ы не можешь говорить от лица всех, кто верит в эфенелейаа, духа жизни, что стоит за всей жизнью и разумом. Тем, что отличает живое от мертвого. Медитируя над эфенелейаа, мы испытываем великий экстаз и сильные чувства. Ты не можешь отнять это у нас, запятнав наши руки низменными трудами. Нас не заставить. - Тогда вас незачем и кормить, - возразила практичная Амбаласи. - Довольно! - громовым голосом приказала Энге, и все отступили - никто еще не слышал, чтобы она говорила с подобной твердостью. - Мы обсудим все это, но сейчас прекратим обсуждения. И будем следовать наставлениям Амбаласи, пока не найдем среди мыслей Угуненапсы указания на то, как же нам жить. Она обернулась к Фар, и та отшатнулась от нее. - Тебе я приказываю молчать. Ты не хочешь, чтобы эйстаа распоряжалась нашей жизнью и смертью, но сама берешь на себя роль эйстаа-от-энания, что ведет своих последовательниц к смерти. Умри лучше ты - и пусть остальные живут. Я не хочу этого, но я понимаю чувства эйстаа, которая заставляет умереть одну, чтобы жили другие. Я отвергаю это чувство, но теперь понимаю его. Среди Дочерей послышались крики, стоны отчаяния. Закрыв огромные глаза, Фар сотрясалась всем телом. Потом она хотела заговорить, но повиновалась Энге, призвавшей всех к молчанию именем Угуненапсы, священным для каждой. Потом Энге заговорила с печалью и смирением: - Сестры мои, вы мне дороже жизни, я охотно умру, чтобы жили нижайшие из вас. Предадимся же служению Угуненапсе, выполняя приказы Амбаласи. Пусть все разойдутся в молчании, и каждая надолго задумается над тем, что случилось. А потом все обсудим и найдем приемлемый для каждой выход. Дочери расходились почти безмолвно, - ведь предстояло еще так много думать. Когда Энге и Амбаласи остались одни, старая ученая вымолвила, превозмогая усталость: - Сгодится на время, но только на время. Тебе, мой друг, предстоит много хлопот. Следи за Фар, этой смутьянкой. Она ищет разногласия и зовет других за собой. Она - ересь в ваших стройных рядах. - Я знаю и огорчаюсь. Была такая, что толковала мысли Угуненапсы на собственный лад. Поняв свои ошибки, она умерла. А с ней и многие Дочери. Пусть это не повторится. - Повторится... Мне страшно за будущее этого города. Глава сорок пятая Первые весенние дожди принесли неприятные перемены в долину саску. Тоненькие лианы, свисавшие с вершин скал, окружавших долину, стали толще и длинными плетями протянулись к земле. Они не горели - их безуспешно пытались поджечь, - а ядовитые колючки не позволяли даже приблизиться к ним. И теперь на стеблях зрели ядовитые зеленые плоды. - Созреют, упадут, что тогда? Какие еще козни мургу поджидают нас? - проговорил Херилак, наблюдая за зловещим ростом. - Что угодно, - со вздохом проговорил Саноне, словно груз многих лет тяжело гнул его к земле. Мандукто и саммадар бродили вдвоем, теперь они часто так делали, ища ответа на неразрешимые вопросы. Саноне с ненавистью поглядел на грубые зеленые плети над головой, свисавшие уже со всех скал вокруг долины. - Из них может появиться что угодно, яд, смерть - плоды постоянно меняются. Впрочем, в них могут оказаться только семена, но и это очень плохо. - Вчера на месте реки еще был ручеек, а сегодня он пересох. - У нас есть родник, хватит на всех. - Я хочу знать, что они сделали с нашей водой. Надо разведать. Я возьму двоих охотников. - И одного из моих мандукто. Как следует завернитесь в ткань - руки и ноги закройте тоже. - Знаю, - мрачно ответил Херилак. - Погиб еще один ребенок. Иглы летят вверх прямо из песка, и их так трудно заметить. Придется соорудить стойло для мастодонтов и не выпускать их. Они и так набрасываются на всякую зелень. Чем все это кончится? - Все это может кончиться единственным образом, - прежде чем уйти, пустым и бесцветным голосом произнес Саноне. Херилак повел свой небольшой отряд мимо караульных, за барьер, перегораживавший путь в долину. Под плотной тканью было жарко, но приходилось терпеть. Мургу держались на расстоянии и всегда отступали, не принимая боя. Но они повсюду успели наставить иглометатели. Охотники осторожно шли по ложу долины, вдоль сухого русла, в котором глина уже превратилась в жесткую корку. Впереди что-то шевельнулось, и Херилак выставил вперед стреляющую палку, но ничего не произошло, послышался только звук чьих-то удаляющихся шагов. Русло сделало еще несколько поворотов, и охотники добрались до перегородившей реку стены. Перепутанная масса лиан перекрывала все ущелье, на живой изгороди пестрели цветы. Редкие капли воды стекали по листьям в крохотную лужицу у подножия живой плотины. - Надо резать, жечь, - сказал Саротил. Но Херилак медленно качнул головой, лицо его побагровело от бессильного гнева и отчаяния. - Если резать - вырастет снова. А гореть не будет. Она вся в ядовитых колючках. Пойдем, я хочу посмотреть, куда девается вся