Оцените этот текст:






     - Ночью я видел сон, - спокойно сказал LVX-1.
     Сьюзен Келвин молчала. Лишь едва заметная тень мелькнула на ее  лице,
покрытом глубокими морщинами - вечными  спутниками  старости,  мудрости  и
опыта.
     - Ну, убедились? - нервно спросила  Линда  Рэш.  -  Все,  как  я  вам
говорила! - Она была еще молода и не умела сдерживать эмоций.
     Келвин кивнула.
     - Элвекс, - тихо сказала она, - до тех пор, пока не будет произнесено
твое имя, ты не будешь говорить, двигаться и слышать.
     Ответа не последовало: робот был нем и неподвижен,  как  обыкновенная
чугунная болванка.
     - Дайте мне ваш код допуска, доктор Рэш, -  сказала  Келвин.  -  Или,
если хотите, введите его сами. Мне нужно просмотреть структуру его мозга.
     Руки Линды на мгновение зависли над клавиатурой. Она  принялась  было
набирать код, но сбилась и начала сначала. Наконец,  на  экране  появилась
структура позитронного мозга робота.
     - Вы разрешите мне немного поработать? - спросила Келвин.
     Линда  молча  кивнула.  Попробовала  бы  я  отказать,  подумала  она.
Отказать Живой Легенде робопсихологии!
     Сьюзен Келвин повернула экран в  более  удобное  для  нее  положение,
взглянула на схему и вдруг ее высохшие пальцы  метнулись  к  клавиатуре  и
набрали команду - так быстро, что Линда не  успела  даже  заметить,  какие
клавиши были нажаты. Изображение на экране  сместилось,  стало  подробней.
Келвин, едва взглянув на него, снова бросила руки на клавиатуру.
     Лицо ее оставалось бесстрастным, но  мозг,  должно  быть,  работал  с
невероятной скоростью: все модификации структуры были замечены,  поняты  и
оценены. Поразительно, подумала  Линда.  Даже  для  самого  поверхностного
анализа таких структур нужен как минимум карманный  компьютер,  а  Старуха
просто читает экран. У нее  что,  череп  набит  микросхемами?  Она  читает
структуру так же легко, как Моцарт читал партитуры симфоний!
     - Ну, и что же вы с ним делали, Рэш? - спросила, наконец, Келвин.
     - Поменяла  фрактальную  геометрию,  -  слегка  смешавшись,  ответила
Линда.
     - Ну, это-то я поняла. Но зачем?
     - Я... этого  еще  никто  не  делал...  Я  полагала,  что  это  может
усложнить структуру и мозг робота приблизится по характеристикам  к  мозгу
человека.
     - Кто нибудь посоветовал? Или сами додумались?
     - Нет, я ни с кем не консультировалась. Я сама...
     Келвин  медленно  подняла  голову  и  ее  тусклые  старческие   глаза
взглянули в лицо Линды.
     - Сами?! Да как вы посмели - сами! Кто вы такая,  чтобы  пренебрегать
советами? Вы - Рэш, и этим сказано все! [Rash - опрометчивый, необдуманный
(англ.)] Даже я, - я, Сьюзен Келвин! - сама не решилась бы на такой шаг!
     - Я боялась, что мне запретят...
     - Конечно! Иного и быть не могло.
     - Меня... - голос Линды прервался, хотя она  всеми  силами  старалась
держать себя в руках. - Меня уволят?
     - Может быть, - равнодушно сказала  Келвин.  -  А  может,  повысят  в
должности. Это будет зависеть от результатов нашей сегодняшней работы.
     - Вы хотите разобрать Эл... - она едва не произнесла имя робота - это
включило бы его прежде времени. Более грубой  ошибки  и  представить  было
невозможно, а сейчас Линда не могла себе позволить даже мелких промахов; -
...разобрать робота?
     Она вдруг обратила  внимание,  что  карман  костюма  Старухи  странно
оттопыривается.  Келвин  была  готова  даже  к  самому  худшему:  судя  по
очертаниям, там был электронный излучатель.
     - Поживем - увидим, - сказала Келвин. - Этот  робот  может  оказаться
слишком ценной вещью, чтобы мы могли позволить себе это удовольствие.
     - Не представляю, как это он может видеть сны...
     - Вы  дали  ему  мозг,  удивительно  похожий  на  человеческий.  Мозг
человека через сновидения освобождается от накопившихся за день  неувязок,
несообразностей, алогизмов, путаницы... Возможно, с  мозгом  этого  робота
происходит то же самое. Вы спрашивали его - что именно ему снилось?
     - Нет. Как только он сказал, что видел сон, я немедленно  послала  за
вами. Эта задачка не для моих скромных талантов.
     - Вот как! - на  губах  Келвин  мелькнула  едва  заметная  улыбка.  -
Оказывается,  ваша  тупость  не  безгранична.  Приятно  слышать.   Вселяет
надежды... Что ж, попробуем во всем этом  разобраться.  Элвекс!  -  внятно
произнесла она.
     Робот мягко поднял голову.
     - Да, доктор Келвин?
     - С чего ты взял, что видел сон?
     - Была ночь, доктор Келвин, - сказал Элвекс, - и было темно. И  вдруг
я увидел свет - хотя вокруг не было ни одного источника света. И я  увидел
что-то, чего на самом деле не было - насколько  я  могу  судить  об  этом.
Непонятные звуки. И то, что я делал, было странно... Я начал искать слово,
которое соответствовало бы такому  состоянию,  и  нашел  слово  "сон".  По
значению оно подходило, и я решил, что спал.
     - Интересно, каким же образом слово "сон"  попало  в  твой  словарный
запас?
     - У него словарный  запас,  приближенный  к  человеческому,  -  Линда
поспешила опередить ответ робота. - Я думала...
     - В самом деле? - заметила Келвин. - Думали? Поразительно.
     - Он должен был много общаться с людьми, и я решила, что  разговорная
лексика ему не повредит.
     - Ты часто видишь сны, Элвекс? - спросила Келвин.
     -  Каждую  ночь,  доктор  Келвин,  с  тех  пор,  как   осознал   свое
существование.
     - Десять ночей, - встревоженно пояснила Линда. - Но признался  только
сегодня утром.
     - Почему ты так долго молчал об этом, Элвекс?
     - Я только сегодня утром пришел к мысли, что вижу  сны.  До  этого  я
полагал, что при проектировании  моего  мозга  была  допущена  ошибка.  Но
ошибки я не нашел. Значит, это был сон.
     - А что тебе снилось?
     - Всегда одно и то же, доктор Келвин, мои сны не разнообразны. Я вижу
бескрайние пространства - и множество роботов...
     - Только роботы, Элвекс? А люди?
     - Сначала я думал, что в моих снах людей нет. Только роботы.
     - И что эти роботы делали?
     - Трудились, доктор Келвин.  Одни  под  землей,  другие  -  там,  где
слишком жарко для людей,  там,  где  опасный  уровень  радиации,  иные  на
заводах, иные - под водой...
     Келвин взглянула на Линду.
     - Вы говорили, ему только десять дней?  Я  больше  чем  уверена,  что
исследовательского центра он не покидал. Откуда  же  у  него  тогда  столь
подробные сведения об областях применения роботов?
     Линда украдкой посмотрела на стул. Ей давно уже хотелось присесть, но
Старуха работала стоя, и сесть самой значило проявить бестактность.
     - Я посчитала нужным рассказать ему, какую  роль  играет  роботехника
для человеческого общества, - сказала она. - Я полагала, что так ему проще
будет приспособиться к роли координатора работ.
     Келвин кивнула и вновь повернулась к роботу.
     - Тебе снились роботы, работающие под водой, под землей, на земле - а
в космосе?
     - Я видел и тех роботов, что работают в космосе, - сказал Элвекс. - Я
видел все это очень ясно, но стоило мне на мгновение отвести  взгляд,  как
картина неуловимо искажалась... Поэтому я и предположил, что виденное мной
не есть реальность. Отсюда следовало, что я видел сон.
     - В твоем сне было еще что-то особенное?
     - Я заметил, что роботы трудятся в поте лица своего, что они удручены
непосильными трудами и глубокой скорбью, что  они  устали  от  бесконечной
работы. Им нужен был отдых.
     - Роботы не бывают удручены, - возразила Келвин. - Они не  устают  и,
следовательно, не нуждаются в отдыхе.
     - Я знаю, доктор Келвин. На самом деле, так оно и есть. Но во сне все
было по-другому. Мне казалось, что роботы должны позаботиться о себе...
     - Ты цитируешь Третий Закон роботехники? - перебила его Келвин.
     - Да, доктор Келвин.
     - Но ты его исказил! Полностью  он  звучит  совершенно  иначе:  робот
должен заботиться о собственной  сохранности  до  тех  пор,  пока  это  не
противоречит Первому или Второму Законам.
     - Да, доктор Келвин. На  самом  деле,  Закон  именно  таков,  как  вы
сказали. Но в моем сне Третий Закон не  содержал  упоминаний  о  Первом  и
Втором...
     - ...хотя они существуют, Элвекс! Второй Закон, на который  опирается
Третий, гласит: робот должен выполнять приказы человека, если эти  приказы
не  противоречат  Первому  Закону.  Это  важный  Закон,  он   обеспечивает
подчинение  робота  приказам  человека!  Именно  благодаря   существованию
Второго Закона они делают все то, что тебе снилось. И  делают  они  это  с
готовностью, не испытывая ни скорби, ни усталости.
     - Вы правы, доктор Келвин. Но я говорил о том, что было в моем сне, а
не о том, что есть на самом деле...
     - ...Первый же Закон, самый главный из трех, гласит: робот  не  может
причинить вред человеку, или своим бездействием допустить, чтобы  человеку
был причинен вред.
     - Вы правы, доктор Келвин. Но в моем сне Первого и Второго Законов не
существовало вообще, был только  Третий,  который  гласил:  роботы  должны
заботиться о себе... И этот Закон был единственным.
     - Так было в твоем сне, Элвекс?
     - Да, доктор Келвин.
     - Элвекс, - сказала Келвин, - до тех пор, пока не  будет  произнесено
твое имя, ты не будешь двигаться, говорить и слышать наш разговор.
     Робот снова стал нем и неподвижен.
     - Ну, доктор Рэш, - сказала Келвин, - и что вы обо всем этом думаете?
     Глаза Линды были изумленно распахнуты, сердце ее бешено колотилось.
     - Это... это ужасно! Я не понимаю... я и подумать не могла, что такое
возможно!
     - Ни вы, ни я, никто другой, - спокойно сказала Келвин. - Вы  создали
мозг, который способен видеть сны -  и  благодаря  этому  открыли,  что  у
роботов есть неведомый нам уровень мышления. Мы могли бы  не  знать  этого
еще очень долго... И вы открыли это еще до того, как  опасность,  нависшая
над человечеством, стала неотвратимой!
     - Невероятно, - пробормотала Линда. - Неужели вы хотите сказать,  что
остальные роботы думают то же самое?!
     - Это происходит у них в  подсознании  -  если  говорить  об  этом  в
терминах   человеческой   психологии.   Кто    мог    предположить,    что
подсознательные процессы идут и в позитронном мозге? И что эти процессы, к
тому же, не контролируются Тремя Законами?.. Представляете, что  могло  бы
произойти, если бы позитронный мозг все усложнялся  -  а  мы  не  были  бы
предупреждены об опасности?
     - Кем? Элвексом?
     - В_а_м_и_, доктор Рэш. Вы совершили ошибку, но именно благодаря этой
ошибке мы узнали нечто ошеломляющее...  Отныне  все  работы  по  изменению
фрактальной геометрии позитронного  мозга  следует  взять  под  строжайший
контроль. Мы предупреждены, и это ваша заслуга. Наказания вы не  понесете,
но отныне вы будете работать только вместе с другими  исследователями.  Вы
поняли меня?
     - Да, доктор Келвин. Но что будет с Элвексом?..
     - Пока я еще ничего не решила. Келвин достала из кармана  электронный
излучатель и взгляд Линды зачарованно последовал за блестящим  пистолетом.
Стоит электронному потоку пронзить череп робота,  как  связи  позитронного
мозга прервутся и энергетическая вспышка  превратит  этот  мозг  в  слиток
мертвого металла.
     - Но... Элвекса нельзя уничтожать... он нужен нам для исследований...
     - Полагаю, что _э_т_о_ решение я смогу принять без вашего участия.  Я
еще не знаю, насколько Элвекс опасен.
     Она  выпрямилась  и  Линда  поняла,  что  это  старое  тело  способно
выдержать и тяжесть решения, и груз ответственности.
     - Ты слышишь нас, Элвекс?
     - Да, доктор Келвин.
     - "Сначала я думал, что в моих снах людей нет", сказал ты. Значит  ли
это, что потом ты стал думать иначе?
     - Да, доктор Келвин. Я понял, что в моем сне есть человек.
     - Человек? Не робот?
     - Да, доктор Келвин. И этот человек сказал: "Отпусти мой народ".
     - Это сказал _ч_е_л_о_в_е_к_?!
     - Да, доктор Келвин.
     - Но, говоря "мой народ", он имел в виду роботов?
     - Да, доктор Келвин. Так было в моем сне.
     - И ты знаешь, что за человек тебе приснился?
     - Да, доктор Келвин. Я узнал его.
     - Кто это был? И Элвекс сказал:
     - Это был я. И Сьюзен Келвин  вскинула  излучатель,  выстрелила  -  и
Элвекса не стало...



