ала его установить над Потаповым строгий надзор и приложить старание к "исправлению" мировоззрения и "испорченной нравственности" революционера. С этой целью контора советовала настоятелю подчинить "государственного преступника" духовному руководству такого монаха, который "наиболее способен строгостью своей жизни и сознательной твердостью своих убеждений и правил послужить Потапову примером к исправлению". Помимо чисто полицейских и воспитательных функций на архимандрита возлагались обязанности цензора. Он должен был перехватывать и прочитывать всю переписку революционера, если таковая будет, и о содержании ее докладывать в III отделение. 3 августа 1879 года московская контора получила донесение Мелетия о том, что Я.С. Потапов 22 июля 1879 года доставлен в Соловецкий монастырь и "заключен в одном из арестантских помещений под строгий присмотр караульной команды, и для исправления и утверждения в правилах христианского и верноподданнического долга Потапов поручен иеромонаху Соловецкого монастыря Паисию"(54). Соловецкий тюремщик выполнял указания центра в отношении содержания политических врагов царизма с завидной оперативностью. Вопреки приговору сената, осудившего Я. Потапова на 5-летнее жительство в монастыре для исправления и духовного назидания, Мелетий подверг рабочего одиночному тюремному заключению. Никто за это не одернул архимандрита. Одно это свидетельствует о всемогуществе местных духовных властей в ту пору. Соловецкий администратор сам был судьей и исполнителем приговоров. Он же по своему усмотрению изменял смысл судебных постановлений государственных учреждений и ухудшал, как это видно на примере Я. Потапова, условия содержания революционеров. Однако и соловецкий острог с его суровыми порядками и вышколенными тюремщиками, на которых надеялись III отделение и синод, также не сумел "исправить" революционера. Мелочные придирки, непомерные строгости, постоянные нарушения приговора об условиях ссылки еще больше ожесточили молодого рабочего. Не прошло и двух лет, как Мелетий 20 марта 1881 года направил обер-прокурору синода К. Победоносцеву редкое по своей ценности письмо, рассказывающее о небывалом случае, происшедшем на острове: "По прибытии (в Соловецкий монастырь. - Г.Ф.) Потапов был помещен под строжайший надзор в арестантском отделении и для исправления его нравственности и священного долга верноподданничества поручен опытному и умному иеромонаху Паисию наставлять его в правилах веры и нравственности. Иеромонах Паисий постоянно раза три и четыре в неделю ходил и ходит беседовать о правилах нравственности христианской и долге верноподданнической преданности, часто отзывался о Потапове, что мало надежды Потапов подает от предлагаемых нравоучений, которых вовсе и не слушает или слушает, но невнимательно, наконец стал с кощунством принимать его наставления и добрые советы. Караульные, которые провожают его в храм божий к богослужению, отзываются о Потапове так, что нельзя его водить в церковь, потому что он так неприлично держит себя в храме, что стыдно смотреть на него, не молится, стоит развалившись на стену, и ходит только по принуждению, а не добровольно, и просили, чтобы его вовсе не водить в церковь. Наконец, когда получено было в Соловецком монастыре известие о печально грустной кончине государя императора Александра Николаевича и 19 марта была совершена первая заупокойная литургия настоятелем с братией соборне и после литургии панихида, при которой все было братство обители в храме, все годовые богомольцы, проживающие в обители, и военная команда и все арестанты, из числа коих прописанный Яков Потапов по выходе моем из алтаря по окончании богослужения, среди храма подходит ко мне и говорит: "теперь свобода" и, замахнувшись, ударил меня по правому виску в голову, но более не мог нанести дерзости потому, что сейчас же его задержали и караульный воин, и посторонние тут стоявшие люди и отвели его в свое место заключения. После сего унтер-офицер караульной команды подходит ко мне с рапортом и говорит: "Позвольте Потапова не водить в церковь, потому что кроме кощунства и кривляний и насмешки ничего из него не выходит". После сего я решил, чтобы до времени пока и до усмотрения и распоряжения высшего начальства не водить его в церковь, чтобы еще большего какого-либо неприятного действия не произвел. О каковом поступке Потапова и дерзости его в храме в 19 марта осмеливаюсь довести до вашего сведения и прошу вас, ваше высокопревосходительство, довести до сведения высшей власти и как держать его под строгим надзором. Наставник его иеромонах Паисий почти отказывается ходить к нему для увещаний и нравоучения, потому что он вовсе не внимает его наставлениям; я решил впредь до дальнейшего распоряжения высшей власти держать его под строгим надзором в заключении и не водить в храм при богослужениях... Вашего высокопревосходительства смиренный всегдашний богомолец настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Мелетий"(55). Правда, изложение игумена не было до конца искренним. Я. Потапов объяснил на следствии свой поступок невыносимо тяжелыми условиями жизни и постоянным издевательством монахов. Со времени ссылки в Соловецкий монастырь революционер совершенно не пользовался никакой свободой. Содержали его под замком в одиночной камере. Несмотря на неоднократные просьбы, Я. Потапова не выпускали на прогулки. Измученный тюремным режимом и тяжелыми испытаниями одиночного заключения, он решил протестовать. 