й из рабочей среды обучаются достаточно долго, чтобы стать работниками умственного труда. Тех же, кто этого не делает, их более удачливые коллеги считают "неудачниками", "ущербными", "гражданами второго сорта" и вообще "нижестоящими". Речь идет уже не о деньгах. Речь идет о собственном достоинстве" Drucker P.F. The New Realities. Oxford, 1996. P. 184. Наконец, дополнительный стимул становлению новых ценностных ориентиров дает бурное развитие информационной составляющей современного хозяйства. Так как наиболее значимым качеством работника становится его способность усваивать информацию и продуцировать новое знание, ему приходится постоянно совершенствовать искусство диалога (очного или заочного) с другими людьми, развивать свои коммуникативные функции. И поскольку потребление информационных продуктов во многих аспектах становится тождественным их производству, постольку стремление человека к самосовершенствованию приобретает общественно важное значение, что стимулирует воспроизводство данного явления в расширяющихся масштабах, не известных экономической системе. Изменения, привносимые в современный мир информационной революцией, становлением новой личности и прогрессом материального производства, интегрируются в том факте, что знания служат теперь не просто совершенствованию орудий труда, что в свое время вызвало промышленную революцию, и даже не совершенствованию основ и принципов организации производственной и общественной деятельности, что в начале XX столетия позволило революционным образом поднять производительность труда; объектом применения знаний становятся сегодня сами знания, и это меняет все. Таким образом, развивающиеся в постиндустриальном обществе процессы объективно ведут не столько к ограничению потребления материальных благ, сколько к вытеснению материальных стимулов их производства мотивами самореализации личности, наращивания интеллектуального потенциала и максимального его раскрытия в общественно значимой деятельности. Содержание новой мотивацииФактор личной экономической заинтересованности, представляющей собою важный побудительный мотив человеческих действий в рамках индустриального общества, объясняет лишь самые простые экономические процессы. Анализ более сложных общественных взаимодействий требует принимать во внимание мотивы неэкономического характера. Идея выделения в системе ценностных ориентиров человека как "экономических", так и "неэкономических" составляющих присутствовала еще в довоенной социологии. В 1946 году П.Дракер одним из первых начал исследование этих элементов в рамках теории управления, отметив, что "потребность [в чем-либо] в равной степени выражает как экономические, так и неэкономические потребности и желания" Drucker P.F. Concept of the Corporation. New Brunswick (USA)-L. (UK), 1996. P. 248.. Активные исследования изменений в структуре человеческих ценностей начались в США и западноевропейских странах вскоре после окончания Второй мировой войны. Именно в конце 50-х -начале 60-х годов, когда хозяйственная жизнь адаптировалась к мирным условиям, доминирующие положение экономических и материальных факторов в системе мотивации, ранее незыблемое, стало вызывать все больше сомнений. Первые проявления "неэкономического" поведения промышленных работников были зафиксированы американскими социологами и специалистами по менеджменту еще во время Второй мировой войны, которая вызвала не только напряжение всех сил нации, но и "принесла рабочему удовлетворенность своим трудом, ощущение важности того, что он делает, чувство выполненного долга, самоуважения и гордости, чего он никогда ранее не испытывал" Drucker P.F. Concept of the Corporation. P. 157.. Достаточно сказать, что только в 1944 году 400 тыс. работников компании "Дженерал моторc", стремясь внести свой вклад в общую борьбу, сделали более 115 тыс. рационализаторских предложений. Подобные явления, однако, никак не коррелировали ни с материальным благополучием работников, ни с их профессиональным ростом, и отмечались во всех воюющих нациях. Германия, даже терпя поражения на фронтах, увеличивала объемы промышленного производства до июня 1944 года, а опыт СССР по мобилизации трудовых ресурсов во время войны вообще не имеет аналогов. Основанное на более глубинных причинах, изменение шкалы жизненных ценностей человека началось в развитых странах с конца 60-х годов. К этому времени возможность самореализации в профессиональной деятельности стала занимать первые позиции в шкале ценностей представителей американского среднего класса, а значение величины заработной платы оказалось лишь на пятом месте. Исследования, проведенные несколько позже, выявили усиление этой тенденции. В середине 70-х годов социологи зафиксировали, что чувство удовлетворения от проделанной