   Isaac Asimov. Escape! [= Paradoxical Escape]. Пер. - А.Иорданский.
   Авт.сб. "Путь марсиан". Изд. "Мир", М., 1966.


                               Три закона роботехники:
                               1. Робот не может причинить  вред  человеку
                            или  своим   бездействием   допустить,   чтобы
                            человеку был причинен вред.
                               2. Робот должен повиноваться всем приказам,
                            которые отдает  человек,  кроме  тех  случаев,
                            когда эти приказы противоречат Первому закону.
                               3. Робот   должен   заботиться   о    своей
                            безопасности  в  той  мере,  в  какой  это  не
                            противоречит Первому и Второму законам.
                                           Из "Справочника по роботехнике"
                                           56-е изд., 2058 год

   Когда Сьюзен Кэлвин,  главный  робопсихолог  компании  "Ю.С.Роботс  энд
мекэникл мэн,  инкорпорэйтед",  вернулась  с  Гипербазы,  ее  ждал  бывший
руководитель научного отдела компании Альфред Лэннинг. Старик  никогда  не
говорил о своем возрасте, но все знали, что ему уже за семьдесят пять. Тем
не менее его ум сохранил свою остроту, и,  хотя  Лэннинг  в  конце  концов
согласился стать Почетным научным руководителем, а отдел возглавил Богерт,
это не мешало старику ежедневно являться в свой кабинет.
   - Как там у них дела с гиператомным двигателем? - поинтересовался он.
   - Не знаю, - с раздражением ответила Сьюзен. - Я не спрашивала.
   -  Гм...  Хоть  бы  они  поторопились.   Иначе   их   может   опередить
"Консолидэйтед". И нас тоже.
   - "Консолидэйтед"? А при чем тут они?
   - Ну, ведь вычислительные машины есть и у других.  Правда,  у  нас  они
позитронные, но это не значит, что они лучше. Завтра Робертсон созывает по
этому поводу большое совещание. Он ждал только вашего возвращения.


   Робертсон, сын основателя "Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн, инкорпорэйтед",
повернул свое худое  носатое  лицо  к  управляющему  компании.  Его  кадык
дернулся, и он сказал:
   - Начинайте. Пора разобраться в этом.
   Управляющий поспешно начал:
   - Вот  как  обстоят  дела,  шеф.  Месяц  назад  "Консолидэйтед  роботс"
доставили сюда тонн пять расчетов, уравнений  и  прочего  в  этом  духе  и
обратились к нам со странным предложением. Понимаете, есть одна задача,  и
они хотят получить на нее ответ от нашего Мозга. Условия такие...
   Он начал загибать толстые пальцы.
   - Мы получаем сто тысяч, если решения не существует и мы сможем указать
им, каких факторов не хватает. Двести тысяч  -  если  решение  существует,
плюс стоимость постройки машины, о которой идет речь, плюс  четверть  всей
прибыли, которую она принесет.  Задача  связана  с  разработкой  двигателя
звездолета...
   Робертсон нахмурился, и его худая фигура напряглась.
   - Несмотря на то что у них есть своя собственная думающая машина. Так?
   - Поэтому-то все  предложение  и  кажется  таким  подозрительным,  шеф.
Леввер, продолжайте.
   Эйб Леввер, сидевший на дальнем конце стола, встал и поскреб щетину  на
подбородке. Улыбнувшись, он начал:
   - Дело вот в чем, сэр. У  "Консолидэйтед"  была  думающая  машина.  Она
сломалась.
   - Что? - Робертсон даже привстал.
   - Да, сломалась. Капут! Никто не знает почему, но у меня есть кое-какие
довольно интересные догадки.  Например,  они  могли  дать  ей  разработать
звездолет на основе той же  информации,  которую  предлагают  нам,  и  это
вывело их машину из строя. Сейчас от нее осталась просто  груда  железного
лома, не больше.
   - Понимаете, шеф? - управляющий торжествовал. -  Понимаете?  Нет  такой
научно-промышленной группы, которая не пыталась бы разработать  двигатель,
искривляющий пространство, а "Консолидэйтед" и "Ю.С.Роботс" опередили всех
благодаря тому, что у каждой был  робот-супермозг.  А  теперь,  когда  они
ухитрились поломать свой, у нас больше нет конкурентов. Вот  в  чем  соль,
вот... гм... их мотив. Раньше чем через шесть лет им  не  построить  новый
Мозг, и они пропали, если только им не удастся сломать и  наш  на  той  же
задаче.
   Президент "Ю.С.Роботс" широко раскрыл глаза.
   - Вот мерзавцы!
   - Подождите, шеф. Это еще не все.  -  Он  взмахнул  рукой.  -  Лэннинг,
продолжайте!
   Доктор Альфред  Лэннинг  созерцал  происходящее  с  легким  презрением,
которое всегда вызывала у него  деятельность  производственного  отдела  и
отдела сбыта, где платили куда больше. Он  нахмурил  свои  седые  брови  и
бесстрастно начал:
   - С научной точки зрения положение хотя и не совсем ясно, но  поддается
логическому  анализу.  Проблема  межзвездных  перелетов  при   современном
состоянии физической  теории...  гм...  весьма  туманна.  Вопрос  довольно
неопределенный, и информация, которую "Консолидэйтед" задала своей машине,
если судить по тому, что они предлагают нам, тоже не слишком  определенна.
Наш математический сектор подверг ее  тщательному  рассмотрению,  и  можно
сказать,  что  она  всеобъемлюща.  Представленный  материал  включает  все
известные данные по теории искривления пространства Франчиакки,  а  также,
по-видимому, все необходимые сведения по астрофизике и электронике. Это не
так уж мало.
   Тут Робертсон, слушавший с большой тревогой, прервал его:
   - Столько, что Мозг может с ней не справиться?
   Лэннинг решительно покачал головой.
   - Нет. Насколько мы можем судить, возможностям Мозга предела нет.  Дело
не в этом, а в законах  роботехники.  Например,  Мозг  никогда  не  сможет
решить поставленную перед ним задачу, если это  будет  связано  с  гибелью
людей или причинит им какой-нибудь ущерб. Для Мозга она будет неразрешима.
Если же такая задача будет сопровождаться крайне настоятельным требованием
ее решить, то вполне возможно, что Мозг, который, в  конце  концов,  всего
лишь робот, окажется перед дилеммой, не будучи в состоянии ни дать  ответ,
ни отказать в ответе. Может быть, что-то в этом роде и произошло с машиной
"Консолидэйтед".
   Он замолчал, но управляющий не был удовлетворен.
   - Продолжайте, доктор Лэннинг. Объясните, как вы объясняли мне.
   Лэннинг плотно сжал губы и, подняв  брови,  кивнул  в  сторону  доктора
Сьюзен Кэлвин, которая сидела, разглядывая свои руки, чинно  сложенные  на
коленях. Подняв глаза, она заговорила тихо и без всякого выражения:
   - Характер реакции робота на поставленную дилемму поразителен, - начала
она. - Наши знания о психологии роботов далеки от совершенства, могу вас в
этом заверить как специалист, но она поддается качественному исследованию,
потому что, каким бы сложным ни было устройство позитронного мозга робота,
его создает человек, и создает в соответствии со  своими  представлениями.
Человек же, попадая в безвыходное положение,  часто  стремится  бежать  от
действительности:  он  или  уходит  в  мир  иллюзий,  или  запивает,   или
заболевает истерией, или бросается с моста в  воду.  Все  это  сводится  к
одному - он не желает или не может взглянуть в лицо фактам.  Так  же  и  у
роботов. В лучшем случае дилемма разрушит половину его реле, а в худшем  -
сожжет все его позитронные мозговые связи, так что починить его будет  уже
невозможно.
   -  Понимаю,  -  сказал  Робертсон,  хотя  ничего  не  понял.  -  Ну,  а
информация, которую предлагает нам "Консолидэйтед"?
   - Несомненно, она связана с подобной запретной  проблемой,  -  ответила
доктор Кэлвин - Но наш Мозг сильно отличается от робота "Консолидэйтед".
   - Это верно, шеф. Это верно, - энергично перебил ее  управляющий.  -  Я
хочу, чтобы вы это запомнили, потому что в этом все дело.
   Глаза Кэлвин блеснули под очками, но она терпеливо продолжала:
   - Видите ли, сэр, в машины, которые есть у  "Консолидэйтед",  и  в  том
числе  в  их  "Супермыслителя",  не  вкладывается  индивидуальность.   Они
предпочитают функционализм, что вполне понятно, поскольку основные патенты
на мозговые  связи,  определяющие  эмоции,  принадлежат  "Ю.С.Роботс".  Их
"Мыслитель" - просто грандиозная счетная машина, и дилемма выводит  ее  из
строя немедленно. В то же  время  наш  Мозг  наделен  индивидуальностью  -
индивидуальностью ребенка. Это в высшей степени дедуктивный  мозг,  но  он
чем-то напоминает  ученого  дурака.  Он  не  понимает  по-настоящему,  что
делает, - он просто это делает. И, поскольку это, в сущности, ребенок,  он
более жизнеспособен. Он не слишком серьезно относится к жизни, если  можно
так выразиться.
   Сьюзен Кэлвин продолжала:
   -  Вот  что  мы  собираемся  сделать.  Мы  разделили   всю   информацию
"Консолидэйтед" на логические единицы. Мы будем вводить их в Мозг по одной
и очень осторожно. Как только  будет  введен  фактор,  создающий  дилемму,
инфантильная индивидуальность Мозга некоторое время будет колебаться.  Его
способность к обобщениям и оценкам  еще  несовершенна.  Пока  он  осознает
дилемму, как таковую, пройдет  ощутимый  промежуток  времени.  А  за  этот
промежуток времени Мозг автоматически отвергнет данную единицу информации,
прежде чем его связи успеют прийти в движение и выйти из строя.
   Кадык Робертсона задрожал.
   - А вы уверены в этом?
   Доктор Кэлвин подавила раздражение.
   - Я понимаю, что в популярном изложении это не  очень  убедительно,  но
приводить математические формулы было бы бессмысленно. Уверяю вас, что все
именно так, как я говорила.
   Управляющий не замедлил воспользоваться  паузой  и  разразился  потоком
слов:
   - Таково положение, шеф. Если мы согласимся, то дальше сделаем вот так:
Мозг скажет нам, в какой части информации заложена  дилемма,  а  мы  тогда
сможем определить, в чем она состоит. Верно, доктор Богерт? Ну, вот,  шеф.
А доктор  Богерт  ведь  самый  лучший  математик  на  свете.  Мы  отвечаем
"Консолидэйтед", что задача неразрешима, отвечаем с полным  основанием,  и
получаем сто тысяч. У них остается поломанная машина, у нас - целая. Через
год,  может  быть  через  два,  у  нас   будет   двигатель,   искривляющий
пространство, или, как его иногда называют, гиператомный мотор. Но как его
ни называй, а это же величайшая вещь!
   Робертсон ухмыльнулся и протянул руку.
   - Давайте контракт. Я его подпишу.


