а улицах, производство остановится. Все должно быть сделано постепенно. Почему ты считаешь, что наша социальная система создана предками? Просто слишком мало было жилья и продукции для необходимого жизненного уровня всего населения, и власть нуждалась в определенной структуре. Другого выхода не было. Настал момент остановить развитие цивилизации -- дикий рост населения и темпов прогресса -- до того времени, когда под расу будет подведен должный материальный базис, и она может пропитать себя, не истощая планету. Теперь мы почти достигли точки, когда разница между Адель и рабочими смехотворно мала -- и ты хочешь уничтожить все достигнутое, пытаясь сразу вознестись до небес, на 50 лет вперед расписания. -- Я думал,-- сказал Поль (его правильные классические черты лица не дрогнули, как и полагалось урожденному Адель),-- ты разделял мои принципы Окэ-Фронта. -- Разделял и разделяю те принципы, которые нужно воплотить в жизнь. Окэ-Фронт состоит из урожденных Адель, не забывай об этом, Поль. Я не стал бы приверженцем идеи, в которую не верю, что бы ты ни думал. Даже твоей идеи. Ты создал Организацию, Поль, но это не твоя собственность. Ты всего лишь один из тех, кто хочет покончить с этой уродливой двухсотлетней социальной системой. Если не веришь, спроси у других. И ты поймешь, что им тоже не нравится твоя идея немедленной революции. Это пахнет погоней за дешевой славой, ненужным фейерверком. -- Дешевой славой? -- Я так сказал,-- ответил Джайлс столь же спокойно. И только другой урожденный Адель, глядя на них и слушая, что говорят двое высоких, уравновешенных юношей, понял бы, что они на грани взрыва.-- Я сказал то, что думал. Поверь, если хочешь, поговори с другими из Фронта. Я не одинок. Поль пристально вглядывался в него. -- Джайлс, несколько раз я уже сомневался в разумности твоих предложений. Сомневаюсь и теперь. Ты просчитался со своим долгом, который для нас -- все. Мы заботимся о части населения, которая при данной ситуации и собственном росте способна принять знания. Это высший долг. Если бы ты проникся им, то понял бы, что нет разницы, когда открыть учебные центры: сейчас -- пусть это вызовет катаклизм, голод, или потом. Когда время пришло, оно не ждет. Но ты, Джайлс, весь -- порыв. Ты всегда был слишком романтичен. Ты беспокоился о людях, а не великих переменах в истории. -- История -- это люди,-- сказал Джайлс. Его тон не изменился, но внутри он ощущал отчаяние. Вспышка гнева на непонятливость Поля утихла столь же быстро, как и возникла. Урожденные Адель не имеют друзей, по крайней мере, в старом смысле этого слова. Как сказал Поль, долг был всем. Но если говорить о дружбе, то Поль был его старейшим и лучшим другом. Они сдружились еще в академии. Они были рядом в столовой, в холодных классах, спальне, на спортивных площадках. Вместе они росли детьми, помнившими и поддерживавшими даже ограниченную семейную близость урожденных Адель, пока не выросли в членов правящего класса, которые знали лишь свой долг и ничего больше. С этого времени каждый внутри себя, что разделяет людей и лишает их радости быть близкими кому-либо. Они должны были сделать это, иначе коррупция и семейственность разъели бы жесткую структуру того предназначенного для выживания общества, которое создали их предки, которую необходимо было поддерживать до тех пор, пока не станет достаточно жилья, пищи, и вся раса не сможет быть свободной. Пока что свободен не был никто. В сущности, рабочие были рабами урожденных Адель, а те были рабами своего долга -- выполнять программу, намеченную два века назад. Они не спрашивали себя, нравится ли им этот план, и не позволили бы спрашивать рабочим. И это было правильно. И также было правильно то, что Джайлс был романтиком и преувеличивал значение долга. Но Поль был неправ с немедленным открытием Центров. Если он настаивал на этом, то другие должны были остановить его, что в данном случае могло значить -- уничтожить. Ни один урожденный Адель не откажется от того, что кажется ему правильным, лишь из-за многочисленной оппозиции или угрозы жизни. Джайлс не хотел смерти Поля. Он сделал слишком много хорошего. Поль необходим. Оставалось лишь переубедить его. -- В рабочем классе идет брожение, Поль,-- сказал он.