отомок французского писателя маркиза Де Сада. Мне же нравятся оба твои имени. Я буду называть тебя Маркыся. Идет? - Как скажете, Мадам. - Зови меня просто - Муся. Мое полное имя звучит по-латыни - Мус Децуманус. Но вот этот мудрый старик, - Мадам указала на тихо дремлющего усталого седого Крыса, своего Главного Советника. - Когда-то, много времени тому назад, назвал меня Мусей. И, ты знаешь, мне это понравилось... Старуха еще врезала валерьянки с водой и рассказала мне массу интересных вещей, о которых я даже не подозревал. Оказывается, большие серые Крысы, так называемые Пасюки (омерзительное название, правда?..), известны Людям еще с тринадцатого века! В отличие от меня, старуха блестяще оперировала цифрами... Уже в начале пятнадцатого столетия епископ Аутинский отлучил Крыс от Церкви, на что, естественно, Крысы положили с прибором!.. И стали шататься за Человеком по всему свету. Корабли развезли Крыс по прибрежным странам, а уже оттуда Крысы своим ходом чесали дальше - в глубь материка. Один ученый того времени, Паллас, целую книгу написал про то, как осенью тысяча семьсот двадцать седьмого года, после землетрясения, Крысы жуткими массами двинулись из прикаспийских стран в Европу. Фантастическими скопищами они переплывали Волгу у Астрахани... - Но это же и есть Россия!.. - тут же почему-то сказал я. Откуда мне это было известно, убей Бог, не помню!.. - Да что ты?!.. - удивилась Мадам. - Я и понятия не имела. А дальше... А дальше Крысы поперли на Запад как сумасшедшие! Прошлепали на кораблях из Ост-Индии в Англию, затем в Восточную Пруссию, потом в Париж пешком, а спустя пару лет приплыли в Америку. Об одной страничке своей родословной Мадам или не знала, или сознательно умолчала. Ручаюсь, что во время Великого Исхода Крыс на Запад ее предки явно останавливались в Одессе. И кто-то там у них по женской линии таки трахнулся с местным Одесским Крысом!.. А Пруссия, Париж, Америка были уже потом. Это я сужу по тому, КАК она это все рассказывала - в какой манере, с какими интонациями... Я, в свою очередь, чтобы не показаться полным дураком, поведал Мадам средневековую историю взлетов и падений Котов и Кошек, запросто жонглировал эпохами и именами, - короче, пересказал ей все, что еще совсем недавно узнал от Мастера в открытом Атлантическом океане. Чем привел старуху в искреннее восхищение!.. Охрана и прислужники тоже слушали меня развесив уши. Но восхищались не всем, что нравилось их Мадам, а лишь периодами истории, когда Котов и Кошек варили в кипящем масле, жарили на железных прутьях и сбрасывали с крепостных стен и башен. И это я просек во время переговоров о мире!.. Ну что ж, запомним - мало ли как еще жизнь повернется. После чего мы с Мадам обговорили ряд пунктов о ненападении и взаимовыручке, наметили несколько совместных мероприятий и стали прощаться, очень довольные друг другом. - О'кей, Муся! - сказал я Мадам. - Как говорят в Германии - "Абгемахт"! В смысле - договорились! Глянул на недобрые рожи Охраны, на подозрительные рыла Прислужников и прочих Холуев, посмотрел в мудрые, хитрющие глаза Мадам и снова, на всякий случай, добавил: - Но если твои раздолбай только попробуют... - Все, все! - прервала она меня. - Как ты сказал? "Абгемахт"? Так вот - абгемахт. Договорились. И кончай залупаться! Проснулся в двенадцать. То, что в двенадцать, - сомнений не было. День в окнах, а на больших Тимуровских часах с Дональд Даком на циферблате обе стрелки пиками строго смотрят вверх. А это - двенадцать. Я знаю. Пить хочется, жрать хочется, гадить хочется - спасу нет! В доме никого. Рут на работе, Тимур в школе. Ноги мягкие, подламываются, хвост волочится по полу, самого качает - еще поспать, что ли?.. Так ведь недолго во сне и описаться! Этого еще не хватало. Не Котенок все-таки... Тащусь в кухню. С диким трудом вспрыгиваю на подоконник, оттуда жутко неловко и некрасиво перепрыгиваю на дерево, плюхаюсь на ветку, как мешок с говном (в любом смысле этого слова), спускаюсь на землю и лезу под старый автомобиль. Сижу, пытаюсь делать свои дела... Заглядывает какой-то пожилой Кот. - Хай! - говорит. - Я, извиняюсь, вчера так и не понял... - Иди отсюда, дубина стоеросовая, - говорю. - Не видишь, я занят! Ушел, слава Богу, кретин несчастный. Выбрал время... Ох, батюшки... Что же я вчера такого сожрал, отчего меня так крепит?!.. Жидкости, жидкости нужно больше употреблять - супчики разные, сливочки жирненькие, сметаночку... Тогда и запоров не будет. И двигаться нужно больше - прыгать, бегать, трахаться! Чтобы организм работал на полную! И спать ложиться вовремя, а не под утро. Вот отыщу Шурика Плоткина, обустроимся мы в Нью-Йорке, и начну я вести новый, здоровый образ жизни... Фффу-у!.. Слава те Господи! Сработало. Понимаю - натурализм, то, се, пятое, десятое... Но ведь - Жизнь. Куда от нее денешься? Минут десять, наверное, зарывал. Вылез