только глупыми существами, что не объясняли им даже таких элементарных вещей. Впрочем, ей было не до этого. Жрецы торопили и подталкивали ее. Она путалась в узких юбках и длинной накидке. Оказавшись позади трибун, Солли с удивлением поняла, что ее не собираются вести к костру. Разметав в стороны столпившихся зрителей, к ним подъехала машина. Кто-то закричал. Раздалось несколько выстрелов. Жрецы потащили Солли под руки, переходя на бег. Внезапно один из них выпустил ее и упал, сбитый с ног куском летящей тьмы, которая ударила его в висок. Стараясь вырваться от второго жреца, Солли оказалась в середине свалки. Ноги снова запутались в юбке. Послышался странный шум, который проник в ее мозг и пригнул к земле. Ослепленная и оглушенная, посланница почувствовала, как ее толкнули в какую-то темноту, и она погрузилась в удушающее колючее забытье. В угасавшем разуме мелькнула мысль: если ей связывают руки, значит она жива, и не все еще потеряно... Солли очнулась от тряски рессор. Машина мчалась неведомо куда. Люди в кабине тихо переговаривались на гатайском языке. В голове у нее мутилось и было трудно дышать, но она понимала, что любое сопротивление бесполезно. Ее связали по рукам и ногам, а на голову надели мешок. Через некоторое время ее вытащили из машины и, словно труп, понесли куда-то вниз по каменной лестнице. Мужчины бросили Солли на низкий топчан -- не грубо, но в заметной спешке. Она замерла, стараясь не шевелиться. Люди о чем-то говорили шепотом, но их речь оставалась для нее непонятной. В ушах звенели отголоски того ужасного шума. Был ли он реальным? Или они оглушили ее ударом по голове? Она чувствовала себя так, словно находилась в комнате с ватными стенами. При каждом вдохе тонкая ткань мешка попадала ей в рот и засасывалась в ноздри. Кто-то дернул ее за ноги. Мужчина склонился над ней и, перевернув Солли на живот, начал развязать ей руки. -- Не бойтесь, леди, -- шепнул он ей на языке Вое Део. -- Мы не причиним вам вреда. Сняв мешок с ее головы, мужчина отступил на несколько шагов. В тусклом свете она разглядела еще четыре фигуры. -- Посидишь здесь немного, и все будет в порядке, -- с ужасным акцентом произнес другой человек. -- Просто радуйся, как ни в чем не бывало. Солли попыталась сесть, и от этого усилия у нее закружилась голова. Когда цветные пятна, мелькавшие перед глазами, растворились в сумеречном свете, она обнаружила, что мужчины ушли. Они исчезли словно по волшебству. "Просто радуйся, как ни в чем не бывало. " Она осмотрела небольшую комнату с высоким потолком и содрогнулась от вида темных кирпичных стен и от спертого воздуха с запахом сырой земли. Свет маленькой биолюминисцентной пластины бил в потолок и разливался по комнате слабым рассеянным сиянием. Неужели его хватало для глаз уэрелян? "Просто радуйся, как ни в чем не бывало. " Черт, меня похитили, подумала Солли. Зачем им это понадобилось? Она медленно перевела взгляд с матраса на одеяло, потом на кувшин и кубок, стоявшие у двери, а затем на отхожее место в углу. Разве здесь нельзя было поставить обычный унитаз? Солли опустила ноги с топчана, и ее подошвы уперлись во что-то мягкое. Она нагнулась, разглядывая черную массу -- вернее, тело, лежавшее на полу. Мужчина. Еще не рассмотрев, как следует, черт лица, она узнала его. О, дьявол! Даже здесь... Да, даже здесь майор был рядом с ней. Она, шатаясь, встала и опробовала туалет, который в действительности оказался дырой в цементном полу, вонявшей экскрементами и каким-то химическим веществом. Постанывая от головной боли, Солли снова села на топчан и начала массировать руки и лодыжки. Ее методичные и ритмичные движения не только восстанавливали кровообращение, но и уверенность в себе. Вот же дерьмо! Они меня похитили. Зачем? "Просто радуйся, как ни в чем не бывало. " У-у, гад! А что с Тейео? При мысли о том, что он может оказаться мертвым, Солли вздрогнула и на миг подтянула к себе колени. Через некоторое время она склонилась над ним, пытаясь рассмотреть его лицо. Ей снова показалось, что она оглохла. Солли не слышала даже собственных вздохов. Слабая и дрожащая, она приложила ладонь к его лицу. Щека была холодной и неподвижной, однако теплота дыхания касалась ее пальцев, снова и снова. Она легла на матрас и осмотрела его. Мужчина лежал абсолютно неподвижно, но, положив свою руку ему на грудь, Солли почувствовала медленные удары сердца. -- Тейео, -- шепнула она. Ее голос не поднимался выше шепота. Она снова положила ладонь на его грудь. Ей хотелось еще раз почувствовать это медленное и ровное сердцебиение. Оно дарило какую-то надежду на будущее. "Просто радуйся... " Посиди здесь, говорили они. Как будто у нее был другой выбор! Впрочем, это и будет ее программой действий. А может быть ей немного поспать? Да, надо просто заснуть, и когда она