-- Ты знаешь это не хуже меня. Вспомни группу Черного Четверга--этих оголтелых революционеров, эти банды, стремящиеся к избиению других групп для удовольствия, особенно чернорабочих, которые как будто должны быть принесены в жертву, ведь все рабочие знают, что они генетически были выведены так, чтобы быть безвредными. Они могут участвовать только в дружеских потасовках у себя в бараках. Наконец, есть рабочая бюрократия, которая за двести лет развилась в нечто вроде класса надсмотрщиков для урожденных рабочих, и служит таким, как мы, Адель. Задумайся над этими фактами. У каждой группы есть свой интерес, и игнорирование плана ни к чему хорошему нас не приведет. Неужели ты думаешь, что если завтра открыть учебные центры, все они будут сидеть и сложа руки ждать, пока План выполнится сам по себе? Ты знаешь ответ не хуже меня. Ты же понимаешь, что каждый из них окунется в хаос, вызванный ослаблением общественного порядка, чтобы получить как можно больше власти для своей группировки. Они раздерут рабочий класс на куски, Поль. Все они найдут приверженцев и разгорится еще одна война. Война на улицах, где каждый будет убивать всех! Джайлс замолчал. Ему больше нечего было сказать. Он ожидал от Поля возражений, чтобы победить его с помощью логики. Но тот не подал вида, что хоть что-нибудь понял. Джайлс не мог обнаружить на его лице никакой реакции. Тот только сказал: -- Это все, что ты хотел сказать мне, Джайлс? -- Нет,-- ответил тот, внезапно ощутив надежду.-- Не совсем. Нужно подумать и об альбенаретцах. -- Иноземцы нас не касаются,-- сказал Поль.-- Мы не нуждались в них, когда был составлен план. Правда, они были полезны, так как гораздо выгоднее платить им за межзвездные перевозки, чем строить корабли самим. С их помощью мы основали колонии на многих мирах, заплатив вдвое меньше, чем это обошлось бы нам без них. Но теперь мы строим свой флот, и альбенаретцы больше не будут нам нужны. В будущем мы вообще можем их просто игнорировать. -- НЕТ! -- резко сказал Джайлс.-- Наша раса не может уйти, пробыв в контакте с ними около двухсот лет. Если они были полезны нам, то мы их спасли. Мы позволили им отправить и космос больше народу и больше товаров, чем они набрали бы без нас. Ты же читал доклады Совета. И даже после этого, хоть мы и поддерживали их, они поставили свою экономику на грань кризиса постройкой новых звездолетов. Они набирают команды на такие звездолеты, которые давно устарели, и все равно не снимают их с линий, ведь по их религии ни один альбенаретец не может лишить другого права умереть в Священном Пространстве. -- Это их личное дело, -- сказал Поль.-- Нас это не касается. -- Это наше дело! -- воскликнул Джайлс.-- Говорю тебе, нельзя так думать! План теперь включает в себя решение не только судеб человечества. Это решение обязано учитывать и их, так как альбенаретцы со своей религией дошли до предела. Она требует пребывания каждого члена общества в космосе и полностью игнорирует их земную экономику. -- Повторяю,-- сказал Поль,-- альбенаретцев мы в расчет не берем. Их можно выкинуть, неважно, есть они или их нет. Наш долг -- позаботиться о нашей расе. Я считаю, что ты неправ, что другие члены Фронта тоже осуждают мою политику. Он взглянул на древние, разукрашенные дедовские часы на дальней стене зала. Еле уловимое движение глаз, но для урожденного Адель этого было вполне достаточно. -- Извини, сказал Джайлс, вставая, -- если я отнял у тебя слишком много времени. Но этот разговор был слишком важен. Мы скоро поговорим на эту тему еще раз. -- Возможно,-- сказал Поль. Простым словом было более ясно сказано "нет", чем это можно было сделать вдохновенной речью. -- Тогда,-- сказал Джайлс,-- я поговорю с другими людьми. Так или иначе, но мы еще встретимся, и скоро. -- Как угодно,-- сказал Поль.-- До свидания. -- До свидания. Джайлс вышел. Про себя он решил, что будет говорить со своими единомышленниками прямо сейчас. Но сперва нужно обдумать поведение Поля. Быть может, в пылу спора он и не понял неправильности своей позиции? Менее чем через четыре недели после их разговора Поль исчез. А через шесть месяцев среди низших рабочих распространился его манифест, призывающий рабочих требовать прав у урожденных Адель. Конечно, после этого Поля стали разыскивать. Примерно через неделю стало ясно, что его нет ни на Земле, ни вообще в Солнечной системе. Вероятно, кто-то из рабочих помог ему скрыться на грузовом звездолете и отбыть куда-нибудь в отдаленные миры. Это уже означало наличие организации. Следовательно, происходило объединение рабочих в группы с целью борьбы за ликвидацию контрактов и свободу передвижения, декларируемых Полем. Этот факт означал одно -- Поль должен умереть. Для постройки звездного флота были необходимы послушные рабочие и верные долгу урожденные Адель. Этот флот должен быть способен заменить альбенаретцев. Нельзя позволить Полю возглавить революцию -- сейчас она была бы преждевременной. "Но не так-то просто убить старого знакомого,-- подумал Джайлс.-- Но, как бы тебе не нравилось это дело, его придется выполнить." Наконец установили экраны. Одна перегородка разделила кабину на две большие комнаты, а другая отгородила "туалет". Джайлс поднялся. -- Мара и Дай,-- сказал он.-- Идите сюда. Вашей обязанностью будет сбор ягод. -- Я никогда не занималась этим,-- постаралась отговориться Дай. В ее голосе чувствовался обычный для рабочих страх ответственности. -- Вряд ли это очень трудно,-- мягко сказал Джайлс.