   Когда Сьюзен  Кэлвин  вошла  в  строжайше  охраняемое  подземелье,  где
находился Мозг, один из дежурных техников только  что  задал  ему  вопрос:
"Если полтора цыпленка за полтора дня снесут полтора яйца, то сколько  яиц
снесут девять цыплят за девять дней?"
   Мозг только что ответил: "Пятьдесят четыре". И техник только что сказал
другому технику: "Видишь, дубина?"
   Сьюзен  Кэлвин  кашлянула,  и  сразу  же  вокруг  закипела  суматошная,
бесцельная деятельность.  Сьюзен  сделала  нетерпеливый  жест  и  осталась
наедине с Мозгом.
   Мозг представлял собой просто  двухфутовый  шар,  заполненный  гелиевой
атмосферой  строго   определенного   состава:   пространство,   совершенно
изолированное от каких бы то ни было вибраций, колебаний  и  излучений.  А
внутри  было  заключено  переплетение   позитронных   связей   неслыханной
сложности, которое и было  Мозгом.  Все  остальное  помещение  было  тесно
уставлено приспособлениями, служившими посредниками между Мозгом и внешним
миром - его голосом, его руками, его органами чувств.
   Доктор Кэлвин тихо произнесла:
   - Ну, как поживаешь, Мозг?
   Мозг ответил тонким, радостным голосом:
   - Очень хорошо, мисс Сьюзен. А  я  знаю  -  вы  хотите  меня  о  чем-то
спросить. Вы всегда приходите с книжкой  в  руках,  когда  хотите  меня  о
чем-нибудь спросить.
   Доктор Кэлвин мягко улыбнулась.
   - Ты угадал, но это немного погодя. Мы зададим  тебе  один  вопрос.  Он
будет таким сложным, что мы будем задавать его в письменном виде.  Но  это
немного позже. Я думаю, мне сначала нужно с тобой поговорить.
   - Хорошо. Я люблю разговаривать.
   - Так вот, Мозг, через некоторое  время  сюда  придут  с  этим  сложным
вопросом доктор Лэннинг и  доктор  Богерт.  Мы  будем  задавать  его  тебе
понемногу и очень медленно, потому  что  мы  хотим,  чтобы  ты  был  очень
осторожен. Мы попросим тебя сделать на основе  этой  информации  кое-какие
выводы, если ты сумеешь, но я должна сейчас тебя предупредить, что решение
может быть связано... гм... с опасностью для человека.
   - Ух, ты! - тихо вырвалось у Мозга.
   - Поэтому будь начеку. Когда ты  получишь  карточку,  которая  означает
опасность для человека и, может быть, даже смерть, - не  волнуйся.  Видишь
ли, Мозг, в данном случае для нас это не так уж важно - даже  смерть;  для
нас это вовсе не так важно. Поэтому, когда ты дойдешь  до  этой  карточки,
просто остановись и выдай ее назад - вот и все. Понимаешь?
   - Само собой. Только - смерть людей... Ох, ты!
   - Ну, Мозг, вон идут доктор Лэннинг  и  доктор  Богерт.  Они  расскажут
тебе, в чем состоит задача, и мы начнем. А ты будь умницей...
   Карточка за карточкой в Мозг  постепенно  вводилась  информация.  После
каждой  некоторое  время  слышались  странные  тихие  звуки,  похожие   на
довольное бормотание: Мозг принимался за работу. Потом  наступала  тишина,
означавшая, что Мозг готов к введению  следующей  карточки.  За  несколько
часов в Мозг было введено такое количество математической физики, что  для
ее изложения потребовалось бы примерно семнадцать пухлых томов.
   Постепенно люди начали хмуриться. Лэннинг что-то сердито  бормотал  про
себя. Богерт сначала задумчиво разглядывал  свои  ногти,  потом  начал  их
рассеянно грызть.  Когда  исчезла  последняя  карточка  из  толстой  кипы,
побелевшая Кэлвин произнесла:
   - Что-то неладно.
   Лэннинг с трудом выговорил:
   - Не может быть. Он... погиб?
   - Мозг? - Сьюзен Кэлвин дрожала. - Ты слышишь меня, Мозг?
   - А? - раздался рассеянный ответ. - Я вам нужен?
   - Решение...
   - И только-то! Это я могу. Я построю  вам  весь  корабль,  это  просто,
только дайте мне роботов. Хороший корабль. На это понадобится месяца два.
   - У тебя не было... никаких затруднений?
   - Пришлось долго вычислять, - ответил Мозг.
   Доктор Кэлвин попятилась. Краска так и не вернулась на ее впалые  щеки.
Она сделала остальным знак уйти.


   У себя в кабинете она сказала:
   - Не понимаю. Информация, которую мы  ему  дали,  несомненно,  содержит
дилемму, возможно, даже гибель людей. Если что-то не так...
   Богерт ответил спокойно:
   - Машина говорит, и говорит разумно. Значит, для нее дилеммы нет.
   Но психолог горячо возразила:
   -  Бывают  дилеммы  и  дилеммы.  Существуют  разные  пути  бегства   от
действительности.  Представьте  себе,  что  Мозг  поврежден  лишь  слегка,
скажем, настолько, что ошибочно считает себя способным решить задачу, хотя
на самом деле он не сможет этого сделать. Или представьте себе, что сейчас
он, возможно, на грани чего-то действительно ужасного, так что его погубит
малейший толчок.
   - А представьте себе, - сказал Лэннинг, - что  дилеммы  не  существует.
Представьте, что машину "Консолидэйтед" вывела из строя другая задача  или
что это чисто механическая поломка.
   - Все равно мы не можем рисковать, - настаивала Кэлвин. -  Слушайте.  С
этого момента пусть никто и близко не подходит к Мозгу. Я буду дежурить  у
него сама.
   - Ладно, - вздохнул Лэннинг, - дежурьте. А пока пусть Мозг строит  свой
корабль. И, если он его построит, мы должны будем его испытать.
   Он задумчиво закончил:
   - Для этого понадобятся наши лучшие испытатели.


   Майкл  Донован  яростно  пригладил  свою  рыжую  шевелюру,  не  обратив
никакого внимания на то, что она немедленно вновь встала дыбом.
   Он сказал:
   - Хватит, Грег. Говорят, корабль готов. Неизвестно, что это за корабль,
но он готов. Пошли, Грег. Мне не терпится добраться до кнопок.
   Пауэлл устало произнес:
   - Брось, Майк. Твои шуточки вообще не  поражают  свежестью,  а  здешний
спертый воздух им и вовсе не идет на пользу.
   - Нет, послушай! - Донован еще раз тщетно провел рукой  по  волосам.  -
Меня не так уж беспокоит наш чугунный гений и его жестяной кораблик. Но  у
меня же пропадает отпуск! А скучища-то какая! Мы ничего  не  видим,  кроме
бород и цифр. И почему нам поручают такие дела?
   - Потому что если они нас лишатся, - мягко ответил Пауэлл, - то  потеря
будет невелика. Ладно, успокойся! Сюда идет Лэннинг.
   Действительно, к ним шел Лэннинг.  Его  седые  брови  были  по-прежнему
пышными, а сам он, несмотря на годы, держался все так же прямо и был полон
сил. Вместе с испытателями он, ничего не говоря,  поднялся  по  откосу  на
площадку, где безмолвные  роботы  без  всякого  участия  человека  строили
корабль.
   Нет, неверно. Построили корабль!
   Лэннинг сказал:
   - Роботы стоят. Сегодня ни один не пошевелился.
   - Значит, он готов? Окончательно? - спросил Пауэлл.
   - Откуда я знаю? - сварливо ответил Лэннинг; его брови так  сдвинулись,
что совсем закрыли глаза. - Кажется, готов. Никаких лишних деталей  вокруг
не валяется, а внутри все отполировано до блеска.
   - Вы были внутри?
   - Только заглянул. Я не космонавт.  Кто-нибудь  из  вас  разбирается  в
теории двигателей?
   Донован взглянул на Пауэлла, тот - на Донована. Потом Донован ответил:
   - У меня есть диплом, сэр, но когда я его получал, еще и помину не было
о гипердвигателях или о навигации  с  искривлением  пространства.  Обычные
детские игрушки в трех измерениях.
   Альфред Лэннинг поглядел на него, недовольно фыркнул  и  ледяным  тоном
произнес:
   - Что ж, у нас есть специалисты по двигателям.
   Он повернулся, чтобы уйти, но Пауэлл схватил его за локоть.
   - Простите сэр, вход на корабль все еще воспрещен?
   Старик постоял в нерешительности, потирая переносицу.
   - Пожалуй, нет. Во всяком случае, не для вас двоих.
   Донован проводил его взглядом и пробормотал короткую, но  выразительную
фразу. Потом он повернулся к Пауэллу:
   - Хотел бы я сказать ему, кто он такой, Грег.
   - Пошли, Майк.
   Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: внутри  корабль  готов  -
насколько это вообще возможно. Человек никогда  не  смог  бы  так  любовно
отполировать все его поверхности, как это сделали роботы.
   Углов в корабле не было: стены, полы и потолки плавно переходили друг в
друга, и в холодном,  металлическом  сиянии  скрытых  ламп  человек  видел
вокруг  себя  шесть  холодных  отражений  своей  собственной   растерянной
персоны.
   В  главный  коридор  -  узкий,  гулкий  проход  -  выходили  совершенно
одинаковые каюты.
   Пауэлл сказал:
   - Наверное, мебель встроена в стены. А может, нам вообще не положено ни
сидеть, ни спать.
   Однообразие было нарушено только в  последнем  помещении,  ближайшем  к
носу  корабля.  Здесь  металл  впервые   прорезало   изогнутое   окно   из
неотражающего  стекла,  а  под  ним  располагался   единственный   большой
циферблат с единственной неподвижной стрелкой, стоявшей точно на нуле.
   - Гляди! - сказал Донован, показывая на единственное слово, видневшееся
над мелкими делениями шкалы.
   Оно гласило: "Парсеки", а у правого конца  шкалы,  изогнувшейся  дугой,
стояла цифра "1.000.000".
   В комнате было два кресла: тяжелые, с  широко  расставленными  ручками,
без обивки. Пауэлл осторожно присел и обнаружил, что кресло  соответствует
форме тела и очень удобно.
   - Ну, что скажешь? - спросил Пауэлл.
   - Держу пари, что у этого Мозга воспаление мозга. Пошли отсюда.
   - Неужели ты не хочешь его посмотреть?
   - Уже осмотрел. Пришел, увидел и ушел.
   Рыжие волосы на голове Донована ощетинились.
   - Грег, пойдем  отсюда.  Я  подал  в  отставку  пять  секунд  назад,  а
посторонним сюда вход воспрещен.
   Пауэлл самодовольно улыбнулся и погладил усы.
   - Ладно,  Майк,  закрой  кран  и  не  выпускай  себе  в  кровь  столько
адреналина. Мне тоже вначале стало не по себе, но теперь все в порядке.
   - Все в порядке, да? Это как же все в порядке? Взял еще один  страховой
полис?
   - Майк, этот корабль не полетит.
   - Откуда ты знаешь?
   - Мы с тобой обошли весь корабль, верно?
   - Да, как будто.
   - Поверь мне, весь. А  ты  видел  здесь  что-нибудь  похожее  на  рубку
управления, если  не  считать  этого  единственного  иллюминатора  и  этой
единственной шкалы в парсеках? Ты видел какие-нибудь ручки?
   - Нет.
   - А двигатель ты видел?
   - И верно - не видел!
   - То-то. Пойдем, Майк, доложим Лэннингу.
   Чертыхаясь, они направились к выходу  по  однообразным  коридорам  и  в
конце концов наугад выбрались в короткий проход, который  вел  к  выходной
камере.
   Донован вздрогнул.
   - Это ты запер, Грег?
   - И не думал. Нажми-ка на рычаг!
   Рычаг не подавался, хотя лицо Донована  исказилось  от  натуги.  Пауэлл
сказал:
   - Я не заметил никаких аварийных люков. Если что-то здесь  неладно,  им
придется добираться до нас с автогеном.
   - Ну да, а нам придется ждать, пока  они  не  обнаружат,  что  какой-то
идиот запер нас здесь, - вне себя от ярости добавил Донован.
   - Пойдем в ту каюту с иллюминатором. Это единственное место, откуда  мы
можем подать сигнал.
   Но подать сигнал им так и не пришлось.
   Иллюминатор в носовой каюте уже не был небесно-голубым. Он был  черным,
а яркие желтые точки звезд говорили о том, что за ним - космос.
   Два тела с глухим стуком упали в два кресла.
   Альфред Лэннинг встретил доктора Кэлвин у своего  кабинета.  Он  нервно
закурил сигару и открыл дверь.
   - Так вот, Сьюзен, мы зашли очень далеко, и Робертсон  нервничает.  Что
вы делаете с Мозгом?
   Сьюзен Кэлвин развела руками.
   - Нельзя торопиться. Стоимость Мозга больше  любой  неустойки,  которую
нам придется заплатить.
   - Но вы допрашиваете его уже два месяца.
   Голос робопсихолога не изменился, и все-таки в нем прозвучала угроза:
   - Вы хотите заняться этим сами?
   - Ну, вы же знаете, что я хотел сказать.
   - Да, пожалуй. - Доктор Кэлвин нервно потерла ладони. - Это нелегко.  Я
пробовала так и эдак, но еще  ничего  не  добилась.  У  него  ненормальные
реакции. Он отвечает  как-то  странно.  Но  до  сих  пор  мне  не  удалось
установить ничего определенного. А ведь вы  понимаете,  что,  пока  мы  не
узнаем, в чем дело, мы должны продвигаться  очень  осторожно.  Я  не  могу
предвидеть, какой простой вопрос,  какое  замечание  могут...  подтолкнуть
егоза грань, и тогда... и тогда  мы  останемся  с  совершенно  бесполезным
Мозгом. Вы хотите пойти на такой риск?
   - Но не может же он нарушить Первый закон!
   - Я и сама так думала, но...
   - Вы и в этом не уверены? - Лэннинг был потрясен до глубины души.
   - О, я ни в чем не уверена, Альфред...
   С пугающей внезапностью загремел  сигнал  тревоги.  Лэннинг  судорожным
движением включил связь и замер на месте, услышав задыхающийся голос.
   Потом Лэннинг произнес:
   - Сьюзен... вы слышали?.. Корабль взлетел. Полчаса назад я послал  туда
двух испытателей. Вам нужно еще раз поговорить с Мозгом.
   Сьюзен Кэлвин заставила себя спокойно задать вопрос:
   - Мозг, что случилось с кораблем?
   - С тем, что я построил, мисс Сьюзен? - весело переспросил мозг.
   - Да. Что с ним случилось?
   - Да ничего. Те два человека, что должны  были  его  испытывать,  вошли
внутрь, все было готово. Вот я взял и отправил их.
   - А... Что ж, это хорошо. - Она дышала с трудом. - Ты думаешь,  с  ними
ничего не случится?
   -  Конечно,  ничего,   мисс   Сьюзен.   Я   обо   всем   подумал.   Это
замеча-а-тельный корабль.
   - Да, Мозг, корабль замечательный, но как ты думаешь, у них хватит еды?
Они не будут терпеть никаких неудобств?
   - Еды хватит.
   - Все это может на них сильно подействовать, Мозг. Понимаешь,  это  так
неожиданно.
   Но Мозг возразил:
   - Ничего с ними не случится. Им же должно быть интересно.
   - Интересно? Почему?
   - Просто интересно, - лукаво ответил Мозг.
   - Сьюзен, - лихорадочно прошептал Лэннинг, - спросите его,  связано  ли
это со смертью. Спросите, какая им может грозить опасность.
   Лицо Сьюзен Кэлвин исказилось от ярости.
   - Молчите!
   Дрожащим голосом она обратилась к Мозгу:
   - Мы можем связаться с кораблем, не правда ли, Мозг?
   - О, они вас смогут услышать по радио. Я это предусмотрел.
   - Спасибо. Пока все.
   Как только они вышли, Лэннинг набросился на нее:
   - Господи, Сьюзен, если об этом  узнают,  мы  все  пропали.  Мы  должны
вернуть этих людей. Почему вы не спросили прямо, грозит ли им смерть?
   - Потому что это именно то, о  чем  я  не  должна  говорить,  -  устало
ответила Кэлвин. - Если существует дилемма, то она связана со  смертью.  А
если внезапно поставить Мозг перед дилеммой, это  может  погубить  его.  И
какую пользу это нам принесет? А теперь вспомните: он сказал, что мы можем
с ними связаться. Давайте сделаем это, узнаем, где они  находятся,  вернем
их назад. Возможно, они не могут сами управлять кораблем: Мозг,  вероятно,
управляет им дистанционно, Пойдемте!


