мех для обстрела. Капитан оторвал взгляд от пострадавших и тяжело вздохнул. У них ясный и недвусмысленный приказ, я видел его своими глазами. Кто вырвется из кольца и попытается преодолеть колючую проволоку, тот будет убит на месте. Крики толпы смолкли, воздух наполнял только топот. Все новые и новые люди прорывались сквозь брешь в баррикаде и тупо и ожесточенно устремлялись к своей цели. Другой конец моста находился на расстоянии мили отсюда, и им приходилось мчаться во весь опор. Сквозь топот их ног вдруг донесся звук двигателя вертолета. Сэм взглянул вверх увидел приближающиеся позиционные огни машины. Пилот, должно быть, увидел позади баррикад армейский вертолет, потому что описал кривую и пошел на посадку. Когда машина попала в свет фонарей освещения моста, Сэм увидел на его корпусе эмблему войск штата Коннектикут. Люди все еще перли через пролом, хотя толпа уже не была такой густой, как в начале. Капитан сердито прокладывал себе путь сквозь нее. Сэм следовал за ним. Конечно, на другой стороне баррикады тоже были раненые, которых он должен был осмотреть. Когда они проходили мимо вертолета, пилот высунулся из окна и окликнул их. - Послушайте, Я прилетел из Уотербери, и я ничего не знаю в вашем городе. Вы можете помочь мне? - Я из Карачи и знаю здесь еще меньше, чем вы, - ответил капитан. Пожав плечами, он двинулся дальше. - Куда вам нужно? - спросил Сэм. Он оглянулся в поисках раненых. - В госпиталь Бельвью. Может быть вы знаете, где это? - Да, это мой госпиталь. Что вам там нужно? Сэм инстинктивно почувствовал, что следующие слова пилота повергнут его в глубокий шок. - Я должен кое-что доставить туда. Вы можете описать мне дорогу к вертолетной площадке? Там, позади меня, мертвая собака, которую запеленали, как мумию. Сэму показалось, что его затылок сжала ледяная рука. Он быстро забрался в вертолет и откинул холстину, под которой лежала собака, и включил свой фонарик. Собаку окутывали несколько слоев прозрачного полиэтилена, но и сквозь него можно было различить ужасные красные язвы, которые полиэтилен не мог скрыть. Эти язвы покрывали все тело собаки. 9 В лаборатории было темно, только от телеэкрана исходил слабый голубоватый свет, который придавал лицу Сэма прозрачный вид, и черные тени под его глазами казались еще чернее. Он, сжав руки, смотрел на изображение на экране. Бесчисленные вирусы Рэнда, крошечные изогнутые и переплетенные между собой палочки танцевали перед камерой вирусологической лаборатории, непрерывно следившей за ними и передававшей изображение на все экраны огромного госпиталя. Сэм зевнул и на секунду закрыл глаза. Он должен был поспать, но знал, что заснуть не удастся, хотя он сильно устал. Снаружи сквозь дождь, который лил почти всю ночь, засерело небо. Да, он должен поспать. Нита, пока он заменял ее, на секунду положила голову на руки и тот час же заснула. Она дышала глубоко и спокойно, совершенно устав от треволнений прошедшего дня. Сигнал сообщил о смене изображений на экране, но не специалист не заметил бы никакого изменения. Тонкие палочки все еще танцевали на выпуклом стекле экрана. Динамик загудел. - Идентификация позитивна. Фурункулы собаки из Коннектикута содержат вирус болезни Рэнда, который теперь виден на экране. Пока проверка жизнеспособности вируса на других тканях не закончена, вирус получает обозначение "Рэнд-гамма". - Это произошло очень быстро, - сказал Сэм. Он уставился на свои сжатые кулаки. - Мутация через семь различных инстанций должна занять намного больше времени, а с тех пор едва прошла неделя. - Но это произошло, и от этого никуда не денешься, - ответила ему Нита, проснувшаяся после начала сообщения. - Снаружи в городе существует много факторов, о которых мы можем ничего не знать. Несмотря на усталость, Сэм не покинул своего места. Широкими шагами он мерил помещение. - Вся область охвачена эпидемией, она деградировала, люди мало-помалу снова впадают в варварство. Я был свидетелем того, как это происходит. Никогда прежде я не мог себе представить, что наша цивилизация - это всего лишь тонкий слой краски. Нам потребовались столетия, чтобы его развить, а теперь оказалось достаточно пары дней, чтобы он снова исчез. - Вы не ошибаетесь, Сэм? Ведь людей охватил страх. - Конечно, я знаю, что они боятся. Я сам не свободен от этого страха, тем более, что мне известно, как распространяется болезнь Рэнда и что мы беспомощны против нее. Но я также знаю, о чем массы, кажется, забыли - что единственная надежда заключается в нашей способности думать. Там, снаружи, они действуют не думая, они сами себя приговаривают к смерти, и тянут за собой всех остальных. Они бунтуют и при этом гибнут. Они отвергают указания, которые мы им даем, и цепляются за своих птиц. А что произойдет, когда мы начнем уничтожать их собак? "Только не Рекса, моего любимого старого друга!" При