Мучаюсь. Я во всем виноват. Только я. Я взял их с собой... - Помолчи. - Анжелина наклонилась ко мне и коснулась губами щеки. - Они - взрослые люди, на дело пошли с открытыми глазами. Ты не только не вел их к катастрофе, но и, дав им шанс на спасение, подставил себя под огонь врага. Ты сделал все, что в человеческих силах. А теперь успокойся, и, пока ждем новостей, я подлатаю твой безобразный нос. Она промыла рану и наложила на мой нос пластырь; за всю операцию я лишь несколько раз сдавленно охнул. Потянулось ожидание. Анжелина, которая обычно пила лишь на официальных приемах, наполнила стакан роном и потягивала из него маленькими глотками. Мы поминутно отводили глаза от часов, а каждый раз, заслышав на улице сирену, как по команде вздрагивали. Мой стакан опустел, я потянулся к бутылке. - Милая, тебе плеснуть? Пронзительно зазвонил телефон. Прежде чем я опустил бутылку на стол, Анжелина сняла трубку и включила внешний усилитель. - Говорит Джеймс, - раздался знакомый голос, и я облегченно вздохнул. - Поменялся одеждой с солдатом и выбрался из заварушки без проблем, но появиться в отеле в таком виде не могу. - Я подберу тебя, - сказала Анжелина. - Как отец? - Нормально, сидит рядом с расквашенным носом. А как Боливар? Последовала секундная пауза, и напряжение во мне возросло десятикратно. - А он не звонил? - Нет. Я бы сказала. - Выходит, его взяли. Я видел, как оттуда выскочили полицейские в противогазах. Они были единственными, кто покинул поле битвы. Я оставался на месте, пока не рассеялся дым и не начали строиться войска. Сожалею, что... - Не вини себя, сынок, ты сделал что смог. Для начала доставим тебя сюда, затем подождем новостей. Уверена, вреда Боливару не причинят. Все будет хорошо. Голос Анжелины звучал спокойно, но, глядя ей в глаза, я знал, что в душе она рыдает. 23 Анжелина отправилась за Джеймсом. Решив, что сегодня как никогда нужна свежая голова, я закупорил и отставил в сторону бутылку рона. Передо мной на столе стояли сэндвичи и горох - лучшая пища для мозга. Весьма кстати. Я придвинул тарелку с горохом, открыл бутылку сухого вина - нужно чем-то запивать еду. В последовавшие полчаса мой невидящий взгляд был прикован к телефону, зажатая в руке вилка ковыряла горох, мозг же лихорадочно работал. Чем больше я размышлял, тем более логичным мне казалось одно из самых непривлекательных решений проблемы. Хлопнула дверь, вошли жена и сын. - Телефон не звонил, - сообщил я. - Я бы поел, - сказал Джеймс, наливая в стакан немного вина. Я рад, что по части алкоголя близнецы пошли в мать, а не в меня, забулдыгу. - Я придумал план, - объявил я. - Возвращение Боливара гарантировано. - Я тоже придумала план. Мы ворвемся в тюрьму, перестреляем всех, кто встанет на пути, и освободим его. - Нет. Именно этого от нас ждут, мы же ударим в другом месте. - И где? - Мы возьмем пленного, которого они с радостью обменяют на Боливара. - Кого? - Самого Сапилоте! Джеймс был столь удивлен, что на минуту даже перестал работать челюстями. Анжелина куда лучше контролировала себя. - Может, разъяснишь, как додумался до этого? - Охотно. До сегодняшнего вечера мы всюду опережали врагов на шаг и высокомерно полагали, что так будет и впредь. Но медовый месяц кончился - у кого-то в их стане есть голова на плечах. Весьма вероятно, что этот кто-то - полковник Оливера, ведь не случайно именно он поджидал нас в нашей машине. Пока не уверимся в обратном, считаем его врагом номер один. Он знал, что для успеха нашей избирательной кампании нам не обойтись без средств массовой информации. Из нашей сегодняшней пресс-конференции наружу не просочилось ни слова, и он резонно предположил, что мы попытаемся прорвать блокаду молчания. Что именно мы предпримем, неизвестно, но он верно угадал, где нас ожидать. У Центра вещания. Там он и устроил западню, а мы, беспечные простачки, в нее угодили - Боливар попался. Оливера был прав, расставив силки у Центра вещания, и теперь он, несомненно, ожидает, что мы бросимся освобождать пленного. Поэтому можно не сомневаться, что Боливара упрятали в место понадежней, чем муниципальная тюрьма, само же здание тюрьмы превратили в ловушку. Но мы перехитрим умника Оливеру: вместо того чтобы сунуться в тюрьму, мы возьмем Сапилоте в заложники. Боливара освободят, и счет снова станет ничейным. - Все, что ты сказал - правильно, но ты не упомянул самого главного: как мы захватим Сапилоте, - заметила Анжелина. - Сейчас я посплю несколько часиков, а утром отправлюсь в столицу и навещу достопочтенного генерал-президента в его резиденции. - Удар пришелся тебе по носу, но, видно, пострадали и мозги. - Анжелина едва заметно шевельнулась в кресле, и в ее руке оказался нацеленный на меня пистолет. - Отправляйся спать, а мы с Джеймсом придумаем план, который не будет самоубийством. - Ты