из-под автомобиля - этот Кот опять ко мне: - У меня всего один вопросик... - Вот вечером его и задашь, - говорю. - Сейчас мне некогда. На дерево, с дерева на подоконник, а уже оттуда в кухню. И сразу вижу: низенькая подставочка, на ней - две белые мисочки. В одной - какая-то замечательная жратва неведомая, во второй - нескисающее молоко. Вот как они его делают? И в Германии, и в Америке. А вокруг все пахнет Тимуром и Рут... Какая женщина! И пацан, конечно, классный. Я давай скорей умываться, приводить себя в порядок. Тут я ни времени, ни сил не жалею. Это у меня в крови. А жрать хочу, как говорил Шура, будто семеро волков! Это еще хорошо, что старый Крыс вывел меня ночью во двор совершенно другим, коротким ходом, а то я бы еще позже домой вернулся. И тут же вспомнил картинку маслом! Идем мы со стариком Крысом по этому новому широкому проходу: впереди Охрана, сзади Охрана - все, как положено, а навстречу нам движется какой-то Крысиный цирк: две рабочие Крысы (у них там иерархия - строжайшая!), пятясь задом, волокут за хвост третью Крысу. Та лежит на спине и всеми четырьмя лапами плотно прижимает к животу большое куриное яйцо! А за ними, точно так же, движется еще одна тройка Крыс - две волокут за хвост третью с яйцом... А за второй тройкой - третья... - Е-мое и сбоку бантик! - говорю. - Это что же такое?!.. - Это обычная, нормальная транспортировка сырых яиц для Мадам и нашего Детско-Крысятного сада. Очень, очень древний способ! Мадам говорила, что он даже описан в "Жизни животных" у Брэма. А мы как раз сейчас освоили новый продуктивный склад ресторана "Регистан", а там этих яиц - видимо-невидимо! - объяснил мне старый Крыс. Короче, пожрал я, снова умылся, почистил лапы между когтями и пошел осматривать квартиру. Я ведь нигде, кроме кухни-столовой и комнаты Тимура, и не был. Большая квартира. Больше нашей ленинградской раза в три. В Нью-Йорке вообще - все очень большое. По объему. Уж на что в нашей квартире питерской, в кухне, на восьми с половиной метрах, человек по десять собиралось, а на этой, американской, можно было принять всех пассажиров трамвайного вагона в часы пик! А про холодильник я уже говорил... Комната Рут тоже была большая - с огромной кроватью, больше, чем у Фридриха фон Тифенбаха. Наверное, после Фреда осталась. Шкафы по стенам, фигурки всякие смешные, фотографии на тумбочках и туалетном столике - здоровый простоватый парень с симпатичной физиономией в полицейской форме - скорее всего, Фред Истлейк. И без формы, в одних трусах. На пляже, а вокруг пальмы. И с Рут... И свадебное фото: Рут в белом платье, а Фред в сером фраке. И цветы, цветы, цветы... И похороны Фреда. Тоже очень много цветов. Рут в черном, с черной шляпки на лицо свисает такая черная сеточка. Я в каком-то кино такую видел... А вот Рут в полицейской форме с Тимуром у типичной полицейской машины. Такие машины обычно по телику показывают. Они приезжают с воем и мигалками к концу фильма, когда уже обычно все сделано и закончено. Из комнаты Рут есть выход прямо в ванную. Очень удобно. И там же все остальное... Гостиная просто необъятная! Как вся наша квартира на Гражданке. Была, была... Сам понимаю, а все никак не могу свыкнуться с мыслью, что всего лишь "была", а теперь - нету... Хотя, помню, кто бы ни приходил, все говорили: "Какая у вас с Мартыном миленькая квартирка! Только зачем так много книжек? Они же пыль собирают..." Но это в основном говорили или Шурины поблядушки, или Шурины "друзья детства". Вот кого я не переваривал, это Шуриных друзей детства!!! Им всем почему-то казалось, что они имеют на Шуру больше права, чем остальные. И все время им хотелось вспоминать "правду" об их совместном детстве. Но не про себя, а про Шуру. А все вокруг, кто познакомился с Шурой позже, должны знать, что если для вас Шура - известный, скандальный журналист и какой-то там "правозащитник" (что это такое - по сей день понять не могу!..), то для друга детства он всего лишь "Шурка Плоткин". И кто, как не друг детства, скажет правду в глаза?!.. И говорили. Пили Шурину водку, жрали иногда мой хек и говорили: "Нет, Шурик, а ты помнишь, как тебя из пионеров исключали?.." Или: "Ой, ну, не могу! Счас обхохочетесь!.. Шурка в четвертом классе написал любовные стихи одной дурочке - Нинке Кошич, а учительница русского МарьБанна - помнишь, Шурка? - эту записочку перехватила и давай вслух всему классу разбирать Шуркины грамматические ошибки в этих стихах!.. Мы все - в покат со смеху, а Шурка наш стоит, слезки катятся, красный весь, аж малиновый!.." Помню, я тут не выдержал, прошмыгнул под стол, отыскал вонючие, потные лапы Шуриного школьного друга и обосрал! А когда он дернулся и заблажил, я его за ногу так рванул клыками, что этот мудак у нас больше никогда не появлялся. Шура мне за это потом целую банку оливок купил. Испанских. Гостиная у Рут и Тимура Истлейк была просто