ючились и побурели. Выразив жестом удовольствие от содеянного, она протянула руку и переломила толстую лиану. Та рассыпалась в пыль прямо в руках. - Вперед, - приказала она Элем, - закрой ноздри, опусти на глаза мембраны и сделай отверстие в стене, Элем принялась размахивать руками, и ее с ног до головы окутало облако белой пыли, из которого то и дело вылетали обломки ветвей. Она мгновенно проделала брешь в толстой стене и обнаружила за ней двух Дочерей Жизни, вопросительно глядевших на нее и удивленных чудесным появлением. - Не пяльтесь, как фарги, - приказала подошедшая Амбаласи. - Будите всех и отправляйте сюда. Пусть все приходят быстро и абсолютно молча. В полумраке стали появляться Дочери, Амбаласи указывала им на брешь. Первой из подошедших она приказала караулить и проследить, чтобы никто не остался, а самой уходить последней. Амбаласи повернулась и направилась через пробуждающийся город, Дочери безмолвной чередой последовали за нею. Немногие иилане, повстречавшиеся им на пути, не проявляли даже признаков интереса. Только вечно любопытные фарги как всегда увязались следом в надежде увидеть и узнать что-нибудь новое. Солнце уже поднялось над горизонтом, когда Амбаласи остановила процессию за круглыми складами у края воды и приказала прислать к ней Энге. - Иди рядом и молчи. - ответила она на вопрос Энге и, выйдя из тени, направилась к ближайшему урукето с высоким плавником. Наверху появилась иилане из экипажа и уставилась на них, щурясь от утреннего солнца. - Передай мой приказ капитану немедленно предстать передо мной. Иилане исчезла, и через несколько мгновений капитан спустилась вниз и перескочила со спины мягко раскачивающегося на волнах урукето на неровный деревянный причал. - Приказу повиноваться немедленно, - с жестом поспешности проговорила Амбаласи. - Иди к эйстаа. Сделав знак подчинения, капитан поспешила прочь. Когда она исчезла из виду, Амбаласи обратилась к любопытствующим членам экипажа, высунувшим головы из плавника: - А ну, все на причал! Мы будем грузиться, не путайтесь под ногами! - Потом она повернулась к Энге и проговорила: - А теперь пусть все быстро идут сюда. Только без фарги - для них места не хватит. Когда эйстаа поговорит с капитаном, она сразу же заподозрит неладное. Нужно поторопиться. Дочери торопливо грузились в урукето, а не отличавшаяся терпением Амбаласи расхаживала по причалу. Любопытным членам экипажа она жестом велела отойти, потом поманила к себе Энге и Элем. - Отплываем сразу же, как погрузятся все. Без экипажа. Элем, ты будешь командовать, раз служила на урукето. - Последовавшие было возражения она пресекла повелительным жестом. - Я видела, что делают капитаны. Для этого не требуется особых знаний. Обучишь остальных тому, что им следует знать. - Рискованно, - проговорила Энге. - У нас нет выхода. Они не должны отыскать нас. Нам не нужно свидетельниц, которые могут вернуться сюда и сообщить эйстаа, где мы находимся. - А куда мы поплывем? Амбаласи промолчала, сделав жест окончания разговора. Когда урукето отошел от причала и вслед за резвым энтиисенатом вышел в реку, возмущенные члены экипажа забегали по причалу, недоуменно крича в испуге. Увидев, как плавник урукето стал быстро удаляться в волнах, они разразились горестными стенаниями. Когда появились запыхавшиеся посланницы эйстаа, оставшиеся молча глядели на стаю естекелов, которые ловили рыбу в устье. На вопросы невразумительно бормотали и делали отрицательные жесты. В море было пусто. Урукето исчез. Глава восемнадцатая Мет senstal Мы погибаем! Боевой клич тану Они неустанно пробирались на север, и Керрика переполняла радость, ему хотелось кричать, но он знал, что охотник в лесу должен быть безмолвным. Шаг за шагом он уходил все дальше от города, от груза ответственноста за него. Он сделал все, что мог, и пусть теперь другие спасают город. Это больше не его забота. Широкая спина Ортнара, покрытая потом, размеренно двигалась перед ним, Над головой охотника звенели москиты, и он отмахивался от них свободной рукой. Внезапно Керрик почувствовал, как сильно он к нему привязаться: ведь они столько испытали вместе с тех пор, как Ортнар убил прикованную к Керрику Инлену. Тогда ему хотелось убить Ортнара. Но теперь между ними существовала связь, которую нельзя было нарушить. Она была такой же реальной, как окружавший их лес. Они шли и шли на север, и город со всеми его проблемами оставался все дальше позади. К ночи Керрик очень устал и думал только об отдыхе, но не хотел первым проявлять слабость. И, когда они добрались до заросшей травой поляны возле ручья, первым остановился Ортнар. Он показал на серый пепел старого кострища. - Хорошее место для ночевки. Слова марбака, обычная для тану мысль. Здесь Керрику не нужно было разговаривать на языке иилане или на сесеке, стараясь понять витиеватые высказывания