вода. Они полезли вверх, как вдруг раздался свист - и несколько шипов вонзилось в их одеяния. Херилак выпалил наугад, но это были не мургу. Мандукто показал Херилаку на куст - ветви его еще колыхались, избавившись от смертоносного груза. - Ловушка - мы сами наступили на корни. Мургу окружили нас этими растениями. Больше сказать было нечего. Осторожно обогнув этот куст и несколько других, таких же, охотники поднялись на край ущелья, и живая плотина оказалась под ними. За ней образовалось небольшое озерцо, а река, прорвав берег, поворачивала в пустыню. Хорошо, что остался еще родник с чистой водой. Спустившись вниз и отойдя от стены на безопасное расстояние, охотники осторожно обобрали с одежды ядовитые шипы и скинули с тел ткань, в которой было так душно. Саноне поджидал Херилака на обычном месте. Охотник рассказал об увиденном. - И ни одного мургу, они научились держаться от нас подальше. - Плотину можно разрушить... - Зачем? Они вырастят ее снова. Тем более что лианы с каждым днем опускаются все ниже и ниже. Надо признать, что мургу научились побеждать нас. И не в бою, а медленно и упорно выращивая свои растения. И они победят. Мы не в силах остановить их, как не можем остановить прилив. - Но прилив каждый день сменяется отливом. - Мургу не прилив, они не отступят. - Херилак опустился на землю, чувствуя себя усталым и старым, как мандукто. - Они победят, Саноне, они победят. - Я никогда не слыхал от тебя подобных речей, могучий Херилак. Битва еще впереди. Ты всегда вел нас к победам. - Теперь мы погибли. - Мы уйдем на запад, через пустыню. - Они последуют за нами. Глядя на согбенные плечи рослого охотника, Саноне чувствовал его отчаяние и против собственной воли разделял его. Неужели след мастодонта привел их к смерти? Он не мог поверить в это. Во что тогда верить? Внезапно возбужденные крики нарушили мрачные мысли, и он обернулся, чтобы узнать, что происходит. К ним с воплями бежали охотники, указывая назад. Схватив стреляющую палку, Херилак вскочил на ноги. С гулким ревом по сухому руслу навстречу им катилась огромная волна, желтая от ила. Испуганные саску и тану едва успели вскарабкаться вверх по обрыву, как вода прогрохотала мимо. - Плотину прорвало! - проговорил Херилак. - Все целы? Саноне вглядывался в мутные воды, но не увидел в них тел - только крутящиеся ветки и прочий мусор. - Да, река вернулась в прежние берега. Посмотри, вода стала ниже. Так, как и должно быть. - Но ведь они починят плотину, вырастят заново. Это ничего не изменит. Даже эта радость не могла развеять отчаяния Херилака. Он оставил надежду и ждал только смерти. И он не поднимал головы, не обращая внимания на крики, пока Саноне не похлопал его по плечу. - Смотри, что делается! - закричал мандукто с надеждой в голосе. - Лианы! Погляди на лианы! Кадайр не оставил нас, мы ступаем по следам его. Высоко на ними целая гуща лиан вдруг оторвалась от утеса и скатилась на дно долины. Когда улеглась пыль, они увидели, что толстые стебли стали серыми и сломались. Восковые зеленые листья на глазах жухли и теряли глянец. Вдали рухнул еще один клубок лиан... - Что-то случилось, а мы и не знаем, - вымолвил Херилак, отчаяние в сердце его мгновенно сменилось надеждой. - Надо поглядеть. Не выпуская из руки стреляющей палки, он вскарабкался на завал. Прямо перед ним на расстоянии полета стрелы вздымались утесы на другом берегу реки. Вдруг там что-то шевельнулось, и он пригнулся, выставив вперед оружие. На краю утеса появился мараг, за ним другой... третий. В отвратительных четырехпалых руках ничего не было. Они стояли неподвижно и смотрели. Херилак опустил оружие. На таком расстоянии попасть было невозможно; он хотел понять, что же случилось. Они глядели на него, он на них - и молчали. Их разделяла река, но пропасть между ними была глубже целого моря. Херилак ненавидел стоявших на том берегу и знал, что в их глазах с вертикальными полосками зрачков светится такая же ненависть. Что происходит? Зачем они разрушили плотину? Зачем погубили лианы? Рослый мараг, стоявший ближе всех, повернулся к нему спиной и задергал конечностями, к нему приблизился другой и передал какой-то предмет. Держа вещь обеими руками, первый мараг повернулся, поглядел на нее, а потом прямо на Херилака. Пасть его открылась в порыве непонятного чувства. А потом он замахнулся и перебросил предмет через ущелье. Херилак смотрел, как тот летел по невысокой дуге, потом ударился о землю и скатился по камням. Когда он вновь взглянул на противоположный берег, мургу уже не было. Херилак подождал еще, но они так и не вернулись. Тогда охотник спустился вниз и подошел к брошенному марагом предмету. Тяжело дыша, к нему подошел Саноне. - Я видел... - сказал он. - Они стояли и смотрели на тебя. А потом бросили это и ушли. Что это? Перед ними лежал какой-то пузырь, похожий на дыню, серый