проснется, ее уже выкупят, и каждый получит свое. x x x Солли проснулась с мыслью, что надо посмотреть на часы. После сонного изучения крохотного серебристого табло она поняла, что проспала три часа. День праздника продолжался. И вряд ли за них успели дать выкуп. Значит она не успеет прийти в театр на вечернее выступление макилов. Ее глаза привыкли к тусклому свету. Осмотревшись, она увидела на полу рядом с головой Тейео засохшую кровь. Ощупав его череп, Солли обнаружила выше виска большую опухоль величиной с кулак. Ее пальцы стали липкими от крови. По-видимому, его оглушили. Он переоделся жрецом, чтобы охранять ее во время церемонии. Но что было дальше, она не знала. Ей вспоминались лишь крики, кусок летящей темноты и твердый удар, за которым последовал хриплый вздох. Все слишком быстро, как в атаке айджи. А потом мир дрогнул и померк в ужасном вибрирующем шуме. Она щелкнула языком и похлопала по стене, проверяя свой слух. С ним было все в порядке. Ватные стены исчезли. Может быть ее тоже ударили по голове? Она ощупала себя, но не нашла ни шишек, ни ранений. Тейео не приходил в сознание уже больше трех часов. Это свидетельствовало о серьезном сотрясении мозга. Но насколько тяжела его рана? И когда вернутся люди, захватившие их в плен? Солли встала и едва не упала, запутавшись в узких юбках богини. Эх, если бы на ней сейчас была ее одежда, а не этот причудливый наряд, который на нее надели придворные служанки! Она оторвала от материи тонкую полоску и подвязала юбки с таким расчетом, чтобы они доходили ей до колен. В подвале было прохладно и сыро. Солли походила по комнате, делая согревающие махи руками -- четыре шага вперед и четыре шага назад. Они бросили Тейео на пол, вдруг подумалось ей. Ему же там холодно! А что если сотрясение вызвало шок? Люди в шоке нуждаются в теплоте. Она остановилась, смущенная своей нерешительностью. Солли не знала, что предпринять. Может быть поднять его на топчан? Или лучше оставить там, где он лежал? Куда же, черт возьми, подевались их похитители! А что если он сейчас умирает? Она подошла к нему и позвала: -- Тейео! Откройте глаза! Он тихо вздохнул. -- Очнитесь, рега! Солли вспомнила, что люди с сотрясением мозга часто впадают в кому. Но она не знала, как воспрепятствовать этому. Тейео снова вздохнул, и его лицо стало более мягким, освобождаясь от тисков неподвижности. Глаза открылись и закрылись. Она приподняла пальцем его веко и увидела расфокусированный зрачок. -- О, лорд Камье, -- прошептал он тихо и слабо. Она испытала невероятную радость, увидев, что Тейео пришел в себя. "Радуйся, как ни в чем не бывало. " Наверное, у него была чудовищная головная боль, а в глазах двоилось. Она помогла ему перебраться на топчан и укрыла его одеялом. Рега не задавал никаких вопросов. Он молча лежал, соскальзывая в сон. Убедившись, что с ним все в порядке, Солли возобновила упражнения и около часа растягивала затекшие мышцы. Она взглянула на часы. Праздничный день заканчивался. Но ночь еще не наступила. Когда же за ними придут? Они пришли рано утром после долгой, почти бесконечной ночи. Металлическая дверь открылась и с грохотом ударилась о стену. Один из похитителей вошел с подносом, а двое остались стоять в дверном проеме, нацелив оружие на пленницу. Мужчина не посмел поставить поднос на пол и передал его Солли. -- Прошу прощения, леди, -- сказал он и, повернувшись, вышел из комнаты. Дверь закрылась. Загремели засовы. А она по-прежнему стояла на месте, держа поднос. -- Эй, подождите! -- закричала Солли. Тейео проснулся и, морщась от боли, осмотрелся вокруг. Обнаружив его рядом с собой в этой маленькой комнате, она забыла кличку, которую дала ему, и больше не думала о нем, как о "майоре". Однако ей не хотелось называть его по имени. -- Я полагаю, это завтрак, -- сказала она и села на край топчана. На плетеный поднос была наброшена ткань. Под ней находилась горка булок с мясом и зеленью. Рядом лежали кусочки фруктов, а в центре стоял графин, наполненный водой. Его оплетала тонкая узорчатая сетка из какого-то металлического сплава. -- Наш завтрак, обед и, возможно, ужин, -- со вздохом добавила Солли. -- Хм-м. Булки выглядят довольно аппетитно. Рега, вы можете есть? Вы можете сесть? Тейео приподнялся на локтях и с трудом сел, оперевшись спиной на стену. Заметив, что он щурится, Солли с сочувствием спросила: -- Все еще двоится в глазах? Он с тихим стоном кивнул головой. -- Хотите пить? Еще еще один едва заметный кивок. -- Держите. Солли передала ему чашку. Удерживая ее обеими руками и морщась при каждом глотке, Тейео медленно выпил воду. Она к тому времени съела три булки, потом заставила себя остановиться и попробовала дольку кисловатого плода. -- Хотите фрукт? Он кисленький, -- сказала она, почувствовав себя немного виноватой. Он ничего не ответил. Солли