мандукто. Не было ничего, кроме неба и леса. А там, в конце пути, его ждет Армун. Он был бы рад сбросить с себя груз, который раньше не замечал. Ему было двадцать четыре года, он столько прошел дорог, столько разных миров видел за последние шестнадцать лет, в плену у иилане. И этой ночью он спал спокойнее и глубже, чем за все последние годы. Когда он утром проснулся, над ручьем висела легкая дымка. Коснувшись его плеча, Ортнар приложил палец к губам, потом поднял хесотсан и прицелился. Небольшой олень, зашедший по колено в воду, тревожно дернул головой и рухнул, едва в его шею вонзилась игла. После консервов мургу свежее мясо показалось необычайно вкусным, и они наелись досыта, пока на углях запекалось и подвяливалось оставшееся мясо. - Расскажи мне о парамутанах, - проговорил Керрик с набитым ртом. - Я знаю только их название к то, что они живут на севере. - Я однажды видел парамутана; он пришел торговать с нашим саммадом. Все лицо его было покрыто шерстью - не бородой, как у нас с тобой, а как у долгозуба. Он был невысок - только чуть выше меня, а я был тогда еще мал. Я слыхал, что они живут на берегу моря, далеко на севере, там, где лед никогда не тает. Они ловят рыбу в море, у них есть лодки. - А как: мы найдем их? У них ведь тоже наверное много саммадов? Ортнар погладил щеки в знак того, что не знает. - Не знаю. Мне не говорили об этом. Но я слушал, как они разговаривают, - ведь они слишком глупы, чтобы понимать марбак. Охотник из нашего саммада знал несколько их слов - он и разговаривал с парамутаном. Я думаю, что нам надо добраться до северных берегов и там искать следы Армун. - Но пока мы доберемся туда, начнется зима. - Там всегда зима. У нас есть шкуры, добудем мяса. Если мы не сойдем с этой тропы, мы встретим идущие на юг саммады. Они дадут нам эккотац. Вот так. - И сушеных хардальтов - наверняка у саммадов они есть. ...Прошло много дней, прежде чем влажный ветер сквозь струи дождя донес до них запах дымка. Пойдя на запах, они вышли на луг, посреди которого за пеленой дождя чернели шатры саммада Сорли. Они прошли мимо трубящих мастодонтов... Досыта наевшись и выспавшись в сухом шатре, утром направились дальше. Более тану им не попадались. Они шли на север, и лето сменялось осенью. Сухие листья падали на тропу, и у подстреленного Керриком кролика - с каждым днем он все увереннее чувствовал себя с луком в руках - уже пробивался белый пух. - Очень ранняя зима. - озабоченно покачал головой Ортнар. - Зимы нынче ранние. Но мы с тобой должны спешить на север. Небо стало серым, и охотники уже чуяли в воздухе снег, когда добрались до становища возле реки. Керрик узнал это место сразу, едва поднялся на прибрежный откос. Валявшиеся кое-где клочья перегнивших шкур да осколки костей отмечали теперь место, где погиб саммад его отца. Здесь, среди костей Амагаста, Херилак нашел нож из небесного металла, который теперь висел на шее Керрика. Керрик прикоснулся к ножу. Тогда, давным-давно, иилане вышли из океана и погубили весь его саммад. Это случилось так давно, что он уже почти не помнил, как это было. Теперь саммад его на севере - там, где Армун, туда лежит и его дорога. Он обернулся на зов Ортнара, и они пошли по берегу реки. День уже клонился к вечеру, когда они обнаружили на берегу сухое дерево, способное выдержать их обоих; оно было не очень большим, и им удалось вытащить его из подлеска. Они трудились весь вечер и закончили уже затемно. Наутро, крякая от холода, охотники полезли в ледяную воду. Привязав оружие и мешки к торчавшим корням, охотники оттолкнули ствол от берега и уцепились за него, подгоняя неуклюжее дерево в быстром течении. Перебравшись на другой берег, оба тану буквально посинели, и зубы их выбивали непрерывную дробь. Пока Керрик вытаскивал на берег пожитки, Ортнар развел высокий костер. Они недолго сидели возле него - обсохли сами и просушили одежду. Потом они напялили еще влажные шкуры и вновь пошли на север. Быстрая ходьба не даст замерзнуть... Медлить нельзя - первые хлопья снега уже кружились среди деревьев. Дни стали короче, и они вставали до рассвета и долго шли в бледном свете звезд, прежде чем небо начинало розоветь. Они были сильными и выносливыми. Но страх закрался в их сердца. - Мяса осталось немного, - сказал как-то Ортнар. - Что будем делать, когда оно кончится? - Найдем парамутанов... - А если нет? Они молча переглянулись - ответ на этот вопрос был известен обоим, но произносить его вслух не хотелось. Подбросив сухих веток в огонь, они придвинулись поближе к костру, наслаждаясь теплом. Густой лес подходил прямо к берегу. Невдалеке от воды высились огромные ели. Временами им приходилось углубляться на сушу, когда отлогие песчаные берега сменялись высокими утесами, у подножия которых грохотал прибой. Лес был безмолвным и неподвижным. В глубоком снегу было трудно идти. Выходя