-- Смотрите. Видите конец стебля этой ягоды? Осторожно сломайте его, но не тащите... Соберите по дюжине штук каждая.-- Он повернулся к чернорабочему: -- Хэм, ты сегодня в норме? Хэм вскочил на ноги возле койки и ухмыльнулся. -- Я был сильнее всех в бараках, сэр,-- его огромные кулаки сжались при воспоминании об этом.-- Покажите, что нужно сделать, Ваша Честь. -- Нет, бить пока никого не надо, по крайней мере, сейчас. Я нашел кое-что, требующее человека с сильными мускулами. -- Значит, меня! -- Значит, тебя. Это -- пресс для фруктов.-- Джайлс указал на тяжелый металлический аппарат, стоящий на столе. Вверху у него было круглое отверстие, а в центре выступал длинный рычаг, под которым помещался пластмассовый контейнер. -- Поднимешь рычаг и засыпешь ягоды. Потом опускаешь рычаг. Отсюда течет сок, а когда поднимаешь рычаг снова, сюда упадут две половинки. Потом повторишь процесс. -- Мне это ничего не стоит. Это и в самом деле не требовало больших усилий, тем более от Хэма, и тот с головой ушел в работу. -- Контейнеры полны, сэр,-- доложил он чуть позже. -- Отлично. Ну, кто первым хочет попробовать это? По правде говоря, Джайлс готов был согласиться, что эти золотисто-зеленые куски массы выглядят отталкивающе. Рабочие отпрянули. Джайлс усмехнулся, зачерпнул чашкой мякоти, вынул пальцами кусок, так как на шлюпке не было ничего похожего на ложки. Мякоть была мягкая и сильно пахла древесиной. Он положил кусок в рот и энергично задвигал челюстями. К счастью, это было безвкусно, хотя и неприемлемо для сознания. Сок оказался гораздо вкуснее. Он напоминал чуть подслащенную воду. Дай осторожно взяла кусок мякоти и тут же выплюнула его. -- Фу! Какой ужас! -- Ну, не так уж он и плох. Придется привыкать. Есть еще голодные? Желающим оказался лишь Хэм. Он жевал и пил безо всякого выражения на лице, прикончив целую чашку. Вероятно вкус, или точнее, его отсутствие не произвело на него никакого впечатления. -- Жратва вполне сносная,-- сказал он наконец. -- Один доволен--и то хорошо,--сказал Джайлс. --Я не хочу никого принуждать, но здесь имеется только такая еда. Думаю, часов через десять вы все начнете ее есть. Мы не должны голодать. Для пущей убедительности он наполнил еще одну чашку и невозмутимо съел ее содержимое. Чаще легче вести, чем следовать. Он хотел вымыть руки, но это ему не удалось, поскольку единственная вода содержалась в соке. К нему подошла Мара. -- Капитан сказал вам, сколько нам лететь, сэр? Он ожидал этого вопроса. Мара заслуживала ответ. -- Путь будет длинен,-- сказал он.-- В этом я уверен. Как только капитан сообщит мне точную цифру, я скажу тебе. -- Он не сказал, почему они оставили на корабле своего сородича? Этого вопроса Джайлс тоже ждал, и придумал нечто вроде ответа. Рабочие запаникуют, если узнают, что машины не вполне исправны. -- Чтобы понять альбенаретцев, нужно знать их философию... религию, или как там они еще это называют. Для них само пребывание в космосе -- благословение. Они достигают того, что мы называем "святость", пробыв в пространстве много лет. Но самая высокая честь для них -- умереть в космосе, после того, как в нем прошла жизнь. Так что тому, кто остался на звездолете, по их меркам, здорово повезло. Он имел шанс лететь с нами, но остался. С этой точки зрения все происшедшее для него -- просто счастье. Она нахмурилась. -- Это звучит безумно, не правда ли? Летать в космосе ради космоса. Не так-то приятно умереть здесь. -- Вероятно, альбенаретцы думают иначе,-- он попытался перевести разговор на другую тему.-- Вы собрали достаточно ягод? -- Даже больше. Никто не хочет их есть, но мы наполнили обе корзины, и амбал жрет их с удовольствием. -- Амбал? -- Джайлс никогда не слышал раньше этого слова. Она настороженно посмотрела на него, а потом рассмеялась. -- Амбал... это кличка для чернорабочего. Я так зову Хэма, но вы не должны этого делать. -- Почему? -- Ну... в общем, это означает, что этого человека мама в детстве уронила, так что у него с головой не все в порядке. Для вас... это просто слово, но если вы его так назовете, он поймет это буквально. Он удивленно посмотрел на нее. -- А ты умеешь складно говорить,-- сказал он. На секунду он уловил в ее взгляде вспышку гнева, но она исчезла, прежде чем он успел убедиться в этом. -- Для рабочего, конечно,-- сказал он.-- Ведь ты не получила хорошего образования. -- Вы и в самом деле так думаете? Вы мне делаете комплимент, -- Комплимент? -- смущенно сказал он. Он мог бы делать его женщине Адель, но не этой девчонке.