Алан Маршалл. Из сборника "Австралия Алана Маршалла"
----------------------------------------------------------------------------
Перевод Л. Завьяловой
Алан Маршалл. Избранное. М., "Правда", 1989
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
^TАВСТРАЛИЙСКИЕ ЧУДАКИ^U
В буше встречается много чудаков обоего пола, которые поступают вразрез
с общепринятыми понятиями. Но опыт подсказывает мне, что за странными
поступками всегда скрывается какой-либо смысл.
В прежние дни я знавал фермера, который всегда покупал норовистых
лошадей. Его послушать, норовистая лошадь не отбрыкивается от тяжелой
работы, а поэтому ее приобретение вполне оправдывает себя, поскольку стоит
она дешевле. Соседи считали его придурком, однако я весьма сомневаюсь в
этом.
Мой давний знакомый - пожилой человек, держал корову, которую доил
когда вздумается, а не по часам. При этом он не знал никаких хлопот - ни с
коровой, ни с молоком. Оказывается, у него не было холодильника и раньше
молоко всегда скисало. Как же избежать такой напасти? Хранить молоко в
корове - лучше этого ничего не придумаешь. Что вы могли бы тут предложить?
Ну, какой смысл доить корову впрок, если это можно сделать в тот момент,
когда вам потребовалось свежее молоко. Главное, доить корову ежедневно.
Может, у него и были не все дома, но у коровы от такого доения молоко не
пропадало.
Я знаю парня, который однажды положил куриное яйцо в сумку,
предназначенную для кенгуренка, чтобы оно там "вылежалось". Он извлек его
день в день, когда цыпленку пришла пора вылупиться, разбил скорлупу, и, по
его словам, опыт удался. Он решил продолжить эксперимент и получить целый
выводок цыплят. С этой целью он положил в сумку уже соответствующее число
яиц, завернув их во фланельку - для предосторожности. Вот уж чем это дело
кончилось, право, не скажу - не знаю.
Несколько месяцев назад в газете упоминался случай, происшедший в
больнице. Пациент, вынужденный лежать на спине в гипсе, "вылежал" цыпленка,
закрепив яйцо на себе бинтом. Чего доброго, скоро инкубаторы уйдут в
прошлое, а в больницах начнут не только людей лечить, но и попутно цыплят
разводить.
Однажды фермер рассказал мне, что гоана проглотила яйца, которые он
положил под несушку в стоге сена. Два дня спустя он отыскал эту гоану,
вспорол ей живот, извлек яйца, положил их обратно под курицу и получил
выводок прекрасных цыплят.
Вполне возможно, что этот человек и морочил мне голову, однако на него
все это весьма похоже.
В Пентон-Хилле, штат Виктория, жил старикан, который примерно раз в
полгода залезал со стулом на печную трубу и просиживал там целый день, не
обращая никакого внимания на заклинания соседей сойти вниз. Он никогда не
мог объяснить, почему его тянуло на трубу. Просто нравилось сидеть наверху -
и весь сказ.
В Мельбурне есть мужчины, которые регулярно плавают в море до завтрака,
каким бы утро ни было холодным. Они утверждают, что получают от этого
большое удовольствие, да еще подбивают других следовать такому примеру.
По мне, так уж лучше отсиживаться на печной трубе.
^TМОИ ВСТРЕЧИ С ЛЮБИТЕЛЯМИ ПРИВРАТЬ^U
Хорошо соврать умеет далеко не каждый. Хороший врун отличается от
плохого, как вино из отборного винограда от вина из бросового. Хорошее вино
и хороший врун бодрят и воодушевляют. Плохое вино и плохой врун наводят
уныние. Хороший врун не пытается вас одурачить. Плохие же способны на все,
лишь бы заморочить вам голову, принизить, вывести из себя.
Хороший врун, какие нередко встречаются в буше, рассказывая вам
небылицу, оказывает любезность, так как считает, что вы можете оценить его
мастерство. Он не ждет, что вы ему поверите, но надеется, что вы воздадите
ему должное.
Впрочем, как бы там ни было, вруна стоит послушать, если он врет
интересно. Если вы его слушаете открыв рот, значит, он - добился успеха, а
если зеваете, значит, он бездарь и вы не обязаны ставить ему выпивку.