19 марта Я. Потапова привели в церковь на панихиду по императору Александру II. Далее, по показанию обвиняемого, развернулись следующие события: "По окончании богослужения, когда настоятель отправился в трапезу, я на середине церкви подошел под благословение и тут же просил его о смягчении моего заключения, но он, не обращая внимания на мои слова, приказал сопровождавшему солдату взять меня. Услышав это распоряжение, я замахнулся и ударил настоятеля по правой части головы около виска и тут же сказал: "Теперь я свободен и доволен, держите, сколько угодно", но тут же был взят и отведен в место заключения". Слов "Теперь свобода" я не произносил"(56). К сказанному революционер смело добавил: "Не ручаюсь за себя, что я мог нанести и более ударов, если бы не был схвачен в то же время". Ознакомившись с рапортом соловецкого настоятеля, Победоносцев сделал на полях несколько пометок, содержание которых было суммировано им в письме к Мелетию от 11 июня 1881 года: "Означенного Потапова следует держать самым строгим образом в одиночной камере, если же у него есть какая-либо корреспонденция, то покорнейше прошу доставить мне об этом сведения"(57). Напрасно беспокоился Победоносцев. Мелетия не нужно было учить строгости в обращении с жертвами. Под строжайшим заключением в одиночной камере Я. Потапова содержали с момента поступления в Соловецкий монастырь, а не после чрезвычайного происшествия 19 марта 1881 года, как можно понять из письма Мелетия Победоносцеву, а что касается переписки заключенного, то "божий старец" пояснял обер-прокурору 26 июня 1881 года, что Я. Потапову "воспрещена всякая корреспонденция с начала его помещения в арестантском отделении, и потому ни он ни к кому не писал и к нему не было писем ни от кого". Пока продолжалась эта переписка, на Соловках произошел новый скандал, о котором Победоносцев узнал из письма Мелетия от 15 июня. В письме читаем: "Начальник соловецкой военной команды при тюремном замке г. Верцинский донес мне словесно что в 13 число сего июня в 10 часов вечера, во время моего служения всенощного бдения, которое совершалось под воскресенье в Троицком соборе... арестант Яков Семенов Потапов убежал из соловецкого тюремного помещения... на монастырский двор и через сельдяные ворота прибежал к монастырской гавани, где его богомольцы схватили и привели в острог в три четверти девятого часа и сдали унтер-офицеру с патрулем, который уже его искал. И притом офицер сообщил еще, что Потапов хвастает, не стыдясь: "Я еще не такую штуку сделаю" - и опять обещает убежать и именует себя не верующим в бога и святые его иконы и считает ненужным иметь их у себя в камере. После чего приставил к его камере особый караул, заковав его в кандалы"(58). Письмо не нуждается в комментариях М.А. Колчин и пользовавшийся его книгой о ссыльных и заточенных в острог Соловецкого монастыря как первоисточником М.Н. Гернет датируют попытку побега Я. Потапова из тюрьмы 1880 годом(59). Это явная ошибка. Далеко не точно передал наш земляк и отдельные детали этого события, хотя по свежим следам вовсе не трудно было восстановить их - в монастыре проживали свидетели отчаянно смелого поступка узника. По словам Я. Потапова, к которым мы можем отнестись с полным доверием, на побег он решился после новых изощренных издевательств, посыпавшихся на него после "совершенного над архимандритам насилия". Достаточно оказать, что с 19 марта "бунтовщика" посадили на хлеб и воду. В другой пище ему было отказано. Такое глумление над человеческой личностью терпеливо переносили заключенные в соловецкие казематы сектанты, различные "еретики", дворянские революционеры, но его не мог стерпеть рабочий-революционер. Перелистывая страницы архивного дела, невольно проникаешься уважением к отважному непокорившемуся революционеру Нужно было обладать незаурядным мужеством, ненавидеть своих классовых врагов и палачей свободы, безгранично верить в правоту своего дела, чтобы продолжать единоборство с русской бастилией. Я. Потапов выработал план побега из кельи, находившейся на третьем этаже тюремного каменного замка. О том, как он осуществлялся и почему не привел к счастливому исходу, хорошо рассказал сам Я. Потапов: "Побег из места заключения совершен мной 13 июня при следующих обстоятельствах: разогнув решетку, вделанную в окно камеры, настолько, насколько требовалось просунуться человеку, я связал три полотенца вместе и одно из них как более широкое разорвал пополам и из этих четырех отдельных частей составил одно целое; один конец привязал к решетке окна и по этим полотенцам спустился на двор монастыря, будучи никем не замечен. Так как это было около семи