прекрасная! Очень красивая. Мебель стильная. Белая, кожаная. Телек огромаднейший. И книжек - до чертовой матери. Вот ведь что замечательно! У Тимура оказался свой собственный душ и туалет. Я приглядел, как там спускается вода. Мало ли что? Забудут приоткрыть мне окно в кухне, или еще что-нибудь... Шурик один раз уехал в Москву и забыл оставить ключи соседям. Они обычно во время его командировок кормили меня и на пустырь выпускали. А в этот раз - привет! Я взаперти, у соседей ключей нет, квартира наша на восьмом этаже, зима, окна заклеены - что делать? Пришлось ходить в уборную на горшок и спускать за собой воду. Но там от бачка шел такой рычаг, и на нем нужно было повиснуть, чтобы смыть горшок. А здесь просто такая большая кнопка. Попробовал, нажал лапой - все работает, вода бежит. "Нам не страшен серый волк..." - пел в таких случаях Шура. У Тимура в комнате книжек тоже было до хрена. Только не в таком порядке, как у Рут. Надо будет сказать ему... А еще у него был компьютер, которого я сначала не заметил. Всякие радио, магнитофоны, кассеты разные. И очень много старых игрушек, которые ему уже не по возрасту. И фотография - Рут и Тимур стоят в обнимку со здоровым Котом Томом из мультяшного сериала "Том и Джерри", а вокруг - дети, дети, дети и какая-то совершенно сказочная обстановка! И ни одной фотографии из России. Будто России и не было в его жизни... Есть в квартире и еще одна небольшая комната, рядом с комнатой Тимура. Так называемая "гостевая". Там обычно раньше останавливались родители Рут, когда прилетали на недельку к дочери и зятю. Об этом мне еще вчера ночью Рут сама рассказала. Сейчас эта комната закрыта на ключ. Рут собрала там все вещи Фреда, оставшиеся после его смерти, а часть разных симпатичных мелочей, принадлежавших Фреду, Рут раздарила на память о нем его близким друзьям. Я подошел к этой запертой двери и принюхался. Не было никаких запахов. Я не поверил своему носу и улегся у самой нижней щели. Из-под двери не пахло ничем, словно с уходом из Жизни Фред Истлейк унес даже все свои запахи. Странно... Но в общем квартира мне очень понравилась! Большая, удобная, уютная и, что всегда для меня очень важно, - чистая. Без вылизанности, без назойливого педантизма, без показухи - просто очень аккуратная, прибранная квартира. Это как раз то, за что я всегда боролся с Шурой Плоткиным! Нет, нет, лично Шура был на самой что ни есть высоте - поразительно чистоплотен. Но его тошнило от необходимости класть вещи на место; ему было проще купить новые чашки, чем вымыть старые. Даже при редком наличии у нас денег Шура забывал оплатить телефон и квартиру, а потом бегал со взмыленной задницей по всяким чиновникам... Сдать белье в стирку было для него равносильно подвигу. Забрать белье из прачечной - покорение Космоса. Он утверждал, что все это ограничивает его Свободу, а этого он вынести не в силах! А "священный" бардак на его письменном столе, к которому даже я не имел право притрагиваться?!.. До сих пор у меня в ушах его крики - сплошные матюги - при поисках какой-нибудь фантастически важной бумажки, которую он сознательно спрятал куда-то, в святой уверенности, что ЭТО место он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Сколько раз я был вынужден помогать ему находить эти бумаги!.. Господи Боже мой, где ты, Шурик?.. И словно отвечая мне на мой вопрос, в башке у меня вдруг что-то щелкнуло - будто включилось... Появился неясный шум в ушах, раздались странные писки, трески, шорохи, и мне неожиданно показалось, что я услышал слабенький-слабенький голос Шуры: - Мартышечка, родной мой... Я слышу тебя... Слышу!.. - Шури-и-икИ! - заверещал я по-Щелдрейсовски. - Где ты? Я тут с ума схожу!.. Где ты, Шурик?!.. Только скажи - где... Я сейчас приеду!.. То есть приду... Прибегу!!! Где ты, Шура?!! - Не знаю... - прошелестел Шура. - Прости меня... Но тут у меня в мозгу вдруг раздался невероятный грохот, и слабый далекий голос Шуры потонул в железном лязге и скрежете. Звук был такой же, как на автобане под Мюнхеном, когда мы с Водилой таранили своим огромным грузовиком "Вольво" микроавтобусик "Тойота", за рулем которого сидел симпатичнейший паренек, очень похожий на отличника старшеклассника, Алик. Один из самых страшных наемных убийц в Европе. Исполнитель "заказов" экстра-класса! Секунду мне казалось, что от невероятного удара металл разрывается прямо у меня над головой, внутри ее, а потом все вдруг стихло, и через мертвую паузу я понял, что это всего лишь негромкий скрежет ключа, открывающего входную дверь квартиры... А может, я уже действительно того?.. Еще Шура говорил: "Талант - это аномалия, Мартын. То есть явление ненормальное. А ты поразительно талантливый Кот! И я, кажется, тоже... Говорят - талантливый. Так что, если нам с тобой не повезет, - у нас прямая дорога на "Пряжку"..." Это у нас в Питере такая больница для чокнутых