ь к Фоксу. - Полагаю, вы доставили этот приказ лично не без причины, - заметил капитан. - Определенно. Я хотел вам сказать, что надо сделать, когда вы доберетесь до этого порта. Вас посылают, чтобы вы напомнили там о нас, и из всех американских кораблей этой чести ваш корабль удостоен первым. Мы хотим, что вы осуществили это по собственному усмотрению. Там стоят британские корабли, и мы хотим, чтобы вы их уничтожили. Вы отправляетесь в Мексику, как только ваши угольные бункеры будут полны, а припасы погружены. Оба офицера с улыбкой переглянулись. Лейтенант Лэзерс провел пальцем вдоль атлантического побережья Южной Америки до Огненной Земли и через пролив Дрейка, мимо мыса Горн. - Чертовски длинный путь. И сплошь на юг, а потом обратно вдоль тихоокеанского побережья. - Но нам это по силам, - заметил Грин. - Мы пойдем под парами только до Монтевидео. Затем наполним там угольные бункеры - и на всех парусах к Мысу. Пройдем через пролив Дрейка под парами, чтобы не торчать там неделями. Придется идти порядком медленнее, чем обычно, но мы справимся. А потом, как только достигнем Мексики... - он припечатал карту кулаком. - Кошка окажется среди воробьев! - Он обернулся к Фоксу. - Вы хоть сколько-нибудь представляете, что ждет нас там? - Согласно последним донесениям, - радостно ухмыльнулся Фокс, - там только транспортники. Некоторые из них вооружены, тут уж я не сомневаюсь. Но, согласно донесениям, ни одного линейного корабля. Определенно ни одного броненосца. Если малость повезет... Ему не требовалось договаривать. Все они знали, какую огневую мощь может продемонстрировать этот корабль. - Вы должны затопить все корабли в порту без исключения. Если сможете обстрелять огневые позиции, не подвергая опасности собственный корабль, - что ж, сделайте заодно и это. Когда покончите с этим, отправляйтесь в Сан-Франциско, где вас будет дожидаться новый приказ. Есть вопросы? - Ни единого, сэр. Но я хочу поблагодарить вас за назначение. Все будет сделано в точности, как вы сказали. x x x Два дня спустя, в грозу, они отдали швартовы и на всех парах устремились на юг. После загрузки углем в Аргентине они даже близко не подойдут к земле, пока не достигнут тихоокеанского побережья. У мыса Горн они столкнулись с обычными штормами, а на подходе к Огненной Земле их приветствовали западные ветры. Но вместо того чтобы торчать на месте в ожидании попутных ветров, они развели пары и устремились через пролив Дрейка вокруг мыса. Затем, потушив топки, на всех парусах шли на север, пока не добрались до Эль-Сальвадора и высадились на берег в Акахутле. Там они вылили из бочек зловонную зеленую воду и наполнили их свежей родниковой, а кок купил свежих овощей и фруктов. После чего легли на курс на запад - северо-запад, ведущий их к заливу Теуантепек. На рассвете по штирборту показалась узкая зеленая полоска джунглей на фоне зубчатых силуэтов гор Сьерра-Мадре. Западные ветры стремительно несли их вперед, и теперь не было нужды расходовать невосполнимый запас угля. Машина молчала, котел остыл, поскольку им не пользовались с тех самых пор, когда пробивались на запад вокруг мыса Горн против ветра. И лишь когда впереди показались горы Оахака, а на берегу белыми точками запестрели дома деревни, капитан приказал машинному отделению поднять пары. Он не знал, что ждет их впереди, - и предпочитал на всякий случай перестраховаться. Уже не в первый раз он благословил в душе паровую машину, способную вытащить парусник из беды. - Паруса прямо по курсу! - крикнул впередсмотрящий. - Три, четыре.., может, пять, - прикинул капитан Грин, направив подзорную трубу в сторону берега. - Какое роскошное зрелище! Спустив паруса и исторгая в воздух клубы черного дыма, "Хартфорд" устремился к вражеским кораблям. Его наверняка заметили, потому что на голых мачтах британских кораблей внезапно расцвели белые паруса. Но поздно, слишком поздно, потому что военный корабль уже мчался к ним на скорости в добрых одиннадцать узлов. А эти толстые индийцы, все до единого, не слишком-то привыкли поднимать паруса с такой поспешностью. Первые два судна стояли на якорях не более чем в ста футах друг от друга. - Рулевой, - распорядился Грин, - пройти между ними! Канониры, стреляйте, как только прицелитесь. - И приказал машинному отделению сбавить ход. "Хартфорд" скользил по зеленой прозрачной воде. На орудийных палубах пушки подкатили к амбразурам, и канониры схватили тлеющие фитили. Первая пушка выстрелила, и корпус корабля содрогнулся. Потом следующие, одна за другой, пока "Хартфорд" проходил между кораблями. Индиец по левому борту выпустил облачко желтого дыма - единственный знак сопротивления, но ядро с воем пролетело над палубой "Хартфорда", не нанеся ни малейшего ущерба. Зато пушки американского крейсера даром боеприпасов не расходовали, с ревом стреляя в упор. Ядра крушили корпуса британских