вный инженер Хольтц, закройте дверь и сядьте. Затем подайте рапорт в надлежащей форме. И без лишнего фатализма, если сможете! Дон не хотел обижать старого человека, но он и не хотел, чтобы тот излишне распространял панику. Инженер вспыхнул и стал что-то объяснять, но Дон прервал его: -- Я сказал -- сядьте.-- Приказ был вполне ясен. Дон гневался, и гнев этот явственно прослушивался в его голосе. Мгновение Хольтц колебался, затем его плечи поникли. Он закрыл дверь и рыхлой массой опустился в кресло. Когда он заговорил снова, то говорил тусклым, смирившимся с поражением голосом: -- К чему бороться? Этот полет должен был бы быть последним для меня, а теперь он будет последним и для всех нас... -- Что показали ваши приборы? -- прервал его Дон. Голова главного инженера, по мере того, как он говорил, опускалась все ниже и ниже, а голос настолько ослаб, что все вынуждены были напрягать слух, чтобы разобрать его слова. -- Солнечная радиация растет и растет постоянно. Я знаю почему. Солнечные пятна... Солнечный шторм... и нет возможности защититься. -- О чем он говорит? -- спросил каптенармус.-- Мы много раз проходили через солнечный шторм и всегда без каких-либо осложнений. Почему же мы должны беспокоиться сейчас? -- Можно я отвечу? -- спросил Курикка, и Дон утвердительно кивнул головой. -- Наша главная беда в том, что мы потеряли слишком много воды. Вода, циркулирующая в двойной обшивке корабля, задерживает большую часть заряженных частиц, из которых и состоит солнечный шторм, замедляя и останавливая их. Действуя так же, как и атмосфера Земли. Теперь же, после потери почти половины воды, ее толщина стала недостаточной, чтобы задерживать радиацию. И раз Марсианский центр объявил тревогу, значит, этот шторм сильнее обычного. Он должен быть достаточно силен, чтобы справиться с нами. -- Но мы должны справиться с ним! -- вмешался Дон.-- Имеются ли какие-нибудь специальные меры на случай небывало сильного шторма? -- Имеются, сэр. Мы разворачиваем корабль шаром с реактором в сторону Солнца. Таким образом, между Солнцем и машинным отделением оказывается вся масса реактора и защищает его. А вся вода впрыскивается в аварийные камеры в той стенке барабана, которая обращена в сторону Солнца. До тех пор, пока корабль сохраняет правильную ориентацию, такой защиты вполне достаточно. -- Хватит ли у нас воды для подобного трюка? -- спросил Дон. Выражение лица главстаршины не изменилось во время этого вопроса. Не изменилось оно и во время ответа: -- Нет, сэр, не хватит. -- Но машинное отделение все же будет защищено? -- Это верно. -- Тогда это решит половину наших проблем,-- улыбнулся Дон.-- Поместив пассажиров и команду на опасное время в инженерный отсек, мы по мере возможности гарантируем им выживание. Каптенармус, возьмите это на себя. Главный инженер стал что-то возражать насчет места, но Дон жестом призвал его к молчанию. -- Теснота нам не повредит. И радиация не убьет нас. Для каждого найдется место. Но сначала мы должны найти способ развернуть корабль. Мы должны работать теперь как можно быстрее, так как не знаем, сколько времени у нас еще есть в резерве. Да, Бойд? -- Я думаю, что смогу помочь в этом немного,-- произнес вычислитель.-- Те сообщения, что мы принимали раньше, во время солнечных вспышек, необходимо внести в компьютер. Так как эти сообщения многократно повторялись, неизбежно должно было произойти накопление информации. Машина выловит смысл в предложенных ей фрагментах и скомпонует из них текст сообщения. -- Звучит разумно,-- согласился Дон.-- Ну что же, попробуйте расколоть эту запись. -- Есть, сэр,-- ответил Бойд и двинулся к двери, стараясь не бежать до тех пор, пока хотя бы не минует дверной проем. Так как работы хватало на всех, то все получали надлежащие инструкции и по очереди удалялись. Только когда все ушли, Дон обнаружил, что он ничего не может сделать с мучившими его проблемами до тех пор, пока они не вернутся с новыми данными. Его медицинские проблемы были решены мгновенно. Он еще раньше залечил все мелкие царапины и раны, а двое, пострадавших относительно тяжело, находились в лазарете под наркозом. Оба они были подключены к автоматическому диагносту, непрерывно контролирующему давление крови, температуру, дыхание, пульс, мозговые излучения и все остальное, за чем следовало следить. Если хоть один из них изменится в худшую сторону, его мгновенно предупредит об этом висящий на поясе сигнализатор. Некоторое время его никто не беспокоил, и он решил, что некоторое время может побыть один. О сне не могло быть и речи. Для него найдется время и позднее, если они сумеют избежать внешних опасностей. Но пока он раздумывал над этим, ноги сами приняли решение, вынесли его в коридор и понесли к ближайшему лифту. Обсерватория! Конечно же, именно туда ему хотелось пойти. Пока лифт медленно полз по своей шахте, Дон