Есть вруны, которые сочиняют в расчете на угощение. Однажды в пивной в
Бруме коренастый парень в подпитии, положив руку мне на плечо и засматривая
в лицо, заявил:
- А знаешь, я говорю по-испански. Приведи любого австралийца и
убедишься. А все почему? Я образованный. Трижды объехал земной шар. Посмотри
на меня. Где только я не бывал! Хочешь стать образованным - разъезжай по
белу свету. Слушай. Мое время вышло. Стоит мне прилечь - и я уже не
проснусь. Но у тебя все впереди. А деньжата у тебя есть?
- Мало, - ответил я, выглядывая через открытую дверь на улицу, где от
раскаленной земли струился горячий воздух.
- Плохи твои дела, - покачал он головой. - Тогда не жди в жизни удачи.
Чуточку протрезвев, он ткнул мне пальцем в грудь:
- Я знаю, где есть золото, - нагнись и подними. Будь у тебя деньги, ты
мог бы это сделать. Оно торчит в скале, как изюм в пудинге. Но у тебя нет
денег. Жаль. Значит, ты не сможешь путешествовать, получить образование и
выучить испанский.
- Что правда, то правда, - мрачно подтвердил я, купил ему выпивку и
спросил: - Где же эта золотая жила?
- А-а! - воодушевился он. - Сейчас мы с тобой туда отправимся. Дай
десять монет, и ты сможешь путешествовать и говорить по-испански, как я. За
десять долларов тебя ждет богатство.
- Нет у меня таких денег.
Парень сник.
- Ты никогда не заговоришь по-испански.
- Никогда, - поддакнул я, заказал еще две порции, и мы с ним молча
выпили.
Случается встретить врунов, у которых не все дома, но их я врунами не
считаю - они верят в то, что говорят правду.
Как-то солнечным утром в Таунсвилле я разлегся перед своей хижиной и
тут увидел, как ко мне с дороги направляется непричесанный мужчина лет
тридцати пяти с заплечным мешком, где, судя по тому, как он оттопыривался,
лежали бутылки.
На его лице играла счастливая улыбка, и, подойдя ближе, он сказал:
- Извините, сэр. Я беглый преступник.
- Откуда же ты убежал?
- Я убежал из ада и из тюряги - вчера вечером меня отпустили.
- Отпустили - не значит бежал!
- Значит. Меня отпустили, потому что я психованный.
- Это интересно. И как ты себя чувствуешь?
- Превосходно. Теперь я могу все. У меня справка, что я псих.
- Вот как? Это, должно быть, очень удобно.
- Еще бы. Видите ли, в тюрьме становятся психами оттого, что спиваются.
А я психую, когда не пью. Человек - сложная штука. С виду я вроде спокойный,
а внутри у меня частенько все бушует.
- Ты пьешь самогон?
- Каждый божий день. Замечательная вещь. А если подлить красных чернил,
то, я бы сказал, лучше не бывает. Не собираюсь вас совращать, но сам я
перепробовал все.
- Боюсь, что у тебя слабый характер.
- Слабости человеку не вредят. Сильному недоступны радости жизни - их
может оценить только слабый, не способный им противостоять. А сильный
растрачивает себя на борьбу с ними. Я твердо верую в слабость.
Я готов был ему сказать: "Верни справку - зря тебе ее выдали". Но его
уже и след простыл.
Самые занятные вруны - мастера по части небылиц. Они расскажут вам и
про места, где такое засилье ворон, что, взлетая, они застилают все небо, и
наступает тьма - впору зажигать свечи; и про горы - такие крутые, что, когда
на их склонах пасутся лошади, похоже, будто они стоят на задних ногах; и про
деревья - такие высокие, что макушку разглядишь лишь на третий день...
Жаль, что я не дослушал байку, которую рассказывал один парень в
пятнадцати милях севернее Балратлда. Там в пивную набились стригали. Ума не
приложу, как меня втянули в состязание на лучшую историю против тощего,
подслеповатого парня с моржовыми усами и недельной щетиной на лице.
Проигравший ставил угощение. Я был уверен, что побью соперника, так как
многие годы коллекционировал небылицы, но двадцать минут спустя засомневался
в себе.