работы и контактов с людьми расценивалось в качестве главного достоинства того или иного вида деятельности 68 процентами японцев, 64 процентами американцев, 41 процентом англичан и 40 процентами французов. Высокая заработная плата и безопасность условий труда оказались на первом месте у 30 процентов японских, 35 -американских, 57 процентов английских и французских респондентов Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton (NJ), 1990. P. 151.. Как это часто случается, пристальное внимание социологов к новой актуальной проблеме породило целый спектр теорий и ключевых терминов. Среди основных достоинств того или иного вида деятельности называли, в частности, ее автономность, делая упор на тесную связь между индивидуализированной деятельностью и ее высококвалифицированным характером. П.Сорокин полагал, что предметные цели уступают место непредметным. У.Митчелл акцентировал внимание на замене "внешних" целей и задач "внутренними". Д.Янкелович противопоставлял материальный успех самовыражению в деятельности. Но одним из наиболее популярных на рубеже 70-х и 80-х годов стало определение Р.Инглегарта, охарактеризовавшего формирующуюся мотивационную систему как "постматериалистическую" (post-materialist). Таким образом всеми этими авторами подчеркивалось доминирование в мотивационной системе современного работника факторов внутреннего развития, рост значения межличностного взаимодействия и утрата прежней определяющей роли факторами высокой заработной платы и социальной защищенности. На новом уровне исследований, начиная с середины 80-х годов, предпринимались попытки обобщить ранее выдвинутые теоретические положения. В частности, в научный оборот было введено понятие экспрессивизма, который "включает в себя такие ценности, как творчество, автономность, отсутствие контроля, приоритет самовыражения перед социальным статусом, поиск внутреннего удовлетворения, стремление к новому опыту, тяготение к общности, принятие участия в процессе выработки решений, жажда поиска, близость к природе, совершенствование самого себя и внутренний рост" Bezold С.. Carlson R.. Peck J. The Future of Work and Health. Dover-L., 1986. P. 60-61.. Широкое признание получила также идея выделения трех видов деятельности - непосредственно порождаемой материальными потребностями (sustenance driven); заданной внешними, но не обязательно лишь материальными, обстоятельствами (outer driven); и вызываемой внутренними стремлениями и предпочтениями (inner directed) См., например: Handy Ch. The Hungry Spirit. Beyond Capitalism A Quest for Purpose in the Modem World. L., 1997. P. 99-101.. Этот подход оказался весьма плодотворным и был развит во многих социологических исследованиях. В настоящее время все чаще используется понятие "постэкономической (post-economic) системы ценностей", предложенное О.Тоффлером См.: Toffler A. The Adaptive Corporation. Aldershot, 1985. P. 100.. Именно он впервые рассмотрел современные нематериальные мотивы деятельности индивида не как неэкономическую составляющую его активности, а как элемент преодоления прежней экономической системы мотивации, как проявление не неэкономических, а постэкономических потребностей. С этой точки зрения, новая мотивационная система преодолевает стандарты экономической эпохи, а не видоизменяет их. В контексте нашего анализа важно подчеркнуть, что какое бы направление социологического поиска мы ни взяли, в нем констатируется переход от доминирования внешних побудительных стимулов деятельности к мотивам преимущественно внутренним. Деятельность, обусловленная именно такими побуждениями, имеет своим результатом развитие и совершенствование самой личности. Оказывается, что на хозяйственный прогресс влияют не только и не столько вовлеченные в оборот информация и знания, сколько характер восприятия человеком окружающего мира, его отношение к себе самому и себе подобным. В этом эпохальном изменении скрыта квинтэссенция постэкономической трансформации. Если до последнего времени прогресс производства, всегда оставаясь фоном, на котором происходит становление нового человека, был в большей степени причиной социальных трансформаций, нежели их следствием, то сегодня положение начинает радикально меняться. Потенциал индустриальной хозяйственной системы определялся техническими возможностями производства и экономическими возможностями потребителя. Конец XX столетия ознаменовался рождением и укреплением качественно новой тенденции: и прогресс информационного производства, и характер постиндустриальной хозяйственной системы как таковой оказываются зависимы от потребностей человека в самореализации - как в производстве, так и в потреблении. В современных условиях социальное развитие определяется качествами человека именно как творческой личности - качествами, не имевшими ранее прямого отношения к хозяйственным закономерностям. Люди начинают изменять общество, изменяя самих себя: не отказываясь от развития своих способностей ради успехов конвейерного производства, а максимально совершенствуя их; не ограничивая себя ради дополнительных инвестиций, а потребляя все больше информационных благ и услуг ради увеличения интеллектуального капитала, и т.