кораблей, раздирая переборки, сметая мачты, разжигая пожары. Когда "Хартфорд" устремился дальше, два исковерканных корпуса понемногу погружались в воду, пылая и дрейфуя в сторону берега. А нападающий снова поднял пары и повернул к остальным кораблям. Через полчаса мирный пейзаж со стоявшими на якоре судами изменился до неузнаваемости. Одно изувеченное судно пылало, сев на мель. Три других, безжалостно изрешеченных снарядами, тонули, охваченные пожаром. Один из капитанов в отчаянии выбросил корабль на берег, но и это не спасло его. "Хартфорд" подошел как можно ближе, чуть ли не в полосу прибоя, и изрешетил его насквозь. - Пушка на берегу, сэр, - доложил первый помощник. И тут капитан в первый раз осознал, что их обстреливают. Как минимум шесть орудий на берегу стреляли в них. Но стреляли ужасно неточно, всего пара снарядов подняла фонтаны воды неподалеку от "Хартфорда". - Ладно, мы сделали, что могли, - с удовлетворением сказал капитан. - Поднять паруса! Остановим машину, как только ляжем на запад - северо-западный курс, чтобы обогнуть этот мыс. Потом на север к Калифорнии. Будем надеяться, что там для нас припасли угля. - Оглянувшись на уничтоженные корабли, он улыбнулся. - Ну, по крайней мере, мы сможем телеграфировать в Вашингтон добрые вести. Отличная работа, парни, просто великолепная. x x x Генерал Уильям Тикамси Шерман и генерал Роберт Э. Ли находились в комнате 313 вдвоем, строго-настрого приказав, чтобы их не беспокоили. Теперь у Шермана имелся собственный ключ от шкафчика с картой. Задвинув засов на двери комнаты, он отпер шкафчик и распахнул дверцы. - Вот она, Роберт. Эту страну мы должны освободить. Оба генерала стали не просто союзниками, работая на общее дело, их связали тесные узы дружбы. Оба имели одинаковый склад ума, оба были тактиками, безжалостно и решительно устремленными к победе. Оборона не доставляла удовольствия ни тому ни другому, оба предпочитали атаку. А теперь они работали ради общей цели. - У тебя уже сложился какой-нибудь план? - поинтересовался Ли. - Есть наметки. Потому-то я и позвал тебя сегодня сюда. Во-первых, давай взглянем на вражескую оборону. Британцев давно тревожила возможность нападения французов на этот остров, и потому они строили форты и береговые укрепления годами. Большинство расположено вдоль восточного побережья, в районе крупнейших населенных пунктов. Они идут от Лондон-дерри на северном побережье, прямиком до Белфаста и вниз к Ньюри, мимо Дублина, до Уотерфорда и Корка. Повсюду форты и бастионы, так что берег очень негостеприимный. Не вижу причины пытаться прошибить эту стену лбом. - Совершенно согласен, Камп. Есть и еще одна важная причина - народ. - Согласен. На юге у нас есть друзья, но все наши донесения уверяют нас, что северные протестанты возьмут сторону англичан. Знающие люди утверждают, что тамошнее население может восстать против любого вторжения. - Искренне верю. Север будет для нас крепким орешком, - Шерман поглядел на стенные часы. - Я просил генерала Мигера привести сюда военврача Рейнольдса к трем часам. Это северный католик, который может поведать нам все, что необходимо знать о ситуации в Ольстере. Я всерьез подумываю о том, чтобы открыть ему наши планы. Возможно, это единственный способ получить необходимую информацию. - Более чем разумное предложение, - кивнул Ли. - И вполне в духе кое-каких идей, которые я вертел в голове так и эдак. Думаю, мы сходимся в том, что атаку на юге Ирландии должна возглавить Ирландская бригада. Она нас просто съест живьем, если мы не позволим ей этого сделать. Но я не сомневаюсь, что ты согласишься и с тем, что к северу их подпускать нельзя. Это вернее верного приведет к мятежам гражданского населения. - Ты прямо с языка у меня это похитил, - отозвался Шерман. - Ну, тогда, если ты считаешь, что я гожусь для этого, я бы предпочел командовать на севере. Вести в бой свои южные полки. Все солдаты в них до единого - тоже протестанты! - Что ж, если хочешь, работа твоя. Не представляю другого офицера, который бы справился с тамошними проблемами так же хорошо, как ты. Ну, пока Мигер со своим костоправом не пришел, давай-ка посмотрим, как у нас обстоят дела в общем. Каким способом лучше всего охватить юг? Давай мыслить в категории всей этой карты. Солдаты и оборонительные сооружения на востоке, меньше людей и меньше укреплений на западе. Там высадиться гораздо легче. - Да, но нам придется пересечь всю страну, прежде чем мы сможем добраться до значительных скоплений противника. Шерман упорно постукивал пальцем по западному побережью страны, центральной ее части вокруг Голуэя, затем провел им на восток. Затем обратно, снова и снова. Попутно его палец проходил через условные обозначения на карте. Заметив это. Ли сосредоточился, раздумывая над чем-то, и улыбнулся. - Не знаю, что ты думаешь, - сказал Ли, - но у меня складывается