вспомнилось, как за завтраком, предыдущим днем или сто лет назад, Батикам угощал ее долькой пини. Еда, потревожив пустой желудок, вызвала тошноту. Тейео снова заснул. Она взяла чашку из его расслабленных рук, налила себе воды и выпила ее, растягивая каждый глоток на минуту. Почувствовав себя лучше, Солли подошла к двери и осмотрела петли, замок и поверхность. Она простучала кирпичные стены и гладкий бетонный пол, надеясь найти какой-нибудь путь для бегства. Подвальный холод заставил ее вернуться к физическим упражнениям. Чуть позже вернулась тошнота, а вместе с ней и апатия. Солли забралась с ногами на топчан и вскоре поняла, что плачет. Еще через несколько минут она поняла, что засыпает. Ей захотелось в туалет. Она посидела над дырой, смущаясь звуков своего испражнения. Туалетной бумаги не было. Это тоже смутило ее. Она подошла к топчану, села и подтянула колени к груди. От тишины звенело в ушах. Взглянув на Тейео, Солли заметила, как он быстро отвернулся. Рега по-прежнему полулежал в неудобной, но расслабленной позе, прислонившись спиной к стене. -- Хотите пить? -- спросила она. -- Спасибо, -- ответил Тейео. Здесь, где не осталось ничего определенного, и время оторвалось от прошлого, его тихий голос радовал своей знакомой интонацией. Солли налила полную чашку и передала ему. Он принял ее более уверенно и, выпив воду, повторил: -- Спасибо. -- Как ваша голова? Он потрогал рукой распухший висок, поморщился и снова прислонился к стене. -- У одного из них был металлический посох, -- сказала она, увидев вдруг четкий образ во вспышке путаных воспоминаний. -- Ну, да! Жезл жреца. Он ударил вас, когда вы набросились на другого. -- Они забрали мое оружие, -- шепотом ответил он. -- В обмен на участие в праздничной церемонии. Рега устало закрыл глаза. -- А я запуталась в этих длинных юбках и не смогла вам помочь. Послушайте! Там был какой-то шум. Возможно, даже взрыв. -- Да. Я же говорил вам о диверсии. -- А кто, по вашему, эти люди? -- Революционеры. Или... -- Вы намекали, что правительство Гатаи как-то замешано в этом. -- У меня нет никаких доказательств, -- шепотом ответил он. -- Вы были правы. Извините, что я не послушала вашего совета, -- сказала она, с достоинством признав свою ошибку. Он слегка шевельнул рукой в жесте мрачного безразличия. -- У вас все еще двоится в глазах? Тейео не ответил на ее вопрос. Он снова заснул. Она встала и попыталась вспомнить дыхательные упражнения селишей. Через несколько минут загромыхали засовы, и дверь со скрипом открылась. В комнату вошли все те же трое мужчин: двое с оружием и один с подносом -- молодые чернокожие парни, очень нервные и чем-то явно недовольные. Когда мужчина ставил поднос на пол, Солли без колебаний наступила на его ладонь и надавила на нее всем весом своего тела. -- Подождите! -- сказала она, глядя в лица двух вооруженных людей. -- Вы должны выслушать меня! У моего спутника тяжелая травма черепа. Нам нужен доктор. Нам нужна вода. Я даже не могу промыть его рану! Кроме того, мы хотим получить туалетную бумагу. И потом... Кто вы такие, черт бы вас побрал? -- Уберите ногу, леди! -- закричал мужчина, на руку которого она наступила. -- Сейчас же уберите ногу! Однако двое других услышали ее. Она отступила назад, и кричавший мужчина отбежал к двери за спины своих вооруженных товарищей. -- Ладно, леди. Мы извиняемся за неудобства, -- сказал он со слезами на глазах и принялся растирать ладонь. -- Нас называют патриотами. Мы послали королю изменников свой ультиматум с вестью о том, что вы находитесь у нас. Так что давайте не будем обижать друг друга. Хорошо? Он повернулся, кивнул одному из охранников, и тот закрыл дверь. Запоры скрипнули, а затем наступила тишина. Солли вздохнула и села на топчан. Тейео поднял голову. -- Это было опасно, -- сказал он с печальной улыбкой. -- Я знаю, -- ответила она. -- И это было глупо. Но я не могла сдержаться. А видели, как они стушевались и бежали отсюда! Теперь у нас будет вода! Она заплакала. Она всегда плакала после ссор и после того, как причиняла кому-то боль. -- Посмотрим, что они принесли на этот раз. Солли поставила поднос на матрас и приподняла салфетку, которая прикрывала еду. Обычно так подавали заказанную пищу в номера третьеразрядных отелей. -- Прямо все удобства, -- прошептала она. Под тканью было множество предметов: горсть печений, небольшое пластиковое зеркальце, гребень, крохотный горшочек с каким-то веществом, от которого пахло сгнившими цветами, и пачка женских гатайских тампонов. -- Набор для леди, -- проворчала Солли. -- Черт бы их побрал, тупых придурков! Зачем мне здесь зеркало?! Она швырнула его через комнату. -- Неужели они думают, что я и дня не могу провести, чтобы ни посмотреть на свое отражение! Идиоты! Она сбросила на пол все предметы, оставив на подносе