д. Значение этой трансформации трудно переоценить. Формы проявления новой мотивацииКогда материальные потребности людей удовлетворяются на приемлемом для них уровне без перенапряжения их физических или нравственных сил, простая прибавка к заработной плате означает меньше, чем возможность располагать свободным временем или разнообразить свою активность. Новые приоритеты работников идеально сформулированы в известном императиве А.Маслоу: "Человек должен быть тем, чем он может быть; он должен соответствовать своей внутренней природе" Masiow A.H. Motivation and Personality. N.Y" 1970. Р. 46.. Западные социологи еще в 60-е годы отметили, что досуг и возможность самореализации вне рамок производства приобретают все большую ценность в сознании людей. В это время наблюдался подлинный бум разного рода добровольных организаций, в рамках которых люди стремились социализироваться, действуя согласно своим внутренним стремлениям вне пределов производственного процесса. Именно здесь "стремительно создавались новые связующие звенья [между членами] общества", как считал тогда П.Дракер Drucker P.F. The New Realities. P. 198.. В результате в США к середине 90-х годов насчитывалось более 1,4 млн. некоммерческих организаций, в Великобритании их число достигло 350 тыс., а в Германии превысило 300 тыс. еще в конце 80-х. В 1991 году более 94,2 млн. взрослых американцев, или 51 процент населения страны, добровольно работали в различных движениях и организациях, отдавая им в среднем 4,2 часа своего времени в неделю. Всего же американцы посвятили подобной деятельности более 20,5 млрд. часов, из которых 15,7 млрд. пришлось на постоянную работу в добровольных организациях и ассоциациях, что эквивалентно совокупному рабочему времени девяти миллионов служащих, занятых полную рабочую неделю, а в денежном выражении- 176 млрд. долларов Rifkin J. The End of Work. N.Y., 1995. P. 241.. Однако самореализация за пределами производственного процесса всегда страдает известной ограниченностью, так как профессиональная деятельность любого человека остается основным содержанием его жизни, и если неудовлетворенность ею вызывает необходимость искать более привлекательное дело в свободное время, человек вряд ли способен достичь подлинного душевного равновесия. Поэтому усовершенствование активности людей на их рабочих местах с учетом изменившихся ценностей должно было стать следующим неизбежным шагом на пути формирования новой мотивационной системы. Проявления нематериалистически обусловленной деятельности в рамках производства стали обращать на себя внимание в 60-е и 70-е годы, в эпоху перехода от индустриального общества к постиндустриальному. В то время мотив самореализации не мог еще доминировать в самом производственном процессе - индустриальная система хозяйства, способная ответить на любые запросы человека-потребителя, была не в состоянии адекватно удовлетворить потребности творческой личности. В этот период первое место на шкале ценностей заняли элементы социального и коллективного признания тех или иных достижений работника. Они не обязательно должны были сопровождаться повышением его заработной платы или продвижением по служебной лестнице; возрастающий авторитет человека и его влияние на происходящие в организации процессы, как правило, совпадали по времени с упрощением организационной структуры компаний и уменьшением количества должностных градаций. Заметное проявление поистине неэкономических мотивов в масштабах всего общественного производства началось в 80-е годы, когда в результате информационной революции стали сокращаться рутинные операции и расширилось поле приложения творческих способностей каждого работника. В это же время производство стало выходить за пределы собственно завода или института. Еще в конце 50-х годов отмечалось, что "профессионалы, руководящий персонал, лица с высоким уровнем образования имеют тенденцию активно заниматься профессиональной деятельностью вне границ рабочего дня" Riesmun О. Leisure and Work in Post-Industrial Society // Larrabce R. Meyersohn R. (Eds.). Mass Leisure. Glencoc (III.), 1958. P. 377.. В современных же условиях грань между свободным и рабочим временем, между рабочим местом и рекреационным пространством в известной степени стирается. К началу 80-х годов около 30 процентов производственной деятельности менеджеров, конструкторского