жиловым. У полуторки поломалась передняя рессора, серьга задней и рассыпался кузов. В довершение беды полуторка сожгла весь свой запас бензина - двести пятьдесят литров. Бензина для возвращения на базу в аймаке осталось в обрез - восемьсот литров на пять машин. В конце концов здесь, в насквозь знакомых местах, недостача горючего не была опасной. На случай нехватки мы могли заранее встать под перевалом Гурбан-Сайхан и послать полуторку в аймак за бензином. До поздней ночи мы с Новожиловым сидели в моей будке и, ежась от холода, рассматривали карты. Лагерь спал, слабый ветер катился по руслу, на "Северном Поле" гулко кричал филин: "Шубу! Шубу!" Шуба действительно очень требовалась. Новожилов осмотрел на Улан-Дэль-уле много обрывов, но осталось неизученным еще несметное количество. Его находки исчерпывались двумя обломками костей таза, по которым ничего нельзя было сказать. В неудачах новых маршрутов истинным утешением являлись успехи в лагере. Одно только "Северное Поле" дало три тонны интереснейших находок. Слой конкреций за моей будкой разработал Дурненков и нашел черепаху, крупные челюсти и части черепов. Я нашел большой череп диноцерата рядом с раскопкой Эглона и был немало изумлен этим обстоятельством. Подобная же история случилась с Новожиловым. Он вторично обследовал большой останец к востоку от лагеря, в свое время осмотренный Рождественским, который абсолютно ничего там не нашел. Новожилов открыл на останце целое костеносное поле, названное "Восточным". Подобные неожиданности как нельзя лучше свидетельствовали о необходимости самого тщательного исследования таких мест, в которых исследователь не рассчитывает побывать вторично. На гребне останца, возвышавшегося над лагерем, я установил теодолит. Вскоре на топографическую схему точно легли важные для раскопок подробности. Появились останцы "Восточный", "Контактовый", "Хайлясовый" и "Западный". Немного дальше, за "Западным", поднимался останец, возглавлявший гряду меловых пород, уходившую в направлении к Цаган-уле. Этот останец, названный "Столовым Массивом", и другие, следовавшие за ним до Цаган-улы, вероятно, были выступами извилистой береговой линии третичной, превратившейся в озеро, впадины. На севере "Столовый Массив" смыкался с обширной площадью мела, почти не осмотренной нами. Здесь имелись отличные перспективы для будущих раскопок. Новожилов исследовал западные останцы и нашел в них множество костей динозавров. Нам, палеонтологам, казалось странным, почти невероятным, такое скопление остатков гигантских ящеров в непосредственной близости от местонахождения третичных млекопитающих. Однако если вдуматься поглубже, то не было ничего удивительного: русла третичных потоков, отлагавших "Красную гряду", пересекли более древнее большое русло мелового периода. Так встретились два случая захоронений вымерших животных, по времени разделенные промежутком в двадцать миллионов лет. В трубу теодолита я долго обшаривал противоположный, северный край Нэмэгэтинской впадины. Засечки на заметные вершины, азимуты и углы возвышения для точной установки раскопок на картах уже были промерены. Оставалось разыскать Перевалочный лагерь и тем самым связать оба места главных работ 1949 года. Стекло зрительной трубы выхватывало из почти не различимой глазом дали отдельные промоины, склоны обрывов, кусты саксаула, темные впадины под обрывами - все затуманенное и перевернутое "вверх ногами". Часы шли, я не раз протирал слезившиеся от напряжения глаза, по нескольку раз уже был просмотрен каждый километр удаленного бэля, а столб в Перевалочном лагере никак не находился. Я позвал Новожилова с его соколиным зрением, но и тот, пробившись с полчаса, объявил, что ничего не видит. Отчаявшись, я почти примирился с перспективой отказаться от точной увязки обоих лагерей. Внезапно я заметил у самого края поля зрения крохотную черточку, отличавшуюся от всего другого резкой определенностью очертаний. Едва дыша и осторожно вращая микрометренный винт, я перегнал черточку в центр поля и тут убедился окончательно, что это был наш столб. Мы переоценили его размеры и потому так долго мучились с поисками. На этом расстоянии высокий рельс даже в трубу теодолита казался не больше короткой щетинки. Раскопки завершались. Кончался наш запас гипса и ящиков, подъедались и продукты. Мы могли бы похвалиться