Мы с ним попеременно рассказывали байки, и каждая следующая была
бесподобнее предыдущей. Собственно, эта борьба за совершенство и увлекала
меня. Пришла его очередь, и он самоуверенно начал:
- Много лет назад я повез на тачке с волами через Джампинг Сендхилл,
возле Уилканния, пять тонн свистулек...
- Все! - сказал я. - Твоя взяла. Я угощаю.
Лишь назавтра я вспомнил, что не дослушал эту историю.
Опыт подсказывает мне, что вруны Квинсленда - лучшие в Австралии. Чтобы
настроиться на сочинение действительно непревзойденных небылиц, нужны именно
такие просторы, какими располагает этот штат.
В Баркли Тейбленде, что в Северной территории, где насколько хватает
глаз, до самого горизонта, растет трава, а скот пасется на холмах, не зная
изгородей, воду можно получить только из артезианских колодцев.
Там работают так называемые качальщики. Каждый обслуживает свой
колодец. Они ведут одинокий образ жизни - ни единой живой души вокруг, не
считая птиц, коров да овец. А людей видят только тогда, когда повозка с
продуктами приезжает пополнить их запасы.
Один старик качальщик сказывал мне:
- Вся моя компания - собака и губная гармоника, но я не могу играть на
ней, потому что моя собака этого не переносит.
Другой качальщик, какого я встречал, был фанатичный любитель радио. В
его лачуге стояли два приемника - на случай, если один выйдет из строя.
Однажды я приехал к нему на повозке с провизией. Он не видел человека
несколько недель. Когда же повозка остановилась у двери, он только приоткрыл
ее и крикнул:
- Оставьте продукты на земле. Я слушаю радио, - и закрыл за собой
дверь. Так мы с ним и не познакомились.
За отсутствием слушателей эти люди не научились сочинять небылицы, но,
случается, умеют несколькими фразами передать целую картину.
Корелы - белые какаду с синими ободками вокруг глаз - пьют из этих же
колодцев. Один качальщик рассказал мне, что они стайками садятся на антенну,
так что она даже прогибается, а он часами наблюдает за птицами.
Они захватывают клювами проволоку между лапок и качаются вниз - кругом,
вверх - кругом, вниз - кругом, вверх - кругом...
Он бесконечно повторял одно и то же, заглядывая мне в глаза. Я
отвернулся. А он твердил свое.
- Прощай, - сказал я.
- Просто с ума сойти, - заключил он.
Я вполне мог его понять.
Как-то я разбил палатку в Мурумбиджи. Какой-то рыжий парень
расположился со своей рядом. Я видел, как он глотнул из фляги, но, когда он
присел со мной поболтать, он не был пьян. Мы говорили о любителях
присочинить, потом перешли на болезни.
Он рассказал, что ему привелось лежать в больнице в Уилканния, где
сосед по койке страдал от дизентерии. Койку этого бедняги ширмой отделяла
простыня, и он, не умолкая, громко разговаривал сам с собой, глядя в
потолок:
- Там, наверху, две свиньи - белая и черная. Они подрались. Черная
наседает, черная наседает! Теперь белая берет верх. Она атакует. Свиньи
расшатывают потолок. Берегись! Он поддается. Вот-вот обрушится. Берегись!!!
И он в страхе перед неизбежным укрывался с головой.
- Этот человек, должно быть, сильно болел. Ему казалось, что все это
происходит на самом деле. Страшно подумать.
- Самое смешное, что потолок-таки обвалился, - сказал рыжий.
- Что?
- Потолок, говорю, обвалился.
- С чего бы это? - удивился я.
- Неизвестно, - угрюмо сказал он. - Неизвестно. Взял и обвалился -
вместе со свиньями и всеми делами.
- Пойду-ка прилягу, - бросил я рыжему. - Увидимся утром.
^TКАК ОПОЛАСКИВАТЬ ЧАЙНИК^U
Я всегда ополаскивал чайник для заварки, выплескивая содержимое прямо
из двери фургона. Потом заглядывал в него с недовольной миной, заведомо
зная, что увижу на стенках налипшие чаинки.
Раздражаться тут, разумеется, было нечего. Чтобы избавиться от них,
достаточно еще раз налить в чайник немного воды, ополоснуть его круговым
движением и снова вылить воду. Теперь останется всего одна-две чаинки, а это
уже не беда.
