Агота Криштоф. Толстая тетрадь --------------------------------------------------------------- Перевод П. ВЯЗНИКОВА "Иностранная литература", No10, 1997 Origin: http://www.ntv.ru/dibrov/read/krishtoff.htm ║ http://www.ntv.ru/dibrov/read/krishtoff.htm --------------------------------------------------------------- Роман ПРИЕЗД К БАБУШКЕ Мы приезжаем из Большого Города. Мы ехали всю ночь. У мамы красные глаза. Она несет большую коробку, а мы, два мальчика, несем по маленькому чемодану, в которых лежат наши вещи, и еще мы несем папин толстый словарь. Словарь мы несем по очереди, потому что у нас устают руки. Мы идем долго. Дом бабушки далеко от станции, на другом конце Городка. Тут нет трамваев, автобусов или машин. Ездят только несколько военных грузовиков. На улицах совсем немного людей. Городок очень тихий. От наших шагов по мостовой отдается эхо; мы идем молча, мама идет между нами. Когда мы подходим к калитке бабушкиного сада, мама говорит: -- Подождите меня здесь. Мы ждем немного, а потом входим в сад, обходим дом и приседаем под окном, из которого слышны голоса. Мама говорит: -- Дома стало совсем нечего есть, там нет ни хлеба, ни мяса, ни овощей, ни молока. Ничего. Я больше не могу кормить их. Другой голос отвечает: -- И ты, понятно, тут же вспомнила обо мне. Десять лет ты обо мне и не думала. Не приезжала. Не писала. Мама говорит: -- Вы знаете почему. Я любила отца. Другой голос говорит: -- Да-да. А вот теперь ты вдруг припомнила, что у тебя и мать есть. Приехала вот и просишь помочь. Мама говорит: -- Для себя я ничего не прошу. Я хочу только, чтобы мои мальчики пережили эту войну. Большой Город бомбят день и ночь, продуктов нет. Всех детей эвакуируют в деревню, к родственникам или даже к чужим людям -- куда-нибудь. Другой голос говорит: -- Так что ж и ты не отправила их к чужим людям, куда-нибудь? Мама говорит: -- Это ваши внуки. -- Внуки? Да я их и не знаю. Сколько их? -- Двое. Два мальчика. Близнецы, двойня. Другой голос спрашивает: -- А куда ты дела остальных? Что ты с ними сделала? Мама спрашивает: -- Каких остальных? -- Суки приносят в одном помете по четыре или пять щенков. Обычно одного-двух оставляют, а остальных топят. Другой голос громко смеется. Мама ничего не отвечает, тогда другой голос снова спрашивает: -- Отец-то у них есть? Ты ж не замужем, насколько мне известно. По крайней мере, на свадьбу меня не звали. -- Я замужем. Их отец на фронте. Я ничего о нем не слышала вот уже шесть месяцев... -- Ну так можешь, значит, поставить на нем крест. Другой голос снова смеется. Мама плачет. Мы возвращаемся к калитке. Мама выходит из дома с какой-то старухой. Мама говорит нам: -- Вот ваша бабушка. Вы поживете у нее некоторое время -- до конца войны. Бабушка говорит: -- Ну, это, похоже, надолго. Да ничего: я им работу найду. Тут еда, знаешь, тоже с неба не падает. Мама говорит: -- Я буду посылать тебе деньги. Их одежда -- в чемоданах. А в коробке -- одеяла и простыни. Ведите себя хорошо, ребятки! Я вам напишу! Она целует нас и уходит. Она плачет. Бабушка громко смеется и говорит: -- Скажите на милость -- одеяла и простыни! Белые рубашечки, кожаные ботиночки! Ну, вы у меня еще узнаете, почем фунт лиха-то! Мы показываем бабушке язык. Она только хохочет еще громче и хлопает себя по бедрам. БАБУШКИН ДОМ Бабушкин дом стоит в пяти минутах ходьбы от последних домов Городка. За ним уже ничего нет, только пыльная дорога, перегороженная шлагбаумом чуть дальше. За шлагбаум ходить запрещается, там стоит часовой. У него есть автомат и бинокль. Когда идет дождь, часовой укрывается в будке. Мы знаем, что за шлагбаумом, в лесу, -- секретная военная база, а за базой -- граница другой страны. Вокруг бабушкиного дома -- сад, он доходит до речки, а за речкой начинается лес. В саду растут фруктовые деревья и разные овощи. В углу сада стоят крольчатник, курятник, свинарник и сарай для коз. Мы пробовали покататься на самой большой свинье, только не смогли на ней удержаться. Овощи, фрукты, кроликов, уток и кур бабушка продает на рынке. Еще она продает утиные и куриные яйца и козий сыр. Свиней она отдает мяснику, а мясник расплачивается деньгами или ветчиной и копченой колбасой. Еще у бабушки есть пес, чтобы охранять дом и сад от воров, и кот, чтобы ловить мышей и крыс. Кормить кота нельзя, потому что он должен все время быть голодным. Еще у бабушки есть виноградник по ту сторону дороги. Входят в дом через кухню, она большая и очень теплая. Огонь в печке горит весь день. Печку топят дровами. У окна стоит стол, а в углу -- лавка. Мы спим на лавке. Дверь из кухни ведет в бабушкину спальню, но она всегда заперта. В спальню заходит только бабушка и только ночью, чтобы спать. Есть еще одна комната, и в нее можно попасть не только