и гладкий. Ничего особенного. Херилак осторожно дотронулся до него ногой. - Опасно, - предупредил его Саноне, - будь осторожен. - Все опасно. - Нагнувшись, Херилак ткнул пузырь пальцем. - Есть только один способ узнать, что у него внутри. Отложив стреляющую палку, Херилак достал каменный нож, попробовал острие пальцем. Испуганно охнув, Сайоне отшатнулся, когда Херилак резким движением всадил нож в пузырь. Его кожа оказалась плотной. Херилак стал ее пилить, и вдруг она лопнула. Пузырь опал, из него потекла оранжевая жижа. Внутри что-то темнело. Херилак ковырнул кончиком ножа. Саноне стоял рядом, не отводя глаз от рук Херилака. Перед ними лежал серебристый нож... тот самый, что Керрик носил на шее. - Это нож Керрика, - выговорил Саноне, - он погиб. Мургу убили его, сняли нож и перебросили нам, чтобы мы убоялись. Херилак схватил клинок и торжествующим жестом воздел его к небу. - Ты прав - это весть... но нож говорит мне, что Керрик жив! Он одолел их! Я не знаю как, но одолел. Он не погиб на севере. Он жив и победил мургу. - Херилак широким жестом обвел долину. - Это дело его рук. Он победил их, и они сами разрушили свою плотину, погубили свои лианы. Теперь мургу уйдут, так говорит мне нож. Мы можем оставаться здесь. Долина вновь принадлежит нам. Высоко подняв руку, Херилак торжествующе размахивал блестящим ножом и грохотал в победном восторге: - Победили! Мы победили! Мы победили! - Вейнте, ты проиграла, - проговорила Ланефенуу, одним глазом озирая фигуру воительницы, а другой обратив с неприязнью к грязному устузоу, кутавшемуся в свои меха на том берегу. Знаком она подозвала к себе Акотолп. - Разрушение совершено? Ученая ответила жестом исполнения приказа. - Вирус рассеяли. Он безвреден для других растений и животных. Но смертелен для всех недавно мутаровавших клеток. Они погибнут. Вирус останется в почве, чтобы семена не могли прорасти. Не замечая Акотолп, Вейнте грубо оттолкнула ее, подошла к эйстаа, жестами яростно отрицая ее последние слова. - Мы не можем отступать. Их надо убить. Она рассвирепела настолько, что ее было трудно понять, - так сотрясали тело эмоции. Наконец она посмотрела в лицо Ланефенуу, угрожая ей каждым движением. - Битву нельзя прекращать. Ты не смеешь этого делать. Ее выражения были настолько крепки, что Акотолп в страхе припала к земле с криком боли, а иилане-стражницы подняли оружие, опасаясь за жизнь эйстаа. Ланефенуу жестом отогнала их и обернулась к Вейнте, неодобрительно растопырив локти. - Устузоу-Керрик знает тебя, Вейнте. Он сказал, что ты не покоришься мне, что ты не исполнишь приказа, если я сама не отдам его тебе. Он был прав. Ты не повинуешься мне, ты, Вейнте, клявшаяся быть всю жизнь моей фарги. - Ты не смеешь... - Смею! - заревела Ланефенуу, ее терпение лопнуло. Все вокруг бежали. - Ты не намереваешься подчиняться приказу? Хорошо же, прими тогда мою последнюю волю! Умри, отверженная, умри! Повернувшись, Вейнте заковыляла прочь. Тряся раздувшимся гребнем, Ланефенуу следовала за нею, содрогаясь всем телом. - Что это? Ты жива? Ты, ненавидящая их более всего на свете, стала такой, как они. Ты, Вейнте, сделалась Дочерью Разрушения. Лишенной смерти и отверженной. Ты присоединилась к тем, кого прежде презирала. Я хочу, чтобы ты умерла. Внимание всех присутствующих! Удирающие иилане остановились, сжимая в руках оружие. Рассудок заставил Вейнте успокоиться. Повернувшись лицом к Ланефенуу и спиной к остальным, она негромко заговорила, ограничиваясь минимумом информации: - Великая Ланефенуу, эйстаа Икхалменетса, которая могущественно правит! Служившая тебе Вейнте просит прощения. Я всегда повинуюсь твоим указаниям. - Ты не выполнила приказа умереть, Дочь Смерти. - Я хотела, но не могу. Я живу, чтобы служить тебе. - Сомневаюсь. Я прикажу, чтобы тебя убили. - И не пробуй. - В голосе Вейнте послышалась холодная угроза. - Некоторые иилане забыли Икхалменетс, они верно служили мне и, быть может, во мне видят свою эйстаа. Не испытывай их преданности, это может оказаться опасным. Раздуваясь от гнева, Ланефенуу глядела на коварную тварь, оценивая опасность. И на встревоженных иилане. Она помнила про беды, грозящие ее окруженному морем Икхалменетсу. В злобных словах этой иилане могла быть и правда. И Ланефенуу ответила так же негромко. - Живи. Живи пока. Мы возвращаемся в Икхалменетс, и ты отправишься со мною. Я не верю тебе и не могу оставить здесь. Война против устузоу окончена. Но я не потерплю тебя в своем городе. Ты изгнана из Алпеасака, из Гендаси и с глаз моих. Если бы я могла, то утопила бы тебя в море. И никто не узнал бы. Тебя высадят одну, совершенно одну, на берегу Энтобана, вдали от городов иилане. Ты снова станешь фарги. Так я сделаю, это твоя судьба. Хочешь сказать что-нибудь? Вейнте не посмела выразить свои чувства, иначе одной из них пришлось бы умереть. Она