сингхэма, которого пошли будить Картер и Мейс. Когда его вывели из спальни, он напоминал приговоренного к публичному осмеянию: бесформенный халат, шлепанцы, полосатая пижама, круглые, полные мольбы глаза, по тюремщику с каждой стороны. "Так тебе и надо", - подумал Брок, прежде чем скрыть свои чувства за маской бесстрастного бюрократа. - Прошу извинить за вторжение, сэр. Но я получил сведения, которыми хочу поделиться с вами. Мистер Мейс, принесите, пожалуйста, диктофон. Министр захочет лично прослушать эту запись. Массингхэм превратился в статую. Картер отступил от него на шаг. Мейс отправился на поиски диктофона. - Пригласите моего адвоката, - выпалил Массингхэм. - Я больше не скажу ни слова, не получив письменных гарантий. - О гарантиях поговорим чуть позже. Брок распахнул дверь в комнату, где они недавно беседовали. Массингхэм двинулся первым, более не удостаивая Брока своим вниманием. Сел в привычное кресло. Мейс принес диктофон, включил. - Если вы привлекли к ответственности Уильяма... - начал Массингхэм. - Я не привлекал. Никто не привлекал. Я хочу поговорить с вами об опасности. Вы помните о том, что вам грозит опасность? - Естественно, помню. - Это очень хорошо, потому что секретариат министра создал мне серьезные проблемы. Они думают, что вы что-то скрываете. - Так надавите на них. - Мне бы этого не хотелось, благодарю вас, сэр. Итак, время ленча, Тайгер Сингл покидает Керзон-стрит. Но вас там уже нет. В одиннадцать утра вышли из кабинета и направились к своему дому в Челси. Почему? - Это преступление? - Зависит от причины, сэр. Вы оставались дома полных десять часов, до девяти вечера, когда запросили защиты. Вы это подтверждаете? - Разумеется, я это подтверждаю. Я вам об этом уже говорил. - Голос Массингхэма звучал воинственно, но сам он очень уж нервничал. - Что заставило вас уйти домой еще утром? - У вас нет воображения? Уинзера убили, об этом стало известно, офис превратился в дурдом, телефоны разрывались от звонков. Мне надо было позвонить нескольким людям. Я хотел это сделать в тишине и покое. И где я мог их обрести, как не дома? - Но дома вам начали угрожать по телефону. - Брок отметил про себя, что и лжецы иногда говорят правду. - А в два часа дня к вам прибыл курьер с посылкой. Что было в посылке? - Ничего. - Еще раз, сэр. - Я не получал посылку. Следовательно, незнаком с ее содержимым. Это ложь. - Кто-то из ваших домашних получил ее. И расписался в получении. - Докажите это. Ничего у вас не получится. Курьерской службы вы не найдете. Никто ни за что не расписывался, никто ничего не получал. Все это выдумки. И если вы думаете, что ее получил Уильям, то напрасно. - Уильям тут совершенно ни при чем, сэр. Посылку получили вы. - Предупреждаю вас: не впутывайте в это дело Уильяма. В тот день с десяти утра он был в Чичестере (68). Они целый день репетировали. - Позвольте спросить, что? - "Сон в летнюю ночь". Эдуардианская пьеса (69). Он играл Пака. - И когда он приехал домой? - В семь вечера. "Уходи, уходи, уходи, - сказал я ему. - Выметайся из дома, тут небезопасно". Он не понял, но уехал. - Куда? - Заниматься своими делами. - Он что-нибудь взял с собой? - Разумеется, взял. Собрал вещи. Я ему помогал. Потом вызвал ему кеб. Он не может водить машину. Не получается. Брал уроки, но толку никакого. - Он взял с собой посылку? - Не было никакой посылки. - Не голос - лед. - Ваша посылка - фантазия, мистер Брок. Она не существует и не будет существовать. - Ровно в два часа дня ваша соседка видела мотоциклиста-курьера, поднимающегося по ступенькам к вашей двери с посылкой в руке и спускающегося по ним уже без нее. Она не видела, кто расписывался за посылку, потому что дверь была на цепочке. - Соседка солгала. - У нее полиартрит, она с утра до вечера сидит у окна, и от ее внимания ничего не укрывается, - терпеливо продолжал Брок. - Она очень хороший свидетель. Свидетель обвинения. Массингхэм долго разглядывал свои пальцы, словно пытался определить, что в них изменилось с последнего вечера. - Может быть, привезли телефонный справочник? - предложил он объяснение, которое могло устроить их обоих. - Эти люди из "Телекома" появляются в любое время дня и ночи. Наверное, я расписался за него и забыл об этом. Такое вполне возможно, учитывая мое тогдашнее состояние. - Мы говорим не о телефонном справочнике. Мы говорим о желтом конверте с мягкой подложкой и белой наклейкой. Размером с... - он медленно оглядел комнату, пока не остановил взгляд на телевизоре и видеомагнитофоне, - ...