еру, то есть на расстоянии примерно сорока - пятидесяти километров по побережью. Гостиниц в Сохоре мало. Да и трудно назвать гостиницей какое-то подобие караван-сарая [на Ближнем Востоке место стоянки караванов с гостиницей и складскими помещениями] с несколькими комнатами, вернее, клетушками, меблированными более чем скромно - одной кушеткой. Именно туда услужливый переводчик Селик и привел Антифера, его племянника и друга. - Как нам повезло, - повторял Жильдас Трегомен, - что мы встретили этого любезного араба! Жаль только, что он не говорит по-французски или хотя бы по-бретонски [бретонский язык распространен преимущественно среди сельского населения полуострова Бретань во Франции; относится к группе кельтских языков]. Однако Жюэль и Селик достаточно хорошо понимали друг друга, чтобы сговориться. Измученные путешествием, Жюэль и Трегомен - и это вполне естественно - не могли в тот день мечтать ни о чем другом, кроме хорошего ужина и двенадцатичасового сна. Но не так-то просто было заставить Пьера-Сервана-Мало согласиться с этим благоразумным предложением. Его страстное нетерпение все возрастало по мере приближения к острову, и он не соглашался ждать... Ему хотелось лишь одного - нанять судно и отчалить, что называется, hic et nunc!.. [немедленно, тотчас; "здесь и в настоящее время" (лат.) - правовая формулировка, обозначающая фактическое на данный момент положение вещей] Отдыхать, когда оставалось сделать последний шаг, один только шаг в двенадцать лье, отделяющий его от того уголка на земном шаре, где были зарыты соблазнительные бочонки!.. Словом, произошла сильная сцена, показавшая, до какой степени нетерпения, нервозности и даже болезненного возбуждения дошел дядюшка Антифер. В конце концов Жюэлю удалось его успокоить. Надо же принять какие-то меры предосторожности... Сохорской полиции такая поспешность может показаться подозрительной... Да и сокровища не исчезнут же за эти двадцать четыре часа... "Если они только там! - сказал про себя Жильдас Трегомен. - Мой бедный друг сойдет с ума, если их там не было... или если их там уже нет!" Не исключена возможность, что опасения добряка Трегомена в какой-то мере были справедливы. Если бы Антиферу и в самом деле суждено было обмануться в своих надеждах, он, наверное, кончил бы помешательством. На Саука подобное разочарование подействовало бы, вероятно, не так сильно, но, во всяком случае, последствия его были бы не менее страшными. Мнимый Назим впал бы в такую ярость, от которой не поздоровилось бы Бен-Омару. Лихорадка нетерпения трепала его ничуть не меньше, чем малуинца, и можно смело утверждать: в ту ночь в караван-сарае не смыкали глаз по крайней мере два путешественника. Не стремились ли они к одной и той же цели, только разными путями? Если один не мог дождаться утра, чтобы поскорее нанять судно, то другой думал только о том, как бы навербовать десятка два отчаянных головорезов, соблазнив их большим вознаграждением, и попытаться завладеть сокровищами на обратном пути в Сохор. Наконец забрезжила заря, и первые солнечные лучи возвестили рождение памятного дня - 28 марта. Прежде всего решено было прибегнуть к услугам Селика. Жюэль взял на себя переговоры с арабом, чтобы привести в исполнение намеченный план. Селик, которому французы казались все более и более подозрительными, провел всю ночь во дворе караван-сарая. Жюэль, правда, испытывал некоторое смущение, думая о том, как он обратится за помощью к Селику. В самом деле, три иностранца, три европейца, прибывшие накануне в Сохор, торопятся нанять судно... ну конечно, для прогулки по Оманскому заливу - какой еще можно найти предлог? - для прогулки, которая продлится не менее сорока восьми часов... Не покажется ли это странным и даже более чем странным? Но, быть может, напрасно тревожился Жюэль, что переводчика удивит такая просьба? Так или иначе, дело не терпело отлагательства. Встретив Селика, Жюэль попросил его достать какое-нибудь суденышко, способное продержаться в море двое суток. - Вы собираетесь переехать залив и высадиться на персидском берегу? - спросил Селик. У Жюэля мелькнула мысль обойти этот вопрос и ответить так непринужденно, чтобы усыпить всякие подозрения, которые могли бы возникнуть даже у сохорских властей. - Нет... это просто географическое исследование, - ответил он. - Мы хотим определить положение наиболее значительных островов залива... или... разве их нет у берегов Сохора? - Есть несколько островов, - сказал Селик, - но ни одного сколько-нибудь значительного. - Безразлично, - промолвил Жюэль. - Мы хотели бы осмотреть залив, прежде чем обосноваться на берегу. - Как вам будет угодно! Селик не стал допытываться, хотя ответ молодого капитана показался ему подозрительным. И в самом деле, полицейский агент, знавший об их проекте, сообщенном французскому резиденту, то есть о намерении учредить торговую