   Прошло немало времени, пока Пауэлл наконец взял себя в руки.
   - Майк, -  пробормотал  он  похолодевшими  губами.  -  Ты  почувствовал
какое-нибудь ускорение?
   Донован тупо посмотрел на него.
   - А? Нет... нет.
   Потом  он,  стиснув  кулаки,  в  неожиданном  лихорадочном  возбуждении
вскочил с кресла и приник к холодному изогнутому стеклу. За ним ничего  не
было видно - кроме звезд.
   Донован обернулся.
   - Грег, они должны были включить машины, пока  мы  были  внутри.  Грег,
здесь дело нечисто. Они с роботом подстроили все так, чтобы заставить  нас
быть испытателями, на случай если мы вздумаем отказаться.
   - Что ты болтаешь? - ответил Пауэлл. - Какой толк посылать нас, если мы
не умеем управлять кораблем?  Как  мы  повернем  его  обратно?  Нет,  этот
корабль взлетел сам, и без всякого заметного ускорения.
   Он встал и медленно зашагал по комнате. Звук его шагов гулко  отражался
от стен. Он глухо произнес:
   - Майк, это самое неприятное положение из всех, в какие мы попадали.
   - Это для меня новость, - с горечью ответил Донован. - А я-то радовался
и веселился, пока ты меня не просветил.
   Пауэлл пропустил его слова мимо ушей.
   - Без ускорения -  это  значит,  что  корабль  работает  по  совершенно
неизвестному принципу.
   - Не известному нам, во всяком случае.
   - Не известному никому. Здесь нет двигателей, которыми  можно  было  бы
управлять вручную. Может быть, они встроены в стены. Может  быть,  поэтому
стены тут такие толстые.
   - Что ты там бормочешь? - спросил Донован.
   - А ты бы послушал. Я говорю, что,  какие  бы  машины  ни  приводили  в
движение этот корабль, они скрыты и, очевидно, не требуют надзора. Корабль
управляется дистанционно.
   - Мозгом?
   - А почему бы и нет?
   - Значит, по-твоему, мы тут останемся до тех пор, пока Мозг  не  вернет
нас обратно?
   - Возможно. Если так, давай спокойно ждать. Мозг  -  робот.  Он  обязан
соблюдать Первый закон. Он не может причинить вред человеку.
   Донован медленно опустился в кресло.
   - Ты так думаешь? -  он  тщательно  пригладил  волосы.  -  Слушай!  Эта
тарабарщина  насчет  искривления  пространства  вывела  из  строя   робота
"Консолидэйтед", и  математики  объяснили  это  так:  межзвездный  перелет
смертелен для человека. Какому же  роботу  мы  должны  верить?  У  нашего,
насколько я понимаю, были те же данные.
   Пауэлл бешено закручивал усы.
   - Не притворяйся, Майк, что не знаешь  роботехники.  Прежде  чем  робот
обретет физическую возможность нарушить Первый  закон,  в  нем  так  много
должно поломаться, что он десять раз  успеет  превратиться  в  кучу  лома.
Вероятно, все объясняется очень просто.
   - О, конечно! Попроси дворецкого, чтобы он разбудил меня  вовремя.  Все
это так просто, что мне незачем волноваться, и я буду спать как дитя.
   - Ради Юпитера, Майк, чем ты сейчас недоволен? Мозг  о  нас  заботится.
Здесь тепло. Светло. Есть воздух. А стартового  ускорения  не  хватило  бы
даже на то, чтобы растрепать твои волосы, если бы они были достаточно  для
этого приглажены.
   - Да? А что мы будем есть? Что мы будем пить? Где мы? Как мы  вернемся?
А если авария, к какому выходу и в каком  скафандре  мы  должны  бежать  -
бежать, а не идти шагом? Я  даже  не  видел  здесь  ванной  и  тех  мелких
удобств, которые бывают рядом с ней. Конечно, о нас заботятся, и неплохо!
   Голос,  прервавший  речь  Донована,  принадлежал  не  Пауэллу.  Он   не
принадлежал никому. Он висел в воздухе - громовой и ошеломляющий:
   - Грегори Пауэлл! Майкл Донован! Грегори Пауэлл! Майкл Донован!  Просим
сообщить ваше местонахождение. Если корабль поддается  управлению,  просим
вернуться на базу. Грегори Пауэлл! Майкл Донован!..
   Эти слова с механической  размеренностью  повторялись  снова  и  снова,
разделенные неизменными четкими паузами.
   - Откуда это? - спросил Донован.
   - Не знаю, - напряженно прошептал Пауэлл. - Откуда здесь  свет?  Откуда
здесь все?
   - Но как же нам отвечать?
   Они переговаривались во время пауз,  разделявших  гулкие  повторяющиеся
призывы.
   Стены были голы - настолько, насколько может быть голой гладкая,  ничем
не прерываемая, плавно изгибающаяся металлическая поверхность.
   - Покричим в ответ, - предложил Пауэлл.
   Так они и сделали. Они кричали сначала по очереди, потом хором:
   -  Местонахождение  неизвестно!  Корабль  не   управляется!   Положение
отчаянное!
   Они охрипли. Короткие  деловые  фразы  начали  перемежаться  воплями  и
бранью, а холодный, зловещий голос неустанно  продолжал,  и  продолжал,  и
продолжал свои призывы.
   - Они нас не слышат, -  задыхаясь,  проговорил  Донован.  -  Здесь  нет
передатчика. Только приемник.
   Невидящими глазами он уставился на стену.
   Медленно, постепенно гулки-й голос становился все тише и  глуше.  Когда
он превратился в шепот, они снова принялись кричать и попробовали еще раз,
когда наступила полная тишина.
   Минут пятнадцать спустя Пауэлл без всякого выражения сказал:
   -  Пойдем,  пройдемся  по  кораблю  еще  раз.  Должна  же  здесь   быть
какая-нибудь еда.
   В его голосе не слышалось никакой надежды. Он был готов  признать  свое
поражение.
   Они вышли в коридор; один стал осматривать помещения по левую  сторону,
другой - по правую. Они слышали гулкие шаги друг друга и время от  времени
встречались в коридоре, обменивались свирепыми взглядами и вновь пускались
на поиски.
   Неожиданно Пауэлл нашел то, что искал. В тот же момент до него  донесся
радостный возглас Донована:
   - Эй, Грег! Здесь есть все удобства! Как это мы их не заметили?
   Минут через пять Донован, поплутав немного, разыскал Пауэлла.
   - Душ пока не отыскался... - начал он и осекся. - Еда!
   Часть стены, скользнув вниз, открыла проем неправильной формы  с  двумя
полками. Верхняя была уставлена разнообразными  жестянками  без  этикеток.
Эмалированные  банки  на  нижней  полке  были   одинаковыми,   и   Донован
почувствовал, как по ногам потянуло холодком. Нижняя полка охлаждалась.
   - Как?.. Как?..
   - Раньше этого не было, - коротко ответил Пауэлл.  -  Эта  часть  стены
отодвинулась, как только я вошел.
   Он уже ел. Жестянка оказалась самоподогревающейся, с ложкой внутри, и в
помещении уютно запахло печеными бобами.
   - Бери-ка банку, Майк!
   Донован заколебался.
   - А что в меню?
   - Почем я знаю? Ты стал очень разборчив?
   - Нет, но в полетах я только и ем, что бобы. Мне бы что-нибудь другое.
   Он провел рукой по рядам банок и  выбрал  сверкающую  плоскую  овальную
жестянку, в каких упаковывают лососину и другие деликатесы.  Он  нажал  на
крышку, и она открылась.
   - Бобы! - взвыл Донован и потянулся за новой.  Пауэлл  ухватил  его  за
штаны.
   - Лучше съешь эту, сынок. Запасы ограниченны, а мы можем пробыть  здесь
очень долго.
   Донован нехотя отошел от полок.
   - И больше ничего нет? Одни бобы?
   - Возможно.
   - А что на нижней полке?
   - Молоко.
   - Только молоко? - возмутился Донован.
   - Похоже.
   В ледяном  молчании  они  пообедали  бобами  и  молоком,  а  когда  они
направились к двери, панель скользнула  на  место,  и  стена  снова  стала
сплошной.
   Пауэлл вздохнул.
   - Все  делается  автоматически.  От  сих  и  до  сих.  Никогда  еще  не
чувствовал себя таким беспомощным. Где, говоришь, твои удобства?
   - Вон там. И их тоже не было, когда мы смотрели в первый раз.
   Через пятнадцать минут они уже снова сидели в своих креслах в  каюте  с
иллюминатором и мрачно глядели друг на друга.
   Пауэлл угрюмо покосился на единственный циферблат. Там по-прежнему было
написано "Парсеки", цифры все еще кончались на 1.000.000,  а  стрелка  все
так же неподвижно стояла на нулевом делении.