с книгу карманного формата. - Массингхэм проследил за его взглядом. - А может, с видеокассету, - уточнил Брок. - Вроде тех, что стоят на полке. Только на кассете, которую прислали вам, на цветной пленке запечатлели убийство вашего недавнего коллеги Альфреда Уинзера. Массингхэм не произнес ни слова. Лишь зло блеснул глазами, как при упоминании Уильяма. - С сопроводительным письмом, - добавил Брок. - Видеозапись вас шокировала, но письмо просто повергло в ужас. Я прав? - Вы знаете, что правы. - Письмо так подействовало на вас, что вы, прежде чем обратиться за защитой в таможню Ее величества, сочинили целую историю, напрочь отрицавшую существование пленки, которую вы отдали Уильяму, наказав сжечь и развеять пепел на четырех ветрах... вместе с письмом. Массингхэм поднялся. - То, что вы называете письмом, - проговорил он, глубоко засунув руки в карманы, гордо откинув голову, - на самом деле грязный пасквиль, выставляющий меня в самом неприглядном свете. На меня возлагалась ответственность за смерть Уинзера. Меня огульно обвиняли во всех мыслимых и немыслимых преступлениях безо всяких на то доказательств. - Словно актер, выходящий на авансцену, он шагнул к Броку, чуть ли не уперся коленями в лицо, продолжил, глядя на него сверху вниз: - Неужели вы действительно могли предположить, что я приду к вам, сотрудникам таможни Ее величества, с письмом, в котором черным по белому написано, что я - супердерьмо? Для этого надо быть сумасшедшим. Сумасшедшим Брок, конечно же, не был, и вот тут он впервые по достоинству оценил своего противника. - С другой стороны, мистер Массингхэм, если ваши клеветники написали правду, у вас было две веские причины уничтожить письмо и пленку, а не одна, не так ли? Он это сделал, ваш Уильям, не так ли... уничтожил вещественные доказательства? - Это не доказательства, следовательно, он ничего не уничтожал. Это ложь, которую следовало уничтожить, и ее уничтожили... Брок и Айден Белл сидели за чашкой чая в гостиной дома за рекой после просмотра видеозаписи убийства Уинзера. Только-только пошел третий час ночи. - Плутон знает что-то важное. Что именно, мне неизвестно. - Брок практически повторил признание, сделанное им Тэнби. - И лежит это на самой поверхности. Словно бомба, у которой зажгли бикфордов шнур. Запах я чувствую, но не смогу увидеть, пока она не разорвет меня на клочки. Потом, как это часто случалось в эти дни, разговор перешел на Порлока. Его поведение на совещаниях - вопиющее. Его роскошный образ жизни - вопиющий. Его главные источники информации в преступном мире, на поверку оказавшиеся деловыми партнерами, - вопиющее безобразие. - Он испытывает терпение господа, - процитировал Брок Лайлу. - Он хочет узнать, как высоко он может взлететь, прежде чем боги подрежут ему крылья. - Она хотела сказать, прежде чем у него расплавятся крылья, - возразил Белл. - Она имела в виду Икара. - Хорошо, расплавятся, - согласился Брок. - Какая разница? Глава 13 О "свадьбе" договорились лишь после продолжительных дебатов между Броком и группой планирования, мнения "молодоженов" не спрашивали. Решение, что медовый месяц они проведут в Швейцарии, приняли быстро: именно туда отправился Тайгер Сингл, он же Томми Смарт. Приехав в Хитроу поздно вечером, Смарт-Сингл провел ночь в отеле "Хилтон-Хитроу", пообедал в номере и на следующее утро первым же рейсом улетел в Цюрих. В Цюрих он позвонил из телефона-автомата на Парк-Лейн по номеру международной юридической фирмы, которая давно сотрудничала с "Хауз оф Сингл" в оформлении офшорных сделок. В группу поддержки включили шесть человек. Им вменялось обеспечение круглосуточного наблюдения за "молодоженами", их безопасности и связи с центром. К идее соединить Оливера и Агги узами брака пришли не сразу. Поначалу Брок склонялся к тому, чтобы в Швейцарии Оливер действовал так же, как дома: номинально один, но под постоянным прикрытием, и Брок намеревался лично проинструктировать его и утереть слезы. Но едва началась детальная проработка операции: сколько наличных будет у Оливера, по какому паспорту он станет путешествовать, с какими кредитными картами, под каким именем, должна ли группа поддержки летать с ним на одном самолете, жить в одном отеле или держаться на расстоянии, - Брок дал задний ход. - Что-то меня останавливает, - признался он Беллу. - Ничего путного из этого не получится, Айден. - Не получится из чего? - Я не знаю, как поведет себя Оливер, - ответил Брок, - оказавшись за границей один, с паспортом на чужое имя, кредитными картами и пачкой денег в кармане, с телефоном у кровати. Даже если его будут держать под наблюдением двадцать четыре часа в сутки, жить в примыкающих номерах, следовать за ним на такси, сидеть за соседними столиками в ресторанах. Когда же Айден Белл попросил Брока конкретизировать свои резоны, тот, что случалось крайне редко, не смог ответить по существу. - Это все его чертовы фокусы, - пробормотал он. Белл его не понял. Какие фортели в последнее время выкидывал Оливер, жестко спросил он, о которых Брок не удосужился доложить? Белл родился ирландцем и оставался им. Агент был для него просто агентом. Ты платишь ему, сколько он заслуживает, а потом отбрасываешь за ненадобностью, если проку от него