придурков. Дверь отворилась, и в квартиру пулей влетела Рут. Она бросила сумку в кресло, стоявшее в прихожей у зеркала, и, не снимая куртки, заметалась по всей квартире, приговаривая: - Салют, компаньерос! Мар-ТЫН, привет... Отоспался? Я на секунду... За наплечной кобурой, черт бы ее побрал! Она ринулась в спальню, перерыла шкафы, рванулась к комоду и стала вытаскивать все ящики... - Ну вот, куда, куда я ее засунула?!.. У нас через час в тире учебные инспекционные стрельбы, а я... Дура старая! "Пушка" на работе, в сейфе, а кобуру я куда-то засунула еще до Нового года... А приказ строжайший - на стрельбах оружие должно доставаться из наплечной кабуры! Черти бы подрали этот Голливуд!.. Может быть, кому-то и нужны всякие эти ковбойские штучки, но мне-то с моими бухарскими евреями зачем это?!.. О, дьявол!.. Опаздываю!.. Куда, куда я ее запихала?!.. - Погоди, Рут. Не мечись, - сказал я. - Чем может пахнуть эта штука? - Потрясающий вопрос!.. Правда, а чем может пахнуть кобура для пистолета?!.. - Пистолетом? - неуверенно переспросил я. - Нет, фиалками! - саркастически бросила Рут, продолжая раскидывать вещи из ящиков. Но я не обратил внимания на ее нервное остроумие. Я сказал: - Если штука, которую ты ищешь, пахнет оружием, то иди за мной. Я покажу тебе, где она лежит! Я потрюхал в прихожую, где стояли два низких обувных шкафчика: один - для обуви Рут, второй - для обувки Тимура. - По-моему, эта штука здесь, - зевнул я и уселся напротив Тимурова шкафчика. Рут потянула на себя переднюю стенку шкафчика. Стенка откинулась, и между старыми, стоптанными кроссовками Тимура и его же роликовыми коньками на пластмассовых жестких ботинках валялась эта самая кобура со всеми своими наплечными ремнями. - КЫ-ся! Гений!.. Эйнштейн!!! Карл Маркс, Эркюль Пуаро, Эдгар Гувер и президент Кулидж - все они, вместе взятые, - дерьмо по сравнению с тобой!!! Рут мгновенно сбросила куртку, напялила на себя эту штуку, снова надела куртку, подхватила меня на руки, подбросила вверх, поймала и поцеловала меня в нос! Приятно было до офонарения... Я поспешно лизнул ее в щеку и спросил: - Рут, а нам с Тимуром нельзя зайти потом за тобой в тир? Рут слегка отстранила меня от себя и, глядя мне прямо в глаза, очень внятно сказала: - Заходить туда не имеет смысла. Тим не переваривает пистолетной стрельбы. Это в нем отпечаталось очень четко. Так называемая "посттравматическая идиосинкразия". Во всем остальном он совершенно нормальный ребенок. Стопроцентный двенадцатилетний американский мальчишка! Это во-первых. А во-вторых, где я тебе, Кыся, найду противошумные наушники твоего размера? Не хочешь же ты оглохнуть от пальбы? Сделаем иначе: подскакивайте за мной к тиру в четыре и подождите меня в машине. У Тима есть ключи. А потом прошвырнемся, купим чего-нибудь вкусненького... О'кей? - О'кей, Рут, - сказал я. - Конечно о'кей. Рут опустила меня на пол, выскочила на лестницу, заперла меня и... я услышал, как она снова открывает дверь квартиры. Но я уже знал, что сейчас она войдет и скажет: "Знаешь, в Бронксе Шура Плоткин тоже не числится..." Дверь распахнулась, и Рут, не заходя в квартиру, прямо с лестничной площадки, сказала мне виновато: - Совсем забыла... Прости, пожалуйста. На наш запрос Бронкс ответил, что твой Плоткин у них не числится ни под одним именем. Но ты не унывай... Самое главное - получить справку от Бруклина. Чао! Примчался из школы Тим, мгновенно сотворил себе сэндвич - на один кусок хлеба с маслом положил салатный лист, кусок ветчины, два куска сыра, сверху еще кусок ветчины и салатный лист, притиснул все это вторым куском хлеба с маслом и стал лопать все это сооружение, запивая моим молоком. И взялся допрашивать меня, где я был этой ночью, - он, видите ли, вставал писать и не обнаружил меня - что я делал, и почему меня невозможно было разбудить утром?.. Я плел всякие небылицы, врал без продыху - дескать, задумался, увлекся, заблудился... Короче, черте что наворотил! А потом попросил его не устраивать панику, если он вдруг опять не обнаружит меня ночью в коробке с одеяльцем или не сможет добудиться до меня поутру. Дескать, я - взрослый Кот и сам отвечаю за свои поступки. Потом я отказался лезть в рюкзак, заявив, что с удовольствием пройдусь до тира пешком. И мы ушли из дому. От нашей Шестьдесят пятой тир находился довольно далеко - за Хорейс Хардинг Экспрессуэй. Я даже слегка пожалел, что тащусь на своих четверых, а не еду в рюкзаке. Не потому, что я так уж устал, а потому, что это была не прогулка, а сплошная нервотрепка. Все время мимо шмыгали какие-то психованные Собаки на поводках и без. И все норовили гавкнуть на тебя или, того хуже, - цапнуть!.. Одному молодому ротвейлеру пришлось даже публично начистить рыло, а пожилого и полуслепого коккер-спаниеля, который вел на поводке старуху в норковой шубе, я был вынужден пугнуть так, что старый засранец