контору в одном из прибрежных городов имамата, прекрасно понимал, что учреждение конторы не имеет никакого отношения к исследованию Оманского залива. Последствия этого разговора не замедлили сказаться. За малуинцем и его спутниками стали наблюдать еще более пристально. Досадное осложнение, грозившее успеху задуманной операции! Как только сокровища будут найдены, несомненно, полиция его высочества тотчас же об этом узнает. А его высочество, столь же беззастенчивое, сколь и всесильное, во избежание излишних объяснений отправит на тот свет наследника Камильк-паши. Селик взялся найти судно, необходимое для исследования залива, и обещал также подобрать экипаж, на преданность которого можно будет положиться. Запасов продовольствия решено было взять на три-четыре дня. В период равноденствия, когда погода так непостоянна, следует предвидеть возможные задержки в пути. Жюэль поблагодарил переводчика, заверив, что его услуги будут щедро оплачены. Это обещание, казалось, подействовало на Селика. Немного подумав, он добавил: - А не лучше ли мне отправиться вместе с вами в эту экспедицию? Незнание арабского языка может затруднить ваши отношения с хозяином судна и матросами... - Вы правы, - согласился Жюэль. - Оставайтесь при нас все время, пока мы будем находиться в Сохоре. Повторяю вам, вы об этом не пожалеете. Расставшись с переводчиком, Жюэль поспешил найти дядю, который прогуливался по песчаному пляжу вместе с Трегоменом, и рассказал им, как обстоят дела. Трегомен был в восторге, узнав, что в качестве гида и переводчика с ними останется этот молодой араб, лицо которого показалось ему удивительно умным. Пьер-Серван-Мало кивком головы одобрил действия племянника. Затем, заменив изгрызенный чубук другим, он спросил: - А эта лодка?.. - Вот как раз, дядя, наш переводчик и занимается сейчас тем, что достает ее и снабжает необходимыми припасами. - Мне кажется, за час или за два можно оснастить любое судно в этом порту... Черт возьми, ведь не о кругосветном же путешествии идет речь! - Но, друг мой, - заметил Трегомен, - нужно какое-то время, чтобы найти судно и людей!.. Не будь ты таким нетерпеливым, я тебя очень прошу! - А если я хочу таким быть! - возразил дядюшка Антифер, метнув на Жильдаса Трегомена огненный взгляд. - Ну и будь, пожалуйста! - ответил добряк, отвесив Антиферу почтительный поклон. Между тем солнце начало склоняться к западу, а Селик все не давал о себе знать. Легко догадаться, до какого накала дошло раздражение дядюшки Антифера. Он говорил уже, что нужно отправить на дно залива этого араба, который просто посмеялся над его племянником. Попытка молодого человека заступиться за Селика была встречена недоброжелательно, а Жильдасу Трегомену, когда тот попробовал заговорить о достоинствах переводчика, велено было заткнуть рот. - Мошенник ваш переводчик! - кричал Антифер. - Негодяй, разбойник! Он не внушает мне ни малейшего доверия! Он только и думает о том, как бы выманить у нас наши деньги! - Я ему ничего не дал, дядя. - Вот на этом ты и промахнулся! Если бы ты дал ему хороший задаток... - Но вы же сами говорите, что он хочет нас ограбить! - Это неважно! Жильдас Трегомен и Жюэль даже и не пытались внести ясность в столь противоречивые суждения. Главное, надо было сдержать нетерпение малуинца, помешать ему совершить какую-нибудь глупость или, по крайней мере, неосторожность, уговорить его вести себя благоразумнее, чтобы не давать повода к подозрениям. Но чего можно добиться от человека, который не хочет вас слушать? Разве в гавани мало ошвартованных рыбачьих баркасов?.. Разве не достаточно нанять один из них... сговориться с экипажем... погрузиться... поднять паруса... повернуть к северо-востоку?.. - А как мы сговоримся с этими людьми, - возразил Жюэль, - раз мы ни слова не знаем по-арабски?.. - А они не знают ни слова по-французски, - поддержал его Трегомен. - А почему они не знают? - в ярости закричал дядюшка Антифер. - Это ошибка с их стороны... непростительная ошибка!.. - ответил Жильдас Трегомен, желая умиротворить друга своей уступчивостью. - Это все по твоей вине, Жюэль! - Нет, дядя! Я сделал все как можно лучше! Наш переводчик, конечно, появится... Впрочем, если он вам не внушает доверия, обратитесь к Бен-Омару и его клерку - они говорят по-арабски... Да вот они идут по набережной... - Обратиться к ним? Никогда! Довольно... Достаточно и того, что они тянутся за нами на буксире! - Бен-Омар, кажется, собирается сюда причалить, - заметил Жильдас Трегомен. - Хорошо, лодочник, пусть только попробует! Я встречу его таким залпом, что он отправится на дно! Действительно, Саук и нотариус крейсировали в водах малуинца. Когда Антифер вышел из караван-сарая, они поспешили вслед за ним. Их обязанностью было - не терять его из виду; их правом - присутствовать при развязке этой финансовой операции, грозившей превратиться в