Даниил Хармс. Стихотворения -------- Вода и Хню Хню: Куда, куда спешишь ты, вода? Вода: Налево. Там, за поворотом стоит беседка. В беседке барышня сидит. Её волос чёрная сетка окутала нежное тело. На переносицу к ней ласточка прилетела. Вот барышня встала и вышла в сад. Идёт уже к воротам. Хню: Где? Вода: Там, за поворотом. Барышня Катя ступает по травам круглыми пятками. На левом глазу василёк, а на правом сияет лунная горка и фятками. Хню: Чем? Вода: Это я сказала по-водяному. Хню: Ой, кто-то идёт к нам! Вода: Где? Хню: Там. Вода: Это рыбак Фомка. Его дочь во мне утонула. Он идёт побить меня камнем. Давай лучше громко говорить о недавнем. Рыбак: Один я. Из меня тянутся ветви. Грубые руки не могут поднять иголки. Когда я смотрю в море, глаза мои быстро слезятся. Я в лодку сажусь, но лодка тонет. Я на берег прыгаю, берег трясётся. Я лезу на печь, где жили мои деды, но печь осыпается. Эй, товарищи рыбаки, что же мне делать? (Увидя Хню.) Неужто Хню? Хню (молча): Да. Это я. А вот мой жених Никандр. Никандр: Люблю, признаться, вашу дочь. И в этом вас прошу помочь мне овладеть её невинностью. Я сам Бутырлинского края, девиц насилую, играя с ними в поддавки. А вам в награду, рыбачок, я подарю стальной сачок и пробочные поплавки. Рыбак: Шпасибо, шпасибо! Никандр: Лови полтину! Вода: Какую мерзкую картину я наблюдаю. Старик поймал полтину в рот. Скорей, скорей за поворот направлю свои струны звонкие. Хню: Прощай, вода. Ты меня не любишь? Вода: Да. Твои ноги слишком тонкие. Я ухожу. Где мой посох? Хню: Ты любишь чернокосых? Вода: Жырк, жырк, лю-лю-лю. Журч, журч. Клюб, клюб, клюб. в с ё 29 марта 1931 -------- Разговоры за самоваром Кулундов: Где мой чепец? Где мой чепец? Родимов: Надменный конь сидел в часах. Кулундов: Куда затылком я воткнусь? Родимов: За ночью день, за днём сестра. Кулундов: Вчера чепец лежал на полке, сегодня он лежал в шкапу. Родимов: Однажды царь, он в треуголке, гулял по Невскому в плаще. Кулундов: Но где чепец? Родимов: И царь смеялся, когда машинку видел он, в кулак торжественный смеялся, царицу зонтиком толкал. Кулундов: Чепец в коробке! Родимов: Царь хранил своё величье вековое. "Сафо" двумя пальцами курил, пуская дым. Кулундов: А? Что такое? Скажите, где мой шарф? Родимов: Скакал извозчик. Скакал по правой стороне. Кричал царю: сойди с дороги, не то моментом задавлю! Смеялся царь, склонясь к царице. Кулундов: Простуда в горло попадет, поставлю вечером горчичник. Родимов: И крикнул царь: какой болван! На мне тужурка из латуни, а на царице календарь. Меня так просто не раздавишь, царицу санками не сдвинешь, и в доказательство мы ляжем с царицей прямо под трамвай. Кулундов: Потом советую, сам-друг Кулундов, одень шерстяную рубашку. На двор, Кулундов, не ходи, но поцелуй свою мамашку. Мамаша: Нет, нет, избавь меня, Кулундов. Родимов: И вот, вздымая руки к небу, царь и царица на рельсы легли, и взглядом, и пушкой покорны Канебу, большие солдаты царя стерегли. Толпа на Невском замерла, неслась милиция скачками, но птица -- в воздухе стрела -- глядела чудными зрачками. Царь встал. Царица встала. Все вздохнули. Царь молвил: накось выкуси! Царица крикнула: мы победили! Канеб сказал: мы льнем к Руси. Вдали солдаты уходили. Но вдруг извоэчик взял и ударил кнутом царя и царицу по лицу. Царь выхватил саблю и с криком: смерть подлецу! пустился бегом по Садовой. Царица рыдала. Шумела Нева. Народ волновался, на битву готовый. Кулундов: Ну, прощайте, мамочка, я пошел на Карповку. Мамаша: Два поклона дедушке. Кулундов: Хорошо, спасибочки. Родимов (один): Да, министр Пуришкевич был однажды на балу, громко музыка рычала, врали ноги на полу. Дама с голыми плечами извивалась колбасой. Генерал для развлеченья шлёпал пятками босой. Царь смеялся над царицей, заставлял её в окно для потехи прыгнуть птицей или камнем всё равно. Но царица для потехи в руки скипетр брала и колола им орехи при помощи двухголового орла. Голова на двух ногах (входя): Родимов, ты заврался. Я сам бывал на вечеринках, едал индеек в ананасах, видал полковника в лампасах. Я страсть люблю швырять валета, когда летит навстречу