только печенье. Впрочем, Солли знала, что позже она поднимет тампоны и положит пачку под матрас на тот случай, если их задержат здесь на срок, превышавший десять дней. А что если дольше? -- О Боже, -- прошептала она. Солли встала и подобрала зеркало, маленький горшочек, пустой кувшин и фруктовую кожуру от предыдущего завтрака. Положив все это на пустой поднос, она поставила его рядом с дверью. -- Наша мусорная корзина, -- сказала она Тейео на языке Вое Део. К счастью, в гневе она всегда выражалась на альтерранском наречии. Ей не хотелось показаться веоту излишне грубой и несдержанной. -- Если бы вы только знали, как трудно быть в вашем обществе женщиной, -- сказала она, усаживаясь обратно на матрас. -- Такое впечатление, что все мужчины Уэрела ярые женоненавистники! -- Я думаю, они хотели сделать как лучше, -- ответил Тейео. В его голосе не было ни насмешки, ни оправдания. Если он и радовался ее смущению, то неплохо скрывал это чувство. -- Кроме того, они дилетанты, -- добавил рега. -- Возможно, это и плохо, -- подумав, ответила она. -- Возможно. Он сел и осторожно ощупал повязку на голове. Его волнистые волосы слиплись от крови. -- Вас похитили, чтобы потребовать выкуп, -- сказал Тейео. -- Вот почему они нас не убили. У них не было оружия. Возможно, эти парни даже не умеют обращаться с ним. Жаль, что жрецы отобрали мой пистолет. -- Вы хотите сказать, что это не они предупреждали вас? -- Я не знаю, кто предупреждал меня. Головная боль заставила его замолчать на несколько минут. -- Солли... У нас есть вода? Она принесла ему полную чашку. -- К сожалению, ее не хватит, чтобы промыть вашу рану. Зачем мне зеркало, когда у нас нет воды! Он поблагодарил ее, утолил свою жажду и сел у стены, оставив в чашке воду на последний глоток. -- Они не планировали брать меня в плен, -- сказал Тейео. Подумав об этом, Солли кивнула и спросила: -- Из-за страха, что вы опознаете их? -- Будь у них место для второго человека, они не поместили бы меня вместе с леди. Он говорил без всякой иронии. -- Они приготовили это помещение только для вас. Я думаю, оно находится где-то в городе. Солли кивнула. -- Машина ехала около получаса. Однако я не видела дороги, потому что они надели мне на голову мешок. -- Наши похитители отправили во дворец свой ультиматум, но не получили никакого ответа. Или, возможно, им ответили насмешливым отказом. Скоро они потребуют, чтобы вы написали королю записку. -- Ага! Им хочется убедить правительство, что я действительно у них? А почему им нужно в этом кого-то убеждать? Они оба помолчали, и Тейео ответил: -- Извините меня. Я не не в силах думать. Он лег на спину. Чувство усталости пересилило ее возбуждение, и Солли легла рядом с ним. Она скатала юбку богини и положила ее себе под голову вместо подушки. Колючее одеяло прикрывало их ноги. -- Надо попросить у них подушку, -- сонно сказала она. -- Кроме этого, я хочу получить мыло, свое одеяло и... Что еще? -- Может быть ключ от двери? -- тихо прошептал Тейео. Они лежали бок о бок в объятиях тишины и тусклого ровного света. x x x На следующий день около восьми часов утра в комнату вошли четыре патриота. Двое остались у двери, нацелив на пленников оружие. Другая пара, неуклюже подталкивая друг друга, подошла к Тейео и Солли, которые сидели на низком топчане. Незнакомый мужчина заговорил на языке Вое Део. Он извинился за неудобства, причиненные леди, и пообещал сделать все возможное, чтобы смягчить ее дискомфорт. Взамен он попросил немного потерпеть и написать записку проклятому королю предателей: всего лишь несколько слов о том, что ее выпустят на свободу только после того, как Совет отменит свой договор с Вое Део. -- Совет не отменит его, -- ответила Солли. -- И королю не позволят совершить такой поступок. -- Прошу не спорить, -- раздраженно сказал мужчина. -- Вот письменные принадлежности. А вот текст, который вы должны переписать. Он бросил на матрас бумагу и ручку и отступил на шаг, словно страшась приблизиться к ней. Солли осознала, что Тейео демонстративно отстранился от этого разговора. Он был абсолютно неподвижным. Его голова опустилась вниз, взгляд застыл на животе. И мужчины не обращали на него никакого внимания. -- Я согласна переписать ваш текст, но взамен хочу воды -- причем, много воды -- одеяло, мыло, туалетную бумагу, подушку и доктора. Я хочу, чтобы кто-то приходил сюда на мой стук в дверь. И еще мне нужна подходящая одежда. Теплая одежда для мужчины. -- Никакого доктора! -- ответил человек. -- Пожалуйста, перепишите текст! Сейчас же! Он был так раздражен и нетерпелив, что Солли не посмела настаивать на своем. Она прочитала их требования, переписала их крупным детским почерком и отдала записку вожаку. Тот проверил текст, кивнул и, ничего не сказав, покинул комнату. Следом за ним ушли и остальные. Раздал