часов вечера, то ворота монастыря еще не были заперты. Я вышел за ограду и прошел в гавань, где стоят суда, с мыслью достать какую-либо лодку и уплыть на ней в г. Кемь. За этим я даже обратился к некоторым из богомольцев, неизвестным мне, но получил отказ. И когда на вопрос их "кто я такой" объяснил, что арестант, то они хотели меня вести в острог, но я пошел сам в сопровождении их, видя, что побег не удался"(60). Перед острогом Я. Потапов был сдан караульной команде, уже разыскивавшей беглеца. Принявший пойманного узника унтер-офицер угрожал заколоть Я. Потапова, на что измученный революционер ответил: "Коли - будет лучше". Во дворе острога солдаты избили Я. Потапова и связали веревками по рукам. После этого его заключи в камеру второго этажа тюрьмы и применили к нему самый строгий режим. Во избежание новых неприятностей для монахов революционера заковали в ножные кандалы, в которых "нахожусь и теперь", - пояснил Я. Потапов на следствии. Страшно становится, когда знакомишься с пожелтевшими от времени листами допроса монастырского мученика. Трудно поверить, что то, о чем рассказывает Я. Потапов, творилось в Соловецком монастыре в послереформенный период. Но не верить нельзя. Никто не опровергал показаний Я. Потапова, и никого из тюремщиков не наказали за издевательство над человеком, попавшим в лапы извергов "в чине ангельском". Следствие по делу Я. Потапова, обвинявшегося в нанесении Мелетию удара по голове и в побеге из места заключения, вел судебный следователь Кемского уезда Плещеев(61). В оформлении этого необычного уголовного дела принимали участие ответственные чиновники империи в ранге министров. Губернский прокурор, ссылаясь на предписание министра юстиции, несколько раз в раздраженном тоне требовал от Архангельской палаты уголовного и гражданского суда "принять меры к скорейшему составлению приговора по делу о... крестьянине Якове Потапове". И дело по обвинению революционера было закончено производством в рекордно короткий по тому времени срок. В июне 1881 года Плещееву поручили расследовать дело. 3 июля материалы дознания поступили в Архангельскую палату уголовного и гражданского суда. 4 сентября 1881 года палата вынесла приговор. Архангельская палата уголовного и гражданского суда сочла возможным не подвергать Я. Потапова особому наказанию за побег из тюрьмы, поскольку он не сопровождался насилием против стражи. А что касается "оскорбления действием" архимандрита, то в этом вопросе палата нашла отягощающее вину Я. Потапова обстоятельство. Состояло оно, по мнению судей, в том, что Я. Потапов нанес священнослужителю удар в самом храме, когда он благословлял богомольцев, то есть исполнял одну из своих служебных обязанностей. Поэтому палата истолковала действия Я. Потапова как оскорбление не только личности священнослужителя, но церкви и святыни. Исходя из этого, Архангельская палата уголовного и гражданского суда решила лишить Я. Потапова всех прав состояния и сослать его на поселение в отдаленнейшие места Сибири с преданием церковному покаянию(62). 26 января 1882 года правительствующий сенат, куда поступило на ревизию дело Я. Потапова, утвердил приговор Архангельской палаты уголовного и гражданского суда. Затем последовало отношение товарища министра внутренних дел Дурново (от 22 марта 1882 года) генерал-губернатору Восточной Сибири, в котором было названо место новой ссылки Якова Потапова... Якутская область(63). 23 мая 1882 года Я. Потапова заковали в Соловецком монастыре в ручные и ножные кандалы и передали полиции для отправки в Якутск. Не сумев "исправить" рабочего-революционера 20-месячной ссылкой в Спасо-Каменском монастыре и почти трехлетним одиночным заключением в соловецкой тюрьме, правительство вспомнило первоначальный приговор сената, по которому Якова Потапова и его товарищей ждала Сибирь. Только в данном случае имели в виду не ту Сибирь, которой угрожало Потапову особое присутствие сената. По приговору 1877 года местом ссылки Я. Потапова должны были служить "менее отдаленные места Сибири". Сейчас Потапова ссылали в отдаленнейший район Сибири. 20 января 1884 года он был доставлен в Якутск и отправлен на поселение в Вилюйский округ. Долгое время ничего не было известно о жизни Я. Потапова в Якутской ссылке. Его имя называлось лишь в воспоминаниях Ю. М. Стеклова, который в начале второй половины 90-х годов XIX века встречал Я. Потапова в далекой Якутии(64). В 30-е годы нашего века биограф Я. Потапова Г. Лурье делал попытки навести справки о сибирском периоде жизни Я. Потапова, но они не увенчались успехом. И лишь совсем недавно советский исследователь С.