нающими краснокожими людоедами. Один из них потянулся за камнем, я наступил ему на запястье. Это был последний очаг сопротивления. -- Какие-то хилые, жалкие... -- Сивилла недовольно отряхнула ладони. -- Иначе бы мы с ними не справились. Кажется, обошлось без переломов и крови. Мы подобрали и отшвырнули подальше каменное оружие. А затем как следует рассмотрели поверженных забияк. Одеждой (если это слово здесь уместно) им служили грязные и выцветшие лохмотья, плохо скрывавшие, а то и вовсе не скрывавшие, те места, которые принято скрывать хорошо. Все щеголяли пунцовой кожей, изящными рожками и хвостами. Хвосты волочились по земле вслед за своими хозяевами, когда те трусливо отползали от меня. Я прошел между ними, схватил под мышки бесчувственного вожака, привалил спиной к скале и подождал, пока он очухается. Он со стогом открыл глаза, взвизгнул, упал и попытался отползти. Я вернул его в прежнюю позу. -- Послушай, приятель, тебе некого винить, кроме самого себя. Ведь это ты подкинул шайке идею прикончить нас и съесть. Мы только защищались. Давай считать что мы квиты. Не надо мычать, просто кивни. Вот так, уже лучше. Первый контакт не удался, попробуем еще раз. Меня зовут Джим. За моей спиной раздался болезненный возглас и звук падения. Я понял, что Сивилла надежно прикрывает меня стыла. -- А меня... Катберт Подписи, я профессор кафедры сравнительной анатомии университета Войданетвой. -- Профессор? Рад познакомиться. Далековато вас занесло от родных пенатов. Он помассировал ушиб на животе, поднял мутные красные глаза и тяжело вздохнул. -- Пожалуй. Я давно об этом не думал. Тут все мысли подчинены голоду и жажде, мы хотели только добыть чуть-чуть протеина... -- Профессор всхлипнул, видимо, ему стало очень жаль себя. -- Наш рацион слишком однообразен и малопитателен. Я абсолютно уверен, в местной пище нет многих необходимых аминокислот, минеральных солей и витаминов... -- А, вы о той серой дряни из скалы? Это и есть ваша пища? -- Именно. Она называется колимикон. Не представляю, что означает это слово. Я его услышал, как только сюда попал. -- А как вы сюда попали? -- поинтересовалась Сивилла. Она подошла ко мне, но не спускала глаз с побитых туземцев. -- Если бы я знал... Я решил провести отпуск на праздничной планете, понежиться на пляжах Вулканна... Все было так хорошо, я отлично загорел, совсем не так, как здесь... Я растолстел от переедания, испортил печень, злоупотребляя алкоголем, ну, вы понимаете... Помню только, однажды вечером улегся в постель, а проснулся здесь. -- А что вы знаете о других? -- У тех, с кем я разговаривал, истории очень похожи на мою. Остальные сошли с ума, они вообще не говорят. По-видимому, они сюда попали задолго до меня... Что вы со мной сделаете? Съедите? -- Не говорите глупостей. На своем веку я много экзотических блюд перепробовал, но ни разу не мечтал продегустировать человечину. -- Да-а... Вот я вам поверю, а вы... -- Слово чести. Годится? И раз уж речь зашла о профессорах... Вам знакомо имя профессора Джастина Слэйки? -- Нет. Впервые слышу. Наш университет очень маленький... -- Ну хорошо. Расскажите о ваших краснокожих братьях. Судя по вашим словам, в этот мир время от времени попадают люди. А удавалось кому-нибудь уйти? -- Только через желудки. -- Он захихикал, ощерил черные зубы и пустил слюну. В зрачках мелькнул огонек безумия, и я поспешил сменить тему. -- Раз уж вы профессор анатомии, вас, наверное, не затруднит объяснить, откуда этот любопытный загар? Я уже не говорю о рожках и хвостах. Он ущипнул себя за живот, оттянул кожу и оторопело заморгал. -- Да, очень любопытно, -- рассеянно произнес он. -- Я изучал этот феномен и записывал выводы... Пытался записывать. Полное отсутствие пигмента... Я полагаю, цвет кожи объясняется усиленным ростом капилляров под эпидермой. Ну а хвост... -- Он схватил его и погладил. -- Вполне может быть, это следствие разрастания копчика. Конечно, не за счет образования костей, тут, скорее, дело в хрящах... Я предоставил ему бормотать и жестом отозвал Сивиллу в сторонку. Мы ни на миг не спускали глаз с разгромленного противника, а тот, похоже, напрочь утратил воинственный пыл. Некоторые краснокожие еще лежали без чувств, другие жалобно стонали, и только двое или трое сидели. Молодой рогоносец кое-как поднялся на ноги и с нескрываемым страхом посмотрел на нас. Увидев, что мы не двигаемся, он заковылял по каньону и скрылся за буграми. -- Не нравится мне все это, -- сказала Сивилла. -- А мне и раньше не нравилось. И с каждой минутой нравится все меньше. Эти люди -- не туземцы. Их сюда закинули. Выбросили, как на свалку. Но по крайней мере, мы знаем, чьи это проделки. Нужно найти обратный путь, пока мы не уподобились этим созданиям. Я еще не краснею? -- Нет, но ты прав. Надо найти какой-то выход. -- Пока я его не вижу. Солнце вдруг