два спрыгнув, она отпрянула назад, онемев от страха, лишь протянула дрожащую руку, указывая Тому на прилавок. Там сидела огромная черная крыса. Ее мокрая шерсть торчала острыми иглами, как у дикобраза. Несмотря на то что Клер была без очков, это чудовище она видела отчетливо во всех подробностях -- черное на желтом прилавке, с длинными острыми клыками и сильными когтистыми лапами. Рядом с ней появилась еще одна крыса. Потом еще и еще... И все они смотрели на Клер злыми косящими желтыми глазками, в которых отражалась ее смерть. Клер вскрикнула и потеряла сознание. Глава 17 До сегодняшнего для Эллисон не только никогда не стрелял ни из какого оружия, но даже и не держал его в руках. И сейчас испытал вдруг какое-то новое и волнующее чувство. Когда несколько часов назад они, отняв у Дили ключи от оружейного склада, рассматривали скопившиеся там старые и новые образцы различного оружия, собранного всеми правительствами, в том числе и нынешним, на случай народного восстания, Эллисон ни с того ни с сего разволновался. Оружие вызывало в нем страх и какое-то необъяснимое возбуждение. Более того, оно казалось ему красивым, а матовый блеск его черного покрытия каким-то нездоровым светом отражался в глазах Эллисона. Фарадей, в юности служивший несколько лет в армии сначала по призыву, а потом по контракту, хорошо разбирался в марках пистолетов и автоматов разных систем и поэтому провел короткий инструктаж. Эллисон сделал свой выбор сразу. Он просто глаз не мог отвести от гладкого круглого ствола автомата. Охватившее его возбуждение было сродни сексуальному, ему хотелось потрогать автомат, погладить его, ощутить его живую силу. Фарадей одобрил его выбор, сказав, что пользоваться этим автоматом довольно просто и что хоть из него нельзя вести прицельный огонь, зато он обладает большой убойной силой. Когда Эллисон взял в руки автомат, он ощутил небывалый прилив сил, это ощущение горячей волной прокатилось по всему его телу, и он почувствовал, что его член тоже отреагировал на этот импульс, будто он прижимал к себе не металлическую игрушку, а женщину. Он почувствовал себя настоящим мужчиной. Прав был психиатр, утверждавший, что оружие в руках мужчины ассоциируется в его сознании с собственным пенисом, будто является его продолжением. "Ну, если не продолжением, то во всяком случае приятным дополнением", -- с явным удовольствием подумал Эллисон. В небольшом, но весьма внушительном арсенале убежища имелся огромный выбор: самозаряжающиеся ружья, пулеметы общего назначения калибра 7,62 мм, револьверы, "смит-и-вессон", модель 64, ружья, стреляющие пластмассовыми пулями, гранаты и баллоны с газом С5. Хранились на складе и охранные устройства, и переносная аппаратура связи, противогазы и даже пластиковые щиты. Но Эллисона интересовало оружие. Да и не его одного. Правда, Стрэчен, ставший неофициальным лидером после мини-переворота в убежище, ни к чему не проявлял интереса. Зато другие мужчины весьма охотно, с явным удовольствием прицеливались, нажимали на курки и смеялись, как мальчишки, играющие в войну. Конечно, для их мини-переворота, для этой жалкой революции им вовсе не нужно было оружие. Но Эллисона и кое-кого еще беспокоила реакция на события в убежище разведывательной группы, поскольку все произошло в их отсутствие. Особенно их волновало, как воспримет все Калвер, который так и остался темной лошадкой. Он был непредсказуем, и его немного побаивались, несмотря на его дружелюбие и явное нежелание однозначно принимать чью-либо сторону. У него было свое мнение по любому поводу, и именно поэтому они не знали, чего можно ожидать от него по возвращении. А он был вооружен, это они знали от Дили. Конечно, Калвер не давал никакого повода бояться его, он не был агрессивен, скорее погружен в себя, в свои мысли, хоть и принимал участие в решении общих проблем. Но им этого было мало, они хотели, чтобы он жил интересами коллектива. Поэтому и встретили его весьма настороженно и некоторое время держали под прицелами своих револьверов. Правда, поняв, что Кал-вер и не думает оказывать никакого сопротивления, они испытали явное облегчение, потому что никто из них наверняка не смог бы выстрелить в человека. Во всяком случае, Эллисон это понял сразу: одно дело ощущение силы и власти, которое дает оружие и возможность припугнуть, и совсем другое -- убить человека. Правда, мир изменился, все привычные устои вдруг рухнули, и в человеке тоже происходили какие-то перемены. Каждый это чувствовал на собственном опыте. И Эллисон тоже. Если раньше смерть человека, а тем более убийство, он, так же как и большинство нормальных людей, воспринимал как трагедию, то сейчас, после массового уничтожения людей, которое они пережили, смерть становилась обычным явлением. Так теперь считали многие, в том числе и Эллисон. Для того чтобы выжить, надо быть жестоким. А он хотел жить. Очень