через кухню, но и прямо из сада. Ее занимает иностранный офицер. Дверь в его комнату тоже заперта. Под домом есть погреб, полный припасов, а под крышей -- чердак, куда бабушка больше не поднимается -- с тех пор как мы подпилили ступеньки у приставной лестницы и она упала и сильно ушиблась. Вход на чердак -- прямо над дверью в комнату офицера. Чтобы попасть туда, мы лазаем по веревке. На чердаке мы прячем Тетрадь, папин словарь и другие вещи, которые нам тоже приходится прятать. Сейчас у нас есть свой ключ -- мы сами его сделали, -- который подходит ко всем дверям в доме. Еще мы просверлили несколько дырок в полу чердака. При помощи ключа мы можем свободно ходить по всему дому, когда никого нет, а через дырки мы можем наблюдать за бабушкой и офицером в их комнатах так, что они об этом не догадываются. БАБУШКА Бабушка -- это мамина мама. Раньше, до того как мы приехали сюда, мы даже не знали, что мамина мама еще жива. Мы зовем ее "бабушка". Все остальные зовут ее Ведьма. А она зовет нас "сукины дети". Бабушка маленькая и худая. На голове она всегда носит черный платок. Остальная ее одежда -- темно-серая. Обувает она старые солдатские башмаки, а когда тепло -- ходит босиком. Лицо у бабушки все в морщинах, коричневых пятнах и бородавках, из которых растут волосы. Зубов у нее не осталось -- по крайней мере, их не видно. Бабушка никогда не моется. После еды или выпив что-нибудь, она вытирает рот уголком платка. Панталон она не носит. Когда она хочет помочиться, она просто останавливается, не важно где, расставляет ноги и писает прямо на землю, под юбкой. Дома она, конечно, так не делает. Бабушка никогда не раздевается. Мы наблюдали за тем, как она ложится спать. Она снимает юбку, а под ней еще одна юбка. Она снимает блузку, а под ней еще одна блузка. Потом она так и ложится в постель. Платок она не снимает. Говорит бабушка мало. Правда, вечером она берет с полки бутылку и пьет прямо из нее. Потом она начинает разговаривать на каком-то языке, которого мы не знаем. Это не тот язык, на котором говорят иностранные солдаты, -- это совсем другой, непохожий язык. На этом языке бабушка задает себе вопросы и сама же на них отвечает. Иногда она смеется, иногда сердится и принимается кричать. Под конец она почти всегда начинает плакать, идет в свою комнату, спотыкается на ходу, потом падает на кровать, и мы еще долго, полночи, слышим, как она всхлипывает. НАША РАБОТА Мы должны выполнять свою часть работы, иначе бабушка не дает нам есть и не впускает на ночь в дом. Но сначала мы отказываемся. Мы спим в саду, едим сырые овощи и фрукты. Утром, еще до рассвета, мы видим, как бабушка выходит из дома. Она ничего не говорит нам. Она задает корм скотине и птице, доит коз, отгоняет их на берег речки и привязывает там к деревьям. Потом поливает огород, собирает овощи и фрукты и нагружает ими тачку. Еще она кладет в тачку полную корзину яиц, маленькую клетку с кроликом и курицу или утку со связанными ногами. Все это она везет на рынок. К ручкам тачки привязана лямка, которую бабушка накидывает на шею. Шея тонкая и жилистая. Лямка сильно пригибает ее голову вниз. От тяжести бабушка пошатывается. Натыкаясь на камни на дороге, она теряет равновесие, чуть не падает, но все-таки идет, носками внутрь, как утка. Она идет в Городок, на рынок, и по дороге ни разу не останавливается. Вернувшись с рынка, бабушка варит из непроданных овощей суп, а из фруктов -- варенье. Она ест, потом идет в виноградник поспать, спит около часа, а потом работает в винограднике или, если там нет работы, возвращается домой: колет дрова, опять кормит скотину, загоняет коз, доит их, идет в лес и приносит грибы и хворост, делает сыр, сушит грибы и бобы, консервирует овощи, снова поливает огород, убирает в погреб новые припасы, и так до самой ночи. На шестой день, когда бабушка утром выходит из дома, мы уже полили сад и огород. Мы перехватываем у бабушки тяжелые ведра со свиным пойлом, отгоняем коз к речке, помогаем нагрузить тачку. Когда бабушка возвращается с рынка, мы рубим дрова. За обедом бабушка говорит: -- Ну вот, теперь вы знаете, что еду и постель надо зарабатывать. Мы отвечаем: -- Не в этом дело. Работа тяжелая, но еще тяжелее смотреть, как кто-то работает, а самим ничего не делать, особенно если это кто-то старый. Бабушка хихикает: -- Ах, сукины дети! Вы хотите сказать, что вам меня стало жаль? -- Нет, бабушка. Нам просто стало стыдно. После обеда мы идем в лес собирать хворост. С этого времени мы делаем всю работу, какую можем. ЛЕС И РЕЧКА Лес очень большой. Речка очень маленькая. Чтобы попасть в лес, надо перейти речку. Когда в речке воды мало, можно перейти ее, просто прыгая с камня на камень, но после большого дождя вода доходит нам до пояса, она холодная и