застрелишь меня, спасая мне жизнь? Не перестаю удивляться таинствам женского разума. Положи пистолет и расслабься. То, что я предлагаю, не самоубийство, а четко спланированная операция. Некоторые детали еще неясны, но, уверен, к утру все додумаю до конца. Так и случилось. Проснувшись на рассвете, я обнаружил в фронтальных долях своего мозга план предстоящей операции в мельчайших подробностях. Успех гарантирован! Уверенность в успехе не покидала меня, пока я принимал душ, завтракал, летел в Приморосо и пересекал площадь Свободы. Лишь когда перед железными дверьми в Пресидио меня остановил вооруженный охранник, в душу закрались сомнения. - Пропуск! - рявкнул он. Отступать поздно. Только вперед! - Пропуск? Ты спрашиваешь пропуск у меня? Ты что, кретин, не знаешь, что я здесь по специальному вызову полковника Оливеры?! - Сожалею, сэр, полковник только что проходил мимо, но насчет вас не распорядился. - Оливера здесь? - Да, сэр, но... - Тем лучше. Позвони ему. И пошевеливайся, если дорожишь жизнью. Дрожа всем телом, охранник набрал номер. На экране появился садист Оливера. Прежде чем охранник заговорил, я отпихнул его в сторону и приблизил лицо к экрану. - Оливера! Я - у парадного входа. Спускайся, поговорим. Оливера недоверчиво оглядел меня, узнал, его зрачки расширились. Он, несомненно, продумал множество вариантов моих дальнейших действий после бегства от Центра вещания, но подобного оборота никак не ожидал. Он судорожно глотнул и заорал: - Хватай его! Я дал отбой и уселся в кресло охранника. - Видел, в какой восторг пришел твой начальник? Охранник, раскрыв рот, кивнул. Я достал сигару и едва раскурил ее, как по лестнице сбежал Оливера. За ним по пятам следовал взвод солдат. - Прошлой ночью вы взяли моего человека. - Я пустил в лицо Оливеры колечко дыма. - Немедленно освободите его. Как я и предполагал, он не подчинился. Солдаты схватили меня и поволокли в подземную часть здания. Я не сопротивлялся. Меня раздели, осмотрели, ощупали, просветили рентгеновскими лучами, промыли кишечник и желудок. За всеми предварительными процедурами наблюдал лично Оливера. Он чувствовал в моей добровольной сдаче подвох, но в чем он заключался, не понимал. По его приказу все предварительные процедуры повторили в обратной последовательности. Вновь не найдя ничего подозрительного, мне выдали стоптанные шлепанцы и тюремную робу, затем сковали запястья и лодыжки тяжелыми цепями, затащили в следственную камеру и швырнули на жесткий железный стул. Оливера навис надо мной, постукивая тяжелой дубинкой по раскрытой ладони. - Кто ты? - Я - Джим ди Гриз, генерал Межгалактического комиссариата политических расследований. Называй меня просто - сэр. Он ударил меня дубинкой по голени. Удар чертовски болезненный, но я и бровью не повел. К счастью, предварительная процедура не выявила, что я под завязку был накачан новокаином - мощнейшим болеутоляющим. Когда действие препарата прекратится, мне придется тяжко, но пока, бей меня чем угодно, мне начхать. - Не лги или получишь еще. Кто ты? Говори правду! - Я и сказал тебе свое настоящее имя и звание. Мы, члены МКПР, посвятили свою жизнь искоренению несправедливости, развитию политически отсталых планет. Мы помогаем демократам, вроде Харапо, и низвергаем с постов в правительстве преступников, вроде Сапилоте. Оливера ударил меня еще и еще раз, я же сидел и не мигая смотрел ему в глаза. - Наслаждаешься? - спросил я. - Должно быть, ты серьезно болен. Он вновь занес дубинку, но, подумав, отшвырнул. Что за удовольствие избивать человека, если тот не чувствует боли? Я одобрительно кивнул. - Теперь поговорим, как взрослые люди. Моя организация, как я уже сказал, поддерживает Харапо. Прошлой ночью вы схватили моего оперативного работника. Освободи его немедленно! - Никогда! Считай его покойником. Да и себя - тоже. - Опять угрозы? Да ты глупей, чем кажешься. - Я медленно поднялся: чертовски мешали тяжелые кандалы. - Что ж, обращусь через твою голову. Вели отвести меня к Сапилоте. - Я убью тебя! - взвыл Оливера, поднял дубинку и занес ее над моей головой. - Моя организация продолжит работу без меня и непременно прокатит Сапилоте на выборах, а он уж спустит с тебя шкуру. Если ты этого добиваешься, что ж, бей. Дубинка в его руке дрожала, в душе боролись желание вышибить Из меня мозги и страх за собственную шкуру. Наконец последнее победило, и он медленно опустил дубинку. - Так-то лучше, - подбодрил его я. - Теперь веди меня к Сапилоте, и мы заключим с ним соглашение, которое устроит обе стороны. - Что за соглашение? - Узнаешь, если твой шеф не выгонит тебя при переговорах. Пошли! Я с наслаждением наблюдал, как Оливеру передернуло. У него был небогатый выбор, и он, слегка поколебавшись, тяжело вышел из камеры. Я упал на стул. На моем теле проступили синяки; грудь справа