поразительно точным расчетом всех запасов, если бы это совпадение не было случайным. Солнечные и холодные дни были напоены бодрящей свежестью, и все работали не покладая рук. Ремонт машин шел на полный ход. Пронин после долгих размышлений стянул разбитый картер мотора "Дзерена" железными лентами. Мы рассчитывали на пресловутую прочность "ЗИСа" и надеялись, что машина дойдет до Далан-Дзадагада, куда "Тарбаган" подвезет новый картер. У Новожилова и у меня накопилось много геологических наблюдений. Теперь загадок "Красной гряды" больше не существовало. В "Красной гряде" мы открыли четыре костеносных горизонта и по смене пород проследили восемь этапов ее образования. В первом этапе происходил общий размыв меловых пород. Образовалась узкая котловина, в которой отлагались конгломераты и нижние грубые пески. Скорость потоков была слишком велика, и остатки животных, не задерживаясь здесь, выносились куда-то дальше и там разрушались. Вскоре в котловине образовалось озеро, скорость потоков резко упала, и они стали приносить только тонко-отмученный материал. Отложились пурпурные глины без остатков животных, которых не могли принести медленные (слабые) потоки. Затем наступило усиление приноса с частичным размывом уже отложенных пурпурных глин. В бассейн начали поступать кости нижнего костеносного горизонта, и отложилась нижняя песчаниковая плита. Еще большее увеличение скорости приносящих потоков вызвало отложение гравийника и множества костей второго нижнего горизонта. Течение было настолько сильным, что размывало рыхлые гравийные осадки, оставляя нетронутыми только участки, сцементировавшиеся вокруг костей. Так образовался слой конкреций с костями млекопитающих. Эти же потоки несли множество трупов крупных рыб и водяных черепах, погребавшихся вместе с конкрециями. В следующую, пятую, фазу отложения образовались продольные речные русла и в них накопились десятиметровой мощности слои белых песков с редкими рассеянными костями. Шестая и седьмая фазы - это вновь образование сравнительно глубокого озера с отложением в нем коричневых глин и бурых глинистых песков. Это отложение было прервано седьмой фазой с усилением приноса, отложением желтых песков и верхней песчаниковой плиты, а также с костями млекопитающих верхнего костеносного горизонта. В последнюю, восьмую, фазу озерный бассейн распространился гораздо шире прежней узкой котловины и достигал в ширину не менее двадцати километров с севера на юг. Такова была геологическая история "Красной гряды", прочитанная нами в смене различных пород и в распределении остатков животных. Потоки, приносившие кости, текли из лесов, окаймлявших озеро или ранее - котловину. Множество мелких древесных обломков, встреченных нами в костеносных горизонтах, говорило об этом. По-видимому, найденные нами древние млекопитающие обитали вдоль рек на опушках лесов. Попадая в воду, их остатки смешивались вместе с трупами речных обитателей - рыб и черепах - и сносились в ту котловину, которая пятьдесят миллионов лет спустя сделалась "Красной грядой" и вместилищем их окаменелых остатков. Найденные в "Красной гряде" диноцераты, по описанию профессора К.К. Флерова, были представителями совершенно новой ветви азиатских диноцерат, названных монголотериями (в переводе с греческого - "монгольский зверь"). Это были травоядные, размером с крупного теленка животные, еще не потерявшие общего облика хищника. Широкие лбы и узкие теменные гребни их черепов напоминали медведей. Еще большее сходство с медведями придавали стопоходящие когтистые задние лапы, позволявшие животным легко вставать на дыбы. Длинные клыки, торчавшие вниз из верхней челюсти, как у современной кабарги, но гораздо более длинные, походили на клыки саблезубых тигров. Другие найденные здесь звери принадлежали к группе пантоламбд, также до сих пор известных только на Американском материке. Величиной с собаку, они обладали замечательными зубами, похожими одновременно и на зубы травоядных и на древних насекомоядных - летучих мышей. Совершенно новыми были и черепахи, по-видимому, предки современных тропических черепах Африки и Южной Америки. Недаром так привлекала нас "Красная гряда". В ней, в самом сердце Азии, оказались скрытыми документы наземной жизни начала кайнозойской эры, и эта жизнь была в общем такой же, как и на удаленном Американском