связался с рубкой и сообщил, куда он направился. Лифт поднимался от внешней обшивки судна к центральной трубе, соединявшей воедино обе секции космического корабля. Когда лифт остановился и дверь скользнула в сторону, Дон ухватился за дверной проем и кинул свое тело вперед. С натренированной легкостью он вылетел из лифта и поплыл в воздухе. Как только его руки коснулись дальней, обитой кожей стенки трубы, он ухватился за одну из размещенных здесь гибких петель и швырнул свое тело по направлению к обсерватории. С тех пор как корабль выключил двигатели и перешел на свободный полет, здесь не было ни ощущения веса, ни гравитационных сил. Вращение корабля порождало на внешних палубах центробежные силы. Но здесь, вблизи оси корабля, эти силы не ощущались, и он мог плыть по воздуху, как рыба в воде. Как только он коснулся кнопки, дверь в лабораторию открылась и он вплыл внутрь. Как всегда при виде этого невероятного зрелища у него перехватило дыхание. Звезды, звездные реки, целые скопления медленно вращались перед ним. Обсерватория представляла собой большой шар, размещенный на конце центральной трубы, на выходе из барабана. Так как за его стенами не было воздуха, который размывал и размазывал бы очертания звезд, то здесь они не мерцали. Они казались горячими точками света различных цветов и яркости, заполняющих шар тьмы вокруг. Легко забывалось прозрачное покрытие, и человек переполнялся ощущением, что он с ними, среди них, является частью бесконечной Вселенной. Здесь сбоку было и Солнце, свет которого автоматически приглушался материалом купола. Оно напомнило Дону о шторме, уже сорвавшемся в стремительном рывке с этой огненной поверхности, и он глянул на свой счетчик радиации. Уровень ее слегка вырос, но не настолько, чтобы стать опасным. Хольтц говорил о равномерном нарастании. Сколько же у них времени до удара частиц собственно шторма? И что он может сделать, чтобы сохранить жизнь всех этих людей, оказавшихся на его попечении? Дон прижал свои кулаки к прохладной поверхности купола. Если и существовало время предаться отчаянию, то именно сейчас, когда он был один и никто не мог его увидеть. Он чувствовал себя уставшим, почти опустошенным и страстно желал вновь оказаться на своем месте. Здесь во тьме он лишь улыбнулся этой мысли. На корабле больше никого не было -- остались лишь матросы. Как врач, он был приучен к ответственности брать на себя жизнь и смерть людей. Принимая клятву Гиппократа, он никак не мог предположить, что она может включать в себя необходимость стать капитаном космического корабля. В мединституте он не проходил этого! Дон снова улыбнулся при этой мысли и почувствовал себя лучше. Он должен выполнить эту работу наилучшим образом, на какой только способен. Ничего другого ему просто не оставалось. Зазвонил телефон, и этот звонок показался ему громом в тишине погруженного в Галактику зала. Дон поднял трубку. -- Капитан слушает,-- автоматически, когда решение было принято, сказал он. -- Рубка, сэр. Ленты с сообщением марсианского центра обработаны компьютером. У меня здесь запись полного сообщения. Зачитать вам его? -- Только цифры: какой силы ожидается шторм, и когда он ударит по нам. -- Одну секунду... вот оно. Сила восемь баллов по Хойлу. В максимуме -- десять. А я раньше никогда и не видел ничего силой больше шести. -- Так силен? Я возьму это сообщение. А теперь -- когда это должно произойти? -- Самое большее через полтора часа. Возможно на несколько минут позже, но не намного. Дон обнаружил, что он непроизвольно задерживает дыхание и выдохнул воздух. -- Хорошо, я на пути в рубку. Свяжитесь с пассажиром по имени Угалде и передайте, что я жду его в рубке. И старшине Курикке тоже. Девяносто минут на то, чтобы развернуть корабль! Это кажется совершенно невозможным и, тем не менее, это необходимо сделать. Глубоко задумавшись, весь обратный путь в рубку Дон проделал чисто автоматически, и лицом к лицу столкнулся с разъяренным доктором Угалде. -- Вы просите у меня невозможного, капитан. И, притом, немедленно! А затем мешаете мне! Такие вещи не могут... -- Меньше чем через полтора часа шторм будет здесь,-- тихо произнес Дон.-- Шторм не будет ждать. Наше время истекает, доктор. Лицо Угалде посерело, и он рухнул в стоящее перед ним кресло. -- Тогда... все слишком поздно,-- прошептал он. -- Я так не думаю. Мы все еще можем сманеврировать, не выпрыгивая из собственных штанов.-- Дон улыбнулся, увидев удивленное лицо Курикки и вахтенного.