Но я почему-то терпеть не могу повторно ополаскивать чайник. Это моя
причуда - вряд ли ее разделяет кто-либо другой.
И вот я встретил старого чудака, которого это бесит, вернее сказать,
бесило, как и меня.
Он заварил очень крепкий чай, и мы с ним пили в охотку, а когда заварка
кончилась, встал, налил чайник наполовину водой и выплеснул содержимое.
После чего он заглянул в него с удовлетворенным, ну просто счастливым
выражением лица.
Я ожидал, что он ополоснет чайник вторично. Но ничего подобного. Тогда
я взял его и заглянул внутрь. Там не осталось ни чаинки. Ни единой.
Но ведь каждый знает, что это невозможно: никому не удается вылить из
чайника воду так, чтобы в нем совсем не осталось чаинок.
Я отметил этот необыкновенный рекорд, и он объяснил мне:
- Я всегда подозревал, что существует способ выпдеснуть из чайника все
чаинки за один раз, если хорошо приноровиться. Я стал пробовать и так и
эдак: и выплескивал, и ополаскивал, и расплескивал. Однако сколько-нибудь
чаинок да оставалось. Пускай всего штук восемь, мне же хотелось сделать так,
чтобы избавляться от всех разом. И я нашел такой прием. Так что теперь я
умею опорожнять чайник до последней чаинки за один раз. Только я - и никто
другой.
Он показал мне свой прием, и теперь я тоже умею это не хуже его: когда
заварка кончилась и в чайнике остались разбухшие листочки чая, налейте его
наполовину водой, сделайте несколько круговых движений, пока все чаинки не
всплывут, а потом, держа чайник в вытянутой руке, медленно наклоняйте его
влево, пока вода чуть ли не перельется за край, и тут резко наклоните его
вправо и выплесните воду. Все чаинки уплывут вместе с ней. Попробуйте и
убедитесь сами.
^TДЕРЕВЬЯ^U
Как-то раз пошли мы с маленьким мальчиком гулять по бушу. Он сказал,
что любит деревья. Что я думаю о деревьях? Я тоже их люблю, ответил я. В
самом деле, я много размышлял о деревьях. Скажем, вон тот эвкалипт
напоминает добрую пожилую леди. Ему не хватает только вязанья. А этот самшит
- ленивец, я уверен. Стоит себе здесь на солнышке и дремлет. Это дерево,
по-моему, могло бы рассказать интересную историю. Вот бы посидеть с ним у
бивачного костра да послушать его рассказы. А это хинное дерево - ну, сущий
бродяга, вся кора у него в лохмотьях.
Я говорил, а мальчонка задумчиво слушал, не произнося ни слова. Потом
мы подошли к могучему дубу. "Ах! - воскликнул я, опять собираясь пуститься в
рассуждения. - Какое унылое дерево!.."
- И вовсе даже оно не унылое, - оборвал он меня. - Сам ты унылый.
Домой мы возвращались молча.
^TИСТОРИЯ С РОМОМ^U
Мне рассказали про старика на Тасмании, который однажды вечером явился
домой вдребезги пьяный да еще принес с собой в карманах три бутылки рому.
Жена с отвращением схватила бутылки и вылила ром в бадью у дверей. Наутро
она расталкивает мужа и объявляет, что, мол, все их гуси подохли. Выходит он
с мутными глазами и видит: его сокровище - гуси лежат себе на земле лапками
вверх. Старик был просто потрясен. "Какой-то паразит их отравил!" - говорит
он жене. Пощупав гусей, он убедился, что они еще теплые. "Нечего добру зря
пропадать. Ощиплю-ка я их, и будем целый месяц есть гусятину". Так он и
сделал и, все еще не придя в себя после вчерашнего, пошел снова прилечь. А
час спустя жена подняла его с кровати с криком: "Скорей!" По двору вразвалку
ходили его ощипанные гуси, еще не совсем отрезвев от рома, выпитого из
бадьи.