туз, когда сияет эполета и над бокалом вьется ус. Когда, смугла и черноброва, к тебе склоняется княжна, на целый мир глядя сурово, с тобой, как с мальчиком, нежна. Люблю, когда, зарю почуя, хозяин лампу тушит вдруг, и гости сонные, тоскуя, сидят, безмолвные, вокруг. Когда на улице, светая, летают воздухи одни, когда проходит ночь пустая и гаснут мёртвые огни. Люблю, Родимов! Нет спасенья! В спасенье глупые слова! Вся жизнь только воскресенье! Родимов: Молчи, пустая голова! Аларих, готский король: Видел я, в долинах Рога мчался грозный Ахерон. Он глядел умно и строго, точно ехал с похорон. То долина, то гора пролетали над водой, то карина, то мара, сбоку хвостик золотой. Бог глядел в земную ось, все, как суп, во мне тряслось, вся шаталась без гвоздей геометрия костей. Тут открылся коридор, взвился дубом нашатырь, мне в лицо глядел хондор, тучи строгой поводырь. Эй, душа, колпак стихов, разом книги расплоди, сто простят тебе грехов, только в точку попади. Ну, Родимов, дай ладонь! Родимов: На ладони скачет конь. Аларих: Ты, Родимов, попадья, я как раз тебе судья. Кулундов (вбегая): Где мой кушак? Где мой кушак? Родимов: Однажды царь лежал в гробу. Аларих: Я слышу шёпот, стук и шаг. Мамаша: Господь, храни меня, рабу. Родимов: Свеча трещала над царем. Кулундов: Кушак на мне! Кушак на мне! Родимов: Единый Бог сидел втроем. Царица плакала в окне. Царь говорил: мои дворцы стоят пусты, но я вернусь. Аларих: Но мне не страшны мертвецы. Мамаша: А я покойников боюсь. Голова на двух ногах: Спи Кулундов, ночью спи спи планета под домами вижу я большое пи встало облако над нами дремлют бабочки бобров спят овечки под шатром сна сундук и мысли ров открываются с трудом но едва светлеет мрак вижу я стихов колпак вижу лампы и пучины из морской большой пучины поднимают в мир причины свои зонтики всегда спи Кулундов спи Родимов спи Аларих навсегда. Мамаша: Однажды царь лежал в болоте... всё 13 декабря 1930 -------- Сладострастная торговка Одна красивая торговка с цветком в косе, в расцвете лет, походкой лёгкой, гибко, ловко вошла к хирургу в кабинет. Хирург с торговки скинул платье; увидя женские красы, он заключил её в объятья и засмеялся сквозь усы. Его жена, Мария Львовна, вбежала с криком "Караул!", и через пол минуты ровно хирурга в череп ранил стул. Тогда торговка, в голом виде, свой организм прикрыв рукой, сказала вслух: "К такой обиде я не привыкла..." Но какой был дальше смысл её речей, мы слышать это не могли. журчало время как ручей. темнело небо. И вдали уже туманы шевелились над сыном лет -- простором степи и в миг дожди проворно лились, ломая гор стальные цепи. Хирург сидел в своей качалке, кусая ногти от досады. Его жены волос мочалки торчали грозно из засады, и два блестящих глаза его просверливали взглядом; и, душу в день четыре раза обдав сомненья чёрным ядом, гасили в сердце страсти. Сидел хирург уныл, и половых приборов части висели вниз, утратив прежний пыл. А ты, прекрасная торговка, блестя по-прежнему красой, ковра касаясь утром ловко своею ножкою босой, стоишь у зеркала нагая. А квартирант, подкравшись к двери, увидеть в щель предполагая твой организм, стоит. И звери в его груди рычат проснувшись, а ты, за ленточкой нагнувшись, нарочно медлишь распрямиться. У квартиранта сердце биться перестаёт. Его подпорки, в носки обутые, трясутся; колени бьют в дверные створки; а мысли бешено несутся. И гаснет в небе солнца луч. и над землёй сгущенье туч свою работу совершает. И гром большую колокольню с ужасным треском сокрушает. И главный колокол разбит. А ты, несчастный, жертва страсти, глядишь в замок. Прекрасен вид! И половых приборов части нагой торговки блещут влагой. И ты, наполнив грудь отвагой, вбегаешь в комнату с храпеньем, в носках бежишь и с нетерпеньем рукой прорешку открываешь, и вместо речи -- страшно лаешь. Торговка ножки растворила, ты на торговку быстро влез, в твоей груди клохочет сила, твоим ребром играет бес. В твоих глазах летают мухи, в ушах звенит орган любви, и нежных ласк младые духи играют в мяч в твоей крови. И в растворённое окошко, расправив плащ, влетает ночь. и сквозь окно большая кошка, поднявши хвост, уходит прочь. 