драму. Саук настаивал, чтобы Бен-Омар заговорил с ужасным Пьером-Серваном-Мало. Но, видя ярость дядюшки Антифера, нотариус не мог заставить себя пойти навстречу неизбежным оскорблениям. Саук с наслаждением уложил бы на месте этого трусливого крючкотвора и, должно быть, раскаивался в том, что притворился не знающим французский язык, так как это лишало его возможности вступить в непосредственные переговоры с французами. Жюэль, в свою очередь, хорошо понимал, что недопустимое обращение его дяди с Бен-Омаром может только ухудшить дело. Он снова попытался это ему внушить, воспользовавшись подходящим случаем: нотариус, как видно, все не решался подойти ближе к дядюшке Антиферу. - Вот что, дядя, - сказал Жюэль, - вы должны меня выслушать. Можете сердиться на меня хоть в десять раз больше. Обсудим положение вещей серьезно, у нас на это хватит разума... - Надо еще разобраться, Жюэль, не считаешь ли ты разумным то, что я считаю глупым!.. Итак, чего ты хочешь? - Я хочу спросить вас, будете ли вы в тот момент, когда мы уже близки к цели, продолжать упорно поворачиваться спиной к Бен-Омару. - Да, буду упорно поворачиваться! Этот негодяй хотел украсть у меня мой секрет, когда его обязанностью было открыть мне свой... Это мошенник! Караиб!.. [караибы (карибы) - группа племен южноамериканских индейцев] - Я знаю, дядя, и не стараюсь его оправдать. Но так или иначе, по одному из параграфов завещания Камильк-паши его присутствие ведь обязательно? - Да. - И он должен быть там, на острове, когда вы будете вырывать из земли три бочонка? - Да. - И он имеет право определить их стоимость - уже по одному тому, что ему завещан один процент? - Да. - Так вот, если он должен присутствовать при этой операции, как вам кажется - он имеет право знать, где и когда она будет происходить? - Да. - И, если по вашей вине или даже по какому-нибудь другому обстоятельству он не сможет присутствовать в качестве душеприказчика, не будет ли оспорено наследование и не будет ли повода к процессу, который вы, несомненно, проиграете?.. - Да. - Итак, дядя, значит, вы обязаны согласиться на общество Бен-Омара во время вашей экскурсии по заливу? - Да. - И теперь вы, конечно, скажете ему, чтобы он готовился в путь вместе с нами? - Нет! - ответил дядюшка Антифер. И это "нет" было произнесено таким страшным голосом, что ударилось, как пуля, прямо в грудь нотариусу. - Послушай, - заговорил Жильдас Трегомен, - ты не хочешь внять голосу рассудка, и ты неправ. Почему ты упрямо идешь против течения? Умнее всего послушаться Жюэля и последовать его совету. Конечно, Бен-Омар внушает мне такую же неприязнь, как и тебе, но раз уж его присутствие неизбежно, давай лучше покоримся судьбе... Жильдас Трегомен очень редко позволял себе такие длинные монологи, и еще реже его друг позволял ему их доканчивать. Но как сжимались у Антифера кулаки, как скрипели челюсти, какими гримасами подергивалось его лицо, пока Трегомен выкладывал свои аргументы... Можно даже поверить, что этот добряк, весьма довольный своим красноречием, вообразил, будто ему удалось убедить неукротимого бретонца. - Ты все сказал, лодочник? - спросил Антифер. - Да, - ответил Жильдас Трегомен, бросив торжествующий взгляд на Жюэля. - И ты тоже, Жюэль? - Да, дядя. - Отлично! В таком случае, убирайтесь оба к черту! Если вам угодно совещаться с этим стряпчим, пожалуйста, я вас Не неволю. Что же до меня, то я могу его называть только негодяем и мошенником! А затем - добрый день или добрый вечер, выбирайте сами! И Пьер-Серван-Мало испустил такое проклятие, в котором, по флотскому обычаю, соединились вместе все громы небесные; чубук вылетел у него изо рта, как горошина из стручка; затем, даже не подобрав трубки, он исчез, словно его ветром сдунуло. И все-таки Жюэль отчасти добился своего. Дядюшка Антифер, сознавая, что это его прямой долг, не запретил племяннику посвятить нотариуса в их планы. И, когда Бен-Омар, понукаемый Сауком, приблизился к Жюэлю (без малуинца он немного осмелел), между ними тотчас же завязался разговор. - Господин, - произнес нотариус, низко склоняясь, чтобы смиренной позой искупить смелость своего обращения, - господин, простите, если я себе позволю... - Приступайте прямо к делу! - сказал Жюэль. - Что вам угодно? - Знать, достигли ли мы конца нашего путешествия. - Почти. - Где находится остров, который мы ищем? - В открытом море, в двенадцати лье от Сохора. - Как! - закричал Бен-Омар. - Опять ехать морем? - Вероятно. - Да, вам это трудно дается! - заметил Трегомен, посочувствовав бедняге, который, казалось, почти уже терял сознание, словно у него вот-вот остановится сердце. Саук глядел на них с полным безразличием, как и подобало человеку, не понимающему ни слова из того, что говорят в его присутствии на незнакомом языке. - Ну же... ободритесь, - сказал Жильдас Трегомен. - Два или три дня плавания пройдут незаметно. Я