впечатление, что мы думаем об одном... - Железные дороги. - Верно, железные дороги, - Ли тоже подошел к карте, взмахнув рукой от побережья до побережья. - Высаживаемся здесь, в Лимерике, а потом поездом прямиком до Корка. - А здесь в Голуэе прямиком до Дублина. Но ситуация на севере отнюдь не ясна. Там стоит по возможности уклоняться от Лондондерри. Судя по всему, этот город крепко обороняется. Надо сперва спросить совета у ирландцев. Но в поездах наша сила. Во время последнего конфликта мы недурно воспользовались железными дорогами. Ли кивнул с напускным недовольством. - Железные дороги всегда тревожили меня. Я понукал свои войска изо всех сил, а ты все равно при помощи поездов успевал забросить свои ко мне во фланг. - Ну, так давай применим этот опыт в добром деле. В Ирландии отлично развитая сеть железных дорог. У меня складывается впечатление, что мы должны строить план вторжения, учитывая их. - Полностью согласен, - кивнул Ли. - В этом плане атаки есть одно серьезное преимущество. Мы высаживаемся там, где рассчитываем на минимальное сопротивление. Укрепив плацдарм, продвигаемся вперед на поезде. Откуда следует, что мы прибудем к этим бастионам на восточном побережье с суши, - в то время как все их укрепления ориентированы на море Но мы должны воспользоваться преимуществами внезапной атаки. Мы не только должны захватить железные дороги и использовать их для своих нужд, но и перерезать линии связи, чтобы враг не знал о нашем появлении. - И не просто перерезать, - встрепенулся Шерман; глаза его сияли от восторга перед вырисовывающимся планом. - Население здесь, на юге, будет на нашей стороне. Вместо того чтобы перерезать линии связи, что наверняка возбудит подозрения, - мы должны обратить их себе на пользу. Ли устремил на карту невидящий взгляд, в задумчивости поглаживая свою седую бороду. - Ты понимаешь, что мы говорим о совершенно новой войне? - Понимаю. Мы просто используем на практике уроки, полученные во время нашей войны. Нанеси сильнейший удар там, где тебя не ожидают. Молниеносный удар по позициям неподготовленного противника. Плюс фальшивые донесения, не информация, а - как бы это назвать? - а дезинформация. Донесения будут запутанными и противоречащими друг другу, связь между вражескими подразделениями будет разорвана, так что они не смогут узнать правду из рапортов, которые получат. - Мы должны привлечь флот при первом же удобном случае. Он поможет нам при высадке десанта... - и предпримет отвлекающие атаки там, где мы не собираемся высаживаться! - воскликнул Шерман, окончив предложение Ли, настолько в унисон они мыслили. - Сплошной дым, тучи пыли и замешательство, - подхватил Ли. - Но когда дым рассеется, враг будет разбит. По-моему, костяк плана готов. Теперь надо нарастить на нем плоть. К трем часам пополудни они договорились об общем плане вторжения окончательно Бумаги были уже отложены в сторону, карта заперта, чтобы никто ее не увидел, когда в дверь деликатно постучали. Открыв, Ли пригласил внутрь двух пришедших офицеров. Прежде чем все уселись, Мигер представил всех друг другу. Рейнольдс принял присутствие всего этого генералитета с вальяжным ирландским апломбом. - Вот генерал Мигер поговаривает, что вы всерьез интересуетесь движением фениев, в каковом, уверяю вас, я дока. - Вы смотрите в самую суть дела, военврач Рейнольдс, - согласился генерал Шерман. - Но дело обстоит куда серьезнее. Можете ли вы заверить меня, что ничего из услышанного в этой комнате сегодня не прозвучит за ее стенами? - Даю вам слово офицера и врача. А клятва эскулапа нерушима. - Искренне верю. Итак, полагаю, слухи о грядущем ударе по врагу дошли и до вас. - Разумеется, судя по всему, это секрет полишинеля. Собираемся атаковать британскую рокаду с тихоокеанского конца, пока генерал Грант треплет ее на суше. Похоже, план стоящий. - А что если я вам скажу, что слухи распущены намеренно, а на деле осуществляется совершенно иной план? - Что ж, если сказанное вами правда, то это мастерски разыгранное надувательство. Нипочем бы не поверил, что главнокомандование настолько коварно. Если мы атакуем не Мексику, то что же? Прорвемся в Темзу и выпустим несколько снарядов по Букингемскому дворцу? - при этой мысли он улыбнулся, и Шерман улыбнулся ему в ответ. - Не совсем. Но мы намерены атаковать Ирландию и вышвырнуть англичан. Стул с грохотом повалился - Рейнольдс вскочил на ноги, разинув рот и выпучив глаза. - Иисус, Мария и Иосиф! Скажите мне, что это не шутка! - Я не могу быть серьезнее. Именно поэтому мы и обратились к вашей помощи. Пальцы хирурга, всегда крепко сжимающие скальпель и не выходящие из-под его контроля ни при каких обстоятельствах, сейчас тряслись, пока он поднимал и устанавливал на место упавший стул, после чего тяжело плюхнулся на него. От переполнявших его душу чувств горло у врача перехватило, так что, когда