померкло, и мы зашатались под непосильной тяжестью. Это закончилось так же внезапно, как и началось. Гравитационная волна? Раздумывать я себе не позволил. Есть проблема поважнее. Что мы можем предпринять для своего спасения? -- Наберем колимикона, сколько сумеем унести, -- решительно произнес я. -- Колимикон -- пища и вода, он позволит выжить и что-нибудь придумать. Тут вдохновение меня покинуло, однако Сивилла не теряла времени и шевелила мозгами. -- Возвращаемся в пещеру, где мы проснулись. Нам тогда было очень нехорошо, поэтому мы не обыскали ее как следует. Правда, я понятия не имею, что там искать. -- Все равно, идея недурна. Какая бы сила ни забросила нас сюда, она предпочла забросить нас в ту пещеру. Значит, надо ее хорошенько осмотреть. -- Я показал на распростертые пунцовые тела. -- Только как быть с этим стадом? -- Мы им сейчас ничем не поможем. Вот вернемся в пещеру, тогда и для них что-нибудь сделаем, если удастся. До сих пор они не умерли, значит, продержатся еще немного. К тому же не забывай: они пытались нас убить. -- Аргумент принят. Пошли. Мы обнаружили колимикон, надергали из трещин в скале местного заменителя жевательной резинки. Нести его было довольно трудно, пока Сивилла не превратила макси-юбку в мини. -- Не так жарко, -- сказала она, сооружая аккуратный узелок с едой и питьем. Я взял у нее узелок и махнул свободной рукой вперед. -- Иди в авангарде. Я не решался задумываться о том, сколько длится здешний день. Казалось, солнце застряло на той высоте, где мы его увидели в первый раз. А может, планета вовсе не вращается вокруг своей оси и этот день не закончится даже через миллион лет? Мы приближались к пещере, откуда начались наши тоскливые блуждания по преисподней. Поднимались по склону сопки из вулканических камешков. Я споткнулся о крупный камень и упал на четвереньки. И тут перед моим носом образовалась маленькая воронка, взметнулся песок и взвизгнула отрикошетившая пуля. -- В укрытие! -- воскликнул я. -- По нам стреляют! Сивилла побежала к валунам, я отпрянул в сторону я вскочил на ноги. По нам выпустили еще несколько пуль, но трудно попасть издали в быстро движущуюся мишень. Задыхаясь от бега, я скользнул под прикрытие огромного валуна и увидел, что Сивилла уже залегла между камнями. -- Где этот снайпер? -- выкрикнула она. -- Наверху, на склоне нашей сопки. Я его не разглядел, только краем глаза заметил. -- А цвет? -- Преобладающий в этих краях. -- Что будем делать? -- Переведем дух. А затем поохотимся на охотника. Попробуем взять в клещи. Ты уж не сердись, я выронил наши припасы. Потом их поищем, когда краснокожего завалим. Ты не против? -- Не против. Кто бы он ни был, я хочу, чтобы он находился впереди, а не сзади. Я короткой перебежкой одолел отрог холма и укрылся за валуном. Пуля угодила в камень, брызнули осколки. Вторая пуля ударила в землю. Пока снайпер палил в меня, с другого фланга к нему подбиралась Сивилла. Перебегая от камня к камню, мы медленно поднимались на холм. Неприятель стрелял без передыху, похоже, боеприпасов у него было вдоволь. Когда до вершины осталось совсем немного, я его увидел. Краснокожий толстяк перебегал к другому укрытию. На одном плече -- сумка, на другом -- длинноствольное оружие. Я что было сил припустил вдогонку. Он обернулся и пальнул навскидку. Я метнулся за валун. Пока краснокожий посылал в мою сторону пулю за пулей, Сивилла зашла ему в тыл. Закончилась наша игра внезапно. Я услышал, как он палит в другую сторону -- должно быть, заметил мою напарницу. Я опустился на четвереньки и быстро пополз вверх по склону. И вот он в считанных метрах, направляет на меня ружье... и тут ему между лопаток попадает камень, брошенный меткой рукой. Он завопил, подпрыгнул и попытался взять меня на мушку. Но я уже был рядом. Пяткой отбил ружье в сторону, изо всех сил ударил толстяка в грудь. Он снова взвизгнул и повалился навзничь. Сумка слетела с плеча, из нее высыпались блестящие цилиндры. Сивилла, запыхавшаяся не меньше моего, подошла взглянуть на поверженного неприятеля. Он был толст, красен и, как полагается, хвостат и рогат. Но в отличие от других аборигенов, показался нам очень знакомым. Когда он, пятясь от нас на четвереньках, повернул голову в поисках пути к спасению, я увидел его профиль. -- Это невозможно! Он же вылитый... Сивилла закончила фразу за меня: -- Слэйки! Или магистр Фэньюимаду! Или отец Мараблис! Все эти имена, конечно, были ему знакомы. Я не знал, что и думать. Он таращил на нас глазищи и дрожал от страха. -- Разве... мы встречались? -- пролепетал он. -- Возможно, -- сказал я. -- Моя фамилия диГриз. Вам доводилось ее слышать? -- Не припоминаю. Вы не из родственников Гродзинского? -- Насколько мне известно, нет. А как ваша фамилия? -- Интересный вопрос. Может быть, Эйнштейн... Он с надеждой посмотрел на меня. Когда я отрицательно