хотел. Осмотрев арсенал, группа заговорщиков, а точнее, те, кто руководил заговором, вернулись в центр управления, чтобы продолжить переговоры с Дили и все еще колеблющимся Фарадеем, который никак не мог решить, чью сторону ему принять. Оружие со склада взял с собой только Эллисон. И не столько потому, что готов был применить его (он всерьез и не думал о том, что это понадобится), просто он не мог выпустить из рук буквально привороживший его автомат. Позже, когда в убежище ворвалась вода, стоя по пояс в бурном потоке, он обнаружил цель, по которой можно стрелять. Вернее, много целей -- ползущих, плывущих, мчащихся на него вместе с потоком воды: черных, гладких, извивающихся. Сначала он решил расстрелять крыс, крадущихся по трубопроводам и кабелям. Пули прошивали их мягкие тела, царапали металл, застревали в бетонном потолке. Убитые и раненые крысы плюхались в воду, расцвечивая ее красными пятнами. Одна из крыс запуталась в перебитом пулями электрическом кабеле, она висела на нем, и ее жирное тело сотрясалось и дергалось от пробегающего по нему тока. Она дико пищала и бешено дрыгала лапами в воздухе. Еще несколько крыс прыгнули на платформу почти над самой головой Эллисона. Он понял, что всех их не перестреляет, и начал по возможности быстро, насколько позволяло сильное течение, пробираться в коридор, держась за стойки с оборудованием, чтобы устоять на ногах. Крыс на платформе становилось все больше, и он решил расправиться с ними. Уперевшись спиной в стойку с оборудованием и широко расставив ноги для устойчивости, Эллисон нажал на курок и только тут заметил трех человек, бегущих по платформе. Калвер дернул Кэт вниз, когда пули засвистели у них над головами. Фэрбенк тоже заметил человека, стреляющего по ним из автомата, быстро пригнулся и громко выругался, увидев крысу, свалившуюся сверху и извивающуюся в предсмертных судорогах в нескольких дюймах от него. За спиной у Калвера что-то стукнуло, и платформа как-то странно завибрировала. Он быстро обернулся и увидел крысу, подползающую к его ногам. Ему показалось, что она смотрит на него со злобной усмешкой, хотя глаза ее почти остекленели. Калвер напрягся, ожидая, что в последнем, предсмертном прыжке она все же набросится на него. Он приготовился к схватке, но крыса, дернувшись несколько раз, замерла в напряженной позе, будто все еще готовилась к нападению, ощерив пасть и обнажив зубы. Глаза ее зло смотрели на Калвера. Но она была мертва. Еще одна раненая тварь свалилась сверху прямо на спину Кэт. Де-вушка дико закричала, чувствуя тяжелую, извивающуюся от боли смертоносную тушу, скребущую острыми когтями ее кожу сквозь тонкую ткань блузки. В этот момент погас свет, Калвер в темноте подскочил к Кэт и первое, что увидел при ярко вспыхнувшем свете, -- кровь на разорванной блузке девушки. Однако он почти сразу же сообразил, что это истекает кровью раненая крыса. Схватив ее за загривок и стараясь не дать ей вцепиться зубами в его руку, Калвер перекинул ее через перила в воду. Крыса еще какое-то время яростно сопротивлялась потоку, но это уже была агония. Вскоре она исчезла под водой. Эллисон наконец прекратил огонь. Он узнал Калвера и теперь смотрел на него затравленно, ожидая возмездия. Но Калвер, не обращая на него внимание, обнял Кэт, пытаясь успокоить ее. Зато уж Фэрбенк отвел душу и, не стесняясь в выражениях, сказал Эллисону все, что о нем думает. Кэт прижималась к Калверу, дрожа всем телом. Но, приподняв ее подбородок и заглянув девушке в глаза, он увидел не страх, а безысходное отчаяние. Однако вода интенсивно прибывала, в любой момент мог погаснуть свет, и крысы были повсюду -- времени на сантименты не было. Калверу очень хотелось приласкать, ободрить, утешить бедную девушку, но вместо этого он прошептал ей на ухо: -- Кэт, мы должны снова спуститься в воду. -- Зачем?! -- вскрикнула она, и он расслышал панические нотки в ее дрожащем голосе. -- Нам вообще некуда идти, живыми мы отсюда не выберемся! -- Выберемся! Но у нас нет оружия, чтобы отбиваться от крыс здесь, на платформе. Надо побыстрее пройти по воде, пока она не поднялась слишком высоко. Калвер не стал говорить о крысах, ползущих по трубопроводам и кабелям. Но Кэт, кажется, вообще не слушала его. -- Оставьте меня здесь! -- закричала она почти истерически. -- Я больше никуда не пойду! Я не буду спускаться в воду. -- Нет, ты пойдешь! -- прокричал Калвер и стал силой поднимать Кэт, сидевшую на платформе. Она уже не могла сопротивляться и подчинилась. Но тут глаза ее расширились от ужаса -- она увидела то, что Калвер хотел скрыть от нее: множество черных чудовищных созданий, ползущих над ними. Она замотала головой, но стоявший рядом с ними Фэрбенк, задрав голову вверх, прокричал какое-то страшное ругательство и стал быстро, не оглядываясь спускаться по лестнице в бурлящий поток. Перед тем как нырнуть в воду, он оглянулся и