думаю, что в конце концов у вас вырастут ноги моряка... привыкнете! Когда зовешься Омаром... Нотариус покачал головой и вытер лоб, с которого катились капли холодного пота. Затем он произнес жалобным голосом, обращаясь к Жюэлю: - А где вы собираетесь сесть на судно? - Здесь. - Когда? - Как только оно будет готово отчалить. - И это произойдет?.. - Либо сегодня вечером, либо, скорее, завтра утром. Будьте же наготове, вы и ваш клерк Назим, если он вам так необходим. - Я буду... я буду... - заверил Бен-Омар. - И да поможет вам аллах! - прибавил Трегомен, который в отсутствие Антифера мог свободно проявлять свою природную доброту. Бен-Омару и Сауку больше нечего было узнавать, разве что географическое положение пресловутого острова. Но так как молодой капитан не счел нужным этого сказать, они удалились. Не поторопился ли Жюэль, заявив, что судно отчалит вечером или не позднее завтрашнего утра? Жильдас Трегомен сразу сказал ему об этом. В самом деле, было уже три часа дня, а переводчик все не появлялся. Это сильно беспокоило их обоих. Если придется отказаться от услуг Селика, нелегко будет сговориться с рыбаками Сохора, пользуясь только языком жестов! Как условиться с ними о найме корабля, о характере поисков, о направлении, которого нужно будет придерживаться в глубине залива?.. Как они выйдут из такого положения? Правда, Бен-Омар и Назим умеют говорить по-арабски, но обращаться к ним... К счастью, Селик исполнил свое обещание, да и почему ему было не исполнить его? Около пяти часов пополудни, когда Трегомен и Жюэль направились в караван-сарай, переводчик остановил их у эстакады [помост на сваях для причала судов, которые не могут подойти к берегу вследствие мелководья] порта. - Наконец-то! - воскликнул Жюэль. Селик извинился за опоздание. Он с большим трудом нашел судно, и ему пришлось обещать за него очень высокую плату. - Не имеет значения! - сказал Жюэль. - Можем мы выйти в море сегодня вечером? - Нет, - ответил Селик. - Экипаж соберется очень поздно. - Когда же мы отправимся? - На заре. - Решено! - Я приду за вами в караван-сарай, - добавил Селик, - и с отливом мы выйдем в море. - При попутном ветре у нас будет отличное плавание, - сказал Жильдас Трегомен. И в самом деле, плавание обещало быть отличным, так как ветер дул с запада, а дядюшка Антифер должен был искать свой остров на востоке. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой Жюэль по поручению дядюшки Антифера измеряет высоту солнца, воспользовавшись чудесной погодой На следующее утро, прежде чем первые солнечные лучи бросили золотой отсвет на поверхность залива, Селик постучал в дверь комнаты караван-сарая. Антифер, которому в ту ночь даже не удалось вздремнуть, собрался в одну минуту. Жюэль поспешил за дядей. - Судно готово, - объявил Селик. - Мы следуем за вами, - ответил Жюэль. - А лодочник? - закричал Антифер. - Он, конечно, спит, как дельфин в своей родной стихии! Сейчас я его хорошенько потрясу! И он направился в каморку этого дельфина, храпевшего на весь караван-сарай. Здоровый толчок заставил Трегомена открыть глаза. Жюэль между тем, как условились накануне, пошел предупредить нотариуса и его клерка. Они были уже готовы. Назим с трудом скрывал свое нетерпение, а Бен-Омар, бледный как полотно, еле стоял на ногах. Селик, увидев двух египтян, не мог сдержать жеста удивления, не ускользнувшего от внимания молодого капитана. И было чему удивляться! Каким образом завязалось знакомство у этих людей разной национальности и что побуждало их отправиться на одном судне исследовать залив? Этого было вполне достаточно, чтобы внушить подозрение полицейскому агенту. - Эти два иностранца поедут с вами? - спросил он Жюэля. - Да, - ответил тот не без смущения, - они наши попутчики. Мы ехали с ними вместе на одном пакетботе из Суэца в Маскат... - Они ваши знакомые? - Конечно. Но они держатся в стороне от нас... потому что у моего дяди очень дурное настроение... Жюэль явно путался в своих объяснениях. Но, в конце концов, не обязан же он отчитываться перед Селиком! Египтяне пришли, потому что так захотелось французам, вот и все! Однако Селик не настаивал, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как и за тремя французами. В эту минуту появился Антифер, таща на буксире Трегомена, - буксирный пароход вел за собой большое торговое судно. Если продолжить сравнения, можно добавить, что упомянутое судно еле-еле начало готовиться к отплытию: Трегомен еще не успел проснуться, глаза его слипались. Нечего и говорить, что Пьер-Серван-Мало не желал замечать присутствия Бен-Омара и Назима. Он возглавил шествие, рядом с ним шагал Селик, остальные следовали по его стопам в направлении порта. У конца маленького мола была ошвартована двухмачтовая яхта. Оставалось только распустить большой парус, уже взятый на гитовы [снасти для подтягивания парусов к мачтам или