на берег, они всякий раз внимательно вглядывались вдаль, пытаясь заметить признаки поселения парамутанов. Но пусто и безлюдно было в море и на берегах его. Еда почти кончилась, когда разразился буран. Охотникам ничего не оставайтесь, как идти против северного ветра в поисках какого-нибудь укрытия. Они промерзли до костей, прежде чем у подножия утеса им удалось обнаружить неглубокую пещерку рядом с песчаным откосом. - Туда! - крикнул Керрик, преодолевая рев ветра. Темный вход в пещеру был едва заметен в снежном вихре. - Заберемся туда и укроемся от ветра. - Нам нужны дрова, и немало. Давай спрячем вещи и сходим за дровами. Вход наполовину закрывал сугроб. Оступаясь и падая, они разметали его и забрались в пещеру. Без ветра в ней казалось тепло, несмотря на то что изо рта валил пар. - Нельзя лежать, пошли, - вставая, сказал Ортнар и вытолкнул Керрика на мороз. Непослушными руками они ломали и рубили ножами нижние ветви. Ортнар выронил каменный нож - и пришлось потратить много времени на поиски его в сугробах. Из последних сил они приволокли охапки хвороста - пришлось ограничиться этим, второй вылазки они бы не осилили. Керрик нащупал шкатулку с огненными камнями, но онемевшие от холода пальцы не слушались. Он согрел руки на теле под шкурами, и ему удалось разжечь огонь; они развели пламя пожарче и улеглись рядом, глотая дым и ощущая, как тепло возвращает жизнь продрогшим телам. Уже стемнело, вовсю выл ветер, заметая вход снегом. Время от времени его приходилось отбрасывать, чтобы выходил дым. - А мы не первые здесь, - сказал Керрик, указывая на нависающий скальный потолок, где углем были набросаны очертания большого оленя. - По крайней мере они не сложили здесь своих костей, - буркнул Ортнар, ковыряя ногой землю возле костра. - Что-то будет с нами... - задумчиво проговорил Керрик. Вместо ответа Ортнар взял свой мешок и вытряхнул из него остатки еды. - Вот все, что у нас есть. В твоем мешке не больше. Слишком мало, чтобы вернуться. - Значит, надо идти вперед. Мы разыщем парамутаноз. Они не могут быть далеко. Они где-то рядом. - Мы пойдем, когда прекратится метель. По очереди они выходили за хворостом, оставшийся следил за очагом. Стемнело быстро, и Ортнар едва нашел вход в пещеру со своей охапкой. Резко похолодало, и ему пришлось растирать снегом белые пятна на щеках. Друзья молчали, потому что время для бесед миновало. Метель не утихала столько дней, сколько пальцев на руке у охотника, включая большой. Выходили только за дровами, растапливали снег и пили горячую воду. Голод уже начал терзать их желудки, но охотники берегли оставшиеся крохи. Наконец настал день, когда метель начала утихать. Ветра почти не было, и снег как будто редел. - Кончается... - с надеждой проговорил Керрик. - Не уверен. Они вылезли из пещеры. Медленно кружили снежинки, ненадолго просветлело, и они увидели, как на галечный берег набегают тяжелые волны, темные с белыми гребнями. - Смотри! - крикнул Керрик. - Там что-то мелькнуло... какая-то лодка! Маши руками, скорее! Они добежали до края воды и стали подпрыгивать среди хлопьев пены, крича охрипшими голосами. Высокая волна подкинула лодку вверх, и Керрику показалось, что он заметил в ней какие-то фигуры. Потом волны вновь скрыли неясные фигуры из виду. Лодку уносило на север. Наконец она исчезла среди огромных волн и более не появлялась. Промокшие и разочарованные, вернулись друзья в пещеру. Снова начавшаяся метель едва не спрятала от них вход в нее. На следующий день они доели последнее. Керрик слизывал с пальцев последние прогорклые крохи, когда поймал на себе взгляд Ортнара. Керрик хотел что-то сказать, но промолчал. Что он мог сказать? Закутавшись в шкуры, Ортнар отвернулся. А снаружи выла метель, ветер стонал в утесах. И земля под ними содрогалась от могучих ударов валов о берег. Настала ночь - а с нею пришло и отчаяние, великое и безграничное. Глава девятнадцатая За стенами паукарута завывала метель, яростный ветер нес снег по вечным льдам. Ничто живое не могло стать на пути у пурги, ничто не шевелилось на заметенных снегом просторах... только снег, только ветер. Он взмывал над окруженными снежными стенами паукарутами. Поземка, похожая на белую бороду, вилась возле хижины. Над мерзлой пустыней царили только тьма и смерть. Внутри паукарута желтым огоньком светилась масляная лампа, освещая черную шкуру уларуаква, поддерживающие ее белые ребра, смеющиеся лица парамутанов. Они макали куски тухлого мяса в открытый пузырь с жиром, кормили детей и то и дело разражались хохотом, когда те размазывали по лицу сало. Армун было приятно их общество, и даже постоянное внимание Калалеква, вечно пытавшегося ее обнять как только она оказывалась рядом, не докучало ей. Они были другими, не такими, как она, вот и все. Они делили внимание женщин между собой, и никто не обращал на это