грязная. Поэтому мы решили построить мостик из кирпичей и досок, которые можно собрать вокруг разбомбленных домов. Мостик получается крепкий. Мы показываем его бабушке. Она осматривает его и говорит: -- Неплохо, неплохо. Только не заходите далеко в лес: граница совсем рядом и солдаты могут вас пристрелить. А главное, не заблудитесь: я вас искать не пойду. Пока мы строили мостик, мы заметили, что в реке водится рыба. Рыбы прячутся под камнями или в тени кустов и деревьев, там, где ветки сходятся над речкой. Мы выбираем самых больших рыб. Мы ловим их и кладем в ведро с водой. Вечером мы приносим рыбу домой, и бабушка удивляется: -- Ну, сукины дети! Как же вы их поймали? -- Руками. Это просто. Надо только стоять неподвижно и выжидать. -- Тогда наловите побольше. Сколько сможете. На следующий день бабушка ставит ведро с рыбой на тачку и продает нашу рыбу на рынке. Мы часто ходим в лес, и мы ни разу не заблудились. Мы знаем, где граница. Пограничники и солдаты вскоре начинают узнавать нас. Они в нас не стреляют. Бабушка учит нас отличать съедобные грибы от ядовитых. Из леса мы приносим на спине вязанки хвороста, а в корзинках -- грибы и каштаны. Дерево и хворост мы аккуратно складываем у стены дома под навесом, а каштаны, когда бабушки нет, жарим на печке. Однажды в лесу, возле воронки от бомбы, мы находим убитого солдата. Он совсем целый, только глаз нет -- вороны выклевали. Мы берем его ружье, патроны и гранаты. Ружье мы прячем в вязанке хвороста, а патроны и гранаты -- в корзинках под грибами. Вернувшись домой, мы заворачиваем все это в солому и мешки из-под картошки, а потом закапываем под лавкой прямо под окошком у офицера. ГРЯЗЬ Дома, в Городе, мама часто нас мыла, в ванне или под душем. Потом она одевала нас в чистую одежду и стригла нам ногти. Мама водила нас в парикмахерскую стричься. Мы чистили зубы щеткой каждый раз после еды. У бабушки мыться негде. Ванной у нее нет, водопровода нет. Нам приходится качать воду из колодца во дворе и таскать ее ведрами. В доме нет ни мыла, ни зубной пасты, ни стирального порошка. В кухне все грязное. Доски пола -- красные, все разной ширины, -- липкие, и ноги к ним пристают. Руки и локти прилипают к столу. Плита вся черная от горелого жира, а стены вокруг -- от сажи. Бабушка, правда, моет посуду, но миски, тарелки, кружки, ложки и ножи все равно покрыты толстым грязным слоем жира. Посудные полотенца, вернее, тряпки потеряли всякий цвет и воняют. Сначала мы даже не хотим ничего есть, особенно когда мы видим, как бабушка готовит. Она вытирает нос рукавом и никогда не моет руки. Но теперь мы не обращаем на это внимания. Пока тепло, мы моемся в речке, а умываемся и чистим зубы водой из колодца. Но когда холодает, то мыться как следует становится невозможно. А в доме нет достаточно большой лохани. Наши простыни, одеяла и полотенца давно исчезли. И мы больше не видели большой картонный ящик, в котором мама их привезла. Бабушка все продала. Мы становимся все грязнее и грязнее. Наша одежда тоже. Мы достаем чистую одежду из наших чемоданов, спрятанных под лавкой, но скоро чистой одежды не остается. А та, которую мы носили, изнашивается до дыр, ботинки тоже. Когда можно, мы ходим босиком и надеваем только штаны или трусы. Наши подошвы грубеют, и мы больше не чувствуем колючки и острые камни. Наша кожа становится дочерна загорелой, и мы с ног до головы покрыты царапинами, ссадинами, укусами насекомых. Наши ногти, которые никто не стрижет, обламываются, а волосы, теперь совсем белые от солнца, отрастают до плеч. Уборная находится в дальнем углу сада. Бумаги там никогда не бывает. Мы подтираемся листьями, какие побольше. От нас пахнет смесью навоза, рыбы, травы, грибов, дыма, молока, сыра, грязи, глины, земли, пота, мочи и перегноя. От нас пахнет скверно. Как от бабушки. УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ЗАКАЛКИ ТЕЛА Бабушка часто бьет нас -- руками, метлой или мокрой тряпкой. Она дергает нас за уши и за волосы. Другие люди тоже часто колотят и пинают нас, мы не понимаем почему. Нам больно, мы даже плачем. Падения, порезы, ушибы, царапины, работа, холод, жара тоже причиняют нам страдания. Мы решаем закалить тело, чтобы переносить боль без слез. Сначала мы бьем и щиплем друг друга. Бабушка видит наши распухшие лица и спрашивает: -- Кто это вас так? -- Мы сами, бабушка. -- Вы что, подрались? С чего бы? -- Просто так, бабушка. Ни из-за чего. Не беспокойтесь -- это так, упражнения. -- Упражнения? Да вы просто спятили! Ну, впрочем, если это, по-вашему, забавно... делайте что хотите. ...