сослепу шарахнулся от меня и чуть не опрокинул свою Хозяйку... Тимур горевал, что оставил свою телескопическую дубинку дома, а я, наоборот, был рад этому. Нука, попробуй вытащи такую дубинку среди бела дня на оживленной улице - неприятности гарантированы. А когда защищаешься Собственнолапно - это всегда можно расценить как "необходимую самооборону". Это я еще с Питера от Шуры знаю. Машин около полицейского тира стояло великое множество. Там были и черно-белые со всякими примочками на крыше и словами на дверцах, с гербом Нью-Йорка. Было полно машин снаружи - частных, а внутри - целиком полицейские. Были машины и вроде нашего "Плимута". Они принадлежали полицейским, которым служебный автомобиль не положен. Все это мне, конечно, объяснил Тимур, когда мы отыскивали наш старенький "Плимут". Тим своим ключом открыл его, мы залезли внутрь, и Тимур стал показывать мне, что даже в их собственной машине есть сирена, рация, телефон и полицейская мигалка на магнитной подушке. Вот она - под сиденьем валяется. Опускаешь стекло, ставишь такой фонарь на крышу, врубаешь сирену, и частная машина в секунду становится полицейским автомобилем! Я не могу сказать, что мне все это было жутко интересно, но я и виду не подал. Я понимал, что Тимур хвастает не машиной, а матерью, Рут Истлейк. Через полчаса, когда мы уже основательно продрогли, слава Богу, пришла Рут и завела мотор, от которого спустя минуту внутрь машины потекло спасительное тепло. Наверное, я все-таки недоспал, потому как не проявил никакого любопытства и интереса к нашей дальнейшей поездке по Квинсу. Я улегся на широченном заднем сиденье "Плимута" и, подремывая, думал обо всякой всячине. А потом и вовсе заснул. И приснился мне отвратительный сон... ...Будто бегаю я с дымящимся своим Котенородным органом, хочу трахнуть хоть какую-нибудь Кошку, а они все от меня шарахаются, уворачиваются - и ни в какую!.. Не дают, сволочи, и все! А вокруг сидит шайка грязных Котов и издевательски ржет надо мной во все свои жлобские хриплые глотки. Я же чувствую себя оплеванным и униженным, от горя этот самый Орган у меня уже и не стоит - хоть плачь... А я все мечусь среди Кошек - те хихикают, - а я все пытаюсь кому-то что-то доказать!.. Тьфу!.. Приснится же такая дрянь несусветная!.. Открыл глаза - стоим неподалеку от нашего дома, у русского продуктового магазина на Девяносто девятой стрит. То, что магазин русский, - я знаю точно. Там все по-русски написано. Я хоть и не умею читать, но знаю русские буквы, которых нет в других языках. Например: "Ы", "И", "Ц", "Щ" и "Ж". Если в словах такие буквы есть, - значит, написано по-русски. Вот верьте, не верьте, мне этого никто не объяснял! Путем наблюдательности и логических умозаключений я до этого сам допер. Жду Тимура и Рут. Вижу их сквозь стекло машины и витрину магазина. Чего-то покупают там, с кемто болтают... А у входа в магазин стоит такой долговязый парень и пристально разглядывает сквозь витрину чтото там внутри магазина. Иногда косится на нашу машину. Стоит себе, и хрен с ним, думаю. Может, жену ждет или старенькую маму. Хотя мог бы, раздолбай, зайти в магазин и помочь женщине... Тут на улицу вываливаются Рут и Тимурчик. У Рут сумка через плечо, в руках два бумажных пакета полнехоньких, у Тимура - один. Тоже огромный, бумажный. И оттуда разная зеленуха торчит - лук, цветная капуста, петрушка - все, что я не ем. Я смотрю, в Нью-Йорке все в бумажные пакеты пихается. Никаких пластиковых сумок, как в Германии. Мужики даже пиво на улицах лакают из банок, засунутых в бумажные пакеты!.. Гляжу, этот Долговязый у магазина уже внутрь не смотрит, а искоса наблюдает, как Рут и Тимур открывают багажник. Крышка багажника поднимается, и я перестаю их видеть. Значит, ситуация такая: Рут и Тимур, видимо, укладывают пакеты в багажник, Долговязый стоит через тротуар у витрины и давит косяка на моих, а я наблюдаю за этим типом, и шерсть у меня сама собой на загривке встает дыбом. И меня начинает мелко трясти от ярости и нервного напряжения. Хотя, заметьте, пока что ничего не произошло. И неизвестно, произойдет ли... Затем захлопывается крышка багажника, мой обзор увеличивается, я вижу, как Рут и Тимур с разных сторон идут к дверцам нашего "Плимута", одновременно распахивают их и садятся в машину. Тимур успевает захлопнуть свою дверь, а Рут слегка завозилась, доставая ключ от машины... Долговязый оглядывается по сторонам, делает два быстрых шага к нашей машине, и дальше все происходит точно так же, как в хреновом американском телевизионном сериале. Я и в России, и в Германии пересмотрел их по телику жуткое количество!.. Воспользовавшись открытой дверцей со стороны Рут, Долговязый сует голову в машину, своим тощим вонючим телом мешает Рут захлопнуть дверцу и, будто обнимая ее за плечи, буквально в полуметре от моего носа приставляет ей к шее, чуть ниже затылка, узкий и длинный нож. И, улыбаясь, негромко говорит: - Только пикни, сучка черножопая... Сумку давай!.. Это поразительно, но наши действия с Рут совпали до мельчайшей доли секунды!!! Только у нее они были осознанные, а у меня - инстинктивные... Уже на последнем его слове "...