материке. Следовательно, развитие древних млекопитающих, вопреки установившимся взглядам, было широким и повсеместным уже на заре кайнозоя. С семнадцатого сентября ночные крики филина прекратились. Вместо них стал раздаваться печальный волчий вой. Сияющая гобийская красавица луна ущербилась, ночи стали темными. Восемнадцатого сентября мы принялись свертывать лагерь и грузить "Дзерена". В три часа дня "Дзерен" ушел на Далан-Дзадагад, чтобы не задерживать всю колонну, так как из-за разбитого картера он не мог идти быстро. Четыре тонны драгоценной добычи из "Красной гряды" были погружены на "Волка" и "Кулана". Полуторку забили бензобочками, а "Дракона" - тяжелым снаряжением. Как назло, "ходовой" день - девятнадцатое сентября - выдался жарким. Необыкновенный палевый туман застлал все горы и лег на бэли котловины Нэмэгэту еще со вчерашнего дня. Ветер дул в хвост колонны, моторы перегревались, но машины шли довольно быстро. К двенадцати часам достигли родника Даба. В последний раз я посмотрел на Нэмэгэту, но палевая дымка не дала мне проститься ни с ней, ни с Хугшо, несмотря на то что дорога проходила у самого подножия последней. Осталась позади и дикая серая стена Хана-Хере. Здесь не было дымки, и чудовищные "Три Чиновника" с их необычайными вырубленными формами нависли над нами в свете низкого солнца. Глубокие черные провалы, торчащие утесы, отвесные скалы... Две западные горы с наклонной столовой поверхностью были как бы грубо обтесаны с четырех сторон, а восточная - вздымалась исполинским горбом с длинными пирамидальными ребрами. К четырем часам мы были в Ноян сомоне. Прощание с друзьями и знакомыми отняло два часа, и мы дошли в свете фар только до больших песчаных кочек, в которых отстаивался "Дракон" в 1948 году. Пестрые горы в тридцати километрах к востоку от Ноян сомона поразили меня своей запыленностью. Мягкими, как бы подернутыми дымкой, были цвета горных пород: малиновый, охристо-серый, грязно-зеленый, буро-шоколадный, красно-серый и серовато-белый. Причудливо сочетались низкие конусы и выровненные площадки перечисленных цветов, испещренные пятнами черных камней и черно-зеленых кустов гобийского миндаля. Пыль и песок покрывали всю местность, лежали тонким слоем на склонах холмов. В руслах и долинах песок насыпан глубоким и рыхлым одеялом. При виде этой картины легкая тревога омрачила мне радость возвращения. Пески явно наступали на весь район наших работ в Южной Гоби. Они заносили и область пестрых гор у Ноян сомона, и запад Нэмэгэтинской котловины около Цаган-улы, где появлялись новые и новые барханы. И было приятно вспомнить, что наша дорога в Нэмэгэту - трудная, трясучая, много раз проклинавшаяся, пересекает котловину высоко на бэле, в безопасности от несчастного нашествия. Мы приближались к Цаган-Дерисуни. Знакомые черные холмы были испещрены почти горизонтальными тенями от низкого солнца. Сочетание скопища холмов и теней создало впечатление какой-то толпы, в быстром беге устремленной на запад, навстречу нашей колонне. Машины шли быстро, бензину хватило, и мы приехали в аймак к полудню, снявшись с ночлега в семь утра. Пронин добрался благополучно и разбирал мотор, никак не ожидая нас так скоро. Ночью пришел "Тарбаган" с бензином и картером для "Дзерена". Двадцать первого сентября мы догрузили машины, насколько это было возможно, и выехали в Улан-Батор. За Олдаху-хидом внезапно отстали "Волк" и "Кулан". Мы долго ждали их. Равнина в засуху была совершенно мертвой. Ни единой травинки не было на красновато-желтой глине, покрытой серым щебнем. Ветер поднимал столбы рыжей в закатном солнце пыли. Отставшие машины подошли только ночью. У "Волка" сломалась крыльчатка помпы, у "Кулана" - трамблер. К полудню двадцать второго сентября мы добрались до Мандал-Гоби. Машины остановились у столовой, а я на "Драконе" поехал разыскивать Прозоровского. Надо было видеть, с какой радостью наш кинооператор выскочил из дома, едва услышав гул машины. Он истосковался от ничегонеделанья, поджидая нас. Уже в полной темноте мы доехали до большого обо на перевале шестьдесят восьмого километра от Улан-Батора. Дальше шли опасные спуски, крутые повороты и косогоры. Шоферы наших машин, поврежденных в долгих маршрутах, с плохими тормозами, решили заночевать. Ледяной ветер пронизывал ватники. Мы разожгли большой костер