14-17 октября 1933 -------- Первое послание к Марине За то, что ты молчишь, не буду Тебя любить, мой милый друг, И, разлюбив тебя, забуду И никогда не вспомню вдруг. Молчаньем, злостью иль обманом Любовный кубок пролился, И молчаливым талисманом Его наполнить вновь нельзя. Произнеси хотя бы слово, Хотя бы самый краткий звук, И вмиг любовь зажжется снова Еще сильней к тебе, мой друг. 29 августа 1935 -------- Второе послание к Марине Я получил твое посланье, Да получил. Я утолил свое желанье, Да утолил. Сомнений нет, они далеки, Пропал их след. Забудь, забудь мои упреки, Их больше нет. Теперь опять я полон силы, Опять с тобой. Везде везде твой образ милый Передо мной. Теперь опять я полон страсти К тебе лететь. Я не имею больше власти Собой владеть. Останови, Владыка, ветры И прекрати! Сложи, Владыка, километры И сократи! 19 авг. 1935 -------- * * * Яков Лейбус он художник был в Пивной. И я был там он сказал мне: ты пирожник? Я ответил: пополам. 24 ноября 1926 -------- Дочь Сокольского Ловцы гоняют псов охота происходит сверкают лица без усов паркеты очень скользки хозяин тут ногами бродит зовут его Сокольский а дочь его нехороша с французом убежала когда о том узнала мать то бабушка рыдала глотала сахарный раствор пыталась ногти обломать и даже вся пришла в восторг желая к вечеру поймать ходили письма на облаках из города в корчму и ближе валялась бабушка в ногах а дочь соскучилась в Париже тут бал. Вертятся шалуны но дочь отсутствует. За дверью осень старушка плачет у волны ей помогают генералов восемь вот безумный океан вихрь держит на поводу муж покойный Лукиан скромно ерзает в аду где же дочь моя скажи перебрось твои рога бабка плачет и дрожит и выпрямляется строга трубит Сокольский на конях он скачет над обрывом мчится по небу в санях чихает мелким дыбом француза ловит за родник к окну его подносит на воздух тянется воротник француз диявла просит взмахнув руками по бокам как птица над водой он улыбается богам французик молодой мелькнула грешная река теперь она безводна сломалась ненужная рука Сокольская свободна ее супруг в окно убит домой она спешила пошла к портнихе. Портниха спит и кофточку не сшила ах как же я приду на бал устроенный отцом мой муж за форточку упал но был он молодцом уж скоро птицы говорят засохнет окиян пойду-ка я в горячий ад там ждет меня Лукьян а с милым гладко и в аду прощай отец и мать я в мир загробный перейду и больше меня не поймать. Все 1926 г. -------- Дачная ночь Фельетон Слон купается фурча держит хоботом миры волки бродят у ручья в окна лазают воры им навстречу жгут свечу они слезают нож в зубах бегут по саду. Каланчу огибают в трех шагах поперек пути забор много выше чем овин быстро лезет первый, вор остальные вслед за ним БАХ! звучит ружейный гром пуля врезалась в сосну гости сели на паром и отправились ко сну Ляля дремлет вверх ногой вид ее зато сердит мать качает головой снится юноша нагой и глазами вдаль вертит где-то стукает вагон освещая мрак внутри тетя Вера шлет поклон Костя едет без погон в пеший полк 93 ищут зкстренно врача кто-то много съел блинов врач приходит осерча слон купается фурча у ленивых берегов. Все 27 ноября 1926 -------- Разбойники Шли разбойники украдкой. Очень злые. Их атаман вдруг помахивает бородкой лезет наскоро в карман там свинцы валяются, разбойники молчат их лошади пугаются их головы бренчат и путники скрываются разбойники молчат. Но лишь потух костер проснулись мертвецы: Бог длани распростер свирепые дворцы потухли на горах влетело солнце на парах в пустой сарай. Газетчицы летели в рай кричали смертные полканы торчали в воздухе вулканы домов слепые номера мне голову вскружили вокруг махали веера -- разбойники там жили. В окно кидалась баба вдруг она трубой визжала. Девчонки жарились вокруг любезностью кинжала. Дымился сочный керосин грабители вспотели скакал по крышам кирасир -- родители в постели. Молчат они. Жуют помидор. Он зноен? Нет, он хлад. Он мишка? Нет, он разговор, похожий на халат. Украсть его? Кричит паша и руки живо вздел. Потом разбойники дрожат и