он заговорил, слова прозвучали едва слышно: - Мечта каждого ирландца, передаваемая из поколения в поколение, сбывается при моей жизни... Сердце у меня колотится так, что вот-вот вырвется из груди. - Это правда, Фрэнсис, - заверил его Мигер. - Мы двинемся на Ирландию и дадим ей свободу. - Просите у меня чего пожелаете. Чего угодно! Сказано это было с такой убежденностью, что никто не посмел усомниться в его искренности. - Мы хотим, чтобы вы поведали нам об Ольстере и северных провинциях, - сказал Ли. - Конечно. Теперь я понимаю, зачем меня пригласили. Первым делом суровое предупреждение, - он поглядел прямиком на генерала Мигера. - Берите своих отважных парней Ирландской бригады и маршируйте в Ирландию, чтобы освободить ее. Но не позволяйте ни одному ирландцу-католику вступить в провинцию Ольстер, ибо иначе по улицам потекут реки крови, - он обернулся к Шерману, от взгляда его веяло могильным холодом. - Там живут два племени, живут бок о бок на улицах и в деревнях провинции. Натравите их друг на друга, и последует жесточайшая, кровавейшая бойня. - Мы уже решили этот вопрос, - спокойно отозвался Ли. - Атаку на север возглавлю я, и в бой пойдут мои южные войска. Сплошь протестанты. - Мудрое, замечательное решение. Тогда американские войска будут сражаться только против британских войск. Это будет война между солдатами, и я сомневаюсь, что оранжевые <Ирландцы протестантского вероисповедания. Первоначально так называли членов секретного общества, основанного в Северной Ирландии в 1795 году с целью поддержания политического и религиозного господства протестантизма.> примут чью-либо сторону. По крайней мере, поначалу. По духу своему это высоконравственные люди, выросшие в атмосфере пресвитерианства. Но Плантации на севере Ирландии возникли в 1605 году, когда сэр Артур Чичестер предложил поселить туда англичан и шотландцев, чтобы укрепить королевскую власть в провинции. Местных ирландских католиков изгнали из городов, заставив жить за воротами. С семнадцатого века обстановка ничуть не переменилась. Каждому в Ольстере с точностью до дюйма известно, где кончается земля его племени. Все эти века там господствовала весьма гнетущая атмосфера. Правили мифы, а не история. То, что ведомо обеим сторонам об их прошлом, было подправлено, дабы удовлетворить их нужды. - И как же мне с этим быть? - поинтересовался Ли. - Что будет, когда мои войска войдут в Белфаст и разобьют врага? - Очень хороший вопрос, - Рейнольдс в задумчивости ухватился за подбородок. - Прежде всего, вы не должны делать между ними никаких различий. Обращайтесь с протестантами и католиками на равных. Объявите военное положение и комендантский час и следите, чтобы все им подчинялись. Вы должны мерить всех единой меркой, - он потер лоб в напряженных раздумьях. - Скажите-ка, нет ли среди южан полков из Луизианы, Нового Орлеана? - Совершенно верно, есть, - подтвердил Ли. - Французские полки? Католики? - Да. - Вы должны включить в ударную группировку хотя бы один из этих полков. Вы должны показать, что вы выше религиозной розни. Крайне важно продемонстрировать это, когда вы встретитесь с гражданскими вождями - разумеется, порознь. Они откажутся находиться вместе в одной и той же комнате. - По-моему, я улавливаю, что вы имеете в виду, - жестом отчаяния взмахнул ладонью Ли, - хотя и не могу этого толком уяснить. Во всем этом мне будет нужен совет, руководство. Во-первых, мы должны найти правильную точку для десанта. На юге, где есть дороги и железнодорожные линии от Голуэя до Дублина, путь довольно очевиден - как и от Лимерика до Корка. Но как быть с севером? Как, по-вашему, нам следует начать наступление с Лондондерри? - Ли стремительно пересек комнату, чтобы отпереть шкафчик с картой и распахнуть дверцы. - Не рекомендую, - встав, врач подошел, чтобы взглянуть на карту. - Если вы отправитесь этой дорогой, ваши корабли должны будут пройти через Лох-Фойл и войти в устье реки Фойл. И только тут вас будут ждать бастионы и орудия. Если подымется тревога, сражение будет трудным. Но даже когда вы выиграете его и захватите поезда - они вынуждены будут делать крюк по единственному пути вдоль побережья. Нет, то, что нужно вам, находится здесь. Я вырос там, в Колрейне, и прекрасно знаю весь этот район. Я не бывал там с той поры, как отправился изучать медицину в Королевский колледж в Белфасте, но там ничего не переменилось. - Он постучал пальцем по карте. - В Портраше, вот где вы должны ударить. Там отличная гавань с железнодорожной веткой до Колрейна - дальше соединяющейся с линией Лондондерри, по которой ходит больше поездов. - А как насчет дорог? - поинтересовался Ли. - Там отличные дороги. Вернее, отличные, если сравнивать их с остальными ирландскими. Ли пригляделся к карте повнимательней. - Значит, у нас будут поезда и хорошие дороги, а до Белфаста, судя по всему, не больше