Мы голые. Мы хлещем друг друга ремнем. При каждом ударе мы повторяем: -- Не больно! И мы хлещем все сильнее, сильнее и сильнее. Мы держим руки над огнем, мы режем себе бедра, руки и грудь ножом и льем на раны водку. И все время повторяем: -- Не больно! Вскоре мы действительно перестаем чувствовать боль. Кого-то другого бьют, режут и обжигают, кому-то другому больно. Мы больше не плачем. Когда бабушка сердится и кричит на нас, мы говорим: -- Не кричите, бабушка. Лучше побейте нас. А когда она нас бьет, мы говорим: -- Еще, бабушка! Вот смотрите: мы подставляем вам и другую щеку, как написано в Библии. Ну так ударьте нас и по другой щеке, бабушка! Она отвечает: -- Да чтоб вас черти взяли и с вашей Библией, и с вашими щеками, сукины вы дети!.. ДЕНЩИК Мы лежим на наших скамьях, которые стоят в углу кухни, голова к голове. Мы еще не спим, хотя лежим с закрытыми глазами. Кто-то распахивает дверь. Мы открываем глаза. Нас ослепляет свет карманного фонарика. Мы спрашиваем: -- Кто здесь? Мужской голос отвечает: -- Нет бояться. Вы нет бояться. Вы есть два, или я есть слишком много пьяный? Он смеется, зажигает керосиновую лампу на столе и выключает фонарик. Теперь мы хорошо видим его. Это иностранный солдат, рядовой. Он говорит: -- Я есть денщик капитана. Вы что делать здесь? Мы говорим: -- Мы здесь живем, у бабушки. -- Вы внуки от Ведьма? Я вас раньше не видеть. Вы есть здесь от когда? -- Две недели. -- А! Я ездить в отпуск домой, в моя деревня. Много весело. Мы спрашиваем: -- Откуда вы знаете наш язык? Он говорит: -- Моя мама, она есть родиться из ваша страна. Приехал работать в наша страна, есть официантка в кафе. Встретил мой папа, жениться. Когда я маленький, говорить мне ваш язык. Ваш страна и мой страна есть друзья. Вместе воевать с врагом. Вы два есть откуда? -- Из Большого Города. -- Большой Город есть опасно. Бах! Бах! -- Да, и есть нечего. -- Здесь есть много еда. Яблоки, яйца, свинья, куры, все. Вы есть здесь долго? Или только каникулы? -- Мы будем здесь жить, пока война не кончится. -- О, война скоро есть конец. Вы здесь спать? Лавка голый, жесткий, холодный. Ведьма не хотеть брать вас спать в ее комната? -- Мы и сами не хотим спать в бабушкиной комнате. Она храпит, и от нее плохо пахнет. У нас были простыни и одеяла, только бабушка их продала. Денщик набирает горячей воды из котла на плите и говорит: -- Я должен мыть комната. Капитан, он возвращаться из отпуск. Эта ночь или завтра утро. Он выходит. Через несколько минут он возвращается. Он приносит два серых солдатских одеяла. -- Нет продавать это старый Ведьма. Если она есть злой, вы сказать мне. Я бах-бах -- я убить. Он снова смеется. Он укрывает нас одеялами, гасит лампу и выходит. На день мы прячем одеяла на чердаке. УПРАЖНЕHИЯ ДЛЯ ЗАКАЛКИ ЧУВСТВ Бабушка называет нас "сукины дети". Люди говорят нам: "Ведьмины дети! Шлюхины дети!" Другие люди говорят нам: "Идиоты! Хулиганы! Грязные мальчишки! Засранцы! Грязные щенки! Свиньи! Поросята! Ведьмино отродье! Наглецы! Поганцы! Висельники!" Когда мы слышим такие слова, у нас краснеют лица, звенит в ушах, глаза щиплет, а колени дрожат. Но мы не хотим больше ни краснеть, ни дрожать. Мы хотим привыкнуть к ругани и оскорблениям, к разным злым словам. Мы садимся за кухонный стол друг против друга и, глядя друг другу в глаза, говорим все более злые и плохие слова. Один из нас говорит: -- Дерьмо! Засранец! Другой говорит: -- Педик! Гомик! Мы говорим так, пока слова не перестают доходить до нашего сознания. Даже до наших ушей. Мы упражняемся так по полчаса в день, потом выходим на улицу. Мы специально ведем себя так, что нас ругают и оскорбляют, и мы понимаем, что нас больше не задевают такие слова. Но есть еще и другие, старые слова. Мама говорила нам: "Мои дорогие! Мои милые! Мои любимые! Радость моя! Мои хорошие малыши!" Когда мы вспоминаем такие слова, у нас появляются слезы в глазах. Мы должны забыть такие слова, потому что теперь никто не говорит нам ничего подобного, а вспоминать их слишком тяжело. Поэтому мы начинаем упражняться заново, по-другому. Мы говорим: -- "Мои дорогие! Мои милые! Я вас люблю!.. Я вас никогда-никогда не оставлю!.. Я никого не буду любить, кроме вас... Всегда-всегда! Вы -- все, что у меня есть в жизни!.." Так мы повторяем эти слова снова и снова, и постепенно они теряют свое значение, и боль, которую они приносят, понемногу забывается. ШКОЛА Это было три года назад. Вечер. Родители думают, что мы спим. Они говорят между собой в соседней комнате. Говорят о нас. Мама говорит: -- Они не смогут друг без друга. Папа говорит: -- Это ведь только на время уроков. Мама говорит: -- Они не вынесут. -- Придется им потерпеть. Это необходимо для их же пользы. Все так говорят. Учителя, психологи -- все. Конечно, сперва им будет нелегко, но пора уже привыкать. Привыкнут! Мама говорит: -- Нет, не привыкнут, я знаю. Я знаю их. Пойми, они -- это одна личность, единое целое! Папа повышает