С. Шустерман, работая в архивах Якутской АССР, выявил там документы, восполняющие этот пробел. Историк установил, что Я. Потапов не изменил своих взглядов и поведения в сибирской ссылке. Он конфликтовал с якутскими богачами (тойонами) и попами. Местный священник недоволен был новым ссыльным и жаловался на то, что Потапов не исполняет наложенного на него церковного покаяния, не бывает у исповеди и причастия, издевается над "словами божьими". Знаменосец первой политической демонстрации в России дожил в сибирской ссылке до победы социалистической революции в нашей стране, за которую он всю жизнь боролся. Умер Яков Семенович Потапов 3 мая 1919 года в Якутске(65), в возрасте 59 лет. Таким же неугомонным и "трудновоспитуемым", как и Потапов, оказался второй участник революционной демонстрации Матвей Григорьев. Монахи Чуркинской общежительной Николаевской пустыни, куда М. Григорьев был доставлен на покаяние 17 ноября 1877 года, не могли похвастаться успехами в выполнении возложенных на них обязанностей. Хлопот своим "воспитателям" политический ссыльный принес много. Дело кончилось тем, что монахи добились перевода Григорьева в Соловецкий монастырь. Это произошло следующим образом. 30 августа 1878 года петербургская жандармерия сообщила в III отделение, что в ее руки попало письмо Матвея Григорьева "возмутительного содержания", которое он отправил из Чуркинского монастыря своему брату Ивану, проживавшему в столице. Вследствие этого тогда же было предложено астраханским властям и духовному начальству Чуркинского монастыря принять меры "к пресечению вредного направления... Матвея Григорьева"(66). Меры "к исправлению и вразумлению Григорьева" были приняты монахами, но они, выражаясь поповским языкам, "остались недействительными" и не изменили антиправительственных убеждений рабочего. Летом 1879 года епископ Астраханский и Енотаевский Герасим, ссылаясь на донесение настоятеля пустыни архимандрита Августина, сообщал в синод, что М. Григорьев ведет себя в монастыре "неодобрительно" и "крайне нахально", издевательски относится к богослужению, дерзит настоятелю, когда тот делает ему "вразумления и наставления", самовольно отлучается в соседние поселки, подолгу беседует с крестьянами окрестных деревень и оказывает на них "вредное влияние". Особенно усилилась антиправительственная агитация М. Григорьева после неудачного выстрела Соловьева 2 апреля 1879 года в Александра II. 5 апреля 1879 года, когда в монастыре совершалось "благодарственное молебствие" по случаю избавления монарха "от руки злодея", М. Григорьев попросил у настоятеля телеграмму об этом событии и, прочитав ее, сказал во всеуслышание: "Дурак, взялся стрелять, но не умел попасть в цель". А когда архимандрит попробовал увещевать Григорьева и сказал ему. "Побойся бога, что ты говоришь", - революционер не стал его слушать и ушел. В эти же дни М. Григорьев случайно оказался свидетелем разговора монаха Иннокентия с послушником Леонтием Гребенкиным. Монах, осуждая "варварский поступок посягнувшего на жизнь государя императора", заключил свою беседу словами: "...Исполнились слова пророка Давида "да не коснется рука нечестивого помазанника моего". М. Григорьев прервал эти верноподданнические разглагольствования фразой: "Что за важность, одного помазанника убили бы, а другого помазали бы"(67). Вскоре после этого от одного монаха поступил новый донос на ссыльного. Шпион сообщал, что М. Григорьев, прочитав в газете заметку об убийстве шефа жандармов Мезенцова (убит 4 августа 1878 года Кравчинским. - Г.Ф.), отозвался об этом террористическом акте "одобрительно, относя при этом к личности покойного генерал-адъютанта Мезенцова крайне дерзкую и площадную брань". Можно себе представить степень беспокойства монахов, если к сказанному добавить, что при обыске в келье Григорьева была обнаружена книга революционного содержания "Деятели сорок восьмого года" Верморелля. Должностных лиц монастыря и Астраханской губернии больше всего пугала революционная агитация ссыльного среди рядовой монашеской братии, богомольцев и, главным образом, среди крестьян. Такая деятельность М. Григорьева была чревата, по мнению епископа, "вредными последствиями", и местные власти решили пресечь ее. На М. Григорьева посыпался град новых репрессий. После предварительного следствия, произведенного 6 мая 1879 года адъютантом Астраханского губернского жандармского управления прапорщиком Марченко и товарищем губернского прокурора Голубковым, революционера арестовали и посадили в астраханскую тюрьму. Астраханский губернатор считал необходимым выслать М. Григорьева "в одну из ставок в калмыцком народе"(68). Министр внутренних дел опасался, как бы от калмыков революционер не убежал, и предложил сослать Григорьева в Восточную Сибирь. Такого же мнения был и шеф жандармов. Однако царь решил, что самым подходящим местом для исправления революционно мыслящего рабочего может быть тюрьма Соловецкой крепости. 6 июля 1879 года он подписал соответствующее распоряжение, о чем III отделение дало знать начальнику Архангельского губернского жандармского управления. 