больше нет. Если он дурит тебе голову, надо отвести его в темный угол и сказать пару ласковых слов. - Он же по жизни фокусник, - объяснил Брок. - Но я говорю о другом. Голова у него постоянно работает, Оливер просчитывает множество вариантов, никогда не приходя к решению, или не делится этим решением с кем бы то ни было. - Брок помолчал. - Понимаешь, он часами просиживает в спальне. Тасует карты. Жонглирует. Крутит фигурки из этих чертовых надувных баллонов. Я никогда ему не доверял полностью, а теперь у меня такое ощущение, что я вообще не знаю его. - На этом жалобы Брока не закончились. - Почему он больше не спрашивает меня о Массингхэме? - Придуманная им легенда теперь ему самому казалась нелепой. "Заделывает бреши. Носится по свету. Успокаивает клиентов". Какую надо придумать легенду, чтобы провести человека с таким умом, как у Оливера? Но при всем этом Брок никак не мог докопаться до причины своей тревоги. Он хотел сказать, что Оливер менялся на глазах. В нем вызревала уверенность, которой не было еще пару дней тому назад. Брок почувствовал это во время просмотра видеозаписи. Он-то ожидал, что Оливер начнет кататься по полу и угрожать уходом в монастырь. Вместо этого Оливер просидел на диване, пока не зажгли свет, спокойный, как танк, словно смотрел очередную серию "Соседей" (70). - Евгений его не убивал. Хобэн действовал по собственной инициативе, - твердо заявил он. И полностью уверовал в свои слова, нисколько не сомневаясь в собственной правоте. А потому, когда Брок предложил посмотреть запись второй раз, уже с командой (позже ее члены просмотрели пленку, после чего отбыли с бледными и решительными лицами), Оливер, уже вроде бы согласившись, чтобы и им доказать собственную точку зрения, вдруг поднялся под укоряющим взглядом Брока, потянулся, вышел на кухню, приготовил себе чашку горячего шоколада, с которой и удалился в свою комнату. Для церемонии Брок выбрал теплицу и все время помнил об окружающих их цветах. - Вы будете путешествовать, как муж и жена, - инструктировал он Оливера и Агги. - А это означает, что вы будете делить зубную щетку, спальню и фамилию. Этим ваши супружеские отношения и ограничатся, Оливер. Надеюсь, это понятно, не так ли? Потому что я не хочу, чтобы тебя привезли домой со сломанными руками. Ты меня слышишь? Оливер то ли слышал, то ли нет. Сначала хмурился, потом словно превратился в ханжу и начал прикидывать, а как сочетается предложение Брока с его высокими моральными принципами. Наконец губы его растянулись в глупой улыбке, которую Брок принял за замешательство, и он пробормотал: "Как скажете, босс". А Агги покраснела, чем потрясла Брока до глубины души. Платонические семейные отношения постоянно использовались членами команды в качестве прикрытия при операциях за пределами Англии. Две девушки или два парня вызывали гораздо больше подозрений. Так с чего эта девичья стыдливость? Брок вроде бы понял причину: Оливер, в принципе, не входил в команду, и решил, что нет нужды проводить с Агги воспитательную беседу. Мысль о любви просто не пришла ему в голову. Возможно, он пребывал в убеждении, его разделял и Оливер, что если и найдется девушка, готовая подпустить к себе Оливера, то она по определению должна быть самой никудышной. А Агги, пусть Брок и не собирался говорить ей об этом, он полагал самой лучшей и здравомыслящей девушкой, с какой ему доводилось сталкиваться за тридцать лет службы. Часом позже, приведя в комнату Оливера двух аналитиков "Гидры", дам среднего возраста, чтобы те на прощание поделились с ним мудрыми мыслями, Брок обнаружил, что Оливер не собирает вещи, но стоит у кровати, в рубашке, вытащенной из брюк, и жонглирует кожаными мешочками, набитыми песком или чем-то еще. Он жонглировал тремя, а когда женщины поздоровались с ним, добавил четвертый. А потом на протяжении нескольких секунд ему удавалось удерживать в воздухе все пять. - Вы стали свидетелями моего личного рекорда, леди, - заговорил он голосом Брока. - Натаниэль Брок, сэр, если вы сможете удержать в воздухе пять мешочков, то совершите подвиг, сын мой. "Что же с ним такое? - в какой уж раз спросил себя Брок. - Он же счастлив". - И я хочу позвонить Элси Уотмор, - сказал Оливер Броку, как только женщины ушли, поскольку Брок предупредил: никаких звонков из Швейцарии. Брок отвел его к телефону и постоял рядом, пока Оливер не закончил разговор. Определившись со свадьбой, Брок много думал о том, под какой фамилией будут путешествовать молодые. Решение напрашивалось очевидное: Агги становится Хитер, Оливер остается Хоторном. В этом случае в дело пошли бы прежние кредитные карточки, водительские удостоверения, записи в муниципальных и государственных учреждениях, не говоря уж о том, что пригодилась бы и легенда о жизни Оливера в Австралии. Если бы кто и взялся копаться в их прошлом, то наткнулся бы лишь на факты, подтверждающие