голос: -- Вот именно! И это ненормально! Они думают вместе. Действуют вместе. Они живут в отдельном, своем собственном мире. Это нельзя считать здоровым. Это меня беспокоит. Да-да, они меня беспокоят! Они странные. Никогда нельзя сказать, о чем они думают. И они чересчур развиты для своих лет. Они слишком многое знают. Мама смеется: -- Надеюсь, ты не собираешься ставить им в вину излишний ум? -- Тут нет ничего забавного. Ты напрасно смеешься. Мама отвечает: -- Близнецы -- всегда проблема. Но во всяком случае, это не конец света. Все еще образуется. Папа говорит: -- Да, все образуется -- если мы их разделим. У каждого человека должна быть своя собственная жизнь. Через несколько дней мы впервые идем в школу. Мы -- в разных классах. Мы оба сидим в первом ряду. Друг от друга нас отделяет длина всего школьного здания. Это расстояние кажется нам чудовищным. Невыносимая боль. Кажется, будто кто-то отрезал у каждого из нас половину тела. Мы теряем чувство равновесия. Кружится голова. Мы падаем. Мы теряем сознание. Мы приходим в себя в карете "скорой помощи", которая везет нас в больницу. Мама приходит в больницу за нами. Она улыбается и говорит: -- С завтрашнего дня вы будете в одном классе. Дома папа говорит нам: -- Симулянты! Вскоре он уезжает на фронт. Он журналист, военный корреспондент. Мы ходим в школу два с половиной года. Учителя тоже уходят на фронт; теперь у нас женщины-учительницы. Наконец школа закрывается из-за частых воздушных налетов. Мы научились читать, писать и считать. Сейчас, у бабушки, мы решили учиться дальше, без учителя, сами. МЫ ПОКУПАЕМ БУМАГУ, ТЕТРАДЬ И КАРАНДАШИ В бабушкином доме ни бумаги, ни карандашей нет. Поэтому мы идем в магазин "Книги и канцелярские товары". Там мы отбираем пачку бумаги в клетку, два карандаша и большую толстую тетрадь. Все это мы выкладываем на прилавок перед толстым господином, который стоит за этим прилавком. Мы говорим ему: -- Нам нужны эти предметы, но у нас нет денег. Продавец говорит: -- Что?.. Но... вы должны заплатить! Мы повторяем: -- У нас нет денег, однако нам абсолютно необходимы эти предметы. Продавец говорит: -- Школа закрыта. Кому сейчас нужны тетради и карандаши? Мы говорим: -- Мы учимся сами, дома. Сами по себе. -- Ну так попросите у родителей денег. -- Папа на фронте, а мама в Большом Городе. Мы живем с бабушкой, и у нее тоже нет денег. Продавец говорит: -- Но без денег ничего купить нельзя. Мы ничего не говорим. Мы только смотрим на него. Он тоже смотрит на нас. Мы видим, что у него вспотел лоб. Наконец он кричит: -- Не смотрите на меня так! Убирайтесь отсюда! Мы говорим: -- Мы, однако, готовы при необходимости выполнять для вас, в качестве оплаты за эти предметы, определенную работу. Так, например, мы могли бы поливать ваш сад либо же доставлять покупки... Он кричит опять: -- Нет у меня сада! И вас мне не надо! И потом, вы что, не можете говорить нормально? -- Мы говорим вполне нормально. -- "Мы готовы при необходимости выполнять для вас определенную работу" -- это, по-вашему, нормально?! -- Мы говорим правильно. -- Слишком правильно! И мне не нравится ни как вы говорите, ни как пялитесь на меня! Пошли вон! Мы спрашиваем: -- Простите, сударь, а куры у вас есть? Продавец утирает белое лицо белым платком. Он спрашивает, уже без крика: -- Куры?.. При чем тут куры? -- Видите ли, если вы не держите кур, то мы, имея в своем распоряжении определенное количество свежих яиц, могли бы снабжать вас ими в обмен на эти предметы, совершенно необходимые для нас... Продавец смотрит на нас и молчит. Мы продолжаем: -- Цена яиц, сударь, постоянно повышается. С другой стороны, цена бумаги и карандашей... Он швыряет нашу бумагу, наши карандаши и нашу тетрадь в сторону двери и кричит: -- Убирайтесь! Не нужны мне ваши яйца! Забирайте все это, и чтоб я вас больше не видел! Мы аккуратно подбираем наши вещи и говорим: -- Тем не менее, сударь, мы будем вынуждены вновь прийти к вам, когда используем эту бумагу и карандаши. НАША УЧЕБА Для учебы у нас есть папин словарь и Библия, которую мы нашли на чердаке бабушкиного дома. У нас бывают уроки правописания, сочинения, чтения, устного счета, математики. Еще мы учим наизусть. Словарь нам нужен для занятий правописанием, для изучения значения слов, а еще -- чтобы узнавать новые слова, синонимы и антонимы. Библией мы пользуемся для уроков чтения вслух, диктантов и чтобы учить наизусть. Теперь мы знаем наизусть целые страницы из Библии. А сочинения мы пишем так. Садимся за кухонный стол, разложив на нем бумагу, карандаши и Толстую тетрадь. Кроме нас, в доме никого нет. Один из нас говорит: -- Название твоего сочинения "Приезд к бабушке". Другой говорит: -- Название твоего сочинения "Наша работа". Мы начинаем писать. У нас два часа