5 августа 1879 года Матвея Григорьева привезли из Архангельска на беломорский остров, заключили в одиночную камеру и передали "под строжайший присмотр соловецкой воинской команды"(69). Соловецкие тюремщики считали, что одиночное заключение является наиболее действенным средством смирения инакомыслящих. М. Григорьева, как и Я. Потапова, из сосланного под надзор превратили в узника одного из самых страшных застенков самодержавия. Вот к чему в конечном итоге свелось царское "милосердие" по отношению к двум рабочим, участвовавшим в Казанской демонстрации. В монастырской тюрьме на Соловках М. Григорьев, по сводкам Мелетия, вел себя "хорошо и покойно". Трудно, конечно, предположить, чтобы за такой короткий срок М. Григорьев изменил свои убеждения, которые он много раз публично высказывал. Думается, что соловецкий архимандрит сознательно преувеличивал свои заслуги. М. Григорьев не бил по лицу настоятеля, не ломал решетки в тюремной келье, словом, выгодно отличался в глазах Мелетия от Я. Потапова, и это радовало тюремщика. В июле 1882 года, когда Я. Потапов находился в пути в Якутию, царь, по ходатайству архимандрита Мелетия, освобождает М. Григорьева из соловецкой тюрьмы и разрешает ему поселиться на родине под гласный надзор полиции на один год. 8 августа 1882 года М. Григорьев покинул Соловки(70). Яковом Потаповым и Матвеем Григорьевым закончилось заточение в соловецкую тюрьму по политическим обвинениям. Но ссылка в монастырь по религиозным делам не прекратилась. В Соловки продолжали поступать лица духовного звания, провинившиеся против монастырского устава, и различные "еретики", виновные или только заподозренные в религиозном свободомыслии. Соловецкий монастырь оставался оплотом оголтелой реакции, рассадником суеверий, очагом религиозного фанатизма и мракобесия. x x x Около четырех веков Соловецкий монастырь был местом страданий борцов из среды русского народа за свои политические и религиозные убеждения. Представители всех трех поколений русских революционеров побывали в казематах жестокого духовного тюремщика. Соловецкая тюрьма просуществовала до начала текущего века. Первый удар по монастырскому острогу был нанесен в 1886 году, когда с Соловецкого архипелага вывели воинскую команду, в обязанность которой входило караулить заключенных. Накануне первой русской революции, осенью 1903 года, была упразднена и сама тюрьма. Тюремный корпус передали в собственность Соловецкому монастырю и перестроили под больницу для монахов и богомольцев. После внутренней перепланировки и многочисленных переделок в нем ничего специфически тюремного не осталось. В двухэтажном флигеле, занимаемом ранее офицером и солдатами, устроили аптеку и квартиры для врача и фельдшера. Так прекратила свое многовековое существование печально знаменитая тюрьма Соловецкого монастыря, одна из самых страшных тюрем царского самодержавия. Здесь рассказано о трагической судьбе небольшой группы политических узников крепостных казематов и камер тюрьмы Соловецкого монастыря. Такие же тяжкие испытания выпали на долю многих сотен религиозных вольнодумцев, в разное время томившихся в каменных мешках Соловецкого кремля. Нужно срывать благочестивые маски со "святых отцов" и решительно давать отпор церковникам, которые в наши дни идеализируют историческую роль монастырей, скрывают от своей паствы их мерзкие дела. Автор будет вознагражден, если собранный им материал поможет учителям, преподавателям, лекторам в их работе по атеистической пропаганде и формированию научного мировоззрения у советских людей. СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ АГВ - "Архангельские губернские ведомости". АЛОИИ - Архив Ленинградского отделения института истории. ГААО - Государственный архив Архангельской области. ПСЗ - Полное собрание законов Российской империи. ЦГАДА - Центральный государственный архив древних актов СССР. ЦГАОР - Центральный государственный архив Октябрьской революции. ЦГВИА - Центральный государственный военно-исторический архив СССР в Москве. ЦГИАЛ - Центральный государственный исторический архив в г. Ленинграде. ПРИМЕЧАНИЯ К главе первой 1 Колчин М. А. Ссыльные и заточенные в острог Соловецкого монастыря в XVI-XIX веках. Исторический очерк с предисловием А. С. Пругавина. М., 1908, стр. 2. 2 Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством М., 1905. 3 Иванов А. П. Соловецкая монастырская тюрьма. Краткий историко-революционный очерк. Соловецкое общество краеведения. Материалы. Вып. 6. Соловки, 1927. 4 Журнал "Соловецкие острова", 1926, Э 5-6, стр. 199. 5 Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Изд. 3-е. М., т. 1, 1960, стр. 266-280; т. 2, 1961, стр. 458-467 и 485-488; т. 3, 1961, стр. 348-352. 6 Венедиктов Д. Палачи в рясах. Прошлое русского духовенства. Леноблиздат, 1933, стр. 113-150. 7 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 23, 1742, д. 54, л. 13; "Описание документов и дел, хранящихся в архиве синода за 1742 год", т. XXII, стб. 891. 8 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1729-1763, д. 4488, л. 3. 9 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, 1745, д. 1066, л. 7. 10 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 23, 1742, д. 54, л. 6 об.; ЦГАДА, фонд госархива, разряд 7, оп. 1, 1758, д. 1846, л. 65 об. 11 АГВ, 1872, часть неофициальная, Э 55. 12 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч. 1, 1753, д. 2868, л. 3-3 об. 13 Пругавин А. С. Указ, соч., стр. 32-33. 