В последний раз стал он в нужную позицию и поднял резак. Нажал курок. "Возлюбленных все убивают, так повелось в веках... - подумал он. -- Кто трус -- с коварным поцелуем, кто смел -- с клинком в руках"*. (*Уайлд О. Баллада Рэдинской тюрьмы. Перевод В. Брюсова. -- Прим. автора). На стволе образовалась щель. По краям ее выступила красная жидкость. Самые современные клинки. Изготовленные в Нью-Америке, Венера. Стропроцентная гарантия, что они никогда не затупятся... И всегда беспощадны. Кровь текла по стволу, окрашивая траву. Невидимое лезвие резака неумолимо двигалось из стороны в сторону, из стороны в сторону. Двухсотфутовый обрубок, некогда бывший высоким и гордым деревом, задрожал и начал медленно клониться к земле. Был долгий свистящий звук падения; глухой, подобный грому завершающий удар; содрогнулась земля. Поверхность гигантского пня стала ярко-красной под лучами солнца. Стронг уронил резак на землю. То и дело спотыкаясь, он побрел вокруг пня, пока не уперся в высокий, как многоэтажный дом, бок только что сваленного обрубка. Он упал, как это было рассчитано, - верхняя часть его аккуратно улеглась между двумя рядами домиков. Но домики больше не волновали Стронга. Честно говоря, они не когда не волновали его по-настоящему. Он пошел вдоль обрубка, не отрывая глаз от земли. Он нашел ее на краю площади. Он знал, что найдет ее, если будет смотреть повнимательнее. Она была солнечным светом и полевым цветком, переменчивым рисунком травы. Он видел ее не всю -- только талию, груди, руки и прекрасное умирающее лицо. Остальное было раздавлено упавшим обрубком -- ее бедра, ноги, ее маленькие, обутые в сандалии из листьев ступни... - Прости меня, - сказал он и увидел, как она улыбнулась и кивнула головой, увидел, как она умерла; и снова были трава, и полевой цветок, и солнце. Эпилог Человек, спасший обожаемую деревню, положил локти на стойку бара. Который некогда был алтарем. В отеле, который некогда был церковью. - Мы пришли топить бизона, мэр. -- произнес он. Мэр, который в честь такого события взял на себя обязанности бармена, нахмурился. - он хочет сказать. Что мы не прочь выпить, - пояснил Райт. Мэр просиял. - Позвольте предложить вам наше лучшее марсианское виски, приготовленное из отборнейших сортов кукурузы, которые выращивают в Эритрейском Море. - Тащите его сюда из вашего паутинного склепа, и посмотрим что это такое, - ответил Стронг. - Это шикарное виски, - сказал Блюскиз, - но оно не топит Бизона. Я уже полдня глотаю его. - Провались ты со своим проклятым Бизоном! -- рявкнул Сухр. Мэр поставил перед Райтом, Стронгом и Сухром стаканы и наполнил их из золотой бутылки. - Мой стакан пуст, - сказал Блюскиз, и мэр налил ему тоже. Из уважения к древорубам местные жители предоставили в их распоряжение весь бар. Однако все столики были заняты, и время от времени кто-нибудь из колонистов поднимался и произносил тост за Стронга или за древорубов вообще, и все остальные вставал тоже и с радостными возгласами осушали свои бокалы. - Как же мне хочется, чтобы они убрались отсюда, - сказал Стронг. -- Чтобы они оставили меня в покое. - Они не могут оставить вас в покое, - возразил Райт. -- Ведь вы теперь стали их новым богом. - Еще виски, мистер Стронг? -- спросил мэр. - Мне нужно еще много виски, - ответил Стронг. -- Чтобы заглушить воспоминания об этой гнусности... - Какой это гнусности, мистер Стронг? - Хотя бы вашей, маленький землянин, вашей, презренный жирный маленький землянин!.. - Было видно, как они возникли на горизонте, в облаке пыли, поднимавшейся из-под копыт, - сказал Блюскиз, - и они были прекрасны в своем косматом величии и мрачны и грандиозны, как смерть. - Так сорвите же нас, земляне. -- сказал Стронг, - маленькие жирные земляне, которые губят виноградники; ведь наши виноградники в цвету... - Том! -- воскликнул Райт. - Вы разрешите мне воспользоваться случаем и подать в отставку, мистер