покачал головой, улыбку с его лица как ветром сдуло. -- Значит, ответ неправильный... А фамилии Митчельсен и Морли вам знакомы? Эпинард? -- Да, эти фамилии я слышала, -- сказала Сивилла. -- Все они принадлежали знаменитым физикам, и все они -- покойники. -- Физики? -- Он просиял и показал на багровое солнце. -- Горение длится вечно. Но ядро, как вы знаете, нестабильно. Ядро, сфера Ферми. Далее -- ядра. Литий нестабилен... -- Профессор, -- обратился я к нему. -- Да? Что? Но эти ядра просто-напросто распадаются. Снова и снова... Он закрыл глаза и, непрерывно бормоча под нос, медленно закачался вперед-назад. -- Спятил, -- уверенно сказала Сивилла. Я кивнул. -- Как и все остальные. -- Он снова бубнит о физиках. Ты заметила, как он отреагировал, когда я его назвал профессором? -- Профессоров тут хоть пруд пруди. -- Твоя правда. -- Я поднял оружие и рассмотрел. -- Интересно, где он ее раздобыл? Вполне исправна, и стрелок он неплохой. -- Я постучал пальцем по шкале на прикладе и указал на рассыпанные цилиндры. -- Знаешь, что это за штуковина? -- Конечно. Боевой линейный ускоритель. В армии его называют гаусс-винтовкой. -- Точно. Ни одной съемной части, сверхмощная ядерная батарейка и уйма стальных пуль в этих трубках. Откуда тут взялась гаусс-винтовка? Помнишь, что случилось со всеми моими снастями? И механическими, и электронными? Все пришло в негодность. До сего момента мы с тобой не видели тут ни одного артефакта. Наш демонический приятель умолк, посмотрел на винтовку, вскочил на ноги и попытался ее схватить. Сивилла всадила ему каблук в солнечное сплетение, и он ткнулся носом в землю. Я опустился на корточки и поднес винтовку к его лицу. -- Профессор, где вы ее взяли? -- Моя. Я дал себе... -- Он изумленно огляделся по сторонам. Затем опустил голову, закрыл глаза. Похоже, уснул. -- Не очень-то разговорчив наш "язык", -- заметила Сивилла. -- Похоже, в этих краях безумие заразно. А может, оно просыпается в человеке, если он тут надолго задерживается. -- Мне тоже так кажется. Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Идем в пещеру? -- В пещеру. -- Я собрал боеприпасы в сумку, повесил ее на плечо. Удаляясь от сумасшедшего профессора, мы то и дело оглядывались, но он не разу не пошевелился. -- А тебе не кажется, что чем дольше мы торчим в аду, тем больше у нас вопросов и меньше ответов? Сивилла мрачно кивнула. -- Смотри, это не она? Вон там, впереди, брешь в скале. -- Похоже, она. Я еще ни разу в жизни не испытывал такого уныния, и это о многом говорит, поскольку мне доводилось попадать в очень и очень неприятные ситуации. Поиск пещеры -- жест отчаяния. Будь там какое-нибудь приспособление, какой-нибудь механизм, мы бы его сразу обнаружили. Мы возвращались в тупик. Как только мы подошли к пещере, внутри раздался оглушительный хлопок, его сопровождала ослепительная вспышка. Сивилла метнулась в сторону, а я вскинул гаусс-винтовку и сдвинул рычажок питания. Из пещеры доносился шорох. К нам приближался кто-то большой и темный. Я смотрел через прорезь прицела и все сильнее давил на спусковой крючок. В проеме появился человеческий силуэт. -- Брось эту гадость, и пошли со мной, -- сказал мой сын. -- Быстрее! -- Боливар, мы идем! -- выкрикнула Сивилла на бегу. ГЛАВА 8 Я бросил винтовку, сумку с боеприпасами, узелок с колимиконом и пустился вприпрыжку. Сивилла не отставала ни на шаг. Боливар бежал впереди. У стены напротив входа он остановился и, взволнованно переминаясь с ноги на ногу, огляделся. -- Нет, левее, -- пробормотал он. -- Назад, назад. Здесь! -- воскликнул он и протянул к нам руки. -- Хватайтесь! Мы не спорили. Он напряг могучие мышцы и крепко прижал нас к груди. Я открыл рот, но не успел вымолвить ни слова. Я пережил что-то совершенно неописуемое. Это никоим образом не напоминало привычные человеческие ощущения -- жар, холод, боль, грусть или удар электрического тока. Потом все закончилось. Сверкнула белая молния и раздался оглушительный хлопок. -- Ложись! -- выкрикнул кто-то. Боливар повалил нас на пол. Рядом загрохотало. Я мельком увидел мужчину со стрелковым оружием в руках. Точнее, в руке -- левой, потому что правая была забинтована. Сильная отдача заставила его выронить оружие, он повернулся и бросился наутек. Я услышал топот погони. -- Джеймс! -- выкрикнул Боливар. -- Все в порядке! -- донеслось издалека. Из-за пылающих обломков сложного электронного устройства появился Джеймс. Лицо его было в саже, он стряхивал с рубашки красные угольки. -- Едва не зацепило. Хорошо, что не по мне стрелял, но над машиной он неплохо потрудился. -- Мальчики, спасибо что выручили. -- Я закашлялся. -- Горло! Печет, как в аду! Зашипели автоматические огнетушители, пламя исчезло в белом облаке. Вдали ревела сирена. -- Объяснения позже, -- сказал Джеймс. -- А сейчас надо сматываться. Я спорить не стал, ибо