-- Я просто констатировал факт, впрочем, возможно, он для тебя и лестный. -- О, да! В ее голосе послышалась нотка превосходства, но тут же сменилась грустью, и девушка перевела взгляд на пол корабля. -- Как и прочие, я просто рада тому, что выжила. Когда я перестаю думать о том, сколько человек там, на Земле, отдали бы все на свете, чтобы оказаться, как я, в космосе, пусть и на борту шлюпки... Он был поражен. -- Ты хочешь сказать, что есть рабочие, которым нравится летать в космосе? Она взглянула на него: на секунду показалось, что сейчас она рассмеется над ним -- непростительное нарушение обычая, дисциплины. -- Нет, конечно,-- сказала она,-- я говорю о том, что хорошо убраться в один из Колониальных Миров -- хорошо убраться с Земли. -- Убраться с Земли? -- девушка была набита страшными мыслями.-- Расстаться с безопасной жизнью на Матери Планет, с увеселительными парками, развлекательными центрами, и стремиться к многочасовой работе в трудных условиях, к жизни на пайке? Зачем им это? -- А зачем это урожденным Адель? -- сказала она.-- Но многие поступают именно так. -- Но это другое дело,-- он нахмурился. Как объяснить этой простой девушке, с ее ограниченностью, что значит подчиниться самодисциплине и простым желаниям, которые воспитывались в Адель с тех пор, как они начинали ходить? Забавно, ведь он помнил, как одинок он был в четыре года, когда его разлучили с семьей и послали в школу летчиков, где он начал свое образование, чтобы к совершеннолетию быть готовым встать во главе расы. Как давно это было! Он плакал -- как ни стыдно было это вспоминать -- первой ночью, молча, в подушку. Хотя многие из его сверстников тоже плакали в первую ночь. Но один плакал вслух... Этот мальчик плакал и во вторую ночь, правда, уже тише, но все равно его через неделю забрали из школы. Куда -- никто из них не знает, ибо учителя никогда не говорили об этом. -- Это другое дело,-- повторил он.-- Мы отвечаем за это, и тебе это известно. Адель уходит за границу не потому, что предпочитает ее Земле, просто так ему предписывает долг. -- Вы уверены в этом? Неужели вы никогда не делали то, что просто хочется? Он рассмеялся. -- Ну, Мара, что за Адель станет отвечать на такой вопрос? -- Человек. Джайлс был ошеломлен, хотя ответ девушки и развеселил его. -- Ваша Честь,-- обратился кто-то к нему на ухо. Он обернулся и увидел подошедшего Френко. -- Что тебе, Френко? -- Вас хочет видеть капитан. Он сам сказал мне это на нашем языке и попросил позвать вас. Когда Джайлс зашел за перегородку, он увидел капитана. Пальцы рук ее покоились на книге. -- Вы хотели меня видеть? -- спросил Джайлс. Он говорил по-альбенаретски. -- Мунганф определил неисправность. -- Я не сомневался в его компетентности. Инженер сложил два пальца, что означало примерно "вы мне льстите". Потом он указал на машинное отделение: -- Энергостанция исправна, двигатель тоже в порядке. Неисправность в излучателе, он расположен снаружи. Его нужно отремонтировать. -- Это возможно? -- Это не трудно. Здесь есть скафандр, и я обладаю всеми инструментами и знаниями, необходимыми для ремонта. -- Приятно слышать. -- Мне это еще приятнее. Это была бы для меня величайшая награда. Инженер вытянул из ящика пластиковый скафандр. Ткань хрустнула, когда он продемонстрировал его Джайлсу. -- Посмотрите сюда, на швы. Они потеряли эластичность от времени -- на них трещины. Под давлением воздуха они разойдутся, и человек, который наденет его, погибнет в космосе. И этим человеком буду я! Прежде чем Джайлс сумел что-либо сказать, инженер затрясся от смеха. Джайлс подождал, пока смех не стих, и произнес: -- Итак, Мунганф приближается к Вратам Рая. Что ж, остается только ему позавидовать. -- Пока еще нет,-- сказал инженер. Он повернулся к капитану.-- Она была моим капитаном многие годы, и я был бы одинок, если бы отправился без нее. Но так как неудача со скафандром -- результат взрыва, разрушившего корабль, я снимаю с себя всякую ответственность и могу лишь надеяться. -- Я позвала вас сюда не только ради Мунганфа,-- произнесла капитан.-- Мне нужна ваша помощь. Лично ваша. Я не доверяю вашим рабам. -- Это не рабы,-- медленно и четко произнес Джайлс.-- Они не мои и не чьи-либо еще. -- Они живут только для того, чтобы работать, размножаться и умирать. Не знаю, как еще можно их назвать. Лучше я покажу вам, что нужно сделать. Она подвела его к внутренней двери воздушного шлюза. Слева от него мягкое покрытие двери было содрано, и под ним виднелась панель. Капитан потянула ее на себя, та отошла, открыв пульт, снабженный экраном и двумя углублениями под ним, размером с кулак. -- Суньте ваши руки в отверстие,-- приказала капитан. Джайлс подчинился. Внутри ниши обнаружились стержни, вращающиеся у основания и имевшие вырезы, соответствующие трехпалым рукам альбенаретцев. В каждом вырезе обнаружились кнопки, двигающиеся под нажатием пальцев. Стоило Джайлсу коснуться их, как загорелся экран и на нем появилась секция корпуса, а также два манипулятора с тремя металлическими пальцами каждый. Когда он двинул стержни и надавил на кнопки, манипуляторы зашевелились соответственно его движениям, а пальцы на них сжались. -- Я должна осуществлять общее управление,-- сказала капитан.