не хотела рисковать. И, усилием воли подчинив себе тело, она приподняла большие пальцы, выражая согласие. - Хорошо. Оставим эти места устузоу, и я буду считать дни, ожидая радостного завтрашнего завтра, когда смогу избавиться от тебя. Они влезли на своих скакунов, фарги уселись на уруктопов и отправились в путь. Когда пыль понемногу улеглась, ни одной иилане уже не было видно. - Мне вчера приснился сон, - сказала Армун, - знаешь, такой ясный, что я даже вижу цвет листьев и облаков на небе, даже чувствую запах дыма. Они стояли на носу иккергака, жмурясь в лучах заката. Керрик обнимал ее сзади, грея и лаская. Она обернулась, поглядев на его обветренное лицо. - Алладжекс всегда выслушивал наши сны, - продолжала она. - А потом объяснял нам, что они означают. - Старый дурень Фракен. Одни хлопоты с ним. - Ты хочешь сказать, что мой сон обманет? В голосе ее послышалась боль. Он провел пальцем по длинным волосам и успокоил ее: - Сны могут быть вещими, это правда. Иначе в них не было бы смысла. Я думаю, что ты сама лучше этого старика умеешь толковать их. И что же тебе приснилось? - Мы с тобой вернулись на озеро. И зажарили мясо, и кормили Арнхвита. И Даррас... только она так выросла. - Она повзрослела. А Харла с Ортнаром ты видела? - Ортнара - да, он сидел и ел, а больная рука бессильно висела плетью. Но мальчика не было. Или сон говорил мне, что Харл погиб? Услышав испуг в ее голосе, Керрик быстро ответил: - Похоже, что этот сон не обманет. Ты говорила, что запомнила цвет неба. Был день - Харл, конечно же, на охоте. - Конечно, - улыбнувшись, согласилась она. - Но может быть, все это приснилось мне потому, что я так надеюсь, что все будет хорошо? - Нет! Ты видела. Просто заглянула туда. И увидела озеро, к которому мы возвращаемся, и тех, кто ждет нас там в покое и безопасности. - Хочу скорее туда! - Иккергак плывет, ветер дует, весенние бури кончились. Скоро мы будем там. - Я так рада. Не хочу, чтобы мой ребенок родился на севере. Она говорила спокойно, ощущая счастье и облегчение, и он от души смеялся, разделяя ее мысли и чувства, и крепче прижимал к себе. Больше они не расстанутся. Никогда! Он ласково гладил ее по голове, в душе его царили мир и покой, которые он впервые ощутил тем утром, в Икхалменетсе, где он подчинил эйстаа своей воле, заставил прекратить преследовать саммады. Одним махом покончил он со страхами, так долго не отпускавшими его, с демонами, которые гнездились в его голове и омрачали каждую мысль. Они возвращались к озеру, к своему саммаду. И вновь будут вместе. Волны тихо покачивали иккергак, скрипел каркас, ветер нес в лицо капли воды. На корме хохотали парамутаны, обступившие Калалеква возле кормила. Легкое путешествие - сплошное веселье. И они снова заливались смехом. Небо впереди пламенело, суля хорошую погоду, высокие облака розовели в лучах заката. Мир и покой. Далеко к югу, у пустынного берега, Вейнте стояла по колено в воде и смотрела на урукето, исчезавшего в красной полосе заката. Руки ее изогнулись в немом вопле ненависти, острые когти тщетно терзали воздух. Она осталась одна, и некому услышать ее зов, некому подойти и помочь. Одна. Может быть, оно и к лучшему. Сила ненависти не покинула ее, а это все, что ей было нужно. Будет завтра и завтрашнее завтра, и дни лягут в будущее цепочкой камней на берегу. Хватит времени, чтобы исполнить задуманное. Она повернулась, вышла на берег и тяжело зашагала по нехоженому песку. Впереди сплошной стеной высились непроходимые джунгли. Она медленно брела вдоль берега, оставляя на песке ровную вереницу следов, и медленно растворилась в ночной темноте. ПРИЛОЖЕНИЕ ИИЛАНЕ История мира Физиология Наука Общество Язык ТАНУ Язык ПАРАМУТАНЫ Окружающая среда Язык ангурпиаквов СЛОВАРИ ЖИВОТНЫЙ МИР ИИЛАНЕ От переводчика Последующие заметки были переведены с языка иилане, что сложно уже само по себе. Перевод с этого языка не может не оказаться вольным, и переводчик заранее приносит свои извинения относительно ошибок и неточностей, которые могут вкрасться в текст. ИСТОРИЯ МИРА Начиная изложение истории, следует указать, что излагаемая здесь концепция существенно отличается от многих, прежде пользовавшихся популярностью. Она отличается уже в своей основе, что должен учитывать и справедливый читатель. Долгая история иилане слишком долго являлась полем деятельности одних только сказочников и мечтателей. Интеллигентные иилане с невозмутимым спокойствием отнесутся к любым ошибкам в трудах по биологии или, скажем, по физике, но немедленно начнут возмущаться любыми отклонениями от привычной канвы в общепринятых изложениях так называемой истории, какой бы неправдоподобной ни являлась общепринятая концепция. Ярким примером тому является популярная "История Мира", в которой описывается, как семьдесят пять миллионов лет тому назад огромный метеорит столкнулся