и, погревшись, расхрабрились дотянуть до Улан-Батора еще сегодня на "Драконе" и полуторке. Машины пошли от веселого костра вниз в кромешную холодную тьму. Мгновение - и мир перестал существовать. Какие-то рытвины и бугорки виднелись впереди в свете фар. На самом деле это были спуски, подъемы и опасные косогоры, чувствовавшиеся только по мотору. Впереди нас шла полуторка. Пыль светлой стеной летела позади нее в свете наших фар. Когда полуторка удалялась, то только слабое пятно желтого света двигалось впереди в необъятной тьме. И этот слабый свет мгновенно исчезал, когда машина ныряла под спуск, и тогда "Дракон" двигался одинокий, словно затерявшийся в огромной вселенной. От его сильных фар по сторонам дороги ложился отсвет. Стоявшая за этой чертой тьма, как всегда, казалась огромнейшим лесом. Деревья с правильными интервалами выстроились ровной линией вдоль освещенной дороги. Отчетливо виделись огромные ветви почему-то не с листьями, а с хвоей, простертые на громадной, примерно семидесятиметровой высоте. Галлюцинация выдавала себя тем, что очертания деревьев не изменялись, несмотря на быстрый ход машины. Еще не было часа ночи, как мы подъезжали уже к нашей базе в Улан-Баторе. Эглон и Рождественский ожидали нас с шестнадцатого сентября. К утру прибыли и все остальные машины. Последний гобийский маршрут 1949 года закончился. Оставалось вывезти базу в Далан-Дзадагаде, а затем перебросить все на железную дорогу в Сухэ-Батор. Так закончилась третья палеонтологическая экспедиция в Монгольскую Народную Республику 1949 года. Еще больше узнали мы Гоби, еще больше полюбили эту пустынную и суровую страну. Наивно было бы думать, что теперь мы покончили с предварительным обследованием гобийских межгорных впадин. Огромные пространства: Джунгарская Гоби, Хони-Усуни-Гоби, впадина озера Алак-нур, Шаргаин-Гоби, пространство между Далан-Дзадагадом и Улугэй-хидом вдоль границы с КНР - все это простиралось на десятки тысяч неисследованных квадратных километров, которых еще не касались колеса наших машин. Да и в посещенных местах оставалось много неизвестного. Особенно на западе, где наши маршруты протянулись лишь одной длинной ниточкой. Примером может служить рассказ старика арата, встреченного нами уже в Улан-Баторе. Старик арат рассказал нам о "каменных костях", которые он видел в двух местах недалеко от Цаган-Олома, к востоку от дороги на Юсун-Булак и к западу от нее, близ Шаргаин-Гоби. Описание, данное старым аратом, не оставляло никакого сомнения в полной правдивости его слов. Я и раньше не раз замечал, что монголы, когда говорят о деле, не стремятся что-либо прибавить или приукрасить. Все указания и советы, которые мы от них получали, были совершенно точными. Таким образом, в маршруте этого года мы прошли между двумя интересными местонахождениями, не подозревая об их близости. А теперь, с сообщением старика, выяснялся новый интересный район, смежный вдобавок с Шаргаин-Гоби, на которую я не перестаю и сейчас возлагать большие надежды. Подобных сообщений из мест, смежных с районами наших раскопок, за годы, прошедшие со времени работы экспедиции, поступило еще несколько. Были присланы и кости громадных нижнемеловых травоядных динозавров - игуанодонов и больших титанотериев из Восточной Гоби как раз из оставшейся неисследованной области между Баин-Ширэ, Хара-Хутул и Эргиль-обо. Наступил день, и я вышел прощаться с автоколонной экспедиции, уходившей на север для погрузки и возвращения в Советский Союз. Пронизывающий ветер - самый первый спутник монгольских просторов, встречающий каждого жителя этой страны при рождении и провожающий его при смерти, - трепал изодранные тенты машин. Последние рукопожатия, приветственные взмахи рук, шум дружно заведенных моторов... И вот они пошли мимо: "МГ-41-15" - "Тарбаган"; "МГ-41-16" - "Волк"; "МГ-41-17" - "Дзерен"; "МГ-40-83" - "Дракон"; "МЛ-05-10" - "Кулан" и другие, более мелкие "звери". Если вы встретите их на улицах Москвы, доживающих свой век в честной работе, - помяните добрым словом и эти машины и их водителей. Это они, пробиваясь сквозь пыльные бури, знойные ураганы, в жестокий мороз и сильную жару через пески, горные хребты, глинистые котловины Гоби, дали возможность советским ученым совершить интересные научные открытия. Я смотрел вслед исчезавшей вдали колонне и думал о том, что трудное