-- И, пока инженер будет работать, со своего места я смогу перемещать аккумулятор и прибор, к которому присоединены наши манипуляторы. Но управлять ими придется вам -- если потребуется, перенесете инженера внутрь, если с ним что-нибудь случится и он не сможет вернуться самостоятельно. -- Мне нужно потренироваться,-- сказал Джайлс.-- Я не умею обращаться с ними, а тем более они не приспособлены для моих рук. -- У вас еще будет время,-- сказала она.-- Сперва нужно приготовиться. Мне потребуется кормовая секция корпуса со вторым экраном. Там будет все необходимое оборудование. Держите своих людей подальше от кормы во время работы. -- Я позабочусь об этом,-- сказал Джайлс. Он вышел из носовой части и направился на корму, где рабочие установили последний экран. Здесь размещался конвертор, пресс и большое количество ИБ. Кроме того, здесь стояли койки Френко и Дай. Это место было молчаливо отведено им, так как большей уединенности найти было невозможно. Уединенность, конечно, была не больше, чем иллюзия -- перегородка пропускала любой звук, и даже шепот был бы слышен всякому, кто захотел бы их подслушать. Парочка была одна, когда Джайлс вошел в кормовое отделение. Они сидели на своих койках лицом друг к другу, взявшись за руки, и перешептывались между собой. -- Френко... Дай...--сказал Джайлс.--Извините, но вам необходимо ненадолго выйти. Инженеру необходимо выйти в космос, чтобы выполнить какую-то работу, так что комната на время станет вспомогательной. Как только все закончится, вы вернетесь. Пока один из вас займет мою койку, а другой -- запасную. -- Ваша Честь,-- сказал Френко,-- а сколько это продлится? -- Не больше, чем потребуется,-- ответил Джайлс.-- Вообще-то это дело нескольких часов. А что? У вас что-то случилось? -- Да, это Дай,-- сказал Френко.-- Ей вечно снятся кошмары, даже здесь, со мной. Она борется со сном и не может справиться с этим. А так она совсем не может отдохнуть. -- Сочувствую, но помочь не могу. Если бы это была земная шлюпка, здесь могли бы быть лекарства, но увы. Я постараюсь вернуть вас сюда как можно скорее. Огорченные Френко и Дай двинулись к выходу. -- И скажите всем остальным,-- повысил голос Джайлс, так что "все остальные" и сами могли это слышать,-- что я запрещаю заглядывать сюда до тех пор, пока я не разрешу. Альбенаретцы требуют уединения, и я обещал им это. Пусть все остаются на местах. Это приказ. -- Есть, сэр,-- хором ответили Френко и Дай. Едва они вышли, на корме появилась капитан и остановилась на пороге, осматривая помещение. -- Здесь ничего не повреждено,-- сказала она по-альбенаретски.-- Это хорошо. Я подготовлю комнату. Вы можете идти. Можете войти, когда я вас позову. Несмотря на то, что Джайлс понимал капитана, ее тон вызвал у него раздражение. -- Если вы меня позовете,-- сказал он ледяным тоном на прекрасном альбенаретском,-- то мое чувство долга заставит меня откликнуться на ваш зов. Темные глаза капитана встретились с его взглядом. Он не мог прочитать в них никакого выражения. Удивлена ли капитан, безразлична или рассержена -- этого понять он был не в силах. -- Я позову вас только в случае крайней необходимости,-- сказала она.-- Идите. Джайлс вышел и вернулся к люку, где было его рабочее место. Он вложил руки в отверстие, взялся за стержни и стал упражняться. Сперва ему приходилось нелегко. Манипуляторы альбенаретцев, так же, как и их руки, имели всего по три пальца, сходящихся под углом 120 градусов. Их нельзя было расположить друг против друга, как это можно сделать с человеческими, и неуклюжесть руки манипулятора ослабляла захват. Наконец ему удалось приспособить свои руки к управлению этой клешней, и работа облегчилась. Он продолжал практиковаться, когда за спиной произошло какое-то движение. Обернувшись, он увидел Байсет, ожидавшую, когда он обратит на нее внимание. Он прекратил занятие. -- Ты хотела меня видеть? -- спросил он. -- Пожалуйста, сэр, продолжайте,-- сказала она. Поколебавшись, она перешла на другой язык.-- Вы понимаете эсперанто? Пока она говорила, он вернулся к своим упражнениям, но, пораженный сменой языка, не сумел сделать захват, который он уже хорошо освоил. Джайлс обратился к ней на том же языке: -- Откуда ты его знаешь? -- спросил он, понизив голос.-- Это старый международный язык, я сам заинтересовался им около пяти лет назад. Откуда его может знать рабочий? -- Сэр,-- сказала она,-- пожалуйста, продолжайте работать. Тогда остальные будут думать, что то, что они не понимают -- просто шум механизма. Он вернулся к манипуляторам. -- Я спрашиваю тебя,-- сказал он на эсперанто,-- откуда ты можешь знать этот язык, и, вообще, любой язык, кроме Базисного? Древние земные языки изучаются только в Академии, разве что ты родилась там, где на нем когда-то говорили. Но на Земле нигде не говорили на эсперанто. -- Я -- особый случай,-- сказала она. Он снова взглянул на нее. Ее лицо было от него всего лишь в нескольких дюймах. В нем не было признаков принадлежности к высшему сословию, как у Мары. Впрочем, она была вовсе не дурна собой. -- Да,-- сказала она, как будто высказывая его мысли вслух.