ползают везде. Сверкает зубом атаман и ползает везде. Сверкает зубом атаман он вкладывает патрон поспешно лазает в карман пугаются вороны. Свинец летает вдаль и вблизь кувыркает ворон. Но утром дворники сплелись и ждали похорон. Идут разбойники техасом тут же бурная пустынь но звучит команда басом ветер кошка приостынь. Вмиг ножи вокруг сверкают вмиг пространство холодеет вмиг дельфины ночь плескают вмиг разбойники в Халдее. Тут им пища тетерева тут им братья дерева'. Их оружие курком -- ! ну давайте кувырком! Левка кинет пистолет машет умное кружало вин турецких на столе изображение дрожало. Вдруг приходит адъютант к атаману и вплотную все танцуют отходную и ложатся в петинант стынет ветер к облакам свищут плети по бокам. Происходит состязанье виноватым наказанье угловатым тесаки а пархатым казаки. Все Декабрь 1926 г. -------- * * * В июле как то в лето наше Идя бредя в жару дневную и два брата Коля с Яшей И встретили свинью большую. "Смотри свинья какая в поле Идет" заметил Коля Яше "Она пожалуй будет Коля На вид толстей чем наш папаша". Но Коля молвил: "Полно, Яша, К чему сболтнул ты эту фразу. Таких свиней как наш папаша Я еще не видывал ни разу". 1922 -------- О том как Иван Иванович попросил и что из этого вышло Посвящается Тылли и восклицательному иван иваныч расскажи ки'ку с ко'кой расскажи на заборе расскажи ты расскажешь паровоз почему же паровоз? мы не хочим паровоз. лучше шпилька, беренда с хи ка ку гой беренда заверте'ла беренда как то жил один столяр только жилистый столяр мазал клейстером столяр делал стулья и столы делал молотом столы из орешника столы было звать его иван и отца его иван так и звать его иван у него была жена не мамаша, а жена НЕ МАМАША А ЖЕНА как её зовут теперь я не помню теперь позабыл те'--перь иван иваныч говорит очень умно говорит п о ц е л у й* говорит. * "В оригинале стоит непреличное слово" (Прим. автора). а жена ему: нахал! ты муж и нахал! убирайся нахал! я с тобою не хочу делать это не хочу потому что не хочу. иван иваныч взял платок развернул себе платок и опять сложил платок ты не хочешь, говорит ну так что же, говорит я уеду, говорит а жена ему: нахал! ты муж и нахал! убирайся нахал! я совсем не для тебя не желаю знать тебя и плевать хочу в тебя. иван иваныч поглупел между протчим поглупел у усики'рку поглупел а жена ему сюда развернулась да сюда да потом ещё сюда в ухо двинула потом зубы выбила потом и ударила потом! иван иванович запнулся так немножечко запнулся за п... п... п... п... п... пнулся ты не хочешь, говорит ну так что же, говорит я уеду, говорит а жена ему: нахал! ты муж и нахал! убирайся нахал! и уехал он уехал на извощике уехал и на поезде уехал а жена осталась тут и я тоже был тут оба были мы тут. 1925 ноябрь. -------- От бабушки до Esther баба'ля мальчик тре'стень гу'бка рукой саратовской в мыло уйду сыры'м седе'ньем ще'ниша ва'льги кудрявый носик платком обут -- капот в балах скольжу трамваем Владимирскую поперёк посельницам сыру'нду сваи грубить татарину в окно. мы улицу валу'нно ла'чим и валенками набекрень и жёлтая рука иначе купается меж деревень. шлён и студень фарсится шляпой лишь горсточка лишь только три лишь настежь балериной снята и ту'кается у ветрин. холодное бродяга брюхо вздымается на костыли резиновая старуха а может быть павлин а может быть вот в этом доме ба'баля очередо'м канды'жится семью попами соломенное ведро. купальница поёт карманы из улицы в прыщи дворов надушенная се'лью рябчика распахивается под перо -- и кажется она Владимирская садится у печеря' серёжками -- -- как будто за' город а сумочкою -- -- на меня шуро'ванная так и катится за ба'баля кале'ты репейником простое платьеце и ленточкою головы -- ПУСТЬ -- балабошит бабушка Бельгию и блены пусть озирает до'хлая ро'станную полынь сердится кошечкой около кота вырвится вырвится вырвится в лад шубкою о'конью ля'женьем в бунь ма'ханьким пе'рсиком вихрь таба'нь а'льдера шишечка ми'ндера буль у'лька и фа'нька и ситец и я. ВСЕ <1925> -------- Говор Откормленные лы'лы вздохнули и сказали и только из под банки и только и тютю' кати'тесь под фуфо'лу фафа'лу