сведения, уже известные о Хитер и Оливере. Информация о разводе значения не имела: они могли сойтись вновь. Возражение было только одно: фамилию Хоторн уже знали, и Тайгер, и, возможно, кто-то еще. И на этот раз Брок пошел на компромисс. Оливер и Агги получили не по одному, а по два паспорта. Согласно первому, они были Оливер и Хитер Сингл, англичане. Согласно второму - Шармейн и Марк Уэст, американцы, проживающие в Англии. С американскими спецслужбами Брок быстро обо всем договорился, указав, что операция краткосрочная и проводится за пределами Соединенных Штатов. Кредитные карточки, водительские удостоверения и адреса Уэстов также предполагали короткое время их использования. Решение, какой предъявлять паспорт, зависело от конкретной ситуации. Агги получила право выписывать дорожные чеки на любую фамилию, у нее же хранилась вторая, на тот момент запасная пара паспортов. Наличными также распоряжалась она и при необходимости ими расплачивалась. - Получается, что мне не доверяют вести домашнее хозяйство, - притворно возмутился Оливер. - Тогда я на ней не женюсь. Отошлите подарки. Брок обратил внимание, что Агги шутка не понравилась. На это указывали сжатые губы и наморщенный носик. Тэнби отвез их в аэропорт. Команда их провожала, все, кроме Брока, который наблюдал за ними из окна второго этажа. * * * Замок высился на лесистом склоне, где его построили столетием раньше, с башнями под зеленой черепицей, полосатыми ставнями, высокими узкими окнами, гаражом на два автомобиля и нарисованным на воротах забавным красным псом с оскаленной пастью. На медной табличке, закрепленной на гранитном столбе ворот, значилось: "ЛОТАР, ШТОРМ и КОНРАД, Ап-walte . И ниже: "Адвокаты (71), юридические и финансовые консультанты". Оливер шагнул к железным воротам и нажал на кнопку звонка. Под холмом сквозь деревья виднелось Цюрихское озеро и детская больница со счастливыми семьями, нарисованными на стенах, и вертолетом на крыше. На скамье по другую сторону дороги сидел Дерек, вылитый студент, грелся на теплом солнышке и слушал модифицированный плеер. Выше по склону стояла желтая "Ауди" с наклейкой-дьяволом на заднем стекле и двумя длинноволосыми девушками на переднем сиденье. Агги среди них не было. "Ты - жена и должна проводить время, как проводят его жены, когда мужья занимаются бизнесом, - говорил ей Брок в присутствии Оливера, когда она потребовала, чтобы ее включили в группу наблюдения. - Ешь, читай, делай покупки, посещай галереи, смотри кино, заботься о прическе. Чего ты лыбишься?" - "Ничего", - ответил Оливер. Зажужжал замок. В руке Оливер держал брифкейс с какими-то бумагами, электронной записной книжкой, сотовым телефоном и другими игрушками для взрослых. В одну из них, какую, он не помнил, умельцы Брока встроили радиомикрофон. - Мистер. Сингл, сэр, Оливер! Пять лет. Боже мой! - Толстенький доктор Конрад приветствовал его со сдержанным энтузиазмом, словно давнего приятеля на похоронах общего друга после долгой разлуки. Выбежал ему навстречу из кабинета, широко развел руки. Потом решил ограничиться рукопожатием, но от избытка чувств накрыл его правую руку своей левой. - Как ужасно... бедный Уинзер... такая трагедия. Должен отметить, вы совершенно не изменились. Меньше не стали, это точно! И не растолстели, несмотря на отменную китайскую еду. - Тут доктор Конрад подхватил Оливера под руку и повел мимо фрау Марти, его помощницы, мимо других помощников и дверей кабинетов других партнеров в свой, обшитый панелями дорогого дерева, с роскошной куртизанкой в золоченой раме, демонстрирующей свои прелести над готическим каменным камином. Наряд дамы состоял лишь из черных чулок. - Она вам нравится? - Она великолепна. - Некоторых моих клиентов она шокирует. Когда ко мне приезжает одна графиня, она живет в Тессине, я меняю эту красотку на Ходлера. Я очень люблю импрессионистов. Но люблю и женщин, которые не стареют. - Доверительность создает ощущение, что к тебе тут особое отношение, вспомнил Оливер. Болтовня жадного хирурга перед тем, как он исполосует тебя. - Вы успели жениться, Оливер? - Да, - он подумал об Агги. - Она красива? - По моему разумению, да. - Не старая? - Двадцать пять. - Брюнетка? - с надеждой. - Блондинка, - ответил Оливер. В его внутреннее ухо Тайгер нашептывает сведения о нашем галантном докторе: "Волшебник офшоров, Оливер, крупнейший специалист по готовым фирмам, единственный в Швейцарии человек, который умеет обходить таможенные законы двадцати разных стран". - Кофе будете - обычный, эспрессо? У нас есть машина... нынче все делают машины! Можно и без кофеина. Два черных кофе, фрау Марти. Вам с сахаром? Zucker nimmt er auch! (72) Скоро и адвокаты станут машинами. Und kein Telefon, Frau Marty (73), даже если позвонит королева. - Параллельно он указал Оливеру на кресло, достал очки в черной оправе из кардигана, который