^TИДЕАЛЬНЫЙ СПУТНИК^U
Стоял я однажды на платформе в Брисбене, когда туда прибывал поезд из
Сиднея. Пассажиры торопились выгрузить багаж и встретиться с друзьями и
близкими. Никто, кроме меня, не обратил внимания на мужчину со светлым
чемоданом. Вначале он посмотрел налево, потом направо, желая удостовериться,
что за ним никто не наблюдает. И лишь после этого, приоткрыв чемодан,
выпустил собачку. Та как ни в чем не бывало встряхнулась и, бросив
осмысленный взгляд на хозяина, побежала по платформе в толпе пассажиров.
Очень скоро она вернулась, но не подала виду, что ищет своего хозяина. И так
повторялось все время, пока мужчина шел по платформе. А он, в свою очередь,
делал вид, что собачка не имеет к. нему ни малейшего отношения. Когда же они
вышли на улицу, собачка стала тереться о ноги хозяина в знак привязанности,
а он нежно похлопывал ее, словно радуясь встрече.
Заинтересовавшись, я спросил мужчину, что все это значит, и выяснил:
собака сопровождает этого человека в его частых поездках, сидя в чемодане
под лавкой. И он приучил ее не признавать своего хозяина до тех пор, пока не
спустится с платформы. Таким образом, у него есть идеальный дорожный
спутник, провоз которого ему ровно ничего не стоит.
^TПОКИНУТЫЙ МУЖ^U
Один бакалейщик в сельской местности рассказал мне, что на этой же
улице, чуть подальше, стоит новый оштукатуренный дом с дырами в стенах и
разбитыми окнами, через которые дождь поливает мебель. У этого дома
интересная история. Его недавно построил один тип уже в годах и переехал
туда с женой. А три недели спустя, вернувшись вечером домой, он обнаружил,
что его жена сбежала с другим.
Сначала он сел и молча сидел, подавленный, приходя в себя от
обрушившегося на него несчастья. А потом схватил топор и давай пробивать в
стенах дыры да бить стекла. Трудно в точности представить себе, какое
удовлетворение принесло ему такое буйство, но, поостыв, он вошел в дом и с
тех пор живет там как ни в чем не бывало. Правда, теперь в его доме гуляет
ветер, зато стало больше входов и выходов - удобство, которое старик явно
оценил, поскольку он всегда входит и выходит через дыру в кухонной стене.
Закончив рассказ, лавочник сунул мне чек прямо в глаза, напоминая, что
я с ним еще не расплатился, чем испортил все впечатление от истории. Тем не
менее, отдав ему деньги, я вышел со своей покупкой и прошел по улице до дома
с продырявленными стенами. Прислонившись к изгороди, я стал его
разглядывать. Вскоре ко мне присоединился бородатый дядечка, и мы оба,
прислонившись к загородке, заговорили о доме.
- По-моему, у старого хрена мозги набекрень, - убежденно заявил я. -
Оттого, что он загубил свой дом, никому не полегчало.
- Почем знать, - ответил бородач, ковыряя спичкой в зубе. - А может,
дом принадлежал его жене.
- И все-таки я думаю, что он чокнутый, - настаивал я на своем и
добавил: - А как поступили бы вы сами, вернувшись домой и обнаружив, что
ваша жена сбежала с другим?
- Вот точно так бы и поступил, - ответил бородач, смерив меня суровым
взглядом. - Спокойной ночи.
Пройдя ворота, он полез в дом через дыру в кухонной стене. А я поспешил
уйти.
^TАРТЕЛЬНЫЕ ПОВАРА^U
У стригалей существует неписаное правило: с хорошим поваром лучше не
связываться, а с плохим - в зависимости от его комплекции.
Недавно один мой знакомый, стригаль, рассказал мне о плохом поваре на
овцеводческой ферме в Новом Южном Уэльсе, где он работает: более шести футов
ростом, волосы на груди густые, как ворс ковра, не руки, а сваи.
- Один удар - и тебе крышка, - добавил он.
Этот повар считал, что холодного мяса на завтрак мужчине вполне
достаточно. Утро за утром стригалям подавали на завтрак остатки вчерашнего
ростбифа. В конце концов им это поднадоело, и в одно прекрасное утро, увидев
на столе дежурное блюдо, какой-то стригаль ударил кулаком по столу и
крикнул:
- Холодным мясом я сыт по горло!
Услышав протестующий глас, повар выскочил пулей из кухни с половником в
одной руке и большим разделочным ножом для мяса - в другой:
- Холодное мясо вам не по вкусу? - зарычал он, обращаясь к сидящим, и
хлопнул себя по волосатой груди. - Желаете горяченького? Ну что ж! Подходи!