еще не совсем очухался от событий минувшего дня. Дня? Мы выбежали из Церкви в темноту. Фургон стоял на том же месте, где я его видел в последний раз... Когда? -- В кузов! -- скомандовал Джеймс. Пока мы залезали в фургон, Джеймс завел двигатель. Он нажал на газ, не дожидаясь, пока закроется задняя дверь. Мы покатились по полу и услышали нарастающий рев сирен. А затем он начал стихать. Фургон повернул за угол, Джеймс сбросил скорость почти до максимально дозволенной. Еще несколько раз фургон сворачивал и наконец остановился. Джеймс развернулся вместе с водительским сиденьем к нам лицом и произнес с улыбкой: -- Кажется, у кого-то в горле пересохло? Сквозь ветровое стекло виднелась большая вращающаяся вывеска: "Шалман робота Родни", а чуть ниже буквы меньшего размера сулили: "Самые дешевые и самые алкогольные напитки в городе". В боковом окне появилось лицо андроида. -- Добро пожаловать в мечту пьяниц, -- проскрежетал он. -- Что будем заказывать? -- Пива. Четыре большие кружки. -- Расскажите нам, что случилось, -- попросила Сивилла моих сыновей, пока я боролся с кашлем. -- Конечно, -- пообещал Боливар. -- Только сначала скажите, вы невредимы? Он с тревогой смотрел на нас, и пришлось кивнуть, чтобы он успокоился. -- Слава Богу! Ну и напугал же ты нас, папа. Представляешь, как мы всполошились, когда получили сигнал тревоги! -- Правда? А мне казалось, я не успел его послать. -- Не успел. Но у тебя остановилось сердце, и мы поняли: что-то не так. И решили действовать. -- Оно не останавливалось! -- Я схватился за запястье, нащупал пульс. Приятное, уверенное "тук-тук". -- Рад слышать. Но тогда мы об этом не знали. Буквально через несколько секунд после того, как ты отправился в ад, мы вломились в Церковь и увидели Мараблиса в дурацкой шапке. Он еще возился с пультом. Когда поворачивался, Боливар шарахнул по нему из парализатора. -- Я его уложил, но вас уже не было в Церкви. Оттого-то и сработал сердечный датчик. Потом Слэйки признался, что закинул вас, или телепортировал, в ад. Интенсивный гипноз, по этой части Джеймс мастер. -- Да, у меня это вроде хобби. Уже несколько лет. Впрочем, расколоть Мараблиса было нетрудно. Стресс и шок. Я проник в его психику и взял контроль на себя. Он сказал, что отправил вас обоих в ад. Джеймс вызвался идти за вами. Я заставил Мараблиса включить машину, а остальное вы уже видели. Все это заняло целых пять минут, но закончилось благополучно. -- Удивляюсь, как это я до сих пор не разучился удивляться! -- воскликнул я. -- Пять минут! Но ведь в аду мы провели несколько часов, почти целый день! -- Разные масштабы времени? -- предположил Боливар. -- И вот что еще я вам скажу, просто для сведения. Отправясь в ад, я в то же самое время находился здесь. То есть отсюда я видел все то, что видел в аду Боливар, слышал, как он говорил. И наоборот... -- Пиво, -- произнес жестяной голос. -- Еще четыре, -- распорядился Боливар и, когда мы с Сивиллой осушили кружки, вручил нам две оставшиеся. Прохладительный напиток благотворно подействовал на мозги. Я крякнул от удовольствия и кое-что вспомнил. -- Джеймс! А почему была стрельба в Церкви? Что произошло? -- Да ты же сам видел. Когда вы возвращались, откуда ни возьмись появился тот парень с пушкой в лапе. Я бросился в укрытие, а он расстрелял аппаратуру. Потом они с Мараблисом удрали. -- Я успел на него взглянуть, -- сказал я. -- Этого не может быть, но... Джеймс хмуро кивнул. -- Я его очень хорошо разглядел. Это был профессор Слэйки с повязкой на правой культе. -- Тогда кто... кто... кто... -- сбивчиво зактокал я. -- Ты хочешь спросить, кто включал машину? Кто отправлял тебя в ад и возвращал обратно? Тоже профессор Слэйки. И на клавиши он нажимал здоровой правой рукой. -- А у меня еще есть новость, -- сказал я. -- В аду мы встретили ярко-красного, длиннохвостого и рогатого Слэйки. Наступила тишина. Мы напряженно искали в этой информации смысл, а может быть, хотели убедиться в его отсутствии. Наконец Сивилла оборвала паузу. -- Джеймс, будь другом, свистни официанту, пусть принесет бутылочку чего-нибудь покрепче. Никто не возразил. Все произошло так быстро и выглядело так непостижимо, что в голове у меня образовалась дикая путаница. Точно иголка, из нее высунулась и ужалила страшная мысль. Анжелина? Где она? -- Не в аду, -- сказал Джеймс. -- Этот же вопрос я задал Мараблису, как только погрузил его в транс. Он очень не хотел отвечать, даже едва не вынырнул, но в конце концов поддался. Я погрузил его еще глубже, чтобы вызволить вас из ада. Надеялся взяться за него по-настоящему, когда вы вернетесь... Но вы и сами знаете, что потом случилось. Уж простите. -- Простить? -- радостно вскричал я. -- За что? Анжелина жива, но ее куда-то закинули. Может быть, в рай. Выясним. Спасибо и на том, что ты нас выручил. Словечко "простите" совершенно