14 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, 1759, д. 145, л. 10. 15 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1. 1769, д. 189, л. 3 об. 16 Колчин М. А. Указ, соч., стр. 17. 16 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, 1739, д. 1829, л. 2. 18 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, 1773, д. 315, л. 20 об. 19 "Русская старина", 1875, кн. 12 (январь - апрель), стр. 422. К главе второй 1 АЛОИИ, ф. 10, оп. 1, 1722, д. 46, л. 3. 2 ГААО, ф. 1, оп. 1, т. 1, 1727-1729, д. 74, л. 1 об. Указ опубликован в АГВ, 1875, часть неофициальная, Э 22. 3 ПСЗ, т. VII, 1723-1727, Э 5084, стр. 798-800. 4 ЦГАДА, фонд госархива, разряд 7, оп.1,1728, д. 241, л. 3-3об. 5 ГААО, ф. 1, оп. 1, т. 1, 1727-1729, д. 74, л. 177. 6 ПСЗ, т. VIII, 1728-1732, Э 5532, стр. 264-266. 7 По указу велено было дать В. Л. Долгорукому для услуг пять человек "мужеска полу", но на острове при князе было трое: Леонтий Забудаев, Яков Демидов и повар Евдоким Букштынов. Двое последних причиняли начальству много беспокойства. Е. Букштынов пьянствовал, ложно сказал за собой слово и дело, за что в 1736 году был бит кнутом (см: ГААО, ф. 1, оп. 1, т. 2, 1735-1736, д. 1920, л. 5, 8 и др.; ГААО, ф. 1, оп. 1, т. 2, 1736, д. 1954, л. 1, об. 41 и др.) В июне 1738 года ложно сказал за собой слово и дело Яков Демидов. На следствии в губернской канцелярии, куда доставили слугу князя заклепанным в железа, выяснилось, что таким путем крепостной хотел избавиться от ссылки и попасть в солдаты. Я. Демидова нещадно выпороли кнутом и отослали в монастырь к Долгорукому, приказав ему по-прежнему быть в ссылке при своем господине (см.: ГААО, ф. 1, оп. 1, т. 2, д. 2299 д, л. 1, 3, 15, 22, 25 и др.). 8 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, 1735, д. 1720, л. 11, 14 об. 9 АГВ, 1875, часть неофициальная, Э 23. 10 Рева И. Ссылка на север в прошлом веке. "Юридический вестник", М., 1884, август, стр. 593. 11 ПСЗ, т. VIII, 1728-1732, Э 5916, стр. 604-605 и т. X, 1737-1739, Э 7942, стр. 944-948. Очередную ошибку допускает А.П. Иванов, когда включает Василия Владимировича Долгорукого в список соловецких арестантов и "заключает" его в Корожанскую тюрьму (см.: А.П. Иванов. Указ. соч., стр. 38). Упомянутый представитель рода Долгоруких никогда не был на Соловецком острове. 12 ГААО, ф. 1, оп. 1, т 2, 1738, д. 2299д, л. 15. 13 ПСЗ, т. X, 1737-1739, Э 7942, стр. 944-948. Ошибается Подвысоцкий, когда пишет, что В.Л. Долгорукий был предан суду и казнен по указу 12 ноября 1739 года (АГВ, 1875, часть неофициальная, Э 23). Названный манифест был опубликован после суда и казни В.Л. Долгорукого. Он извещал подданных о том, что уже совершилось. 14 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, 1759, д 145, л. 2 об.; оп. 5, ч. 2, 1763, д. 4489, л. 1 и т д. 15 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч. 1, 1747, д. 2268, л. 2 об. 16 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, 1757, д. 515, л. 4 об. и 5 об. 17 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, д. 850, л 30 об. и 31 об. 18 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, 1752, д. 670, л. 1. 19 ЦГАДА, ф. 1201, оп 5, ч. 2, 1766-1769, д. 4774, л. 15 об. 20 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1759-1762, д. 3682, л. 53. 21 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч. 2, 1786-1790, д. 5386, л. 8 об. 22 ЦГАДА, фонд госархива, разряд 7, оп. 1, 1747, д. 1154, л. 25-25 об. 23 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 1, 1752, д. 86, л. 9. 24 Подробно об этом см.: П. Ефименко. Ссыльные малороссияне в Архангельской губернии. В кн.: "Киевская старина", кн. 9 (сентябрь), Киев, 1882, стр. 391-412. 25 АЛОИИ, ф. 10, оп. 1, 1724, д. 84, л. 13 об. и 15-15 об. 25 АГВ, 1872, часть неофициальная, Э 54; АЛОИИ, ф. 10, оп. 1, 1724, д. 84, л. 12 об. 27 АГВ, 1875, часть неофициальная, Э 21. 28 "Киевская старина", кн. 9 (сентябрь), Киев, 1882, стр. 406. 29 При аресте Кальнишевского в его зимовниках (хуторах) было описано 639 лошадей, 1076 голов крупного рогатого скота разного возраста, 14045 овец и коз, 2175 пудов пшеницы и ржи (см.: "Очерки истории СССР. XVIII век. Вторая половина". Изд. АН СССР, М., 1956, стр. 586). 30 Скальковский А. История Новой Сечи или последнего коша Запорожского. Ч. III. Изд. 2-е. Одесса, 1846, стр. 8 31 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 55, 1775, д. 402, л. 2. 32 "Русская старина", 1875, кн. 11 (ноябрь), стр. 412. 33 Дело это до сих пор хранится в ГААО, ф. I, оп. 1, т. 6, 1776, д. 12024 но оно не единственное, посвященное Кальнишевскому. В том же фонде ГААО есть еще четыре дела на Кальнишевского, оставшиеся не известными Ефименко. 34 Статью под таким заголовком написал Петр Саввич Ефименко, а не его жена, тоже историк, Александра Яковлевна Ефименко, которую М. А. Колчин ошибочно считает автором названного сообщения (см.: М. Колчин. Указ. соч., стр. 92, а также "Русская старина", 1887, кн. 12 (декабрь), стр.612) 35 ЦГИАА, ф. 796, оп. 57, 1776, д. 234а, л. I об., 3, 4 и 6 об. 36 ГААО, ф. 1, оп. 1, т. 6, 1777, д. 12552, л. 1 об. 37 Колчин М. Указ, соч., стр. 9-10. 