персонала и информационных работников осуществлялось за пределами нормированного рабочего дня. Таким образом, с одной стороны, человек все глубже втягивается в производственные процессы, с другой - деятельность на рабочем месте во все большей степени предполагает потребление информации и усвоение знаний, полученных другими людьми. В результате происходит размывание границ между производительным и непроизводительным трудом, между производственной деятельностью и досугом, и в конечном счете - между производством и потреблением. Возникает переход от "чистого" производства к процессу, в котором важную роль играет потребление, от "чистого" потребления - к производительной деятельности, воспринимаемой в качестве своеобразного досуга. Мир современного человека как субъекта производства уже не противостоит его самосознанию как потребителя или как развивающейся личности. Данный феномен квалифицируется в социологии как становление прозьюмера (этот термин образован из частей слитых воедино английских слов production - производство и consumer - потребитель), не разделяющего производственную деятельность и активное потребление благ и услуг См.: Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980. P. 388.. Важно подчеркнуть, что речь при этом идет не только о стирании границ между свободным и рабочим временем; имеется в виду гораздо более системная трансформация, проявляющаяся, в частности, в возникновении и постоянном расширении хозяйственной деятельности такого типа, который изначально предполагает, что производство благ не отделимо от потребления некоторых субъективированных факторов производства (информационных продуктов), невозможно без активной и деятельной позиции потребителя. Прозьюмеризм возникает прежде всего в отраслях информационного сектора, в науке, образовании, конструкторских и опытных разработках, а также в сфере культуры, искусства, отчасти здравоохранения. Говоря иными словами, здесь преобладают субъект-субъектные взаимодействия, в которых и производитель, и потребитель блага в сопоставимой степени определяют процесс его использования. Именно специалисты, занятые в этих отраслях, составляют социальную группу, которая наиболее восприимчива к новым мотивационным факторам. Как отмечал Дж.К-Гэлбрейт, "служение целям нации, государства или общества, стремление максимально использовать возможности, предоставляемые занимаемым Положением для достижения намеченных целей, - таковы единственно приемлемые для этих людей мотивационные факторы" Galbraith J.K. The New Industrial State. 2nd cd. L" 1991. P. 156.. Неэкономический характер ценностей, разделяемых в интеллектуальной среде, приводит к тому, что, как мы отмечали в предыдущей лекции, корпорации в современных условиях не могут требовать от своих работников лояльности; напротив, они должны заслужить их лояльность по отношению к себе. В интеллектуальной среде особо ценятся профессиональная автономность и независимость. Ее представители "являются не фермерами, не рабочими, не бизнесменами, а членами организаций. Они - не пролетарии и не считают, что их эксплуатируют как класс. Место их работы - будь то частная компания, больница или университет - никак не сказывается на их статусе... Работники интеллектуального труда не меняют своего экономического или социального положения. Они лишь меняют место работы" Drucker P.F. The New Realities. P. 22-23.. Последствия подобного положения дел рассматривались нами ранее; таким образом, рост творческой составляющей деятельности работника неумолимо ускоряет хозяйственный рост. В 80-е - 90-е годы постматериалистические ценности получили такой "общественный вес", что в высокотехнологичных компаниях традиционные стимулы к труду стали резко терять былое значение. Все большая часть людей предпочитает сотрудничать с компанией, а не работать на нее в качестве служащих. Именно с этим социологи связывают невиданный бум, переживаемый сегодня мелкими формами бизнеса во всех постиндустриальных странах, а также быстрое развитие индивидуальных форм занятости. С 1990 по 1994 год мелкие (и, как правило, высокотехнологичные компании) обеспечили в США нетто-прирост 5 млн. рабочих мест - больше, чем вся экономика в целом (4,2 млн. чел.). По состоянию на конец 1996 года 30 млн. американцев были индивидуально заняты в собственных фирмах. В странах Европы рост индивидуальной занятости отмечается с середины 60-х годов; так, в Германии за период с 1973 по 1980 год она увеличилась в 1,5 раза и продолжает нарастать. Таким образом, ориентиры материального богатства, определявшие отношения в обществе вплоть до 70-х годов, не могут сегодня играть структурообразующей роли в социальных группах, связанных с развитием самых передовых отраслей хозяйства. В последние годы