неуместно. Надо как следует пораскинуть мозгами, разобраться со всеми этими головоломками и парадоксами. Но не сейчас. В первую очередь необходимо сделать два дела. Заручиться поддержкой и покончить с ненужным риском. Слэйки знал, что мы с Сивиллой на него охотимся. Сам в этом признался, когда нас отключил. А теперь он знает, что за ним гоняется вся дружная семейка. Он способен перейти в контратаку -- что ж теперь, прикажете носу из гостиницы не высовывать? Короче говоря, мы должны немедленно связаться со Специальным Корпусом. -- Мне нужен только телефон, -- сказала Сивилла. -- У меня есть номер местного резидента, он нас соединит непосредственно с Инскиппом. -- Отлично. Доложим старику обо всем. Попросим взять Церковь под надежную охрану. Никого не впускать и не выпускать. А еще посоветуем как можно скорее прислать сюда профессора Койпу. Ученый, способный создавать действующие модели машины времени и творить прочие чудеса, наверняка разберется в этих адско-райских штучках. До прибытия Койпу и космической пехоты мы не будем беспокоить Слэйки. Не забывайте, мы побывали в аду и сумели вернуться. Теперь нам предстоит найти Анжелину и возвратиться вместе с ней. x x x В другое, не столь тяжелое, время несколько дней интенсивной релаксации в "Праздничной обители Васка Нулджа", наверное, оставили бы у меня самые светлые воспоминания. Но в те дни мысли об Анжелине не давали мне покоя. Чем бы я ни занимался (плавал, загорал, выпивал и закусывал), я даже на секунду не мог забыть о том, что ее нет рядом. Правда, негодяй Слэйки признался, что она жива, но если бы заодно сказал, где ее искать, мне бы спалось гораздо спокойней. На душе скребли кошки, и я ничего не мог с собой поделать. Я знал, что близнецы разделяют мою тревогу. Под их жеребячьими играми и ухаживанием за Сивиллой скрывались все те же грустные мысли. Я замечал тоску на лицах сыновей, когда они не подозревали, что за ними наблюдают. Но очень скоро игры и забавы кончились. Мы приступили к делу. Вселившись в эту гостиницу по фальшивым паспортам, мы составили подробный отчет обо всем, что узнали, увидели и пережили. Картина получилась нелепая, однако мы понимали, что смысл в ней есть. Мы переслали отчет в Специальный Корпус, надеясь, что там найдутся головы помудрее наших. Они нашлись. Обзорная экскурсия по аду подействовала на меня оглупляюще. Как ни пытался я состыковать мысли, они упрямо разбредались. То и дело я поглядывал в зеркало -- не краснею ли? Спустя некоторое время я перестал подходить к зеркалам, но, моясь под душем, нет-нет да и ощупывал копчик -- вдруг отрастает хвост? Все это действовало на нервы. Но однажды рано утром ситуация в корне изменилась. Я спустился в ресторан и увидел за нашим столиком знакомый силуэт. -- Профессор Койпу! -- радостно воскликнул я. -- Наконец-то! Он улыбнулся. Некоторые из его желтых зубов торчали вперед, точно покосившиеся надгробья. -- А, Джим. А ты неплохо выглядишь. Загорелый, но не красный. Хвост еще не проклюнулся? -- Благодарю вас, нет. Я за этим слежу. А как ваши дела? -- Отлично, отлично. По пути сюда я изучил обломки машины из Церкви и проанализировал все ваши записи, а также подверг экспертизе одежду, которую вы носили в аду. Вы молодцы. Правильно сделали, что отослали все это к нам. По-моему, теперь все ясно. -- Вам все ясно?! А мне ничего не ясно! Бред какой-то. Абсурд, неразбериха... -- Джим, ты за деревьями не видишь леса. Смею тебя уверить, изобрести темпоральную спираль для моей машины времени было куда труднее, чем разобраться с этой мозаикой. Койпу отломал зубами кусочек гренка и деловито захрупал. Он очень смахивал на грызуна, нашедшего пшеничное зерно. -- Профессор, давайте не будем забираться в метафорический лес и ломать дрова. -- Да, конечно. -- Он вытер салфеткой рот, а заодно тайком отполировал торчащие зубы. -- Когда я узнал, что в этом деле замешан Джаз Джастин, разобраться с остальным было гораздо проще... -- Джаз Джастин? -- пробормотал я, ровным счетом ни черта не понимая. -- Да. -- Койпу хихикнул, блеснув желтыми зубами. -- Мы его так в университете прозвали. -- Кого, кого? -- заковокал я, точно заезженная доисторическая музыкальная пластинка. -- Джастина Слэйки. Он играл на тромбоне в университетском джазовом квартете... недурно играл, смею тебя уверить. По правде говоря, я ничуть ни хуже наяривал на банджо и... -- Профессор, ближе к делу, пожалуйста. Постарайтесь обойтись без экскурсов в историю музыки. -- Да, конечно. Слэйки -- гений, это я понял еще в первую нашу встречу. Он очень стар. Учитывая достижения гериатрии, он, наверное, гораздо старше, чем выглядит. Он создал теорию галактических перемычек, -- несомненно, ты знаешь, что она очень долго ходила в гипотезах. Никому не удавалось приблизиться к ее математическому выражению, пока Слэйки не вывел формулы, которые