давай!" я прыгнул вперед и вверх и моментально прокусил долговязому кисть руки, в которой был нож. Прокусил до кости, - под клыками почувствовал!.. Когтями передних лап я постарался разорвать ему запястье, а задними располосовал и рукав, и руку до самого локтя... Нож у него выпал сразу же, как только мои клыки вошли в его пальцы, да верхними клыками я еще рванул посильнее и, наверное, что-то там у него совсем разорвал, потому что этот засранец обгадил нам своей кровищей чуть не полмашины! Одновременно с моим ИНСТИНКТИВНЫМ прыжком Рут произвела два ОСОЗНАННЫХ ДЕЙСТВИЯ - она тут же сунула Долговязому в морду ствол пистолета одной рукой, а второй пристегнула его здоровую руку к рулю "Плимута" неизвестно откуда появившимися наручниками... Это я сейчас такой умный и могу так стройно и последовательно рассказать о попытке Долговязого нас ограбить. А в тот момент все произошло с такой скоростью, что Тимур даже испугаться не успел. То есть он, может, и испугался, но не успел этого показать. Очень, очень храбрый пацан! Я тут же прошмыгнул мимо ног Долговязого и вспрыгнул на теплый капот нашего "Плимута", чтобы в случае чего было удобнее вцепиться ему в рожу. Рут тоже выскочила из машины, треснула пистолетом в спину Долговязого и поставила его в классическую позу из эпизода "Задержание преступника" тысяча первого телевизионного полицейского сериала: лицом к машине, руки на крышу (в данном случае одну руку, вторая была уже пристегнута к рулю), ноги - на ширине плеч, но по возможности дальше от автомобиля. Классика жанра нарушалась лишь тем, что в целях безопасности левая рука Долговязого была уже пристегнута к рулю "Плимута" наручниками. Долговязый так верещал, будто это мы с Рут и Тимуром совершили на него нападение! Он так орал на всю Девяносто девятую, что из бухарской аптеки, ресторана "Регистан" и русского магазина повыскакивал народ, и пока Рут по рации вызывала оперативно-патрульную группу, собравшиеся вокруг нашей машины наслушались о себе черт знает чего! Он вопил, что истекает кровью, что умирает по вине всяких там черномазых, латинос и жидов, по вине паршивых и грязных эмигрантов, переполнивших Америку, из-за которых совершенно не стало житья чистокровно белому человеку!!! А всякие вонючие цветные сучки возят в своих машинах диких хищников, чтобы специально натравливать их на стопроцентных американских налогоплательщиков!.. И что он сейчас вот-вот окочурится из-за вот этой черножопой проститутки!.. Как Рут успела перехватить Тимура, ринувшегося после этих слов на Долговязого, - уму непостижимо! Она в последний миг отшвырнула Тимура в сторону и крикнула: - Назад, сынок! Кровь из запястья Долговязого действительно хлестала будь здоров! Однако, когда хозяйка русского магазина по просьбе Рут стала перетягивать Долговязому руку выше локтя какой-то веревкой, он попытался даже лягнуть ее ногой, а уж сказал такое, что его разорвать следовало! Хорошо, что Рут вовремя ткнула его стволом пистолета чуть повыше его тощей жопы, в самый низ спины. Он чуть не захлебнулся от боли! И вот тут он стал орать - никогда не поверите! - примерно то же самое, о чем мне как-то говорил в Грюнвальде один из умнейших и интеллигентнейших Людей, которых я когда-либо в жизни встречал, - Фридрих фон Тифенбах. Это было, когда он рассказывал мне об Америке и своем вашингтонском приятеле-конгрессмене. Конечно, другими словами! И ни разу не упомянув о евреях - Фридрих вообще считал эту тему для Германии больной и неприкасаемой. Но говорил он примерно то же самое, о чем с дикой руганью сейчас орал Долговязый... А Долговязый жуткими словами стал облаивать Президента и его правительство, что они пресмыкаются перед черными из боязни, что их обвинят в расизме!.. Что скоро вторым и главным языком в Америке станет испанский!.. Что на любую работу, от говночиста до сенатора, сначала принимают разных черномазых идиотов, а умные белые остаются за бортом! Сраная демократия и ебаный либерализм искалечили страну, перевернули мозги... Что жиды управляют Америкой от Восточного до Западного побережья, и прав был Гитлер, когда... Ну, и так далее. Как говорят немцы - унд зо вайтер... После того как ему перетянули кровоточащую руку, он уже окрепшим голосом пообещал всем стоящим вокруг, что при первой возможности он всех перережет, перестреляет, а все эмигрантские лавки сожжет и всех в рот выебет! - Заткнись, болван, - спокойно сказала ему Рут. - Я очень жалею, что не могу пристрелить тебя. Но каждое слово, произнесенное тобой, будет использовано против тебя в суде. С жутким воем с двух сторон Девяносто девятой