-- У нас нет другого выхода, я не хочу, чтобы вы смотрели на меня так удивленно. Как вы знаете, все коммерческие ракетные лайнеры управляются исключительно автоматически. Тем не менее, я готов поспорить, что все вы летали на собственных космических яхтах или катерах. Первым астронавтам, когда автоматика выходила из строя, приходилось пилотировать вручную. Мы сделаем то же самое... Так что же, Курикка, что надо предпринять в первую очередь, чтобы начать изменять положение корабля? Старшина казался еще более хмурым, чем обычно. -- Этим всегда занимается компьютер, сэр. Пилот лишь скармливал ему данные и команды, а затем мы просто сидели и смотрели, что происходит. -- Предусмотрено ли ручное управление на случай аварии? -- Да, хотя мы никогда им не пользовались. Оно находится здесь. Дон подошел к пульту управления и посмотрел на шкалы и переключатели. -- А теперь не можете ли вы мне сказать, что здесь происходит при коррекции судна? Этого, конечно, не было в инструкции, а старшина Курикка привык действовать строго по инструкции. Однако он был достаточно образован, чтобы понять, что бывают ситуации, когда инструкции следует отложить в сторону. Неохотно борясь сам с собой, он подошел к пульту и включил экран. -- У нас две специальные телекамеры,-- начал он свое объяснение.-- Одна на носу в обсерватории, а другая на корме. Она расположена на главной оси между ходовыми дюзами. Перед вами изображение носовой камеры,-- он указал на экран, на котором было сдвинутое к одному из краев Солнце. Это была та же картина, что Дон видел из обсерватории. -- Здесь, в основании центральной трубы,-- продолжал Курикка,-- вокруг реакторной сферы расположен направляющий рельс. По нему в обратном направлении вращения корабля ездят малые ракетные двигатели. Их движение нейтрализует наше вращение, так что их сопла направлены всегда в одном и том же направлении. Достаточно небольшого выхлопа, чтобы корабль начал переворачиваться до тех пор, пока не займет нужного положения в пространстве. А затем компьютер выдает команду на другой выхлоп, нейтрализующий вращение, вызванное первым. Дон взглянул на свои часы, но заставил себя отвести взгляд раньше, чем успел посмотреть, сколько же именно осталось времени. Ответ был почти такой же простой, как он и ожидал. Дон обернулся и обратился к мексиканскому математику: -- Доктор Угалде, подойдите, пожалуйста, сюда и проверьте мои рассуждения. Вы слышали, что сказал старшина, так что вы в курсе наших рассуждений. Солнце сейчас нам светит в нос, так что корабль нужно развернуть примерно на 180 градусов. Если сейчас дать выхлоп, то корабль начнет совершенно терять свое положение в пространстве. Когда Солнце окажется в центре кормового экрана, мы будем сориентированы так, как нужно, с реактором между нами и солнцем. И если в этот момент дать выхлоп из дюзы в направлении в сторону нашего движения, то поворот прекратится, и мы окажемся в нужной нам позиции. Это верно? Угалде насупился от напряжения, затем стал быстро писать короткие уравнения в своем большом блокноте с кожаным переплетом. -- Все достаточно просто,-- ответил он.-- Второй выхлоп должен по длительности в точности совпадать с первым и быть так сориентированным в пространстве и во времени, чтобы закончиться именно в тот момент, когда корабль примет нужное положение в пространстве. -- Пожалуйста, без деталей, доктор, просто скажите нам, сработает это или нет. Математик посмотрел на них удивленно. -- Конечно, сработает. Почему бы и нет? Разве это же самое не делает компьютер? Вы просто сделаете то же самое, только немного грубее. -- Грубо или нет, но в этом спасение наших жизней! Дон возбужденно стукнул кулаком по ладони. - Если хотите, начинайте прямо сейчас. Ваше знание теории и навыки старшины Курикки в управлении судном сделают эту работу вполне выполнимой для вас двоих. Только теперь Дон позволил себе взглянуть на часы и едва не присвистнул от удивления, поняв, как мало у них осталось времени. Меньше сорока пяти минут было до того времени, как на корабль обрушится смертельный фотонный шквал. -- Каптенармус Дженнет просит вас подойти к телефону.-- произнес чей-то голос, прервав его размышления. Вахтенный протягивал ему телефонную трубку. -- Капитан слушает. -- Это каптенармус, сэр. С пассажирами, кажется, возникли небольшие неприятности. Я хотел бы знать, смогли бы вы прийти сюда и потолковать с ними. -- Нет, сейчас на это нет времени. Как только я смогу, сразу присоединюсь к вам в машинном зале. Там побеседуем с ними. Последовала секундная пауза. Когда каптенармус заговорил снова, в голосе его явственно проскальзывали беспокойные нотки: -- Как раз об этом я и хотел, чтобы вы потолковали с ними. Они не в машинном отделении. Они собрались в столовой и ультимативно заявили, что не двинутся отсюда до тех пор, пока не поговорят с капитаном или старшим офицером. -- Но разве пассажиры не знают, что все старшие офицеры погибли? -- Я не хотел пугать их,-- голос каптенармуса стал тише. Он явно шептал прямо в трубку телефона, чтобы никто не мог его услышать.