доказывали существование перемычек. Он сумел даже математически описать природу червоточин в перемычках между галактиками. Изредка Джастин писал научные статьи, но никогда не соединял свои открытия в единую систему. До недавних пор я считал, что его теория так и осталась незавершенной. Профессор снова оттяпал кусок гренка и торопливо смыл его в пищевод глотком кофе. -- Подождите, -- попросил я. -- Начните сначала. Я ничего не понял. -- А зачем тебе понимать? Природу червоточин в перемычках можно объяснить только с помощью алгебры отрицательных чисел. Любая нематематическая модель будет всего лишь грубой профанацией. -- Меня вполне устраивает грубая профанация. Он пожевал, задумчиво поморщил лоб, рассеянно смахнул с глаз длинную жидкую прядь волос. -- Что ж, утрируя... -- Да? -- Предельно утрируя, можно сказать, что наша вселенная напоминает недожаренную глазунью из одного яйца. Лежащую на противне рядом с другими, тоже полусырыми яичницами. Похоже, завтрак подстегнул его воображение. У меня же здешние яичницы никаких ассоциаций не вызывали, я успел к ним привыкнуть. -- Противень с яичницами символизирует пространство-время. Но он должен быть невидимым, поскольку у него нет измерений и, следовательно, его невозможно измерить. Не отстал еще? -- Пока держусь. -- Отлично. Энтропия -- заклятый враг вселенной. Все изнашивается, остывает, пока не наступает тепловая смерть вселенной. Но с этой проблемой было бы нетрудно справиться, если бы существовала возможность обратить энтропию вспять. Но это невозможно. Но! Это было важное "но", судя по тому, как профессор ораторски воздел палец и щелкнул зубами. -- Но хотя обратить энтропию вспять нельзя, измерить и увидеть степень энтропийного разложения можно -- разумеется, только математически. И можно доказать, что в разных вселенных этот процесс идет с разной скоростью. Ты понимаешь, как это важно? -- Нет. -- Подумай! Предположим, скорость энтропии в нашей вселенной гораздо больше скорости энтропии во вселенной Икс. Гипотетическому наблюдателю из той вселенной покажется, что распад нашей вселенной происходит быстрее. Правильно? -- Правильно. -- Столь же очевидно, что, если наблюдатель в нашей вселенной смотрит на вселенную Икс, ему покажется, что энтропия там идет в противоположном направлении, и это явление можно назвать обратной энтропией. Хотя этой обратной энтропии не существует, ее можно увидеть. Вот тебе и уравнение. Койпу откинулся на спинку стула и улыбнулся. Похоже, он был доволен собственной логикой. А мне она показалась сущим бредом. Я так и сказал, и он нахмурился. -- Жаль, диГриз, что в школе ты валял дурака на уроках математики. Ладно, попробую еще больше упростить. Допустим, явления не существует, но если оно наблюдается, его можно выразить математически. А если его можно выразить, то на него можно и повлиять. А на что можно повлиять, то можно и изменить. В этом-то и прелесть. Чтобы добраться до червоточин между вселенными, не нужно источника энергии, хотя энергия, конечно, потребуется для путешествий по ним. Для самих червоточин источником энергии служит разница в скорости энтропии. Этот закон открыт Джастином Слэйки, и я первым снимаю перед ним шляпу. Он приподнял над головой воображаемую шляпу. Я тупо заморгал, а затем подстегнул мозги. Да что это со мной? Котелок совершенно не варит. С огромным трудом я вылущил из буйных физических фантазий профессора кое-какую суть, доступную моему первобытному умишку. -- Так. Давайте по порядку. Если ошибусь, поправьте. Существуют разные вселенные. Так? -- И да и нет. -- Пусть будет да. Хотя бы на минутку. Существуют разные вселенные, и если они существуют, то связаны друг с другом перемычками, в которых есть червоточины. Далее. Разница в скоростях энтропий этих вселенных позволяет человеку путешествовать по червоточинам из одной галактики в другую, и Слэйки изобрел для этого специальную машину. Так? Профессор поднял палец, нахмурился и отрицательно покачал головой. Затем поразмыслил и пожал плечами. -- Так, -- произнес он весьма сдержанным тоном. Я поспешил, пока он не передумал: -- Ад находится в иной вселенной, там действуют иные физические законы, а может быть, и химические. И время там течет с другой скоростью. Если это так, то рай -- это уже совсем другая вселенная, соединенная с нашей червоточинами в пространстве-времени. Возможно, есть вселенные и кроме этих двух... -- Теоретически их множество бесконечно. -- И машина Слэйки позволяет снова и снова налаживать связь с ними, и что по силам ему, то по силам и вам. Я прав? -- И да и нет. Я одолел соблазн выдрать из своей шевелюры клок волос. -- Что вы подразумеваете под "да"? Что вы подразумеваете под "нет"? -- "Да" означает, что теоретически это возможно. А "нет" -- что мне это не по плечу. По крайней мере, без математического выражения энтропийного