встретился взглядом с Калвером. Они понимали друг друга без слов, да и какие слова могли передать их состояние! Кэт почти в беспамятстве стала спускаться следом за Фэрбенком, но, когда ее ноги снова погрузились в пенистую воду, она замерла. Не давая ей опомниться, Калвер довольно резко подтолкнул Кэт в спину. Ледяная вода коснулась ее бедер, живота, у нее перехватило дыхание, она чувствовала, что вода тянет ее вниз, смывает с лестницы, и все же ей показалось, что течение немного ослабло. Но тем не менее, если бы не Фэрбенк, она не удержалась бы на ногах, оторвавшись от лестницы. Калвер тоже вошел в воду, и в это время Эллисон снова выпустил короткую очередь из автомата. Калвер оглянулся, и его поразило радостное выражение лица Эллисона. Похоже, тот получал удовольствие от этой пальбы. -- Эллисон, прекратите стрелять! Где Дили и все остальные? -- крикнул Калвер. Эллисон нехотя опустил автомат и махнул рукой в сторону центра управления. Затем посмотрел вверх и снова прицелился. Калвер подумал, что у Эллисона взгляд хищника, подкараулившего свою добычу. Он был явно захвачен азартом, нездоровым азартом убийцы. Слава Богу, мишенью ему служили эти черные твари. Безусловно, поведение Эллисона было сродни тем неврозам, срывам и даже некоторым признакам безумия, которые проявлялись и у других обитателей убежища под влиянием всего пережитого, от неопределенности нынешнего существования и постоянного чувства опасности, преследующей их в этом замкнутом подземном пространстве. Только выражалось это у всех по-разному. В дверях центра управления появилось несколько человек. Они пошли навстречу потоку, то и дело озираясь по сторонам, пытаясь понять, что здесь происходит. Среди них Калвер увидел Дили, испуганное лицо которого напомнило Калверу их первую встречу в день взрыва. Казалось, с тех пор прошла вечность. Калвер направился к этой группе, а Кэт и Фэрбенк старались ни на шаг не отставать от него. По воде плыли обломки оборудования, мебели, какие-то бумаги, книги, изуродованные автоматной очередью крысиные трупы -- все это кружилось вокруг них в каком-то безумном танце. Калвер поравнялся с Дили, когда откуда-то издалека, из другого конца комплекса донеслись одиночные выстрелы. Это словно подстегнуло ненадолго прекратившего пальбу Эллисона, и он снова открыл огонь. -- Выдержит ли убежище такой напор воды? -- прокричал Калвер. -- Может ли его затопить полностью? Отвечайте, Дили! -- Я не знаю... -- неуверенно начал тот, но, оборвав самого себя, прокричал: -- Да Господи, конечно же, может, если дверь, ведущая в туннель, не закрыта. -- Ее кто-то открыл, пытаясь выйти отсюда, и вода хлынула вниз. -- Тогда все зависит от мощности потока, поэтому сейчас трудно что-либо сказать. -- Но мы находимся над канализационными трубами? Дили отрицательно покачал головой. -- О черт! -- воскликнул Калвер. -- Ладно, надо действовать. Самое безопасное -- пробираться по платформам с оборудованием. Но сначала нужно отключить электроэнергию, пока все это не взорвалось к чертовой матери. И еще нужно, чтобы у каждого было оружие, иначе нам не отбиться от крыс, их здесь полным-полно. -- Нет, нет, мы больше не можем задерживаться в убежище ни по какому поводу. Нужно немедленно уходить! -- Голос Дили дрожал. Он сделал шаг в сторону, чтобы обойти Калвера, но тот схватил его за руку. -- Отсюда нет выхода. Я же сказал вам: вода попадает в убежище через открытую дверь, ведущую в туннель. Там мы не пройдем! -- Есть еще один выход, которым мы попробуем воспользоваться. Калвер, теряя самообладание, схватил Дили за лацканы пиджака и, притянув к себе, прокричал: -- Что ты сказал, ублюдок?! Ты сказал, что есть еще один выход? Дили был напуган таким срывом Калвера, всегда старавшегося сохранять спокойствие. Он вырвался из его рук и быстро, словно оправдываясь, прокричал: -- Да, должен быть еще один выход, он выведет нас прямо на поверхность! -- Где он?.. -- О Господи, посмотрите! От крика Фарадея все вздрогнули и оглянулись. То, что увидел Калвер, заставило его забыть о Дили, о собственном спасении и вообще обо всем на свете. По коридору, ведущему в кухню, навстречу им шла Клер Рейнольдс. Она шла, держась за стену, а за ней красным шлейфом тянулся по воде кровавый след. Рот ее был широко открыт в немом крике, а взгляд беспомощных без очков глаз казался диким, почти безумным. Голова была неестественно откинута, будто что-то тянуло ее назад. Калвер все понял, прежде чем увидел черную крысу, прильнувшую к спине Клер и впившуюся в ее шею. Другие крысы плыли рядом -- две, три, четыре, -- не обращая на Клер никакого внимания, будто она была собственностью той твари, которая первая набросилась на нее. А может быть, они чувствовали, что и им не слишком долго придется искать добычу. Из-за распределительного щита, за которым располагался артезианский колодец, выплыли еще несколько