-- Я умышленно не стал вдаваться в детали, кроме тех, что непосредственно относятся к делу. Не можете ли вы спуститься сюда и разъяснить им? "Сумеет ли он?" -- лихорадочно думал Дон. Сейчас он ясно отдавал себе отчет, что, забыв о пассажирах, он совершил ошибку. Отнесся к ним как к бессловесному грузу или стаду баранов. Все следовало объяснить сразу же. Сейчас он должен сказать им правду и побыстрее. Остались считанные минуты. -- Я скоро буду,-- ответил он и повесил трубку. -- Капитан, здесь есть кое-что поважнее,-- окликнул его доктор Угалде, увидев, что Дон поднялся на ноги. -- Что? -- спросил Дон и подошел к пульту управления. Он увидел, как Солнце медленно раскачивалось по кормовому экрану. -- Посмотрите сами. В терминах теории легко сказать, что мы развернем корабль на глаз, пользуясь ручным управлением. На практике же это выглядит несколько по-иному. Это можно сделать, и мы почти все сделали. Но ведь мы не можем делать столь точные расчеты, как компьютер, а корабль к тому же обладает огромной массой. Мы правильно нацелились на Солнце, но оно медленно дрейфует по экрану. Кто-нибудь должен постоянно вводить поправки, до тех пор, пока дрейф не прекратится и мы не займем нужное положение в пространстве. -- Как вы думаете, через сколько времени это произойдет? -- с надеждой спросил Дон, хотя и знал ответ заранее. -- Наверняка часы! Это очень тонкая работа. -- Часы! Но ведь это означает, что кто-то безо всякой защиты должен остаться у пульта управления во время шторма и, следовательно, будет обречен на верную смерть. -- Я осознаю это... Кто-то должен умереть, чтобы спасти остальных. Разве это не хорошая смерть для мужчины? Дон сквозь растущую дымку отчаяния взглянул на свои часы. Оставалось всего лишь немногим более получаса... Ничего нельзя было сделать, ни на что не оставалось времени. И членов команды, и всех пассажиров можно было считать мертвецами. 5 -- Один должен умереть, чтобы все остальные остались живы,-- произнес доктор Угалде, расправив плечи. Он шагнул вперед. -- Я с удовольствием останусь в рубке. Все остальные могут отправляться в машинное отделение. Маленький математик мог бы показаться смешным, со своей гордо поднятой головой и скрещенными на груди руками, но ему так не казалось. Он говорил то, что думал -- он не колебался умереть ради совершенно незнакомых ему людей, летящих в этом корабле. -- Я не считаю это необходимым, доктор,-- обратился к нему Дон.-- Мы найдем способ выпутаться из этого положения, не жертвуя ничьей жизнью. -- Могу я спросить, каким образом, капитан? И в самом деле, как? Дон задумался, и на мгновение его охватила легкая паника. Как это можно сделать? Члены команды лучше, чем он, знают корабль. Нужно заставить их думать. -- А как насчет противорадиационных скафандров, старшина? -- спросил Дон.-- Я знаю, что они у нас имеются. А что, если надеть его на того, кто останется корректировать положение корабля? Лицо Курикки, когда он отрицательно покачал головой, нахмурилось так, как это свойственно только жителям Скандинавии. -- Никаких шансов. Имеющиеся на борту противорадиационные скафандры предназначены только для низких уровней радиации. Против приближающегося шторма это все равно, что папиросная бумага. Дон отказался сдаться охватившему его отчаянию. -- Способ должен быть! Нельзя ли, к примеру, оборудовать в машинном зале дублирующий пульт управления? -- Если нам дадут достаточно времени, то мы, возможно, и протянем туда кабели. -- Тогда, раз на это не хватит времени, нужно искать что-то другое.-- Дон в поисках укрытия посмотрел по сторонам. Дверь в стене, ведущая в маленькую служебную душевую. Дон подошел и открыл ее. -- Как насчет этого помещения? Протащите кабель сюда, здесь всего несколько футов. Мы сможем заэкранировать ее чем-то, что остановит радиацию. Листами свинца и... Вдруг ему стало все ясно. Теперь он знал, что нужно делать. Он обернулся и посмотрел на раздумывающего в одиночестве старшину, -- Скафандр! Он удерживает воздух внутри, так что он спокойно удержит воду снаружи. Разве я не прав! Курикка в задумчивости потер подбородок. -- Полагаю, удержит. Но вода не очень-то полезна для скафандров. Ржавчина и... -- Ничего с ним не случится за пару часов,-- прервал его Дон, чувствуя, как стремительно утекают минуты.-- Вам следует сделать вот что: установите в десять минут в душевой дублирующий пульт управления и закрепите его там. Если дверь в душевую не герметична, возьмите уплотнитель и загерметизируйте ее. Принесите скафандр и убедитесь, что баллоны полностью заряжены,-- он двинулся к двери.-- Пилот будет работать в душевой, наполненной водой. -- Но, сэр,-- крикнул ему вслед Курикка.-- Как же мы защитим от воды пульт? -- Найдите способ. Если хотите, поместите его в пластиковый футляр. Но сделайте вот что.-- Дон бросил взгляд на часы.