заметно опухла, видимо, сломано ребро или два. Отвлекая себя от тяжких дум о собственном бренном теле, я принялся мысленно перебирать варианты мести ненавистному Оливере после победы на выборах. Вариантов осталось предостаточно, когда вернулся сам полковник Оливера со взводом солдат. Поставив меня на ноги, солдаты образовали вокруг сплошную стену. Получив прикладом в спину, я промаршировал с этим почетным эскортом по длинному мрачному коридору, поднялся по бесконечным лестницам, прошел пышные приемные покои и оказался перед огромными позолоченными дверьми. По сторонам застыли охранники - лица строги, руки на оружии. Двери распахнулись, и солдаты втолкнули меня в центр здешнего ада - личные покои генерал-президента. Сам генерал-президент скорчился в кресле, кривые ручки - на массивном письменном столе. На вид жаба жабой, а уж внутри... Если он и распознал во мне Харапо, то виду не подал. - Расскажи мне об этом человеке, - приказал он Оливере. - Он представился Джимом ди Гризом, генералом МКПР... - Если врешь, я пристрелю тебя! - Нет, пожалуйста, я сказал все как есть, ваше превосходительство! - заскулил Оливера, покрываясь испариной и мелко дрожа. - Его слова похожи на правду. Межгалактический комиссариат политических расследований вроде бы существует, а он, без сомнения - межпланетный агент. Впервые он здесь появился несколько месяцев назад под видом туриста, вступил в контакт с организованной оппозицией и туг же был выдворен с планеты. Теперь он нелегально вернулся и причинил нам... э-э... некоторые хлопоты. Он, несомненно, занимает высокое положение при мятежнике Харапо... - Я убью Харапо! Повешу! На его собственных кишках! - Да! Повесим, всех предателей! Каждого! На их кишках! - Заткни глотку, Оливера, или тебя вздернут первым! - заорал Сапилоте. Оливера захлопнул рот, его зубы громко щелкнули, не удивлюсь, если один-два при этом сломались. - Так ты работаешь на Харапо! - Поросячьи глазки диктатора впились в меня. - Ты - причина всей смуты! Прежде чем я убью тебя, скажи, зачем ты хотел меня видеть. - Я намерен заключить с тобой соглашение о... - Я не веду переговоров с предателями. Расстреляйте его! Ко мне, намереваясь немедленно привести приговор в исполнение, подскочили солдаты. Такой оборот дела меня вовсе не устраивал. - Подождите! Выслушайте меня! Я пришел сюда один, без оружия. Думаете, по дурости? Нет. Я пришел, чтобы сообщить вам, что... - Я умолк. Сапилоте замер, слушая. Что же ему сказать? Что, на взгляд диктатора-параноика, достаточно важно? Паранойя? Вот ключевое слово, вот на что я сделаю ставку! - Я пришел, намереваясь сообщить, что рядом с тобой предатель! Он плетет заговор против тебя! - Кто?! Аудитория напряглась, ловя каждое мое слово. Сапилоте даже вскочил на ноги и перегнулся через стол. - Мгртсссо... - буркнул я. - Что? - Произнести имя предателя вслух? Прямо здесь? При посторонних? - Говори быстрей! - взвыл Сапилоте, обходя стол. - Кто он? - Я скажу тебе. - Я напряг мышцы, согнул ноги в коленях. - Этот некто близок к тебе. Он желает твоей смерти... Оттолкнув стоявшего передо мной охранника, я прыгнул. Шатаясь под весом цепей, поднял руки. Царапнул кончиками пальцев по лицу диктатора. Меня ударили сзади по голове, наверно, прикладом. Мир закружился. Я упал на пол, солдаты принялись избивать меня ногами. Сквозь багровый туман я увидел, как Оливера остановил их, приказал поднять меня. Меня поставили на ноги, сдавили грудь так, что я едва дышал. Оливера приставил ствол пистолета к моему лбу. - Говори, прежде чем я размажу твои мозги по стене! Кто хочет убить генерал-президента? - Я, - прохрипел я. - Я хотел его убить и только что это сделал. Видишь кровоточащие царапины на его лице? - При этих словах Сапилоте поднял руку, провел по лицу, тупо уставился на окровавленные пальцы. - Вы ощупали, осмотрели меня! - уже кричал я. - Оружия не нашли. А оружие, вот оно - ногти! На них - инопланетный четырехчасовой вирус. Сапилоте заражен и через четыре часа умрет. Ты мертв, старик! Мертв! 24 На лица приспешников Сапилоте стоило посмотреть, но на рожу их шефа - особенно: его пергаментная кожа побелела, поросячьи глазки под густыми бровями норовили вылезти из орбит, нижняя губа судорожно дергалась. Он прижал руку к лицу, шатаясь, пересек комнату и плюхнулся в кресло. Казалось бы, после двух столетий жизнь любому надоест. Любому, но не ему, видимо, он слишком привык жить. Я вновь заговорил и, помня о пистолете у моего лба, слова подбирал тщательно: - Ты покойник, Сапилоте. Если, конечно, вовремя не получишь противоядие. Убери от меня своего пса! Сапилоте поднялся, проковылял к Оливере, схватил его за ухо, и, повернув, дернул. Полковник взвыл и выронил пистолет, который, к счастью, не выстрелил. - Поставьте пленного на колени! - приказал Сапилоте, и солдаты