путешествие обогатило не только науку, но и нас самих. В пустынной Гоби широко раскрыта книга геологической летописи как бы в дар человеку за суровость и бесплодие природы. У нас на зеленом, богатом водою Севере листы этой книги плотно сомкнуты - закрыты лесами, болотами, зелеными коврами равнин. Здесь, в Гоби, как нигде, чувствуешь, насколько насыщена Земля памятью своего прошлого. В самых верхних ее слоях - орудия, черепки сосудов и другие предметы человеческого обихода. Глубже - стволы древних растений, кости вымерших животных. А еще ниже, в пока недоступной нам глубине, таятся древние химические элементы - огарки звездного вещества... Бродя по бесконечным лабиринтам красных ущелий, извлекая из-под тяжелых пластов песчаников, глин и конгломератов остатки жизни прошлого, мы все глубже проникали в великую книгу геологической летописи. Трудно передать ощущение, охватывающее тебя, когда кладешь пальцы на желобки в истертых зубах диноцерата, мастодонта или динозавра, сделанные пищей, съеденной десятки миллионов лет назад. Или стоишь перед раскопанным скелетом чудовищного ящера, стараясь разгадать причину его гибели по положению, в котором захоронилось животное. Или отчетливо видишь на окаменелых костях следы заживших ран - сломанных и сросшихся переломов, отметины странных заболеваний. Кажется, что с глаз спадает какая-то пелена и они глядят прямо в глубину времени, а современная человеческая жизнь соприкасается с прошлым, давно исчезнувшим, но совершенно реально осязаемым. И тогда приходит отчетливое понимание, насколько важно познание прошлого. Без этого знания мы никогда не поймем, как появились, как исторически сложились среди всей остальной жизни мыслящие существа - мы, люди! Только прикоснувшись к познанию прошлого, мы можем по-настоящему понять истинную ценность жизни. Великая история возникновения человека прежде всего поражает необычайной жестокостью. Сотни миллионов лет в смене неисчислимых поколений плескался на нашей планете океан бессмысленной, нерассуждающей жизни. Невообразимое число самых разных животных гибло, истребляемое голодом, микробами, хищниками, стихиями. В последовательной смене поколений происходило приспособление организмов к условиям существования, создание все более совершенных энергетических систем жизни, приобретение частичной независимости от воздействия окружающей физической среды. Как необходимость проявляется через сумму бесчисленных случайностей, так и высшие организмы - млекопитающие - постепенно вырабатывались из мелких, частных приспособлений. Наконец, организм животного со сложнейшими системами химической, физической и нервной регуляции, биологической защиты, пищеварения, воспроизведения потомства оказался в состоянии нести нагрузку в виде большого мозга. Это развитие на нашей планете потребовало семьсот миллионов лет. Только за это время исторически сложились животные, из которых труд и речь создали людей. Самый последний этап становления человека продолжался около двух миллионов лет. Убогими и наивными кажутся перед этой величественной картиной религиозные легенды о мгновенном сотворении человека и животных. Однако не менее наивны и предположения современных "ученых"-метафизиков о быстром, внезапном появлении разных видов, возникающих по мановению ока из совершенно других организмов. Драгоценным созданием материи является человечество, появившееся в результате безмерно огромного и трудного исторического пути. Поэтому непростительно преступны все призывы к истребительной атомной войне, грозящей гибелью всему живому. Только отвратительное невежество, породившее фашистский расизм, только безродная империалистическая идеология в безответственном самодовольстве может не думать о грозной истории возникновения человека, неотвратимо определяющей его дальнейшие судьбы. 