пятидесяти миль. Хорошие войска пройдут этот путь за день, за полтора от силы. Мы отнесемся к вашему совету весьма внимательно. - Ли указал пальцем на хирурга. - С одобрения генерала Мигера вы сейчас получаете новое назначение. У военврача моего штаба возникли семейные проблемы, и он отправляется на побывку домой. Я бы хотел, чтобы до его возвращения вы заняли этот пост. А это очень надолго. Мне потребуется все ваше медицинское искусство, но заодно и ваша политическая осведомленность. Вы будете не только военным врачом, но и политическим советником. По силам ли вам это? - С огромным удовольствием, генерал Ли. - Берите его, - поддержал Мигер. - Держите у себя и верните в целости и сохранности по окончании войны. СХВАТКА Лондон представлял собой жалкое зрелище уже больше недели. Нежданные для этого времени года штормы и крепкие ветра хлестали столицу, вымачивая ее жителей до нитки. Все это время Уильям Гладстон, ненавидевший сырость, не отходил от камина в собственном кабинете. Приказы Пальмерстона были весьма конкретными: армии нужны деньги - необходимо повысить налоги. Из камня, который представляет собой британский народ, снова нужно выжать соки. Выжать деньги, а не кровь. В понедельник утром Гладстон проснулся с ощущением ужаса. День совещания кабинета министров. Премьер-министр наверняка будет недоволен новыми налогами. Ничего странного: он вечно недоволен. Но ужасало его не только совещание кабинета, но и визит к Ее Величеству после того. Последние дни она невероятно докучлива. Либо уходит в себя и горюет о своем дорогом Альберте, но это еще сносно, хотя и невероятно скучно, однако куда лучше, чем другая крайность: налившееся кровью лицо и пронзительный визг. Уже не в первый раз он припомнил, что, как ни крути, она дочь безумного Георга III. И все-таки когда лакей распахнул шторы, дух Гладстона если и не воспарил, то порядком приподнялся. В комнату падали золотые лучи солнца; вдали распевал дрозд. А завтрак улучшил его настроение еще более того. Он оставит карету дома и отправится на встречу пешком, вот как он поступит. От его жилища на Бонд-стрит до Уайтхолла можно очень приятно прогуляться. Налив себе еще чашку чая, он отправил слугу за личным секретарем. - А-а, Эдуард, у меня для вас небольшое дельце, - Гладстон кивнул секретарю, застывшему в безмолвном ожидании. - Насчет тех бюджетных бумаг, над которыми вы работали. Соберите их и отнесите в зал кабинета для меня. Оставьте у секретаря лорда Пальмерстона. - Вы хотите, чтобы я прихватил и военно-морские предложения? - Да, непременно. Соберите все. Солнце лучезарно сияло сквозь полукруглое окно над парадной дверью. Надев шляпу, Гладстон подровнял ее, подхватил трость и вышел. День выдался и вправду великолепный. На улицах было полно народу, особенно на Пикадилли, но толпа была настроена дружелюбно, солнце развеселило всех и вся. Чуть подальше, близ Пикадилли-Секас, какой-то человек взывал к прохожим. Судя по одежде, квакер - один из этой непокорной секты. Гладстону пришлось помимо воли слушать проповедника, поскольку люди на запруженной улице едва двигались. - ...нарушают господню волю. Чума падет на человечество, живущее не праведно, но чумы не избежать актом воли, ибо она не делает различия между классами и титулами. Говорю я вам, война есть мерзость и грех. Неужели же это лучшее, к чему мы можем приложить разум, данный нам богом, деньги, заработанные в поте лица своего? Вместо того чтобы тратить их на пропитание и мир, мы растрачиваем свое достояние на пушки и войну. Граждане Америки - наши братья, наши друзья, плоды того же лона, каковое породило нас. Однако же те, кто мнит себя нашими хозяевами, понукает нас проливать кровь, нападая на них. Непристойные листки, которые мы называем газетами, брызжут ненавистью и клеветой, вещая голосами кривды и злодеяния. Посему призываю вас: отступитесь от зла, скажите своим хозяевам, что война - не выход. Неужели вы и вправду хотите видеть, как наши сыновья проливают кровь и умирают на далеких берегах? Воскликните же в один голос... Что именно должен сказать этот голос, никто так и не узнал. Крепкие руки двух дюжих солдат стащили человека с ящика и под присмотром сержанта потащили прочь. Толпа добродушно разразилась приветственными возгласами и разошлась по своим делам. Встревоженный увиденным, Гладстон свернул в боковую улицу, прочь от толпы. Неужели это действительно антивоенное движение? Уж насчет поднятых налогов недовольство наверняка возрастает. Но толпа любит цирк и с удовольствием читает о блистательной - хоть и преувеличенной - доблести британского оружия. Многие все еще не забыли поражения в Америке и жаждут победы силой оружия, чтобы избавиться от дурного привкуса поражения. Порой настроение толпы понять бывает трудновато. Уже поворачивая на Даунинг-стрит, он догнал лорда Джона Рассела, шагавшего в том