подлетели две полицейские машины с мигающими хреновинами на крышах, лихо развернулись поперек улицы так, чтобы запереть наш "Плимут". Все, как в кино! Из машин стремительно выскочили четверо: трое - в форме, один - хиповый паренек в курточке и вельветовых брючках. Увидев стоящего враскорячку Долговязого, а за его спиной Рут с пистолетом в руке, полицейские резко сбавили темп. Один достал из своей машины аптечку и ловко перебинтовал Долговязого, а второй отстегнул его от нашего руля, завел Долговязому руки за спину и замкнул наручники уже на двух руках. А третий - в вельветовых брючках - достал из-за спинки переднего водительского сиденья нож Долговязого и, аккуратно держа нож за лезвие, чтобы не прикасаться к рукоятке, положил его в прозрачный полиэтиленовый мешочек. Он прижал к себе трясущегося Тимура, потом погладил меня, сидящего на теплом капоте "Плимута", и спросил у Рут: - Все в порядке, сержант? - Да, - ответила Рут и спрятала свой пистолет в наплечную кобуру под куртку. - Если не считать испачканной машины. - О'кей, - улыбнулся ей хипарь в вельветках и сказал Долговязому: - Вот теперь, говнюк, ты у нас сядешь надолго. Он указал на Тимура и Рут Истлейк и добавил: - Этого мы тебе никогда не простим, сволочь. Вечером у нас были гости... О том, что они придут, я узнал из разговора Тимура и Рут. И тут же попросил их самым настойчивым образом - ни словом, ни взглядом не выдать, что все мы втроем состоим в Шелдрейсовском Телепатическом Контакте. Объяснил я это очень просто и доходчиво, а уж на правду было похоже - не отличить! Я сказал, что любое, даже незначительное, вхождение в Контакт для меня чрезвычайно утомительно, и когда я разговариваю с двумя, близкими мне Людьми - это, в психическом отношении, проходит почти бесследно. Но когда мне приходится вступать в Контакт с Человеком мне незнакомым, напряжение мое возрастает во много раз и у меня может вполне "поехать крыша". Последнего выражения Рут не поняла, и Тимур поспешил ей его объяснить, отыскав в русско-английском переводе еще кучу синонимов этому выражению, из которых Рут наконец уяснила, что я могу просто-напросто сбрендить. Естественно, это было не так! Тут я малость слукавил. Тяжелым для меня мог оказаться только Контакт на очень большом расстоянии. Предположим, из одной страны - в другую... А законтачить с мало-мальски мыслящим Человеком, находящимся со мной в одном и том же помещении, для меня было - раз плюнуть! Но это была святая ложь. Честно говоря, я хотел ограничить возможность длительных посиделок с трепотней, так как отчетливо помнил, что сам вчера назначил окрестным Котам и Кошкам на сегодня ночной сходняк с собственным докладом о прошедших переговорах с Крысами и с отбором наиболее толковых предложений по переориентации и устройству нашей дальнейшей Кото-Кошачьей жизни. Ну и, само собой разумеется, жутко хотелось успеть еще разок оттрахать ту беленькую пушистую Потаскушку!.. Первым пришел бывший напарник покойного Фреда - квадратненький детектив Джек Пински, с которым я познакомился вчера в полицейском участке. Он принес цветочки для Рут, тортик для меня и Тимура и бутылку виски для себя и всех остальных, кроме Тимура и меня. Джек уже знал обо всем, что сегодня произошло на Девяносто девятой у Русского магазина, и тут же предложил мне пойти работать к ним в полицейский участок. У них две недели тому назад в метро Рузвельт-авеню и Джексон Хейтс застрелили одного парня, и его место пока свободно. Я чуть было не ответил ему, но вовремя взял себя в лапы. Тем более что ничего остроумного для ответа в голову мне все равно не пришло. А так как Джек был, наверное, по природе своей не очень разговорчив, то молчать с ним было очень удобно. Зато когда пришел второй гость - сосед Истлейков по лестничной площадке, старый русский, живущий в Нью-Йорке уже лет двадцать пять, - мистер Могилевский, которого все почему-то называли "БОРИС", с ударением на букву "О", тут я, признаться, даже вспотел! Этот Борис был такой КОНТАКТНЫЙ, такой КОНТАКТНЫЙ, что удержаться от трепотни с ним - мне стоило больших усилий! Тем более что он мне очень понравился. Он был одет в такие потрясающие шмотки, которые я не видел ни у кого из знакомых мне мужиков. Даже у мужа дочери Фридриха фон Тифенбаха - Гельмута Хартманна, которого я взорвал вместе с тем подонком Францем Мозером в Рождественскую ночь в Грюнвальде. А уж на что Гельмут Хартман казался пижоном! Чтоб им икалось на том свете... С Рут и Джеком Борис говорил по-английски, а со мной и Тимуром по-русски. Что меня в нем еще подкупило - он не вставлял английские слова в русскую речь, что делает большинство эмигрантов, назойливо демонстрируя окружающим свою круглосуточную местечковую "западность". Тимур прошептал мне, что дяде Боре уже шестьдесят семь лет, - вот никогда бы не подумал!.. - что у него в сердце вшит какой-то стимулятор, чтобы