Райт? Я никогда больше не убью ни одного дерева. Я сыт по горло вашей вонючей профессией! - В чем дело, Том? Стронг не ответил. Он посмотрел свои руки. Часть виски из его стакана пролилась на стойку. И пальцы его стали влажными и липкими. Потом он поднял глаза на заднюю стенку бара. Некогда она была стеной местной церкви, которую колонисты превратили в отель, и в этой стене сохранилось несколько украшенных изысканной резьбой ниш, в которых раньше выставлялись атрибуты религиозных обрядов. Сейчас ниши были заполнены бутылками вина и виски -- все, кроме одной. В этой единственной, незанятой бутылками нише стояла маленькая кукла. У Стронга застучало в висках. Он указал на нишу. - Что...что это за кукла, мэр? Мэр повернулся к задней стенке бара. - О, эта? Это одна из тех разных статуэток, которые в ранний период своей истории местные жители ставили над очагами, - по поверью, эти фигурки охраняли их дома. Он взял статуэтку из ниши и, подойдя к Стронгу, поставил ее перед ним на стойку. - Дивная работа, мистер Стронг, не правда ли?..Мистер Стронг! Стронг впился глазами в фигурку; он не мог оторвать взгляд от ее изящных рук и длинных стройных ног; от ее маленьких грудей и тонкой шеи; от ее волшебного лица и золотистых волос; от тончайшей резьбы листьев ее зеленой одежды. - Если я не ошибаюсь, эта фигурка называется фетишем, - продолжал мэр. -- она была сделана по образу их главной богини. Из того немногого, что мы знаем о них, можно заключить, что в древности аборигены верили в нее настолько фанатично, что кое-кто из них якобы даже видел ее. - На дереве? Иногда и на дереве. Стронг протянул руку и коснулся статуэтки. Он с нежностью поднял ее. Основание фигурки было влажным от пролитого м на стойку виски. - Тогда...тогда она должна была быть Богиней Дерева. - О нет, мистер Стронг. Она была Богиней Очага. Домашнего Очага. Разведывательный отряд ошибся, считая, что деревья были объектами религиозного поклонения. Мы прожили здесь достаточно долго, чтобы понять истинные чувства аборигенов. Они поклонялись своим домам, а не деревьям. - Богиня Очага? -- повторил Стронг. -- Домашнего Очага? А что же она в таком случае делала на дереве? - что вы сказали, мистер Стронг? - На дереве. Я видел ее на дереве. - Вы шутите, мистер Стронг! - Провались я на этом месте, если я шучу! Она б ы л а на дереве! -- Стронг изо всех сил стукнул кулаком по стойке. -- Она б ы л а на дереве. И я убил ее! - Возьмите себя в руки, Том, - сказал Райт. -- На вас все смотрят. - Я уничтожал ее дюйм за дюймом, фут за футом. Расчленял, отрезая ей руки и ноги. Я у б и л ее! Внезапно Стронг остановился. Что-то было не ладно. Что-то должно было произойти и не произошло. Тут он увидел, что мэр пристально смотрит на его руку. И понял, в чем дело. Ударив кулаком по стойке, он должен был почувствовать боль. Но боли не было. И теперь он понял почему: его кулак не отскочил от стоки, а вошел в дерево. Будто оно сгнило. Он медленно поднял руку. Из вмятины, оставшейся после удара, потянуло запахом разложения. Дерево действительно сгнило. Богиня Очага. Домашнего Очага. Деревни. Круто повернувшись, он быстрыми шагами направился между столиками к выходившей на улицу стене и с размаху ударил кулаком по тщательно отделанной поверхности дерева. Его кулак прошел сквозь стену. Он схватился за край пробитой им дыры и потянул. Кусок стены отвалился и упал на пол. Помещение наполнилось смрадом гниения. В глазах наблюдавшись за ним колонистов застыл ужас. Стронг повернулся к ним лицом. - Весь ваш отель прогнил до основания, - произнес он. -- Вся ваша проклятая деревня! Он захохотал. К нему подошел Райт и ударил по лицу. - Придите в себя, Том! Смех его заме. Он набрал полные легкие воздуха, выдохнул - Неужели вы не понимаете, Райт? Дерево! Деревня! В чем нуждается дерево этого вида, чтобы вырасти до такого колоссального размера и существовать дальше когда приостановится