носил, чтобы подчеркнуть свое стремление строить отношения с клиентом на предельно неформальной основе, протер их замшевой тряпочкой, которую достал из ящика, водрузил на нос, наклонился вперед и всмотрелся в Оливера, вернувшись к безвременной смерти Уинзера. - И так во всем мире. Нигде человек не чувствует себя в безопасности, даже в Швейцарии. - Это ужасно, - согласился Оливер. - Два дня тому назад в Рапперсвиле, - продолжил доктор Конрад, по какой-то только ему ведомой причине он так и впился взглядом в галстук Оливера, новый, купленный Агги в аэропорту, потому что она больше не могла смотреть на старый, оранжевый, в пятнах от супа, - уважаемую женщину застрелил совершенно нормальный парень, ученик плотника. Муж - заместитель управляющего банка. - Кошмар, - поддакнул Оливер. - Возможно, то же самое произошло и с бедным Уинзером. - Доктор Конрад понизил голос, словно заговорщицкий тон добавлял убедительности его версии. - В Швейцарии слишком много турок. В ресторанах... таксисты. Они ведут себя как положено., пока. Но что будет в будущем? Кто знает? - Разумеется, никто не знает, - эхом отозвался Оливер, поставил брифкейс на стол, щелкнул замками, как бы предлагая перейти к делу, и одновременно включил радиомикрофон. - Передаю вам наилучшие пожелания от Дитера, - сказал доктор Конрад. - Господи, Дитер! Как он? Фантастика, вы должны дать мне его адрес. "Дитер, светловолосый садист, который всухую обыграл меня в пинг-понг на чердаке роскошного дома Конрада в Курнаште, пока наши отцы под отменный коньяк обсуждали любовниц и бизнес", - вспомнил он. - Спасибо, Дитеру двадцать пять, он в Йельской школе менеджмента и надеется, что никогда больше не увидит родителей. Разумеется, это лишь для красного словца, - с гордостью добавил Конрад. Возникла пауза: Оливер вдруг напрочь забыл имя жены доктора Конрада, хотя Агги записала его на листочке, который сунула ему в руку, когда они собирались выйти из номера. - У Шарлотты тоже все хорошо, - пришел на помощь доктор Конрад. Достал из ящика стола тонкую папку, положил перед собой, прижал кончиками пальцев, словно боялся, что она улетит. Только тут Оливер заметил, что руки доктора Конрада дрожат, а на верхней губе выступили маленькие маслянистые капельки пота. - Итак, Оливер, - Конрад собрался с силами, словно начиная разговор заново. - Я задаю вам вопрос, да? Вызывающий вопрос, но мы старые друзья, так что вы не рассердитесь. Мы оба - юристы. Некоторые вопросы обязательно надо задавать. Возможно, на них не всегда отвечают, но задавать их надо. Вы не возражаете? - Отнюдь, - вежливо ответил Оливер. Конрад поджал потные губы и сосредоточенно нахмурился. - Кого я принимаю сегодня? В каком статусе? Встревоженного происходящим сына Тайгера? Или представителя "Хауз оф Сингл" в Юго-Восточной Азии? А может, блестящего знатока азиатских языков? Или друга мистера Евгения Орлова? Или коллегу-адвоката, который приехал, чтобы обсудить юридические аспекты... если так, то кто его клиент? С кем я имею честь разговаривать сегодня? - А что говорил о моем статусе отец? - спросил Оливер, уходя от прямого ответа. "Каждый вопрос для тебя - угроза, - думал он, наблюдая, как доктор Конрад перебирает ручками. - Каждый жест - решение". - В общем-то, ничего. Сказал только, что вы можете приехать, - с тревогой в голосе ответил Конрад. - Что вы можете приехать, а если приедете, я должен сказать вам все, что необходимо. - Необходимо для чего? Конрад попытался обратить все в шутку, но страх скомкал его улыбку. - Для его выживания. - Он так сказал? Именно этими словами - "для его выживания?" Пот выступил и на висках. - Возможно, для спасения. Спасения или выживания. Больше он о вас ничего не говорил. Возможно, забыл. Мы обсуждали серьезные вопросы. - Конрад глубоко вдохнул. - Итак, кто вы сегодня, Оливер? Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Я очень хочу это знать. Фрау Марти принесла кофе и пирожные. Оливер подождал, пока она уйдет, а потом ровным, спокойным голосом слово в слово повторил легенду, сочиненную Броком и уже опробованную на Кэт до момента возвращения в Англию. - На месте ознакомившись с ситуацией и переговорив с персоналом, я понял, что кто-то должен взять управление на себя и другого кандидата, кроме меня, нет. Я, конечно, не обладаю ни опытом, ни знаниями Уинзера. Но я - второй партнер, я в центре событий, знаю методы работы "Хауз оф Сингл" и знаю Тайгера. Знаю, где зарыты трупы. - Глаза доктора Конрада в ужасе округлились. - Я хочу сказать, что знаком с внутренней механикой работы фирмы, - успокоил его Оливер. - Если я не займу место Уинзера, кому это по силам? - Не поднимаясь с кресла, он расправил плечи, прибавил в росте, выказав себя мастером фантазий. Пристально посмотрел на Конрада, ожидая одобрения, и добился-таки легкого кивка. - Беда в том, что на фирме мне не с кем проконсультироваться, документов