не перма'жте и даже отваля'ла из мя'киша кака' -- -- косы'нка моя у'лька пода'рок или си'тец зелёная сало'нка ча'ничка купры'ш сегодня из под а'нды фуфылятся рука'ми откормленные лы'лы и только и тютю'. ВСЕ <1925> -------- Виктору Владимировичу Хлебникову Ногу на ногу заложив Велимир сидит. Он жив. 1926 -------- * * * Шел Петров однажды в лес. Шел и шел и вдруг исчез. "Ну и ну, -- сказал Бергсон,-- Сон ли это? Нет, не сон". Посмотрел и видит ров, А во рву сидит Петров. И Бергсон туда полез. Лез и лез и вдруг исчез. Удивляется Петров: "Я, должно быть, нездоров. Видел я: исчез Бергсон. Сон ли это? Нет, не сон." 1936-37 -------- Я руку протянул. И крикнул: вот потеха! Стоял тут некогда собор. а нынче -- веха! А тут когда-то был пустырь, а нынче -- школа. А там когда-то монастырь Святителя Николы, А ныне только сад фруктовый качает сочные плоды да храм Святителя Николы стоит в саду без головы. Селлей: Молчи, молчи, безумный Глоб! Не то пущу тебе я пулю в лоб. Довольно выть. И горю есть предел. Но ты не прав. Напрасно ноешь. Ты жизни ходы проглядел. Ты сам себе могилу роешь. Глоб: Какие жизни ходы, Селлей, Селлей? Нам не открыть закон природы, Селлей, Селлей! Пройдет с годами увлеченье, устанет ум, Селлей, Селлей! Забудет мир свое ученье и сладость дум, Селлей, Селлей! Селлей: Молчи, несносное созданье, Унылых мыслей философ. Хотя бы раз в твое сознанье проник ли жизни мощный зов? после 13 авг. 1937 -------- * * * Два студента бродили в лесу в воду глядели дойдя до речки ночью жгли костры отпугивать хищников спал один, а другой на дежурстве сидел в голубой камилавочке и бабочки к нему подлетали то ветерок швырял в костер пух пеночки студент потягиваясь пел: в костер упала звездочка. Молча стояли вокруг медведи мохнатой грудью дыша и едва копошилась душа в их неподвижном взгляде но тихо сзади шла мягкими лапами ступая по ельнику рысь и снилось в лесу заблудившемуся мельнику как все звери стоя на холму глядели в высь где нет паров горел костер и ветки шаловливого пламени играли серпом на знамени и дым и гарь болтаясь в воздухе платком висели черным молотком март 1931 -------- * * * Однажды утром воробей ударил клювом в лук-пырей. И крикнул громко лук-пырей: "Будь проклят птица-воробей!" Навеки проклят воробей, от раны чахнет лук-пырей. И к ночи в мёртвый лук-пырей свалился мёртвый воробей. 24 января 1934-35 -------- * * * Умным правит краткий миг глупый знает все из книг Умный глупому не пара Умный груз, а глупый тара 1933 -------- Ки'ка и Ко'ка Под ло'готь Под ко'ку фуфу' и не кря'кай не могуть фанфа'ры ла -- апошить деба'сить дрынь в ухо виляет шапле' ментершу'ла кагык буд-то лошадь кагык уходырь и свящ жвикави'ет и воет собака и гонятся ли'стья сюды и туды А с не'ба о хря'щи все чаще и чаще взвильнёт ви ва вувой и мрётся в углы'нь С пинежек зире'ли потянутся ко'кой под логоть не фу'кай! под ко'ку не плюй! а если чихнётся губа'стым саплю'ном то Ки'ка и Ко'ка такой же язык. II Черуки'к дощёным ша'гом осклабясь в улыбку ки'ку распушить по ветровулу! разбежаться на траву обсусаленная фи'га буд-то ки'ка на паро'м буд-то папа пилигримом на камету ускакал а'у деа'у дербады'ра а'у деа'у дерраба'ра хахети'ти Мо'нна Ва'нна хочет пить. III шлёп шляп шлёп шляп шлёп шляп шлёп шляп. ВСЕ <1925> -------- * * * Тише целуются комната пуста -- ломками изгибами -- полные уста: -- ноги были белые: по' снегу устал. Разве сандалии ходят по песку? Разве православные церкви расплесну? Или только кошечки Писают под стул? Тянутся маёвками красные гроба ситцевые девушки -- по' небу губа; кружится и пляшется будто бы на бал. Груди как головы тело -- молоко глазом мерцальная солнцем высоко... Бог святая троица в небо уколол. Стуки и шорохи кровью запиши; там где просторнее ку'киши куши': Вот по этой лесеньке девушкой спешил. Ты ли целуешься? -- комната пуста -- Так ли слома'лися -- полные уста? : Ноги были белые: по' снегу устал. ВСЕ <1925> -------- СЕК (gew. Esther) И говорит Мишенька рот открыв даже -- ши'шиля ки'шиля Я в штаны ряжен.