и по листу бумаги на каждого. Через два часа мы меняемся сочинениями, с помощью словаря исправляем друг у друга ошибки, а потом ставим внизу страницы оценку -- "хорошо" или "плохо". Если отметка -- "плохо", мы бросаем сочинение в огонь и на следующем уроке пробуем написать на ту же тему еще раз. Если "хорошо", то мы можем переписать сочинение в Тетрадь. Правило, по которому мы решаем, что ставить -- "хорошо" или "плохо", -- очень простое: сочинение должно быть правдой. Мы должны описывать, что происходит, что мы видим, что мы слышим, что мы делаем. Например, нельзя писать "Бабушка похожа на ведьму", но можно писать "Люди называют бабушку Ведьма". Нельзя писать "Городок очень красивый": ведь Городок может быть красивым для нас и не нравиться кому-то другому. Нельзя писать "Денщик -- хороший человек", потому что это неправда: ведь денщик мог сделать много плохих вещей, о которых мы просто не знаем. Поэтому мы пишем только : "Денщик дал нам одеяла". Нам можно писать "Мы едим много грецких орехов", но нельзя -- "Мы любим грецкие орехи", потому что слово "любить" -- слишком неопределенное, в нем недостает точности и объективности. "Любить орехи" и "любить маму" -- совсем разные вещи. Первое выражение обозначает приятный вкус во рту, второе -- чувство. Слова, обозначающие чувства, весьма расплывчаты; всегда лучше избегать их и придерживаться просто описания предметов, явлений, людей и себя -- иначе говоря, беспристрастного описания фактов. НАША СОСЕДКА И ЕЕ ДОЧЬ Наша соседка не такая старая, как наша бабушка. Она живет со своей дочерью в последнем доме Городка, на самой окраине. Это совсем ветхая хижина, ее крыша вся дырявая. Вокруг хижины сад, но он совсем не похож на ухоженный бабушкин сад. Сад соседки весь зарос сорняками. Соседка весь день сидит на табуретке в своем саду, глядя прямо перед собой. Мы не знаем, на что она смотрит. Вечером или если собирается дождь, ее дочь берет ее за руку и уводит в дом. Иногда дочь забывает это сделать, или ее нет дома, и тогда соседка всю ночь проводит на улице, в любую погоду. Люди говорят, что наша соседка -- сумасшедшая, что она сошла с ума, когда мужчина, давший жизнь ее дочери, бросил ее. Бабушка говорит, что соседка просто ленивая и предпочитает быть бедной -- лишь бы не работать. Дочь соседки не выше нас, но она немного старше. Днем она просит милостыню возле кафе и на перекрестках. На рынке она подбирает подгнившие овощи и фрукты, которые другие люди выбрасывают, и относит домой. Еще она ворует все, что может стянуть. Несколько раз нам пришлось выгонять ее из нашего сада -- она приходила воровать фрукты и яйца. Однажды мы ловим ее, когда она пьет молоко прямо из вымени одной из наших коз. Когда она видит нас, она утирает рукой губы и говорит: -- Не бейте меня. И добавляет: -- Я быстро бегаю. Вам меня не догнать. Мы смотрим на нее. Так близко мы видим ее впервые. У нее заячья губа, она косоглазая, в носу сопли, глаза красные, а в уголках глаз -- желтая грязь. На ногах и руках у нее цыпки. Она говорит: -- Меня все зовут Заячья Губа. Я люблю молоко. Она улыбается. Зубы у нее черные. -- Я люблю молоко, но еще больше я люблю сосать вымя. Это очень приятно. Оно такое твердое и в то же время мягкое. Мы молчим. Она подходит к нам ближе. -- Я и еще кое-что сосать люблю. Она протягивает к нам руку. Мы отступаем. Она говорит: -- Вы что, не хотите? Вы не хотите со мной поиграть?.. А мне бы очень хотелось. Вы такие красивые. Она опускает глаза и говорит: -- Я вам противна. Мы говорим: -- Нет, ты нам не противна. -- Я понимаю. Вы еще слишком маленькие, вот и стесняетесь. Но меня стесняться не надо. Я вас научу очень интересным играм. Мы говорим: -- Мы никогда не играем. -- Что же вы тогда делаете целый день? -- Работаем и учимся. -- А я попрошайничаю, ворую и играю. -- И ты ухаживаешь за своей матерью. Ты хорошая. Она подходит ближе и говорит: -- Вы в самом деле думаете, что я хорошая? Взаправду? -- Да. И если тебе будет что-то нужно, для тебя или для твоей мамы, скажи нам. Мы будем давать тебе фрукты, овощи, рыбу и молоко. Она начинает кричать: -- Не нужны мне ваши фрукты, ваша рыба и ваше молоко! Я это все и сама могу украсть! Я хочу только, чтобы вы меня любили! Меня никто не любит! Даже мать! Так и я вас никого не люблю! И мать не люблю! УПРАЖНЕНИЕ В НИЩЕНСТВЕ Мы надеваем грязную, рваную одежду, снимаем обувь, натираем грязью лицо и руки. Мы выходим на улицу. Там мы останавливаемся и ждем. Когда мимо проходит иностранный офицер, мы вскидываем в приветствии правые руки, а левые протягиваем ладонью вверх. Чаще всего офицер проходит мимо, не обращая на нас внимания. В конце концов один офицер останавливается. Он произносит что-то на языке, которого мы не понимаем. Он о чем-то нас