крыс. Может, они вместе с водой проникли в убежище именно отсюда, подумал Калвер, спеша на помощь Клер. Он бежал, высоко поднимая ноги и отгребая руками воду. Крошечные водяные фонтанчики разрывались перед ним, словно прокладывали дорожку. Он понял, что это пули, и обернулся к Эллисону, чтобы предупредить его, что Клер слишком близко и пули могут угодить в нее. Но то ли голос Калвера потонул в общем шуме, то ли Эллисон совсем обезумел, он продолжал палить в эту сторону, рискуя попасть и в Калвера, и в Клер. Похоже, это нисколько не беспокоило Эллисона. Калвер видел, как Клер делает слабые попытки дотянуться до крысы, будто в ее силах сбросить с себя это чудовище. Черные туши то там, то здесь выныривали из воды, прошитые автоматной очередью, и их визг, похожий на плач ребенка, перекрывал все другие шумы. Еще не раненные крысы от этого дикого визга теряли ориентацию, сбивались в кучи и пищали от страха. Две совершенно обезумевшие от общей паники крысы подплыли к Калверу, готовые наброситься на него. Автоматная очередь разнесла череп одной из них и разорвала пополам жирное тело другой. Обе исчезли под водой, и лишь огромное темно-красное пятно осталось на том месте, где они только что готовились к нападению. Калвер снова двинулся вперед, моля Бога, чтобы Эллисон целился в крыс, которые не были так близко от него и Клер, иначе не миновать беды. Фэрбенк, со стороны наблюдавший эту сцену, уже полностью оценил обстановку и всю меру опасности, грозившей Калверу и Клер, и попытался добраться до Эллисона. Он был уже в нескольких футах от него, когда плывущий по воде труп ударил его в грудь. Потеряв равновесие и опрокинувшись на спину, Фэрбенк упал в бурлящий поток, успев краем глаза разглядеть кровавое месиво на том месте, где когда-то у человека было лицо. Барахтаясь в воде, Фэрбенк ухватился за раскинутые руки покойника, подумав, что это какая-то опора, их руки переплелись, и они вместе ушли под воду. От страха Фэрбенк вскрикнул и наглотался воды так, что стал задыхаться, чувствуя, что вода проникает в легкие. Собрав последние силы, он все же вынырнул на поверхность, отплевываясь, ловя ртом воздух и размахивая руками, чтобы снова не потерять равновесие. Калвер был уже в пяти ярдах от Клер, когда автоматная очередь прошила ее грудь, скользнула по щеке и дальше по стене у нее за спиной. Она повернулась лицом к Калверу, забыв о крысе и словно бы не чувствуя больше никакой боли. Взгляд ее прояснился, будто эта последняя боль вывела ее из состояния шока. Действительно, в несколько последних мгновений, пока жизнь не оставила ее измученное тело, Клер поняла, что произошло. Она удивительно ясно увидела человека с автоматом, который убил ее, она даже узнала его на таком расстоянии -- это был Эллисон. Он в упор смотрел на нее, и выражение лица у него было странным -- испуганным и радостным одновременно. Она видела пузырящуюся от пуль воду, причем каждый пузырек в отдельности и каждую искру, вылетающую из черного автомата Эллисона, видела так ясно, будто к ней вернулось зрение. "Все, несущее смерть, стало черным и гладким", -- мелькнуло у нее в сознании. Она видела лица людей, застывших перед ней, как на фотографии, узнала всех и безошибочно определила, что чувствует в эту минуту каждый из них. Она видела, как искрится неисправное оборудование в противоположном конце зала, разбрасывая веселые, светящиеся, как бенгальские огни, звезды. Клер все видела, но больше не чувствовала ни боли, ни страха. Все отступило перед лицом смерти. Она лишь отчетливо видела все, что сопровождает последний момент ее жизни -- и не только то страшное, что окружало ее сейчас здесь, в этом убежище, но и то, что было в ее жизни прежде: свое счастливое, навсегда ушедшее прошлое. Смерть не пугала ее, она была ничуть не страшнее той жизни, которая теперь выпала на их долю. Наоборот -- чем скорее прервется этот кошмар, тем лучше. Сильная боль последней вспышкой пронзила сознание Клер. Она закрыла глаза, медленно соскользнула по стене вниз и скрылась под водой. А все еще мертвой хваткой впившаяся зубами в ее тело раненая крыса делала слабые попытки выбраться на поверхность. Но у нее не было сил разомкнуть челюсти, и она тоже погибла, став жертвой собственной алчности. Калвер, с ужасом наблюдавший последние мгновения жизни Клер, как только ее тело скрылось под водой, сам не понимая, зачем это делает, нырнул следом. Прижимая к себе ее обмякшее тело, он выпрямился и прислонился к стене, чтобы отдышаться. И только тут заметил крысу, все еще висевшую на шее у Клер. Она была жива, ее лапы дергались, царапая мертвое тело Клер, но она так и не разомкнула челюстей, перекусивших шейные позвонки бедной женщины. Чуть не плача от ненависти и бессилия, Калвер попытался одной рукой оторвать агонизирующую крысу от ее жертвы, но гнусная тварь не желала, а может, уже и не могла отпустить ее. В бешенстве