По словам моего собеседника, ни один стригаль не встал с места.
Чтобы стригали не придумали своему повару прозвище - такого случая
почти не бывает.
Так, когда-то в Риверайне одного артельного повара прозвали Синяя
Подлива. Он отличался тем, что давал одну и ту же подливу практически к
каждому блюду. Это бы еще куда ни шло. Но вдобавок кастрюля, в которой он
готовил свою подливу, никогда не мылась, и он превратил ее в посудину, куда
ежедневно сливал остатки еды. А в результате, случалось, выуживал поварешкой
заблудившиеся куски мяса от прошлых дней. Поговаривали даже, что на дне ее
лежали бараньи отбивные трехмесячной давности.
Может, это и преувеличение. Так или иначе, но один из стригалей,
возмутившись, на Успение бросил в эту кастрюлю таблетку синьки, чтобы
вынудить повара вылить все ее содержимое.
Как бы не так!
Вечером перед каждым стригалем стояло блюдо под синей подливой. Пока
они с выпученными глазами смотрели на эту непотребную пищу, повар, просунув
голову в дверь кухни, выкрикнул:
- Сегодня на ужин синяя подлива! - И снова захлопнул дверь.
Вот как за ним закрепилось такое прозвище.
^TСАМОУБИЙЦЫ В БУШЕ^U
Условия или обстоятельства, толкающие человека на то, чтобы покончить с
собой, такие же разные, как и сами люди. Но после трагедий на любовной почве
одиночество - одна из самых распространенных причин, приводящих к
самоубийству.
Когда бродишь по бушу, случается набрести на заброшенную хижину или на
скрытую от глаз заводь, где, судя по слухам, повесился или утопился какой-то
старик. Большинство этих бедолаг - одиночки, в прошлом старатели или
пенсионеры, которые просто-напросто устали жить. Хотя их и считали психами,
но они, как правило, были вполне в здравом уме.
- Видишь во-он то стропило, под крышей? - однажды спросил меня фермер,
указывая пальцем на старый сарай. - Лет двадцать назад на нем повесился один
тип по прозвищу Жердь. Он пришел сюда со всеми своими пожитками. Мой старик
дал ему поесть. А он нажрался до отвала да и повесился. Ума не приложу,
зачем это ему понадобилось сначала есть. Что проку от этой еды?
- Наверное, он был голоден, - предположил я.
- Наверное. Но если человек собрался вешаться, какая разница, голоден
он или сыт? Я еще могу понять типа, который повесился с голодухи, но вот
чтобы на сытый желудок...
Фермер уставился в пол и, помолчав, добавил:
- Отец предполагал, что его мучило одиночество. Но ведь и это не
объясняет, почему он сначала наелся.
Как-то раз, находясь в Квинсленде, я услышал рассказ о старике, который
жил в лачуге вдвоем с собакой. Раз в неделю он отправлялся в соседний
городишко за продуктами.
Однажды он явился в город со своей собакой и принес все, что имел, в
котомке за спиной. Он отдал собаку мяснику, жестяной походный котелок еще
кому-то, рубашку третьему и так шел, пока не роздал все имущество. Тогда он
возвратился в свою хижину, обвесился железяками, привязав их на себе
проволокой для изгороди. А потом, гремя на каждом шагу, пошел к заводи и
утопился.
Мясник, которому он подарил собаку, сказал мне, что старикан как-то
поделился с ним:
- В молодости не иметь детей еще куда ни шло, но в старости становится
ясно, что дети нужны человеку больше всего на свете...
Однажды полицейский сказал мне, что люди, решившие утопиться, сначала
снимают сапоги или ботинки. Одежду они не снимают, но что-то толкает их
разуться.
Как-то я упомянул об этом в разговоре с одним таким бедолагой, и тот
подтвердил:
- Совершенно верно. Нет ничего противнее, чем мокрые ноги, когда ты в
обуви. Когда ты босиком, это еще терпимо.
Один парень сказал мне: "Я не вижу смысла в самоубийстве".
Он работал геологом. Его участок был на склоне горы, и каждое утро,
когда он выходил из своей хижины, перед ним открывалась долина с высохшими
деревьями - сплошь белые стволы без коры. Скелеты да и только.