спрашивает. Мы не отвечаем. Мы стоим неподвижно -- правая рука поднята в приветствии, левая протянута за подаянием. Тогда он роется в карманах, кладет нам на грязную ладонь монетку и кусок шоколада и уходит, покачивая головой. Мы ждем. Проходит женщина. Мы протягиваем к ней руки. Она говорит: -- Бедные вы мои ребятишки! Да вот нет у меня ничего для вас... Она гладит нас по голове. Мы говорим: -- Спасибо. Другая женщина дает нам два яблока, еще одна -- немного печенья. Проходит еще одна женщина. Мы протягиваем руку за подаянием. Она останавливается и говорит: -- И не стыдно вам попрошайничать? Идите со мной, у меня для вас найдется работа по силам. Дров наколоть, например, террасу расчистить. Вы уже достаточно большие и сильные. А потом, если хорошо поработаете, я вас накормлю супом и хлебом. Мы отвечаем: -- Мы не хотим работать на вас, сударыня. И супа вашего не хотим, и хлеба. Мы не голодны. Она спрашивает: -- Так чего ж вы тогда тут попрошайничаете? -- Чтобы выяснить, каково это, а также чтобы наблюдать за реакцией людей. Она уходит, ругаясь: -- Грязные маленькие оборванцы! Еще и издеваются!.. По дороге домой мы выбрасываем в высокую траву на обочине яблоки, печенье и монеты. Но выбросить так же ласку женщины, которая погладила нас по голове, мы не можем. ЗАЯЧЬЯ ГУБА Мы удим рыбу в речке. Прибегает Заячья Губа. Она нас не видит. Она ложится на траву и задирает юбку. Панталон на ней нет. Мы видим ее голые ягодицы и волосы между ногами. У нас там волос нет. У Заячьей Губы есть, хотя не очень много. Заячья Губа свистит. Прибегает собака. Это наш пес. Заячья Губа обнимает его и катается с ним по траве. Пес лает, вырывается, отряхивается и отбегает. Заячья Губа ласково зовет пса и рукой щекочет себя между ног. Пес возвращается, несколько раз нюхает Заячью Губу между ног и начинает лизать ее там. Заячья Губа раздвигает ноги и прижимает голову пса к своему животу. Он тяжело дышит и как бы извивается. Член пса удлиняется, вытягивается, он тонкий и красный. Пес поднимает голову и пытается забраться на Заячью Губу. Заячья Губа поворачивается, встает на четвереньки, подставляет псу зад. Пес кладет передние лапы на спину Заячьей Губы. Его задние лапы начинают трястись. Он елозит по заду Заячьей Губы, придвигаясь все ближе. Наконец он, стоя между ног Заячьей Губы, как бы вдавливается между ее ягодиц. Теперь он быстро двигается вперед-назад. Заячья Губа вскрикивает и немного погодя падает на живот. Пес медленно отходит в сторону. Заячья Губа некоторое время лежит на земле, потом встает, видит нас и краснеет. Она кричит: -- Грязные шпики! Что вы тут видели? Мы отвечаем: -- Мы видели, как ты играешь с нашим псом. Она спрашивает: -- Я все еще ваша подруга? -- Да. И мы разрешаем тебе приходить и играть с нашим псом так часто, как ты захочешь. -- И никому не расскажете о том, что видели? -- Мы никогда и ничего никому не рассказываем. Можешь нам поверить. Она садится на траву и плачет: -- Только животные меня и любят! Мы спрашиваем: -- А правда, что твоя мать сумасшедшая? -- Нет. Просто глухая и слепая. -- Что с ней случилось? -- Ничего. Ничего особенного. Просто однажды она вдруг ослепла, а потом и оглохла. Она говорит, что и со мной то же будет. Видели мои глаза? Когда я утром просыпаюсь, у меня ресницы склеены. Полные глаза гноя. Мы говорим: -- Несомненно, это болезнь, которую можно вылечить при помощи лекарств. Она говорит: -- Может быть. Но как пойти к доктору без денег? Да и нет их, врачей-то. Все на фронте. Мы спрашиваем: -- А что у тебя с ушами? Болят? -- Нет, с ушами у меня все в порядке. И я думаю, у матери тоже. Она только притворяется, что ничего не слышит: не хочет отвечать ни на какие вопросы. УПРАЖНЕНИЯ В СЛЕПОТЕ И ГЛУХОТЕ Один из нас притворяется слепым, второй -- глухим. Сначала -- для тренировки -- слепой завязывает глаза одним из бабушкиных платков, а глухой затыкает уши травой. Платок пахнет плохо, как бабушка. Мы беремся за руки и выходим на улицу после сигнала воздушной тревоги, когда все попрятались по погребам и подвалам и улицы совсем опустели. Глухой описывает все, что видит: -- Улица длинная и прямая. По сторонам улицы стоят низкие одноэтажные дома. Они покрашены в голубой, серый, розовый и белый цвет. В конце улицы -- парк и фонтан. Теперь я вижу самолеты. Пять бомбардировщиков. Летят очень низко. Слепой говорит медленно, чтобы глухой мог читать по губам: -- Я слышу самолеты. Они гудят очень низко и тяжело, моторы на полной мощности -- значит, они загружены бомбами. Вот они прошли над нами. Улетели. Я опять слышу птиц. Больше никаких звуков. Глухой читает по губам, что говорит слепой, и отвечает: -- Да, улица совсем пустая. Слепой говорит: -- Ненадолго. Я уже слышу чьи-то шаги в переулке слева. Глухой