от того, что крыса продолжает терзать мертвую Клер, Калвер схватил черную гадину обеими руками за горло. Клер при этом снова соскользнула в воду, и, собрав все свои силы, Калвер наконец оторвал от нее крысу. Все еще извиваясь в его руках, она сжимала зубами кусок кожи и мышц, вырванный из тела Клер. Калвер со всего размаху ударил крысу о стену, скорее догадываясь, чем слыша, что ее тонкие кости трещат и ломаются. Он бил и бил ее почти в беспамятстве, пока не почувствовал, что она тяжелым и неподвижным грузом повисла в его руках. Тогда с диким воплем отвращения он отшвырнул ее от себя и снова нырнул под воду, чтобы вытащить Клер. Он подержал ее на руках, словно баюкая, как ребенка. Затем осторожно приподнял опущенное веко, чтобы убедиться в том, что она мертва, хотя от ее тела на него уже веяло смертельным холодом. У Калвера все внутри сжалось от сострадания, и он бережно, будто все еще мог причинить ей боль, опустил Клер в воду. Калвер постоял несколько минут, прислонившись к стене и закрыв глаза, а затем, развернувшись, пошел назад. Только сейчас он заметил, что вода поднялась и уже доходит ему до груди. Надо было спешить. Фэрбенк, прижав Эллисона к приборному щиту и схватив за горло, что-то кричал, и лицо его было перекошено от ярости. Калвер не слышал слов Фэрбенка, но прекрасно представлял, что тот мог сказать этому ублюдку. Стрэчен безуспешно пытался разнять сцепившихся Фэрбенка и Эллисона. Кэт, с лицом, застывшим от горя, тоже прислонилась к какой-то опоре. Калвер обратил внимание, что каждый постарался прижаться или к стойке с оборудованием, или к приборному щиту, или к дверному проему. Будто это могло спасти их от сонмища крыс, ползущих над их головами, уже слившихся в одно колышущееся черное зловещее облако. Некоторые крысы прыгали вниз на платформы и тихо, крадучись ползли по ним. Они почему-то не проявляли агрессивности, словно чего-то выжидали. Или, возможно, были напуганы шквальным огнем, который обрушил на них Эллисон. Калвер понял, что у них нет больше выбора: надо как можно скорее выбираться из убежища. Здесь они обречены. Не крысы, так вода или взрыв оборудования -- что-нибудь одно или все вместе уничтожит их, если они промешкают еще какое-то время. Он решительно направился к Дили. Тот, увидев выражение лица Калвера, испуганно попятился в сторону центра управления, но поток несся именно в том направлении. Тогда Дили устремился к лестнице, ведущей на платформу. Однако, сделав всего несколько шагов, замер -- навстречу ему по платформе тихо, стараясь не привлекать к себе внимание, ползли эти черные чудовища. Калвер резко дернул его назад и повернул лицом к себе. -- Где выход, о котором вы говорили, Дили? -- прокричал он. -- Где другой выход? -- Калвер, посмотрите наверх, нам не выбраться отсюда. -- Дили обезумел от страха. -- Я все видел. У нас нет времени озираться по сторонам. Нужно немедленно уходить, пока не поздно. Дили неловко оступился, поскользнувшись, и его чуть не смыло потоком, но Калвер удержал его. -- Надо добраться до главной вентиляционной шахты! -- выкрикнул Дили. -- Там внутри лестница, ведущая на поверхность. Ступени вмонтированы в стену. -- Черт побери, почему вы не сказали об этом раньше? Калвер замахнулся, словно собирался ударить Дили. Ему и в самом Деле хотелось этого, но он сдержался. Позже, когда они выберутся отсюда, он с удовольствием набьет морду этому типу, если, конечно, им удастся выбраться. -- Почему же вы заставили нас выходить наверх через туннели? Вы ведь прекрасно знали, что это чертовски опасно! Из-за вас погиб Мак-Ивен и пострадал Брайс! -- Но нам необходимо было знать, в каком состоянии находятся туннели. Это главное звено связи с другими убежищами. -- Вы просто негодяй, Дили! Вам плевать на человеческие жизни! Вы дрожите только за свою шкуру. Вы просто обманули нас, используя в своих корыстных целях. -- Да нет же, Калвер, нет! Это не так! Снаружи нельзя попасть в шахту, вход в нее герметично закрыт изнутри... -- Господи, ведь мы могли бы... -- начал Калвер, но внезапно замолчал. Что толку вести сейчас этот беспредметный спор, когда убежище вот-вот зальет окончательно и полчища крыс готовы наброситься на них, чтобы разорвать на куски. -- Хватит спорить. Пошли к шахте! Его слова прозвучали резко, как приказ, даже с некоторой угрозой. В это время к ним подошел Фарадей. Калвер понял, что тот слышал их разговор с Дили, и спросил, презрительно глядя на Фарадея: -- Полагаю, что вы, старший инженер комплекса, тоже знали об этом выходе через вентиляционную шахту? Фарадей энергично замотал головой. -- Нет, нет! Я ничего об этом не знал. Я не занимался эксплуатацией помещения. В моей компетенции оборудование, приборы, электросистемы. -- Ладно. Все. Хватит об этом, -- прервал его Калвер. -- Нужно попытаться собрать всех людей, взять кое-какие запасы, которые могут понадобиться