- Я терпел с год, а потом нервы начали сдавать. Кругом смерть. Надо
смываться. Останься я там еще на месяц и, чего доброго, перерезал бы себе
глотку.
Я не раз слышал историю о парне с простреленным ухом. По его словам, он
хотел застрелиться, но промазал.
- Да это же просто невозможно! - возразил ему кто-то, кому он морочил
голову. - Как же та умудрился промазать?
- А я всегда был плохим стрелком, - объяснил врун. - Не мог попасть ни
в одну цель. А тут я к тому же стрелял в себя на бегу.
^TЛЮБИТЕЛИ ПРИВРАТЬ И СОЧИНИТЕЛИ НЕБЫЛИЦ^U
Мы разговорились с приятелем о нашем общем знакомом.
- Я не встречал человека, который сочинял бы небылицы лучше его, -
сказал он.
Я согласился с ним и задумался, на чем держится такое умение.
- Заметь, - продолжал мой приятель, - он никогда не рассказывает о
себе, всегда о других. Сам он - просто наблюдатель. А главное, всегда
предоставляет слушателю возможность попытать удачу самому.
Как это верно! Каждая хорошая история подбивает слушателя рассказать
свою. Хотелось бы мне, чтобы это произошло и с моими читателями, когда у них
найдется свободная минутка. В австралиане есть место всем - и выдумщикам, и
тем, кто оперирует фактами и цифрами.
На днях мне рассказали про человека, снискавшего себе славу самого
большого вруна, какого только видел свет. Говорили, что после того, как он
сказал "хэлло", уже ни единому его слову верить нельзя.
Мой друг, писатель, проехал сорок миль, чтобы поболтать с ним. Но это
закончилось ничем.
- Знаешь, - рассказал мой друг, - за всю свою жизнь я не встречал
человека правдивее. Я потратил целую ночь впустую. Я сам устал врать, чтобы
хоть как-то его завести, но правда-матка была ему дороже всего. Ни разу он
даже не попытался напрячь воображение, чтобы приукрасить свои истории.
Часто и, думаю, справедливо говорят, что человека, у которого хорошо
подвешен язык, никогда не смущает недостаток фактов, если он рассказывает о
чем-то интересном. История держится не на фактах, а на их подаче. Рассказчик
добивается успеха больше своими преувеличениями или преуменьшениями, нежели
тем, что придерживается правды.
- Да, - якобы сказал один рыбак моему другу, - прошлой ночью я выловил
в Муррейе треску на девяносто девять фунтов пятнадцать унций.
- Почему бы тебе не округлить до ста? - издевательски подсказал ему
друг, который и без того ему не поверил.
- Больно мне надо прослыть лгуном из-за какой-то там унции, -
возмутился рыбак.
Сочинитель небылиц всегда старается вначале завоевать доверие
слушателей.
Однажды в Квинсленде, заглянув в лачугу, я наткнулся на загорелого
тощего мужчину с темными усами. У его ног лежала паршивая дворняга и виляла
хвостом, а когда на нее наступали или ее отпихивали, она перекатывалась на
спину в знак полного раболепия.
По ходу разговора я спросил, зачем ему нужна такая собака. Тот
задумчиво посмотрел на своего пса, сжимая в руке полупустую кружку с пивом,
и ответил:
- Моя дрессировка! Теперь она соображает, что, если будет огрызаться,
ее прогонят.
Я сомневался в правоте его слов, но, заподозрив в нем хорошего
сочинителя небылиц, спросил:
- А не знаете ли вы каких-нибудь невероятных историй про собак?
- Нет, - строго ответил он, - все, что я говорю, всегда чистая правда.
И как бы в подтверждение этих слов он поспешил допить пиво.
Обескураженный таким ответом, я поставил ему еще пару пива.
- Знаете, - возобновил он разговор, когда кружки были наполнены. - Я
всегда не любил вранья и всяких там небылиц. Да, у меня перебывали собаки
всех пород. У меня даже была самая злющая собака во всем Квинсленде.
- Как интересно, - отреагировал я.