практически никаких нет. Это и понятно. Тайгер исчез. Половина сотрудников взяла отпуск по болезни... - А мистер Массингхэм? - прервал его доктор Конрад голосом, начисто лишенным эмоций. - Массингхэм в отъезде. Убеждает инвесторов, что волноваться не о чем. Если я его отзову, создастся впечатление, что мы пытаемся что-то скрыть. И потом, по юридической части от Массингхэма пользы никакой. Лицо Конрада перекосило, словно его мучили газы. - Далее, не все ясно с состоянием ума... психическим здоровьем, как ни назови, моего отца. - Оливер позволил себе паузу. - С прошлого Рождества он не выходил из стресса. - Стресса, - повторил доктор Конрад. - Конечно, запас прочности у него о-го-го, как, разумеется, и у вас, но никто не гарантирован от нервного срыва. Чем крепче человек, тем дольше он держится. Но те, кто разбирается в подобных делах, замечают накапливающиеся изменения. Человек перестает функционировать. - Простите? - Его решениям и поступкам недостает здравого смысла. А он этого не понимает. - Вы - психиатр? - Нет, но я сын Тайгера, его партнер, его самый верный поклонник, и, как вы сами сказали, он рассчитывает на мою помощь. А вы - его адвокат. При этих словах лицо доктора Конрада застыло, превратившись в маску. - Мой отец в отчаянии. Я разговаривал с людьми, которые видели его перед тем, как он исчез. Он хотел только одного: встретиться с Каспаром Конрадом. С вами. Прежде всего с вами. А уж потом говорить с кем-то еще. Свой приезд сюда он держал в секрете. Даже от меня. - Тогда как вы узнали, что он приезжал ко мне, Оливер? Оливеру удалось не услышать этот неприятный вопрос. - Мне нужно срочно с ним встретиться. Оказать всю необходимую помощь. Я не знаю, где он. А я ему нужен. - "Убеди Конрада рассказать тебе рождественскую историю, - инструктировал его Брок. - Почему Тайгер девять раз приезжал к нему в декабре и январе?" - Несколько месяцев тому назад мой отец пережил серьезный кризис. Он писал мне о готовящемся против него заговоре. Говорил, что, кроме себя, доверять может только вам. "Каспар Конрад - свой парень". И вместе вы победили. Взяли над ними верх, кем бы они ни были. Тайгер был на седьмом небе. А пару недель тому назад Уинзеру разнесли голову, и вновь мой отец бросается к вам. А потом исчезает. Куда он отправился? Он не мог не сказать вам. Каков его следующий шаг? Глава 14 Это повторение пройденного, - подумал Оливер, когда Конрад начал говорить. - Пятью годами раньше Тайгер стоит у этого самого стола, я послушно держусь в его тени, сытый и всем довольный после вчерашнего ужина с отцом: рубленая телятина с жареным картофелем под домашнее красное вино, затем близкое знакомство с содержимым мини-бара в люксе отеля. Тайгер произносит торжественную речь, и, как обычно, главный ее фигурант - я". - Каспар, дорогой друг, позволь представить тебе Оливера, моего сына и только что вступившего в должность партнера, а с сегодняшнего дня и твоего важного клиента. У нас есть инструкции, Каспар. Ты готов их принять? - От тебя, Тайгер, я готов принять что угодно и когда угодно. - Наше партнерство как любовь, Каспар. У Оливера есть доступ ко всем моим секретам, а у меня - к его. Ты это понимаешь? - Я это понимаю. А потом ленч в "Джеккиз". Тремя месяцами позже, то же место, но нас целая толпа: Тайгер, Евгений, Михаил, Хобэн, Шалва, Массингхэм и я. Мы пьем кофе, но скоро нас ждет пир в "Долдер Гранд", в двух шагах от замка. Прошлой ночью в Челси я занимался любовью с Ниной, и на моем левом плече под рубашкой от "Тернбулла и Ассера" остались следы ее зубов. Михаил через окно наблюдает за воробьями, жалея о том, что не может их перестрелять. Массингхэм думает об Уильяме, Хобэн ненавидит нас всех, а доктор Конрад рисует идеальную гармонию. Мы все будем едины - почти. Одна офшорная компания с неограниченной ответственностью - почти. Мы будем равными акционерами - почти, потому что некоторые из нас все-таки будут равнее остальных. Такие тривиальные различия имеют место быть и в самых лучших из счастливых семей. У нас будет эффективная налоговая политика - то есть мы не будем платить налоги. Мы будем зарегистрированы на Бермудах или в Андорре, мы будем почти равными владельцами архипелага компаний, разбросанных от Гернси до Каймановых островов и Лихтенштейна, а доктор Конрад, известный международный адвокат, - нашим духовником, казначеем компании и главным штурманом, направляющим движение капитала и выплату прибыли в соответствии с инструкциями, которые время от времени будут поступать ему от "Хауз оф Сингл". И все идет гладко, до ленча остается лишь несколько абзацев безупречного, выверенного до последней запятой договора, подготовленного доктором Конрадом, когда, к изумлению Оливера, Рэнди Массингхэм сует мысок элегантного замшевого ботинка в самую середину этого сложного, идеально отлаженного механизма, подает