с Землей, погубив восемьдесят пять процентов существовавших в те времена видов. Далее в подробностях описывается развитие теплокровных существ, ставших доминирующей формой жизни на этой планете. Такими-то сказками и пичкают публику современные авторы, дабы не утруждать себя точными исследованиями. Никогда метеорит такого размера не сталкивался с Землей! И мир, который мы видим своими глазами, всегда был и вечно пребудет. Поэтому, прежде чем продолжить, необходимо определить смысл самого понятия "история". В наши дни история не только не является точной наукой - по сути своей она неточна настолько, что зачастую является плодом вымысла, а не итогом анализа фактов, сонмом фантазий, а не результатом цепи логических построений. Такое, конечно, присуще самой природе иилане. Нас не волнуют края, где приходилось бывать, нас интересуют только те, по которым ступают сейчас наши ноги. Кратковременные перемены нас развлекают. но одновременно все мы жаждем, требуем, чтобы будущее ничем не отличалось от настоящего, не грозило нам переменами, даже возможностью их. И поскольку эта устойчивая тенденция есть часть нашей природы, прошлое не доставляет нам удовольствия: а вдруг в нем отыщутся долговременные отличия, оскорбительные для нас. Потому-то мы и пользуемся понятием "яйцо времен", предполагая, что мир остается неизменным с тех пор, когда он был еще новым. Это неверно. И в долгой жизни народа иилане настало время признать, что известная нам история не имеет абсолютно никакой ценности. Нашу работу мы хотели бы назвать "Новой историей", но воздерживаемся. поскольку такое название предполагает наличие существования и "Старой истории", которой не существует. А потому мы просто отвергаем все предшествующие работы и заявляем, что существует только одна история. Эта. В воссоздании нашей истории нам помогла горстка иилане, интересующихся геологией и палеонтологией. Чтобы воздать должное этим наукам, мы утверждаем, что они истинны в той же мере, как физика или химия, и вовсе не могут служить предметом лукавых насмешек, как принято ныне. Прошлое существовало, хотим мы этого или нет, как бы мы ни хотели игнорировать этот факт. При такой точке зрения требуется большая смелость, чтобы признать простой факт - иилане вовсе не появились ниоткуда, едва раскололось яйцо времен. В этом правда истории, и она нас питает и восхищает. Позволим себе еще одну вольность. Мы не собираемся возвращаться к абсолютному началу, к появлению прокариотов. Есть работы, в которых возникновение жизни описывается в куда больших подробностях. Наш рассказ начинается около 270 миллионов лет до н. э. (до нашей эры), когда доминирующая роль рептилий уже установилась на земле. В те времена существовали четыре основные группы рептилий, известных под названием текодонтов. Эти примитивные существа были прекрасно приспособлены для охоты в воде. Они были великолепными пловцами, с сильными, сплющенными по бокам, хвостами. Некоторые из текодонтов оставили море и вышли на сушу. Их способ передвижения здесь предоставлял им преимущество перед многими обитателями суши, вроде протерозухиев, предков современных крокодилов. Все видели, как неуклюже расхаживают крокодилы, виляя всем телом, фактически подвешенным между четырьмя ногами. Конечности высших текодонтов двигались в ровной походке вперед, вверх и назад. Поскольку история тех дней существует лишь в окаменелостях, в ней обнаруживается немало пробелов. Пусть отдельные детали остаются неясными - общая линия развития событий вполне очевидна. Нашими далекими предками были существа, именуемые мозазаврами. Эти морские ящеры превосходно приспособились к жизни в воде; у них появился хвостовой плавник, лапы превратились в ласты. Одной из форм мозазавров были тилозавры - существа огромные и симпатичные. Они были поистине огромными - длина тилозавра больше чем в шесть раз превышала рост иилане - и симпатичными, - ведь они во многом похожи на нас. Причина этого заключена в том, что они-то и были нашими прямыми предками. Если поставить рядом модели скелетов иилане и тилозавра, каждый немедленно заметит сходство. И число пальцев на каждой конечности - по четыре и на руках, и на ногах. У нас по четыре пальца на каждой руке, из них два больших. Удобен и относительно короткий хвост, похожий на наш. Сходство очевидно и в строении грудной клетки, начинающейся от ключиц и кончающейся у таза. Поглядите на оба скелета, и вы увидите перед собой будущее рядом с прошлым. Мы, потомки жителей моря, приспособились к жизни на суше. Такова наша истинная история, не имеющая ничего общего с загадочным появлением из яйца времен. Мы - потомки благородных существ, около сорока миллионов лет назад превратившихся в иилане". Раннее время Излагаемое далее во многом является результатом вынужденных догадок. Но это итог обоснованных размышлений, а