скрип засовов и звон ключей. -- Наверное, мне надо было отказать этим олухам. -- Я так не думаю, -- ответил рега. Он встал, потянулся, но, почувствовав головокружение, снова опустился на матрас. -- А вы неплохо торгуетесь, -- похвалил Тейео. -- Поживем -- увидим. О, мой Бог! Что же будет дальше? -- Скорее всего, правительство Гатаи не выполнит их требований, -- ответил рега. -- Но если Вое Део и послы Экумены узнают о вашем пленении, они окажут давление на короля. -- Как бы мне хотелось, чтобы они поторопились. Советники сейчас растеряны и сбиты с толку. Спасая репутацию правительства, они могут попытаться скрыть мое исчезновение. А это вполне вероятно. Как долго они могут хранить его в тайне? И что будут делать ваши люди? Они начнут вас искать? -- Вне всяких сомнений, -- вежливо ответил он. Любопытно, что его чопорные манеры, которые там, на воле, всегда отталкивали Солли, теперь оказывали на нее совсем другой эффект: сдержанность и официальность Тейео пробуждали в ней воспоминание о том, что она по-прежнему являлась частью огромного мира -- мира, из которого их забрали и куда они должны были вернуться; мира, где люди жили долго и счастливо. А что означала долгая жизнь, спросила она себя и не нашла ответа. Солли никогда не думала на такие темы. Но эти молодые патриоты обитали в мире коротких жизней. Они подчинялись своим законам, которые определялись требованиями, насилием, неотложностью и смертью. И что их толкало на это? Фанатизм, ненависть и жажда власти. -- Каждый раз, когда наши похитители закрывают эту дверь, я начинаю бояться, -- тихо сказала она. Тейео прочистил горло и ответил: -- Я тоже. x x x Они упражнялись в айджи. -- Хватай! Нет, хватай, как следует! Я же не стеклянная. Вот так... -- Понятно! -- возбужденно воскликнул он, когда Солли показала ему новый прием. Тейео повторил движение и вырвался из ее захвата. -- Хорошо! Теперь ты делаешь паузу... и наносишь удар! Вот так! Ты понял? -- У-у-у! -- Прости. Прости меня, Тейео... Я забыла о твоей ране. Как ты себя чувствуешь? Я извиняюсь... -- О, лорд Камье, -- прошептал он, садясь у стены и сжимая руками голову. Рега сделал несколько глубоких вдохов. Она опустилась рядом с нем на колени и озабоченно осмотрела опухоль на виске. -- Но это не честный бой, -- сказал он, опуская руки. -- Конечно, нечестный. Это айджи. Честным можно быть только в любви и на войне. Так говорят на Терре. Прости меня, Тейео. Это было очень глупо с моей стороны! Он засмеялся смущенным ломанным смехом и покачал головой. -- Нет, Солли. Показывай дальше. Я еще такого не видел. x x x Они упражнялись в созерцании. -- И что мне делать с моим умом? -- Ничего. -- Значит ты позволяешь ему блуждать? -- Нет. Но разве я и мой ум что-то разное? -- Тогда... Разве ты не фокусируешься на чем-то? Неужели твои блуждают, как хотят? -- Нет. -- Значит ты все-таки не позволяешь ему возбуждаться? -- Кому? -- спросил он и быстро взглянул вниз. Наступила неловкая пауза. -- Ты подумал о... -- Нет-нет! -- ответил он. -- Ты ошиблась! Попробуй еще раз. Они молчали почти четверть часа. -- Тейео, я не могу. У меня чешется нос. У меня чешутся мысли. Сколько времени ты потратил, чтобы научиться этому? Он помолчал и неохотно ответил: -- Я занимался созерцанием с двух лет. Нарушив свою расслабленную и неподвижную позу, он нагнул голову, вытянул шею и помассировал мышцы плеч. Солли с улыбкой наблюдала за ним. -- Я снова думала о долгой жизни, -- сказала она. -- Но только не в терминах времени, понимаешь? Например, я могла бы прожить одиннадцать веков. А что это значит? Ничего. Знаешь, что я имею в виду? Мысли о долгой жизни создают какую-то разницу. Вот ты была одной, а потом у тебя рождаются дети. Даже сама мысль о будущих детях меняет что-то внутри -- какое-то тонкое равновесие. Странно, что я думаю об этом сейчас, когда мои шансы на долгую жизнь начинают стремительно падать... Тейео ничего не ответил. Он не дал ей никакой зацепки, чтобы продолжать разговор. Рега был одним из самых молчаливых людей, которых она знала. Многие мужчины поражали ее своей многословностью. Она и сама любила поговорить. А вот он был тихим. И ей хотелось узнать, что давала такая умиротворенность. -- Все зависит от практики, верно? -- спросила она. -- Надо просто сидеть и ни о чем не думать. Тейео кивнул. -- Годы и годы практики. О Боже! Неужели мы будем здесь так долго... -- Конечно же, нет, -- ответил он, уловив ее мысли. -- Почему они ничего не делают? Чего они ждут? Прошло уже девять дней! x x x С самого начала по молчаливому соглашению они поделили комнату пополам. Линия проходила посередине топчана, от стены до стены. Дверь находилась на ее территории -- слева, а туалет принадлежал ему. Любое вторжение в чужое пространство требовало какого-то очевидного намека и обычно позволялось