наверху. Надо привести людей из лазарета. Возьмите кого-нибудь себе в помощь, Фарадей, и отправляйтесь туда. А затем ведите свою группу к главной вентиляционной шахте. Проверьте спальни, лаборатории, все помещения по пути. Только не задерживайтесь. У нас слишком мало времени на сборы. -- А столовая и комнаты отдыха? Там тоже могут быть люди. Фарадей смотрел на Калвера, ожидая ответа. -- Я думаю, что в столовой делать нечего. Вы видели Клер Рейнольдс и стаю крыс, которая сопровождала ее? Похоже, что в столовой не осталось живых людей. Калвер посмотрел вверх. Несколько крыс сидели прямо над их головами и настороженно следили за каждым их движением. -- Фэрбенк! -- громко позвал он, но тот не услышал его за общим шумом, и, кроме того, он все еще выяснял отношения с Эллисоном. Калвер поспешил к ним, сейчас не время для споров, а того, что сделал Эллисон, не поправить ни словами, ни кулаками. Первым делом он выхватил автомат из рук Эллисона, боясь, что тот натворит новых бел. Он не очень хорошо знал, как управляться с автоматом, но надеялся, что если тот заряжен, то ему удастся осуществить задуманное. Фэрбенк, Эллисон и Стрэчен, оцепенев от неожиданности, с недоумением наблюдали за Калвером. А тот, подняв автомат вверх, нажал на курок и выпустил длинную очередь. Пули градом застучали по металлическим обшивкам приборов, по корпусам оборудования, рикошетом отскакивая от стен и потолка, впивались в черные жирные тела замерших чудовищ. Крысы летели отовсюду, раненые, убитые, напуганные, они дико визжали и метались из стороны в сторону, как безумные. Калвер понял, что главное, к чему он стремился, удалось: он вселил в них страх перед человеком-агрессором, человеком-убийцей, человеком, способным защитить себя. Больше эти гнусные твари не будут считать их жалкими, беспомощными существами, легкой добычей. Прекратив стрелять, Калвер быстро рассказал всем то, что узнал от Дили о запасном выходе. По реакции Фэрбенка, Эллисона и Стрэчена он понял, что, не будь обстоятельства столь критическими, они расправились бы с Дили, возможно, даже убили его. И, честно говоря, он, Калвер, так был зол на Дили, что с удовольствием помог бы им. -- Соберите все, что можно использовать для защиты от крыс, кроме оружия. До арсенала уже не добраться, да кроме того, там все залито водой, а у нас нет времени проверять исправность оружия. Но нам, несомненно, придется защищаться от крыс, поэтому ищите, -- сказал он мужчинам. -- А потом сразу же, как можно быстрее, пробирайтесь к главной вентиляционной шахте, но по дороге заглядывайте во все помещения и отсеки, чтобы вывести оставшихся там людей. -- Мы не будем никого искать! -- воскликнул Стрэчен, дрожа от страха. -- Мы сейчас же пойдем к шахте. Калвер нацелил автомат на Стрэчена. -- Повторяю еще раз: вы обойдете все помещения и попытаетесь вывести тех, кого еще можно спасти. -- Он старался говорить спокойно, но твердо. -- Хорошо, мы пойдем. Но верните мне мой автомат, -- взмолился Эллисон. -- Не можем же мы идти без оружия. -- Нет, автомат я вам не дам, -- сказал Калвер тоном, не допускающим возражений. В глазах Калвера мелькнуло что-то такое, отчего Стрэчену и Эллисону сделалось страшно. И страх этот был сродни тому, который они испытали перед всеми нависшими над ними опасностями. Не произнеся больше ни слова, они пошли по воде, тревожно оглядываясь на Калвера, пока не исчезли за приборными стойками. Фэрбенк положил руку на плечо Калвера. -- Эй, не забывайте, что я с вами, -- сказал он. От его слов у Калвера потеплело на душе, и он даже слегка расслабился, насколько это было возможно в столь экстремальных обстоятельствах. -- Да, Фэрбенк, хорошо, что вы рядом. Пошли, дорога каждая минута. Он оттолкнулся от стены и, поддавшись потоку, направился к Дили, Кэт и небольшой группе людей, поджидавших их возле центра управления. Фэрбенк шел следом. Ухватившись одной рукой за опору платформы, к которой прислонилась Кэт, Калвер обнял ее за плечи. Она прильнула к нему, глаза ее были полны слез, а губы едва слышно прошептали: -- Бедная Клер. Что он мог сказать ей, чем утешить? Он лишь крепче прижал к себе убитую горем девушку. -- Дили! -- прокричал он. -- Нам нужны фонари. Дили показал на ближайшую дверь: -- Там за дверью, на полках! По знаку Калвера Фэрбенк поспешил туда. Он шарил по полкам в затопленном помещении, ища фонари, лампы и что-нибудь еще, что можно было бы использовать как оружие в борьбе с крысами. На длинном металлическом шкафу Фэрбенк разглядел какую-то вполне, как ему показалось, подходящую штуковину, вскарабкался на ксерокс, едва выглядывающий из-под воды, и протянул руку наверх. Калвер в это время направился со своей группой к проходу, ведущему к главной вентиляционной шахте. В группе, кроме него, Дили и Кэт, было еще пять человек: четыре инженера и сторож. Они выстроились в цепочку и поддерживали друг друга, так