же направлении. - Готовы войти в клетку льва, а? - осведомился Гладстон. - Поговаривают, что рявканье Пальмерстона похуже, чем укус кобры, - ответил министр иностранных дел, вальяжно взмахнув ладонью. - Я бы сказал, что рявканье и укусы мучительны в равной степени. Кстати, по пути сюда я слышал, как уличный оратор возглашал о порочности нашей военной политики. И как вы думаете, он был одиночкой или в массах зреет тяга к миру? - Весьма сомневаюсь. Парламент по-прежнему поддерживает военную партию, а газеты прямо-таки криком кричат, требуя побед. Может быть, отдельные индивидуумы думают иначе, но, клянусь святым Георгием, страна на нашей стороне. - Хотелось бы мне разделить вашу уверенность, лорд Джон. И все же я нахожу это тревожным, весьма тревожным. - Voxpopuli не всегда vox dei, <Глас народа.., глас божий (лат.).> чтобы там ни говорили. На самом деле надо прислушиваться только к голосу Пальмерстона. Пока его партия у власти, последнее слово остается за ним. Действительно, этот голос требовал уважения. Как только кабинет собрался вокруг длинного стола, лорд Пальмерстон хмуро оглядел министров и потер ладони. Он привык тиранить свой кабинет. В конце концов, он премьер-министр, это он назначил их всех до единого. Так что они должны хранить верность ему и только ему одному. С парламентом порой бывает трудновато, но его боевой дух высок, так что обычно парламентариев удается улестить, чтобы они поддержали его предложение. Но еще, конечно, всегда остается королева. Когда принц Альберт был жив, случались бурные сцены и трудности, если Пальмерстон принимал односторонние решения, не проконсультировавшись с королевской четой, как он поступил в деле дона Пасифико. Давид Пасифико был португальским евреем, рожденным в Гибралтаре. В Афинах он стал негоциантом. Во время атнисемитских мятежей его тамошний дом сожгли. Под весьма сомнительным предлогом он подал иск на греческое правительство, но практически безрезультатно. Не проконсультировавшись с королевой или ее супругом, Пальмерстон организовал нападение на Грецию во имя дона Пасифико. Сказать, что королева была раздосадована, было бы сильным преуменьшением. Но, к счастью, это дело прошлое. После смерти Альберта она все больше и больше уходит в себя. Хотя порой с ней все-таки приходится консультироваться, иначе она может выйти из себя из-за какого-нибудь вымышленного оскорбления или, что более реально, из-за серьезного решения, принятого без ее ведома. Но сейчас не тот случай. Проконсультироваться с ней надо до начала планируемой экспансии. Встреча проходила, как и большинство встреч кабинета министров в последнее время. Пальмерстон говорил министрам, каких дел он от них ждет. После чего следовала дискуссия о том, как это следует сделать, - и никогда никаких дискуссий о том, а делать ли это вообще. Сегодняшний день не стал исключением. - Итак, как я заключаю, мы все пришли к полному согласию? - раздраженно осведомился Пальмерстон у своего кабинета, дав понять, что малейшее несогласие было бы воспринято им как личное оскорбление. И в семьдесят девять лет голос его ничуть не утратил язвительности, а глаза были так же холодны, как глаза змеи. - Мне потребуется солидное финансирование, - чуть ли не с обидой заявил канцлер казначейства. Но Пальмерстон отмахнулся даже от этого незначительного возражения. - Разумеется, - безапелляционным тоном отрезал Пальмерстон. - Вы ведь и есть тот индивидуум, который всегда добывает деньги. Именно поэтому вы мне нужны на сегодняшнем tete-a-tete, - добавил он, совершенно не по назначению употребив термин, разумеется, означающий встречу двух людей лицом к лицу. Гладстон предпочел не поправлять его, зная, что премьер-министр гордится своим невежеством во всех языках, кроме английского. Но мысль о визите к королеве темным облаком заволокла для Гладстона солнце. - Вы же знаете мое мнение, - сказал он. - Я полагаю, Ее Величество одна из величайших живущих ура-патриоток. А если мы упомянем Альберта и американцев, то можем растянуть войну на столетия. Но вообще-то ее вмешательства в государственные дела достаточно, чтобы прикончить любого. Пальмерстон не мог не улыбнуться, выслушав тираду Гладстона, потому что ненависть эта была взаимной. Однажды королева назвала его полубезумной головешкой. Оба друг друга стоили, оба были поглощены собой и невероятно упрямы. - Пожалуй, вы правы, но мы должны хотя бы явиться, чтобы проконсультироваться с ней. Нам нужны деньги. И пока вы будете оперировать цифрами, присутствующий здесь адмирал Сойер введет ее в курс относящихся к делу военно-морских соображений. Адмирала пригласили на заседание кабинета, чтобы он представил точку зрения королевского военного флота. Конечно, нужно больше кораблей и больше моряков для их экипажей. Новые броненосцы докажут, что они непобедимы, и посеют ужас в сердцах американцев. Теперь