еще хоть немного пожить, - ничего себе уха?!.. - и все свои пенсионные гроши и очень редкие заработки он тратит на модные шмотки в дни распродаж и на жутко дорогую горнолыжную экипировку - ну, потрясный тип!.. - так как дядя Боря до сих пор мотается в горы и там сигает на лыжах наравне со своими взрослыми сыновьями. Я в Германии таких по телевизору видел - обалдеть и сдохнуть!.. Выяснилось, что мы оба с ним - ленинградцы. Он сказал мне, что когда-то жил на Васильевском острове. Я чуть не ляпнул по-Шелдрейсовски, что прекрасно знаю этот район... Слава Богу, что вовремя удержался! Этот Борис со своим сердечным стимулятором сразу бы откликнулся на КОНТАКТ... Это было видно, как говорил Шура, "невооруженным глазом". Странная штука... За свое, прямо скажем, очень недолгое пребывание в Америке я заметил, что здесь мне легче вступать в Шелдрейсовский Телепатический Контакт с кем бы то ни было - с Котами, Крысами, с Людьми. В России, кроме Шуры Плоткина, мне никто и нужен-то не был. Механизм общения с другими Людьми у меня работал по принципу "Я тебя вижу, а ты меня - нет". То есть я все слышу, понимаю, оцениваю, предугадываю, а ты, Сударь мой, как говорил Шура, уже сам шевели мозгой. Не получается - твои проблемы. Зато с Животными, как здесь, так и там, я всегда поддерживал двухстороннюю связь. Но на то мы и Животные. Необходимость вступать в Телепатический Контакт с посторонними Людьми у меня появилась только лишь в Германии, когда я остался один, без Шуры. Ах, как мне трудно было заставить Водилу понимать себя! Как тяжело шла ломка его сознания... Вернее, перестройка сознания Человека, привыкшего (в отношении к Животным) мыслить стереотипами! Но тогда на карту была поставлена Жизнь, и на долгое воспитание Водилы у меня просто не было времени. Процесс пришлось форсировать, и, слава Господу, мои старания упали на благодатную почву. С остальными Людьми - с Таней Кох, с Эриком Шредером - было уже проще. С Фридрихом фон Тифенбахом - случай вообще уникальный! Мы оказались настроенными на одну волну общения (как, впрочем, и с Капитаном-Александр-Ивановичем-КэпМастером!..) с первой же секунды нашего знакомства. Иногда я даже боялся признаться самому себе, что Контакт с Фридрихом у меня был четче и яснее, чем с Шурой... Контакт с Шурой у меня был несколько размыт той безграничной любовью к нему, которую я больше никогда не испытывал ни к кому. Даже к Водиле, даже к Тане Кох, даже к Фридриху. Все они были для меня Люди-Друзья - прекрасные, мужественные, умные, верные. Такие, какими сейчас, кажется, становятся Рут и Тим Истлейк... А Шура был Родной. Мой ближайший и единственный Родной Человек-Родственник! Можно так сказать? Не очень неграмотно? Но вот здесь, в Нью-Йорке, я неожиданно почувствовал себя настолько раскованно, что при желании (моем, естественно!) я мог бы вступить в Телепатический Контакт с любым Человеком на улице. Если, конечно, он не полный мудак... Вот что это такое? Особенности страны? Общий настрой?.. Ведь в Германии или в России мне это и в голову не приходило! Или мое постоянное нервное состояние от исчезновения Шуры усиливает мою способность к Контактированию, а как только я отыщу своего Плоткина, эта способность сразу же исчезнет? Да нет, пожалуй... С Тимуром происходит примерно то же самое. Вот даже Рут говорит, что всего за три года он стал совершенно американским пацаном! Я не уверен, что американский мальчик за три года жизни в России смог бы стать абсолютно русским... А ведь это тоже своего рода Контакт. Короче говоря, пока что Америка мне нравится больше, чем Европа. Здесь все ПРОЩЕ, все КОНТАКТНЕЕ! Скорее всего, прожив тут подольше, я обнаружу и кучу неудобств, и недостатков, но пока... Пока пусть Европа меня простит. И потом, я верю в Шуру. Уж если Плоткин решился на отъезд и выбрал Америку - значит, лучше ничего под руками не было. Поэтому и я здесь!.. - А как получилось, что у тебя было с собой оружие? - спросил мистер Могилевский у Рут. - Ты же обычно не носишь эту штуку. - Я и собиралась после тира вернуться в участок, оставить там "пушку", но эти два типа ждали меня в машине и замерзли, - Рут показала на меня и Тимура. - Я когда увидела нежно-голубую физиономию своего ребенка и трясущийся хвост нашего друга КЫси, то решила, что смогу оставить пистолет в участке и завтра. А сейчас нужно мчаться в лавку, оттуда - домой и кормить их чем-нибудь горячим... - Сто раз говорил: носи с собой. Мало ли что?.. Привыкнешь - перестанешь замечать. Как я, - ворчливо заметил Джек Пински и, отогнув полу пиджака, показал уютно примостившийся там большой пистолет. - Джек, дорогой! Я занимаюсь эмигрантскими разборками на уровне сплетен, мелких скандалов и примитивного незнания ими наших законов. Я не могу являться к ним обвешанная оружием! Им достаточно того, что я служу в полиции. Это для них и без пистолета очень силь