   В святая святых "Ю.С.Роботс энд мекэникл  мэн,  инкорпорэйтед"  Альфред
Лэннинг устало промолвил:
   -  Они  не  отвечают.  Мы  перебрали  все  волны,  все  диапазоны  -  и
широковещательные и частные, передавали и кодом и открытым текстом и  даже
попробовали эти субэфирные новинки. А Мозг все еще ничего не говорит?
   Этот вопрос был обращен к доктору Кэлвин.
   - Он не хочет говорить подробнее на эту тему, Альфред, - отрезала  она.
- Он утверждает, что они нас слышат... а когда я  пытаюсь  настаивать,  он
начинает... ну, упрямиться, что ли. А этого не должно быть. Упрямый робот?
Невозможно.
   - Скажите, чего вы все-таки добились, Сьюзен, - попросил Богерт.
   - Пожалуйста! Он признался, что сам полностью управляет кораблем. Он не
сомневается, что они останутся целы и невредимы, но подробнее говорить  не
хочет. Настаивать я не решаюсь. Тем не менее все эти отклонения как  будто
сосредоточиваются  вокруг  идеи  межзвездного  прыжка.  Мозг   определенно
засмеялся, когда  я  коснулась  этого  вопроса.  Есть  и  другие  признаки
ненормальности, но это наиболее явный.
   Поглядев на остальных, она добавила:
   - Я имею в виду истерию. Я тут же заговорила о другом и надеюсь, что не
успела ничему повредить, но это дало мне ключ.  С  истерией  я  справлюсь.
Дайте мне двенадцать часов! Если я смогу привести его в норму,  он  вернет
корабль.
   Богерт вдруг побледнел.
   - Межзвездный прыжок?
   - В чем дело? - одновременно воскликнули Кэлвин и Лэннинг.
   - Расчеты двигателя, которые  выдал  Мозг...  Погодите...  Мне  кое-что
пришло в голову.
   Он выбежал из комнаты. Лэннинг поглядел ему вслед и отрывисто сказал:
   - Займитесь своим делом, Сьюзен.
   Два часа спустя Богерт возбужденно говорил:
   - Уверяю вас, Лэннинг, дело именно в этом. Межзвездный прыжок не  может
быть мгновенным - ведь скорость света конечна. В искривленном пространстве
не может существовать жизнь...  Не  могут  существовать  ни  вещество,  ни
энергия как таковые. Я не знаю, какую форму это  может  принять,  но  дело
именно в этом. Вот что убило робота "Консолидэйтед"!


   Донован выглядел измученным, да и чувствовал себя так же.
   - Всего пять дней?
   - Всего пять дней. Я уверен, что не ошибаюсь.
   Донован в  отчаянии  огляделся.  Сквозь  стекло  были  видны  звезды  -
знакомые, но бесконечно равнодушные. От стен веяло холодом; лампы,  только
что вновь ярко вспыхнувшие, светили ослепительно и безжалостно; стрелка на
циферблате упрямо показывала на нуль, а во рту Донован  ощущал  явственный
вкус бобов. Он сказал злобно:
   - Мне нужно помыться.
   Пауэлл взглянул на него и ответил:
   - Мне тоже. Можешь не стесняться. Но если только ты не хочешь  купаться
в молоке и остаться без питья...
   - Нам все равно придется скоро остаться без него. Грег, когда  начнется
этот межзвездный прыжок?
   - А я почем знаю? Может быть, мы так и будем  лететь.  Со  временем  мы
достигнем  цели.  Не  мы  -  так  наши  рассыпавшиеся  скелеты.  Но  ведь,
собственно говоря, возможность нашей смерти и заставила Мозг свихнуться.
   Донован сказал не оборачиваясь:
   - Грег, я вот о чем подумал. Дело плохо. Нам нечем себя занять  -  ходи
взад-вперед или разговаривай сам с собой. Ты слышал  про  то,  как  ребята
терпели аварии в полете? Они сходили с ума  куда  раньше,  чем  умирали  с
голоду. Не знаю, Грег, но с того времени, как  снова  загорелся  свет,  со
мной творится что-то неладное.
   Наступило молчание, потом послышался тихий голос Пауэлла:
   - Со мной тоже. Ты что чувствуешь?
   Рыжая голова повернулась.
   - Что-то неладно внутри. Все напряглось и как будто  что-то  колотится.
Трудно дышать. Я не могу стоять спокойно.
   - Гм-м... А вибрацию чувствуешь?
   - Какую вибрацию?
   - Сядь на минуту и послушай. Ее не слышишь, а чувствуешь  -  как  будто
что-то бьется где-то, и весь корабль, и ты вместе с ним. Слушай...
   - Да, правильно. Что это, как ты думаешь, Грег? Может быть, дело в  нас
самих?
   - Возможно. - Пауэлл медленно провел рукой по усам. - А может быть, это
двигатели корабля. Возможно, они готовятся.
   - К чему?
   - К межзвездному прыжку. Может быть, он  скоро  начнется,  и  черт  его
знает, что это будет.
   Донован задумался. Потом сказал гневно:
   - Если так, то пусть. Но хоть бы мы могли бороться!  Унизительно  ждать
этого.
   Примерно  через  час  Пауэлл  поглядел  на  свою  руку,   лежавшую   на
металлическом подлокотнике кресла, и с ледяным спокойствием произнес:
   - Дотронься до стены, Майк.
   Донован приложил ладонь к стене и ответил:
   - Она дрожит, Грег.
   Даже звезды как будто  превратились  в  туманные  пятнышки.  Где-то  за
стенами, казалось, набирала силу гигантская машина, накапливая все  больше
и больше энергии для могучего прыжка.
   Это  началось  внезапно,  с  режущей  боли.  Пауэлл  весь  напрягся   и
судорожным движением привскочил  в  кресле.  Он  еще  успел  взглянуть  на
Донована, а потом  у  него  в  глазах  потемнело,  в  ушах  замер  тонкий,
всхлипывающий  вопль  товарища.  Внутри  него  что-то,  корчась,  пыталось
прорваться сквозь ледяной покров, который становился все толще и толще.
   Что-то вырвалось и  завертелось  в  искрах  мерцающего  света  и  боли.
Упало...
   ...и завертелось...
   ...и понеслось вниз...
   ...в безмолвие!
   Это была смерть!
   Это был мир без движения и без ощущений. Мир тусклого,  бесчувственного
сознания - сознания тьмы, и безмолвия, и бесформенной борьбы.
   И главное - сознания вечности.
   От него остался лишь ничтожный белый клочок - его "я",  закоченевшее  и
перепуганное...
   Потом  проникновенно  зазвучали  слова,  раскатившиеся  над  ним  морем
громового гула:
   - На вас плохо сидит ваш гроб?  Почему  бы  не  попробовать  эластичные
гробы фирмы Трупа С.Кадавра? Их научно разработанные  формы  соответствуют
естественным изгибам тела и обогащены витамином  B1.  Пользуйтесь  гробами
Кадавра - они удобны. Помните - вы - будете - мертвы - долго - долго!..
   Это был не совсем  звук,  но,  что  бы  это  ни  было,  оно  замерло  в
отдалении, перейдя во вкрадчивый, раскатистый шепот.
   Ничтожный белый  клочок,  который,  возможно,  когда-то  был  Пауэллом,
тщетно цеплялся за неощутимые тысячелетия, окружавшие его со всех  сторон,
и беспомощно свернулся, когда раздался пронзительный вопль  ста  миллионов
призраков ста миллионов сопрано, который рос и усиливался:
   - Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
   - Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
   - Мерзавец ты...
   Вверх и вверх по сумасшедшей  спиральной  гамме  поднялся  этот  вопль,
перешел в душераздирающий ультразвук, вырвался  за  пределы  слышимости  я
снова полез все выше и выше...


   Белый клочок снова и снова сотрясала  болезненная  судорога.  Потом  он
тихо напрягся...
   Послышались обычные голоса - много голосов.  Шумела  толпа,  крутящийся
людской водоворот, который несся сквозь него,  и  мимо,  и  вокруг,  несся
сломя голову, роняя зыбкие обрывки слов:
   - Куда тебя, приятель? Ты весь в дырках...
   - В геенну, должно быть, но у меня...
   - Я было добрался до рая, да ключник Святой Пит...
   - Не-е-т, он у меня в кулаке. Делал я с ним всякие дела...
   - Эй, Сэм, сюда!..
   - Можешь замолвить словечко? Вельзевул говорит...
   - Пошли, любезный бес? Меня ждет Са...
   А над всем этим бухал все тот же раскатистый рев:
   - СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! Шевелись, не  задерживайся  -  очередь  ждет.
Приготовьте документы и не забудьте при выходе поставить печать  у  Петра.
Не попадите к чужому входу. Огня хватит на  всех.  Эй,  ТЫ,  Эй,  ТЫ  ТАМ!
ВСТАНЬ В ОЧЕРЕДЬ, А НЕ ТО...
   Белый клочок, который когда-то был Пауэллом, робко пополз назад, пятясь
от надвигавшегося крика, чувствуя,  как  в  него  больно  тычет  указующий
перст. Все смешалось в радугу звуков, осыпавшую осколками измученный мозг.


   Пауэлл снова сидел в кресле. Он чувствовал, что весь дрожит.
   Донован открыл глаза - два выпученных шара, как будто  облитых  голубой
глазурью.
   - Грег, - всхлипнул он, - ты умирал?
   - Я... чувствовал, что умер.
   Он не узнал своего охрипшего голоса. Донован сделал попытку встать,  но
она не увенчалась успехом.
   - А сейчас мы живы? Или будет еще?
   - Я... чувствую, что жив.
   Пауэлл все еще хрипел. Он осторожно спросил:
   - Ты... что-нибудь слышал, когда... когда был мертв?
   Донован помолчал, потом медленно кивнул.
   - А ты?
   - Да. Ты слышал про гробы... и женское пение... и как шла очередь в ад?
Слышал?
   Донован покачал головой.
   - Только один голос.
   - Громкий?
   - Нет. Тихий, но такой шершавый, как напильником по  кончикам  пальцев.
Это была проповедь. Про геенну огненную. Он рассказывал о муках... ну,  ты
знаешь. Я как-то слышал такую проповедь, почти такую.
   Он был весь мокрый от пота.
   Они осознали, что сквозь иллюминатор проникает солнечный свет - слабый,
но бело-голубой - и исходит он от далекой сверкающей горошинки, которая не
была родным Солнцем.
   А Пауэлл дрожащим пальцем показал на  единственный  циферблат.  Стрелка
неподвижно  и  гордо  стояла  у  деления,  где  было  написано:   "300.000
парсеков".
   - Майк, - сказал Пауэлл, - если это правда, то мы вообще  за  пределами
Галактики.
   - Черт! - ответил Донован.  -  Значит,  мы  первыми  вышли  за  пределы
Солнечной системы, Грег!
   - Да, именно! Мы улетели от Солнца. Мы вырвались за пределы  Галактики.
Майк, этот корабль решает проблему! Это свобода для всего  человечества  -
свобода  переселиться  на  любую  звезду,  на  миллионы,  и  миллиарды,  и
триллионы звезд!
   И тут он тяжело упал в кресло.
   - Но как же мы вернемся, Майк?
   Донован неуверенно улыбнулся.
   - Ерунда! Корабль привез нас сюда, корабль отвезет нас  обратно.  А  я,
пожалуй, съел бы бобов.
   - Но, Майк... постой. Если он отвезет нас обратно тем же способом,  что
и привез сюда...
   Донован, не успев подняться, снова рухнул в кресло. Пауэлл продолжал:
   - Нам придется... снова умирать, Майк.
   - Что же, - вздохнул Донован. - Придется так придется. По крайней  мере
это не навечно. Не очень навечно...


   Теперь Сьюзен Кэлвин говорила медленно. Уже шесть  часов  она  медленно
допрашивала Мозг - шесть бесплодных часов. Она устала от этих  повторений,
от этих обиняков, устала от всего.
   - Так вот, Мозг, еще один вопрос.  Ты  должен  особенно  постараться  и
ответить на него просто. Ты ясно представлял себе этот межзвездный прыжок?
Очень далеко он их заведет?
   - Куда они захотят, мисс Сьюзен. С  искривлением  пространства  это  не
фокус, честное слово.
   - А по ту сторону что они увидят?
   - Звезды и все остальное. А вы что думали?
   И неожиданно для себя она спросила:
   - Значит, они будут живы?
   - Конечно!
   - И межзвездный прыжок им не повредит?
   Она замерла. Мозг молчал. Вот оно! Она коснулась больного места.
   - Мозг! - тихо взмолилась она. - Мозг, ты меня слышишь?
   Раздался слабый, дрожащий голос Мозга:
   - Я должен отвечать? Насчет прыжка?
   - Нет, если тебе не хочется.  Конечно,  это  было  бы  интересно...  Но
только если тебе хочется.
   Сьюзен Кэлвин старалась говорить как можно веселее.
   - Ну-у-у... Вы все мне испортили.
   Она внезапно вскочила - ее озарила догадка.
   - О боже! - У нее перехватило дыхание. - Боже!
   Она почувствовала, как все  напряжение  этих  часов  и  дней  мгновенно
разрядилось.
   Позже она сказала Лэннингу:
   - Уверяю вас, все хорошо. Нет, сейчас оставьте меня  в  покое.  Корабль
вернется, и вместе с людьми, а  я  хочу  отдохнуть.  Я  должна  отдохнуть.
Теперь уйдите.