кивком головы. Если один из них пользовался туалетом, другой отворачивался. А когда у них собиралось достаточное количество воды, они принимали "кошачью баню", и тогда кто-то снова сидел лицом к стене. Впрочем, это случалось довольно редко. Разграничительная линия на топчане была абсолютной. Ее пересекали только их голоса, храп и запахи тел. Иногда она чувствовала его тепло. Температура уэрелян на несколько градусов превышала ее собственную, и когда Тейео спал, Солли чувствовала в прохладном воздухе исходившее от него тепло. Интересно, что даже в глубоком сне они и пальцем не смели пересечь невидимую границу. Солли часто задумывалась над их вежливым нейтралитетом и порою находила такие отношения забавными. Но иногда они казались ей глупыми и капризными. Неужели они оба не могли воспользоваться простыми человеческими удовольствиями? Солли прикасалась к Тейео лишь дважды: в тот день, когда помогала ему забраться на топчан, и еще раз, когда, накопив воды, промывала рану на его голове. Используя гребень и куски от юбки богини, она постепенно удалила из волос Тейео смердящие комочки крови. Затем Солли перевязала ему голову. Все юбки ушли на бинты и тряпки для мытья. А когда его рана немного зажила, они начали практиковаться в айджи. Однако захваты и объятия айджи имели безликую ритуальную чистоту и находились за гранью живого общения. Время от времени Солли даже обижалась на сексуальную незаинтересованность Тейео. И все же его твердое самообладание стало для нее единственной поддержкой в этих неописуемо трудных условиях. Так вот, оказывается, какими они были: он, Реве и многие уэреляне. А Батикам? Да, он потворствовал ее прихотям и желаниям, но являлась ли эта уступчивость настоящим контактом? Она вспоминала страх в его глазах той ночью. Нет, им двигало не самообладание, а принуждение. Вот она -- парадигма рабовладельческого общества: рабы и хозяева, попавшие в одну и ту же ловушку тотального недоверия и самозащиты. -- Тейео, -- произнесла она, -- Я не понимаю рабства. Позволь мне высказать свои мысли. Хотя он не ответил ни согласием, ни отказом, на его лице появилось выражение дружеского внимания. -- Я хочу понять, как возникает социальное обустройство и как отдельный человек становится его неотъемлемой частью. Давай оставим пока вопрос, почему ты не желаешь рассматривать рабство как неэффективную и жестокую модель общества. Я не прошу тебя защищать его или отрекаться от своих убеждений. Я просто пытаюсь понять, как человек может верить в то, что две трети людей его мира принадлежат ему по праву рождения. Даже пять шестых, если считать ваших жен и матерей. Он выдержал долгую паузу и сказал: -- Моя семья владеет только двадцатью пятью рабами. -- Не уклоняйся от вопроса. Он улыбнулся, принимая упрек. -- Мне кажется, что вы оборвали между собой все человеческие связи, -- продолжала Солли. -- Вы игнорируете рабов, а им в свою очередь нет до вас никакого дела. Между тем, все люди должны взаимодействовать. Вы разделили общество на две половины и, не покладая рук, трудитесь над ежедневным воссозданием этой границы. Сколько сил теряется напрасно! Ведь это не естественная граница! Она искусственно создана людьми. Лично я не могу назвать никаких отличий между собственниками и рабами. А ты можешь? -- Конечно. -- И все они будут иметь отношение к культуре и поведению, верно? Подумав немного, Тейео кивнул. -- Вы принадлежите к одной и той же расе и даже народу. Вы одинаковы во всем, не считая легких различий в оттенках кожи. Если воспитать ребенка-раба как хозяина, он будет собственником во всех отношениях, и наоборот. Таким образом, вы всю жизнь поддерживаете разграничение, которого на самом деле не существует. И я не могу понять, почему вы не видите, насколько это напрасно и бесполезно -- причем, не только в экономике, но и... -- На войне, -- вдруг добавил он. Наступило долгое молчание. Солли еще о многом хотелось сказать, однако она терпеливо ожидала развития темы. -- Я был на Йеове, -- сказал он в конце концов. -- На самом острие гражданской войны. Так вот где ты получил все эти шрамы, подумала она. Как бы скрупулезно Солли ни отводила взгляд в сторону, она давно уже рассмотрела стройное черное тело Тейео, а на занятиях айджи увидела на его левой руке длинный широкий шрам. -- Как ты, наверное, знаешь, рабы колонии подняли мятеж -- сначала в некоторых городах, а потом на всей планете. Наша армия состояла только из рабовладельцев. Мы не посылали туда рабов-солдат, потому что они могли нарушить присягу. На фронт улетали лишь веоты-добровольцы. Мы считали себя хозяевами, а их -- слугами, но война шла на равных. Я понял это довольно быстро. А позже мне пришлось признать, что мы воевали с сильным и умным противником. Они победили нас. -- Но это... -- начала было Солли и