реям], поставить кливер [косой треугольный парус; ставится перед фок-мачтой], парус на корме и выйти в море. На этой яхте, под названием "Бербера", насчитывалось человек двадцать матросов - гораздо больше, чем требовалось для обслуживания маленького судна водоизмещением в пятьдесят тонн. Жюэлю это бросилось в глаза, но он ни с кем не поделился своим наблюдением. Впрочем, вскоре он сделал еще одно открытие: из двадцати человек экипажа по крайней мере половина не были моряками. Действительно, это были полицейские агенты из Сохора, севшие на судно по приказанию Селика. Ни один здравомыслящий человек, взвесив обстановку, не дал бы теперь и десяти пистолей за сто миллионов наследника Камильк-паши... если, конечно, они вообще находились на острове. Пассажиры вскочили на борт "Берберы" с ловкостью моряков, привыкших проделывать подобные упражнения. Ради истины стоит заметить, что под тяжестью Трегомена легкое суденышко дало чувствительный крен на бак-борт. Погрузить нотариуса, у которого уже останавливалось сердце, было бы делом нелегким, если бы Назим не сгреб его в охапку и не швырнул на палубу. Так как боковая качка не замедлила оказать на Бен-Омара свое тлетворное действие, он поспешил забиться в кормовой отсек, откуда немедленно послышались протяжные жалобные стоны. Что касается инструментов, то переноска их была обставлена тысячью предосторожностей. Хронометр нес Жильдас Трегомен - в носовом платке, крепко держа платок за все четыре конца. Хозяин судна, старый араб с суровым лицом, приказал выбрать якорную цепь, поднять паруса и, по указанию Жюэля, переданному через Селика, взял курс на северо-восток. Итак, судно направилось к острову. При западном ветре добраться до него можно было за двадцать четыре часа. Но строптивая природа всегда что-нибудь да придумает во вред людям. Если ветер был благоприятный, зато небо сплошь обложило тучами. А нужно было не только держаться восточного направления, но и прибыть в строго назначенное место. Для этого требовалось сделать двойное наблюдение долготы и широты, первое - до и после полудня, второе - в тот момент, когда солнце будет переходить меридиан. Пока небесное светило не сочтет нужным осчастливить своим появлением, Жюэль не сможет определить высоту. А в этот день капризное светило упорно решило не показываться. Вот почему Антифер, расхаживая взад и вперед по палубе "Берберы", с лихорадочным беспокойством глядел больше на небо, чем на море. Не остров высматривал он сейчас в туманной дали, а солнце! Трегомен, усевшись у гакаборта, огорченно покачивал головой. На лице Жюэля - он стоял тут же, на корме, - сквозило выражение досады. Задержка... опять задержка... Неужели этому путешествию не будет конца? И он переносился мыслью за сотни, сотни лье, в Сен-Мало, в маленький дом, к своей дорогой Эногат, терпеливо ожидавшей письма, которое никак не могло дойти до нее. - А если оно так и не покажется, это самое солнце? - спросил Трегомен. - Тогда я не смогу произвести наблюдения, - ответил Жюэль. - Но, когда нет солнца, разве нельзя сделать расчеты по луне или по звездам? - Разумеется, можно, но сейчас ведь новолуние, а что касается звезд, то я боюсь, что и ночью будет так же облачно, как днем. Да и наблюдения сами по себе очень сложные, и их трудно вести на борту такого неустойчивого судна, как эта яхта. И в самом деле, ветер свежел. На западе клубились густые тучи, словно извергнутые гигантским кратером. Трегомену было очень скучно. Он держал на коленях доверенный его заботам ящик с хронометром, а Жюэль с секстантом в руке тщетно ожидал случая пустить его в дело. Внезапно тишину нарушили ужасные проклятия и бессвязные выкрики дядюшки Антифера. Он грозил кулаком солнцу, которое, как сообщает библия, послушалось когда-то Иисуса Навина [в одном из библейских сказаний легендарный вождь израильтян Иисус Навин просит бога остановить движение солнца, чтобы не дать вражескому войску уйти от преследования под покровом ночной тьмы], а сейчас не хотело выполнить куда более скромное желание нашего малуинца. Оно словно смеялось над ним, посылая время от времени свои лучи в разрывы между тучами. Разрывы эти быстро затягивались, словно какой-то злой дух там, в вышине, мгновенно зашивал прорехи одним взмахом иглы. Не было никакой возможности уловить момент появления светила, чтобы определить высоту. Несколько раз Жюэль пытался это сделать, но все его попытки были безуспешны. Так как употребление этих морских инструментов арабам почти неизвестно, они не понимали, чего добивается молодой капитан. Даже Селик, более образованный, чем другие, не отдавал себе отчета, какое громадное значение имеет для Жюэля наблюдение за солнцем. Однако всем было ясно, что путешественники чем-то очень раздосадованы. Глядя же на малуинца, который бегал взад и вперед по палубе, бранился, посылал проклятия, бесновался, словом, вел