как течение в коридоре, по которому им предстояло пройти, было очень сильным -- именно в этом месте сходились встречные потоки воды, образуя водоворот. Калвер шел впереди, обхватив за талию Кэт и прижимая ее к себе. В другой руке он держал автомат. За ними шел чернокожий инженер по эксплуатации Джексон, потом Дили, затем еще три инженера балансировали в потоке, стараясь не потерять равновесие. Замыкал цепочку сторож, он как бы выполнял роль якоря, стоя на месте и прижимаясь к стене, чтобы дать возможность остальным выбраться в более безопасное место. Тогда они смогут помочь ему. Калвер держал автомат дулом вверх и время от времени выпускал короткие очереди, заставляя крыс разбегаться в стороны, при этом они выискивали уголки потемнее, где их почти невозможно было разглядеть. Однако он заметил, что крысы уже немного привыкли к этой пальбе и не так боятся, как прежде, во всяком случае, они довольно быстро возвращались назад, лишь только Калвер прекращал огонь, и тихонько крались в том же направлении, будто сопровождали группу людей, выжидая наиболее подходящий момент для нападения. Калвер снова нажал на курок, но автомат молчал. Черт! Кончились патроны! Он застонал от отчаяния. До главной вентиляционной шахты было недалеко. Однако еще предстояло выбраться из этого коридора и повернуть налево к распределительному щиту, но у Калвера уже не было уверенности, что им удастся добраться до цели. Вода продолжала прибывать, стаи крыс шли за ними по пятам. Да к тому же все вокруг заволакивало едким дымом, от которого слезились глаза и невыносимо першило в горле. Это было что-то новое, непредвиденное. Дым спускался откуда-то сверху, окутывая все вокруг плотным туманом. Калвер почувствовал, что становится трудно дышать. О черт! Какое разнообразие возможных вариантов смерти ожидало их: помимо всего прочего, они еще могли задохнуться или заживо сгореть. Взрыв, казалось, потряс убежище до основания. Калвер неожиданно оказался под водой: то ли сам нырнул, то ли его накрыло волной, образовавшейся при взрыве, -- этого он не помнил. Взрыв оглушил его. Вынырнув, Калвер обнаружил, что свет в убежище погас. Лишь откуда-то, из дальнего конца коридора, доносилось сюда какое-то дрожащее свечение. Что это, Калвер не мог понять, только видел, как это огненное мерцание, разрастаясь, с каждой секундой приближалось к нему, разрывая едкую завесу тумана, и вот-вот должно было поглотить его, сжечь, испепелить. Калвер успел подумать, что в этом аду, в котором они все оказались, нет предела плохому -- каждое мгновение порождает новый кошмар. Глава 18 Реальность показалась Брайсу почище любого кошмара из его снов. Он вышел из забытья, уже отлично сознавая, что болезнь все-таки зацепила его. Ее симптомы еще не были очевидными, но сухость в горле, жжение где-то внутри и дикая головная боль говорили, что до агонии недалеко. Пройдет несколько дней -- и появятся возбуждение, растерянность, галлюцинации, потом -- спазм, окостенение шеи и спины, судороги, а там, глядишь, и паралич. В Штабе Гражданской обороны во время подготовки говорили об этих симптомах, и теперь Брайса бросало в дрожь при одной мысли о неминуемо надвигающейся боли. Скоро он не сможет пить, а уж это вообще приведет его в бешенство, заставит до смерти бояться любой жидкости, и даже собственная слюна будет вызывать ужас. Судороги и безумие постепенно доведут его до комы, полного изнеможения от боли, а следом за этим придет и смерть, которую поневоле воспримешь как милосердие. Рука его на мгновение онемела, но тут он вспомнил, с какой стремительностью лечила его доктор Рейнольдс, и новый приступ тошноты охватил Брайса. Сделав противоболевой укол, она сдавила обрубки его пальцев так, что они стали кровоточить еще больше. Затем, ловко орудуя шприцем, она ввела прямо в открытые раны бензалкониум, антисептический очиститель, а следом -- небольшую дозу азотной кислоты. На его протестующие стоны она не обращала никакого внимания. К тому моменты, когда она обрабатывала его раны антисывороткой, Брайс уже рыдал и был на грани потери сознания. Но тут-то он и получил очередную дозу прямо в мышцу у запястья. Брайс все еще молил оставить его в покое, а она уже принялась методично прокалывать его живот пониже четырнадцатого ребра, пятнадцатого, шестнадцатого... После семнадцатого он потерял счет. А доктор Рейнольдс тем временем невозмутимо растолковывала ему, что эта процедура, мол, совершенно необходима, если уж он собирается выжить. Она по-прежнему игнорировала его протесты, становившиеся все отчаяннее, но и все слабее по мере того, как игла снова и снова пронзала его тело. А она все говорила о том, что каждая инъекция -- это, мол, разжиженный вирус, приготовленный из мозга бешеных животных... Как будто это могло волновать его в те минуты! Когда доктор Рейнольдс наконец кончила все процедуры, Брайса уже вообще