тут же выполнили его приказ. Сапилоте оттолкнул Оливеру и навис надо мной, дыша в лицо чесноком. - Говори, где противоядие! - Где оно, знаю только я. Если в ближайшие три часа сделают укол, ты будешь жить. Неизвестный на вашей планете вирус сейчас разносится кровью по твоему организму. Твои доктора не поймут, и не надейся. Первые симптомы приближающейся смерти ты уже наверняка ощущаешь - тебя лихорадит. Температура будет подниматься, пока жар не разрушит мозг. Чувствуешь покалывание в кончиках пальцев? Скоро их парализует и паралич постепенно охватят все твое тело, член за членом... Завизжав, он поднес пальцы к лицу - они побелели. Не переставая визжать, он сделал шаг назад, пошатнулся и упал бы, но подоспели двое солдат, подхватили его под руки, отволокли к письменному столу и усадили в кресло. - Вели своим людям снять с меня кандалы и убираться прочь, - распорядился я. - Оливера пусть останется, еще пригодится. Отдавай приказы! Живо! Дрожащим голосом Сапилоте отдал приказы. Как только с меня сбили кандалы, я добрался до кресла и упал в него. Оливера замер рядом, прижимая ладонь к уху, между его пальцами сочилась кровь. - Оливера, слушай мои инструкции. Отдай по телефону приказ, чтобы захваченного прошлой ночью пленного освободили и доставили живым и невредимым в отель "Гран Парахеро" в Пуэрто-Азул. Сообщите ему номер здешнего телефона, и он, благополучно добравшись, позвонит сюда. Когда услышу его голос, поговорим о противоядии. Чего стоишь, время тянешь? - Исполняй! - прорычал Сапилоте и, убедившись, что Оливера опрометью бросился к телефону, повернул голову ко мне. - Противоядие... Где оно? Мне все хуже, я весь горю внутри! - Ничего, в ближайшие три часа не умрешь, хотя и будешь чувствовать себя все хуже и хуже. Противоядие поблизости, тебе его доставят, едва получат мое распоряжение по телефону. А позвоню я не раньше чем выберусь отсюда живым. - Кто ты? - Твоя судьба, старик, твой черный ангел, сила, которая низвергнет тебя. Но не теряй понапрасну времени, пошли за моей одеждой. Видишь, Оливера уже освободился, пусть сбегает. - Какие гарантии, что, отпустив тебя, я получу противоядие? - Мое слово, старик, но выбора у тебя нет. Отдавай приказы! Телефон зазвонил чуть меньше чем через два часа. Сапилоте к тому времени почти впал в коматозное состояние: вокруг него суетились доктора, сгоняли температуру жаропонижающими препаратами, но остановить прогрессирующий паралич конечностей они были не в силах. Диктатор уже не ощущал собственных ног и рук и при первом звонке телефона лишь слабо булькнул. Я поднял трубку. - Ди Гриз на связи. - Тебе сильно досталось, милый? - послышался из трубки голос дорогой Анжелины. - Не слишком. Как Боливар? - Сидит рядом. Ест. Выбирайся побыстрей оттуда. - Уже в пути, милая. Я швырнул трубку и, не оглядываясь, вышел. Мои инструкции выполнялись в точности: перед подъездом ожидал автомобиль с шофером - дверца нараспашку, двигатель тарахтел. Едва я сел, автомобиль сорвался с места и понесся к аэродрому. На взлетной площадке стоял мой вертолет, вычищенный и дозаправленный. Я немедленно взлетел и, сделав круг над аэродромом, на полной скорости направился на север. Минут через пять рядом появилась тяжеловооруженная машина, Джеймс в кабине помахал мне рукой, из динамика послышалось: - Молодчина, па! В небе - никого. А если кто и появится, я вмиг его собью. - Хорошо. Посылай Сапилоте имя и адрес доктора в Приморосо, и жмем прямиком домой. Денек выдался не из легких. На пути в Пресидио я заглянул к доктору, заручившись его обещанием не выходить весь день из дома и сделать обратившемуся к нему пациенту инъекцию, вручил ему кошелек с деньгами и наполненный шприц. Доктору у Сапилоте обеспечен весьма теплый прием. У доктора я, казалось, побывал лет сто назад, а на самом деле - утром. На полпути к замку де ла Роса мы с Джеймсом нагнали весь наш небольшой воздушный флот. Остальные покинули Пуэрто-Азул, как только вернулся Боливар. Быть в досягаемости диктатора, когда он, получив укол, оправится от болезни, никому не хотелось. Приземлились мы все вместе. Бок болел все сильнее. Повернув ключ в замке зажигания, я вылез из вертолета. Первым ко мне подбежал Боливар: лицо в синяках, под рубашкой повязка. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся. - Довольно легко отделался. Так, ногами малость попинали, пока тащили. Ты выглядишь хуже. - И чувствовать себя буду значительно хуже, если в ближайшее время не приму обезболивающее. Принеси аптечку. - Она со мной. Мама мне все рассказала. - Сын делал мне укол, и его лица я не видел. - Спасибо, отец... Даже не знаю, как тебя благодарить... - И не надо. Если бы я попал в подобную передрягу, уверен, ты бы сделал для меня то же самое. А теперь веди меня к мягкому креслу и крепким напиткам, а я расскажу... Осторожней, ребра! - закричал я, видя, что подбегает Анжелина и хочет обнять меня. - Поддерживайте меня лучше под руки. И пусть док осмотрит мои ребра. Маркизу, должно быть, уже сообщили о моих подвигах, и, завидев меня, он распростер объятья. Но его знаком остановил Джеймс. - Давайте устроим вечеринку, - предложил я. - Шампанского? - закричал де Торрес. При таких темпах его винные подвалы скоро опустеют. - Лучшего! О геройстве этих часов будут сложены легенды! Мы расселись по креслам и подняли бокалы. Вскоре по моему телу разлилось блаженное тепло; шампанское было действительно из лучших. После того как мой стакан наполнили трижды, я, оставляя мрачные подробности и преувеличивая, где надо, неспешно повел рассказ о своем визите к диктатору: - ...Положив трубку, я спокойно вышел. Доехав на автомобиле до аэродрома, пересел в вертолет. И вот я здесь, с вами, пью шампанское. - Потрясающе! - вскричал маркиз. - Нужно обладать невероятной отвагой, чтобы, как вы, пойти в логово смертельно опасного врага. - Уверен, маркиз, для своего сына вы бы сделали то же самое. - Конечно, но удачный случай выпал не мне, а вам. И какая поразительная храбрость - нести смертельно опасных микробов на кончиках пальцев... Конец его фразы потонул во взрыве всеобщего хохота. Анжелина склонилась и похлопала его по плечу. - Не обижайтесь, маркиз, мы смеемся не над вами, а над дурнем Сапилоте. Самое потешное во всей этой истории, что мой муж не способен убить кого-либо. Он не ввязался бы в операцию, будь хотя бы малейшая вероятность, что умрет человек. Даже такой гнусный, как Сапилоте. Маркиз недоумевающе моргал. - Это выше моего понимания. - Никакого смертельного вируса не было. Ногти покрывали безвредные пиретоген и анестезирующее. От первого у Сапилоте поднялась температура, от второго занемели конечности. Оба препарата действуют не более четырех часов, поэтому такой срок и был назначен. - Но доктор?.. Инъекция?.. - Инъекция - безобидный биораствор. Теперь вы понимаете, в чем хохма? Смертельная болезнь диктатора была пустым блефом! Мой муж - не только величайший из героев Галактики, но и величайший пройдоха и актер! В показной скромности я опустил голову. То, что сказала жена, - чистая правда, и, по-моему, всем очевидная. 25 Дальнейшая часть вечера прошла для меня болезненно, так как действие новокаина прекратилось прежде, чем врач залечил мои синяки и ссадины. И ребра. Оказалось, что проклятый Оливера сломал мне целых три ребра. Пока врач вводил мне в ребра восстановитель костной ткани, а затем бинтовал грудную клетку, я сидел и клял Оливеру последними словами. Наконец врач закончил, и маленькая доза новокаина и большая - рона погрузили меня в заслуженный сон. Утром Анжелина не будила меня, и я выспался на славу. Выпив две чашки кофе из заботливо оставленного ею на ночном столике у изголовья кофейника, я встал и спустился вниз. - Как мы себя чувствуем? - спросила Анжелина. - Не знаю, как себя чувствуете вы, но у меня ощущение, что вчера по мне проехал дорожный каток. - Бедненький! - Анжелина пригладила мои взъерошенные волосы и коснулась лба губами. - Мальчики подготовили тебе сюрприз. Уверена, ты позабудешь обо всех неприятностях. Дверь распахнулась, в комнату вошел Джеймс, неся проекционный телевизор, за ним следовал Боливар со свернутым экраном. Я непроизвольно поморщился. - Ненавижу чертов ящик. Особенно утреннюю жвачку для дебилов. Анжелина легонько хлопнула меня по лбу. - Утро ты уже проспал, а сейчас - полдень, традиционное на этой планете время обеда. После сытной трапезы местные жители плюхаются перед включенным телевизором и, поглаживая вздувшиеся животы, просматривают новости. - Мой живот прилип к спине, - пожаловался я. - И я ненавижу телевизионные новости. - Вот и горничная с завтраком из девяти блюд для героя, - сообщил Боливар, давая проход катившей перед собой сервированный столик горничной. - Попав в засаду возле Центра вещания, мы резонно предположили, что нашу аппаратуру обнаружат. И действительно обнаружили. Наши обманки. Джеймс вчера проверил цепи, настоящая аппаратура работает нормально. Мы чуть ли не всю ночь готовили пленку к эфиру. Уверен, наш выпуск новостей тебе придется по сердцу. - Ну и балда же я! - воскликнул я с набитым ртом. - Позабыл обо всем на свете. Забираю свои опрометчивые замечания обратно. Анжелина, любовь моя, садись рядом, бери самую большую отбивную, посмотрим передачу вместе. Я покончил с завтраком, а на экране закончилась предшествующая выпуску новостей программа. Это была романтическая опера с бесчисленными слащавыми любовными сценами, бездарными актерами и идиотской интригой, какие по вкусу лишь умственно отсталым. Прежде чем я дотянулся до чего-нибудь тяжелого, намереваясь запустить в телевизор, кончилась очередная серия и последовала реклама. Из