, несомненно, придерживался и Мики, решивший заблаговременно сдаться, пусть даже результат и оказался столь плачевен. Пал также целый квартал домов с квартирами, как у Марты, и это снова напомнило ему о Мики, лежащем на полу лицом вниз. В начальной школе случился пожар, но там все выходило так, будто бы они сами себя подожгли. В стене дома для престарелых пробило дыру размером с голову Мики. И половина его обитателей оказалась на улице, так что они вполне могли бы принимать посильное участие в тушении пожаров. Примерно в том же ключе развивались события и в Гуараре, иными словами, люди просто игнорировали то, что происходит. Но большая часть людей приняла благоразумное решение бежать - еще до того, как выяснилось, от чего именно надо убегать, прямо как на учебной пожарной тренировке. И кричать - еще до того, как получили ранения. И все это, как заметил Пендель, игнорируя истерические выкрики Луизы, имело место еще до того, как первая ударная волна достигла его балкона в Бетанье, до того, как от первых взрывов заходил ходуном шкаф для щеток и веников под лестницей, где спряталась Луиза с ребятишками. - Папа! - на сей раз то был голос Марка. - Пап, иди домой! Пожалуйста, ну, пожалуйста! - Папа, папочка! - на этот раз Ханна. - Я люблю тебя! Нет, Ханна. Нет, Марк. О любви как-нибудь в другой раз, уж пожалуйста. И нет, я никак не могу войти в дом. Когда человек поджигает весь мир, убивает своего лучшего друга, и отсылает свою не любовницу в Майами, чтоб уберечь от пристального внимания полиции, хотя с самого начала по выражению ее глаз понимает, что никуда она, конечно, не поедет, такой человек не может быть надежным защитником своих родных и любимых. - Они все учли и разработали, Гарри. Удары будут исключительно точечными. Задействованы высочайшие технологии. Это новое оружие способно выбрать цель, отдельно взятое окно, с расстояния во многие мили. Мирных жителей больше не бомбят. Так что, будьте любезны, разойдитесь по домам и не высовывайтесь. Но Пендель, как ему ни хотелось этого, просто не мог зайти в дом, ноги онемели. Только теперь он заметил эту странную закономерность: всякий раз, стоило ему устроить пожар или убить друга, отказывали ноги. А над Эль Чорилло тем временем разгоралось алое зарево, и над заревом виднелись клубы черного дыма. Впрочем, так же, как кошки этой ночью, дым не весь был черным, снизу он был отмечен красноватыми отблесками, а наверху отливал серебром от магниевых вспышек в небе. И Пендель был просто не в силах оторвать глаз от этого зарева, а ног - от пола, ни на дюйм. Он смотрел и думал о Мики. - Хотелось бы знать, Гарри, куда ты идешь? Мне тоже хотелось бы. Вопрос показался странным, и только тут он спохватился, что действительно идет. Вот только не к Луизе или детям, напротив, он удаляется от них, все дальше и дальше, прочь от своего позора. Торопливо спускается по склону холма, по той же дороге, по которой вдруг пришел в движение и скатился сам по себе "Мерседес"-коляска соседа, хоть и чувствовал всем телом, особенно затылком, как тянет его обернуться, взбежать вверх по холму и обнять детей и жену. - Я люблю тебя, Гарри. Что бы ты там ни натворил. Я поступила даже хуже, Гарри. И мне все равно, кто ты, что ты и что натворил, ради кого или чего. Пожалуйста, Гарри, останься! Он продолжал шагать длинным и быстрым шагом. Подошвы туфель жгло, и он слегка вздрагивал от этого, даже смешно так подпрыгивал, и чем дальше уходил вниз по склону холма, чем меньше становился, тем труднее, и труднее, и труднее было обернуться назад. Скольжение вниз по холму - в этом всегда кроется такой соблазн. И вся дорога в твоем распоряжении, потому что обычно во время вторжения люди предпочитали оставаться дома, сидеть и названивать своим друзьям. И именно этим они сейчас и занимались, когда он, пробегая мимо, заглядывал в освещенные окна. И иногда они дозванивались, поскольку их друзья и сами они обитали в районах, еще не затронутых бомбежкой, и линии там повреждены не были. А вот Марта точно не могла никому позвонить. Потому что Марта жила среди других людей, пусть даже в фигуральном смысле обитавших по ту сторону моста, и для них война всегда была серьезным, даже фатальным препятствием нормальному течению жизни. А он все продолжал идти и все хотел обернуться, но не делал этого. С головой творилось что-то странное, он очень устал, устал даже думать, и искал способ превратить эту усталость в сон, и, возможно, наибольшую пользу тут принесла бы смерть. Ему хотелось ощутить дыхание вечности, постоянства - так бывало, когда голова Марты утыкалась ему в плечо, а грудь ее оказывалась у него в ладони. Но сейчас он чувствовал себя не готовым к общению и предпочитал собственное общество любому другому по