-- Не позднее, чем через двадцать минут я вернусь. Он выскочил за дверь и побежал вниз по коридору по направлению к столовой. С пассажирами все еще надо было встретиться, и на это оставалось уже мало времени. Вообще не было времени на дебаты. Они должны были пойти сразу. Дон остановился у ближайшего телефона и набрал номер сети общего оповещения. -- Говорит капитан. Я хочу, чтобы все матросы, свободные от вахты в рубке и в машинном отделении, собрались в столовой. Прямо сейчас, в течение этой минуты,-- из громкоговорителя наверху раздался его скрипучий голос. Когда Дон достиг столовой, матросы уже начали вливаться в нее через расположенные в разных концах входы. Столы как обычно в неурочное время были сдвинуты в сторону, так что столовая была пуста. Один из пассажиров залез на стул, а остальные сгруппировались вокруг него. Они в замешательстве оглянулись, когда Дон вбежал в столовую. -- Слушайте меня,-- выкрикнул Дон,-- я врач корабля, лейтенант Чейз. Прошу прощения, что не могу четко изложить вам все подробности, я сделаю это позднее, но я требую, чтобы вы все немедленно перешли в машинное отделение. -- Мы не желаем слушать вас,-- выкрикнул стоящий на стуле человек.-- Нам нужен капитан. И пусть он объяснит нам, что здесь происходит. Дон узнал этого человека. Бригс, отставной генерал Матей Бригс. Его коротко остриженные волосы, серые, выглядевшие столь же прямыми и твердыми, как куски проволоки, торчали в разные стороны. Его угрюмые взгляды и сердитое выражение лица были знакомы Дону по многочисленным газетам и телевидению. Человек, всегда высказывающий свое мнение, нисколько не интересующийся мнением других, и твердо придерживающийся собственной точки зрения. Дон холодно произнес, глядя на него: -- Как вы уже знаете, у нас произошел несчастный случай. Большая часть офицеров погибла. Сейчас капитан -- я,-- среди пассажиров начались суетливые движения и послышались вздохи.-- Через несколько минут по кораблю ударит солнечный шторм. Единственное безопасное место -- машинное отделение. Весь остальной корабль должен быть немедленно покинут. Пассажиры потянулись к выходу, но это движение немедленно прекратилось, как только генерал заговорил снова: -- Недостаточно ясно и недостаточно обосновано, лейтенант... Я требую... -- Вы двое,-- сказал Дон, указывая пальцем на ближайших матросов.-- Стащите этого человека со стула и тащите в машинное отделение. -- Вы не сделаете этого, слышите, не сделаете! -- завопил генерал, пятясь к стене и принимая оборонительную стойку. Рослые матросы подошли к Бригсу с разных сторон и согласованно бросились на него. Борьба была недолгой, и через секунду Они уже несли громко протестующего генерала к двери. Худой человек с большим носом и длинными усами двинулся было вперед, словно собираясь вмешаться, но остановился, когда к нему шагнул ближайший член команды. Остальные пассажиры суетились вокруг; из толпы донесся взволнованный возглас. -- Может возникнуть паника,-- произнес каптенармус столь тихим голосом, что услышать его мог только Дон. - Я знаю, что у нас нет времени для длительных разъяснений. Мы должны были быстро и мирно вытащить их отсюда.-- Дон задумчиво оглядел столовую.-- У нас приблизительно один матрос на десять пассажиров. Я пойду вперед, а вы пойдете к двери и объясните, что матросы будут показывать дорогу. Собирайте их в группы с этим же соотношением: десять к одному. Матросы окажут успокаивающее влияние. В центральной трубе два лифта, так что направляйте группы к обоим по очереди. -- Отличная идея, капитан...-- Дон ушел, прежде чем каптенармус успел закончить фразу. Дон догнал генерала с его бдительными охранниками возле двери. -- Вы пожалеете об этом,-- с ледяным спокойствием заявил Бригс, когда Дон вошел в лифт. Как только закрылась дверь, генерал тут же стряхнул с себя руки охранников. -- Прошу прощения, генерал, но у нас не было выхода. Судно в опасности, и времени на споры не оставалось. Надеюсь, вы примете мои извинения? -- Не приму. Вы начали это дело, а я постараюсь закончить его. Я обращусь в суд. -- Это ваше право,-- ответил Дон, и в этот момент лифт остановился и двери открылись. Дон и матросы держались за поручни на стенах лифта, но ноги Бригса оторвались от пола и он беспомощно задрыгал ногами в воздухе. -- Помогите генералу,-- приказал Дон. С выработанной долгими годами тренировки сноровкой, матросы ухватили генерала за руки, оттолкнулись ногами и понеслись по центральной трубе. Дон последовал за ними, но гораздо медленнее и держась за стенку. Он не воспользовался, как они, свободным парением. В корабле не было силы тяжести, лишь ее имитация, вызванная вращением судна. Здесь же, у оси вращения, центробежная сила практически отсутствовала. Толстая дверь машинного отделения открылась сразу же, как только они достигли ее. За ней их встретили главный инженер, столь же неулыбчивый, как и генерал. -- Размещение пассажиров здесь затруднит нашу работу, это вызовет дополнительные трудности и опасность,-- сказал Хольтц. -- Я уверен в этом,-- сказал Дон, пытаясь сдерживаться.