соотношения, которое было записано в машине. В той, которую ты позволил уничтожить. -- Но должны существовать и другие машины. -- Раздобудь хоть одну, и я тебе построю межгалактическую подземку. -- Раздобуду, -- пообещал я. Пообещал твердо, ибо не видел другого способа выручить Анжелину. После чего у меня возник очередной закономерный вопрос: -- У кого есть эти машины? -- У Слэйки. -- У которого Слэйки? -- Слэйки только один. -- Не верю. Своими глазами видел по меньшей мере троих. Краснокожий с хвостом -- раз. Без правой руки -- два. А третий -- со здоровой правой рукой. -- Ты видел одного и того же человека, только из разных времен. Представь, у тебя есть машина времени, и ты отправляешься на ней в гости к новорожденному ребенку. Затем передвигаешься вперед во времени и видишь того же ребенка, но уже взрослым, а потом еще раз перемещаешься и встречаешь уже старика. Математически это вполне объяснимо. Джастину каким-то образом удалось продублировать себя в разные времена своего существования. Все эти двойники -- один и тот же человек. Поскольку они из разных времен, у них одни и те же мысли. Вот каким образом однорукий Слэйки узнал, что Слэйки невредимый попал в беду. Узнал и пришел на выручку. То же самое явление наблюдали твои сыновья. Поскольку они -- биологические близнецы, то есть произошли от одного яйца, некогда они были одним и тем же лицом, или яйцом. Поэтому, оказавшись в разных вселенных, они думали одинаково и видели одно и то же. Все это вполне очевидно. -- "Что очевидно"? -- спросила Сивилла, подходя к нашему столику. -- То очевидно, -- сказал я, -- что мы теперь знаем, как попасть в рай. Или в ад. Всюду, куда понадобится. Похоже, наш гениальный профессор все знает об этих вселенных. Она кивнула. -- Профессор, если вы все поняли, объясните, как Джиму удалось обнаружить в аду своих свинобразов. -- Объясню. Я прочитал отчет и полностью согласен с вашими предварительными выводами. Судя по всему, ад -- это пластичная, еще не до конца сформированная вселенная. Должно быть, когда Слэйки увидел ее впервые, она была тектонически активна. Он ошибочно принял ее за ад, и она стала адом. Вы оба оказались в его аду, но и сами создали по фрагменту из миров вашего детства. -- Можно спросить, -- произнесла Сивилла. -- Если это получилось у нас, почему не удалось никому из тех, кого мы там нашли? -- Это тоже вполне понятно, -- чинно вещал профессор. Он всегда был рад внимательной аудитории. -- Те люди -- простые обыватели, а не суперагенты Специального Корпуса. Вам же сила воли, психическая устойчивость помогли материализовать воспоминания, слепить наиболее знакомые вам мирки. Там, где простые обыватели в страхе убегали, вы поворачивались к опасности лицом и встречали ее свирепым рыком. -- Послушать вас, так мы -- одичавшие терьеры, -- свирепо прорычал я. -- Так и есть. Еще вопросы? -- Да, -- сказала Сивилла. -- Что теперь будем делать? -- На это отвечу я, -- откликнулся я. -- Профессор Койпу построит машину для путешествий в эти далекие вселенные, и мы вернем Анжелину. -- Отличная идея. Но давайте не будем этим заниматься до завтрака, -- с женской практичностью добавила она. -- У меня предчувствие, что работенка намечается не из легких. ГЛАВА 9 Я дождался, когда к нам подсядут Джеймс с Боливаром и съедят полусырые яичницы, а затем взял быка за рога. -- Объявляю заседание открытым. Они внимательно посмотрели на меня. Все, кроме профессора Койпу. Он уже бормотал под нос и заполнял уравнениями широкий блокнот. -- Надеюсь, профессор не будет в обиде, если я чудовищно упрощу все, что он мне сейчас объяснил. Рай и ад находятся в других вселенных, и туда можно попасть. Есть и кроме них вселенные, и в одной из них -- Анжелина. При некотором нашем содействии профессор смонтирует машину пространства-времени, и мы на ней отправимся в путешествие. Все кивнули и улыбнулись -- опять же, кроме Койпу, который бубнил что-то математическое. Но он мог делать одновременно два дела. Выводя свои закорючки, он произнес: -- Твое упрощение -- полная ахинея. Из этих уравнений вытекает... -- Что вы понимаете, что от вас требуется, -- перебил я, пока остальные не приуныли, -- а мы -- что требуется от нас. Надо найти одного из клонов. Если Слэйки еще не удрали с этой планеты при помощи своей машины, то они должны быть где-то здесь. По-моему настоянию Специальный Корпус надавил на местных военных, и они надежно изолировали планету. Как мотель, где морят насекомых, -- вселиться можно, а съехать нельзя. Сейчас ведутся тщательные и методичные поиски... -- А давайте их отпустим, -- предложила Сивилла. Воцарилось молчание. Даже Койпу дал передышку авторучке. Сивилла обворожительно улыбнулась и окинула снисходительным взглядом ошеломленную аудиторию. -- Давайте посмотрим чуть дальше собственного носа, -- сказала она, -- и не будем