голос, сидя между Хобэном и Евгением: - Каспар, возможно, вам покажется, что мои слова идут вразрез с интересами "Хауз оф Сингл". Но не стоит ли нам остановиться на более демократичном решении? Мне представляется логичным, если получаемые вами инструкции будут совместно утверждаться Тайгером и Евгением, а не поступать от моего несравненного председателя совета директоров. Я просто стараюсь заранее снять возможные трения, Олли, - объясняет Массингхэм. - Уладить противоречия теперь, иначе потом они могут больно нас укусить. Надеюсь, вам понятна моя логика. Оливеру она понятна. Массингхэм старается максимально обезопасить себя, быть хорошим для всех. Но Тайгеру он не чета, тот мгновенно перехватывает инициативу: - Рэнди, позволь горячо поблагодарить тебя за дальновидность, здравомыслие и, не побоюсь сказать, смелость, о которых свидетельствует твое абсолютно правильное предложение. Да, у нас должно быть демократическое партнерство. Да, власть надо делить, не в принципе, а на деле. Однако мы ведем речь не о дележе власти. Мы говорим об одном ясном и понятном голосе, который будет выдавать ясный и понятный приказ доктору Конраду. Доктор Конрад не может получать разноголосые приказы! Не так ли, Каспар? Он не может получать приказы от комитета, даже такого гармоничного, как наш! Каспар, скажи им, что я прав. Или не прав. Я не возражаю. И, разумеется, он прав. И остается правым на пути в "Долдер Гранд". Доктор Конрад говорил о лжекурьерах. Курьерах, которые сговорились и набросились на своего благодетеля. В словах доктора Конрада слышались страх и негодование. Русских курьерах. Польских курьерах. Даже английских. Иногда он переходил на шепот. А его свиные глазки раскрывались все шире. Эти курьеры плели сети заговора, в котором он лично не принимал ни малейшего участия, слово чести. Но курьеры продолжали появляться, и их лидером в то Рождество был доктор Мирски... "у которого, это я могу сказать вам под большим секретом, отвратительная репутация и прекрасная жена с длинными ногами, если, конечно, она - его жена, потому что с доктором Мирски, который поляк, никогда не знаешь, где правда, а где ложь". Доктор Конрад шумно выдохнул, достал из кармана синий шелковый носовой платок, промокнул потный лоб. - Я расскажу вам то, что могу рассказать, Оливер. Я не могу рассказать вам все, но расскажу тот максимум, который позволяет мне моя профессиональная этика. Вас это устроит? - У меня нет другого выхода. - Я ничего не буду приукрашивать, не буду рассуждать, отвечать на дополнительные вопросы. Даже если поведение некоторых персон не укладывалось ни в какие рамки. Пусть так. Мы - адвокаты. Нам платят за уважение законов. Нам не платят за доказательства того, что черное - черное, а белое - белое. - Он вновь протер лоб. - Возможно, доктор Мирски - не локомотив этого поезда, - шепотом добавил он. Заинтригованный, Оливер на всякий случай кивнул. - Может быть, он - вспомогательный локомотив, который ставят в хвосте. - Может быть, и так, - согласился Оливер, по-прежнему не понимая, куда клонит Конрад. - Всем известно... тут я не выдам профессиональных секретов... что последние два года дела шли не так хорошо. - Для "Сингла"? - Для "Сингла", для некоторых клиентов, для некоторых покупателей. Пока покупатели получали прибыль, "Синглу" удавалось держать ситуацию под контролем. А если покупатели переставали откладывать яйца? Тогда "Сингл" не мог их сварить. - Разумеется, нет. - Это логично. Иногда яйца разбивались. Это безобразие. Перед мысленным взором Оливера возник отвратительный стоп-кадр: голова Уинзера, разлетающаяся, как разбитое яйцо. - Покупатели "Сингла" - тоже мои клиенты. Клиенты с разнообразными интересами. Я не знаю, какими, это не мое дело. Если мне говорят, что это экспорт, значит, экспорт. Если организация отдыха, значит, организация отдыха. Если мне говорят, редкие металлы, руда, уголь, механическое или электронное оборудование, я в детали не лезу. - Теперь он промокнул губы. - Мы называем таких клиентов многогранниками. Да? - Да. - "Говори по делу, - молил Оливер. - Выкладывай то, что знаешь". - Партнеры ладили, отношения были ровными, клиентов и покупателей все устраивало, как и курьеров. "Каких курьеров?" Вдруг он увидел перед собой Массингхэма, в трико, в желтых подвязках и камзоле. - Приходили значительные суммы денег, прибыль росла, индустрия отдыха процветала, казино, отели, дансинги, все работало как часы, не было проблем с экспортом-импортом, я уж не знаю с чем. Мы выстроили прекрасные схемы. Я же неглуп. Ваш отец тоже. Мы старались все учесть. Мы ведь не только теоретики, но и практики. Вы с этим согласны? - Абсолютно. - До тех пор пока... - Конрад закрыл глаза, глубоко вдохнул, указательный палец завис в воздухе. - Все началось с пустяков. Вопросов мелких чиновников. В Испании. Португалии. Турции. Германии. Англии. Их