нее мне понравилась лишь реклама рона, остальное - тоска зеленая... К счастью, все, даже реклама, имеет конец. Под звуки фанфар на экране пошла заставка выпуска новостей, затем появилась смышленая на вид девица в очках. - Добрый день, леди и джентльмены. Как всегда в это время - новости. Из столицы получено радостное сообщение: состояние здоровья генерал-президента Сапилоте после вчерашнего отравления несвежей рыбой улучшилось. Наш дорогой генерал-президент, мы все желаем ему скорейшего выздоровления и... Джеймс нажал кнопку на черном ящике перед собой. Экран мигнул, и вместо смышленой девицы появилась фотография - я, при бороде и с лучезарной улыбкой на лице, рядом маркиз. Голос за кадром женский, его я тут же узнал и сжал руку Анжелины. - Но не будем забивать головы дурацкими болезнями ненормального диктатора. Лучше встретимся с человеком чести - будущим президентом Параисо-Аки. Я с удовольствием представляю вам сэра Гектора Харапо. Рядом с ним - будущий вице-президент, маркиз де ла Роса. Эти дворяне только что закончили свое предвыборное выступление в небольшом курортном городке Пуэрто-Азул. Их выступление, несмотря на неоднократные попытки коррумпированной полиции Сапилоте помешать, имело ошеломляющий успех. Первая попытка была совершена... Пошли кадры документальной хроники. Фильм был смонтирован так, что показывал действие официальных органов в самом неприглядном свете, а нас делал чуть ли не богами. Фильм кончился, и я в восторге захлопал в ладоши. - Классная работа! Мои поздравления всем! Я бы заплатил тысячу кредитов, чтобы полюбоваться физиономией диктатора, когда он увидит это. Итак, первый этап избирательной кампании закончен, до выборов - почти два месяца, и каждая секунда на счету. Пора подумать и о будущем. - Будем действовать без выстрелов и взрывов, - твердо заявила Анжелина. - Полностью согласен. Но нам непременно нужен информационный канал, иначе проиграем выборы. Наша аппаратура после этой передачи уничтожена, можно и не проверять, шансы установить новую на прежнем месте приблизительно равны нулю. Надо что-то придумать. У кого-нибудь есть соображения по этому поводу? - Ответ очевиден, - сказала Анжелина. - Установим нашу перехватывающую аппаратуру в самом уязвимом и в то же время самом неожиданном месте. Надеюсь, догадались где? - Хоть убей, не знаю. - Я потер лоб. - Должно быть, вчера моей бедной головушке досталось. - Ма права, - выпалил Джеймс. Его вчера по голове не били, оттого, наверно, он сообразил быстрее меня и Боливара, который тоже непонимающе моргал. - Мы установим аппаратуру на спутниках связи! Да, ответ лежал на поверхности, и непонятно, как я не дошел до него сам. Теперь я сидел, надув губы, а Джеймс вещал дальше: - Вначале разузнаем побольше о спутниках... - Уже сделано, - сообщила Анжелина. - На космодроме, что рядом с Пуэрто-Азулом, находится компания "Всепланеткосмосвязь". Эта компания запускает спутники связи и спутники наблюдения за погодой. Подобной работы так мало, что эта компания - единственная на планете с таким профилем деятельности. В их распоряжении только один устаревший космический тягач, который и выводит спутники на орбиту. Услышав эту информацию, мы заулыбались. У всех на уме была одна и та же идея, в слова ее облек я: - А может, это единственный на всей планете космический корабль, пригодный для такой работы? - Именно. Если этот корабль, "Популачо", выйдет из строя, замену ему подыщут не раньше чем через несколько месяцев. Я в нетерпении потер руки. - Следующий шаг очевиден. Разработаем и изготовим управляемые нашими кодированными сигналами блоки с автономным питанием. На орбиту нас с приборами доставит "Популачо". После того как мы установим блоки на спутники, космический корабль исчезнет по крайней мере до окончания выборов, а зрители и слушатели получат ежедневную беспристрастную информацию. Возражения есть? - Конечно, нет, - заверила меня Анжелина. - У меня лишь незначительное дополнение. Мы участвуем в выборах под знаменем демократии и в своих поступках должны руководствоваться законами демократии, в которую мы, без сомнения, верим. Сегодня мы заменили их программу новостей своей, но впредь такого не повторится. Демократия - это прежде всего свобода слова! Избиратели сами выберут программу и решат, кто чего стоит. - А разве им можно верить? - удивился я. - Да, мой дорогой муж, можно и нужно. А твои собственные политические убеждения лежат где-то между фашистскими и анархистскими доктринами. Анархистские мне больше по сердцу, но при полной свободе выбора я бы остановилась на демократии. Голосуем? Близнецы подняли руки, я нахмурился. - Большинство за, - подвела итог Анжелина. - Теперь, когда решение принято, скрупулезно спланируем преступление во имя великой демократии. - Так кто теперь фашист-анархист? - вскричал