внимания. Только посмеивались. Но темперамент Армун был не таким, как у них. И она не могла так же бурно радоваться, Но она улыбалась их шуткам и не забеспокоилась, когда Харл присоединился к смеющимся. Они расступились, давая ему место, - некоторые как обычно трогали его светлые волосы, это развлечение никак не могло надоесть им. Между собой они звали тану эрквигдлитами, сказочными людьми. Сами для себя они были ангурпиаквы - истинные, настоящие люди. Армун понимала их разговор, ведь в паукарутах она проводила уже вторую зиму. Когда парамутаны приняли их, она была рада, что осталась в живых; она очень ослабела тогда, совсем исхудала и все беспокоилась, как Арнхвит будет себя чувствовать в этом странном месте. Все здесь было совершенно иным: еда, язык, образ жизни. Время шло очень быстро, и она сумела приспособиться, поэтому вторая зима нагрянула прежде, чем она успела осознать ее приближение. Третьей зимы она здесь не проведет - Армун это знала. Весной она постарается объяснить им, что ей нужно уйти. Силы вернулись к ней, мальчики отъелись. Надо уходить, ведь Керрик наверняка уже узнал от саммадов об их бегстве. И он решит, что они погибли. Темная мысль стерла улыбку с ее лица. Керрик! Она должна идти к нему на юг, в то особенное место, где жили мургу и которое сожгли охотники, в далекие неведомые края... - Алуторагдлакв, алуторагдлаквокв! - произнес Арнхвит, теребя ее за колено. Сильный мальчишка, он уже встретил свое третье лето; он взволнованно тараторил, показывая неровные еще зубы. Она улыбнулась и стерла с его лица остатки жира. - Что ты хочешь? - спросила она на марбаке. Она поняла его, но не хотела, чтобы сын разговаривал только по-парамутански. И так уже они общались с Харлом лишь на языке их хозяев. - Хочу оленя! Моего оленя! Заливаясь смехом, он барабанил по ее колену маленькими твердыми кулачками. Армун покопалась в груде мехов и отыскала игрушку. Она сделала ее из кусочка оленьей кожи, прикрепив вместо рогов изогнутые косточки. Схватив ее, он со смехом убежал. - Ешь больше, - произнесла Ангаджоркакв, усаживаясь рядом и протягивая к ее рту пригоршню белого жира. В тепле паукарута она сбросила почти всю одежду, обнажив покрытые шерстью груди. Армун пальцем зацелила немного жира и отправила в рот. Ангаджоркакв горестно зацокала языком. - Жила-была женщина, которая не хотела есть наловленную рыбу, - начала она. У Ангаджоркакв на все находилась сказка и присказка, в каждом, даже пустяковом, событии она видела смысл. - Рыба была очень большой и толстой, она смотрела на нее, поблескивая чешуей, и ничего не понимала. "Скажи мне, - спросила рыбина, - почему ты не хочешь меня есть? В глубинах моря я услыхала заклинания рыбака и схватила крючок с яркой наживкой. Я проглотила наживку, как и положено рыбе, а ты не хочешь есть меня, Почему? " Когда женщина услышала это, она рассердилась и сказала, что не рыбе учить ее, а есть или не есть - ее собственное дело. Но рыбий дух услышал ее речи и разгневался еще больше, он поднялся из темных глубин океана, где обитал, и направился к поверхности моря. Он плыл быстро-быстро. И он проломил лед, а потом открыл рот и проглотил паукарут со всеми шкурами, и ребенка, и масляную лампу, и женщину тоже. Вот что бывает с теми, кто отказывается есть. Ешь! Армун слизнула жир с пальца. - Когда окончится буря и вернется солнце, когда станет тепло, мы с мальчиками уйдем... Громко взвизгнув, Ангаджоркакв выронила пузырь и, зажав уши, принялась раскачиваться из стороны в сторону. Услышав шум, Калалекв поднял расширившиеся от изумления глаза, потом поднялся на ноги и отправился посмотреть, что вызвало такой переполох. От жары он сбросил с себя всю одежду, и гладкая бурая шерсть его лоснилась в свете масляной лампы. До сих пор Армун не могла привыкнуть к тому, что все парамутаны покрыты шерстью с ног до головы. Зажав хвост между ног, Калалекв благопристойно прикрывал его пушистым кончиком признаки пола. - Ангаджоркакв издала звук великой печали, - проговорил он, подавая Женщине кость, которую принес с собой. - Вот посмотри, я сделаю из нее свисток, на нем будет уларуакв, и звуки будут выходить у него изо рта. Ангаджоркакв оттолкнула его руку, не желая слишком быстро расставаться со скорбью. - Сейчас зима, сейчас темно, но волосы эрквигдлитки словно солнце освещают паукарут. Мы едим, и смеемся, и нам тепло. А теперь... - она застонала, раскачиваясь из стороны в сторону... - теперь Армун уйдет, и светлые мальчики с ней вокруг станет темно. Калалекв открыл от изумления рот. - Но они не могут уйти, - проговорил он. - Когда задувает метель, смерть, разинув пасть, караулит возле паукарута. Тот, кто ушел из паукарута, ушел к ней в зубы. Они не уйдут, и нечего плакать. - Весной, - проговорила Армун, - мы уйдем весной. - Видишь, - отвечал Калалекв, поглаживая Ангаджоркакв по шерстке, чтобы