-- Н ты эт его -- финьть фаньть фуньть б м пи'льнео -- фуньть фаньть финьть (Кочать укоризненно головой) И'а И'а Ы'а Н Н Н Я полы мыла Н Н Н дриб жриб бо'бу джинь джень баба хлесь хлясь -- здо'рово -- ра'зда'й мама! Вот тебе ши'шелю! финьть фаньть фуньть на'кося ки'шелю! фуньть фаньть финьть. ВСЕ <1925> -------- Полька затылки (срыв) писано 1 января 1926 года метит балагур татарин в поддёвку короля лукошке а палец безымянный на стекле оттаял и торчит гербом в окошко ты торчи себе торчи выше царской колончи ................... распахнулся о'рлик бу'бой сели мы на бочку рейн вина океан пошёл на убыль в небе ки'чку не видать ................... в пристань бухту серую подушку тристо молодок и сорок семь по'ют китайца жёлтую душу в зеркало смотрят и плачат все. ................... вышел витязь кашей гурьевой гу'жил зи'мку рыл долота накути Ерёма вздуй его вздулась шишка в лоб золотая ................... блин колокольный в ноги бухал переколотил в четвёртый раз суку ловил мышиным ухом щурил в пень солодовый глаз. ................... приду' приду' в Маргори'тку хло'пая зато'рами каянский пру па'ла'ша'ми' ка'лику едрит твою около бамбука пальцем тпр ................... скоро шаровары позавут татарина книксен кукла полька тур мне ли петухами кика пу подарена чи'рики боя'рики и пальцем тпр ................... зырь манишка пуговицей плйсовой грудку корявую ах! обнимай а в шкапу то ни чорта лысого хоть бы по'лки и тех нема. ................... шея заболела на корону у'была в жаркую печку затылок утёк не осуди шерстяная публика громкую кичку* Хармса -- дитё. ВСЕ * "именно ки'чка а не кличка" (прим. автора) 1 янв. 1926 -------- Вью'шка смерть Сергею Есенину. ах вы се'ни мои се'ни я ли гу'сями вяжу' при'ходил ко мне Есе'нин и четы'ре мужика и с чего' бы это ра'доваться ло'жкой стучать пошивеливая пальцами гру'сть да печа'ль как ходи'ли мы ходи'ли от поро'га в Кишинё'в проплева'ли три неде'ли потеря'ли кошелёк ты Серё'жа рукомо'йник сарынь и дуда' разо'хотился по мо'йму совсе'м не туда' для тебя' ли из корежё'ны ору'жье штык не тако'й ты Серё'жа не тако'й уж ты' по'й-ма'й щё'ки ду'ли скарлоти'ну перламу'тр из за во'рота поду'ли Va'ter U'nser -- Li'eber Go'tt я пляса'ла сокола'ми возле де'рева круго'м ноги то'пали пляса'ли возле де'рева круго'м размога'й меня заты'ка на кало'ше и ведре' походи'-ка на заты'лке мимо за'пертых двере'й гу'ли пе'ли ха'лваду' чири'кали до' ночи' на' засеке до'лго ду'мал кто' поёт и бро'ви чи'нит не по'полу пе'рвая залуди'ла пе'рьями сперва' чем то ду'дочны'м вро'де как уха'бица' полива'ла сы'пала не ве'рила ле'бе'дя'ми' зашу'хала кры'льями зуба'ми зато'пала с тако'го по ма'тери с э'такого ку'барем в обнимку целу'ется' в о'чи ва'лит бли'ньями а лета'ми плю'й его' до бе'лой доски' и ся'дь добреду' до Клю'ева' обратно заки'нуся' просты'нкой за ро'дину за ма'тушку ле'вую у де'рева то'ненька' за Ду'нькину пу'говку' пожури'ла де'вица' неве'ста сику'рая' а Серё'жа де'ревце'м на груди' не кла'няется на груди' не кла'няется не бу'кой не ве'черо'м посыпа'ет о'коло' сперва' чем то ду'дочны'м 14 января 1926 -------- Ваньки встаньки (I) волчица шла дорогаю дорогаю манашенькой и камушек не трогала серебрянной косой на шею деревянную садились человечики манистами накрашеннами где-то высоко'. никто бы и не кланялся продуманно и холодно никто бы не закидывал на речку поплавок я первый у коло'дица нашел ее подохлую и вечером до ку'зова её не повалок стонала только бабушка да грядка пересто'нывала заново еро'шила капустных легушат отцы мои запенелись и дети непристойные пускали на широкую дорогу камыши засни засни калачиком за синей гололедицей пруда хороший перепел чугунный домовой щека твоя плакучая румянится цыганами раскидывает порохом ленивую войну идут рубахи ры'жики покрикивают улицу веревку колокольную ладошки синяки а кукла перед ужином сырому тесту молится и долго перекалывает зубы на косяк я жду тебя не падаю смотрю -- не высыпаются из маминой коробочки на ломаный сарай обреж меня топориком клади меня в посудину но больше не получится дырявая роса -- всё 4 февр. 1926 г. -------- Ваньки встаньки (II) Ты послушай ка карась имя палкой перебрось а потом руби направо и не