это становится все более очевидным, однако социологи демонстрируют крайне осторожное отношение к соответствующим процессам. Они предпочитают говорить не о вытеснении материальной мотивации, не о снижении ее роли в общественной жизни, а о наметившемся сдвиге от максимизации потребления к обеспечению более высокого качества жизни. При этом, впрочем, фиксируется тот факт, что увеличение денежных доходов уже не оказывает прежнего воздействия на поведение человека. Прикладные социологические исследования свидетельствуют, что носителями новых ценностей выступают, главным образом, представители молодого поколения, вступившие в самостоятельную жизнь в 70-е - 80-е годы. Их характеризует не только очевидный достаток, но и высокое качество образования, а также выраженное стремление к деятельности, обеспечивающей общественное признание. Социологи дают вполне комплексное объяснение данному феномену. Принимая во внимание тот факт, что "по самой природе вещей постматериалистами становятся чаще всего те, кто с рождения пользуется всеми материальными благами, так как именно это в значительной степени и объясняет их приход к постматериализму" Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. P. 171., они констатируют, что однажды усвоенные ценности меняются очень редко. Именно поэтому люди, с юности стремившиеся к экономическому успеху, очень редко становятся носителями постматериалистических идеалов. Подобное положение вещей приводит к тому, что распространение постматериалистических предпочтений "прокладывает себе дорогу в той мере, в какой старое поколение замещается новым (курсив мой. - В.И.)" Ibid. P. 100.. Как объект научного исследования, противостояние в обществе носителей материалистических и постматериалистических ценностей представляет собой явление сложное и скрытое многими пластами социальной действительности. Дело в том, что, с одной стороны, мотивы деятельности служат наиболее глубинными ее основаниями и не обязательно проявляются в поверхностных формах общественной жизни. С другой - даже неэкономически мотивированная деятельность осуществляется в настоящее время в организациях, так или иначе подчиненных экономическим целям. Однако следует констатировать, что происходящие сдвиги, как бы они ни были модифицированы существующими формами хозяйственной организации, имеют огромное значение для объяснения хода постэкономической трансформации. Экспансия творческой деятельности подрывает сами основы индустриального общества, отрицая рыночную природу существующего строя, преодолевая отношения частной собственности и подготавливая условия для последующего устранения эксплуатации. Все эти проблемы настолько важны и масштабны, что каждую из них мы рассмотрим особо. В этой лекции мы рассмотрели лишь некоторые свидетельства становления в современном постиндустриальном обществе новой мотивационной системы, новых ориентиров, определяющих поведение человека. Мы констатировали рост самостоятельности и автономности персонала, занятого в высокотехнологичных отраслях хозяйства; формирование новых типов производственных структур, объединяющих людей особым образом, не приводящих к их унификации и способствующих наращиванию их творческого потенциала. Мы отметили переплетение на современном этапе общественного развития характеристик производства и потребления, продуктивной деятельности и досуга, которые оказываются не разделимы ни во времени, ни в пространстве. Все это позволяет предположить, что преодоление основ экономического общества будет осуществляться вследствие духовной и интеллектуальной эволюции людей, а не путем конструирования по заранее разработанным "чертежам" новых социальных структур, как это мыслилось реформаторами прошлых столетий. КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 1. Каково основное отличие индустриального и постиндустриального типов общества с точки зрения структуры и мотивации человеческой деятельности? 2. Когда образование стало решающим фактором, обеспечивающим принадлежность человека к слою наиболее состоятельных членов общества? 3. Каковы основные формы проявления нематериалистической мотивации работника? 4. Каковы отличия между нематериалистической и постматериалистической системами ценностей? 5. Какие определения применяли западные социологи для обозначения новой системы мотивации человеческой деятельности в 60-е и 70-е годы? 6. Каковы предпосылки и последствия взаимопроникновения производства и потребления в постиндустриальном обществе? 7. Может ли высший "интеллектуальный класс" постиндустриального общества охватить большую часть населения развитых стран? 