такими прямолинейными. Вся беда мужчин в том, что их тестостерон и прочие гормоны, которые носятся по кровеносной системе, делают их слишком предсказуемыми. Давайте мыслить изощреннее, хотя бы в порядке эксперимента. Люди, за которыми вы охотитесь, "Слэйки и Слэйки", -- такие же недалекие мужланы, как и вы. Они рассчитывают, что вы будете действовать точь-в-точь, как они запланировали. -- Что же ты посоветуешь? -- Умерить пыл, не пороть горячку, набраться терпения. Пусть они тычутся носами во все щели, пока не найдут лазейку. Когда выберутся, мы пойдем следом. -- Это будет не просто... -- Да нет, просто, -- сказал Койпу. -- Я как раз обдумываю новую уникальную теорию... насчет побочных эффектов путешествий между вселенными. -- Он помахал блокнотом с формулами. -- И теперь с удовлетворением вижу, что мои предположения верны. Назовем это энтропийным размежеванием. -- Крайне довольный собой, он расплылся в улыбке и постучал ногтями по зубам. Наши вытаращенные глаза еще больше подняли его настроение. -- Объясню. Как вы заметили, в аду с людьми происходят некоторые перемены. Краснеет кожа, отрастают новые конечности, прогрессирует психическое расстройство. Мои уравнения доказывают, что генезис этих метаморфоз не физический. То есть они вызваны не химическим составом атмосферы или чем-нибудь подобным. Нет, в этих переменах виновато энтропийное размежевание, коренная несовместимость материи исконной и материи привнесенной. Как только я это понял, разработать принцип энтропометра было легче легкого. Это устройство, будучи очень простым по конструкции, заключает в себе невероятные возможности. Вот оно. Он достал из кармана рубашки маленькую вещицу и бережно положил на стол. Мы дружно вытянули шеи. -- Похоже на камешек на ниточке. -- Именно. Проанализировав ваш доклад и определив для себя направление поисков, я не поленился найти чуть-чуть адской материи. В твоей одежде, Джим, которую ты мне весьма благоразумно прислал. В карманах оказались камешки. Я полагаю, ты ими разжился, когда ползал по земле. Как говорится, чтобы поверить в существование пудинга, лучше всего его отведать. -- Он поднял ниточку за свободный конец, встал и обогнул столик. Остановился рядом со мной и протянул руку. Хитроумное устройство закачалось перед моим носом. Я скосил на него глаза. -- Движется? -- спросил он. -- Похоже, ко мне тянется. -- Да. Ты достаточно долго пробыл в аду, чтобы энтропийное размежевание изменило твой организм. Правда, это очень незначительная перемена. -- Он подержал энтропометр над ладонью Сивиллы, довольно кивнул, перешел к близнецам, подержал ниточку с камешком у обоих над макушками, а затем показал на Джеймса. -- Вот этот брат управлял машиной и в аду не побывал. Джеймсу оставалось лишь молча кивнуть. Койпу гордо любовался своим изобретением. -- Видите, я определил это буквально с ходу. Представьте теперь, как засветится в темноте Джаз Джастин. Как только я сделаю несколько тысяч датчиков, а это достаточно просто, мы отменим запрет на движение транспорта. И не станем разыскивать злоумышленников или мешать их бегству. -- Отлично! -- возликовал я. -- Им удастся сбежать, но не удастся спрятаться. Мы поставим датчики на всех поездах, автобусах, космических кораблях, мотоциклах и рикшах. На всем, что способно двигаться. Мы пойдем за ними следом, и они нас приведут к одной из своих машин, и мы ее захватим, и как всегда победят хорошие парни. На деле все оказалось далеко не так просто. Вместо того, чтобы убегать, "Слэйки и Слэйки", похоже, залегли на дно. В конце концов славному профессору Койпу надоело ждать, когда они попадутся в одну из наших многочисленных ловушек. Он отправился в мастерскую и усовершенствовал энтропометр. Первая модель, сделанная наспех, была очень грубой. Новые датчики были крупногабаритными, с мощными усилителями и имели больший радиус действия. Военные разбили на квадраты небо над островами, и через несколько часов самолеты-разведчики обнаружили след. -- Вот здесь, -- сказал техник из Специального Корпуса, расстилая большую карту и тыча пальцем в красный кружок. -- Пилот самолета-разведчика обнаружил слабое излучение, а когда сбросил высоту, загудели все зуммеры. Мы склонились над картой. -- Это в самом центре города, -- сказал я. -- Так точно. В центре Гаммара, столицы этой планеты. В первый раз стрелка датчика зашкаливала, и с тех пор ничто не изменилось. Но в городе есть еще два источника излучения, послабее, и один из них движется. -- Да, это возможно. Если сильный источник -- машина, а два послабее -- близнецы Слэйки. -- Такого же мнения придерживается и профессор Койпу. Он просил предупредить его, если вы решите предпринять агрессивные действия. -- Никаких проблем. Где он? -- Внизу, в ночном клубе. Работает. -- Работает?.. -- У меня опять царил разброд в мыслях. -- В котором клу