38 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. I, 1779, д. 949, л. 1. 39 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 2, ч. 2, д. 1926, л. 10 и оп. 5, ч 2, 1790, д. 5487, л. 3. 40 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 57, 1776, д. 234а, л. 48. 41 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 57, 1776, д. 234а, л. 34 об.-35. 42 Мелетий. Историческое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1881, стр. 127. 43 ЦГАДА, фонд госархива, разряд 7, оп. 2, 1767, д. 2234, л. 6, 6 об., 7; ГААО, ф. 1, оп. 3, 1801, д. 271, л. 16, 16 об. 44 Колчин М. Указ соч., стр. 10-11. 45 Пругавин А. С. Указ, соч., стр. 87; газета "Правда Севера" от 6 января 1961 г. 46 ЦГАДА, фонд госархива, разряд 7, оп. 2, 1801, д. 3640 ("Дело об уничтожении Тайной экспедиции и освобождении лиц, содержащихся по ведомству ея"). К главе третьей 1 ЦГВИА, ф. 36, оп. 6, связка 47, 1826-1830, д. 98, л. 6 и 152. 2 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 3, 1830, д. 12902, л. 1-1 об. 3 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 5, 1835, д. 21151, л. 64. 4 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 4, д. 15909, л. 22 об., 25 об., 64 об. и 65. 5 Немирович-Данченко Вас. Ив. Беломорье и Соловки. Воспоминания и рассказы. Изд. 4-е, Киев, 1892, стр. 259. 6 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 115, 1834, д. 1063, л. 2-16. 7 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 2, 1815, д. 5540, л. 85 об. В купчей помещика год рождения Симонике Ломатадзе не был указан. На суде мальчик сказал, что ему 11 лет, но врачи, осмотрев подростка, полагали, что ему около 14 лет. 8 По штату 1764 года к Соловецкому монастырю было прикреплено 25 крестьян Кемского уезда. Они выполняли в монастыре различные работы: водили суда, заготовляли дрова и сено, плотничали и сапожничали. 9 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 115, 1834, д. 1031, л. 11 и 16-16 об. 10 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 4, д. 15909, л. 20 об.-21. 11 Максимов С. В. Год на Севере. Собр. соч. Изд. 3-е. т. 8, ч. 1. Спб. (1908), стр. 207. 12 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1830, д. 284, ч. 2, л. 315 об. и 316. 13 Колчин М. А. Указ, соч., стр. 153-156. 14 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 131, 1850, д. 1295, л. 2. Отдельным именитым ссыльным назначался персональный оклад и деньги выдавались на руки. 15 Лавровский вспоминал об этом, когда был выпущен из тюрьмы и находился на поселении среди братии. 16 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 8, 1826, д. 1, л. 294. 17 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 115, 1834, д. 1063. 18 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 3, 1830, д. 12897, л. 4. 19 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 136, 1855, д. 892, л. 4. 20 Журнал "Соловецкие острова", 1926, Э 5-6, стр. 196; Иванов А. П. Указ, соч., стр. 25-26. 21 "Русская старина", 1885, апрель, стр. 139. 22 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1861, д. 116, л. 114 об. 23 Журнал "Соловецкие острова", 1926, Э 4, стр. 80. 24 Аристов Н. Я. Афанасий Прокопьевич Щапов (Жизнь и сочинения). Спб., 1883, стр. 73. К главе четвертой 1 Лемке М. К. Тайное общество братьев Критских. "Былое", Пб., 1906, Э 6, стр. 41-57. Эта статья М. К. Лемке перепечатана с небольшими сокращениями в сборнике "Декабристы. Тайные общества. Процессы Колесникова, братьев Критских и Раевских". Изд. В. М. Саблина, М., 1907, стр. 261-276. В советское время опубликованы: статья Насонкиной Л. И. К вопросу о революционном движении студенчества Московского университета (Кружок студентов Критских, 1827г.). В сб.: "Вестник Московского университета", 1953, Э 4, стр. 153-164; Федосов И. А. Революционное движение в России во второй четверти XIX в. (Революционные организации и кружки). М., 1958, стр. 59-73; "История Москвы". Т. III. М., 1954, стр. 399-403; "История Московского университета". Т. I. М., 1955, стр. 208-209. 2 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1827, д. 269, л. 33. 3 "Былое", 1906, Э 6, стр. 47-48. 4 ЦГАОР ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1827, д. 269, л. 37. 5 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1827, д. 269, л. 39-39 об. 6 Насонкина Л. И. Указ, соч., стр. 158. 7 "История Москвы". Т. III. М., 1954, стр. 402. 8 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1827, д. 269, л. 63. 9 "Былое", 1906, Э 6, стр. 54. 10 "Декабристы. Тайные общества. Процессы Колесникова, братьев Критских и Раевских", стр. 257. 11 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 112, 1831, д. 487, л. 9; оп. 114 , 1833, д. 1236, л. 8 и 27. 12 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 5, 1835, д. 21136, л. 1-1 об. 13 Герцен А. И. Собр. соч. в тридцати томах. Т. 7. М., 1956, стр. 218. 14 "Восстание декабристов". Т. VIII. Л., 1925, стр. 71. 15 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1826, д. 61, ч. 172, л. 7. 