замолчала. Она не знала, что сказать. -- Они побеждали нас с самого начала, -- рассказывал он. -- Частично из-за того, что наше правительство не понимало, насколько они хороши и сильны. А они сражались лучше и злее нас, разумно и с исключительной смелостью. -- Они боролись за свою свободу! -- Возможно, -- вежливо ответил Тейео. -- И ты... -- Я хочу сказать, что уважал своих противников. -- А мне ничего не известно об этой войне, да и вообще о войнах, -- сказала она со смесью горечи и раздражения. -- Я жила какое-то время на Кеаке, но там не было войны. Там происходило расовое самоубийство. Бездумное уничтожение биосферы. Наверное, есть большая разница... Именно тогда союз Экумены решил ввести запрет на некоторые виды вооружения. Мы просто не могли смотреть на то, как Оринт и Кеака разрушали самих себя. Терранцы тоже отвергали Конвенцию союза. И они едва не погубили свою планету. Между прочим, я наполовину терранка. Мои предки веками гонялись друг за другом по планете -- сначала с дубинами, а позже с атомными бомбами. Они тоже делились на хозяев и слуг... целые тысячелетия. Я не знаю, насколько хороша Конвенция союза и верна ли она. Кто мы такие, чтобы позволять другим планетам то и запрещать им это? Но идея Экумены предлагает способ сосуществования! Способ открытого общения. Мы не хотим мешать кому-то двигаться вперед. Он слушал ее и ничего не говорил. И только позже тихо прошептал: -- Мы учились смыкать ряды. Всегда. Я думаю, ты правы. Это была напрасная трата времени, сил и духа. Вы более открыты. И мне нравится ваша свобода. Эти слова многого стоили ему, подумала Солли. Не то что ее словоизлияния, похожие на танцы света и тени. Он говорил от чистого сердца, и поэтому она с благодарностью принимала его похвалу. К тому времени Солли начала понимать, что с каждым прошедшим днем она все больше и больше теряла уверенность и надежду. Она теряла убежденность в том, что их выкупят, освободят, что они когда-нибудь выберутся из этой комнаты, и что вообще останутся живыми. -- Это война была жестокой? -- Да, -- ответил он. -- Я даже не могу объяснить... Не могу сказать... Там все происходило ослепительно быстро, как в мощных вспышках света. Он поднял руки к лицу, словно хотел закрыть глаза, а затем с укором посмотрел на Солли. И тогда она поняла, что его стальное на вид самообладание было уязвимо во многих местах. -- То, что я видела на Кеаке, происходило в такой же манере, -- сказала она. -- Я тоже ничего не могла объяснить. Как долго ты был на Йеове? -- Чуть меньше семи лет. Она поморщилась. -- Значит ты везучий? Этот странный вопрос не имел прямого отношения к тому, о чем они говорили, но Тейео по достоинству оценил его. -- Да, -- ответил он. -- Мне всегда везло. Большинство из моих соратников погибли в боях, и многие из них -- в первые три года. Мы потеряли на Йеове триста тысяч человек. Правительство замалчивает это. Подумать только: две трети веотов Вое Део убиты! А я остался жив. Наверное, я действительно очень везучий. Он опустил подбородок на сцепленные пальцы и замкнулся в мрачном молчании. Через какое-то время Солли тихо прошептала: -- Надеюсь, ты по-прежнему удачлив. Он ничего не ответил. x x x -- Как долго их уже нет? -- спросил Тейео. Она посмотрела на часы и прочистила пересохшее горло. -- Шестьдесят часов. Их похитители не пришли прошлым днем в положенное время. Они не пришли и этим утром. У пленников кончилась еда, а затем и вода. Солли и Тейео становились все более мрачными и молчаливыми. Иногда они перебрасывались короткими фразами, но большую часть времени в комнате царила тишина. -- Это ужасно, -- сказала она. -- Это просто ужасно. Я начинаю думать... -- Они не бросят тебя, -- проворчал Тейео. -- Они взяли на себя ответственность за твою жизнь. -- Потому что я женщина? -- Частично. -- Вот же дерьмо! Он улыбнулся, вспомнив, что там, на воле, ее грубость казалась ему невыносимой. -- А вдруг их поймали и расстреляли? -- воскликнула она. -- Что если они никому не успели рассказать, где держат нас? Тейео тоже не раз подумывал об этом. И он не знал, как ее успокоить. -- Мне не хотелось бы умирать в таком противном месте, -- заплакала она. -- Здесь холодно и грязно. Я воняю, как падаль. Я воняю уже двадцать дней! От страха смерти меня мучает понос, а я не могу выдавить из себя и капельку кала. Меня мучает жажда, но у нас нет ни капли воды! -- Солли! -- сказал он резко. -- Успокойся! Не теряй свою гордость! Оставайся твердой, как кремень! Она с изумлением посмотрела ему в лицо. -- А для чего мне оставаться твердой? Он смущенно замолчал, и она спросила: -- Мои грубые слова задевают твою благородную честь? -- Нет, но... -- Тогда в чем дело? Что тебя волнует? Он подумал, что у нее начнется истерика, но Солли вскочила, схватила пустой поднос и стала колотить им по