успокоить. - Видишь, они остаются. Лучше съешь чего-нибудь. Они остаются. Парамутаны жили только сегодняшним днем, наступление каждого нового утра было для них удивительным праздником. Армун молчала, - ведь она уже решилась. Они уйдут, как только достаточно потеплеет. Она вылизала пальцы дочиста. Надо есть, чтобы хватило сил на дорогу. Ведь придется идти далеко на юг. Ночью метель прекратилась, и, когда утром Калалекв раздвинул шкуры на дымовом отверстии, внутрь хижины проник тоненький луч солнца. Все обрадованно заголосили и принялись разыскивать в кучах шкур свою одежду, разражаясь хохотом, если под руку попадались чужие вещи. Пурга продержала их взаперти невесть сколько дней, и дети повизгивали от нетерпения. Крепко держа извивающегося Арнхвита, Армун натягивала на него нижнюю одежду с мехом внутри. Сверху надевались более толстые шкуры, потом капюшон, теплые сапоги, рукавицы - все, что помогало выжить здесь, на крайнем севере. Калалекв ползком, пыхтя, пробивался наружу сквозь снег, навалившийся у окончания выходного тоннеля. Вход осветился, потом потемнел, пока Калалекв выбирался - и наконец внутрь хлынул яркий свет. Внутри опять начался смех, все подталкивали друг друга к выходу. Армун сначала отпустила мальчиков и последовала за ними. Выбравшись нарубку, она прикрыла глаза ладонью. После сырого тепла паукарута, запахов мочи и тухлого мяса, свежий воздух был восхитительным. Вокруг белыми холмиками были разбросаны паукаруты. Из них на солнечный свет выползали парамутаны, криками и смехом приветствуя друг друга. Огромной бледно-голубой чашей накрывало их небо, по которому нетерпеливо ползли редкие облака, за краем льдов оно тонуло в темной синеве океана. Лодки возле края воды были завалены снегом. Кто-то тревожно крикнул, показывая рукой: - Там в море уларуакв! - Не может быть! - Это не уларуакв, это одна из наших лодок! - Значит, это Ниумак, только его лодка еще не вернулась. Но он должен быть мертв: мы спели смертную песню и ему, и всем, кто был с ним. - Поторопились! - расхохотался Калалекв. - Они одурачили нас на этот раз. Теперь они нам это припомнят. Харл со всеми бежал к приближавшейся лодке. Арнхвит отстал, споткнулся и негодующе завопил, упав в снег. Армун подхватила его и вытерла слезы - ревел он в основном от обиды. Общими силами лодку быстро извлекли из воды и уложили вверх дном рядом с остальными. Арнхвит стоял, держа Армун за руку; он успокоился и с интересом смотрел на вернувшихся. Ниумак отправился к жилищам, все заторопились следом, стараясь прикоснуться к его одежде, чтобы удача, сохранившая жизнь четверым охотникам, перешла и к остальным людям в стойбище. Это же надо - выжить в такую пургу! Все четверо устало опустились на снег, жадно припав к поднесенным чашам и вынесенным отборным кускам мяса. Когда прибывшие стали удовлетворенно поглаживать животы, начались вопросы. Ниумак поднял вверх ладони, требуя молчания, и умолкли даже малые дети. - Вот что случилось, - проговорил он, и все неслышно придвинулись ближе, чтобы лучше слышать. - Мы уже видели здешние льды, когда начался буран. Мы уже представляли себе наши паукаруты, тепло их, еду и играющих детей, чувствовали запах их шерсти и готовы были вылизать малышей языком... но начался буран и унес нас отсюда. Он сделал паузу и поднял руку. Слушатели немедленно разразились горестными воплями, мгновенно прекратившимися, едва он уронил руку вниз. - Мы не могли добраться до льда и паукарутов, мы могли только спасаться в ней, но не могли выйти на берег, потому что там всюду скалы, как всем известно. А потом ветер переменился, и нас снова вынесло в открытое море, тогда мы сами спели свою смертную песню. Тут слушатели вновь горестно застонали, и повествование долго еще продолжалось подобным образом. Никто не перебивал - всем хотелось знать подробности. Но усталый Ниумак начал замерзать, и наконец история завершилась. - В последний день шторм стал слабее, и нас принесло к берегу, но волны были еще слишком высоки, и мы не стали высаживаться. А теперь узнайте странную вещь. Там, на берегу, есть пещера, именуемая Оленьей, потому что на своде ее нарисован олень. Из нее выскочили двое наших братьев и стали махать руками. Но ветер гнал нас назад. Мы хотели присоединиться к ним, переждать непогоду в теплой пещере, но не смогли. Кто они? Все ли наши здесь? Все ли лодки вернулись? Есть ли поблизости другие парамутаны? Обычно такого не бывает зимой. А потом мы приплыли сюда, и вы увидели нас, и вот мы здесь; и теперь я отдохну. Армун остолбенела, она смотрела вперед и ничего не видела. Она знала, кто был в этой пещере на берегу, знала... Словно кто-то нашептывал ей: "Керрик". Только он мог оказаться здесь с другим охотником. Только он. У нее не было ни малейшего сомнения. Она знала это, знала, и слова Ниумака только подтвердили то, что она понимала