не зыбких сказочных фантазий, подобных выдуманному гигантскому метеориту. Записанные в горных породах анналы еще надлежит прочитать. Мы всего лишь собираем и складываем воедино известные факты, как куски разбитой яичной скорлупы. Если вы хотите сами собрать вместе части головоломки, обратитесь к соответствующим геологическим и палеонтологическим текстам. Они откроют вам происхождение видов, расскажут, как ранние формы превращались в поздние. Вы узнаете историю различных ледниковых эпох и о дрейфе огромных плит-континентов. Скалы поведают вам, что северный магнитный полюс Земли не всегда находился на юге, как ныне, а в разные геологические эпохи пребывал то на севере, то на юге. Вы можете проверить все это сами... или удовлетвориться нашим кратким изложением. Представим же себе мир, каким он был сорок миллионов лет до н. э. когда первые простодушные и счастливые иилане населили Землю. Мир был тогда более теплым и влажным, он изобиловал пищей. Как и сейчас, иилане были плотоядными, поедали мясо сухопутных и морских существ. Молодняк, как и теперь, собирался в море в эфенбуру, все вместе трудились и были сыты. Геология не знает четких свидетельств того, что произошло, когда они вышли на сушу. и мы можем только догадываться. Научившись в море взаимопомощи, иилане не забыли о ней, выйдя из океана на твердую землю. В те времена, как и ныне, самцы были такими же простыми и добродушными существами и нуждались в защите, когда становились вялыми, когда росли яйца, и пляжи приходилось охранять. Пищи хватало с избытком, жизнь была прекрасна. Вот тогда-то оно и было, яйцо времен, истинное, а не воображаемое, и жизнь была безмятежной и простой. Уже в те ранние времена зародились семена Науки иилане, дошедшие до наших дней. Их можно видеть в терновой стене города. Для защиты самцов от хищников ловили крупных ракообразных, своими клешнями оборонявших пляжи. Большие клешни - надельная защита, поэтому отбирали самых крупных. На рифах сажали самые прочные и ядовитые кораллы, чтобы оградить пляжи с моря. Вот они, первые, робкие шаги той могучей науки, той биологии, которой мы теперь овладели. Но простому существованию настал конец. Иилане наполняли сушу и океан и однажды переросли свой первый город на берегу древнего моря. Был построен второй, а за ним и другие. Стало мало еды, и пришлось научиться возводить стены, ограждать ими поля и выращивать домашних животных, охраняя их от хищников. Так иилане доказали свое превосходство над низшими формами жизни. Возьмем тиранозавра, такого же хищника, как и мы сами. Эти глупые гиганты умеют только преследовать, убивать, рвать тела жертв, оставляя на костях большую часть мяса. Они не думают о завтрашнем дне, не выращивают стад, не бракуют слабейших. Это безмозглые разрушители. Высшие же иилане - разумные хранители. Для ученого обе формы равны. И уничтожить любой вид. населяющий Землю, все равно что уничтожить свой собственный. Наше уважение к жизни явствует из разнообразия животных на наших пастбищах, они исчезли бы тысячи и тысячи лет назад, если бы не мы. Мы созидатели, а не разрушители, хранители, а не потребители. И когда мы учтем все это, станет понятным, почему именно мы доминируем на планете. Этот результат не случаен, он завершает логическую цепь обстоятельств. ФИЗИОЛОГИЯ Чтобы понять нашу физиологию, ее придется сравнить с физиологией прочих животных. Простые существа, вроде насекомых, пойкилотермны. Это значит, что они неразрывно связаны со средой обитания: температура их тел равна температуре окружающего воздуха. Этого достаточно для существ некрупных, но при больших размерах тела более сложные организмы нуждаются в регулировке температуры. Эти животные являются гомеотермными: температура их тел в основном постоянна и не зависит от температуры окружающей^среды. Иилане принадлежат к числу теплокровных и экзотермических существ. Все важные формы животных в мире экзотермичны: этот способ контролирования температуры тела куда более выгоден, чем используемый устузоу, тела которых постоянно поддерживают одну и ту же температуру. Мы - единое целое со своей средой, и природные различия температур позволяют нам поддерживать температуру собственного тела. После прохладной ночи мы греемся на солнце; если нам становится жарко - мы выходим на ветерок, отворачиваемся от солнца, раздуваем гребни, даже прячемся в тень. Мы делаем это бессознательно и температуру тела поддерживаем столь же автоматически, как и дыхание. Наша физиология во многих аспектах совершеннее, чем физиология эндотермичных устузоу. Нам не приходится вечно искать пищу для жаждущих клеток, наш метаболизм перестраивается согласно обстоятельствам. Например, во время долгих морских переходов на урукето мы попросту замедляем скорость всех обменных процессов. Субъективное время при этом течет быстро, каждый субъект потребляет меньше пищи. Еще более удивительным примером нашего физиологического превосходства, потрясающей особенностью, присущей одним лишь иилане, является неразрывная связь нашего метаболизма и нашего общества. Мы - это наш город, наш город - это мы с вами. Никто из нас не сможет прожить в одиночестве. Это доказывается необратимыми физиологическими переменами, имеющими место в тех очень редких случаях, когда отдельная индивидуальность нарушает какие-то из законов. совершает проступок, недопустимый с точки зрения иилане. Чтобы наказать заблудшую, не требуется никакого внешнего физиологического насилия. Правосудие совершается внутри ее тела. Эйстаа, в которой находят воплощение город, наше общество, наши законы, только приказывает преступившей законы покинуть город, лишает ее имени. И праведно отвергнутая своим городом индивидуальность претерпевает необратимые физиологические перемены, оканчивающиеся ее гибелью. Механизм этот имеет гормональную природу, основываясь на действии пролактина, обычно регулирующего наш метаболизм и сексуальное поведение. Когда преступница выслушивает приговор, ее гипоталамус перегружается и переходит на равномерный, но неравновесный режим. Нашим предкам этот механизм позволял выживать, впадая в спячку. Теперь, после значительного развития, эта реакция организма иилане, безусловно, приводит к фатальному исходу. Питание Сказано: загляни ей в рот и узнаешь, что она ест. Форма зубов определяется видом питания. Плоские квадратные зубы ненитеска перетирают огромные массы растительности, а острые зубы спереди позволяют срывать растения. Аккуратные ряды остроконечных зубов в наших ртах свидетельствуют не только о здоровье, но и о плотоядности. Сила и прочность челюстей указывают нам, что некогда челюсти играли значительную роль в процессе питания. Ведь и мы можем зубами разгрызать раковины, чтобы достать вкусных моллюсков. Размножение О некоторых вещах не принято говорить, и это правильно: так и надлежит поступать в хорошо организованном обществе. Когда мы еще молоды, жизнь в море сулит нам одни только удовольствия. Когда мы становимся фарги, мы по-прежнему радуемся бытию; простому уму этих созданий не под силу воспринимать сложные идеи. Став иилане, мы не только обретаем возможность обсуждать любые вопросы, мы обязаны это делать, ведь мы собираемся понять мир, в котором живем. Жизненный цикл иилане совершенен и симметричен, и мы начнем рассмотрение его с самого начала, с того самого момента, когда молодняк оставляет отца и уходит в море. Тогда и начинается сознательная жизнь, и, хотя все ранние действия: дыхание, плавание, собирание в стаи - являются чисто инстинктивными, - уже начинает развиваться разум. Вступают в действие механизмы общения, наблюдения, размышления и получения выводов. Члены молодых эфенбуру учатся, наблюдая за теми, кто старше. Тогда и начинается речь, язык. Две школы исследователей языка по-разному видят его происхождение. Оставив в стороне подробности, их можно назвать "плы-плы" и "пин-пин" теориями. В "плы-плы" теории считается, что первые наши попытки к общению вызываются подражанием другим морским созданиям; то есть движение руки, подражающее плавающей рыбе, используется для обозначения понятия "рыба". С другой стороны, последователи "пин-пин" теории утверждают, что первыми были звуки, похожие на те, что издают рыбы. Мы не знаем и никогда не узнаем, какая из этих теорий верна. Но все мы знаем, как молодняк учится разговаривать в открытом море. Они используют те же элементы, которыми воспользуются позднее, но в значительно упрощенной форме. Основных жестов, цветовых изменений ладоней, простейших звукосочетаний достаточно, чтобы объединять членов эфенбуру, создавать между ними прочные, на всю жизнь, связи, обучать их взаимопомощи и сотрудничеству во всей их значимости. Но, оставляя море, фарги узнают, что в мире есть трудности. Можно предположить, что в давние времена, когда раса наша еще была молодой, между нами не могло быть суровой конкуренции. И только в развитом обществе, когда общение обрело особую важность. начала страдать отдельная индивидуальность. Закон природы состоит в том, что слабые не выживают. Быстрые рыбы съедают медленных, которые не оставляют потомства. Но быстрая рыбина передает свои гены, закрепляет фактор скорости плавания. Так происходит и с иилане; ведь многие фарги так и не научаются говорить в той мере, что необходима для понимания всех радостных городских дел. Их кормят, конечно, ведь иилане своим в еде не отказывают. Но они нежеланны в городе, чувствуют беспокойство, тревогу, когда видят, как преуспевают в речи остальные из их эфенбуру. Упав духом, они принимаются сами ловить рыбу в море, а потом пропадают бесследно. Им можно только сочувствовать, но помочь таким мы не в силах. Закон природы гласит, что слабый