адмирал величественно кивнул, признавая свою ответственность, и кончик его мясистого носа качнулся вверх-вниз. - Я с удовольствием проинформирую Ее Величество касательно всех военно-морских вопросов, дабы заверить ее, что этот род войск пребывает в добрых и умелых руках. - Вот и хорошо, вот и договорились. Во дворец! Когда их ввели в аудиенц-залу в Букингемском дворце, королева позировала для портрета, а ее фрейлины смотрели за продвижением работы, тихо переговариваясь между собой. Как только члены кабинета вошли, королева отослала художника, и тот поспешно удалился, всю дорогу пятясь и кланяясь. - Это полотно для нашей дражайшей Викки, которой так одиноко в прусском дворе, - растолковала королева, объясняясь скорее с собой, чем с остальными присутствующими. - Малыш Вилли такой болезненный ребенок, и его больная рука - вечная докука. Она будет так счастлива получить это. - Едва уловимый намек на улыбку исчез с монаршего лица, когда она поглядела на трех пришедших мужчин. И тут же обиженно надула губы. - Это вторжение нам не по душе. - Иначе и быть не могло, мэм, - произнес лорд Пальмерстон, изображая едва уловимый намек на поклон. - Военные нужды. - Когда мы беседовали в последний раз, вы уверяли меня, что все хорошо. - Так оно и есть. Когда войска будут стоять наготове в Мексике, флот отплывет. Но там враг оказался достаточно наглым, чтобы атаковать наш торговый флот, мирно стоявший в порту в Мексике, причинив серьезный ущерб. - Пострадали торговые корабли?! Где же был наш военный флот?! - Уместный вопрос, мэм. Как всегда, ваш проницательный ум смотрит в самую суть дела. У нас всего пара линейных кораблей в Тихом океане. Главным образом из-за того, что у врага вообще ни единого. Но теперь есть, и поэтому мы должны предусмотрительно принять меры, чтобы ситуация не усугубилась. - О чем вы таком толкуете? Все это крайне невнятно. Пальмерстон быстро кивнул, и адмирал выступил вперед. - Позвольте мне объяснить, мэм. Нынешние обстоятельства вынуждают нас к формированию более мощного тихоокеанского флота. Мы получили информацию, что американцы не только наращивают свой флот, но и готовят пункты заправки углем, которые должны позволить им атаковать нас в Тихом океане. - Вы повергли нас в полнейшее замешательство. Угольные порты, это что еще такое, в каком это смысле?! - Это означает, мэм, что американцы расширяют линию фронта. Надо немедленно отрядить крупные корабли, дабы отразить эту атаку, - произнес Глад стон, неохотно выступая вперед. - Мы должны нарастить свой флот, чтобы ответить на их вызов. Больше кораблей - значит, больше денег. Каковые надо собрать незамедлительно. Я хочу представить вашему вниманию определенные предложения по поводу налогов... - Снова! - заверещала она; лицо ее внезапно покрылось багровыми пятнами. - Я только и слышу, эти постоянные требования денег, денег, снова денег. Будет ли этому конец?! - Когда враг будет разбит, - ответил Пальмерстон. - Люди поддерживают рас в этом, Ваше Величество, они последуют туда, куда вы их поведете, пожертвуют тем, чем вы скажете. А с победой придут и репарации - богатства Америки снова потекут в наши сундуки. Но Виктория уже не слушала его, тяжело откинувшись в кресле. Фрейлины ринулись к ней, а делегация безмолвно попятилась. Проект новых налогов пройдет. x x x В Мексике бои шли не очень хорошо. Генерал Улисс С. Грант стоял перед своей палаткой, глядя на войска, медленно шагающие в первых лучах рассвета. Он жевал сигару, почти не замечая, что она погасла. Это добрые воины, ветераны, они сделают все, что потребуется. Даже здесь, в этих вонючих джунглях. Лихорадка уже косит людей, но это лишь первые жертвы. Перед его отъездом из Вашингтона Шерман отвел его в сторонку, чтобы растолковать, насколько важен мексиканский фронт. Давление его атак в сочетании с тихоокеанскими военно-морскими операциями заставит британцев сосредоточиться на этом театре военных действий. Но все это было Гранту по-прежнему не по нутру - бросать хороших солдат в мясорубку войны, выиграть которую невозможно. Он выплюнул размокшую сигару, закурил свежую и пошел к своему штабу. Вскоре после рассвета три американских полка собрались неподалеку от опушки джунглей, скрытые пышной зеленью. Взмокшие изнуренные солдаты выдвинули пушки на позиции еще вчера, вручную. Ясный, чистый звук трубы дал им сигнал, что пора открыть огонь. Артиллерийский огонь был очень плотным, пушки стояли почти колесом к колесу. Фугас за фугасом разрывались на бастионах вверху. От пламенных разрывов поднимались черные облака дыма. Когда плотность огня достигла предела, солдаты ринулись в атаку. Они пересекли полоску мертвой растительности и начали взбираться по крутому склону к укреплениям. Как только они двинулись вверх, барражирование ослабло, а затем и вовсе прекратилось, когда атакующие поднялись повыше. Генерал Улисс