-- Но здесь хватит матросов, чтобы помочь вам. Расставьте их у всех пультов управления и опасных точках. Здесь будет тесно и неудобно, но, по крайней мере, все останутся в живых. Начали прибывать первые пассажиры, некоторые беспомощно болтались в воздухе. У одной пожилой женщины лицо было зеленого цвета, и она явно была лишь первой из многих. Матрос успел подать ей пластиковый мешочек до того, как произошел инцидент. Дальняя стена, за которой размещался двигатель, была заполнена сверкающими приборами. Небольшая часть пространства внутри зала была свободна. На полу всем места не хватит, так что некоторым придется летать по воздуху. Здесь будет тесно, грязно и неудобно. Дон ретировался прежде, чем начались первые жалобы. Когда прибыла следующая партия пассажиров, Дон вплыл в опустевший лифт и опустился вниз. Он торопился в рубку. Одна проблема была решена -- пассажиры в безопасности, но оставалась другая, еще большая. Автоматически глянув на часы, он почувствовал, что по телу поползли мурашки, потому что до того момента, как шторм всей своей силой обрушится на корабль, осталось чуть больше тринадцати минут. -- Как раз кончаем, капитан,-- отрапортовал Курикка. Он с дымящимся паяльником в руках согнулся над пультом управления. Кабели выходили из пульта, пересекали рубку и исчезали в отверстии, просверленном в металлической трубе. Старшина приподнял последнее соединение и выпрямился. -- Все будет работать,-- сказал он и повел Дона в душевую.-- Мы разместили здесь две ручки ручного управления, поместив их, как вы нам посоветовали, в пластиковые футляры. Самый легкий способ сделать их водонепроницаемыми. И здесь экран монитора, связанный с кормовой камерой.-- Они проскользнули мимо человека, смазывающего дверь серой мазью. -- Посмотрите, это силиконовая шпаклевка. Как только дверь захлопнется и прижмет слой шпаклевки, она станет водонепроницаемой. Пока душевая будет заполняться водой, воздух будет уходить через вентиляционное отверстие. Скафандр уже здесь. Я добровольно вызываюсь остаться здесь, капитан. -- Отлично. У нас осталось девять минут. Отправьте остальных, как только они закончат работу. Можно ли здесь внутри узнавать уровень радиации? Курикка указал на экран монитора -- один из экранов, выдранных со своего места, был помещен в пластиковый пакет. -- Компьютер выводит данные на нижнюю часть экрана. Вот эти цифры, как раз в левом нижнем углу под Солнцем -- уровень радиации по Хойлу. -- Один и четыре, пока не слишком много, нет прыгнул до двух и одного. -- Край шторма, скоро станет опасно. Думаю, вам лучше уйти, сэр.-- Они уже остались одни, последние техники стремительно двигались в безопасное место, в машинное отделение. Шесть минут на дорогу. -- Закройте на мне скафандр и уходите, старшина, это приказ! -- Но...-- старшина был поражен. -- И без возражений. Гораздо важнее сохранить ваши инженерные способности, чем мои знания медицины. Как командир я приказываю вам идти вниз, Курикка не стал терять времени на пререкания. Он помог Дону одеть скафандр и загерметизировать его. Дон схватил старшину за кисть и посмотрел на часы. Две минуты! Дон почти силой вытолкнул старшину из душевой и налег на дверь, тогда как старшина тянул ее снаружи, преодолевая сопротивление наложенной шпаклевки. Наконец, дверь стала на место и старшина умчался. Дон остался один. Он открыл на полную мощность душ и краны над раковиной. Все стоки были предварительно закрыты. Вода достигла края раковины и полилась на пол. Солнце упорно слезало с перекрестья нитей в центре экрана. И прежде чем взглянуть на цифру внизу, он включил сопла, чтобы выровнять корабль. 2,8. Сила шторма нарастала, Солнце опять уползло из центра, и Дон подкорректировал его положение. На телевизионном экране Солнце, этот находящийся за сто миллионов миль шарик, казался раскаленным и нестрашным шариком. Однако бушующий сейчас за бортом шторм был порождением как раз этого маленького и нестрашного шарика, факел пылающего, заброшенного сюда за миллионы миль газа. Картина была слишком величественной, чтобы ее можно было представить. Но факты были понятны. Первые, порожденные взрывами радиоволны и рентгеновские лучи достигли корабля уже через восемь минут. Они были предвестниками движущихся облаков бушующей плазмы. Еще через несколько минут появились протоны высоких энергий -- бахрома ужасающей бури. Затем, через некоторое время, подходили и протоны низких энергий -- главная сила шторма. Ускоренные частицы, которые могли сжигать и убивать... Дон оторвал взгляд от Солнца и счетчика радиации и глянул на воду, которая теперь достигала его лодыжек. Ее уровень поднимался недостаточно быстро. А уровень радиации поднялся уже до 3,2. Металлические стены корабля пока еще защищали его. Он желал бы знать, находятся ли в безопасности другие в машинном