говорит: -- Правильно. Идет мужчина. Слепой спрашивает: -- Как он выглядит? Глухой отвечает: -- Как все: бедный и старый. Слепой говорит: -- Я догадался. Он шаркает, как старик. И он босой -- значит, бедный. Глухой говорит: -- Он лысый. В старой солдатской куртке. Штаны у него слишком короткие, а ноги грязные. -- А глаза? -- Не вижу. Он смотрит себе под ноги. -- А рот? -- Губы слишком втянуты... наверно, он совсем беззубый. -- А руки? -- Он их держит в карманах. Карманы большие и чем-то набиты, сильно оттопыриваются. Это картошка или грецкие орехи -- судя по форме... Вот он глядит на нас. Но цвет глаз я не разберу. -- Еще что ты видишь? -- Морщины на лице. Глубокие. Как шрамы. Слепой говорит: -- Я слышу сигнал отбоя воздушной тревоги. Налет кончился, пошли домой. Через некоторое время нам уже не нужно завязывать глаза и затыкать уши. Тот, кто изображает слепого, просто смотрит внутрь, а глухой заставляет себя ничего не слышать. ДЕЗЕРТИР В лесу мы находим человека. Живого, молодого и без формы. Он неподвижно лежит за кустом и смотрит на нас. Мы спрашиваем: -- Почему вы тут лежите? Он отвечает: -- Я не могу идти. Я перешел границу. Шел две недели, днем и ночью. В основном ночью. У меня больше нет сил. Я не ел три дня. Мы спрашиваем: -- А почему вы без формы? Все молодые мужчины носят форму -- они все в армии. Он говорит: -- Я больше не хочу быть солдатом. -- Вы больше не хотите сражаться с врагом? -- Ни с кем я не хочу сражаться. У меня врагов нет. Я хочу домой. -- А где ваш дом? -- Еще далеко... Если я не добуду еды, мне туда не дойти. Мы спрашиваем: -- Так почему вы не пойдете и не купите еды? У вас что, денег нет? -- И денег нет тоже, а главное -- нельзя, чтобы меня видели. Я должен прятаться. Меня никто не должен увидеть. -- Почему? -- Я покинул полк без позволения. Я удрал. Я дезертир. Если меня поймают -- повесят или расстреляют. Мы спрашиваем: -- Как убийцу? -- Да. Как убийцу. -- А ведь вы никого убивать не хотите. Просто хотите домой... -- Да, я только хочу домой... Мы спрашиваем: -- Какой еды вам принести? -- Все равно. Любой. -- Козий сыр, крутые яйца, хлеб и фрукты. Пойдет? -- Да, да! Все что угодно! Мы спрашиваем: -- Может быть, еще одеяло? Ночи теперь холодные, часто идет дождь... Он говорит: -- Да, только так, чтобы вас не заметили. И ведь вы никому не расскажете, правда? Даже своей матери?.. Мы отвечаем: -- Нас никто не заметит, мы никогда никому ничего не рассказываем, а матери у нас нет. Когда мы возвращаемся с едой и одеялом, он говорит: -- Вы очень добрые. Мы отвечаем: -- Мы не хотим быть добрыми. Мы принесли все это просто потому, что эти вещи вам совершенно необходимы. Вот и все. Он говорит: -- Я не знаю, как вас благодарить. Я вас никогда не забуду. Его глаза полны слез. Мы говорим: -- Знаете, плакать нет смысла. Слезы никому не помогают. Вот мы никогда не плачем. Хотя мы еще не взрослые, как вы. Он улыбается и говорит: -- Вы правы. Простите меня -- я больше не буду плакать. Это все просто потому, что я так устал... УПРАЖНЕНИЕ В ГОЛОДАНИИ Мы говорим бабушке: -- Сегодня и завтра мы ничего не будем есть. Только пить воду. Она пожимает плечами: -- Мне-то что! Но работали чтоб как положено. -- Конечно, бабушка. В первый день она убивает курицу и жарит ее в печке. Днем она зовет нас: -- Идите есть! Мы идем на кухню; пахнет очень вкусно. Мы голодные, но не очень. Мы смотрим, как бабушка разрезает курицу. Она говорит: -- У-мм, а пахнет-то как! Чуете? Ну что, дать вам по ножке? -- Нет, бабушка, мы ничего не хотим. -- Жаль, жаль... Курочка-то удалась. Она ест курицу руками, облизывает пальцы и вытирает их о фартук. Она обгладывает и обсасывает кости. Она говорит: -- Молоденькая курочка-то, нежная. Ну бывает ли что вкуснее? Мы говорим: -- Бабушка, за все время, что мы здесь живем, вы ни разу не готовили нам курицу. Она говорит: -- Ну вот сегодня и сготовила. Ешьте, радуйтесь. -- Вы же знаете, что мы ничего не едим ни сегодня, ни завтра. -- А при чем тут я? Очередная ваша дурость. -- Это одно из наших упражнений. Мы учимся терпеть голод. -- Ну вот и терпите. Никто вам не мешает. Мы выходим из кухни и принимаемся за работу в саду. К концу дня мы начинаем по-настоящему чувствовать голод. Мы пьем много воды. Ночью нам трудно заснуть. А когда мы все же засыпаем, нам снится еда. Назавтра в обед бабушка доедает курицу. Мы смотрим, как она ест, но видим ее будто в тумане. Мы больше не чувствуем голод, но у нас кружится голова. Вечером бабушка печет оладьи и ставит их на стол с вареньем и молодым сыром. Нам нехорошо, желудок сводит, но как только мы ложимся, мы сразу засыпаем глубоким сном. Когда мы просыпаемся, бабушка уже ушла на рынок. Мы хотим позавтракать, но в кухне ничего нет. Ни хлеба, ни молока, ни