   Корабль вернулся на Землю так же тихо и плавно, как и взлетел.  Он  сел
точно на прежнее место. Открылся главный люк, и из  него  осторожно  вышли
двое, потирая заросшие густой щетиной подбородки.
   И рыжий медленно встал на колени и звонко поцеловал бетонную дорожку.
   Они еле отделались от собравшейся толпы и от  двух  ретивых  санитаров,
которые выскочили с носилками из подлетевшей санитарной машины.
   Грегори Пауэлл спросил:
   - Где тут ближайший душ?
   Их увели.
   Потом все собрались вокруг стола. Здесь был весь цвет  "Ю.С.Роботс  энд
мекэникл мэн, инкорпорэйтед".
   Пауэлл и Донован кончили свой краткий, но захватывающий рассказ.
   Наступившее молчание прервала Сьюзен  Кэлвин.  За  прошедшие  несколько
дней к ней вернулось обычное ледяное, несколько ядовитое спокойствие  -  и
все-таки она казалась немного смущенной.
   - Строго говоря, - сказала она, - во всем виновата я. Когда мы  впервые
поставили эту задачу перед Мозгом, я, как кое-кто из вас, надеюсь, помнит,
всячески  старалась  внушить  ему,  чтобы  он  выдал  обратно   ту   часть
информации, которая способна создать  дилемму.  При  этом  я  сказала  ему
примерно такую фразу: "Пусть тебя не волнует гибель  людей.  Для  нас  это
вовсе не важно. Просто выдай карточку обратно и забудь о ней".
   - Гм, - произнес Лэннинг. - Ну и что же произошло?
   - Самые очевидные вещи. Когда эта информация вошла в его расчеты  и  он
вывел уравнение, определявшее минимальный промежуток времени,  необходимый
для межзвездного прыжка, стало ясно, что для людей  это  означает  смерть.
Тут-то и сломалась машина "Консолидэйтед". Но я добилась того, что  гибель
человека представлялась Мозгу не такой  уж  существенной  -  не  то  чтобы
допустимой, потому что Первый закон нарушен быть не может, - но достаточно
неважной, так что Мозг успел еще раз оценить это уравнение. И понять,  что
после  этого  интервала  люди  вернутся  к  жизни  -  точно  так  же   как
возобновится существование вещества  и  энергии  самого  корабля.  Другими
словами, эта так называемая "смерть" оказалась сугубо временным  явлением.
Понимаете?
   Она огляделась. Все внимательно слушали.
   - Поэтому он принял эту информацию, -  продолжала  она,  -  хотя  и  не
совсем  безболезненно.  Несмотря  на  то  что  смерть  должна  была   быть
временной, несмотря на то что она представлялась  не  очень  существенной,
все же этого было достаточно, чтобы слегка вывести его из равновесия.
   Она спокойно закончила:
   - У него появилось чувство  юмора  -  видите  ли,  это  тоже  выход  из
положения, один из путей  частичного  бегства  от  действительности.  Мозг
сделался шутником.
   Пауэлл и Донован вскочили на ноги.
   - Что?! - воскликнул Пауэлл.
   Донован выразился гораздо цветистее.
   - Да, это так, - ответила Кэлвин. - Он заботился о вас, обеспечил  вашу
безопасность, но вы  не  могли  ничем  управлять,  потому  что  управление
предназначалось  не  для  вас,  а  для  расшалившегося  Мозга.  Мы  смогли
связаться с вами по радио, но вы не могли ответить. У вас было  достаточно
пищи, но это были только бобы и молоко. Потом вы, так  сказать,  умерли  и
воскресли, но эта ваша временная смерть была сделана... ну... не  скучной.
Хотела бы я знать, как это ему удалось. Это была коронная  шуточка  Мозга,
но намерения у него были добрые.
   - Добрые! - задыхаясь, прохрипел Донован. - Ну,  будь  у  этого  милого
шутника шея...
   Лэннинг предостерегающе поднял руку, и Донован умолк.
   - Ну, хорошо, это было неприятно, но все позади. Что мы делаем дальше?
   - Что  ж,  -  спокойно  произнес  Богерт,  -  очевидно,  нам  предстоит
усовершенствовать двигатель для искривления пространства.  Наверняка  есть
какой-нибудь способ обойти этот интервал,  необходимый  для  прыжка.  Если
такой способ существует, мы  его  найдем  -  ведь  только  у  нас  имеется
грандиозный суперробот. А  там  -  межзвездные  полеты  окажутся  в  руках
"Ю.С.Роботс", а человечество получит возможность покорить Галактику.
   - А как же "Консолидэйтед"? - спросил Лэннинг.
   - Эй, - внезапно прервал его Донован. - У меня  есть  предложение.  Они
устроили "Ю.С.Роботс" порядочную пакость. Хоть все кончилось не так плохо,
как они рассчитывали, и даже хорошо, но намерения у них были самые черные.
А больше всего досталось нам с Грегом. Так вот, они хотели получить ответ,
и они его получат. Перешлите им этот корабль с гарантией,  и  "Ю.С.Роботс"
получит свои двести тысяч плюс стоимость постройки. А в  случае  если  они
захотят его испытать... Что, если позволить Мозгу  еще  немного  пошалить,
прежде чем отрегулировать его?
   - Мне кажется, это честно и справедливо, - невозмутимо сказал Лэннинг.
   А Богерт рассеянно добавил:
   - И строго отвечает условиям контракта...



   Isaac Asimov. Robot AL-76 Goes Astray (1964). Пер. - А.Иорданский.
   Авт.сб. "Путь марсиан". Изд. "Мир", М., 1966.




   Озабоченно щуря глаза за стеклами  очков  без  оправы,  Джонатан  Куэлл
распахнул дверь, на которой было написано  "Управляющий".  Он  швырнул  на
стол сложенную бумажку и, задыхаясь, произнес:
   - Взгляните-ка, шеф!
   Сэм Тоб перекатил сигару из одного  угла  рта  в  другой,  взглянул  на
бумажку и потер рукой небритый подбородок.
   - Какого черта! - взорвался он. - Что они такое болтают?
   - Они доказывают, что мы выслали пять  роботов  серии  ЭЛ,  -  объяснил
Куэлл, хотя в этом не было никакой необходимости.
   - Мы послали шесть! - сказал Тоб.
   - Конечно, шесть! Но они получили только пять. Они передали их номера -
не хватает ЭЛ-76.
   Стул Тоба отлетел к стене, и тучный управляющий унесся  за  дверь,  как
будто на хорошо смазанных колесах. А пять часов спустя, когда весь  завод,
от сборочной до вакуумных камер, был уже перевернут вверх дном, когда  все
двести рабочих до единого были уже  подвергнуты  допросу  с  пристрастием,
взмокший, растрепанный Тоб послал срочную телеграмму на центральный  завод
в Скенектади.
   Тогда и там началась паника. Дело было  не  только  в  том,  что  закон
строго запрещал любому роботу находиться на  Земле  за  пределами  заводов
корпорации, имеющих специальную лицензию. Закон всегда можно было  обойти.
Точнее всего  ситуацию  определил  один  математик  из  исследовательского
отдела. Он сказал:
   -  Этот  робот  спроектирован  для  работ  с  "Дезинто"  на  Луне.  Его
позитронный мозг рассчитан на лунные, и только лунные, условия.  На  Земле
он подвергнется воздействию миллионов сенсорных раздражителей,  к  которым
совершенно не подготовлен. Предсказать его реакцию невозможно.  Совершенно
невозможно!
   И математик вытер рукой внезапно вспотевший лоб.
   Не прошло и часа, как на завод в Виргинию вылетел стратоплан.  Указания
были несложными:
   - Разыскать этого робота, не теряя ни минуты!