спрашивай зараз то Володю то Серёжу то верёвку павар то ли куру молодую то ли повора вора Разбери который лучше может цапаться за тучи перемыгой серебром девятнадцатым ребром разворачивать корыто у собачий конуры где пупырыши нерыты и колеблется Нарым Там лежали Михаилы вонючими шкурами до полуночи хилые а под утро Шурами И в прошлую середу откидывая зановеси прохржему серому едва показалися сначало до плечика румяного шарика а после до клетчатых штанишек ошпаривали мне сказали на' ушко что чудо явилося и царица Матушка сама удивилася: ах как же это милые? как же это можно? я шла себе мимо носила дрожжи вошёл барабанщик аршином в рост его раненная щека отвисала просто он не слышет музыки и нянин плач на нём штаны узкие и каленкоровый плащ простите пожалуйсто я покривил душой сердце сжалося я чужой -- входит барабанщик небольшого роста -- ах как же это можно? я знал заранее -- взял две ложки -- -- вы ИЗРАНЕНЫ.-- -- ЗАНОВЕСЬ -- собака ногу поднимает ради си ради си солдат Евангелие понимает только в Сирии только в Сирии но даже в Сирию солдат не хочет плюет пропоица куда то и в Сирию бросает кочень где так умны Солдаты ему бы пеночки не слизывать ему бы всё: "руби да бей" да чтобы сёстры ходили с клизмами да чтобы было сто рублей солдат а солдат сколькотебелет? где твоя полатка? и твой пистолет. -- кну'чу в при'хвостень кобыле хоть бы куча хоть бы мох располуженной посуды не полю не лужу и в приподнятом бокале покажу тебе ужо'! Едет мама серафи'мом на ослице прямо в тыл покупает сарафаны и персидскую тафту -- солдат отворачивается и больше не хочет разговаривать -- открылось дверце подкидное запрятало пятнашку сказало протопопу Ною: -- позвольте пятку вашу -- я не дам пятку шнельклопс дуй в ягоду шнельклопс разрешите вам не поверить я архимандрит а вы протопоп а то рассержусь и от самой Твери возьму да и проедусь по' полу он рас-стегивает мундир забикренивает папаху и садится на ковёр и свистит в четыре пальца: пью фюфюлы на фуфу' еду мальчиком в Уфу' щекати меня судак и под мы'шку и сюда и'хи блохи не хоши' пу'фы бо'же на матра'сс. за бородатым бегут сутуленькие в клети пугается коза а с неба разные свистульки картошкой сыпятся в глаза туды сюды да плеть хвоста да ты да я да пой нога считает пальцами до ста и слышит голос: "помогай" обернулся парусом лезет выше клироса до месяца не долез до города не дошёл обнимались старушки плакали замочили туфли лаковые со свечой читали Лермонтова влюбились в кого го то кавалера там на груди у него солнышко а сестра его совушка волоса его рыжие королеву прижили может кушать рябчика да и то только в тряпочке у него две шашки длинные на стене висят... Господи Помилуй свят свят свят -- черти испугались молитвы и ушли из Гефсиманского сада, тогда самый святой человек сказал: -- здорово пить утрами молоко и выходить гулять часа так на четыре О человек! исполни сей закон и на тебя не вскочит чирий. ПОСЛУШАЙТЕ сегодня например какой то князь сказал своей любовнице: -- иди и вырый мне могилу на Днепре и принеси листок смаковницы -- Она пошла уже козалось в камыши Но видет (!) князь (!) за ней (!) бежит (!) кида'ет сумрачный ноган к её растерзанным ногам прости-прости я нехороший раз 2 3 4 5 6 7 .......... а сам тихонько зубы крошит как будто праведный совсем О человек! исполни сей закон и на тебя не вскочит чирий мотай рубашками в загон -- как говориться в притче: -- плен духу твоему язычник и разуму закопанная цепь -- -- за кулисами говорят шёпотом, и публика с трепетом ловит бабочку. Несут изображение царя. Кто то фыркает в ладонь и говорит: блинчики. Его выводят -- Выйди глупый человек и глупая лошадь на Серёже полаче и на Володе тоже стыдно совестно и неприлично говорить блинчики а если комната вдобавок девичая то нужно говорить как-то иначе -- Все удовлетворены и идут к выходу -- ВСЕ 11 февр. 1926 -------- Половинки присудили у стогов месяцем и речкою и махнула голова месяца голова толстою ручкою позавидовала ей баба руку ей позавидовала баба корамыслами на дворе моём широком вышивают конаплей дедка валенками шлёпает и пьёт молоко позавидовала я вот такими