-- Я не обычная женщина. Я выросла в хорошей семье. Но об этом в другой раз. Я должна предупредить вас, что на борту находится член "Черного Четверга". Джайлс мгновенно насторожился. Внешне он оставался спокоен и продолжал водить рычагами. Но прежде чем Байсет успела продолжить, голос капитана с кормы позвал его на бэйсике: -- Человек! Войдите! Джайлс оторвался от пульта и сказал: -- Останься здесь. Я поговорю с тобой позже. Он прошел через отверстие в двух перегородках, не отвечая на вопросы рабочих. Войдя в кормовой отсек, он обнаружил там капитана и инженера, уже одетого в скафандр. Полунадутый, он стал достаточно прозрачным, чтобы можно было разглядеть внутри него тело. Шлема не было, и голова инженера высовывалась из шейного кольца, как темные косточки проступают сквозь полупрозрачную кожицу винограда. -- Вы -- командир корабля,-- обратился к капитану Джайлс,-- поэтому во имя общих интересов я стараюсь многого не замечать. И, тем не менее, ваша прямая невежливость по отношению ко мне вызывает ответную реакцию. Если вы обращаетесь ко мне на моем языке, постарайтесь использовать вежливую форму обращения, иначе я не буду отзываться. В данный момент я являюсь вождем этих людей. Вам ясно? -- Совершенно ясно, о благороднейший из людей,-- ответила капитан.-- Впредь, говоря на вашем языке, я буду называть вас "Адельман". А теперь помогите мне с перевязкой -- нужно перевязать скафандр так, чтобы даже в случае утечки инженер мог бы продолжать работу. Она протянула Джайлсу нечто вроде коротких отрезков пластиковой ленты с металлическим покрытием -- нечто среднее между веревкой и проволокой. На каждом конце располагался зажим странной формы. Ленты были достаточно длинны, чтобы их можно было дважды или трижды обернуть вокруг ноги или руки инженера, прежде чем защелкнуть зажим. Теоретически это было не трудно, но не так просто было сделать это в маленьком поле гравитации шлюпки. Работу было бы легче выполнить, если бы инженер лежал горизонтально на одной из коек, но при толчках тело бы взлетало в воздух. Вскоре выяснилось, что пользы от Джайлса больше, если он просто будет придерживать тело инженера, пока капитан обвязывала скафандр. Когда они закончили и инженер поднялся, он был похож на фигурку, составленную из обрезков толстой колбасы. Повязки не мешали свободной циркуляции воздуха в скафандре, но в случае утечки изолировали бы ее от других частей тела. Джайлс не верил в то, что это все поможет в случае катастрофы со скафандром. Ему пришло в голову, что это всего лишь ритуал, совершенный, чтобы оградить инженера от беды. Для альбенаретцев, это, видимо, не совсем бессмысленный жест. Но все же странно. -- Хорошо, Адельман,-- сказала капитан. -- Приступим. Возвращайтесь на свое место, а я выпущу инженера из люка. Они прошли через перегородки под недоуменными взглядами рабочих, двое из которых помогали инженеру идти. Капитан нажала несколько кнопок, и внешняя дверь люка распахнулась. Иней покрыл поверхность, соприкоснувшуюся с теплом атмосферы шлюпки. Капитан натянула пластиковые перчатки и подключила к костюму инженера гибкие шланги, по которым поступал воздух, тепло и энергия. Наконец, капитан выпрямилась и закрыла за инженером люк. Не говоря ни слова, она обратилась к экрану над главным пультом. Джайлс вернулся к своим манипуляторам. На ожившем экране увидел он секцию с открытой наружной дверью и фигуру в скафандре, медленно передвигающуюся по корпусу, прямо перед Джайлсом раздался грохот тяжелых ботинок инженера, и сам он, сопровождаемый пучком шлангов, прошел перед Джайлсом к корме. Затем послышался скрежет, и фигура инженера снова стала расти в размерах -- механизм, несущий манипуляторы, перемещался следом за ним. Джайлс ждал. Постепенно капитан замедлила скорость движения устройства, и механизм остановился на самом краю кормы, прямо перед инженером. Тот расчехлял двигатели. Джайлс инстинктивно хотел помочь ему. -- СТОП! Голос капитана вырвался из громкоговорителя на пульте Джайлса. -- Адельман, без моего приказа не делайте никаких движений. Вы незнакомы с приводными механизмами и скорее навредите, чем поможете. Повторяю, без моего приказа не двигать ничего. -- Хорошо,-- ответил Джайлс. Он ослабил пальцы, но не снимал их с манипуляторов. Инженер почти целиком разобрал один двигатель, чтобы добраться до неисправности. Дело шло медленно -- видимо, скафандр был неудобен, и сказывалось отсутствие гравитации. -- Сэр,-- сказала Байсет на эсперанто. Джайлс совсем забыл о состоявшемся разговоре. Но теперь он резко повернулся к ней, не снимая рук с рычагов манипулятора. -- Да,-- сказал он на эсперанто,-- ты хотела рассказать мне, откуда ты знаешь эсперанто. -- Нет, я хотела предупредить вас, что на борту... -- Начнем сначала,-- спокойно перебил ее Джайлс, давая своим тоном понять, что он не переменит своего решения.