1955 ПОСЛЕСЛОВИЕ Прошло пять лет. Уже закончена научная обработка почти всех сборов нашей экспедиции. Несколько томов научных статей в изданиях Академии наук посвящены материалам из монгольских местонахождений. В Палеонтологическом музее Академии наук стоят гигантские скелеты карнозавров, утконосого и панцирных динозавров. Выставлено множество громадных черепов костей скелетов, яиц динозавров и черепах. Отдельные витрины занимают ископаемые монгольские крокодилы, носороги, титанотерии. Особняком выставлена замечательная фауна "Красной гряды", подготовляется к монтировке целый скелет азиатского диноцерата. Часть коллекций передана Государственному музею Монгольской Народной Республики. Среди них - целый скелет исполинского хищного динозавра из Нэмэгэту, который поставлен в Улан-Баторе в специально выстроенном для находок экспедиции зале. Эти научные ценности, добытые экспедицией для нашего и монгольского народов, составляют лишь одну сторону ее работы и результатов. Другая сторона - научное значение сделанных открытий. Древний Азиатский материк, в состав которого входила гобийская территория Монгольской Народной Республики, оказался вовсе не стародавней, чуть ли не извечной пустыней. Около ста миллионов лет назад, в конце юрского периода, там находилась суша с тропическим влажным климатом и массой растительности, образовавшей угольные бассейны. Затем в нижнемеловую эпоху произошло погружение с образованием больших озер. В верхнем мелу бассейны обмелели и превратились в огромные заболоченные пространства, богатые растительностью. Неподалеку на юге находился берег настоящего моря. Верхнемеловые низменности простирались из Монголии далеко на запад и составляли типичный ландшафт материка, единого с нашей Средней Азией. Здесь развивалась богатая наземная жизнь. Десятки тысяч разнообразных динозавров кишели в болотах и прибрежных лесах. Некоторые группы динозавров, как, например, анкилозавры - панцирные ящеры-танки, - возникли здесь, на Азиатском материке. Также азиатское происхождение, по-видимому, имеет и вся группа утконосых динозавров. Анализ захоронения динозавров показал, что каждый род этих исполинских ящеров занимал особую, присущую только ему зону обитания. Прежние представления, рисовавшие жизнь динозавров всех вместе, в одной куче, - неверны. Главные группы динозавров обитали в трех разных зонах. Самые большие ящеры - зауроподы - были жителями низменных открытых побережий. По таким побережьям, очень широко распространенным в меловую эпоху, ходили громадные приливные волны. Никакие другие животные, кроме гигантских зауроподов с их тяжелыми костями и страшными когтями, не могли противостоять напору этих волн. Утконосые динозавры, также достигшие гигантской величины, укрывались в глубоких протоках среди затопленных прибрежных лесов. Они не были четвероногими, как зауроподы. Стоя на задних ногах и балансируя передними, снабженными плавательными перепонками, как веслами, эти ящеры не боялись и шестиметровых глубин. Исполинские хищные динозавры - карнозавры - не могли следовать на такую глубину за утконосыми. Они обитали в более возвышенных областях низменностей и здесь охотились на других травоядных - меньших размеров и не приспособленных к обитанию в глубоких болотах. Такие травоядные - панцирные и рогатые динозавры - обладали тяжелым защитным вооружением, сильно ограничивавшим аппетиты хищников. Таковы три главные зоны обитания динозавров, по которым теперь и нужно распределять всех этих исполинских ящеров. Проблема размножения динозавров в свете условий их существования стала особенно интересной. Очевидно, что утконосые динозавры и зауроподы обязательно должны были выходить на сушу для откладывания яиц в каких-то специальных убежищах. Мы не смогли проследить горизонты самых последних моментов мелового периода. Они, может быть, сохранились в Восточной Гоби, исследование которой не было выполнено, так как экспедиция недоработала один год по плану. Великое вымирание динозавров - вопрос следующей экспедиции в Монголию. Однако уже сейчас мы можем сказать, что оно не было таким повсеместно внезапным, как это представлялось раньше. Вероятно, на территории Азиатского материка одновременно существовали области, в которых жили динозавры, преимущественно болота и дельты рек, а также области, населенные млекопитающими, жившими в сухих и возвышенных местах, возможно, и на деревьях. Таково вероятное соотношение последних слоев верхнего мела и палеоцена. В эоцене древние млекопитающие все еще обитали вдоль рек и озер, на опушках лесов. Растительноядные звери питались преимущественно мягкой, связанной с водными бассейнами растительной пищей. Таковы древние группы диноцератов, корифодонтов, аминодонтов и другие. Напомню, что в палеоцене Монголии найдены остатки так называемых южных копытных - странных зверей, доселе