ничто не волновало, даже о себе он не думал. Опрокинувшись в обмороке на койку, он погрузился в сладостное забвение. И вот теперь проснуться, улавливая первые укусы этой проклятой болезни и понимая, что это не просто результат обезболивающих инъекций, не побочное действие антисыворотки, а что само лечение не помогает, что болезнь уже глубоко в нем... И ощущать, как она расползается, растекается с кровью по всему его телу, медленно начинать понимать, что не в порядке и еще кое-что, и все же продолжать лежать здесь вместе с другими еще уцелевшими больными под слабыми лампами этого корабельного лазарета, прислушиваясь к воплям и крикам за закрытой дверью, к этому странному скрежещущему звуку, к плеску воды вокруг коек внутри самой палаты. Какие странные звуки... Похожие на... на артиллерийскую канонаду! Брайс уселся на койке, и все вокруг, кому позволяло состояние, проделали то же самое. Все были не просто испуганы, но впали в какой-то шок. Одна женщина вдруг пронзительно завизжала, увидев, что вода подмачивает ее матрац. Небольшие волны стали захлестывать край одеяла Брайса, и он отодвинулся назад, к стене. Когда спустя мгновение вся эта битком набитая койками палата стала раскачиваться в безумном ритме маятника, он все еще не мог прийти в себя. Кто-то бултыхнулся вниз рядом с его койкой, и Брайс вздрогнул от укуса ледяной воды в щеку. В воду стали падать и другие, а Брайс, подтянув ноги, скрючился там, в темноте, между своей и верхней койкой, увертываясь от брызг, как будто это были капли кипятка. Больные возмущенно кричали у запертой двери, отталкивая друг друга, чтобы выскочить первым. Брайс догадывался, чем грозит все это, но он был не в состоянии даже выговорить те слова, которые предостерегали бы этих людей. Он только поднял свою изувеченную руку, глаза его заклинали их остановиться, а рот открылся в скрежещущем крике. Но этот звук был слишком слаб, чтобы его услышали. Вдруг дверь рывком распахнулась, и ворвавшийся в нее поток воды отшвырнул всех назад. В считанные секунды вода дошла Брайсу до плеч, и ему пришлось переползти с нижней койки на верхнюю. Вокруг него, сражаясь с потоком, барахтались едва различимые фигуры, тяжелые железные койки сдвинулись с места. Сначала медленно, подобно огромным, неповоротливым животным, но вскоре напор воды стал так силен, что койки стали опрокидываться, разламываться, откатываться к углам палаты. Брайса сбросило вниз, и легкий шок, который он получил, уйдя на мгновение под воду, окончательно выбил из него застрявшие в теле остатки наркотика. Он поднялся, отплевываясь и кашляя, путаясь в чужих руках и ногах, отталкивая их, как и они отталкивали его. Двухъярусная койка опрокинулась на него, и он снова оказался под водой, задыхаясь от ее отвратительного вкуса. Железный каркас койки тяжело лежал на его груди. Брайс попробовал бороться с этим весом, но во время этой борьбы сквозь охватившее его чувство ужаса пробился какой-то голос, спокойный и вкрадчивый. -- Зачем утруждать себя борьбой? -- спрашивал голос. -- Зачем сопротивляться, если смерть неизбежна? Брайс попытался сбросить с себя металлическую койку, но тут подплыл матрац и опустился ему прямо на лицо, словно стремясь удушить по тайному сговору с водой. -- А чем плох такой вариант смерти? -- лукаво спросил внутренний голос. -- Уж это будет получше, чем безумие и боль. Койка приподнялась на несколько дюймов, потом снова тяжело опустилась, будто к ней добавился новый вес. А может быть, просто кто-то взобрался на нее, спасаясь от наводнения? -- Всего-то одна-две неприятные минуты, прежде чем погрузиться в сон, в сон, более глубокий и мирный, чем любой из твоих прежних снов. Его уже никогда и ничто не прервет, ничто и никогда не посягнет на него. И никогда уже тебя не потревожит эта жизнь. -- Да, -- отвечал голосу Брайс, -- это было бы так хорошо, так желанно. Но вот эта боль, как мне перенести ее сейчас? -- Легко. Ты только не сопротивляйся этому, ведь это тайна, это выход. Всего лишь несколько неприятных мгновений, а потом ты поплывешь. Вот увидишь. -- Я что, уже сошел с ума? Неужели эта болезнь ударяет так быстро? -- Нет-нет, ты не сошел с ума. Просто такое бесхлопотное умирание будет самым мудрым из всего, что ты когда-либо сделал. -- Но мои легкие рвутся на куски. Они болят, болят! -- Это ненадолго. Дыши в воде. Один глубокий вдох -- и больше не будет никакой боли. -- Я не могу. Я боюсь. -- Это легче, чем ты думаешь. -- Кто ты? -- Я твой друг. Я -- это ты. -- А ты останешься со мной? -- Всегда. -- Навеки... -- И во веки веков... -- ...аминь?.. -- ...аминь... Огромным пузырем последний воздух судорожно вышел из тела Брайса, и хотя он в ужасе еще пытался кричать, хотя его руки и голова еще бились в воде, боль, как и обещал внутренний голос, была недолгой. Ласковые покровы бессознания, подобно шелковистой ткани, окутали его глаза, ослабло