отделении. На его шлеме был тумблер радиостанции, но когда он ее включил, то услышал только несущую частоту. Конечно же, передатчик скафандра был бесполезен здесь, где стены экранировали любой радиосигнал. В те стремительно несущиеся секунды он не отдал приказ присоединить телефон и теперь оказался отрезанным от всего остального мира. Вода поднялась до колен, а цифры на экране начали стремительно расти: 3.9, 4.2, 5.5... Шторм обрушился на корабль всей силой. Дон отпустил рукоятки управления и лицом вниз погрузился в воду. Чтобы не всплыть, он был вынужден ухватиться за рубчатое основание раковины, так как находящийся в скафандре воздух выталкивал его. Дон использовал всю силу рук, чтобы воспрепятствовать всплытию. Он боролся изо всех сил, так как знал, что воздух над ним наполнен невидимой смертью. Он должен удержаться на дне. Вода поднималась ужасно медленно, и Дон спрашивал себя, далеко ли корабль уклонился от центра. Он убил бы себя, если бы поднял голову взглянуть. Но если не посмотреть, то можно убить всех. Как долго он должен находиться внизу? Старшина говорил, что защита достаточно надежна, чтобы защитить людей и при отклонении от заданного положения на десять или даже на пятнадцать градусов. Это означало, что изображение Солнца на экране без малейшей угрозы для людей могло сдвинуться почти к самому краю экрана. Но сколько для этого нужно времени? Дон не знал этого и не имел возможности измерять уходящее время. Что он может? Что он должен сделать? Сейчас вода была достаточно высоко, чтобы он мог повернуться на спину и приподняться на локтях. Сквозь волнующуюся поверхность воды Дон мог разглядеть комнату, так как освещение было нормальным. Монитор находился достаточно близко, всего лишь в нескольких футах над головой Дона. Он должен взглянуть! Остальные надеются на него. Сейчас! Однако, если он поднимет голову над водой, то совершит самоубийство. Но может, если он высунет хоть часть шлема... Дон, насколько это было возможным, отвернул голову назад и начал медленно подниматься. Осторожно... лицевой щиток коснулся поверхности... На щитке осталась лишь тонкая пленка воды. Наконец вода стекла и с центра шлема и Дон смог увидеть экран монитора и свисающие рукоятки управления. Изображение Солнца покинуло центр экрана и было на полпути к его краю. Уровень радиации поднялся до 6.7 по Хойлу. Вода сомкнулась над Доном, как только он нырнул в глубину. Так как шкала заканчивалась на десяти, то это был самый сильный шторм из всех, когда-либо слышанных Доном. Вода поднималась мучительно медленно. Когда он глянул в следующий раз, уровень был уже 9.3, а Солнце добралось до края экрана. Он должен развернуть корабль. Поверхность воды заволновалась, и он увидел, что над ним плавают два пластиковых пакета. Конечно же, рукоятки управления. Действуя крайне осторожно, он сжал пластик своими закованными в железо руками и потянул их вниз на всю длину, которую только позволяли их кабели. Крепко сжав их, он снова высунул щиток шлема и обнаружил, что если не делать резких движений, то он сможет вернуть корабль в нужное положение. -- Мы выпутались! -- закричал он, услышав лишь собственный голос, отразившийся от поверхности шлема и напомнивший ему о его одиночестве. Больше он не проронил ни слова. С исчезновением непосредственной опасности он ощутил внезапную усталость, хотя и знал, что для нее время еще не наступило. Хотя и до крайности изнуренный, он должен оставаться бодрствующим и быть наготове. Под водой он был в полной безопасности, но жизни остальных зависели от него. Вода неуклонно поднималась. Она достигла экрана монитора и поднялась еще выше. Когда вода поднялась до потолка и начала медленно выливаться в вентиляционное отверстие, Дон закрыл водопроводные краны. Он моргнул и в первый раз пожалел, что не может протереть свои глаза. Прошел неопределенный промежуток времени, и Дон с ужасом заметил, что неуловимо, но неуклонно он проваливается в сон и никак не может узнать, как долго он спал. Изображение Солнца уже коснулось края экрана. Пока он возвращал его на место, руки у него дрожали. Уровень радиации устойчиво держался на 8.7. Ниже, чем в максимуме, но тоже опасно. Сколько же уже длится сон и шторм? Наверняка, несколько часов. Впервые за это время он забеспокоился о кислороде. Скафандр был незнакомого ему типа, он ранее никогда не носил такого, и поэтому едва отыскал индикатор уровня воздуха. Светящаяся шкала, казалось, плавала вне его шлема, прямо в воде. Кислородный баллон был на три четверти пуст! Сон как рукой сняло. Он осторожно манипулировал рукоятками управления, сохраняя нужную ориентацию корабля. По мере того как исчерпывались колебания, корабль отклонялся все меньше и меньше. 