известных только в Южной Америке. Это важное указание, говорящее о том, что в начале кайнозоя млекопитающие уже широко расселились по всем материкам. В олигоцене и позднее - в неогене, во второй половине третичного периода, фауна млекопитающих Монголии становится совершенно одинаковой с фауной нашей Средней Азии, Сибири и Казахстана. Материк с сухими степями - саваннами - простирался на всю площадь Азии. К востоку от Монголии, в Китайской Народной Республике, продолжаются те же самые отложения, как и в МНР, содержащие динозавров и млекопитающих. Однако в Китае лучше представлены юрские отложения с огромными зауроподами. Тесная связь истории кайнозоя в СССР и в Монгольской Народной Республике еще раз подтвердилась совсем недавно, уже после окончания работ нашей экспедиции. В Казахстане открыты титанотерии и исполинские хищники типа эндрьюсархов. На другом конце Азиатского материка, в нашем Уссурийском крае, в углях тоже найдены титанотерии и болотные носороги - аминодонты. История животного мира, восстановленная на основании находок в геологических отложениях, позволяет нам определить последовательность и условия отложения горных пород. Так получается история геологического прошлого Азиатского материка, очень важная для практических нужд геологии полезных ископаемых. В эту работу наша экспедиция внесла свою долю, продолжив славные традиции русских ученых в деле изучения Азии. Теперь, после произведенных исследований, яснее становится, как много нужно еще сделать. Наша экспедиция едва затронула межгорные впадины Гоби. На территории Монгольской Народной Республики еще много не осмотренных нами мест. А дальше, к югу, в пределах Китайской Народной Республики, простираются обширные гобийские впадины Внутренней Монголии. Не менее интересна и много обещает знаменитая "Долина Бесов" у восточной окраины Тянь-Шаня и провинция Гань-Су. Огромные поля красноцветных отложений есть в котловинах Синьцзян-Уйгурского автономного района у подножия Куэнь-Луня и по северной окраине Тибетского нагорья. Задача исследования древней наземной жизни Азиатского материка имеет интереснейшие перспективы. 1955 СПРАВКА-СЛОВАРЬ Встречавшиеся в книге научные термины, географические названия и технические выражения в большей части разъясняются по ходу изложения. Для слов, оставшихся необъясненными, дается настоящий словарик. 1. ГЕОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕРМИНЫ Геологическая шкала времени В книге мы встречаемся только с тем отделом шкалы, который включает историю планеты, когда на ней уже развилась жизнь. Эта история распадается на три эры: 1) палеозой (эру древней жизни), начавшийся около 600 миллионов лет тому назад и длившийся около 400 миллионов лет. В книге упоминаются отдельные периоды этой эры: силурийский, девонский и пермский; 2) мезозой (эру средней жизни), начавшийся после пермского периода палеозоя около 200 миллионов лет назад и длившийся около 110 миллионов лет. В книге упоминаются все три периода этой эры: триасовый, продолжавшийся 25 миллионов лет и сменившийся юрским такой же длительности, и меловой период, закончивший эру и длившийся около 60 миллионов лет; 3) кайнозой (эру новой жизни), начавшийся после мелового периода 55 - 60 миллионов лет назад и продолжающийся еще в настоящее время. Кайнозой делится на древние отложения, или палеоген, и новые, или неоген. Также встречаются названия третичные и четвертичные отложения. Первые составляют почти весь кайнозой, а четвертичный период - только самый последний этап этой эры - период великих оледенений, длившийся около миллиона лет. Самые древние отложения кайнозоя - это палеоцен и эоцен, продолжавшиеся свыше 20 миллионов лет, затем следует олигоцен длительностью в 16 миллионов лет и, наконец, перед четвертичным периодом был плиоцен, длившийся 6 миллионов лет. Названия всех перечисленных эр и периодов встречаются почти в каждой главе книги. Отдельные геологические названия Бэль - монгольское слово, вошедшее в науку, - высокий цоколь горного хребта, образовавшийся из продуктов его разрушения и окаймляющий подножие хребта. Характерен для пустынных областей. Висячие долины - долины, русло которых не спускается постепенно в главную долину, а обрывается уступом. Встречаются в областях недавних поднятий. Висячий маршрут - маршрут на большое расстояние, не