8. Каким образом распространяющаяся постматериалистически мотивированная деятельность модифицирует основы индустриального общества? РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА Обязательные источники Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной формации. М., 1995. С. 203-231; Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. М., 1998. С. 208-293; Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономической революции. М., 1999. С. 34-55; Иноземцев В.Л. Понятие творчества в современной экономической теории // ПОЛИС. Политические исследования. 1992. No 1-2. С. 178-187: Иноземцев В.Л. Экспансия творчества - вызов экономической эпохе // ПОЛИС. Политические исследования. 1997. No 5. С. 110-122; Иноземцев В.Л. Наука, личность и общество в постиндустриальной действительности // Российский химический журнал. Том XLIII. 1999. No 6. С. 13-32; Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М., 1999. С. 245-334. Дополнительная литература Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999; Туроу Л. Будущее капитализма. Новосибирск, 1999; Drucker P.F. Landmarks of Tomorrow. New Brunswick (US)-London (UK), 1996; Fukuyama F. The End of History and the Last Man. L.-N.Y., 1992; Fukuyama F. Trust. The Social Virtues and the Creation of Prosperity. N.Y., 1996; Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton (NJ), 1990; Handy Ch. The Hungry Spirit. Beyond Capitalism - A Quest for Purpose in the Modem World. L., 1997; Rijkin J. The End of Work. N.Y., 1995. Лекция шестая Модификации отношений обмена и проблема стоимостиТоварное производство представляет собой один из основных атрибутов индустриального общества. Анализ новых явлений хозяйственной жизни показывает, однако, что в настоящее время происходит интенсивное размывание четко формализованных прежде основ обмена, что стоимостные регуляторы общественного производства все чаще "дают сбой", а хорошо изученные в экономической теории рыночные закономерности не объясняют реально протекающих хозяйственных процессов. Товарное производство, рыночное хозяйство и стоимостьВ экономической и социологической литературе понятия "товарное производство" и "рыночное хозяйство" используются иногда как взаимозаменяемые, то есть обозначающие идентичные сущности. Однако, даже будучи тесно взаимосвязаны, они не тождественны друг другу; в связи с этим в начале данной лекции нельзя не остановиться на проблеме их разграничения. Говоря о товарном производстве, мы предполагаем, что в обществе существует разделение труда, и тот или иной хозяйствующий субъект производит продукт, характеризующийся потребительной стоимостью. Именно данное свойство позволяет обменивать его на другие товары, удовлетворяющие потребности самого этого производителя. Товарное производство существовало на всех этапах развития экономической эпохи - от того периода, когда в недрах архаического социального устройства зародилось разделение труда, и вплоть до становления зрелых форм постиндустриального общества. Целью товарного обмена всегда служит максимизация присваиваемых потребительных стоимостей и формирование такой их структуры, которую хозяйствующий субъект считает оптимальной. При этом основа количественного соизмерения товаров может быть любой - от исчисления затрат труда, необходимых для их производства, до субъективной оценки полезности благ. Рыночное хозяйство возникает на том этапе развития товарного производства, когда принципы товарного обмена распространяются не только на большую часть потребительских благ, но и на все основные условия и ресурсы производства. С воцарением рыночного хозяйства производство товаров и услуг осуществляется как производство некоей всеобщей ценности, а сами они выступают воплощением всеобщего эквивалента, называемого стоимостью. Таким образом, цель рыночного хозяйства, в отличие от товарного производства, заключается в максимизации присваиваемой стоимости. Элементы рыночного хозяйства прослеживаются в европейских странах начиная с XV-XVI веков, однако в своем зрелом виде оно начинает функционировать тогда, когда эпоха прогрессивного развития экономического общества приближается к завершению. Превращение развивающегося товарного производства в зрелое рыночное хозяйство, продолжавшееся в течение столетий, устранило все неэкономические черты хозяйства и привело к абсолютному господству принципов экономического общества. В свою очередь, размывание закономерностей рыночного хозяйства и воссоздание на новом уровне системы отношений товарного производства как инструмента перераспределения потребительных стоимостей является важнейшим признаком постэкономической трансформации. Отсюда следует, что преодоление рыночного хозяйства не означает устранения товарного производства. Как известно главным производственным ресурсом постиндустриального общества становятся информация и знания, подлинная ценность которых проявляется только и исключительно в