этом Рекс, на которого перейдет болезнь, уничтожит себя самого и своих дебильных хозяев. Но, прежде чем они умрут, они посеют панику. Я уже видел это. В толпе люди превращаются в животных. Мы не сможем длительное время воспрепятствовать тому, чтобы некоторые из них не покидали зону карантина. Может быть, ускользнет только одна собака, но этого будет достаточно, чтобы болезнь распространилась дальше. А люди? Голос Ниты звучал настолько же тихо, насколько громко и возбужденно звучал голос Сэма. - Вы не должны упрекать людей за то, что они не могут сдержать чувств, Сэм. Это только человеческий... - Я такой же человек, как и все другие, - ответил Сэм. Он остановился перед ней. - Вы думаете, у меня нет чувств? Я знаю, что происходит с людьми там, снаружи. Потому что во мне пробудились такие же атавистические чувства. Но для чего нам тогда дан разум, если мы не можем контролировать своих чувств? - Вы говорите об обуздании чувств, а сами, как рассерженный лев, бегаете взад и вперед. Он открыл рот, чтобы возразить, но промолчал и улыбнулся. - Конечно, вы правы. Мое неистовство не приведет нас к цели. Может быть то, что я дал выход своим чувствам, зависит от обстоятельств. В дальнейшем я, вероятно, вам буду говорить, как мило вы выглядите с вашими растрепанными волосами в голубом свете вируса Рэнда. - Это так скверно? - спросила она смущенно. Она отбросила волосы со своего лица. - Нет, оставайтесь как есть, - сказал Сэм. Он схватил ее за руку. Почувствовав прикосновение, она подняла взгляд и прочитала в глазах Сэма то, о чем тот думал и что он чувствовал. Он нагнулся и поцеловал ее в полные губы, потянувшиеся ему навстречу. - Мне кажется, я должна быть благодарна болезни Рэнда, - сказала Нита немного позже. - Женщины - это инстинкты, дорогой. Без нажима, под которым мы теперь живем, ты, вероятно, остался бы таким же тихим, работящим мужчиной, посвятившим свою жизнь важнейшей работе, на которую женщины не обращают никакого внимания. - Не придающим никакого значения и не обращающим внимания? Под своими руками он почувствовал тепло и упругость ее тела. И тут в темноте помещения зазвонил телефон. - Проклятье, - сердито сказал Сэм. Нита рассмеялась, а потом мягко высвободилась из его объятий. - Я знаю, как ты себя чувствуешь, - сказала она, - но я должна ответить на вызов. Он улыбнулся и, помедлив, отпустил ее. Она включила освещение и подошла к телефону. Дождь ослабел, но ветел все еще стучал в окна. Сэм взглянул на город внизу, казавшийся таким беззащитным. С двенадцатого этажа он мог видеть до самой первой Авеню. Единственным движущимся предметом был бело-зеленый полицейский автомобиль, который секундой позже исчез в одной из боковых улиц. Сэм услышал позади себя бормотание голосов, которые зазвучали, когда Нита включила видео. Когда он обернулся, она выпрямила свое стройное тело, и Сэм почувствовал, как по его жилам быстрее побежала кровь. - Я умоюсь, переоденусь и после завтрака появлюсь у них, - сказала она. - Через час конференция, вероятно, что-то вроде военного совета. Как она сказала, будет присутствовать сам профессор Чейбл. - Она? - Секретарша доктора Мак-Кея, которая теперь является секретаршей Перкинса. - Она упомянула мое имя? В централи знают, где я? - Нет, она только сказала, что я должна придти. Может быть, является само собой разумеющимся, что ты будешь присутствовать на заседании? - Действительно? Я всего лишь ассистент врача. Так меня назвал Перкинс, не так ли? - Ты должен быть там, Сэм. Он немного сердито улыбнулся. - Я буду там. Конференция состоялась в помещении, которое было слишком большим для тридцати ее участников. Сэм знал большинство из них. Это были руководители отделов, исследователи, которые отвечали за работу в командах, и там даже были два служащих в мундирах Общественной Службы Здоровья. Когда он вошел в зал, у него появилось чувство, что он не должен был здесь находиться. Нита, казалось, чувствовала то же самое. Она взяла его за руку и отпустила только тогда, когда он сел на свое место. Люди, которые знали его, кивали ему и приветственно поднимали руки. - Вы доктор Бертолли? - спросил раздавшийся позади Сэма глубокий голос с ярко выраженным акцентом. - Да, это я, доктор Хатьяр, что я могу... - Как вы себя чувствуете? Хатьяр нагнулся вперед, и лицо его оказалось в нескольких дюймах от лица Сэма. Кто-нибудь другой почувствовал бы себя, вероятно, неудобно при таком пристальном рассмотрении, но Сэм знал людей из окружения венгерского иммунолога во время его работы в госпитале. Никто не сомневался, что этот врач был гением. Его радиационные сепараторы заменили прежнюю аппаратуру почти во всех лабораториях мира. Но насколько этот Хатьяр был близорук, настолько же он был тщеславен. Ему давно уже надо было пользоваться корректировочными линзами, но он отказывался их носить и не