и так. Наконец-то он пришел за ней. Он узнал, что ее нужно искать на севере. А теперь она должна идти навстречу ему. Наконец оцепенение оставило ее, и она обернулась. - Калалекв! - закричала она. - Мы должны немедленно отправиться к этой пещере. Я знаю, кто там. Это мой охотник. Это Керрик. Калалекв открыл в изумлении рот. Эрквигдлитка часто удивляла его. Но он и не подумал усомниться. Встав, он вспомнил слова Ниумака. - Хорошо, что твой охотник здесь, что он в безопасности и тепле... так говорил Ниумак. - Это не так, - сердитым голосом сказала она. - Он не парамутан и не может быть здесь в безопасности. Он же тану, он пришел в эти края. он нес с собой пищу и был застигнут пургой. Надо идти на помощь. Когда смысл ее слов дошел до Калалеква, тот крикнул: - Лодка, моя лодка! Спускаем лодку на воду! Армун обернулась и увидела, что Ангаджоркакв смотрит на нее округлившимися глазами. - Будь добра, - сказала Армун, - пригляди за Арнхвитом, пока я не вернусь. Сделаешь это? - Тебе не надо плыть, - неуверенным голосом ответила Ангаджоркакв. - Я должна. Когда она добралась до края льда, лодка была уже на воде, и в нее укладывали припасы. Рядом с Калалеквом суетились еще четыре парамутана, уже разбиравшие весла, не дожидаясь окончания приготовлений. Она спрыгнула в лодку, и легкий ветер с севера понес их в море. Они гребли до вечера. Отвесные скалы, обрывавшиеся в воду, не позволяли даже думать о высадке. Они подошли поближе к каменной стене и уцепились за камень веревкой с тяжелым грузом на конце, чтобы лодку никуда не отнесло за ночь. Потом перекусили тухлым мясом, заедая его снегом, который им дали в дорогу. Парамутаны хлопотали вокрут Армун, гладили ее, старались утешить. Она не отвечала - только молча глядела на берег. Только на рассвете ей удалось уснуть. Когда она проснулась, мужчины уже гребли. Заснеженные берега ничего не говорили Армун. Но парамутаны время от времени указывали друг другу на невидимые ориентиры и разражались радостными криками. Наконец с возгласами всеобщего согласия они направили лодку к покрытому галькой берегу. Когда волна бросила их на гальку, двое мгновенно выпрыгнули и по грудь в ледяной воде повлекли лодку в сторону суши. Армун спрыгнула с носа, споткнулась, вскочила и понеслась в сторону лесистых холмов. Длинные ноги стремительно несли ее вперед, но пришлось остановиться и оглядеть нетронутый снег. - Туда, - указал ей Калалекв, спотыкаясь и оступаясь в снежных наносах. Никто больше не смеялся - до самых деревьев на снегу не было ни единого следа. Они принялись копать, разбрасывая снег во все стороны. Появилась дыра, ее стали расширять. Армун отчаянно копала вместе со всеми и первой вползла в прокопанное отверстие. Впереди под грудой шкур... Она осторожно отвела обледенелые заскорузлые шкуры... Серое лицо Керрика было покрыто инеем. Сорвав рукавицу, она протянула руку, затаив дыхание от страха. Осторожно прикоснулась к коже... Холодная. Он мертв. Она закричала. Вдруг веки его затрепетали, и глаза приоткрылись. Она не опоздала. Глава двадцатая Заснеженные просторы севера для парамугана что дом родной. Они умеют жить и выживать среди снега и льда, знают, как возвращать к жизни замерзающих и обмороженных. Озабоченно перекрикиваясь, они оттеснили Армун в сторонку. Пока Калалекв распахивал шкуры над Керриком и срывал с него одежду, двое парамутанов торопливо раздевались, складывая еще теплую одежду на оледеневшую землю. Замерзшее тело Керрика осторожно уложили на нее, и нагие охотники прильнули к нему своими телами. Остальные завалили их сверху шкурами. - Какой холод - сейчас и я сам замерзну, придется петь смертную песню! - выкрикнул Калалекв. Все расхохотались, хорошее настроение вернулось к ним, когда оказалось, что охотники живы. - Иди за дровами, разводи огонь, топи снег. Их надо согреть и напоить. С Ортнаром поступили таким же образом. Армун поняла, что может помочь, только отправившись за дровами. Он жив! Солнце согревало ее лицо, грело душу - Керрик жив и в безопасности, они снова вместе. Ломая ветки, она поклялась, что никогда более не оставит его. Слишком долго они были в разлуке. Невидимая веревка, соединявшая их, так натянулась... едва не разорвалась. Это не должно повториться, она больше не допустит такого. Где он - там и она. Никто и ничто не сможет их разделить. Она навалялась всем телом на толстую ветвь. Гнев и радость переполняли ее. Больше такого не случится! Развели костер, в пещере стало тепло. Калалекв склонился над бесчувственным Керриком. Растирая его конечности, он довольно кивал. - Очень хорошо. Смотри, какое белое тело! Только лицо поморозил - видишь темные пятна. Кожа сойдет, и все. А вот второй - плох. Он сбросил шкуры с ног Ортнара. Все пальцы на его левой ноге почернели. - Придется отрезать, пока он без сознания и не почувствует. Не приходя в