- Эта собака была до того злющая, - продолжал он, - что у нее начинала
течь слюна, стоило человеку подойти к ней на расстояние двадцати ярдов. Я
был вынужден привязать ее на цепь к эвкалипту и кормить из лопаты с длинным
черенком. Ближе она к себе никого не подпускала.
- Ну и что с ней сталось?
- Какой-то мерзавец украл ее однажды ночью вместе с цепью и всеми
причиндалами, - последовал ответ.
Как видите, некоторые сочинители небылиц всегда заверяют, что каждое их
слово - сущая правда.
Не думают ли они, что тем самым усиливают эффект и комизм своего
рассказа?
Способность австралийцев к устным рассказам порождена широкими
просторами, редкой возможностью заполучить книгу, потребностью поделиться
трудным жизненным опытом. Наверное, поэтому почти в каждой местности живет
покладистый тип с юморком, слывущий прирожденным рассказчиком.
"Вот послушал бы ты старика Джека", - скажут тебе и давай рассказывать
истории, связанные с именем этого человека, прославившегося своим юмором.
Зачастую они лишены особой оригинальности и бытуют по всей Австралии. Их
герои - австралийские старики, про которых сложены целые легенды.
Рассказчиков становится все меньше - современный образ жизни их не
вдохновляет. О них написано в книгах, которые нынче читают, усевшись в
кресло. Но эти книги не передают улыбки простых австралийцев, мастеров по
части устного рассказа.
"Он заговорит вас до полусмерти", - так отзываются у нас о некоторых
любителях поговорить, создавая точное представление, чем это вам грозит.
Несколько недель тому назад, когда я был в Бурке, один гуртовщик описал
мне своего знакомого, который "не любит поговорить". "Он будет долдонить два
часа, да так ничего и не скажет".
Уменье рассказывать - редкий дар. Для одного и стриженая овца -
интереснейшая тема, а другой, даже выжив после атомного взрыва, и то не
сумеет его описать. Все дело в том, как владеешь словами, мимикой, языком
жестов.
В буше болтун - это человек, который истосковался по слушателям. Дело
не в собеседнике, ему интересен только он сам. Говоря о себе, о самом важном
событии в своей жизни, он возвышается в собственных глазах.
Мужчины за шестьдесят редко говорят о будущем, их волнует прошлое. Если
в свои двадцать они мотались по свету, то этот период жизни и становится для
них важнейшим. Они постоянно к нему возвращаются. Неважно, что делают они
теперь, - важно, что делали тогда. Мой знакомый восьмидесяти двух лет был
шесть лет гуртовщиком. Все байки, какие я от него слышал, связаны именно с
этим периодом.
По части небылиц горожанин в подметки не годится сельскому жителю.
Суматоха городской жизни не дает развиваться дару сочинять небылицы. К тому
же городская жизнь кажется мне далеко не такой интересной, как сельская, где
человек ближе к природе.
Один фермер как-то рассказал мне о знакомом, который прославился
болтливостью на всю округу. Вроде бы если он зацепится за вас языком, то вам
уже не отцепиться. Буквально так, поскольку у него была привычка схватить
собеседника за пуговицу и время от времени трясти, подчеркивая какой-нибудь
важный момент.
Мой друг фермер, к слову сказать, сам большой мастер по части небылиц,
утверждал, что однажды, когда он пошел за коровами, этот парень схватил его
за пуговицу пальто и давай рассказывать нескончаемую историю своей тяжбы с
соседом. Фермер слушал полчаса и решил, что с него предостаточно. Он вынул
из кармана нож, отрезал им пуговицу и пошел по своим делам.
По его словам, когда на следующее утро он спустился в загон, вчерашний
парень все еще говорил и тряс его пуговицу.
Да, скажу я вам, этот болтун заткнул за пояс всех болтунов.
^TГЛУПЕЕ НЕ ПРИДУМАЕШЬ^U
Мне рассказывали про указатель на перекрестке, где было написано: "На
Тимбукту. А если сам не умеешь читать, попроси кузнеца через дорогу".
Может, это и враки, но я своими глазами видел дорожные указатели не
менее глупого содержания. Например, на вершине горы Биг-Джекки, на южном
побережье штата Новый Южный Уэльс, у перехода через речку можно было
прочесть: "Если этот указатель затопило, переходить вброд опасно".
Last-modified: Mon, 28 Jan 2002 19:32:06 GMT