условиях максимально интенсивного обмена. При этом, однако, в силу как неограниченных возможностей доступа к информации, так и ее неоднозначного воздействия на творческие личности, над обменом; перестает довлеть его эквивалентный стоимостной характер; в новых условиях люди стремятся максимизировать потребительную стоимость, полезность получаемой ими информации, которая, однако, остается целиком субъективной. Таким образом, становление постиндустриального общества предполагает переход от рыночного хозяйства к новой форме товарного производства, от объективной стоимости к субъективной полезности. Экономическая эпоха как таковая началась с разделения труда и появления товарного производства. Экономический тип общества обрел завершенные формы, когда принципы рыночного хозяйства пронизали все сколь-либо значимые социальные; процессы. Однако, став всеобщим, рыночное хозяйство само окедалось той средой, в которой стали зарождаться новые системообразующие элементы, и на исходе XX века в общественной жизни все большую роль играют явления, выходящие за пределы рыночных отношений. Сфера их господства сужается, а возможности применения прежних принципов и закономерностей к формирующейся хозяйственной реальности становятся все более расплывчатыми: и туманными. Необходимо также отметить, что, говоря о стоимости, мы имеем в виду не объект, а отношение, проявляющееся как на субъективном, так и на объективном уровне, воспринимаемое человеком либо как личное, внутреннее, либо как внешнее, иными словами - отношение и внутриперсональное, и социальное. Поэтому, анализируя роль стоимости в современных условиях, ее способность служить индикатором соотношений между издержками производства и полезностью производимого продукта, необходимо проследить за характером изменений каждой из сторон стоимостного отношения. Эта проблема имеет свои терминологические аспекты. Обозначая стоимость как valeur, Wert или value, западные исследователи в большинстве случаев трактуют ее расширительно, поскольку объективно феномен value не может не проявляться во всех отношениях, где имеет место процесс оценивания (evaluation). Присутствующая в русском языке дихотомия понятий стоимости и ценности позволяет более определенно расставлять акценты, поэтому следует сразу отметить, что в контексте наших лекций деструкция стоимости означает преодоление value как элемента рыночной оценки результатов производства. Value как элемент ценностного подхода, практикуемого в любой человеческой деятельности, не подлежит деструкции, а может лишь становиться более комплексным и совершенным. Представления о value как ценности начали складываться в период становления производства как осознанного процесса. Каждый субъект производства так или иначе соотносил свою потребность в том или ином продукте с усилиями, необходимыми для его создания; по сути дела, сравнивались эффект от потребления того или иного блага и эффект от его не-производства. В ходе данных актов оценивания определялось, имеет ли тот или иной продукт индивидуальную ценность. Эта индивидуальная ценность продукта представляет собой простейшую потенциальную форму стоимости, существующую, как это ни парадоксально, даже до процесса производства и в своей данности инициирующую его. Следующий этап формирования стоимостных оценок связан с постепенной выработкой представлений о потребительной ценности произведенных продуктов. Если первоначально соизмерялись индивидуальная потребность в каком-либо материальном благе и те усилия, что нужно было приложить для его изготовления, то с течением времени взаимной оценке стали подлежать конкретный труд, затраченный на изготовление продукта, и степень удовлетворения потребности в нем. Этот этап еще не предполагает регулярного обмена, позволяющего квалифицировать стоимость в ее классическом смысле; однако потенциальная индивидуальная ценность продукта превращается на данном этапе в его актуальную, но по-прежнему индивидуальную, ценность. Именно в этот период возникают прецеденты обмена, выявляющие смысл не только актуальной индивидуальной ценности, но и ценности интерперсональной. Наконец, на третьем этапе актуальная интерперсональная ценность обретает реальные черты того, что традиционно считается стоимостью. Место конкретного труда, создающего благо как индивидуальный продукт, занимает абстрактный труд, формирующий результат производства как благо, получающее общественную оценку. В то же время потребительная ценность как характеристика, подтверждающая саму возможность использования того или иного продукта, замещается полезностью. Стоимость же выступает как отношение воплощенного в благе абстрактного труда к его общественной полезности. Таким образом, стоимость представляет собой преходящую категорию, свойственную