-- Прежде всего я желаю знать, где ты выучила этот язык и тем более, откуда ты узнала, что им владею я? -- Что касается языка, то мне прочли спецкурс. При этом, Ваша Честь, мне сообщили, что вы тоже его знаете. Все это было сделано исключительно для того, чтобы я могла спокойно общаться с вами. Что я и делаю. Теперь же позвольте рассказать вам... -- А, о "Черном Четверге",-- у него было лишь несколько секунд, чтобы собраться с мыслями после ее прихода. Он решил, что лучше всего опережать ее на полшага.-- О том, что на борту шлюпки есть их группа. Ее глаза стали маленькими и острыми. -- Вы знаете об этих революционерах? -- Да, я немало слышал о них,-- беспечно сказал он.-- В молодости я и сам был революционером, но половина времени уходила на учебу... -- Да, мы знаем, что вы дружили с Полем Окэ и были членом так называемого "философского кружка". Но вы порвали с ним несколько лет назад. Джайлс сурово взглянул на нее. -- Байсет,-- сказал он тоном Адельмана, разговаривающего с рабочим,-- ты забываешься. Она не съежилась, но оцепенела. -- Извините, Ваша Честь, но я никогда не была полностью рабочей... Я выросла в хорошей семье. При других обстоятельствах я могла бы стать ее членом... Он ощутил жалость к ней. Если жизнь была нелегка для рабочего, воспитанного в семье Адель, то куда тяжелей она была для полукровок, незаконнорожденных. Им не было места среди Адель, и ходили слухи, что рабочие тоже ненавидели их. -- Извини, Байсет,-- сказал он мягче,-- но твои вопросы становятся слишком личными. -- Я спрашиваю вас не от себя лично,-- сказала она, и ее бледные глаза блеснули подобно льдинкам под лучами солнца, пробившимися сквозь серые тучи.-- Я говорю от имени Полиции. Джайлс похолодел, но внешне ничем не выдал своего состояния. -- Вижу,-- спокойно сказал он.-- Это, конечно, меняет дело. Однако, ты утверждаешь нечто странное. Что может делать революционер на Бальбене? Ему следовало бы оставаться на Земле, где он был бы полезен своей организации. -- Мы тоже этого не знаем,-- сказала она.-- Но это факт, что многие пограничные миры куда менее охотно, чем следовало бы, сообщают земной полиции о прибывших преступниках. Взять хотя бы тот случай с вашим приятелем Полем Окэ -- он тоже, видимо, перебрался на один из таких миров. "Итак,-- подумал Джайлс,-- полиция присоединилась к Окэ-Фронту в предположении о местопребывании Поля. Это значит, что он должен найти его раньше полиции, иначе у него не будет шансов убить Поля. Полиция не может нанести ущерба преступнику, и не им пытаться побороть волю и могучий интеллект урожденного Адель, тем более Поля. Под охраной полиции он останется в живых, как символ рабочей революции, которая свершится его именем". -- Вот как? -- наконец сказал он.-- И как же он туда попал? -- Ему помогли люди "Черного Четверга". Фактически их человек на шлюпке может быть их курьером. -- Ого,-- сказал Джайлс. В нем пробудился интерес. Если то, что говорит эта женщина -- правда, то курьер может привести его к Полю. Это означает, что ему придется так или иначе покровительствовать члену этой банды -- даже убить Байсет, если придется. Все существо Джайлса восставало против этого. Тем более, убить рабочую... Он заставил себя не думать на эту тему. От судьбы не Уйдешь. Если ему придется ее убить, чтобы добраться до Поля, он убьет ее. Вот и все. -- Ваша Честь,-- услышал он голос Байсет,-- вы меня слушаете? -- Что? А, извини, мне нужно следить за экраном.-- Джайлс кивнул в направлении экрана, на котором инженер продолжал копаться в двигателе шлюпки. -- Конечно, я и забыла. Простите меня, сэр, но это очень важно. У меня нет доказательств, но мне кажется, что это девушка по имени Мара. -- Мара?! -- он произнес ее имя чуть громче, чем хотелось бы. -- Именно. Поэтому я и говорю с вами сейчас. Мне нужны точные доказательства, иначе может оказаться, что она принадлежит к какой-нибудь третьей партии. Я произведу допрос, как только мы прибудем на Бальбен. Посмотрели бы вы, как эти твердолобые рабочие отпираются, когда их допрашивают в рамках существующего закона, -- Конечно,-- пробормотал Джайлс, еще не оправившись от слов Байсет. -- Негоже Адельману без нужды вмешиваться...