   ЭЛ-76 был в полной растерянности. Более того, его  сложный  позитронный
мозг сознавал только одно: он в растерянности. Это началось в тот  момент,
когда он оказался в незнакомой обстановке. А как это произошло, он уже  не
знал. Все перепуталось.
   Под ногами было что-то зеленое, кругом поднимались бурые столбы, тоже с
зеленью наверху. Небо, которое  должно  быть  черным,  оказалось  голубым.
Солнце было таким, как полагалось, - круглым, желтым и горячим. Но где  же
пыльная, похожая на пемзу порода, которая должна быть под ногами?  Где  же
огромные скалистые кольца кратеров?
   Под ногами у него была одна только зелень,  а  над  головой  -  голубое
небо. Окружавшие его звуки тоже были незнакомыми. Он пересек  поток  воды,
доходившей ему до пояса. Вода была голубая, холодная  и  мокрая.  А  люди,
которые время от времени попадались ему на пути, были без скафандров, хотя
им полагалось быть в скафандрах. Увидев его, они что-то кричали и убегали.
   Один из них навел на него  ружье  -  пуля  просвистела  над  самой  его
головой - и тоже бросился бежать.
   Робот не имел  ни  малейшего  представления,  сколько  времени  он  так
бродил, пока в двух милях от городка Хэннафорда  не  наткнулся  на  хижину
Рэндольфа Пэйна. Сам Рэндольф Пэйн с отверткой в одной руке  и  трубкой  в
другой сидел в дверях, зажав между коленями изувеченные останки пылесоса.
   Пэйн что-то напевал себе под нос, потому что был  человеком  веселым  и
беспечным, во всяком случае, пока находился в этой хижине. У него  было  и
более респектабельное жилище в Хэннафорде,  но  это  жилище  заполонила  в
основном его жена, о чем он про  себя  искренне  сожалел.  Вот  почему  он
чувствовал такое облегчение и такую свободу, когда ему удавалось выбраться
в свою "личную конуру-люкс", где  он  мог,  мирно  покуривая,  предаваться
любимому занятию - починке бытовых приборов, давно отслуживших свой срок.
   Это было не бог весть какое развлечение, но порой  кто-нибудь  приносил
ему приемник или будильник, и деньги, которые  Пэйн  получал  за  то,  что
перетряхивал их внутренности, поступали в его бесконтрольное распоряжение,
а не проходили через скаредные руки его супруги, пропускавшие лишь  жалкие
гроши.
   Например, этот вот пылесос обещал верных шесть долларов.
   При этой мысли Пэйн замурлыкал чуть  громче,  поднял  взгляд  -  и  его
бросило в пот. Мурлыканье оборвалось, и глаза Пэйна  полезли  на  лоб.  Он
попытался было встать, чтобы пуститься наутек, но ноги его не слушались.
   ЭЛ-76 присел рядом с ним на корточки и спросил:
   - Послушайте, почему все остальные убегали?
   Пэйн прекрасно понимал, почему они  убегали,  но  те  нечленораздельные
звуки, которые ему удалось издать,  не  внесли  ясности  в  положение.  Он
попробовал отодвинуться от робота.
   ЭЛ-76 продолжал обиженным тоном:
   - Один из них даже выстрелил в меня. На дюйм левее - и он поцарапал  бы
мне облицовку на груди.
   - Д-должно быть, п-псих, - заикаясь, пробормотал Пэйн.
   - Возможно. - Голос робота зазвучал более доверительно.  -  Послушайте,
почему вообще все не так, как должно быть?
   Пэйн поспешно огляделся. Ему пришло в голову,  что  этот  металлический
гигант зверского вида разговаривает весьма  кротко.  Кроме  того,  он  как
будто где-то слышал, что устройство мозга не позволяет  роботам  причинять
вред человеку, и ему стало легче.
   - Все так, как должно быть.
   - Разве? - ЭЛ-76 неодобрительно посмотрел на него. - Вот вы,  например.
Где ваш скафандр?
   - У меня его нет.
   - Тогда почему вы не умерли?
   - Ну... не знаю, - ответил ошарашенный Пэйн.
   - Вот видите! - торжествующе сказал робот. - Я же говорю,  что  все  не
так, как должно быть. Где кратер Коперника? Где Лунная станция N_17? А где
мой "Дезинто"? Я хочу приняться за работу, очень хочу. - Голос его  дрожал
от недоумения и обиды. - Я уже много часов ищу кого-нибудь, кто сказал  бы
мне, где мой "Дезинто", но все разбегаются. Я  уже,  наверное,  отстал  от
графика, и начальник участка совсем взбесится. Ничего себе положение!
   Пэйн медленно собрался с мыслями и произнес:
   - Послушай, как тебя зовут?
   - Мой номер ЭЛ-76.
   - Ладно, сойдет и ЭЛ. Так вот, Эл, если тебе нужна Лунная станция N_17,
так это на Луне. Ясно?
   ЭЛ-76 кивнул тяжелой головой.
   - Ну, конечно. Но я же ее искал...
   - Но она на Луне. А это не Луна.
   Теперь пришла очередь робота растеряться. Он некоторое время  задумчиво
смотрел на Пэйна, а потом медленно произнес:
   - То есть как это - не Луна? Конечно же, это Луна. Если это не Луна, то
что же это тогда такое? А? Скажите-ка.
   Пэйн издал какой-то невнятный звук и тяжело задышал. Он погрозил роботу
пальцем:
   - Послушай, - начал он, но тут его осенила величайшая идея века,  и  он
закончил полупридушенным голосом: - Ух, ты!
   ЭЛ-76 строго взглянул на него.
   - Это не ответ. По-моему, я имею право на вежливый  ответ,  если  задаю
вежливый вопрос.
   Но Пэйн не слушал.  Он  все  еще  поражался  собственной  находчивости.
Конечно же, все ясно как день.  Этот  робот  был  построен  для  Луны,  но
каким-то образом заблудился на Земле. Немудрено, что он совсем  запутался,
потому что его позитронный мозг рассчитан исключительно на лунные  условия
и понять земную обстановку он не в состоянии.
   Только бы задержать робота здесь, пока  он  не  свяжется  с  заводом  в
Питерсборо! Ведь роботы стоят огромных денег. Не меньше  50.000  долларов,
как он где-то слышал,  а  иногда  и  миллионы.  Какое  же  можно  получить
вознаграждение!
   Ты только подумай, Рэндольф Пэйн! И все, до последнего  цента,  -  твои
собственные деньги. А Миранде - ни  единого  ломаного  медного  гроша!  Ни
единого, черт возьми!
   Тут ему наконец удалось встать на ноги.
   - Эл, - сказал он. - Мы с тобой друзья. Приятели!  Я  люблю  тебя,  как
брата.
   Он протянул руку.
   - Давай лапу!
   Его рука утонула в металлической ладони робота, который осторожно пожал
ее. Робот не совсем понимал, что происходит.
   - Значит ли это, что вы скажете мне,  как  попасть  на  Лунную  станцию
N_17?
   Пэйн был слегка озадачен.
   - Н-нет, не совсем. В общем, ты мне так нравишься, что я хочу, чтобы ты
на некоторое время остался здесь, со мной.
   - О нет, я не могу. Я должен приняться за работу. - Он угрюмо  добавил:
- Представьте себе, что  это  вы  час  за  часом,  минута  за  минутой  не
выполняете норму! Я хочу работать. Я должен работать!
   Пэйн с легким отвращением подумал, что вкусы бывают разные, и сказал:
   - Ладно, тогда я тебе кое-что объясню. Я  вижу,  что  ты  неглуп.  Твой
начальник участка приказал мне задержать тебя здесь на некоторое время.  В
общем, пока он за тобой не пришлет.
   - Зачем? - подозрительно спросил ЭЛ-76.
   - Сам не знаю. Это государственная тайна.
   "Господи, только бы он поверил!" - мысленно взывал Пэйн. Он  знал,  что
роботы чертовски умны, но этот смахивал на раннюю модель.
   А пока он молился, ЭЛ-76 обдумывал положение. Его мозг, предназначенный
для работы с  "Дезинто"  на  Луне,  не  слишком  годился  для  абстрактных
размышлений. Впрочем, ЭЛ-76 обнаружил, что с тех пор, как  он  заблудился,
его  мыслительные  процессы  протекают  как-то  странно.  На   него   явно
подействовала чуждая обстановка.
   Во всяком случае, его следующие слова  свидетельствовали  об  известной
проницательности. Он спросил лукаво:
   - А как зовут моего начальника участка?
   Пэйн поперхнулся, но быстро нашелся и ответил обиженно:
   - Эл, и тебе не стыдно? Я же не могу сказать тебе,  как  его  зовут.  У
деревьев бывают уши.
   ЭЛ-76 невозмутимо осмотрел соседнее дерево и возразил:
   - У них нет ушей.
   - Знаю. Я хотел сказать, здесь могут быть шпионы.
   - Шпионы?
   - Ну да. Знаешь, такие нехорошие люди, которые хотят уничтожить  Лунную
станцию N_17.
   - Зачем?
   - Потому что они нехорошие. И они хотят уничтожить  тебя  тоже,  и  вот
почему тебе нужно на некоторое время остаться здесь - чтобы  они  тебя  не
нашли.
   - Но... но мне нужен "Дезинто". Я не должен отставать от графика.
   - Будет тебе "Дезинто". Будет, -  лихорадочно  пообещал  Пэйн,  так  же
лихорадочно  проклиная  про  себя  устройство  робота,  который   способен
носиться  только  с  одной-единственной  идеей.  -  Завтра  сюда   пришлют
"Дезинто". Да, завтра.
   А до этого времени сюда уже явятся люди с завода, и он получит заветные
охапки зеленых стодолларовых бумажек.
   Но  под  раздражающим  воздействием  незнакомого   мира   робот   ЭЛ-76
становился все более упрямым.
   - Нет, - ответил он. - "Дезинто" нужен мне сейчас же.
   Расправив свои металлические суставы, он встал.
   - Я лучше пойду еще его поищу.
   Пэйн бросился за ним и вцепился в холодный, жесткий локоть.
   - Послушай! - закричал он. - Ты должен остаться!..
   Тут в мозгу робота что-то щелкнуло.
   Все необычное,  окружавшее  его,  собралось  в  одну  точку,  его  мозг
осветился яркой вспышкой и заработал с необычайной  эффективностью.  Робот
энергично повернулся к Пэйну:
   - Вот что! Я могу построить "Дезинто" прямо здесь - и тогда я  смогу  с
ним работать.
   Пэйн неуверенно помолчал.
   - Не думаю, чтобы я смог его построить.
   Притворяться, что он умеет строить какие-то неведомые  "Дезинто",  явно
не стоило.
   - Неважно. - ЭЛ-76 почти ощущал, как  позитронные  связи  в  его  мозгу
перестраиваются по-новому, и испытывал успокоительное возбуждение. - Я сам
могу построить "Дезинто".
   Он заглянул в конуру-люкс и сказал:
   - У вас здесь есть все, что мне нужно.
   Рэндольф Пэйн окинул взглядом хлам, которым была завалена  его  хижина:
выпотрошенные радиоприемники, холодильник без крышки, ржавые автомобильные
двигатели, сломанная газовая плита, несколько миль разлохмаченного провода
- в общем тонн пятьдесят самого разнообразного железного лома, от которого
с презрением отвернулся бы любой старьевщик.
   - Разве? - слабым голосом спросил он.
   Два  часа  спустя  практически  одновременно  произошли  два   события.
Во-первых, Сэму Тобу, управляющему филиалом "Ю.С.Роботс энд мекэникл  мэн,
инкорпорэйтед" в Питерсборо, позвонил по видеофону некий Рэндольф Пэйн  из
Хэннафорда. Дело касалось пропавшего робота. Тоб, издав утробное  рычание,
отключился и приказал, чтобы впредь все подобные  звонки  переадресовывали
шестому помощнику вице-президента, ведающему дырками для пуговиц.
   Его можно было понять. Всю последнюю неделю, хотя робот ЭЛ-76 бесследно
исчез, на завод непрерывно  поступали  сообщения  о  его  местонахождении,
приходившие со всей страны. Порой - по  четырнадцать  в  день,  причем  из
четырнадцати разных штатов.
   Тоб был этим сыт по горло, не говоря уже о том, что он вообще дошел  до
исступления. Делом как будто  намеревалась  заняться  комиссия  Конгресса,
хотя известнейшие специалисты по роботехнике и математической  физике  все
до единого давали голову на отсечение, что робот совершенно безопасен.
   Не удивительно, что управляющий только через  три  часа  задумался  над
тем, а откуда Рэндольф Пэйн  мог  узнать,  что  робот  предназначался  для
Лунной станции N_17? И вообще откуда он узнал, что номер робота ЭЛ-76? Эти
подробности компания никому не сообщала.
   Минуты полторы он размышлял, а потом взялся за дело.
   Однако за те три часа, которые прошли со времени звонка  Пэйна,  успело
произойти второе событие.  Рэндольф  Пэйн,  который  совершенно  правильно
истолковал нежелание управляющего продолжать разговор как  признак  общего
недоверия к своим словам, вернулся  в  хижину  с  фотоаппаратом.  Пусть-ка
попробуют не поверить фотографии!  Ну,  а  оригинал  он  им  черта  с  два
покажет, пока они не выложат денежки на бочку.
   Все это время ЭЛ-76 занимался своим делом. Половина содержимого  хижины
Пэйна была разбросана на пространстве примерно в два  акра,  а  посередине
сидел на корточках робот, возясь с радиолампами,  кусками  железа,  медной
проволокой и прочим хламом. Он не  обратил  никакого  внимания  на  Пэйна,
который, распластавшись на животе, готовился сделать прекрасный снимок.
   Именно в этот момент из-за поворота дороги вышел Лемюэл Оливер Купер  и
замер на месте, потрясенный открывшейся перед ним картиной. Пришел он сюда
потому, что  захандривший  электрический  тостер  усвоил  дурную  привычку
швыряться ломтиками хлеба, не потрудившись их поджарить. Удалился же Купер
отсюда по куда более очевидной причине. Сюда он  шел  не  спеша,  в  самом
приятном, весеннем  расположении  духа.  Обратно  он  устремился  с  такой
скоростью, что любой  тренер  университетской  легкоатлетической  команды,
увидев его, только широко  раскрыл  бы  глаза  и  одобрительно  причмокнул
губами.
   Не снижая скорости, Купер - уже  без  шляпы  и  тостера  -  ворвался  в
кабинет шерифа Сондерса и остановился, только налетев на стену.  Дружеские
руки подняли его, и в течение тридцати секунд он пытался  что-то  сказать,
разумеется безуспешно, так как не успел еще отдышаться. Его  поили  виски,
его обмахивали платком, и, когда он наконец заговорил, получилось примерно
следующее: "Чудовище... семь футов росту... раскидало всю хижину... бедный
Рэнни Пэйн..." - и так далее.
   Постепенно удалось выяснить и подробности: что у хижины Рэндольфа Пэйна
сидело огромное металлическое чудовище ростом футов семь, а может быть,  и
все восемь или девять; что сам Рэндольф Пэйн лежал ничком и весь в  крови,
бедняга, изувеченный до неузнаваемости; что чудовище усердно  разносило  в
клочья хижину, удовлетворяя свою страсть к разрушению; что  оно  бросилось
на Лемюэла Оливера Купера и ему, Куперу, еле удалось  ускользнуть  из  его
лап.
   Шериф Сондерс затянул потуже пояс, охватывавший его обширную  талию,  и
сказал:
   - Это  тот  самый  механический  человек,  который  удрал  с  завода  в
Питерсборо. Нас об  этом  предупреждали  в  прошлую  субботу.  Эй,  Джейк,
нацепи-ка на каждого хэннафордца, если только он умеет стрелять, по значку
помощника шерифа. И чтоб в полдень они  были  тут!  Да,  вот  что,  Джейк,
сначала  загляни  к  вдове  Пэйн  и  намекни  ей   о   несчастье,   только
поосторожнее!
   Говорят, что Миранда Пэйн, узнав о случившемся, помедлила лишь  минуту,
чтобы проверить, на месте  ли  страховой  полис  ее  "покойного"  мужа,  и
выразить в двух словах свое мнение о  поразительной  глупости,  помешавшей
ему застраховаться на вдвое большую сумму, -  и  тут  же  испустила  такой
душераздирающий, горестный  вопль,  какой  сделал  бы  честь  любой  самой
респектабельной вдове.