сознание, Ортнар громко застонал, и Армун старалась не вслушиваться в хрустящие звуки за спиною. Лоб Керрика стал теплым, на нем выступила испарина. Она прикоснулась к нему кончиками паль- цев - и веки вновь задрожали. Керрик открыл глаза и снова закрыл. Обняв за плечи, она приподняла его и поднесла к губам кожаную чашечку с водой. - Пей, пожалуйста, пей, - попросила она. Керрик глотнул и откинулся назад. - Пусть они будут в тепле, их надо покормить, чтобы набрались сил, прежде чем их можно будет везти в стойбище, - произнес Калалекв. - Мы оставим мясо, которое привезли в лодке, попробуем наловить рыбы. Вернемся к вечеру. Парамутаны оставили целую кучу дров. Она поддерживала огонь, подбрасывая хворост. После полудня, отвернувшись от костра, она вдруг увидела, что глаза Керрика открыты и губы безмолвно шевелятся, словно он пытается заговорить. Прикоснувшись губами к его руке, она погладила его по лицу. - Говорить буду я. Ты жив, и Ортнар тоже. Я вовремя отыскала тебя. С тобой все будет в порядке. Здесь еда и питье - выпей. Она помогла ему привстать и держала, пока он пил, кашляя от сухости в горле. Потом уложила, прижавшись к нему всем телом, зашептала ему в ухо: - Я дала себе клятву. Я поклялась, что не позволю тебе впредь оставлять меня. Где ты, там и я. Так должно быть. - Так... должно быть, - хриплым голосом отозвался он. Глаза Керрика закрылись, и он вновь уснул: трудно быстро вернуться к жизни, если побывал рядом со смертью. Рядом пошевелился Ортнар, она дала попить и ему. Парамутаны вернулись уже в темноте. - Погляди-ка, какую крохотную рыбешку я прикес, - проговорил Калалекв, пробираясь в пещеру с огромной уродливой рыбиной, покрытой пластинами: во рту ее торчали острые зубы. - Она даст им силу. Пусть поедят. - Но они без сознания... - Долго, нехорошо. Им нужно мясо. Я покажу. Двое парамутанов посадили Ортнара, а Калалекв мягко тронул голову охотника, щипнул его щеки, что-то шепнул на ухо и громко хлопнул в ладоши. Глаза охотника приоткрылись, и он застонал - все обрадованно завопили. Один из парамутанов держал охотника за челюсть, а Калалекв отхватывал от рыбины куски мяса и выжимал из них сок в рот охотника. Тот давился, кашлял, но глотал, что встречалось радостными воплями. Когда он почти пришел в себя, парамутаны стали подносить куски сырой рыбы к его губам. - Скажи ему на своем языке, чтобы эрквигдлит понял, - надо есть. Жевать, жевать. Керрика она покормила сама: она не хотела, чтобы это делали парамутаны, словно своим прикосновением она могла поделиться с ним силой. Ортнар был готов к путешествию только через два дня. Он до крови закусил губу, когда с его ног срезали почерневшее мясо. - Но мы живы, - подбодрил его Керрик, когда мучения закончились. - Я во всяком случае не полностью, - задыхаясь, выговорил Ортнар. Капли пота выступили у него на лбу. - Но мы нашли их - или они нас, - и это главное. Спускаясь к лодке, Керрик опирался на руку Армун: Ортнара несли на сделанных из сучьев носилках. Ему было слишком больно, и он ничего не замечал. Но Керрик жадно разглядывал все вокруг. - Из шкур сделали... Легкая, прочная. И весла какие! Эти парамутаны умеют строить не хуже саску. - А кое-что и лучше, - проговорила Армун, обрадованная его реакцией. - Погляди... Как по-твоему, что это такое? Она подала ему длинную, покрытую резьбой кость. Керрик покрутил ее в руках. - Какой-то крупный зверь, только не знаю какой... А это еще что такое? - Он тронул кожаную трубочку, поглядел в отверстие кости, в котором ходила круглая палка не толще стрелы. - Интересно, но непонятно. Больше не могу ничего сказать. Армун улыбнулась - в щели, рассекавшей ее губу, мелькнули ровные зубы - и опустила кость открытым концом в воду, плескавшуюся возле ног. Она потянула палку вверх, послышалось хлюпанье, и тонкая струйка воды хлынула через борт из кожаной трубки. Он изумленно открыл рот, а потом вместе с Армун расхохотался. Потом снова взял у нее кость. - Совсем как у иилане, только они выращивают нужные вещи, а это ручной работы. Мне нравится. Он с восторгом крутил ее, разглядывая резьбу с изображением рыбы, извергавшей струю воды. Возвращение к паукарутам вызвало настоящий триумф: заливаясь смехом, женщины толкались, чтобы только пройти мимо носилок, на которых несли светловолосого гиганта. Ортнар с удивлением смотрел, как они пытались прикоснуться к его волосам, переговариваясь между собой на своем странном языке. Арнхвит с удивлением глядел на отца: он успел позабыть про охотников-тану. Чтобы разглядеть сына, Керрик встал перед ним в снег на колени: крепкий мальчик с широко поставленными глазами почти не напоминал младенца. - Тебя зовут Арнхвит, - проговорил Керрик, и мальчик серьезно кивнул, отодвигаясь на всякий случай, потому что Керрик протянул к нему руки. - Это твой отец, - сказала Армун, - не бойся. Но мальчик