-- тараторила Байсет, но он не слышал ее. К его удивлению, он упорно отвергал мысль о связи Мары с революционерами. Их организация присвоила себе имя того дня, когда группы рабочих предприняли бессмысленную попытку вторгнуться на сессию Совета Адель -- верховного органа Империи Они несли с собой знамена и транспаранты с надписями, требующими сокращения сроков рабочих контрактов и повышения уровня образования для низших классов. Демонстранты, естественно, были безоружны... за исключением одного человека. У одного юноши оказался украденный им в бытность его смотрителем цейхгауза полицейский бластер. У него хватило глупости достать его, но так как, по-видимому, он не умел с ним обращаться, он просто водил им из стороны в сторону. Естественно, что охрана Совета открыла огонь, и демонстранты были уничтожены. Было это в четверг, и эта новейшая, хитрейшая и скрытнейшая организация выбрала себе название "Черный Четверг". Они уже не носили плакатов. Ходили слухи, что члены организации поголовно вооружены и что несколько человек, до которых удалось добраться полиции, были снабжены ампулами с ядом, и что они проглотили их перед допросом. "Это худший вид фанатиков,-- подумал Джайлс,-- Они заставляют мужчин и женщин -- пусть даже и рабочих -- выбирать смерть, нежели избавление от своего заблуждения". Как он ни стирался, он не мог поверить, что и Мара из их числа. Он вспомнил, как она улыбалась, говоря, что сбор ягод не так уж и утомителен. Человек, носящий с собой яд, не может так улыбаться. Нет, это невозможно... Он отвлекся от своих мыслей. -- Извини,-- сказал он Байсет,-- я тут был занят с инженером... Так что ты там говорила? -- Я говорила, Ваша Честь, что вам не стоит лезть во все это самому. Это не подобает Адельману. Девушка она молодая, а вы -- противоположного пола, да еще из высшего сословия. Все ведь считают, что Адельман...-- ее голос дрогнул,-- что Адельман должен считать себя привлекательным, хотя бы и для рабочих. Само собой, эти бандиты считают себя не хуже Адельманов. И, если вы не будете ее сдерживать, она начнет вести себя свободнее. Как только она скажет что-нибудь компрометирующее, передайте это мне, а я уж позабочусь об остальном. -- А ты уверена, что она будет вести себя... свободнее, как ты выражаешься? -- Я думаю, да. Ведь мужчина, извините меня, сэр, урожденный Адель, не знает их так же, как я. Они продадут душу, чтобы пробраться в высший класс. Джайлс взглянул на нее. Может, она и права. Но в этой откровенности есть что-то грязное. Но долг есть долг, и вывести "Черный Четверг" из игры в интересах как Окэ-Фронта, так и полиции. Но кто бы мог подумать, что прелестная маленькая Мара... Внезапно его осенила новая мысль. Он недоверчиво посмотрел на Байсет: -- Секунду, мы кое-что забыли. Ты говоришь, что ты из полиции, но все это только слова. Ты можешь быть сама из "Черного Четверга", а Мара--из полиции. -- Вы правы, сэр,-- ответила она. Ее пальцы скользнули к застежке-молнии комбинезона и, поколебавшись, схватили и оттянули ее не больше, чем на пару дюймов. Ворот комбинезона распахнулся и обнажил тонкую шею, покрытую тенью. Сквозь эту тень что-то маленькое вспыхнуло и засверкало зеленым светом. Джайлс слышал о полицейских идентификаторах, но не видел ни одного. Перед ним, насколько он знал, был кристаллический пузырь, внутри которого жила спора водоросли, выращивание которой было одним из самых тщательно охраняемых секретов Совета и полиции. Пузырь был прикреплен к коже при помощи физиологического клея. Из него выходила невидимая трубочка, соединенная с ближайшим капилляром Байсет. Через нее спора питалась кровью и светилась особым, непохожим на другие индикаторы светом. Если спору отсоединить от капилляра, спора погибнет, и пузырь перестанет светиться. Она погибнет также, если ее подсоединить к системе кровообращения другого человека. Она специально приспособлена к организму Байсет. -- Моя личная карточка,-- сказала она. Байсет держала маленькую белую карточку, тоже покрытую несколькими миллиметрами кристалла. Подделать такую карточку было невозможно. Она в точности походила на карточку обычного рабочего, только один угол ее был окрашен в зеленый цвет. Джайлс взял у нее карточку и поднес к идентификатору на груди. Краски вспыхнули. -- Да,-- сказал он, вздохнув чуть глубже обычного.-- Спасибо, я тебе верю. Он вернул ей карточку, и она взяла ее, застегнув молнию. -- Могу я рассчитывать на вас, Ваша Честь? -- Да,-- неохотно ответил он,-- можете рассчитывать. Подожди... Внезапная резкая перемена в его голосе заставила ее застыть на месте. -- Полиция служит Совету, а Совет представляет урожденных Адель. Здесь я единственный Адельман. Так что ты обязана делать то, что я прикажу -- и я запрещаю тебе арестовывать или допрашивать кого-нибудь на шлюпке без моего разрешения. То есть, прежде, чем сделать что-нибудь подобное, ты должна доложить мне об этом. Понятно? Ее лицо было непроницаемым. Она секунду поколебалась, но тут раздался голос капитана: -- Адельман! -- сказала капитан.-- Вы меня слышите? Пришел ваш черед. Возьмите инженера. Только осторожно... Вокруг тела... осторожно... Джайлс лихорадочно манипулировал