развитым формам рыночного обмена. Какие же причины вызывают ее к жизни? Преодоление каких сторон социальной действительности устраняет ее? Отвечая на эти вопросы, следует иметь в виду, что в стоимости воплощается один из важнейших элементов противоречия между потреблением и производством. Наполняя объективным содержанием огромное множество субъективных оценок, относящихся как к производственной деятельности, так и к ее результатам, стоимостные отношения всегда базируются на материальной мотивации субъектов производства. Стоимостью обладают продукты, производство и потребление которых служит средством удовлетворения материальных интересов людей. Следовательно, стоимостные оценки теряют смысл по отношению к процессу, производительная и потребительная стороны которого не разделены самим его субъектом. Хотя в предыдущей лекции мы отмечали, что одной из важнейших социальных тенденций современности выступает интеграция производства наиболее значимых с точки зрения общественного прогресса продуктов и их потребления, в дальнейшем эволюция стоимостных отношений будет рассматриваться обособленно - как со стороны производства, так и со стороны потребления. Это позволит более последовательно подойти к феномену стоимости и к направлениям ее деструкции. Деструкция стоимостных отношений "со стороны производства"Каковы необходимые условия, делающие возможной стоимостную оценку тех или иных товаров и услуг? Первым из них выступает повторяемость производственного процесса и, соответственно, возможность воспроизводства продукта, что и определяет возможность квалификации издержек его производства. Вторым условием является возможность применения стоимостных оценок и к факторам производства, то есть, говоря иными словами, их воспроизводимость. Таким образом, в полной мере поддаются стоимостным оценкам лишь воспроизводимые блага, созданные при посредстве воспроизводимых факторов производства. Между тем постиндустриальная хозяйственная система, базирующаяся, как мы отмечали, на использовании новых производственных ресурсов, строится вокруг нового типа работников. Превращение знаний и информации в непосредственную производительную силу, основной производственный ресурс делает невозможной квантификацию издержек производства и затрат труда - во всяком случае в информационном секторе хозяйства, в конечном счете определяющем направления постиндустриальной трансформации. Как фактор производства знания и информация имеют свойства, качественно отличающие их от других условий производства: в них противоречиво сочетаются подлинная безграничность и редкость высшего уровня, объективный характер и беспрецедентный субъективизм, невоспроизводимость и тиражируемость. При этом неэкономические мотивы деятельности людей, осваивающих этот ресурс, приводят к вполне экономическим по своей сути последствиям. Прежде всего, информация не имеет качества редкости в традиционно понимаемом смысле этого термина. Информация, создаваемая в условиях товарного хозяйства, может выступать объектом собственности и обмена, однако подобные ограничения относятся лишь к специфическим ее видам и оставляют широкие возможности для распространения базовой информации, на основе которой в основном и генерируется новое знание. Более того; само право собственности на информацию предполагает формирование условий и даже гарантий для ее максимального распространения, поскольку именно это служит источником дохода владельца такого права. Потребление информации во многих отношениях тождественно выработке нового знания, а знания, как известно, "расширяются, саморегулируются... и наращиваются по мере использования; [а это приводит к тому, что] в экономике знаний редкость ресурсов заменяется на их распространенность" Crawford R. In the Era of Human Capital. The Emergence of Talent, Intelligence, and Knowledge as the Worldwide Economic Force and What It Means to Managers and Investors. L.-N.Y., 1991. P. 11.. Можно даже утверждать, что распространение информации тождественно ее самовозрастанию, исключающему применение к этому феномену понятия редкости. К информации, далее, не может быть отнесена такая характеристика, как потребляемость в традиционном смысле данного понятия. Использование информации каким-либо потребителем не ограничивает возможностей других потребителей синхронно применять для собственных целей ту же самую информацию. Информация "долговечна и сохраняет стоимость после использования... Знания... могут быть использованы не только личностью, добывшей или усвоившей их, но и теми, кто ознакомился с составляющей их информацией" Nicholson W. Microeconomic Theory: Basic Principles and Extensions. Fort Worth (Tx.), 1995. P. 286. При этом, каким бы интенсивным ни было потребление информации, сколь широким ни ста