себя, как одержимый, арабы думали, не имеют ли они дело с сумасшедшим. Нет, конечно, он еще не был таким, но и не так уж далек был от сумасшествия, чего больше всего опасались Жюэль и Трегомен. Антифер послал их обоих ко всем чертям, когда они пригласили его разделить с ними завтрак. Утолив голод куском хлеба, он растянулся на палубе у грот-мачты и запретил обращаться к нему с разговорами. Погода не изменилась и после полудня. Небо все еще было покрыто густыми облаками. Море, довольно неспокойное, "предчувствовало что-то", как любят говорить моряки. И действительно, оно предчувствовало бурю, один из тех опустошительных юго-западных шквалов, которые часто проносятся над водами Оманского залива. Иногда эти ужасающие хамсины [южный ветер, горячий и сухой, дующий над Египтом в течение пятидесяти дней во время разлива Нила], налетающие из пустыни на Египет, внезапно отклоняются от своего пути и, уже ослабевшие, задевают аравийское побережье и разбиваются о волны Индийского океана. "Берберу" страшно качало. Благодаря парусам с очень малыми рифами и плоскому обводу корпуса она не могла лечь в дрейф, иначе говоря - противостоять хлещущим через борт громадным волнам, грозившим ей гибелью. Оставалось только одно средство - бежать на северо-восток. Жюэль это понял так же хорошо, как сумел бы понять и Антифер, если бы он был способен обратить внимание на маневры, которые очень осторожно и ловко выполнял управлявший судном араб. Вообще экипаж проявлял хладнокровие и мужество, присущие истым морякам. Этим храбрым людям не впервые приходилось бороться с бурей в Оманском заливе. Но если часть экипажа довольно легко переносила ужасный шторм, то остальные матросы, растянувшись на палубе, очень страдали от качки. Без сомнения, этим людям никогда раньше не приходилось плавать. Вот тут-то Жюэля и осенило: ну конечно, это переодетые полицейские агенты... и Селик, быть может... Действительно, дело оборачивалось очень плохо для наследника Камильк-паши! Саук тоже был взбешен из-за дурной погоды. Если буря продлится еще несколько дней и нельзя будет сделать наблюдения, то как же тогда определить положение острова? Видя, что оставаться на палубе совершенно бесполезно, он решил укрыться в кормовом отсеке, где Бен-Омара перекатывало с борта на борт, как сорвавшуюся с креплений бочку. Жюэль и Трегомен попытались было уговорить Антифера спуститься вниз, но он наотрез отказался. Тогда они решили оставить его у мачты под прикрытием просмоленного брезента с загнутыми краями, а сами растянулись на скамейках в кубрике [жилое помещение для судовой команды]. - Нашей экспедиции, кажется, угрожает плохой конец, - пробормотал Жильдас Трегомен. - И я этого опасаюсь, - ответил Жюэль. - Не надо терять надежды, мой мальчик. Погода может улучшиться, и тогда ты определишь высоту... - Будем надеяться, господин Трегомен! Но он так и не сказал, что его тревожило вовсе не состояние атмосферы (солнце в конце концов покажется даже и над водами Оманского залива... И остров найдется, если только таковой существует!..), а присутствие на борту "Берберы" этих подозрительных личностей. Ночь, очень темная и туманная, грозила маленькому суденышку серьезной опасностью. Опасность эта вызывалась не легкостью яхты (благодаря своей легкости она ускользала от грозных валов, подымаясь на гребни волн), а страшными порывами шквального ветра, от которого она десятки раз уже могла перевернуться, если бы не опытность старого моряка-хозяина. После полуночи пошел затяжной дождь, и ветер стал ослабевать. Может быть, это предвещало перемену погоды? Нет, с наступлением утра буря, правда, утихла и тучи уже не сулили грозы, но небо по-прежнему было облачным и атмосфера туманной. После ночного ливня из низких туч зарядил мелкий и частый дождь - водяная пыль не успевала сгуститься в крупные капли. Жюэль поднялся на палубу и досадливо поморщился: при таком небе невозможны никакие наблюдения. Где сейчас находится судно после того, как оно изменило курс? Как далеко и в каком направлении угнала его буря минувшей ночью? Несмотря на свое хорошее знание Оманского залива, хозяин яхты не мог ответить на эти вопросы. В поле зрения не было ни малейшего клочка земли. Не остался ли остров позади? Это было вполне вероятно, так как под напором западного ветра "Бербера" могла уклониться к востоку больше, чем следовало. Впрочем, трудно что-либо утверждать, пока не будут сделаны наблюдения. Пьер-Серван-Мало вылез из-под брезента и стал на носу яхты. И снова бешеные вопли, яростные жесты вырвались у него при виде горизонта. Но своему племяннику он не сказал ни слова и неподвижно замер на месте. Жюэль не осмеливался прервать упорное молчание своего дяди, зато ему пришлось выдержать натиск Селика, засыпавшего его вопросами, на которые он отвечал весьма уклончиво. Переводчик, подойдя к нему, проговорил: - Какая досада - и этот день начался неудачно! - Очень неудачно. - И вам опять не удастся воспользоваться вашими инструментами, чтобы посмотреть на солнце? - Боюсь, что так. - Что же вы будете делать? - Ждать. - Напоминаю вам, что судно запаслось провиантом только на три дня, и, если погода не улучшится, мы должны будем вернуться в Сохор. - Вероятно. - В таком случае, вы откажетесь от вашего намерения исследовать Оманский залив? - Возможно... или, по крайней мере, отложим экспедицию до лучшего времени года. - Вы будете ждать в Сохоре? - В Сохоре или в Маскате, безразлично. Молодой капитан был очень сдержан с Селиком, который внушал ему теперь особенно сильное недоверие. Поэтому переводчику так и не удалось ничего выпытать. Трегомен появился на палубе почти одновременно с Сауком. На лице одного выразилось разочарование, другой не мог удержаться от гневного жеста при виде тумана, затянувшего весь горизонт уже в двух-трех кабельтовых от "Берберы". - Плохо наше дело? - спросил Жильдас Трегомен, пожав руку молодому капитану. - Плохо! - ответил Жюэль. - А наш друг? - Там... впереди... - Только бы он не расшиб себе голову о борт... - прошептал Трегомен. Он все время боялся, как бы малуинец в припадке отчаяния не покончил с собой. Все утро прошло в ожидании. Секстант лежал на дне ящичка и был так же бесполезен, как ожерелье, спрятанное в шкатулке для драгоценностей. Ни один солнечный луч не пробивался сквозь непроницаемую завесу тумана. В полдень Жильдас Трегомен для очистки совести вынес на палубу хронометр, но он не мог служить для определения долготы вследствие разницы времени между Парижем и той точкой Оманского залива, где находилась "Бербера". Погода не улучшилась и после полудня. Местонахождение судна по-прежнему оставалось неясным. Именно об этом и говорил Селику старый араб, предупредив его, что, если погода на следующий день не переменится, он вынужден будет повернуть на запад, чтобы добраться до ближайшей земли. Где они встретят ее? На широте Сохора, Маската или дальше к северу, у входа в Ормузский пролив, или к югу, у берегов Индийского океана, на широте мыса Рас-эль-Хад? Селик счел своим долгом сообщить Жюэлю о намерениях хозяина "Берберы". - Пусть будет так, - ответил молодой капитан. Вплоть до ночи не произошло ничего нового. Даже в ту минуту, когда солнце садилось, оно не послало ни одного луча и не попыталось пробиться сквозь густой туман. Между тем дождь почти перестал и был незаметен, как тончайшие брызги волн. Не предвещало ли это изменений и состоянии атмосферы? Да и ветер успокоился; только изредка чувствовались его легкие дуновения. Трегомен, смочив руку в воде и подняв над головой, ощутил слабый ветерок с востока. "Ах! Если бы я был на "Прекрасной Амелии", - думал он, - среди великолепных берегов Ранса, я бы знал, что делать!" Но уже много времени прошло с тех пор, как "Прекрасная Амелия" была продана на дрова, и "Бербера" плыла не среди великолепных берегов Ранса... И Жюэль, со своей стороны, сделал такое же наблюдение, как и Жильдас Трегомен. Кроме того, ему показалось, что в тот момент, когда солнце скрывалось за линией горизонта, оно выглянуло в прореху туч, словно любопытный, подсматривающий в дверную щелочку. Несомненно, и Пьер-Серван-Мало перехватил этот мимолетный луч, потому что глаза его сверкнули в ответ лучом ярости. Наступил вечер. Так как провизии осталось едва на сутки, все поужинали очень скромно. Необходимо было добраться до земли на следующий же день, если только "Бербера" не удалилась слишком далеко от берега. Ночь прошла спокойно. Волнение быстро улеглось, как это часто бывает в узких заливах. Ветер, дувший с востока, мало-помалу заставил перейти на правый галс; хозяин, не зная положения судна, выполнил совет Жюэля, переданный через Селика, и яхта легла в дрейф в ожидании дня. К трем часам утра небо полностью очистилось от густого тумана, и в предрассветной мгле засверкали последние созвездия. Все предвещало возможность удачного наблюдения. В самом деле, с наступлением зари солнечный диск появился на горизонте во всем своем великолепии. Увеличенный от преломления света, пунцовый в низких слоях воздуха, он рассеивал ослепительные лучи по всей поверхности залива. Жильдас Трегомен приветствовал солнце, вежливо сняв свою лощеную [в XIX веке было модно лощить шляпы и цилиндры, то есть покрывать их для блеска особым лаком или воском] шляпу. Ни один парс, ни один гебр [парс - последователь парсизма, религии древних персов, основателем которой считается мифический пророк Зороастра (Заратустра); парсы поклоняются огню и солнцу; парсизм имеет своих сторонников в Иране и Индии; парсы, живущие в Иране, называются гебрами] не встретил бы дневное светило с большим благоговением. Легко себе представить, какой переворот произошел в умах. С каким нетерпением пассажиры и моряки ждали момента наблюдения! Арабы