направляли из единого центра? Мы не знали. У тех, кто раньше принимал нас с распростертыми объятьями, вдруг появилась подозрительность. Банковские счета замораживались под предлогом проведения расследования. Загадочным образом. Торговые сделки не утверждались. Кого-то арестовали... по моему убеждению, не имея на то никаких оснований. - Указующий перст опустился. - Единичные, ничем не связанные между собой инциденты. Но для некоторых людей, не такие уж изолированные. Слишком много вопросов - недостаточно ответов. Слишком много инцидентов, так что о совпадении пришлось забыть... пожалуйста. - Опять пошел в дело шелковый носовой платок. Пот выступал на лице Конрада, как роса. Пот, словно слезы страха, заливал мешки под глазами. - Это не мои компании, Оливер. Я - адвокат, не трейдер. Я занимаюсь тем, что на бумаге, а не в трюме корабля. Я не снимаю шкурку с каждого банана, чтобы убедиться, что это банан, а не что-то другое. Я не заполняю... Manifest (74). - Какое слово, однако. Манифест. - Пожалуйста. Я продаю вам ящик, я не несу ответственности за то, что в ящике. - Он провел платком по шее. - Я даю совет, исходя из информации, которую получаю. Я беру вознаграждение, и до свидания. Если информация не соответствует действительности, как я могу за это отвечать? Меня могут неправильно информировать. Получать ложную информацию - не преступление. - Даже на Рождество, - Оливер подталкивал его в нужном направлении. - Даже на Рождество, - на полном серьезе согласился Конрад. - Итак, на прошлое Рождество, точнее, за пять дней до него, Мирски посылает мне курьером, вот уж гром с ясного неба, ультиматум на шестидесяти восьми страницах. A fait accompli (75), для ознакомления с ним вашего отца, моего клиента. "Подписать и вернуть. Крайний срок - 20 января". - С какими требованиями? - Передать всю структуру компаний в неизменном виде в руки "Транс-Финанз Стамбул", новой компании - естественно, офшорной, но теперь еще и материнской для венской "Транс-Финанз", принадлежащей, благодаря сложному манипулированию акциями, доктору Мирски и остальным. При этом доктор Мирски - назначенный председатель совета директоров новой компании, ее генеральный директор и директор-распорядитель. Назначенный кем? Еще вопрос. Некоторые курьеры вашего отца, вероломные курьеры, я бы сказал, тоже имеют акции этой компании. - Шокированный собственным рассказом, Конрад опять протер лоб. - Это типично, знаете ли. Типичный польский менталитет. Рождество, никому не до работы, все пекут пироги, покупают подарки родным и близким, и на тебе - немедленно подписывай. - Голос его дрогнул. - Доктор Мирски - ненадежный человек, - поделился Конрад с Оливером своими мыслями. - У меня много друзей в Цюрихе. Доверия к нему нет ни у кого. А этот Хобэн... - Он покачал головой. - Перевести как? Это же огромная структура. С тем же успехом вы могли бы перевести лондонскую подземку. - Совершенно верно. Genau . Лондонская подземка - идеальный эквивалент. - Смелый пальчик вновь взметнулся в воздух, тогда как вторая рука достала толстый документ в красном переплете и прижала к животу. - Я рад, что вы приехали, Оливер, действительно, очень рад. У вас столько удачных выражений. Как у вашего отца. - Он пролистывал документ, цитируя избранные места: - (76) "...все акции и активы, контролируемые "Хауз оф Сингл", от имени и по поручению определенных клиентов, без задержки перевести под контроль офшорной компании "Транс-Финанз Стамбул"... это же воровство... все офшорные операции должны проводиться доктором Мирски, его женой и собакой, только с их разрешения... может, из Стамбула, я не знаю, может, с вершины Маттерхорна... почему поляк представляет русского в Турции?.. "Хауз оф Сингл" лишается всех прав подписи", послушайте, пожалуйста... все права на все компании передаются, естественно, чтобы полностью вывести из игры "Хауз оф Сингл", определенным веселым курьерам, коих поименно назовут мистеры Евгений и Михаил Орловы или их уполномоченные представители. В ультиматуме эти фамилии названы... Это путч, Оливер. Дворцовый переворот. - А если нет? - спросил Оливер. - Если Тайгер отказывается? Если вы отказываетесь? Что тогда? - Вы абсолютно правы, задавая этот вопрос, Оливер! Я бы сказал, это совершенно логичный вопрос. Если нет. Это был шантаж. Если "Хауз оф Сингл" не соглашается с планом Мирски, тогда определенные курьеры немедленно прекратят дальнейшее сотрудничество, что, естественно, не пойдет на пользу делу. Эти курьеры будут полагать все прежние соглашения утратившими силу, а если мы подадим на них в суд, они выдвинут встречный иск, обвинив нас в нарушении конфиденциальности, некомпетентном управлении и еще бог знает в чем. Более того, впрямую об этом не говорилось, но читалось между строк. - Он постучал пальцем по кончику носа, показывая, что на такие намеки у него нюх. - Если "Хауз оф Сингл"