я. - Не мы. - Анжелина улыбнулась. - Мы - лишь практичные люди. Наши сердца горячи, наши помыслы чисты, а результат наших дел пойдет во благо всем. - Скажи это владельцам "Популачо" после того, как они обнаружат свой корабль на дне дымящейся воронки. Сбить Анжелину с толку не так-то просто. - От страховой компании они получат компенсацию и на эти деньги купят себе новый, современный корабль. Что ты на это скажешь? Сказать было нечего, и я впился зубами в тост. Но даже работая челюстями, я улыбался. - Моя семья - замечательная команда, - изрек я, прожевав. - Спорить с вами не стану. Давайте, непогрешимые праведники, демократы-республиканцы, верные сторонники закона и порядка, спланируем похищение космического корабля. 26 Я высунул голову из окошка. - Что-нибудь видишь? - обратился я к сидевшему на крыше автомобиля Джеймсу. - Задраили грузовой люк, должно быть, готовятся к старту. Подожди... Да, именно, только что вышел один из экипажа, отстыковал от корпуса корабля разъем силового кабеля и вернулся внутрь. Теперь их корабль перешел на внутреннее питание. Рабочие и служащие обеспечения уезжают. - Хорошо. Залезай в машину, мы начинаем. Джеймс спрыгнул на мостовую и через миг уже оказался на переднем сиденье. Боливар тут же тронул машину. Мы выехали из темного ангара на залитый солнцем космодром. Я повернул голову и невольно залюбовался сидевшей рядом Анжелиной. - В одежде медсестры ты восхитительна! Жаль, что не прихватил белый хлыст. - Тебе в самом деле нравятся подобные вещи? Вот не знала. - Она будто не заметила моего шутливого тона. - Как по-твоему, юбка не слишком коротка? - Очень коротка и очень тебе идет. - Я погладил ее по гладкой бархатистой коже между коленкой и юбкой. - Идея отвлечь экипаж, на мой взгляд, замечательная. А ты, дорогая, самая отвлекающая штучка на всей этой планете. - Да и ты при усах и в мундире вроде на человека стал похож. Я подкрутил кончики усов, небрежным взмахом руки позвенел медалями, полюбовался чистым отглаженным мундиром и танцующими по салону бликами от кокарды на моей фуражке. - Каждый уважает власть. Чем больше на тебе символов власти, тем больше почета и уважения. О, да мы прибыли. Начинаем операцию под кодовым названием "Виват, медицина". Я вылез из машины и не спеша поднялся по трапу. За мной следовала Анжелина, шествие замыкали близнецы в белоснежных халатах и с огромными саквояжами в руках. Увидев нас, вахтенный у входа вытаращил глаза, но внутрь не пропустил. - В корабль нельзя. Через три-четыре минуты старт. Я осмотрел его с головы до пят с таким выражением, будто он только что вылез из-под тяжелых обломков. Дождавшись появления обеспокоенности на его лице, я достал из кармана свиток и развернул. Пластик был испещрен черными и красными печатными буквами, внизу красовалась огромная золотая печать. Я заговорил, мой голос - сама суровость: - Видел? Распоряжение о карантине от Министерства здравоохранения. Ситуация не терпит отлагательств. Быстрей веди меня к капитану. Он скривился, но повел. Как только его спина скрылась за поворотом коридора. Боливар и Джеймс задраили люки шлюза. Мы вошли в каюту капитана, хозяин ее одарил нас хмурым взглядом. - Что происходит? - Вы капитан Сего де Авила? - Дождавшись его утвердительного кивка, я продолжал: - У меня предписание о проведении инспекции Министерства здравоохранения. Прежде чем корабль взлетит, осмотрю ваших людей. - Какого черта идиоты бюрократы в Приморосо суют свои носы в мои дела?! График!.. У меня жесткий график полетов! Если не взлетим в ближайшие полчаса, то... - Вы взлетите вовремя, это я вам обещаю. Поймите, осмотр не прихоть, а необходимость, проводится ради вашего же блага. На планету проник редкий инопланетный вирус. Откуда, пока неизвестно, ведутся поиски. Болезнь заразна, называется перротонитус. - Впервые слышу о такой. - Это лишний раз говорит о том, насколько редка болезнь. У зараженных этим вирусом сначала поднимается температура, затем обильно выделяется слюна, временами они рычат, как собаки. Имеется веское подозрение, что один из членов вашего экипажа заражен. - Кто? - Вот он. - Я ткнул пальцем в приведшего нас сюда вахтенного. Тот попятился. - Сестра, осмотри его горло. Вахтенный неохотно открыл рот. Анжелина повернула его голову к свету и, прижав язык деревянной палочкой, заглянула в глотку. - Гортань воспалена, - сообщила "сестра". - Я не болен! - взвыл вахтенный. Из уголков его губ потекла слюна, и он поспешно вытер рот горячей ладонью. - Я не... - Он зарычал, затем дважды гавкнул. - Это он! - закричал я. - Скоро хвостом завиляет. Держите же его, я его вмиг вылечу! Боливар схватил несчастного за левую руку, Джеймс - за правую. Они уложили подвывавшего вахтенного на палубу, и я сделал ему укол. Препарат из шприца не только усыпил его, но и нейтрализовал действие растворов, которые всосались в его кровь через слизистую оболочку рта, когда Анжелина прижимала язык деревянной палочкой. Я оглядел бесчувственное тело у ног. - Вовремя мы его выявили. Придя в себя, он будет здоров. Капитан, постройте экипаж для проверки. Если вы поторопитесь, то взлетите по расписанию. Команда построилась быстро. Через пять минут у большинства были выявлены симптомы опасного заболевания, и они сопели на палубе. Бодрствовать остались лишь вахтенные машинного отделения и офицеры рубки управления. И вовсе не случайно. Я одобрительно кивнул сыновьям, достал из саквояжа большой пистолет и нацелил его на капитана. - Мы захватили ваш корабль. Да здравствует Революция! - Что это значит? Вы - сумасшедшие? - Мы не сумасшедшие, просто мы не совсем в своем уме. Мы - члены революционной партии "Черная Пятница" и не колеблясь убьем любого, чтобы освободить его. Мы ничего и никого не боимся. Выполняйте наши приказы, или мы начнем одного за другим убивать людей из вашей команды, пока вы добровольно не согласитесь сотрудничать с нами. - Вы из дурдома сбежали. Я вызову полицию... Он потянулся к радиопередатчику, но я двигался проворнее. Схватив его за руку, повернул к себе. - Убейте первого! - завопил я. - Свобода и братство! - взвыл Боливар, вытаскивая из-под халата огромный мясницкий нож и усаживаясь на грудь ближайшего лежавшего в беспамятстве "больного". Изогнувшись, Боливар одним взмахом острого ножа перерезал человеку горло. Из чудовищной раны с бульканьем хлынула кровь. Все выглядело весьма реалистично. - Уберите тело! - заорал я, поворачиваясь к капитану. Если даже я, зная, что кровь лилась из укрепленной на горле астронавта пластиковой емкости телесного цвета, а пронзительный звук испускало специальное устройство в ручке ножа, был потрясен увиденным, то что уж говорить о капитане. В общем, своего мы добились, проблем с командой больше не было, капитан и оставшиеся на ногах члены экипажа лезли из кожи вон, лишь бы угодить нам. Проверив приборы, мы благополучно взлетели, вышли на орбиту планеты. Вскоре корабль сблизился с первым спутником. Боливар вытащил из саквояжа наш блок. Я в это время внимательно изучал чертеж спутника, запоминал, куда какие провода нашего блока крепить. Все провода с цветной маркировкой, перепутает разве что законченный тупица. - Первый установлю сам, - заявил я. - Пусть выйдет один из мальчиков, - возразила Анжелина. - У тебя еще ребра толком не зажили. - Для такой простецкой работенки, как установка блока, зажили достаточно. А отличиться в космосе еще каждый успеет, ведь спутников как-никак восемнадцать, но первый установлю своими руками - вдруг возникнут трудности. - Да не трудностей ты опасаешься, а лавров жаждешь. К тому же прогуляться в космосе ты всегда не прочь. - Ты права, без развлечений жизнь пресна. Выход в космос оказался действительно развлечением. Голубой шар Параисо-Аки умиротворяюще парил подо мной. Полюбовавшись им немного, я включил реактивный ранец, поднырнул под растопыренные солнечные батареи и прижал магнитные подошвы к металлическому корпусу спутника связи. Открыл кожух, извлек нужный блок и заменил его нашим. На все ушло чуть больше минуты. - Блок к тестированию готов, - доложил я по радио. - Начинаю тест, - донесся до меня голос Джеймса. Я ничего не увидел, ведь все процессы происходили внутри спутника, да и разглядеть движение электронов невооруженным глазом вообще непросто. - Блок функционирует нормально. Конец связи. Несколькими касаниями плазменного сварочного аппарата я запечатал свою работу и направился обратно к кораблю. Так и пошло. Блоки на спутники устанавливали мы быстро, но много времени уходило на маневрирование. Бортовой компьютер получал с датчиков данные о положении корабля, его скорости и направлении полета, в него также вводились желаемые координаты, он пережевывал всю эту информацию и выдавал команды на ракетные двигатели. К четвертому дню полета мы порядком вымотались. Кроме выходов в открытый космос приходилось непрерывно следить за экипажем. - У тебя под глазами синяки, - посетовала Анжелина, протягивая мне бутылку рона. - Надо бы тебе поберечь себя. Питался я в последнее время в основном роном, а в зеркало смотреть старался пореже. Сыновья выглядели не менее изнуренными. Только Анжелина, вкалывая наравне с любым из нас, как всегда, казалась бодрой, полной жизненных сил. Ее как будто ничего не берет. Вечная юность! - Дело почти сделано, вернемся назад и отдохнем. Я плеснул в стакан рона, глотнул. Недурственно. - Как-то там проходит избирательная кампания? - Анжелина тяжело вздохнула. - Думаю, движется помаленьку. Маркиз удерживает форт, его люди выпускают новости, которые, увы, пока никто, кроме них самих, не видит и не слышит. Как только мы приземлимся и включим