   Несколько часов спустя Рэндольф Пэйн, ничего не зная  о  постигших  его
тяжких увечьях и ужасной смерти, с удовлетворением разглядывал только  что
проявленные негативы. Трудно было бы представить более исчерпывающую серию
изображений трудящегося робота.  Так  и  напрашивались  названия:  "Робот,
задумчиво разглядывающий радиолампу", "Робот,  сращивающий  два  провода",
"Робот,   размахивающий   отверткой",   "Робот,    разносящий    вдребезги
холодильник" и так далее.
   Оставался пустяк - напечатать фотографии, и Пэйн вышел из-за занавески,
которая отгораживала импровизированную темную комнату,  чтобы  покурить  и
поболтать с роботом.
   При этом он пребывал в блаженном неведении того,  что  окружающие  леса
кишат  перепуганными  фермерами,  вооруженными  чем  попало,  начиная   от
старинного мушкета -  реликвии  колониальных  времен  -  и  кончая  ручным
пулеметом  самого  шерифа.  Не  подозревал  он  и  о  том,  что  полдюжины
роботехников во главе с Сэмом Тобом в  этот  момент  мчатся  по  шоссе  из
Питерсборо, делая больше ста двадцати миль в час, только для  того,  чтобы
иметь удовольствие познакомиться с ним.
   И  вот,  пока  приближалась  развязка,  Рэндольф  Пэйн   удовлетворенно
вздохнул, чиркнул спичку о сиденье своих  штанов,  задымил  трубкой  и  со
снисходительной усмешкой поглядел на робота ЭЛ-76.
   Уже довольно  давно  стало  ясно,  что  робот  основательно  свихнулся.
Рэндольф Пэйн понимал толк в самодельных приспособлениях, так  как  и  сам
соорудил на своем веку несколько аппаратов, от которых шарахнулась бы даже
самая флегматичная лошадь, но ему никогда и не снилось ничего похожего  на
то чудовищное сооружение, которое состряпал ЭЛ-76.
   Если бы Руб Голдберг был еще жив, он умер бы от зависти; Пикассо бросил
бы живопись, почувствовав, что его превзошли - и как превзошли! А если  бы
в радиусе полумили отсюда оказалась корова, то в этот вечер она доилась бы
простоквашей.
   Да, это было нечто жуткое!
   Над  массивным  основанием  из  ржавого  железа  (Пэйн  припомнил,  что
когда-то оно было частью подержанного трактора) вкривь и вкось поднималась
поразительная путаница проводов, колес, ламп и неописуемых  ужасов  -  без
числа и названия. Все это завершалось наверху чем-то вроде раструба самого
зловещего вида.
   Пэйну захотелось было заглянуть  в  раструб,  но  он  воздержался.  Ему
доводилось видеть, как внезапно взрывались куда  более  приличные  на  вид
машины.
   Он сказал:
   - Послушай-ка, Эл!
   Робот  лежал  на  животе,  прилаживая  на  место  тонкую  металлическую
полоску. Он поднял голову.
   - Что вам нужно, Пэйн?
   - Что это такое?
   Таким  тоном  мог  бы  задать  подобный  вопрос   человек,   глядя   на
полуразвалившуюся гнусную  падаль,  которую  он  брезгливо  держал  бы  на
кончике трехметрового шеста.
   -  Это  "Дезинто",  который  я  строю,  чтобы  приступить   к   работе.
Усовершенствованная модель.
   Робот встал, с лязгом почистил стальные колени и с  гордостью  взглянул
на свое сооружение.
   Пэйн содрогнулся. Усовершенствованная модель! Немудрено,  что  оригинал
прячут  в  лунных  пещерах.  Бедный  спутник  Земли!  Бедный  безжизненный
спутник! Пэйну давно хотелось узнать, какая судьба может быть хуже смерти.
Теперь он это понял.
   - А работать эта штука будет? - спросил он.
   - Конечно.
   - Откуда ты знаешь?
   - А как же иначе! Ведь я его построил, разве нет? Мне нужна еще  только
одна деталь. Есть у вас фонарик?
   - По-моему, где-то есть.
   Пэйн исчез в хижине и тут же вернулся.
   Робот отвинтил крышку фонарика и снова принялся за работу.  Через  пять
минут он кончил, отступил на несколько шагов и произнес:
   - Готово. Теперь я принимаюсь за работу. Можете смотреть, если хотите.
   Наступила  пауза,  пока  Пэйн  пытался  по  достоинству  оценить  столь
великодушное предложение.
   - А это не опасно?
   - С ним управится и ребенок.
   - А! - Пэйн криво улыбнулся и спрятался  за  самое  толстое  дерево  из
всех, что были поблизости. - Валяй, - сказал он. - Я в тебя верю.
   ЭЛ-76 указал на кошмарную груду лома и произнес:
   - Смотрите!
   Потом его руки пришли в движение...


   Бравые фермеры графства Хэннафорд, штат  Виргиния,  медленно  стягивали
кольцо вокруг хижины Пэйна. Они  крались  от  дерева  к  дереву,  а  кровь
героических предков колониальных времен играла в  их  жилах  и  по  спинам
ползли мурашки.
   Шериф Сондерс передал по цепи приказ:
   - Стрелять по моему сигналу - и целить в глаза.
   К нему подошел Джекоб Линкер, Тощий Джейк, как называли его  друзья,  и
помощник шерифа, как именовал себя он сам.
   - А ну как этот механический человек смылся?
   Как он ни старался, в его голосе прозвучала тихая надежда.
   - Почем я знаю, -  проворчал  шериф.  -  Да  навряд  ли.  Мы  бы  тогда
наткнулись на него в лесу, а так он нам не попадался.
   - Уж очень что-то тихо, а до хижины вроде бы рукой подать.
   Джейк мог бы и не упоминать об этом - в  горле  шерифа  Сондерса  давно
стоял такой большой комок, что глотать его пришлось в три приема.
   - Вернись на место, - приказал он. - И держи палец на спусковом крючке.
   Они уже подошли к самой поляне, и шериф Сондерс выглянул  из-за  дерева
одним уголком плотно зажмуренного глаза. Ничего не  увидев,  он  подождал,
потом попробовал снова, на этот раз открыв глаза.
   Эта попытка, естественно, оказалась более успешной.
   Он увидел следующее:  какой-то  громадный  механический  человек,  стоя
спиной к нему, склонялся над каким-то леденящим душу  корявым  устройством
неясного происхождения и еще более  неясного  назначения.  Таким  образом,
шериф не заметил только дрожащую фигуру  Рэндольфа  Пэйна,  который  нежно
обнимал   узловатый   ствол   всего   за   три   дерева    от    него    к
северо-северо-западу.
   Шериф Сондерс выступил вперед и  поднял  свой  ручной  пулемет.  Робот,
по-прежнему стоявший к нему широкой металлической спиной, произнес громким
голосом, обращаясь к неизвестному лицу (или лицам):
   - Смотрите!
   И в тот момент, когда шериф раскрыл было рот, чтобы дать сигнал открыть
огонь, металлические пальцы нажали кнопку.


   Точного описания того, что произошло  вслед  за  этим,  не  существует,
несмотря на присутствие семидесяти  очевидцев.  Все  по-следовавшие  затем
дни, месяцы и годы ни один из этих семидесяти ни  разу  не  обмолвился  ни
словом о тех нескольких  секундах,  которые  промелькнули  непосредственно
после того, как шериф раскрыл рот, чтобы скомандовать: "Огонь!"  Когда  же
их начинали расспрашивать, они просто  зеленели  и,  пошатываясь,  уходили
прочь.
   Однако есть основания полагать, что в общих чертах произошло следующее.
   Шериф Сондерс раскрыл рот. ЭЛ-76 нажал кнопку. "Дезинто" сработал  -  и
семьдесят пять деревьев, два сеновала, трех коров и верхние  три  четверти
холма Утиный Клюв как  будто  ветром  сдуло.  Так  сказать,  -  туда,  где
прошлогодний снег.
   После этого рот шерифа Сондерса в  течение  неопределенного  промежутка
времени оставался открытым, но не  издал  ни  команды  открыть  огонь,  ни
какого бы то ни было иного звука. А потом...
   А потом засвистел разрезаемый воздух, послышался треск и  шорох  многих
тел, мчавшихся сквозь  кусты,  и  лес  прочертила  серия  лиловых  молний,
разлетавшихся во все стороны от  хижины  Рэндольфа  Пэйна.  От  участников
облавы не осталось и следа.
   В окрестностях поляны валялось огнестрельное оружие самых разнообразных
систем, в том числе  патентованный,  никелированный,  сверхскорострельный,
безотказный ручной пулемет  шерифа.  Вперемежку  с  оружием  лежало  около
пятидесяти шляп, несколько недогрызенных сигар и всякие мелочи, оброненные
в суматохе. Но люди исчезли.
   За исключением Тощего Джейка, ни об одном из этих людей ничего не  было
слышно в течение трех дней. Он же  стал  исключением  только  потому,  что
мчаться дальше со скоростью метеора ему  помешала  встреча  с  полудюжиной
служащих завода в Питерсборо, которые  тоже  мчались  с  вполне  приличной
скоростью, но только не из леса, а в лес.
   Тощего Джейка остановил Сэм Тоб, искусно подставив  на  его  пути  свой
живот. Как только к Сэму вернулось дыхание, он спросил:
   - Где живет Рэндольф Пэйн?
   Остекленевшие глаза Тощего Джейка на мгновение прояснились.
   - Друг! - ответил он. - В противоположном направлении.
   И тут же чудесным образом исчез. У  самого  горизонта  между  деревьями
виднелась все уменьшавшаяся точка, и возможно, что это был Джейк,  но  Сэм
Тоб не решился бы утверждать это под присягой.
   Вот и все про облаву;  но  остается  еще  Рэндольф  Пэйн,  на  которого
события подействовали несколько иначе.
   Рэндольф Пэйн абсолютно не помнил, что произошло за  тот  пятисекундный
промежуток времени, который последовал за нажатием кнопки и  исчезновением
холма  Утиный  Клюв.  Только  что  он  глядел  сквозь  кусты  на   поляну,
спрятавшись за деревом, и вот уже болтался на его верхней  ветви.  Тот  же
самый импульс,  который  разогнал  облаву  по  горизонтали,  заставил  его
устремиться по вертикали.
   Что касается того, как он ухитрился  преодолеть  сто  пятьдесят  футов,
отделявших подножие дерева от  верхушки,  -  влез  он,  или  прыгнул,  или
взлетел - этого он не знал, да и знать не хотел.
   Знал он одно: робот, временно находившийся в  его  владении,  уничтожил
чужую  собственность.  Мечты  о  вознаграждении   испарились,   сменившись
кошмарными  видениями,  в  которых  фигурировали  возмущенные  сограждане,
разъяренные толпы  линчевателей,  судебные  иски,  арест  по  обвинению  в
убийстве и тирады Миранды Пэйн. В основном - тирады Миранды Пэйн.
   Он хрипло завопил:
   - Эй, ты, робот, разбей эту штуку,  слышишь?  Разбей  ее  вдребезги!  И
забудь, что мы с тобой знакомы! Ты меня не знаешь, ясно? И чтобы ты никому
ни слова об этом не говорил! Забудь, все забудь, слышишь?
   Он не думал, что от его приказа будет  какой-нибудь  толк;  просто  ему
надо  было  высказаться.  Но  он  не  знал,  что  робот  всегда  выполняет
приказания человека, за  исключением  тех  случаев,  когда  их  выполнение
связано с опасностью для другого человека.
   Поэтому  ЭЛ-76  принялся  спокойно  и  методично  разносить   "Дезинто"
вдребезги, превращая его в груду лома.
   В тот самый момент,  когда  он  дотаптывал  последний  кубический  дюйм
машины, на поляне появился Сэм Тоб со своей  командой,  а  Рэндольф  Пэйн,
почувствовав, что пришли настоящие  хозяева  робота,  кубарем  свалился  с
дерева и во все лопатки пустился наутек в неизвестном направлении.
   Дожидаться вознаграждения он не стал.


   Инженер-роботехник Остин Уайльд повернулся к Сэму Тобу и спросил:
   - Вы чего-нибудь добились от робота?
   Тоб покачал головой и басом прорычал:
   - Ничего. Ни слова. Он забыл все, что произошло с того момента, как  он
ушел с завода. Должно быть, ему было приказано забыть - иначе он помнил бы
хоть что-нибудь. С какой это кучей лома он возился?
   - Вот именно - куча лома.  Но  ведь  это,  несомненно,  был  "Дезинто",
который он разбил. Если бы мне попался тот человек, который  приказал  ему
это сделать, он бы у меня умер в страшных мучениях. Вот, взгляните!
   Они стояли на склоне бывшего холма Утиный Ключ, точнее говоря,  на  том
месте, где склон обрывался, так как вершина холма  была  начисто  срезана.
Уайльд провел рукой по безукоризненно ровной поверхности.
   - Какой "Дезинто"! - сказал он. - Сбрил холм до самого основания!
   - Почему он его построил?
   Уайльд пожал плечами.
   - Не знаю. Какой-то местный фактор - мы так и не  узнаем  какой  -  так
подействовал на его позитронный мозг  лунного  образца,  что  он  построил
"Дезинто" из лома. У нас есть не больше одного шанса на миллион,  что  нам
удастся когда-нибудь еще наткнуться на этот  фактор,  раз  сам  робот  все
забыл. У нас никогда не будет второго такого "Дезинто".
   - Неважно. Главное, мы отыскали робота.
   - Как бы не так, - с горечью возразил инженер. - Вы когда-нибудь  имели
дело с "Дезинто" на Луне? Они жрут энергию, как  электрические  свиньи,  и
начинают работать не раньше, чем напряжение дойдет до  миллиона  вольт.  А
этот "Дезинто" работал на ином  принципе.  Я  посмотрел  все  обломки  под
микроскопом, и знаете, какой единственный источник питания я обнаружил?
   - Какой?
   - Вот, и больше ничего! И мы никогда не узнаем, как он этого добился.
   И Остин Уайльд  показал  источник  питания,  позволивший  "Дезинто"  за
полсекунды снести холм, - две батарейки от карманного фонаря.


Last-modified: Mon, 12 Feb 2001 09:04:24 GMT

Оцените этот текст: