о оставить чемодан? -- Десять кредитов. Я переложил телефон в карман, бармен забрал чемодан и спрятал под стойкой. -- Мы открыты круглые сутки. Я снова вышел под дождь. Интересно, когда-нибудь он прекратится? Вряд ли, судя по тому, как азартно ветер гоняет воду во все стороны. У пристани опасно кренился на волнах крошечный паром "Мисс Киловатт". Уважения он не внушал, как и уверенности в благополучном возвращении из плавания. Дождь вдруг унялся. Если бы еще и ветер... -- Добро пожаловать на борт "Мисс Киловатт". -- Замученная скукой девица в мундире цвета электрик вручила мне буклет. -- Через несколько минут мы отправимся на великую электрическую экскурсию. Это будет лучшая экскурсия в вашей жизни. -- Говорила она монотонно и в нос, а в голосе звучала смертная тоска. Я прошел на полубак и опустился на мокрую банку. Разницы никакой, я и так уже промок до нитки. Я полистал буклет, затем сел на него. Не спасает. Чуть погодя в чреве "Мисс Киловатт" заурчало, и мы медленно отвалили от пристани. Вскоре мне удалось худо-бедно рассмотреть свою цель. В белую морскую пену врезался каменистый берег длинного острова. На берегу гроздь белых зданий примыкала к сооружению покрупнее и повнушительнее. Над ним высилась длиннющая дымовая труба, из ее жерла сочился и расстилался над сушей дымок. Как пить дать, вместе с дымом па город оседала радиоактивная грязь. С дальней окраины к массивной башне на противоположном берегу пролива тянулись черные толстые провода. По этим проводам на материк бежали несметные полчища джоулей и ампер. Вдохновляющее зрелище, ничего не скажешь Плавание оказалось трудным, но, к счастью, коротким. С превеликой радостью влился я на берегу в небольшую толпу. Вместе с нею пошел по пристани к зданиям. Широкий вход встречал нас головокружительным мельтешением огней и скрипучей электронной музыкой. -- Добро пожаловать! -- произнес жестяной голос. -- Добро пожаловать на великую электрическую экскурсию! Внутри вас ждет гид, он расскажет о том, каким образом наш атомный генератор превратил этот мир в лучшую жемчужину вселенной. Мы гуськом потянулись в узкий вход, минуя охранника в мундире. Он держал в руках счеты и щелчком отмечал прохождение каждого из нас. Впрочем, не каждого. Женщина с маленькой дочкой щелчка не удостоились. Экскурсантами здесь считались только лица мужского пола. Я пригляделся к охраннику. Он щелкнул и посмотрел в распечатку. -- Номер пятьдесят, -- громко произнес он и улыбнулся. -- Сегодня у вас счастливый день. Вы выиграли ценный приз стоимостью в двести кредитов. И вручил мне позолоченный диск с изображением молнии, указав на дверь с таким же символом. Ужасно не хотелось отрываться от группы, но протестовать я не посмел. Кротко взял диск и пошел вслед за охранником. Дверь затворилась за нами с подозрительным лязгом. -- Вот, Джюка, последний на сегодня, -- сказал мой поводырь другому охраннику. Тот открыл дверь, за которой оказалась еще одна, решетчатая. Сквозь решетку я увидел комнату, а в ней -- нескольких субъектов самого удручающего вида. -- Что происходит? -- всполошился я. -- Не пойду туда! И, не успев договорить, почувствовал, как мне в копчик уперся ствол пистолета. Джюка отстегнул от пояса электродубинку. -- Пойдешь, -- произнес он не терпящим возражений тоном. -- Ты, как и эти джентльмены, вызвался поработать один час в ночной смене. За что и получишь двести кредитов. -- Поработать? Что за работа? Интересно, сумею ли я вырвать пистолет? Один из калек, весь в язвах и струпьях, уже стоял у решетки, держался за брусья и таращился на нас с откровенным наслаждением. -- Работа простая, увидишь, -- сказал позади охранник. Он шагнул в сторону, на безопасное расстояние от меня, но пистолет не опустил. Человек за решеткой рассмеялся. Это был тот самый смешок, который во всей галактике называют ехидным. -- Если поверишь, то ты -- круглый болван. Хочешь знать, что это за работа? Убирать радиоактивные отходы. За час нахватаешься рентген на всю оставшуюся жизнь. ГЛАВА 19 -- Эй ты, закрой пасть, иначе будут неприятности! Джюка замахнулся на калеку электрической дубинкой. Тот снова рассмеялся: -- Неприятности? Что может быть неприятнее лучевой болезни? Он яростно затряс решетку, но та даже не шелохнулась. Отвлекай внимание! Я еле заметно повернул голову и увидел стоящего рядом охранника. В запертой комнате поднялся шум. Пистолет не колебался, но я заметил, что его хозяин смотрит на своего напарника. И тут ребро моей ладони со всей силы рубануло ему по запястью. Он взвизгнул от боли, пистолет упал на пол. Охранник резко наклонился за оружием, а я, продолжая разворот, треснул его другой рукой по шее. Затем крутанулся на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к двери, через которую мы вошли. Схватился за ручку, рванул на себя, выскочил. Все заняло считанные секунды. Группа туристов уходила, вестибюль был почти пуст. В его конце я заметил последних экскурсантов. Никто не смотрел в мою сторону. Я пошел быстрым шагом, подавляя соблазн побежать к выходу. Снаружи больше шансов скрыться. Там море, пристань, паром. Нет, не самая блестящая идея. В любую секунду из комнаты выскочат вооруженные охранники. И сразу ринутся к выходу. Я догнал группу. Да, если бы я вышел наружу, меня бы схватили. Тут никаких сомнений. Паром не спасет, еще меньше смысла в беготне по острову. Есть способ получше. Охрана не сразу догадается, что я не выбежал из здания, а как ни в чем не бывало отправился на экскурсию. Я шагал за остальными посетителями. Коридор расширился и превратился в зал, где тускло горели лампы и золотисто светилась стена. Гид уныло бубнил заученный монолог: -- Первое, что бросается в глаза на этой поражающей воображение выставке, -- неоспоримое господство нашей атомной электростанции над ее меньшими сестрами. Предназначение реактора на острове Сикузоте -- поставлять электроэнергию за самую что ни на есть символическую цену. Здесь видно, сколь эффективна и чиста наша технологическая цепочка... Поводырь знай бубнил, а экскурсанты пялились на модели и мигающие лампы. Я украдкой поглядывал через плечо и старался, чтобы от входа в зал меня отделяли люди. Кто-то бежал к выходу из здания, доносились вопли. Несколько экскурсантов повернули в ту сторону головы, а я пробрался в середину толпы. В противоположной стене зала я заметил проем и сообразил, что вскоре экскурсовод поведет нас туда. Я неторопливо сменил курс. При этом регулярно поворачивался, как будто разглядывал панораму. Но и оборачиваясь, пятился. И вот я в коридоре. Никто не смотрит в мою сторону, и темнота не позволяет заметить меня из другого коридора. Я медленно скрылся за углом. -- А теперь, Джим, соображай быстрей, -- пробормотал я на ходу. В коридоре пусто. Надолго ли? Любой, кто попадется навстречу, вмиг определит чужака. Если меня заметят, остановят, потребуют документы -- все пропало! Никаких дверей на пути. Только подсвеченные диорамы в стенах, славящие я/верную мощь. Исполинские машины, мужественные строители, жаркие электроны. Я быстро прошел мимо. Коридор заканчивался эскалатором, ступеньки со скрежетом тонули в недрах здания. Спуститься? Спрятаться под эскалатором? Глупо, меня легко найдут. Надо идти дальше. Я шагнул на ступеньку, затем побежал со всех ног. Еще наверху успел заметить в самом конце коридора дверь. А на ней -- табличку. "Только для сотрудников". Моя группа все еще в первом зале. Никто пока меня не заметил. Я должен стать сотрудником. Быстрый поворот отмычки. Впереди -- туманная мгла. Я колебался. -- А сейчас, если вы последуете за мной... Я скользнул в темноту и затворил за собой дверь. Услышал щелчок замка. В течение долгого прерывистого выдоха осмысливал, сколько же времени воздух стоял в легких. Пока я в безопасности. Затравленный зверь нашел укрытие. А ведь только что я бежал куда глаза глядят, бежал не думая, движимый одним лишь страхом. -- Хорошая работа, Джим, -- похвалил я себя хриплым шепотом. Чуточку приободриться совсем не вредно. А еще не вредно призвать мозги к порядку. Я попытался представить, что творится снаружи. Сигнализация молчала -- похоже, за мной охотились втихую. Сначала охрана вопила и бестолково носилась, затем задело взялся кто-то из начальников, умеющих соображать. Администрация не желает беспокоить посетителей, не привлеченных к чистке радиоактивных конюшен. Кто-то вовремя смекнул: если задержать паром, я застряну на острове. Значит, в первую очередь охранники позаботятся о плавсредстве. Когда его обыщут и не найдут меня, кто-нибудь вспомнит об экскурсии. Группу проверят, и на это тоже уйдет время, ведь меня отчетливо разглядел только один человек -- вырубленный мною охранник. Его придется оживить и послать вдогонку за экскурсантами. Но меня среди них не обнаружат. Зону поиска расширят до границ острова, и в нее неизбежно попадет это здание. Что потом? Держаться подальше от двери, вот что. Любой, кто сюда войдет, сразу меня увидит. Между тем глаза привыкли к полутьме. Я осмотрелся. Через ряды дырочек необычной формы просачивался свет. Я озадаченно поморгал, затем понял, что нахожусь по другую сторону диорамы, мимо которой проходил. Здесь -- служебное помещение для тех, кто ухаживает за выставками, переоформляет, вытирает пыль. Я побрел наугад и уперся в глухую стену. Хорошо, пойдем в другую сторону. И лучше бы ей предложить что-нибудь поинтереснее тупика, иначе я буду вынужден вернуться в коридор, где меня без труда обнаружит охрана. Опять стена. Но в ней хоть дверь есть. Я приотворил ее на волосок и увидел хорошо освещенный пещерообразный зал. По нему двигались люди. Что-то вроде выставки. Я уловил запах краски. Подмости, кабели, лестницы. Вдали ревела сирена. -- Что там еще? -- раздался в нескольких футах от моей головы мужской голос. Я замер, затаил дыхание, вцепился в дверную ручку. Человек стоял прямо за дверью. Протяни руку -- и дотронешься. Он отошел, не поглядев в мою сторону. -- Похоже, тревога, -- сказал другой голос. -- Приказано всем покинуть здание. Опять, что ли, пожарные учения? Из-за этих дурацких игрищ ни за что не успеем закончить выставку ко Дню Основателя. Должно быть, он увидел, что дверь приотворена. Схватил за ручку, хлопнул. И с ворчанием пошел прочь. Но меня он не заметил! Я выждал внушительный, как мне казалось, промежуток времени, затем еще чуть-чуть постоял. Наконец очень осторожно приотворил дверь. Зал безмолвен и безлюден. Я медленно вошел, озираясь и прислушиваясь к каждому шагу. Издали донеслись голоса, хлопнула дверь, наступила тишина. Сколько у меня времени до возвращения рабочих, можно только гадать. Прежде чем это случится, я должен придумать план. Найти путь к спасению или убежище. Найти хоть что-нибудь! Я увидел панораму с макетом здания. Какую-то лабораторию с массивными бесформенными аппаратами и путаницей проводов. Голый манекен в неприличной позе за пультом. Рядом -- груду других манекенов, среди них виднелись полуодетые. Еще один -- на заднем плане. В белом и с противогазом на голове. На груди -- красная эмблема радиоактивной опасности. Я в испуге отпрыгнул и тотчас спохватился. Джим, не будь болваном вроде этих безмозглых манекенов. Никто не додумается выставить на витрине настоящий источник радиации. Это все подделки. Я зашел за панораму и наткнулся на шкафы, стеллаж с красками, полки для моделей и деталей. Есть где спрятаться. И есть где быть найденным. Надо идти дальше. Надо ли? Смотри, Джим. Думай. Размышляй как фокусник. Отвлекай внимание. Всегда и везде Людей притягивает тайное, непонятное, сложное. На очевидное они просто не обращают внимания. А в этот миг очевидное смотрело мне в глаза. Я осторожно снял противогаз и посмотрел в нарисованные очи манекена. -- Понижаю тебя в должности, -- решил я. Прежде чем снять с куклы одежду, я как следует запомнил ее позу. А когда раздел, перенес к груде манекенов. Будет восьмым в этой куче, на самом ее дне. Вон они какие пыльные, давно тут лежат. Авось никто не заметит, что полку пластмассовых трупов прибыло. Я оделся в белое и прислонился к скамье в точности как оригинал. Надел противогаз и тут же едва не задохнулся. Снял маску, обнаружил, что закрыт один из клапанов. Я его открыл, снова надел противогаз. Душно, но сносно. Я присмотрелся к скамейке. Как бы незаметно опереться, чтобы удобнее было стоять? Это удалось. Я сел на ближайший стул и прислушался. Хлопающие двери и громкие голоса предупредили меня задолго до возвращения рабочих. Когда они вошли, я неподвижно стоял у скамьи и смотрел на них через пыльные стекла противогаза. -- Где мы? -- спросил появившийся передо мной охранник, тот самый, которого я свалил с ног. Он держал большую сложенную карту. -- Вот здесь, -- ткнул пальцем один из техников. -- Аккурат в центральном зале. Охранника сопровождало человек шесть техников. -- Есть какие-нибудь двери? -- Только одна. В мастерскую за выставкой. -- Посмотрим сначала там. Выходит, я правильно сделал, что убрался оттуда. Они методично обыскали помещение. Открывали встроенные шкафы, выдвигали ящики. Потом один за другим зашли мне за спину. Я стоял в напряженной позе, по хребту бежали мурашки. Кто-то оглушительно чихнул, затем в поле моего зрения появился охранник. -- Почему всем наплевать, что тут столько пыли? -- Мы оформители, а не уборщики. А тебе-то какая разница? -- Антисанитария. Тыльной стороной ладони он вытер нос. Прирожденный джентльмен, ничего не скажешь. -- А может, он тут спрятался? Охранник пнул груду манекенов. -- Сейчас же прекрати! Что-нибудь сломаешь -- пеняй на себя. Техник оттолкнул охранника, нагнулся, поправил пострадавшую конечность манекена. Вдруг он заметит лишнюю фигуру? А если и не заметит, то наверняка услышит буханье моего сердца Или шум крови в ушах. -- А может, это он? Охранник указал на меня. Он смотрел мне прямо в лицо. И остальные посмотрели. А я глядел на них и думал, что предпринять, когда меня разоблачат. -- Я сам его сделал, -- сказал один из техников. -- Ну что, может, дальше пойдем? Если будем канителиться, сверхурочно придется работать. -- Ладно, ладно, -- уступил охранник. -- Только покажите на карте, куда идти. Когда за ними наконец затворилась дверь, по моему телу пробежала дрожь облегчения. Было не жарко, но я взмок. Шатаясь, добрался до стула. -- Джеймс, ты слишком стар для таких проделок, -- признался я себе. Я положил противогаз на пол возле стула, но белую форму не снял. Когда вернутся техники, я снова превращусь в манекен. Однако они не вернулись. Наверное, кончился рабочий день. Или, что вероятнее, всех мобилизовали на розыски. Как быть дальше? Мне удалось сбить погоню со следа, но этот остров -- ловушка. Наверняка паром сейчас под присмотром. Допустим, я проберусь на него под покровом темноты, затаюсь. А потом он отвезет меня на материк... Нет, слишком ничтожен шанс. Охранники все же не совсем дураки и перед отходом непременно обыщут паром. Что же делать? Ответ был очень прост: обратиться за помощью. Пусть я крыса-одиночка, бывают обстоятельства, в которых не грешно опереться на чью-нибудь сильную руку. Можно ли остаться в этой комнате? Лампы горят, но световые люки в потолке потемнели. Вероятно, сейчас это убежище не хуже любого другого. И до восхода я много чего успею сделать. Я достал телефон и набрал номер. -- Боливар, -- сказал я, -- ты не мог бы оказать небольшую услугу? ГЛАВА 20 Первым делом он сообщил мне, что поиски Анжелины продолжаются. И я понял: сыновья не считали ворон. Боливар ни разу не хихикнул, пока я рассказывал, где нахожусь и по какой причине. Он выслушал мои поручения, потом задал несколько вполне оправданных вопросов. -- Все будет хорошо, -- сказал он наконец. -- Приятно слышать от тебя такие слова, но что-то в последние дни судьба нас не балует. -- Ничего, рано или поздно тьма неизбежно уступит свету. Я собираюсь позвонить Джеймсу, посмотрим, не поможет ли нам его компьютер. Есть и своих несколько идей. -- Очень рад, мне ведь и такими пустяками не похвастаться. -- Не давай себя поймать и жди звонка. И постарайся отдохнуть. Отдохнуть! В ловушке? В панораме на атомной электростанции? А что, недурная мысль. Я собрал кое-какую ветошь, устроил себе за перегородкой гнездышко, -- если кто войдет, сразу замечу. Некоторое время лежал напряженно, прислушивался, не раздадутся ли шаги. Потом, должно быть, уснул, так как следующим моим ощущением была вибрация -- на запястье сработал телефон. -- У нас есть зародыш идеи, но пока маловато данных. Скажи, на электростанции охрана носит мундиры? -- Да, с золотыми пуговицами. -- А бляхи есть? Я напряг память. -- Нет. Только карточки с именами. Боливар задал еще несколько вопросов, затем пожелал спокойной ночи. Я поблагодарил и простился. Усталость притупила все мои тревоги. Снова я открыл глаза уже при проблесках рассвета. Моросил дождь -- только его и не хватало. Самочувствие было хуже некуда. Уныние, вялость, красные глаза Я снял фальшивое лицо и почесал настоящее, покрытое щетиной. Послышался тонюсенький голосок. Я огляделся, но никого не увидел. Но тут снова раздался зов. Я поднес к уху накладное лицо. -- Супчику куриного... -- молило оно. -- Поешь, когда я поем, и ни секундой раньше. Но воду получишь, я и сам хочу пить. Я отыскал в одном из закутков мастерской большой умывальник, где мокли малярные кисти. Побрызгал водой на обе мои физиономии, затем напился из горсти. Тщательно напоил личину через вороночку. В кармане завибрировал телефон. -- Папа, как самочувствие? -- спросил Боливар. -- Измучен и жалок, но до сих пор свободен. -- Постарайся еще немного продержаться. Я узнал, что на острове дежурит ночной караул. Кроме часовых и тебя, никого не осталось. Весь персонал станции вывезен на пароме. Отправляюсь к тебе первым же рейсом. -- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. -- Знаю. Я теперь офицер Полиции Здравоохранения и Безопасности, а ты -- наш тайный агент. -- В самом деле? Никогда не слышал о такой организации. -- И никто не слышал. Ее только что создал Джеймс и поместил в государственные банки памяти. На Феторре столько всевозможных разновидностей полиции, что одной больше, одной меньше -- никто не заметит. Как мы с тобой встретимся? -- Не знаю. Если меня увидят, сразу схватят! -- Не схватят, если я буду рядом. Я поразмыслил. -- Пройди вместе с экскурсантами через парадный вход Поверни налево, пересеки большой зал и иди по коридору. Доберешься до эскалатора, но не спускайся. Сначала позвони. Я к тебе выйду. -- Согласен. До связи. Я, не внемля мольбам о курином супчике, надел личину и возвратился на недооформленную выставку. Она меня спасла, но вряд ли удастся провести здесь еще одну ночь. Я вернул манекену одежду и противогаз, поставил его на прежнее место. Вышел в ту же дверь, через которую проник на выставку, и очутился в зале за диорамами. И направился в его противоположный конец, надеясь, что там меня не заметят. Разумеется, если не будет нового тщательного обыска. Я сел, прислонился к стене и даже ухитрился вновь уснуть. Разбудил меня телефон. -- Ты где? -- Возле упомянутого тобой эскалатора. -- Там и стой. Я иду. Мне невыразимо полегчало. Неизвестно, что затеял Боливар, но одно ясно: из этой переделки он меня вытащит. Я отворил дверь в коридор и увидел его -- в очень опрятном и очень официальном мундире. А рядом с ним стояли двое легавых и при виде меня сделали стойку. С тыла их прикрывала решительная группа поддержки в белых лабораторных халатах. Я попятился, но Боливар двинулся вперед и обнял меня за плечи. -- Инспектор Кидого, вы потрудились на славу. Отдел вами гордится. Он протянул правую руку, я ее пожал. И ощутил в ладони металл. -- А теперь, инспектор, скажите, вы кого-нибудь узнаете? -- Разумеется, узнаю! Вот этих двух мужчин. Мои слова остудили пыл охранников. Настолько, что они затряслись от страха. -- Правда, что они угрожали вам насилием и принуждали к нежелательным действиям? Я кивнул. -- Отлично. И еще один вопрос: чего они от вас добивались? -- Чтобы я вопреки своей воле работал с радиоактивными материалами. -- Ах, вот как! -- вскричал Боливар и грозно наставил палец на субчиков в белых халатах. Похоже, они перепугались не меньше охранников. -- Инспектор, покажите этим людям ваше служебное удостоверение. Я полез в карман и достал незаметно переданный сыном жетон. Очень официальный на вид, позолоченный, с голубыми буквами: "Полиция Здравоохранения и Безопасности". На него вытаращились, как на ядовитую змею. И затряслись от страха. Боливар достал телефон, набрал номер. Пока он говорил, обслуга электростанции, казалось, даже не дышала. -- Да, генерал. Мы получили неопровержимые улики. Как вы и опасались, на острове охрана никуда не годится, любой диверсант проникнет без всякого труда. Инспектор Кидого легко миновал так называемых часовых. Он пробрался к ядерному реактору и все сфотографировал. Более того, сэр, подтвердился слух, будто обслуживающий персонал заставляет посторонних убирать радиоактивные отходы. Тайное наконец стало явным. У нас есть доказательства. Да, сэр, спасибо. Всех арестовать? С удовольствием. Не беспокойтесь, им отсюда не убежать. Он опустил телефон и окинул моих недругов очень впечатляющим взглядом. -- К острову Сикузоте летят вертолеты Полиции Здравоохранения и Безопасности. Любой, кто попытается выйти из здания, будет застрелен на месте. Немедленно соберите свои вещи, потому что никто из вас сюда не вернется. Все разбрелись, оплакивая свою карьеру и готовясь к отсидке. Одно удовольствие было смотреть на понуро согбенные спины и заплетающиеся ноги. Когда исчез последний дрожащий халат, мы с Боливаром вышли через парадный вход и направились к поджидающему парому. -- Поздравляю, -- сказал я. -- Отличная работа. -- Благодари Джеймса. Все он придумал. И помог ему компьютер. Психологически план безупречен. Все эти люди нарушили множество законов. И пока они ждут, когда на их шею опустится топор палача, мы преспокойно выберемся отсюда. Думаю, я и в самом деле позвоню властям, расскажу, что тут творится. Преступники получат по заслугам. Только боюсь, им долго придется ждать. В Шварцлегене лишь один вертолет -- тот, на котором я прилетел. Сейчас мы на нем смоемся... -- Нельзя. -- Мы зашли в пустую каюту, я упал в кресло, а паром отдал швартовы. -- Забыл, зачем я здесь? Кайзи мне поручил диверсию. Только ума не приложу, как это сделать. Остров -- что разворошенный муравейник, все мечутся и ждут полицию. -- На этот счет не беспокойся, перед отлетом все уладим. Я разинул рот, недоверчиво покачал головой. -- Что ты сказал? -- Это просто, как два плюс два. Ты говорил, Кайзи дал тебе взрывчатку. Надо полагать, она в надежном месте. -- В баре на берегу. -- Отлично. Я, пока летел сюда, не забывал о твоем задании. А когда садился, нашел очень легкий способ его выполнить. -- Легкий способ? Если я сегодня кажусь тебе идиотом, прости. Это лишь потому, что я и чувствую себя идиотом. Так что же ты увидел, когда твой вертолет шел на посадку? Боливар с ухмылкой ткнул пальцем в небо. Я посмотрел на палец, затем туда, куда он указывал, -- и на моем лице улыбка расползлась шире, чем на сыновьем. И правда, ответ крылся в небе. С острова электроэнергию качали но толстенным проводам. -- Через пролив ходи г только одно судно -- наш паром. Башня стоит на скалистом мысу у самой воды Зданий и дорог поблизости нет. Если точно направить взрыв, она вместе с проводами упадет в море, и при этом никто не пострадает. -- Да, и представляю, как зашипит море! Этот звук услышат все фондовые биржи! Погаснут лампы и фонари, остановятся магнитолевитационные поезда. Рад, что нам предстоит лететь, а не ехать. На берегу мы двинули прямиком в бар. Угостились пивком с медведьбургерами, а потом я забрал чемодан. И купил банку куриного бульона, чтобы лицо не свалилось от истощения. Боливар взял напрокат колымагу. За городом трасса была почти пуста. Мы дождались на обочине, когда она совсем очистится, и свернули на служебную дорогу, что вела к электрической башне. Спрятали машину на полпути за грудой валунов, дальше пошли пешком. Я задрал голову, поглядел на стальную громадину и тяжело вздохнул. -- Вынужден признать, я ничего не смыслю в подрывном деле. Боливар осторожно забрал у меня плайтекс. -- Ни разу не слышал подобных признаний. Я вырос в уверенности, что ты разбираешься во всем на свете. -- Почти во всем. -- А я, когда занялся изучением лун, в первую очередь освоил подрывное дело. Даю слово, эта малютка свалится, куда нам надо, и никого не заденет. Башню огораживал забор с колючей проволокой наверху. Ну хоть что-то по моей части! Пока я разбирался с замком на воротах, Боливар на глаз прикинул габариты башни. -- Видишь, четыре опоры вмурованы в камень. Они очень прочные, на вид несокрушимые. Но вверху утончаются и образуют решетку, которая поддерживает поперечную балку и провода. Я вглядывался, все сильнее прогибаясь назад. Чуть не упал. -- Какая высоченная! -- Правда, красавица? Отличное будет восхождение. Как на горную вершину. До скорой встречи. Он положил мину и взрыватель в карманы и тронулся в путь, прежде чем я успел молвить хоть слово. Впрочем, что я мог сказать? Предупредить, чтобы он был осторожен? Пожелать удачи? Боливар знал толк в скалолазании, я многократно наблюдал, как он справлялся с труднейшими маршрутами, но на сей раз у меня аж дух захватило. Он поднимался уверенно и размеренно, как автомат. Добрался до стыка четырех опор. Здесь и заложит взрывчатку? Нет. Он полез дальше, исчез из виду, а затем появился у огромных изоляторов. Рядом ходуном ходили провода. Там Боливар и замер -- темное пятнышко на фоне блестящего металла. Не знаю, сколько он провозился. Но субъективного времени минула целая вечность. Наконец я увидел, как он спускается -- медленно и уверенно. Когда до земли остались считанные метры, он спрыгнул, выпрямился, улыбнулся и отряхнул ладони. -- Пара пустяков. Я поставил часовой механизм, через два часа рванет. -- Полюбуемся! Займем места в первом ряду. -- Точно. Наемная тачка отвезла нас в вертопорт. Там оказался уютный робобарчик. Неописуемой жидкостью, якобы предназначенной для внутреннего употребления, я смыл чуточку усталости. Боливар пил минералку и поглядывал на часы. -- Папа, как управишься с этой отравой, встаем и улетаем. Мы летели над темными берегами, восходящее солнце светило нам в спину. Внизу все было умыто ночным дождем. "Стрекоза" прошла на бреющем над толстыми кабелями, лениво описала круг. -- Паром у причала. Внизу никого. И дорога пуста. -- Пора бы уже... -- заметил Боливар, и тут в небо рванулся огненный шар. А затем взвилась клубящаяся туча черного дыма. Потом долго ничего не происходило. Наконец вертолет тряхнуло -- до нас добралась ударная волна. -- Сейчас, -- сказал мой сын. И тут это произошло. Накренилась макушка башни, сорвалась, и ее падение было по-своему красивым. Огромные изоляторы неслись к воде, дергались и корчились толстенные провода. Из могучих черных змей рвались электрические молнии. Эти змеи корчились, бились в конвульсиях, летели все быстрее, а вдогонку мчались исковерканные фермы. И вот все это рухнуло в море, и поднялись высоченные волны, и разбежались по проливу. -- Теперь островитянам будет о чем подумать, -- с огромным удовлетворением сказал Боливар. -- Я не очень-то люблю ломать и портить, но разве подонки, загоняющие экскурсантов на уборку ядерных отходов, не заслужили такой урок? Я был абсолютно с ним согласен и охотно признал это. ГЛАВА 21 В вертопорте, прежде чем расстаться, мы позвонили Джеймсу. По-прежнему не было новостей, кроме одной, и то неутешительной: ему так и не удалось найти логово Кайзи. Оказывается, легче проникнуть в правительственные архивы, чем одолеть частые барьеры этого элитарного городка. Когда Боливар улетел, я подхватил чемодан. Но далеко не ушел. Поравнявшись с винной лавкой, перед которой стояла скамейка для алкоголиков, я понял: вот и конец путешествия. Получив банку охлажденного пива, я расположился на солнышке и позвонил Кайзи. -- Дело в шляпе. Надеюсь, я не покажусь вам нескромным, если скажу, что поработал на славу. -- Вы где? Я объяснил и отключил телефон. Прежде чем я успел осушить банку, подъехал Кайзи. Отворилась дверца лимузина, я сел, бросил на заднее сиденье фальшивый паспорт, сорвал физиономию и в последний раз услышал жалобное "супчику куриного..." Накладная харя отправилась вслед за ксивой. -- В Шварцлегене меня видела уйма народу. К тому же по этому паспорту и с этой личиной я брал напрокат вертолет, потому что магнитолевитационные поезда без электричества не ходят. Вам понравилась моя работа? -- Понравилась бы гораздо больше, если бы вы не прервали связь со мной. -- А, вы имеете в виду "жучки"? Естественно, от них пришлось избавиться. Простите, но я ценю свое уединение. -- Сегодня вечером поедете в сокровищницу. -- Как? Разве я не услышу "спасибо"? Не получу денек отгула? Или хотя бы одобрительный хлопок по спине? -- ДиГриз, не утомляйте меня. Как я и говорил, осталось последнее задание По-моему, вам и самому не терпится расстаться со мной. Тут он был прав Я и в самом деле этого ждал. И не доверял ему ни на йоту. На складе он сразу приступил к делу: -- Игорь, принеси из машины большой ящик и сгинь. Шаркая и кряхтя, Игорь приволок ящик, взгромоздил на стол и вышел Кайзи достал фотографию и вручил мне. -- Этот человек носит имя Иба Ибада. По известным причинам его прозвали Иба Невезучий. Трудно было бы ему не обзавестись таким прозвищем. На фотографии я увидел мужчину среднего роста и рыхлого телосложения. Пожалуй, он бы не выглядел уродом, если бы не бесформенный шрам Он начинался на лбу, оставлял на носу глубокий ров и пересекал щеку. Шрам был зашит, но столь грубо, что виднелись следы стежков. -- Производственная травма, -- пояснил Кайзи. -- Иба по неосторожности угодил в станок. И зашил его малоопытный, судя по всему, санитар Парень лишился и работы, и надежды когда-нибудь ее найти. Во мне он видит своего спасителя, ведь я устроил его в бригаду уборщиков сокровищницы. К тому же я из своего кармана плачу ему хорошее дополнительное жалованье, чтобы он мог тешить свои отвратительные наклонности. Он это ценит и оказывает мне услуги. Сегодня вечером вы займете его место. -- И что, никто не заметит подмены? -- Никто. Все продумано до малейшей детали. Это были не пустые слова. Лежащий в том же ящике искусственный шрам ничем не отличался от оригинала. К тому же он был влагостоек и поддавался лишь специальному растворителю. Определенной формы прокладки за щеками увеличили мое сходство с Ибой. Его спецовка была достаточно мешковатой, чтобы скрыть разницу в телосложении. Тяжелые ботинки были хорошо разношены и не жали. -- А как быть с удостоверением личности? Я с гримасой отвращения гляделся в зеркало. Кайзи подал футлярчик. -- Контактная линза на правый глаз. Не потеряйте. Она очень дорога и незаменима. На ней рисунок его сетчатки. Вот четыре пары пластиковых перчаток с отпечатками его ладоней. Этого должно хватить, потому что вам предстоит побывать в сокровищнице лишь дважды. В первый раз -- чтобы самому увидеть оборудование и сигнализацию, особенно в хранилище облигаций. На следующую ночь -- непосредственно кража. У меня есть специальный набор взломщика, он тоже очень дорог и незаменим. Сумеете им воспользоваться? Я взял футляр, открыл и ухмыльнулся. -- Еще до того, как я начал бриться, мне случалось делать наборы получше. Но с чего вы взяли, что на вторую ночь мне удастся взять сокровищницу? -- С того, что у вас нет выбора. Другого шанса не будет. Иба получил билет и огромную премию. Сегодня он покинет планету. Кроме того, у меня заложник Вспомните видеозапись. Я вспомнил. Что ж, похоже, деваться некуда. -- Взгляните, -- вторгся в мои печальные мысли Кайзи, подавая диск. Я вставил его в компьютер. -- Это Иба в ночную смену. Вот таким маршрутом он идет, вот так он работает. Как видите, он нетороплив. Успеете выполнить и его задачу, и свою. -- Как я туда попаду? -- Вас подвезет Игорь. И заберет на том же месте после работы. А сейчас .мы расстанемся. Есть еще вопросы? -- Пока ничего в голову не приходит. -- Другой возможности задать их не появится. Мы не увидимся до вашего возвращения. Что может быть скучнее, чем елозить шваброй по полу и опустошать бумагоизмельчители? Разве что смотреть на это. И не столько на это, сколько на ковыряние в носу и почесывание задницы. Впрочем, понять Ибу было нетрудно -- львиную долю уборки выполняли роботы. Я включил ускоренное воспроизведение. Стало повеселее, но ненамного. Все необходимое я успел выучить, так как выезжать предстояло около полуночи. Потом я лег на койку и задремал перед компьютером. -- Ехать пора! -- прокричал мне в ухо шофер. Пора так пора. Громыхая, фургон вез нас по темным и тихим улицам. Контактная линза вызывала зуд, я едва сдерживался, чтобы не тереть глаз. Руки потели в резиновых перчатках, набор взломщика оттягивал карман. Наконец Игорь остановил грузовик и махнул рукой. -- За углом. Я приступил к делу. Вместе с другими ночными уборщиками, тоже облаченными в спецовки, я поднялся по ступенькам сокровищницы, прикидываясь, будто не замечаю их. Совсем как Иба в учебном фильме. -- Ну, и как твоя подружка? -- крикнул один, и этот вопрос вызвал огромное воодушевление среди остальных гигантов мысли. Я ответил, подражая Ибе: -- Твою мать! Других слов в фильме попросту не было. Зато эти он повторял к месту и не к месту. Скучающий охранник придерживал отворенную дверь. Я укоротил шаг, чтобы войти последним. Если что-нибудь не заладится и поднимется тревога, никто не должен стоять на пути моего бегства. Приближаясь к сияющему отверстию сетчаткоскана, я неудержимо мигал -- контактная линза сильно раздражала глаз. Мало того, она еще и сдвинулась! Я выругался и пошел еще медленнее, стараясь кулаком вернуть ее на место. Уже последний человек передо мной миновал сканер. -- Эй ты, задница, пошевеливайся, -- заботливо посоветовал охранник. -- Не собираюсь тут всю ночь торчать. Это меня подстегнуло. Я в последний раз надавил на контактную линзу и нагнулся к светящемуся отверстию. Затем встал, не дыша. Я ждал сигнала тревоги. Лампа над входом полыхнула зеленым. Я медленно подошел к запертой двери. Прижал ладонь к пластине на косяке. Щелкнул замок, я вошел. Остальные ночные уборщики расходились, исчезали в темном безмолвном здании. Я распахнул дверь на служебную лестницу и спустился на два марша. Когда я входил в аккумуляторную, вспыхнул свет. Меня встречали ряды молчаливых неподвижных роботов. -- Твою мать, -- по обычаю своего двойника сказал я. У двери висело заряженное под завязку электрострекало. Я снял его с кронштейна и ткнул в ближайшего робота. В пластину приемника ударила большая искра, среагировало реле, и штуковина ожила. Зарядный кабель отсоединился и юркнул в свой контейнер. Робот вышел из комнаты. Я танцевал вокруг своих подчиненных, жалил разрядами, пока не выгнал всех. Мы шествовали, оставляя позади кабинет за кабинетом, под клацанье и шуршание опустошаемых бумагоизмельчителей, под перестук пепельниц. Позади нас шелестели мокрые швабры. Время от времени какой-нибудь бестолковый робот зацикливался, снова и снова доставал и вытряхивал уже пустой ящик. Прикосновение стрекала к нужному месту заставляло его образумиться. От скуки я вообразил, как буду заниматься этим до конца дней своих, и содрогнулся. Хватит и часа такой работенки, чтобы почувствовать, как тупеешь. Я монотонно искрил и ругался, пока мы не достигли этажа, где располагалось хранилище облигаций. -- Всем стоять. Перерыв десять минут. Они не подчинились, и я снова выругался. Я что, не так приказал? -- Стоп! Стоп! Когда я повторил это в четвертый раз, роботы замерли. Я прислонил стрекало к стене и побежал по тускло освещенному залу. По пути я считал двери, которые столько раз проходил в виртуальной реальности. Вот и нужная. Замок на ней был простенький, охранная сигнализация отсутствовала. Я справился легко. Сразу за ней стояла металлическая решетка на петлях -- эта задачка уже посложнее. Слава Богу, все сигнальные устройства -- антиквариат. Им бы в музее красоваться, а не сокровищницу охранять. Сначала достаем кусок проволоки и шунтируем электронный замок. В этот древний механизм заложены миллионы комбинаций, чтобы его открыть, необходимы часы компьютерного времени. Мой же приборчик нашел код меньше чем за три минуты. Я ввел цифры в память замка и отворил решетчатую дверь. Теперь -- сигнальное устройство в косяке. Ну, это не проблема. С такой системой я сталкивался не раз. Я надел инфракрасные очки, и комнату сразу же пронизали многочисленные лучи. Они перекрещивались под всевозможными углами. Угоди под такой лучик -- поднимется страшный тарарам. Но если поставить перед линзой приемника генератор луча с нужной частотой, я пройду по комнате незамеченным. Допустим, все получится. Допустим, я войду в комнату, сниму с полок облигации, нагружу роботов, вынесу добычу. Куда? И, что гораздо важнее, как вместе с ними покинуть здание? -- Твою мать, -- выдал я, испытывая что-то соответствующее этому ругательству. И подстегнул роботов стрекалом. До конца смены еще есть время, успею что-нибудь придумать Время еле плелось. Время ползло, как улитка. Роботы мыли, вытирали, вытряхивали, стучали, зацикливались, но в конце концов наступил положенный перерыв. Я превратил свою орду в немую сцену и поискал подходящее местечко, чтобы перекусить. Вскоре мне приглянулся кабинет какого-то важного чиновника. Я уселся в кожаное кресло за огромным, как футбольное поле, блистающим столом, и посмотрел в хрустальное окно. Я постарался не ощущать вкус еды. По какой-то неведомой причине Иба питал противоестественную любовь к маринованным и копченым свинобразьим хвостам и всегда тащил на работу контейнер этого лакомства. Ради пущего сходства с образом я пошел на эту пытку, о чем теперь горько жалел. Хрящики вмиг забили горло, застряли в зубах. Вместо зубочистки я использовал иглу свинобраза, оказавшуюся в контейнере вместе с куском шкуры. Но, пока мое сознание подвергалось физическим и нравственным мучениям, подкорка времени не теряла. Она анализировала, планировала, замышляла, корпела. Я бросил недоеденные останки свинобраза в мусороконвертер, где они превратились в космические лучи, и встал. И тут же снова сел -- в мозгу забрезжило решение всех проблем. Да, выход есть. Он непрост, и никак не обойтись без риска. Возможно, я единственный человек в цивилизованной галактике, способный хотя бы вообразить такое дерзкое преступление, уже не говоря о том, чтобы его выполнить. И, хуже всего, без всякой выгоды для себя. Нет, все-таки я должен вырваться из жадных лап Кайзи. ГЛАВА 22 Когда я выходил из сокровищницы, на востоке