признавался в своей близорукости. В лабораториях его недостаток был почти незаметен, но он сильно усложнял его общественную жизнь. - Как вы себя чувствуете? - повторил он. Он смотрел на Сэма резким взглядом. - Я очень сильно устал, доктор. Мне нужно выспаться. Но это все, никаких симптомов болезни Рэнда. - Можно не обратить внимания на легкую лихорадку. Вы уверены, что у вас нет этого слабого незаметного озноба? - Совершенно уверен. - Ну, тогда у меня еще остается надежда. Я охотно приготовлю из порции вашей крови сыворотку. Конечно, в нашем распоряжении достаточно всякой сыворотки, но вся она приготовлена из крови людей, которые потом умерли. Мы с вами, может быть, сумеем выделить антигены и... - Сэм, я думал, что вы сейчас находитесь в машине скорой помощи! Слова, которые прервали их разговор, звучали холодно и с оттенком выговора. Сэм повернулся к Эдди Перкинсу. - Да, я состою на службе скорой помощи. Последний выезд продолжался почти двадцать часов. Положение в городе становится все более катастрофическим. - Я понимаю. Вы были приглашены на эту конференцию? В глазах Перкинса был гнев. - Нет, - сказал Сэм с победной улыбкой, которая не ускользнула и от других. - Тогда мне очень жаль, Сэм. Я боюсь, что я должен вас попросить... - Кто вы такой, черт побери? - взревел Хатьяр. Он нагнулся вперед, чтобы рассмотреть лицо нарушителя их беседы. - Я Перкинс, доктор Хатьяр, ассистент доктора Мак-Кея. Я выполняю его функции, пока... - Ну, тогда выполняйте их дальше и не мешайте нам. Огромная рука Хатьяра сжала руку Сэма и удержала его. Перкинс стоял с покрасневшим лицом. Сэм почувствовал удовлетворение, но он одновременно понимал, что эта сцена ухудшила его отношения с Перкинсом. Профессор Чейбл постучал маленьким молоточком. Группы рассредоточились, стулья были пододвинуты к длинному столу. Чейбл сел и уставился на бумагу, лежавшую перед ним, потом заговорил тихим голосом. - Сначала я должен сообщить, что эта конференция созвана Всемирной Службой Здоровья. Я попросил доктора Перкинса, взявшего на себя обязанности Мак-Кея, собрать вас, чтобы доложить вам о положении, сложившимся в настоящее время. Я получил все ваши сообщения, и благодарю вас за то, что вы держали меня в курсе всего происходящего. Наша деятельность в ВОЗ, в первую очередь, связана с контролем переносчиков инфекции, мы также создаем карантинную зону. Борьбой с болезнью занимаются местные институты, связанные с несколькими военными командами, но мы скоро достигнем такой точки, после которой будем вынуждены применить радикальные меры. Но прежде, чем мы это сделаем, мне хотелось бы узнать наверняка, что нам еще предстоит сделать, и чего вы надеетесь достичь в борьбе с этой болезнью. Когда он закончил, в помещении воцарилась полная тишина. Наконец Эдди Перкинс откашлялся и оглядел собравшихся. - Может быть, будет лучше, если я сделаю короткий обзор ситуации, сложившейся к настоящему времени. Болезнь Рэнда в ста случаях из ста приводит к смерти, она остается неизлечимой, и ее жертвы умирают через двенадцать часов после заражения. Исключений из этого правила до сих пор не было. При использовании поддерживающих средств нам удалось продлить этот срок до сорока двух часов. Итак, существует надежда... - Чушь! Не существует ни малейшей надежды, - сердито сказал доктор Хатьяр. - Не существует ни способа лечения, ни способа предупреждения этой болезни. Единственное, что мы можем сделать, это оттянуть на пару дней неизбежный конец. Перкинс прилагал видимые усилия, чтобы сдержаться. - Может быть, это правда, доктор Хатьяр, но не забывайте, что я сделал только очень приблизительный обзор. Может быть, настал подходящий момент, и вы проинформируете нас о прогрессе, которого достигла команда иммунологов? - Результаты равны нулю. - Это говорит нам очень мало. - Нам нечего больше сказать. Я могу достичь успеха, если мне удастся выделить антитела. Болезнь Рэнда несложна. Альфа, бета, гамма, реакции всех штаммов в высшей степени просты. Организм или заражен ими, или нет. Если он заражен, он погибает. Не существует стертых форм этой болезни, и ни один из зараженных организмов, очевидно, не способен успешно вырабатывать антигены и бороться с этой болезнью. - Вы можете сказать, доктор, каковы наши шансы? - спросил Чейбл. - Еще лучше - каковы на ваш взгляд возможности найти необходимые антитела? - Здесь вероятность тоже равна нулю. Наше положение улучшится только в том случае, если появится совершенно новый фактор. На этот раз тишина длилась еще дольше, и всеобщее предложение внести ясность в их положение своими собственными сообщениями осталось без ответа. Перкинс должен был вызывать руководителей команд по одному и поименно. Многие из них говорили не так открыто, как Хатьяр, но их заключения во всех случаях оставались одними и теми же. - Если мне позволят резюмировать общее мнение, наши перспективы ни в коем случае не радужные, сказал профессор Чейбл. Его голос слегка дрожал, но на этот раз не от слабости. - Мы знаем, откуда появилась болезнь Рэнда, мы знаем, как она распространилась и распространяется, мы знаем ее первые симптомы и окончательный исход, который мы в лучшем случае можем оттянуть на несколько часов. Мы знаем, что ни один из зараженных организмов не в состоянии вырабатывать антитела, антибиотики не оказывают на эту болезнь никакого действия, интерферон оказывает только ограниченное действие, и у нас нет никаких химических средств, которые могли бы уничтожить вирус, не убив при этом его носителя. Мы знаем также - и это самое невероятное из всего - что болезнь Рэнда поражает только некоторых животных, которые, в свою очередь, заражают особей своего вида, а также людей. Это все серьезные факты, и самое благоприятное для нас заключается в том, что болезнь не может передаваться от человека к человеку... - Пока еще нет, - сказала Нита. Она быстро прикрыла рот рукой, словно сожалея, что она произнесла эти слова. Ее голос был явно слышен в тишине помещения, и стулья задвигались, когда все лица повернулись к Ните. - Вы не объясните нам свои слова, доктор Мендель? - спросил Чейбл, наморщив лоб. - Мне очень жаль, я не хотела вас прерывать, и я не могу доказать свое утверждение. Называйте это бездоказательным предположением, но неоднократно пересадив вирус-бета, я получила вирус-гамма, который может переноситься собаками... - Извините, - сказал Чейбл. Он быстро перелистал лежащие перед ним бумаги. - Но я не нахожу никаких сообщений об этом эксперименте. - Официального сообщения не было, профессор. Этот эксперимент не был запланирован. Я провела его по собственной воле и при этом письменно зафиксировала его результаты. - Официально или нет, вы должны были немедленно сделать сообщение, как только эти результаты были получены. - Я хотела это сделать, но... Она подняла взгляд, избегая смотреть на Эдди Перкинса, который с белым, как мел, напряженным лицом сидел, склонившись к ней. - Но опыт был проведен только в прошлую полночь. Когда я вышла с результатами к Мак-Кею, он уже выбыл из игры, и там царила всеобщая суматоха. Сразу же после этого была обнаружена зараженная собака из Коннектикута, и опасность стала известна всем. - Суматоха или нет, но сообщение должно было быть сделано. Я не критикую вас, доктор, и так же, как и вы, признаю тот факт, что ситуация для этого была не совсем подходящей. Я хочу только подчеркнуть, что обо всем, что связано с болезнью Рэнда, и что даже может показаться не таким уж важным, должно быть немедленно сообщено. Пожалуйста, продолжайте. Вы опасаетесь, что болезнь в конце концов может трансформироваться и начать передаваться от человека к человеку? - К сожалению, я не могу подтвердить фактами свое предположение, профессор. Болезнь эта неизвестна, как мы вынуждены это признать. Она развивается по чужим для нас законам, ее возбудитель изменяется, развивается при многократном переносе от птиц к человеку и превращается также в вирус, который поражает также и собак. Что произойдет, если вирус после многократных изменений станет передаваться от собак к человеку? Я считаю, что нужно продолжать пересадки и обнаружить новые штаммы и животных, могущих служить их переносчиками. Может быть, последняя мутация приведет к тому, что вирус станет смертельно опасным для каждого живого существа. Эти изменения будут только нормальными. Неизменным остается только одно его качество - его очевидная неспособность передаваться напрямую от человека к человеку. Но может произойти и это. Чейбл согласно кивнул. - Да, мы должны молиться, чтобы болезнь пощадила нас. Но, несмотря на все это, мы должны рассчитывать и на такую возможность, и я предлагаю, чтобы одна из команд немедленно выработала соответствующие профилактические мероприятия. Доктор Перкинс, я предоставляю вам возможность укомплектовать эту команду. Поднялся шум голосов, в то время как Перкинс давал врачам новые задания. Сэм нагнулся к Ните и спросил ее: - Почему ты не сказала, что доложила об этом Перкинсу? - Я не могла иначе, Сэм. Без Мак-Кея ему приходится выполнять работу двух человек. Нельзя приговаривать его из-за одной ошибки. - Это была тяжелая ошибка, то, что он не передал Чейблу такое сообщение. В такой ситуации мы не можем допускать никаких ошибок. - Ты говоришь так не из чувства собственной мести? - Конечно нет. Хотя я согласен, что должен был сделать ему замечание. Но существует кое-что еще. Он неподходящий для этого поста человек. Он это доказал и, пока он заменяет Мак-Кея, я буду все время злиться на него. Нетерпеливые хлопки профессора Чейбла прервали их разговор. - Я благодарю вас за ваше сообщение, - продолжил Чейбл. - Теперь я вам скажу, что побудило меня собрать это совещание. Совет Безопасности ООН с самого начала появления болезни Рэнда заседает почти непрерывно. Участниками заседания, как вы знаете, являются начальники штабов и президент. Несколько часов назад были приняты решения. Короче, армия начинает свою операцию, которая получила драматическое название "полная чистка". Цель этой операции - прекращение распространения эпидемии. Карантинная зона - это область, в границах которой болезнь существует сегодня, и она должна быть полностью очищена. Эвакуация населения в различные карантинные лагеря уже начата. Как только инкубационный период закончится, и все случаи болезни будут устранены, красная зона должна быть полностью очищена. Это до известной степени полоса ничейной земли, мертвая зона, которая входит в красную зону. Мы выравниваем ее, применяя бульдозеры, взрывчатку, огнеметы, и разбрасываем в ней отравленные приманки. Синяя зона имеет ширину двести метров и ее будет надо, я думаю, расширить по крайней мере до полмили. Если какие-нибудь непредусмотренные события помешают нашим планам, мы должны будем подготовить синюю зону и полное очищение красной зоны. Потом красная зона будет покрыта радиоактивным веществом с полураспадом в два с половиной месяца. За этими словами последовала ошеломляющая тишина, пока собравшимся не стала ясна вся серьезность этих мероприятий. Восемь тысяч квадратных миль самой плотно заселенной местности в мире должны были быть очищены и подготовлены к полному уничтожению. Нью-Йорк, Сити, Филадельфия должны были стать городами-призраками, в которых вся жизнь до микроскопически малого вируса должна быть уничтожена. Когда Чейбл продолжил, голос его звучал твердо. - Эти мероприятия должны быть проведены немедленно, потому что мир полон страха. Операция "Полная чистка" будет проведена, как только болезнь будет локализована и станет переноситься только животными. Голос его стал тише, так что присутствующие едва могли его слышать. - Эта программа - вы должны это понять - является компромиссом. Люди во всем мире живут в страхе, и никто не может обижаться на них за этот страх. Единственная, другая возможность состоит в том, чтобы сбросить водородную бомбу на... Голос отказал Чейблу. Видя выражение ужаса на лицах присутствующих, он не в силах был закончить свое предложение. Он опустил голову, старый человек, которого другие заставили быть фактором их страха и угрозы. - Профессор Чейбл, - сказал Сэм. Он удивился своему собственному мужеству, но был гоним жгучим желанием сказать то, что он должен был сказать. - Операция "Полная чистка" - логический ответ на нашу проблему, которую мы не можем разрешить медицинскими средствами, во всяком случае, в данный момент. С точки зрения всего мира, вероятно, было бы правильнее сбросить водородную бомбу, хотя я, вероятно, превратился при этом в обугленный труп, и поэтому приветствовал бы это с превеликой неохотой. Я также думаю о почти неприкрытой угрозе того, что ракеты стоят наготове, чтобы доставить эту бомбу к цели, как только люди, которых я никогда в своей жизни не видел, назначат решающий час. Это всего лишь незначительная деталь. Гораздо важнее невысказанное отчаяние, которое стоит за этим решением. У нас нет медицинского ответа, поэтому единственным решением остается уничтожение в определенной области всей жизни. Однако, прежде чем провести такое отчаянное мероприятие, нужно сделать последнюю попытку разрешить эту проблему здесь, на месте, медицинскими средствами. - О какой попытке вы говорите? - нетерпеливо спросил доктор Хатьяр. - Нужно войти в космический корабль "ПЕРИКЛ" и поискать там записи или заметки об этой болезни. Должны же быть основания для того, чтобы командор Рэнд закончил свое последнее сообщение словами "в корабле". В конце концов, он оставался живым на протяжении всего пути от Юпитера... Его оборвал резкий стук молотка профессора Чейбла. - Доктор Бертолли, относительно "ПЕРИКЛА" у нас связаны руки. Согласно принятому Советом Безопасности решению мы должны держаться от корабля подальше. Последняя стадия операции "полная чистка" состоит в том, что после эвакуации населения и нейтрализации почвы радиоактивными веществами "ПЕРИКЛ" будет уничтожен тактической атомной бомбой. Никто не хочет взять на себя ответственность за то, что болезнь Рэнда или какая-нибудь другая болезнь из космоса снова обрушится на людей. Мне очень жаль. Решение принято, любые протесты против этого бессмысленны, разве что если бы мы нашли средство, стопроцентно излечивающее болезнь Рэнда. Только тогда можно было бы остановить операцию "Полная чистка". После этого говорили мало. Было несколько протестов - особенно горячих со стороны доктора Хатьяра - но тот факт, что решение было принято в высших сферах, не оставлял надежды ни на какие изменения. Чейбл как мог, ответил на все заданные ему вопросы, а потом закрыл заседание. На этот раз никто не протестовал. Нита и Сэм молча вернулись назад в лабораторию. Они прошли в открытые двери одного из залов, где вплотную друг к другу лежали больные. Нита повернула голову. - Сэм, я боюсь. Мне кажется, что все выскользнуло у нас из рук. Эта болтовня о бомбах и радиоактивности практически означает завершение нашей исследовательской деятельности. Это значит, что все эти больные и все, кто заразится вирусом Рэнда, уже мертвы. - Они уже мертвы. Принятое решение превращает нас из врачей в могильщиков. Но это с нашей точки зрения, а не с точки зрения всего остального мира. Люди боятся, и готовы принести любую жертву, чтобы спасти себя. Сделано так, что погибнет только крошечная часть населения Земли, чтобы остальные могли выжить. Это, кажется, единственное решение, и звучит оно не так уж неразумно. Оно страшно только для этой крошечной части. Но я считаю неразумным не это решение, против которого я ничего не могу поделать, а то, что никого не пускают внутрь "ПЕРИКЛА". Это акт страха и больше ничего. Ответ на происхождение этой эпидемии может находится в корабле. Может случится даже так, что все эти больные будут спасены. - Ты не сможешь этого сделать, дорогой. Ты же слышал, что сказал Чейбл. В корабль не должен входить больше никто. Таким образом, мы должны искать решение здесь, в лаборатории. Она, словно утешая его, положила свою руку на его. Глаза Сэма расширились, глубокая морщина пролегла между его бровями. Он подошел к ящику с инструментами и взял измеритель функций организма. Нита, покачивая головой, наблюдала за ним. - Зачем тебе понадобился этот инструмент? - Вероятно, это чушь, но температура моего тела понизилась из-за недостатка сна, так что твоя левая рука показалась мне слишком теплой. Он приладил прибор к ее запястью. Стрелка термометра сейчас же показала тридцать восемь и восемь. - Вероятно, это обычный грипп, - сказал он. Он старался, чтобы его голос звучал спокойно. Хотя не существовало никакой терапии болезни Рэнда, существовали методы ее распознавания, и они были надежны. Не нужно было никаких дополнительных проверок. Пятью минутами позже они уже знали, что эпидемия из космоса нашла себе новую жертву. 10 Больной врач - только пациент. Он не отличается от других больных и не имеет никаких привилегий. Сэм смог добиться только того, чтобы Ниту поместили в маленькую палату, где находилась только одна свободная койка. Никто не побеспокоился сказать ему, что произошло с предыдущим пациентом этой койки. Он сам сделал Ните инъекции, среди которых было сильное снотворное, и, когда он покинул палату, девушка уже крепко спала. Дверь позади него тихо закрылась, и он знал, что судьба Ниты была решена. Она была мертва уже теперь, как будто в ее сердце попала пуля. Не существовало никакого лекарства для лечения болезни Рэнда. Сделать можно было только одно. В кабинете дежурной сестры было видео. Сэм вызвал исследовательскую группу и попросил соединить его с профессором Чейблом, если тот еще не покинул госпиталь. Экран оставался темным, и через плечо дежурной сестры Сэм взглянул на экраны мониторов, при помощи которых можно было наблюдать сразу за всеми палатами. Пациенты спали, и в палатах была полная тишина. Но инфракрасное освещение позволяло сестре видеть всех находившихся в палате так, если бы они были освещены ярким дневным светом. Исследовательская группа все еще не отвечала на вызов Сэма. Он взял трубку, набрал номер койки Ниты, и на экране монитора появилось ее изображение и данные о функционировании ее организма. Ее состояние заметно ухудшилось, она ослабела. - Профессор Чейбл ответил, доктор. Сэм взял трубку и повернулся к аппарату. - Профессор Чейбл, мне нужно с вами поговорить, это неотложно. - Я только что хотел покинуть госпиталь. - Я не задержу вас надолго, только несколько минут, если это не помешает вам. Чейбл глядел на него с маленького экранчика, словно хотел прочитать все, даже самые потаенные, мысли Сэма. - Ну, хорошо, если вы на этом настаиваете. Немедленно приходите ко мне. Я в комнате три тысячи девятьсот одиннадцать. Пока лифт мчал его вниз, Сэму пришло в голову, что эта комната была кабинетом доктора Мак-Кея. Таким образом, это значило, что при его встрече с профессором Чейблом будет также присутствовать и Перкинс. Этого нельзя было изменить, дело было слишком срочным. Секретарша тот час же провела его в кабинет. Чейбл стоял за письменным столом и засовывал в портфель толстую пачку бумаг. Перкинс стоял у стола, и, казалось, интересовался только своей сигаретой. - Что у вас там? - спросил Чейбл без обиняков. - Мне нужно разрешение на вход в "ПЕРИКЛ". Корабль нужно обследовать и... - Это же невозможно. Это вам известно. Вы же слышали решение Совета Безопасности. - К дьяволу это решение! Мы здесь, и это наши проблемы. Мы не можем следовать решению