той простой причине, что, будучи изолирован от людей, он вызывал меньше хаоса. Именно так сказал ему тогда судья, и это было правдой. И Мики тоже говорил ему это, и это было еще большей правдой. И уж определенно его больше не волновали костюмы - ни свои собственные, ни чьи-то там другие. Линия, форма, стиль, силуэт - все это стало ему глубоко безразлично. Люди должны носить то, что им нравится, а у лучших людей на свете, как он заметил, не было выбора. И большинство из них прекрасно обходилось джинсами и белой рубашкой или же платьем в цветочек, и эти вещи они постоянно стирали и носили всю жизнь. И большинство понятия не имело, что такое стиль. Ну как, к примеру, вот эти люди, пробегавшие сейчас мимо него, люди с окровавленными ногами и широко открытыми ртами. Они кричали "Пожар!", плакали и верещали, как его дети. Выкрикивали "Мики!" и "Ты ублюдок, Пендель!". Он искал среди них Марту, но так и не увидел. Наверное, и Марта тоже решила, что он запятнал себя грязью, что он отвратителен и больше не нужен ей. Он начал искать глазами голубой "Мерседес" Мендозы - вдруг тот решил переметнуться, изменить хозяевам, перейти на сторону обезумевшей от страха толпы, - но машины нигде не было видно. А увидел вместо него пожарный шланг, ампутированный по пояс. Из шланга хлестали потоки черной крови, заливали всю улицу. Пару раз в толпе промелькнул Мики, но даже не кивнул ему, Пенделю, сделал вид, что просто не узнает его. Он продолжал идти все дальше и дальше и вдруг понял, что находится в долине и что эта долина, должно быть, ведет в город. Но когда вы идете пешком по дороге, где прежде каждый день проезжали только на машине, так трудно понять, где находишься, трудно узнавать знакомые места, тем более что сейчас они освещены заревом пожара и тебя все время толкают убегающие от беды люди. Но конечная цель путешествия была ему ясна. Это Мики, это Марта. Это центр оранжевого огненного шара, не спускающего с него зловеще-яркого глаза, приказывающего идти только вперед, говорящего с ним голосами всех его новых и добрых соседей-панамцев, знакомиться с которыми было теперь слишком поздно. И уж определенно в том месте, куда он направлялся, никто и никогда не попросит его улучшить внешний облик жизни, никто не спутает его мечты с пугающей реальностью. ПРИМЕЧАНИЯ (1) Расхожее выражение во Франции начала двадцатого века. Обозначает клубок неразрешимых противоречий. (См. восхитительный роман Дэвида Маккаллоу "Тропинка между морями"). (2) Венцель (1361 - 1419) - король Германии и Священной Римской империи. (3) Кейнут (994? -1035) - король Англии в 1016-1035 гг. (4) Дракен - высовываться (иврит). (5) Киддуш - подставка для семисвечника (иврит). (6) Митцва - погружение в молитву (иврит). (7) Спиричуэл - самобытный музыкальный жанр: религиозные песнопения, сочетающие блюзовые мелодии с африканским стилем "призыв-ответ" и библейским текстом. (8) Аллюзия с пьесой Т. Уильямса "Кошка на раскаленной крыше". (9) Шикса - гулящая девка (иврит). (10) "Африканская королева" - фильм режиссера Хьюстона, 1951 год, получил премию Оскар. (11) Cher collegue - дорогой коллега (фр.). (12) "Дебретт" - ежегодный британский справочник дворянства, издается с 1802 года. (13) Уайтхолл (здесь) - английское правительство или же правительственные учреждения. (14) In vino veritas - истина в вине (лат.). (15) Френдли- дружелюбный, дружеский (англ.). (16) "Чейз Манхэттен" - холдинговая банковская и финансовая корпорация, контролируется домом Рокфеллеров. (17) Даго - презрительное прозвище итальянца, испанца, португальца в Америке. (18) "Энитаим" - в доел, переводе с английского "В любое время". (19) Омерта - сицилийский кодекс чести, запрещающий сообщать о преступлениях, которые могли совершить попавшие под подозрение люди. (20) Национальный трест - организация по охране исторических памятников и достопримечательностей, основана в Англии в 1895 году (21) Катанас - самурайский мечь. (22) Insitu - на месте (лат.). (23) Геволт - гвалт, шум (идиш). (24) Штумм - заряд (идиш). (25) "Фэр-аил" - трикотажное изделие с пестрым рисунком, часто в мавританском стиле, первоначально такие изготовляли на острове Фэр-Айл (Шетландские о-ва). (26) Cherchez la femme - ищите женщину (фр.). (27) Vox populi - глас народа (лат.). (28) Мэйфер - фешенебельный район лондонского Уэст-Энда. (29) "Коннот" - лондонская гостиница и ресторан высшего касса в районе Мэйфер. (30) Флаг Святого Георгия - флаг Англии, представляет собой красный крест на белом фоне, входит в государственный флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. (31) Табби - окрас шерсти, предполагающий варьирование цвета по всей длине волоса. (32) Имеется в виду фильм С. Эйзенштейна "Броненосец "Потемкин", 1925 г.