знают, что европейцы умеют точно определить местоположение корабля даже вдали от берегов. Естественно, их очень интересовало, находилась ли "Бербера" еще в заливе или была отброшена к мысу Рас-эль-Хад. Между тем солнце поднималось все выше. На изумительно чистом небе не было ни облачка, и молодой капитан решил, что теперь-то он определит широту. Перед самым полуднем Жюэль начал свои приготовления. Антифер стоял подле него, стиснув зубы, со сверкающим взором, не говоря ни слова. Жильдас Трегомен, покачивая своей большой головой, держался справа, Саук - немного позади, Селик - по левую сторону. Все приготовились следить за предстоящей операцией в малейших ее деталях. Жюэль, упершись ногами в палубу и взяв секстант в левую руку, уверенным движением направил трубу на горизонт. Судно слегка покачивалось на едва заметных волнах. Высота была определена. - Готово, - сказал Жюэль. Затем, сверившись с показаниями на дугообразной шкале, он спустился в каюту, чтобы сделать вычисления. Через двадцать минут он поднялся на палубу и сообщил результаты наблюдения. "Бербера" находилась под 25o2' северной широты. Следовательно, судно находилось в трех минутах к северу от широты острова. Для довершения операции оставалось измерить часовой угол. Нет, никогда еще время не тянулось так медленно для дядюшки Антифера, Жюэля, Трегомена и Саука! Им казалось, что желанный момент никогда не наступит! Но он наступил, между тем как "Бербера" в соответствии с указаниями Жюэля подалась немного к югу. В половине третьего молодой моряк сделал несколько определений высот, а Трегомен отмечал время по хронометру. Произведя необходимые вычисления, Жюэль нашел долготу: 54o58'. Следовательно, судно находилось на одну минуту к востоку от разыскиваемого острова. В ту же минуту раздался крик. Один из арабов указывал на чернеющую вдали бесформенную возвышенность, приблизительно в двух милях к западу. - Мой остров! - закричал дядюшка Антифер. Да, это мог быть только его остров, так как никакой другой земли вокруг не было видно. И тут малуинец стал бегать взад и вперед, жестикулировать, метаться, словно в припадке виттовой пляски [пляска святого Витта, - нервное заболевание, выражающееся в судорожных подергиваниях головы и конечностей]. Жильдасу Трегомену ничего не оставалось, как попытаться успокоить его в своих могучих объятиях. Судно сейчас же повернуло к замеченным скалам. Благодаря легкому восточному ветерку, надувавшему паруса, достаточно было и получаса, чтобы добраться до острова. И действительно, ровно через тридцать минут судно достигло цели. Принимая во внимание отрезок пути, пройденный с момента наблюдения, Жюэль убедился, что положение острова в точности соответствовало координатам, указанным Камильк-пашой: он лежал на той самой широте, которую завещал Томас Антифер своему сыну - 24o59' к северу от экватора, - и на той самой долготе, привезенной в Сен-Мало Бен-Омаром, - 54o57' к востоку от парижского меридиана. И во все стороны горизонта, насколько хватал глаз, расстилался только безграничный простор Оманского залива. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в которой неопровержимо доказывается, что Камильк-паша, скитаясь по морям, действительно побывал в водах Оманского залива Итак, он существовал, этот остров, который дядюшка Антифер оценивал по крайней мере в сто миллионов! Нет! Он не уступил бы и полфранка, если бы, скажем, братья Ротшильды [богатейшие банкиры во Франции, Англии и Германии] захотели немедленно откупить его "в том виде, в каком он есть", выражаясь юридическим языком. По внешнему виду это был голый массив, унылый, бесплодный, лишенный растительности, попросту - нагромождение скал овальной формы, от двух до двух с половиной тысяч метров в окружности. Берега были причудливо изрезаны острыми выступами и неглубокими бухточками. В одной из них, на западной стороне, "Бербера" нашла убежище и укрылась от ветра. Вода оказалась там настолько прозрачной, что на глубине двадцати футов можно было разглядеть песчаное дно, поросшее водорослями. Наконец яхту ошвартовали. Лишь слабый прибой заставлял ее слегка покачиваться с борта на борт. Но и этого было вполне достаточно и даже слишком, чтобы нотариус ни одной лишней минуты не захотел оставаться на борту "Берберы". Дотащившись кое-как до трапа, он вскарабкался на палубу и хотел уже ступить на сходни, как был остановлен дядюшкой Антифером, схватившим его за плечо. - Ни шагу дальше, господин Бен-Омар!.. - закричал он грозно. - Первым сойду я, понятно? И нотариус, понятно это ему было или нет, должен был выждать, пока упрямый малуинец не примет во владение свой остров, что он и сделал, первым отпечатав на песке тяжелый след от своих морских сапог. Только тогда Бен-Омар смог присоединиться к нему, и какой он испустил глубокий вздох облегчения, снова почувствовав под ногами твердую почву! Высад