конференции, состоявшейся в Стокгольме. Там боятся возможных опасностей, а наша задача - предотвратить эти опасности уже теперь. Я могу один войти в воздушный шлюз. Вы же помните, я уже был там, и со мной ничего не случилось. Я ничего не коснусь, а стальная плита герметически закроется за мной и отрежет меня от остального мира. Все, что мне нужно, это телефонная связь, чтобы передавать увиденную информацию внешнему миру. Разве вы не видите, что в этом нет никакой опасности? Я могу оставаться на корабле и сообщать вам о том, что я там найду. Я могу оставаться там, внутри, столько, сколько это будет нужно. - Вы один хотите решить проблему всего мира? - холодно спросил Перкинс. - Это исключено, - ответил Чейбл. - Все слова излишни. Решение уже принято. - Мы не должны успокаиваться на этом решении, дело слишком серьезно... - Вы постепенно начинаете впадать в истерику, - сказал Перкинс. - Профессор, вы помните о моем предупреждении? На этого человека нельзя положиться. - На меня нельзя положиться? - сердито спросил Сэм. - Очень странно слышать это из ваших уст, Эдди. Вы никогда не сможете заменить Мак-Кея и не должны принимать участие в делах, связанных с защитой общих интересов. Вы рассказали профессору Чейблу, что вы отказались принять необходимые шаги, когда доктор Мендель сообщила вам о заражении собаки и получении вируса Рэнд-гамма? - Достаточно, доктор, - недовольно прервал его Чейбл. - Я боялся, что это произойдет, - сказал Перкинс. Он не глядел на Сэма. - Я вас предупреждал об этом. До сих пор я молчал, потому что это были личные обвинения, но теперь совершенно очевидно, что с этим надо что-то делать. - С этим надо что-то делать, Эдди, в отношении вас, а не меня, - сказал Сэм. Он с трудом сдерживал свое раздражение. - Вы допустили ошибку и лжете, чтобы скрыть свой промах. Вы, может быть, хороший хирург, но вы абсолютно ненадежны, когда речь заходит об административных делах. Оба мужчины повернулись к нему спиной, словно больше не хотели слышать его слов. Чейбл подошел к маленькому микрофону на письменном столе, нажал кнопку и сказал: - Пригласите сюда служащих. Сэм сразу понял, что должно было произойти, когда дверь открылась, чтобы пропустить лейтенанта полиции. - Я делаю это очень неохотно, - сказала Чейбл, - но у меня нет выбора. Мне очень жаль, Сэм, но я надеюсь, что вы поймете меня. Лейтенант, не арестовывайте его, а только возьмите под свое покровительство ради его собственной безопасности. Вы сами вынудили меня к этому, - сказал профессор. - Существуют легковерные, которые могут вам поверить. Любая попытка проникнуть в корабль может привести к печальным последствиям. Сэм больше не слушал его. Он повернулся, и с опущенной головой и обвисшими плечами направился к двери. Он надеялся, что они забыли об одном факторе. У открытой двери он замедлил шаги, и лейтенант взял его за руку. Сэм старательно скрывал свой триумф. Они забыли об этом! Прихожая, за исключением секретарской, была пуста. Лейтенант, мужчина тел сорока, с голым черепом, пришел один, чтобы арестовать врача, который не был согласен со взглядами других врачей, за политический проступок, который в военное время наказуем. Сэм повернулся к нему, искоса глянув на Перкинса. - Спасибо, Эдди, - иронически сказал он. Потом он начал действовать. Они забыли, что он десять лет был солдатом и участвовал в боях. Лейтенант не ожидал такого сопротивления, он был совершенно не готов к этому. Сэм схватил его за запястье и приемом дзюдо кинул лейтенанта обратно в кабинет. Лейтенант налетел на ничего не подозревающего Эдди Перкинса, с лица которого разом схлынула вся кровь. Краем глаза Сэм увидел, как двое мужчин упали на пол. Он закрыл дверь и, пройдя мимо перепуганной секретарши, вышел в коридор. Как много у него времени? Коридор был пуст, и, когда он побежал вдоль него, то на ходу попытался обдумать свой следующий шаг. Он знал, что преследователи начнут действовать через несколько секунд. У него не было времени ждать лифт. Открыв дверь пожарной лестницы, он стал спускаться по ней, перепрыгивая три ступеньки за один раз. Двумя этажами ниже он снова вышел в коридор, быстро пробежал его и прошел сквозь открытые двери в старое крыло. Что теперь? Лейтенант полиции, вероятно, выбежал в коридор и, не обнаружив там Сэма, снова вернулся в кабинет. Ни у Перкинса, ни у Чейза не хватило бы духа предпринять что-нибудь, пока лейтенант находился вне комнаты, а теперь они, конечно, свяжутся по видео с кем следует, сначала с постом полиции у главного входа, потом с другими постами, и, наконец, по всему госпиталю будет объявлена тревога. В его комнате его тоже будут ждать их люди. Итак, он не может переодеться. Как далеко он уйдет в своем белом халате, когда покинет госпиталь? Двери лифта распахнулись перед ним, и он вошел в кабину. - Что вы делаете, Сэм? Может