его рост? В питании. Во многих тоннах питания. И в какой почве! В почве, удобренной отбросами и трупами умерших. Орошаемой с помощью искусственных озер о водохранилищ, то есть оно нуждается в условиях. Которые могут быть созданы лишь большими поселениями человеческих существ. Что же происходит с подобным деревом? Веками, а может, и тысячелетиями оно постепенно познает, чем можно заманить к себе людей. Чем? Выстроив дома. Правильно. Выстроив, вернее вырастив дома из своих собственных корней; домики, настолько очаровательные, что человеческие существа не могли устоять перед соблазном поселиться в них. Теперь-то вы понимаете. Райт? Дерево старалось поддержать не только себя, оно пыталось поддержать и существование деревни. Но это ему уже не удавалось из-за низменной человеческой глупости и эгоизма. Райт был потрясен. Стронг взял его за руку, и они вместе вернулись к бару. Лица колонистов казались вылепленными из серой глины. Мэр по-прежнему тупо смотрел на вмятину в стойке. - может вы поднесете еще стаканчик человеку, который спас вашу обожаемую деревню? -- спросил Стронг. Мэр не шелохнулся. - Должно быть, древние знали об экологическом балансе и облекли свои знания в форму суеверия, - сказал Райт. -- И именно суеверие, а не знание переходило из поколения в поколение. Возмужав, они поступили точно также, как все слишком быстро развивающиеся человеческие общества: они полностью пренебрегли суевериями. Научившись со временем обрабатывать металлы, они выстроили заводы по обеззараживанию сточных вод, мусоросжигательные печи и крематории. Они отвергли все системы ликвидации отходов, которыми их когда-то обеспечивали деревья, и превратили древние кладбища у подножия деревьев в деревенские площади. Они нарушили экологический баланс. - Они не ведали, что творят, - сказал Стронг. -- А когда они поняли, к чему это привело, восстанавливать его было уже слишком поздно. Деревья уже начали умирать, и когда окончательно погибло первое дерево и начала гнить первая деревня, их обуял ужас. Быть может, привязанность к своим домам настолько вошла в их плоть и кровь, что они потеряли голову. И не исключено, что они просто не смогли вынести, как эти дома умирали у них на глазах. Поэтому они ушли в северные пустыни. Поэтому они умерли от голода или замерзли в Пещерах Смерти, а может, все вместе покончили жизнь самоубийством... - Их было пятьдесят миллионов, пятьдесят миллионов косматых величественных животных, обитавших в тех плодородных долинах, где ныне простирается Великая Северо-Американская пустыня, - сказал Блюскиз. -- Трава, которой они питались, была зеленой -- они возвращали ее земле в своем помете, и трава, зеленела вновь. Пятьдесят миллионов! А к концу бойни, устроенной белыми людьми, их осталось пятьсот. - Как видно, из всех деревень, эта модернизировалась последней, - сказал Райт. -- И все же дерево начало умирать за много лет до прихода колонистов. Поэтому-то деревня теперь гниет с такой быстротой. - Гибель дерева ускорила процесс разложения, - сказал Стронг. -- Вряд ли хоть один домик простоит больше месяца...Но дерево могло бы прожить еще лет сто, если бы они так не тряслись за свою проклятую недвижимую собственность. Деревья таких размеров умирают очень медленно... А цвет сока -- думаю, что я теперь понял и это. Его окрасила наша совесть... Однако мен кажется, что в каком-то смысле она... оно хотело умереть. - И все же несмотря ни на что, колонисты будут возделывать землю, - сказал Райт. -- Но теперь им придется жить в землянках. - Кто знает, может быть я совершил акт милосердия... - сказал Стронг. - О чем это вы оба толкуете? -- спросил Сухр. - Их было пятьдесят миллионов, - сказал Блюскиз. -- Пятьдесят миллионов! 1) - О. Уайлд. Баллада Рэдингской тюрьмы. Перевод В. Брюсова 2) - О. Уайлд. Баллада Рэдингской тюрьмы. Перевод В. Брюсова 3) - О Уайлд. Баллада Рэдингской тюрьмы Перевод В Брюсова.