жался к ноге матери. Слова Армун пробудили в памяти давние воспоминания. Запустив руку за пазуху, Керрик нащупал на шее ножи, осторожно высвободил меньший. Он снова склонился к ребенку, тот не стал отодвигаться. Держа на ладони сверкающее металлическое лезвие, Керрик сказал: - Как я получил этот нож от своего отца, так отдаю его тебе. Арнхвит робко потрогал нож, посмотрел на Керрика и улыбнулся. - Отец, - проговорил мальчик. Ортнар выздоравливал до самого конца зимы. Он потерял в весе, боли не отпускали его, но могучий организм одолел хворь. На ногах оставались черные пятна: они гноились и отвратительно пахли, но парамутаны знали, что делать в подобных случаях. Когда дни удлинились, раны зажили, и на ногах образовались рубцы. Подложив в обувь меха, он каждый день ковылял возле паукарутов, заново овладевая собственными ногами. Ходить, не имея пальцев на одной ноге, трудно, но он начинал привыкать. И однажды, далеко уйдя вдоль кромки льда, он увидел подплывающую лодку. Она была из больших - с большой шкурой на поперечной жерди - и выглядела незнакомой. Так и оказалось, Доковыляв до паукарутов, Ортнар увидел, что все повысыпали наружу и с криками размахивали руками. - Что это? - спросил он у Армун, так как понимал только несколько слов из странного языка. - Чужие, не из наших паукарутов. Очень интересно... Что происходит? Все орут, машут руками. Словно им что-то очень нужно. - Не пойму, они кричат все сразу. А ты слишком много прошел. Иди в паукарут, а когда я узнаю, в чем дело, - приду и все расскажу тебе. Ортнар оказался в паукаруте один - парамутаны, а с ними и Керрик, Арнхвит и Харл выскочили к лодкам. Он тяжело, с громким стоном опустился на землю - его никто не мог услышать, а ноги так болели. Радуясь отдыху, он жевал кусок мяса, когда наконец вернулась Армун. - Добрые вести, - сказала она. - Весь шум изза уларуаква. Зимой парамутаны все время сокрушались, что они никак не попадаются им. А теперь наконец их выследили. Это очень важно. - А что такое уларуакв? - На них охотятся в море. Я еще не видела их, но говорят, что они куда больше, чем мастодонт. - Она указала на ребра над головой. - Это уларуакв, и шкура тоже его, и еда: мясо, жир - это тоже уларуакв. Парамутаны едят любое мясо... - Тут она заметила морскую птицу, благополучно гниющую под кожаным потолком на костяной распорке. - Но в основном их кормит и укрывает уларуакв, лодки они тоже делают из него. Они говорят, что холода и долгие зимы гонят уларуаквов на юг. С каждым годом льды продвигаются все дальше и дальше. Что-то случилось с водой - я не знаю что, но она изменилась. Добывать уларуаквов теперь все трудней и трудней, а это самая большая беда, которая может постичь парамутанов. Нам придется подождать, пока все выяснится. Все вернулись в паукарут нескоро. Первым заполз внутрь Калалекв, толкая перед собой решетку из тонких косточек. Остальные следовали за ним. Он радостно помахивал замысловатой костяной сеткой, связанной по углам сухожилиями. Армун попросила его говорить помедленнее и, когда он стал объяснять, принялась переводить его слова на марбак. Керрик не сразу догадался, о чем говорит Калалекв. - Кости - это карта, по ним они находят путь в океане, как это делают иилане. Попроси, чтобы он показал, где мы сейчас находимся. После многих вопросов, ответов, объяснений, побывавший за океаном Керрик понял. - Виноваты зимы. Они изменили не только сушу, но и океан, преобразили все, что находится в нем. Ледяной щит, на котором мы живем, простирается через весь северный океан до другого его берега. Я был в тамошних краях, хотя и не на севере. По неведомой причине уларуакв больше не хочет жить по эту сторону океана, и парамутаны перебрались к его противоположному берегу. Этот иккергак прибыл с другого берега океана, он видел их. Что будут делать наши парамутаны? Калалекв знаками пояснил свой ответ. Он жестами поднимал паруса, качался на волнах. Все понимали его почти без пояснений Армун. - Парамутаны хотят спустить на воду иккергаки и подготовить их к дальнему плаванию. Они собираются отплыть сразу же, как только начнет ломаться лед, чтобы вдоволь поохотиться на уларуаква, а потом вернуться, прежде чем настанет зима. - Значит, пора отправляться и нам, - проговорил Керрик. - Мы ели их пищу, и нам нечем отблагодарить хозяев. Он искоса взглянул на мрачно улыбавшегося Ортнара. - Да, пора отправляться на юг, - согласился он, - но для такой прогулки я не гожусь. - Тебе не придется идти, - сказала Армун, ласково прикасаясь к его руке. - Я знаю парамуганов. Они помогут. Мне с мальчиками они помогли не задумываясь. Мы им нравимся, несмотря на то, что мы отличаемся от них. Они хотят, чтобы мы остались, но весной сами отвезут нас на юг, если мы будем настаивать. Я знаю. - А разве не все иккергаки потребуются им для охоты? - поинтересовался Керрик. -