8.6, уровень падал, но падал очень и очень медленно. Его кислород исчерпывался значительно быстрее. Дон дышал экономно, как только мог и ограничивал свои движения. Это снижало расход кислорода. И тем не менее указатель давления на баллоне неумолимо полз к нулевой отметке. Дон знал, что даже после того, как указатель достигнет нуля, у него еще останется небольшой резерв. Но ведь и он когда-нибудь кончится. Что же ему тогда останется? Выбрать себе род смерти? Либо от удушья, либо от радиации. Хуже всего, что не будет никаких признаков кислородного голодания. Жертва просто теряет сознание. И смерть... 7.6. Он должен правильно оценить, сколько кислорода у него осталось, и в последний момент спустить воду до того уровня, чтобы можно было открыть шлем. 6.4. Теперь скоро. Указатель давления достиг нулевой отметки и застыл на ней. Сколько? Сколько же еще осталось? 5.3. Время спускать воду... воду... воду. Рукоятки управления выскользнули у него из рук, и он безвольно поплыл в воде, задыхаясь и теряя сознание. Его "я" скользнуло в темный тоннель, ведущий к смерти. 6 - Он шевельнулся? -- спросил голос. - Думаю, да,-- ответил другой.-- Он приходит в себя. Дон не мог видеть людей, беседующих рядом с ним, но почувствовал, что знает их голоса. Наконец, до него стало доходить, что они говорят о нем. Хотя для этого и требовались определенные усилия, он все же исхитрился открыть глаза. Он лежал на кровати в собственном лазарете, причем под кислородной палаткой. Сквозь тонкий пластик можно было разглядеть обеспокоенное лицо инженера Хольтца и стоящего за ним Раму Кизима. -- Наконец-то Рама заполучил себе пациента,-- произнес Дон и был шокирован слабостью своего голоса.-- Что он тут делает? Внезапно память вернулась к нему, и он попытался сесть. -- Что случилось? Я наверняка потерял сознание? -- Осторожно, сэр,-- прервал его Рама, мягко, но решительно укладывая обратно на подушки.-- Все в порядке. Сидя в машинном отделении, мы непрерывно следили за уровнем радиации. И как только он стал достаточно низким, мы со старшиной облачились в защитные костюмы, чтобы добраться до вас, и чтобы вытащить вас, нам пришлось залить почти всю рубку управления водой. За это время уровень радиации опустился настолько, что вас можно было уже изъять из скафандра. Вы были близки к смерти, но так как нам удалось быстро доставить вас к диагностической машине, то теперь вы в полном порядке. Голова Дона все еще не прояснялась, мысли путались. -- Что заставило вас отправиться за мной? -- поинтересовался он.-- Откуда вы узнали, что я попал в беду? -- Изображение, полученное кормовой камерой, было выведено на размещенный в машинном отделении экран. Вначале мы пережили несколько ужасных минут, когда нам начало казаться, что вы утратили управление судном. Но вы справились. Позже, когда шторм уже почти закончился, мы увидели, что солнце неуклонно уходит на край экрана. Тогда-то мы и отправились за вами,-- Рама улыбнулся.-- И видите, все сработало как следует и теперь вы в полном порядке. И, словно насмехаясь над его словами, раздался вой сирены и по кораблю раздались слова: -- Пожарная тревога! Пожарная тревога! -- гремел записанный на пленку голос компьютера.-- Пожар в отсеке 64А! Дон попытался вскочить на ноги и только теперь обнаружил, насколько же он устал и ослаб. В чрезвычайных обстоятельствах он будет лишь помехой. Значит, он должен передать кому-то свои полномочия. -- Хольтц, посмотрите, что там происходит, и сообщите мне. Рама, возьми аварийный медицинский комплект и пойди с ним, на случай, если есть раненые. Может, авария оборудования... -- Не с оборудованием,-- усмехнулся Рама, добравшись до двери,-- 64А -- пассажирский отсек. Дон чувствовал себя слишком усталым, чтобы заниматься каким-либо кризисом, но он знал, что необходимо делать. Он перекрыл кислород и несколько минут сидел, собираясь с силами. Пожар. И как раз тогда, когда запасы кислорода и так ограничены. И курс корабля -- об этом тоже не следует забывать. Во время шторма все забыли об этом. Если они в ближайшее время не найдут способ скорректировать свой курс, то будет слишком поздно и они, пролетев мимо Марса, канут в безбрежность мирового пространства. Зазвонил телефон. Дон потянулся к трубке и, преодолев головокружение, приложил ее к уху. -- Капитан слушает,-- уже автоматически и совершенно не смущаясь, воспользовался он этим титулом. С маленького экрана смотрел старшина Курикка. -- Капитан, главный инженер Хольтц у вас? Было сообщение о пожаре и... -- Я знаю, он этим занимается. А вы где? -- В рубке, сэр. Временно командую судном. Дело в том, что мы получили СООБщение о том, что дым заполняет А-палубу. Но мы не установили, есть ли еще очаги или дым распространяется из отсека 64А по вентиляционной системе. Прошу разрешения отключить и изолировать систему вентиляции на А-палубе и очистить палубу. -- Свяжитесь со мной, как только что-нибудь узнаете. Разрешаю действовать. Дон поднялся на ноги и повесил трубку.