С. Грант стоял впереди, посылая войска в атаку взмахами сабли. Проходя мимо, солдаты оглашали воздух громким "ура", но вскоре смолкали, карабкаясь вверх по крутому склону в нескончаемой жаре. Вот они начали падать, потому что обороняющиеся, несмотря на град пушечных снарядов, выползали вперед, чтобы стрелять в атакующих. Когда первые ряды были на полпути вверх по склону, американские артиллеристы совсем прекратили огонь из страха попасть по своим. Теперь огонь британцев усилился, смешиваясь с рявканьем пушек, скрытых за земляными валами. Люди падали со всех сторон - и все-таки шли вперед. Несмотря на то что губительный огонь проредил его цепи, 23-й Миссисипский полк ворвался на вершину с громовым "ура", началась рукопашная - штыки против кукри, потому что этот отрезок укреплений защищали отряды гуркхов - невысоких, яростных бойцов из Непала, никогда не просивших о жалости - и не знавших ее. Но к атакующим присоединялось все больше и больше американцев, и гуркхи вынуждены были отступить. Когда третья волна перевалила через внешнюю линию укреплений, генерал Грант был среди солдат. Он и его адъютант вынуждены были откатывать в сторону трупы атакующих, чтобы добраться до вершины. - Проклятье, - сквозь зубы процедил Грант, яростно закусив свою дорогую сигару. - Дальше пути нет. Точнее не скажешь. Внизу протянулась дорога - грунтовый тракт через джунгли, за обладание которым сейчас сражались две армии. И хотя на уходящем вниз склоне не было ни одного живого врага, с дальней стороной дороги все обстояло в точности наоборот. Скрытые в окопах англичане и пушки сеяли урон в рядах американцев. А внизу, по дороге, с обеих сторон галопом мчались лошади, везущие пушки. Да и с нынешней позиции американцы не могли двинуться ни вправо, ни влево, потому что оттуда их продолжали осыпать огнем обороняющиеся, с грехом пополам удержавшиеся на гребне благодаря хорошо укрепленным позициям. Выплюнув сигару, Грант встал, хотя град свинца усилился. - Тут мы долго не продержимся. Как только эти пушки выйдут на позиции, они сметут нас первым же залпом. Оставаться здесь равноценно самоубийству. А идти больше некуда - разве что назад. - Он обернулся к адъютанту. - Выводите миссисипцев первыми, им и так чертовски крепко досталось для одного дня. Когда они выйдут из-под огня, сигнальте отход, и пусть остальные бегут во весь дух. Он не покидал позиций, пока первые солдаты не скрылись под защитой джунглей. Лишь после этого он неохотно присоединился к отступающим с боем войскам. Что ж, сегодня они вкусили первой крови. Но зато он взглянул на вражескую работу и столкнулся лицом к лицу с их войсками. Сплошь цветные, но настоящие воины. Кроме того, он прорвал британские линии однажды, а что сделано однажды, можно повторить, если придется. Но в следующий раз они пробьют настоящую брешь, а потом расширят ее и рассекут дорогу надвое. Надо переговорить с инженерами. Быть может, удастся проложить тоннель под бастионами, чтобы заминировать их. Если мина будет достаточно крупной, она сможет разорвать и дорогу, и укрепления одним махом. А если удастся еще и удержать эту брешь, то уж с наплывом вражеских войск вниз по дороге он как-нибудь справится. Но сделать это будет адски трудно. МЕКСИКАНСКАЯ ПАПКА Густав Фокс уселся в приемной комнаты 313 за полчаса до полудня - запланированного времени начала встречи. Он уже отметил две фамилии в списке присутствующих. Генерала Шермана и генерала Ли, потребовавших провести это совещание. Когда он пришел в восемь утра, чтобы отпереть дверь, они уже дожидались его. Ли принес потрепанную кожаную седельную сумку и с тех пор не выпускал ее из рук. Фокс не интересовался ее содержимым - оно и так станет известно достаточно скоро. Но любопытство его было столь велико, что он не мог отвести от сумки глаза. Заметив это, Ли улыбнулся. - Уже скоро, Гус, скоро. Потерпите. Фокс как раз и пытался терпеть, но все равно то и дело бросал взгляды на часы. Без четверти двенадцать в дверь дробно постучали, и Фокс встал, чтобы отпереть. Двое часовых по бокам двери вытянулись по стойке "смирно"; Фокс и сам вытянулся, когда порог переступил долговязый, нескладный президент. Подождав, когда дверь снова запрут, Линкольн проговорил: - Наконец-то мы заглянем внутрь, как сказал мальчик, вскрывая рождественский подарок. - Искренне надеюсь, сэр. Генералы Шерман и Ли провели здесь все утро, а генерал Ли принес набитую до отказа седельную сумку. - Что ж, мы уделим ему самое пристальное внимание, уверяю вас. Как идет наша вторая операция? - Чрезвычайно хорошо. Все меры по поводу угля уже приняты. А мои агенты из Англии доносят, что наши приготовления не только замечены, но и подготовлен план контрмер. Шпионы противника очень быстро попались на крючок. Их агент в нашей стране действует очень результативно. Я с радостью узнаю, кто это. - Но не сейчас. - Н