должен уступить место сильному. Не будем упоминать, что все они, сами уходящие навстречу судьбе, конечно же, самки. Насколько нам известно, всех самцов немедленно отлавливают, едва они выходят из океана, и потом тщательно ухаживают за ними. Погибнет общество, которое позволит пропадать этим простодушным, ласковым и бездумным созданиям. Еще влажными от волн морских их отводят в ханане, где они будут вести, как и положено, спокойную и беззаботную жизнь. В сытости и безопасности проводят они счастливые дни, ожидая того дня, когда смогут выполнить свой долг в деле сохранения расы. Предупреждение Последующее может оказаться сложным для восприятия. Излагаемые подробности могут оскорбить деликатных особ. Поскольку авторы поставили своей целью только информировать, те, кто считает, что дальнейшее их не обрадует, могут ограничиться последующим абзацем, перейдя далее непосредственно к разделу "Наука иилане". Существует процесс, называемый размножением, когда малая частица тканей самца, называемых спермой, соединяется с женской яйцеклеткой. Она растет, превращается в яйцо, выращиваемое самцом в специальном кармане. Вынашивая яйцо, согревая его и заботясь о нем, самцы становятся очень жирными, сонными и блаженствуют. Наступает день, когда яйцо раскрывается и очаровательное существо отправляется в море, на чем и заканчивается весь процесс. Подробности, которые можно счесть оскорбительными Сперма и яйцеклетка соединяются во время процесса, технически именуемого соитием. Ниже приводится описание. Самка специальными действиями возбуждает самца. Когда это происходит, один или оба его репродуктивных органа выступают из кожистого мешочка возле основания хвоста. После этого самка оседлывает самца, вводя его пенис в свою клоаку. В это время в результате взаимной стимуляции, которой мы не будем здесь касаться, самец извергает большое количество спермы. Высокоспециализированные клетки вливаются в яйцеклетки самки, образуя оплодотворенные яйца. Одновременно со спермой извергается простагландин, под действием которого тело самки обретает жесткость; кроме того, это вещество значительно удлиняет время полового соединения - почти до целого дня (соитие, не связанное с выделением гормона, технически именуется извращением и не будет рассматриваться нами). За это время оплодотворенные яйца быстро развиваются, растут и наконец выделяются, попадая в карман в теле самца. Роль самки на этом окончена, она выполнила свое жизненно важное дело, и ответственность за продолжение рода иилане далее лежит на самце. Оплодотворенное яйцо содержит гены самца и самки. В кармане они прирастают к стенке, образуя плаценту, и растут, получая питательные вещества из тела самца. В теле того происходят при этом существенные изменения. Во-первых, возникает потребность вернуться в море, теплое море, и в течение первых двух дней это осуществляется: для выращивания яиц необходима постоянная температура. Оказавшись на берегу моря, самцы испытывают физиологические перемены, они становятся рыхлыми и вялыми, большую часть времени они проводят во сне. В этом состоянии самцы и остаются, пока молодняк не проклюнется из яиц и не войдет в море. Следует помнить, - хотя это не существенно с точки зрения продолжения рода, - что во время метаболического процесса возвращения к нормальному образу жизни на каждом пляже каждый год погибают несколько самцов. Но они уже выполнили свое дело, и участь их не существенна. Так жизненный цикл иилане начинается заново. НАУКА Существует много наук, представляющих собой специализированные отрасли знаний, и рассматривать их в подробностях слишком обременительно для краткой истории. Интересующиеся могут обратиться к трудам в области хромосомной хирургии, химии, геологии, физики, астрономии и др. Здесь мы коснемся только генетического конструирования и математики. Как и все прочее в истории иилане, истоки наших биологических исследований затерялись в дымке времен. Однако можно сделать ряд логических заключений. объясняющих известные факты. При наличии соответствующего терпения - и времени тоже - можно решить любую биологическую проблему. Можно предположить, что первоначально все ограничивалось примитивной селекцией. Но постепенно вопросам размножения стало уделяться существенное внимание, начались исследования генетических структур. Настоящим прорывом был, вероятно, момент, когда исследователям удалось кристаллизировать геном, заморозить его эволюционное состояние. Лишь остановив эволюцию, сумели мы понять ее. Здесь несведующий удивится, даже захочет спросить: как можно остановить эволюцию и внести изменения в гены? Ответ не относится к простым, и, чтобы все было понятно, придется начать с начала. Чтобы понять генетическое конструирование, надо представить себе общую биологию жизни на этой планете. Есть два типа организмов. К прок