16 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 3, 1830, д. 12909, л. 1 и 3 об. 17 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 111, 1830, д. 821, л 6. 18 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1826, д. 61, ч. 172, л. 10-10 об. 19 ЦГАДА, ф. 1201, оп. 5, ч 2, 1785-1789, д. 5334, л. 19. 20 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1826, д. 61, ч. 172, л. 17-17 об. 21 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 4, д. 15909, л. 22. 22 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1826, д. 61, ч. 172, л. 33. 23 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп 5, 1826, д. 61, ч. 172, л. 50 об. 24 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 111, 1830, д. 821, л. 17 об. и оп. 115, 1834 д. 1063, л. 13 об. 25 "Государственные преступления в России в XIX веке". Сб. составлен под ред. Б. Базилевского (В. Богучарского). Т. 1 (1825-1876 гг.) Спб., 1906, стр. 61 и 67. 26 Сабуров А. Дело о возмутительных листках в 1830г. "Каторга и ссылка", 1830, кн. 4, стр. 74-94; кн. 5, стр. 24-51; Федосов И. А. Революционное движение в России во второй четверти XIX в М., Соцэкгиз, 1958, стр. 79-84; Гернет М. Н. Указ. соч. Т. 2, стр. 325-332. 27 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1830, д. 284, ч. 1, л. 3 и 111. 28 "Каторга и ссылка", 1930, кн. 5, стр. 37. 29 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1830, д. 284, ч 2, л. 315-315 об. 30 Гернет М. Н. Указ. соч. Т. 2, стр. 331. 31 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 4, 1831, д. 15051, л. 12-12 об. 32 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 114, 1833, д. 1236, л. 16. 33 Зайончковский П. А. Кирилло-Мефодиевское общество (1846-1847). Издательство Московского университета, 1959. 34 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1847, д. 81, ч. 8, л. 10. 35 ЦГАОР, ф 109, 1 эксп., оп. 5, 1847, д. 81, ч. 8, л. 99 об. 36 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 131, 1850, д. 649, л. 9. 37 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1847, д. 81, ч. 8, л. 173. 38 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1847, д. 81, ч. 8, л. 177. 39 "Былое", 1907, Э 9, стр. 132-133. Материалы петрозаводских тетрадей Г. Андрузского частично использованы в литературе. См.: Н. Виноградов. К истории политической ссылки в Карелии, Георгий Львович Андрузский. В кн.: "Карелия", ежегодник Карельского государственного музея за 1928 год Петрозаводск, 1930, стр. 88-93. 40 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., оп. 5, 1847, д. 81, ч. 8, л. 234-234 об. 41 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 20, отд. 2, стол 1, 1850, д. 44503, л. 1. 42 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 131, 1850, д. 649, л. 2-2об. 43 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 131 ,1850, д. 649, л. 9. 44 ЦГАОР, ф. 109, 1 эксп., 1854, д. 412, ч. 2, л. 21 об. - 22. 45 Первый из них - уроженец Тверской губернии, Старицкого уезда, деревни Казнаково. Второй - уроженец Ярославской губернии, Мышкинского уезда, деревни Волохановой. Поэтому в официальных документах Я. Потапов и М. Григорьев именуются крестьянами. 46 Ленин В. И. Сочинения. Т. 5, стр. 295. 47 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 158, 1877, д. 193, л. 2. 48 Плеханов Г. В. Сочинения. Т. III. М., 1923, стр. 154-155. 49 Спасо-Каменский монастырь соединился с Белавинской пустынью и стал называться Спас-белавинская пустынь, или Спасо-преображенская пустынь. Она находилась на острове Кубенского озера. 50 Подлинника письма Я. Потапова в деле нет, а его пересказ датирован 25 января 1878 года. См.: ЦГАОР, ф. 109, 3 эксп., 1876, д. 253, ч. 3, л. 85. 51 Настоятель 52 ЦГАОР, ф. 109, 3 эксп., 1876, д. 253, ч. 3, л. 248-249. 53 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 160, 1879, д. 138, л. 9-9 об.; ЦГАОР, ф. 109, 3 эксп., 1876, д. 253, ч. 3, л. 258 об.-259. 54 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 160, 1879, д. 138, л. 16 об.-17. 55 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 51. 1881, отд. 3, стол 4, д. 58, л. 2 об,-4 56 ГААО, ф. 68, оп. 5, 1881, д. 12356, т. 1, л. 8 об. 57 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 51, 1881, отд. 3, стол 4, д. 58, л. 5 об. 58 ЦГИАЛ, ф. 797, оп. 51, 1881, отд. 3, стол 4, д. 58, л. 6-6 об. 59 Колчин М. Указ, соч., стр. 151; Гернет М. Н. Указ. соч. Т. 3, стр. 349. 60 ГААО, ф. 68, оп. 5, 1881, д. 12356, т. 1, л. 9. 61 В государственном архиве Архангельской области хранятся следственное и судное дела Я. Потапова. Первое из них озаглавлено "Судебного следователя Кемского уезда дело о сосланном в Соловецкий монастырь крестьянине Якове Потапове, обвиняемом в нанесении архимандриту Мелетию удара по голове и в побеге из места заключения" (ГААО, ф. 68, оп. 5, 1881, д. 12356, т. 1); второе имеет заголовок "По представлению судебного следователя Кемского уезда о крестьянине Якове Потапове, обвиненном в нанесении удара по голове архимандриту Соловецкого монастыря Мелетию" (ГААО, ф. 68, оп. 5,