быть, вы хотите установить новый рекорд в беге на одну милю? Вы же весь мокрый, как мышь. Позади него, говоря все это, в лифт вошел доктор Рассел. - Что вы можете знать о происходящем в госпитале, Кон? Вы же были снаружи в машине скорой помощи. - Бешеная ночка, - покачал головой Рассел. - Я потерял вас из виду на мосту. Что здесь произошло за это время? Дверь закрылась, и Рассел нажал кнопку своего этажа. Тридцать второго, как увидел Сэм, бросив быстрый взгляд на Рассела. Итак, Рассел направляется в свою комнату. - Произошло многое, но радостного мало. Нита, доктор Мендель, попалась. - Эта девушка с рыжими волосами, которая была с вами у "ПЕРИКЛА"? Они вышли из лифта и медленно пошли дальше. - Да, положение все осложняется, и всему этому не видно конца. Как там все это, Кон? Вы не можете дать мне немного суритала? Я должен поспать хотя бы пару часов. - Конечно, в моей комнате. А разве его нет в вашей сумке скорой помощи? - У меня он весь кончился, и мне абсолютно не хочется отправляться в долгий путь к аптеке госпиталя. Сэм закрыл за собой дверь в кабинет Рассела, а тот в это время достал из шкафчика свой саквояж и начал в нем рыться. - Вам действительно нужен суритал? - спросил он, наполняя шприц. - Разве не подойдет нактек или что-нибудь другое? - Суритал для меня, как молоко матери, ответил, улыбнувшись, Сэм. - Пару кубиков, и я буду спать, как младенец. - Примите больше шести кубиков, и весь мир на ближайшие двадцать четыре часа для вас перестанет существовать, - сказал Рассел, протянув шприц Сэму, и отвернулся. Сэм проколол шприцем рукав Рассела и вонзил ему иглу в предплечье. Потом он опустошил шприц. - Мне очень жаль, Кон, - сказал он. Он крепко схватил доктора Рассела и держал его так до тех пор, пока бурное сопротивление того не ослабло. "Так, по крайней мере, ты не сможешь мне помешать. А потом, сон тебе нужен также, как и всем нам". Он отнес потерявшего сознание Рассела на постель. Случайно они оказались одного и того же роста. Сэм нашел одежду Рассела. Она пришлась ему впору. Выглянув в окно, он увидел, что идет дождь. Сэм сунул тонкий плащ Рассела в его саквояж, закрыл его, запер в кабинете дверь и вышел в коридор. Со времени его бегства прошло уже более двадцати минут, времени вполне достаточно, чтобы поднять посты у всех входов в госпиталь. Но существовали другие входы и выходы, которые обычно никогда не охранялись. В какой выход направиться ему? Он быстро подумал и принял решение. Сначала он пересек новое, еще не открытое для пациентов отделение рентгенологии и воспользовался лестницей в одной из старых пристроек. Когда он достиг первого этажа, вокруг никого не было видно. Он натянул плащ и открыл окно в конце коридора. Выбравшись на карниз, он закрыл окно за собой. Потом он оттолкнулся от подоконника и спрыгнул вниз, обеими ногами приземлившись на мягкую, только что вскопанную клумбу. Он был снаружи, а что дальше? До сих пор он не составил никакого плана и действовал, только повинуясь инстинкту. Они попытаются задержать его, а он будет сопротивляться, потому что он знает, он уверен, что они не правы, что нужно исследование корабля. Только в "ПЕРИКЛЕ" может находится решение всех проблем, и существует только один человек, который может помочь ему: генерал Барк из армии ООН. Дождь все еще шел, порывы ветра каплями секли его лицо. Но дождь был для него благом. Улицы были пустынны. Он поспешил вниз по тридцать четвертой стрит - дождь тоже был одной из причин его спешки - и вошел в первый же открытый бар, который он обнаружил. Это был новейший, полностью автоматизированный бар, двери которого никогда не закрывались. Дверь автоматически раскрылась перед ним, и он прошел к видео в задней части зала. - Доброе утро, сэр. Снаружи довольно мокро, не так ли? - кивнул ему из-за стойки робот-бармен, продолжая полировать стакан. Он был почти точным подобием лысого бармена с толстыми щеками. Только когда он низко нагнулся над стойкой, стало видно, что это был только торс, заканчивающийся на высоте бедер. - Двойной скотч, - сказал Сэм и подошел к стойке. После того, как первая часть его бегства ему удалась, на него внезапно нахлынула слабость. Он не мог вспомнить, когда же он в последний раз спал. Алкоголь должен был помочь ему держаться и дальше. - Сэр, двойное виски, пожалуйста! Робот подал ему полный стакан, при этом не пролив ни капли жидкости. Сэм отдал ему банкноту. - Мне нужна мелочь для телефона. Опустошив стакан, он закрылся в кабине видео. Что тогда сказал Барк, где находится его штаб-квартира? В Форт-Джей? В Бронксе? Нет, конечно, наверное, на Губернаторском острове. Он набрал номер справочной. Компьютер дал ему номер, и он взялся за диск. Вместо Форт Джей его соединили с местной телефонной станцией. - Мы сожалеем, но номер, с которым вы пытаетесь связаться, можно вызвать только по вое