имеющий опорных баз, кроме исходной точки начала маршрута. Габбро-норит - "основная", глубинная изверженная порода. Долериты - древние базальты; основные лавы с раскристаллизованной массой. Диориты - породы со средним содержанием кварца, переходные от "кислых" (то есть с большим содержанием кварца) пород - гранитов к "основным" породам (с малым содержанием кварца). Зеркало скольжения - пришлифованная плоскость на камне от сброса, то есть вертикального смещения пород по трещине. Конус выноса - нагромождение продуктов разрушения хребта у его подошвы, в устье крутой горной долины. Обычно имеет вид правильно насыпанного конуса. Кривая эрозии - уклон долины, по которой идет размыв хребта, или для больших областей - уклон от верховьев речного бассейна до моря. Кварц-порфиры - излившиеся изверженные породы с отдельными кристаллами, рассеянными в стекловатой массе (порфиры) и с большим содержанием кварца. Кора выветривания - зона поверхностного изменения горных пород от влияния атмосферы, воды, температуры и солнца. Проникает на различную глубину, в тех местах, где размыв незначителен, может достигать толщины в несколько десятков километров. Конгломерат - горная порода, составленная из галек, сцементированных песчаником или известняком. Конкреции - стяжения песчаника, мергеля или известняка обычно вокруг каких-либо органических остатков. Метаморфические кварциты - слово "метаморфические" означает породы, подвергшиеся последующим изменениям от погружения в глубь земной коры или от соприкосновения с расплавленными изверженными породами. Кварциты - песчаники, в которых зерна песка спаяны кремнием. Мергель - известняк с большим содержанием глины. Останец - одиноко стоящая возвышенность, оставшаяся от размыва гор. Пластовая интрузия - излияние расплавленных пород между слоями осадочных пород, принявшие форму пласта. Сбросы - вертикальные перемещения участков земной коры по разломам-трещинам. Структурные единицы - в геологии так называются участки земной коры, характеризующиеся определенным строением, например, область складчатых гор, зоны опускания или поднятий и т.д. Халцедон - скрытокристаллический натечный кварц. Фации - совокупность условий отложения тех или других осадочных пород. Различаются морские, материковые, озерные фации и т.д. Филиты - тонколистоватые метаморфизованные сланцы. Элювиальная дресва - грубый песок, или гравийник, образовавшийся от разрушения пород здесь же, на месте, без переноса. Эпигенетическое ущелье, участок - часть долины, захваченная недавним поднятием и характерная крутыми склонами. Яшма - разноцветный скрытокристаллический кварц, или кремень. 2. МОНГОЛЬСКИЕ ТЕРМИНЫ И НЕКОТОРЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ НАЗВАНИЯ Аргал - сухой помет скота. Айком - аймачный (областной) комитет Монгольской народно-революционной партии. Бодисатва - божество буддийской религии, святой в высшей степени. Баг - низшая административная единица (типа нашего сельсовета). Дели, или дэли - национальная монгольская верхняя одежда вроде халата со стоячим воротом. Одинакова у мужчин и женщин. Дарга - начальник по-монгольски. Дюрбюты - западномонгольская народность. Копытки, иначе саджи - пустынные птицы, похожие на куропаток с расширенными вроде копытец коготками на лапах для хождения по песку. Лама - буддийский монах. Орнитолог - ученый, изучающий птиц. Рунические надписи - рунический алфавит - особая древняя письменность с угловатыми, палочковидными начертаниями букв. Был распространен у древних скандинавов и тюрков. Сарлык - як, порода рогатого скота, выведенная в горной Азии. Субурган - каменная постройка в виде башенки с кубическим основанием и шпилем наверху. Такие постройки окружали буддийские храмы и монастыри и служили хранилищами священных предметов. Сомон - средняя административная единица в МНР, соответствующая нашему району. Тон - верхняя деревянная часть юрты в виде выпуклого колеса, прикрывающаяся специальным клапаном из кошмы. Такыр - участок затвердевшей глинистой поверхности, гладкий и без растительности. Название из нашей Средней Азии. Фаланга, или, вернее, сольпуга - крупный прыгающий паук с длинными задними конечностями. Цирик - название монгольского солдата. Уртон - пробег почтовой лошади и расстояние между почтовыми станциями в старину. Равен примерно 30 - 35 километрам.