дулями и роди'ла меня мать чехардой придорожною а крестил меня поп не поп а малина -- вся то распоса'дница батькина бухта лавку закапала вороньим яйцом больно родимая грудью заухала мыльными пузырьками батьке в лицо ахнули бусы бабы фыркали стукала лопата в брюхо ему избы попы и звёзды русые речка игрушка и солнце лимон разные церковки птички, палочки оконце ла'сковое расшитое всё побежало побежало и ахнуло сам я вдеваю кол в решето бъется в лесу фанта'н фанто'вич грузди сбирает селени'м паша' перья точат мальчик Митя уснул в лесу холодно в рубашке кидаться шишками кожа пупырашками буд-то гусиная высохли мочалками волосы под мышками хлещет бог бог -- осиновый а'хнули бусы бабы а'хнули радугами стонет баба Богородица лик её вышитый груди глажены веки мигнут и опять закроются сукровицей кажется потеют и дохнут навозные кучи скучно в лесу! в дремучем невесело! мне то старухи до печёнки скучно мальчика Митю в церковь НЕСТЬ ведьма ты ведьма кому ты позавидовала? месяц пу'пом сел на живот! мальчика Митю чтоб его(!) и'дола сам я вдеваю кол в решето сам я сижу матыгой ночью жду перелесья синего утра и кто то меня за плечо воро'очает тянет на улицу мой рукав ЗНАЮ от сюдова мне не поверят мне не разбить ключевой тиши' дедка мороз стучится в двери месяц раскинул в небе шалаши. стены мои звончее пахаря крепче жимолости в росту' крепли и крепли и вдруг заа'хала бабы и бусы и шар на мосту -- милый голубку милой посылает -- шлет куличи' и хлай на столо а губы плюются в дым кисилями а руки ласка'ются ниже колен ба'бка пе'ла небу новосе'лье небо полотенце! небо уж не то! бабка поля пшеном за'се'яла сам я вдеваю кол в решето пря'жею бабкиной месяц утонет уши его разольются речкою -- -- там из окна соседнего до'мика бабка ему махну'ла ручкою -- ВСЕ Школа ЧИНАРЕЙ Взирь За'уми <1926> -------- Берег и я Здравствуй берег быстрой реки! мы с тобой не старики, нам не надо разных каш, хлеб и мясо завтрак наш. Наша кровля, дым и снег, не стареет каждый миг; наша речка лента нег, наша печка груда книг. Мы с тобой, должно быть, маги, разрушаем время песней, от огня и нежной влаги все становится прелестней. Берег, берег быстрой реки! мы с тобой не старики. Нам не сорок, как другим. Нашим возрастом благим мы собьём папаху с плеч. Вот и всё. Я кончил речь. (1930-1933?) -------- * * * И птичка горько плачет в чернильнице своей фир фир мур мур фир фир мур мур та птичка соловей и валятся дощечки из птички на песок и птичка уж не плачет летит уже в лесок горюешь моментально ты птичка соловей -- такой бы быть хотелось и девочке моей. 1 января 1931 -------- А ну-ка покажи мне руку. Где ты свой палец поцарапала? Советую помазать иодом. Она: Ну вот ещё, нашел что предложить, как будто я сама не знаю. мне приходилось головы кружить неопытным печенегам, я им приказывала головы сложить к моим ногам пушистым снегом. Кто, быстро повинуясь меня линейную любил, кто, пышно волнуясь злобу копил. Он: Наука, мудрости княгиня, книгу радости захлопни, а ну-ка, мудрости богиня, покажи кулак науки глупцу. Школьник делает успехи, на скамье долбя науки. Эти знаки, эти вехи позабудут наши внуки. Они лысыми камнями будут в дырочки глядеть, они стройными конями будут мимо молодеть, они чибу, чибу нами будут новые цвести, они вольными табунами будут землю круглую трясти. Она: Знаю, это старинная песня. Тут кое-где разбросаны горы разного хлама. Но нет точки опоры. Он: Зато тут мама нашего потомства и чибирей. Она: Оставь, ты мне показываешь сахар, а где же сладкий плод? Он: Скорей сколотим быстрый плот и поплывем по вьющейся реке. Мы вмиг пристанем к ангельским воротам. Она: Где? Он: Там за поворотом. 11 марта <1931> -------- * * * Отец и мать родили сына и рота тётушек примчалась. Мать отдыхала на кровати, а люлька медленно качалась. Отец: Вот господа мой сын. Глядите как он ещё паршив. Мать: Отец, отец, не говори так убедительно. Ребёнок право же не худ. Он глаз едва лишь приоткрыл, но ничего им в комнате не замечает -- глаз не бежит куда ему приказано, и ухо музыки не ловит, и стук лишь по костям попадает в череп. И что же ты, отец гремучий, долби