двери, пока не разломала его на части. -- Идите сюда, черт бы вас побрал! -- кричала она. -- Идите сюда, ублюдки! Выпустите нас отсюда! Потом Солли села на матрас и с печальной улыбкой посмотрела на Тейео. -- Вот так, -- сказала она. -- Подожди-ка! Слушай! Они на миг затаили дыхание. Где бы ни находился этот подвал, городские звуки до него не доходили. Но теперь неподалеку отсюда происходило что-то очень серьезное. Они услышали взрывы и приглушенную канонаду. Дверные засовы заскрипели. Пленники вскочили на ноги. Дверь открылась -- на этот раз очень тихо и медленно. На пороге стоял вооруженный мужчина. Подняв винтовку наперевес, он отступил на шаг, и в комнату вошли два патриота. Первого, того, что был с пистолетом, они никогда не видели. Второго, с перекошенным от страха лицом, Солли называла толмачом. Он выглядел так, словно долго бежал или с кем-то сражался -- грязный, оборванный и немного ошалевший. Прикрыв дверь, он протянул им несколько листков. Все четверо настороженно смотрели друг на друга. -- Дайте нам воды, ублюдки! -- прохрипела Солли. -- Леди! -- торопливо произнес толмач. -- Я извиняюсь. Казалось, он не слышал ее слов. Его взгляд впервые перешел на регу. -- В городе идет ужасное сражение, -- сказал он. -- А кто сражается? -- спросил Тейео ровным властным голосом. -- Вое Део и мы, -- ответил молодой патриот. -- Они послали в Гатаи свои отряды. Сразу после похорон ваше правительство потребовало от нас капитуляции. А вчера они ввели свои войска и затопили город кровью. Кто-то передал солдатам Вое Део все адреса староверческих центров. И некоторые из наших. В его голосе чувствовалось смущение -- злое обиженное смущение. -- Вы сказали, похороны? -- спросила Солли. -- Чьи похороны? Толмач хмыкнул, и тогда Тейео повторил вопрос: -- Чьи похороны? -- Похороны леди. Ваши. Вот, смотрите... Я принес отпечатанные на принтере сообщения, взятые из информационной сети. Похороны были по высшему разряду. Они сказали, что вы умерли при взрыве бомбы. -- При каком еще взрыве, черт бы вас побрал? -- хрипло закричала Солли. Патриот повернулся к ней и сердито ответил: -- При взрыве, который произошел на празднике. Его устроили староверы. Они заложили в костер Туал огромное количество взрывчатки. Но мы узнали об их плане и решили немного изменить его. Мы спасли вас от верной смерти, леди! -- Спасли меня? Да хватит лгать! Вы хотели получить за меня выкуп, ослиные задницы! Пересохшие губы Тейео потрескались от смеха, который ему едва удалось удержать. -- Дайте мне ваши копии, -- сказал он, и молодой человек передал ему пачку листков. -- Немедленно принесите нам воды! -- закричала Солли. -- Нет-нет, господа. Я прошу вас задержаться, -- поспешно добавил Тейео. -- Нам надо обсудить сложившуюся ситуацию. Сев на матрас, он и Солли за несколько минут прочитали статьи о трагическом окончании праздника и прискорбной смерти всеми уважаемой и любимой посланницы Экумены. В правительственной речи сообщалось, что она погибла в результате террористического акта, осуществленного староверами, а ниже кратко упоминались имена ее телохранителя, жрецов и зрителей, которые были убиты при взрыве. Несколько статей посвящались длинному описанию траурных мероприятий, отчетам о беспорядках и репрессиях. Затем шла благодарственная речь короля, которую тот произнес в ответ на предложенную помощь Вое Део. Он просил уничтожить раковую опухоль терроризма... -- Так, -- задумчиво произнес Тейео. -- Значит Совет не ответил на ваш ультиматум. Почему же вы оставили нас живыми? Солли нахмурилась. Этот вопрос показался ей бестактным, но толмач спокойно ответил на него: -- Мы решили, что выкуп за вас даст Вое Део. -- Я думаю, они нас выкупят, -- согласился Тейео. -- Но вам лучше не сообщать своему правительству о том, что вы оставили нас живыми. Если Совет... -- Подожди, -- сказала Солли, касаясь его руки. -- Я хочу подумать об этом деле. Быстрее всего нас выкупит посольство Экумены. Но как передать им туда послание? -- Не забывай, что в город введены войска Вое Део. Мне лишь надо написать сообщение и отправить его охранникам из моей команды. Солли сжала его запястье, подавая какой-то предупреждающий знак. Она взглянула на толмача и ткнула в его сторону указательным пальцем: -- Вы украли посла Экумены, ослиные задницы! Теперь вам придется кое-что сделать, чтобы заслужить мое расположение. Я готова простить вас, потому что нуждаюсь в вашей помощи. Если ваше чертово правительство узнает, что я жива, оно попытается спасти свое лицо и, конечно же, уничтожит меня. Где вы прячете нас? Есть ли у нас какой-то шанс выбраться из этого подвала? Мужчина раздраженно покачал головой. -- Нет, мы все теперь отсиживаемся здесь, внизу, -- ответил он. -- Вы останетесь здесь. Мы не хотим подвергать вас опасности. -- Да, тупоголовые придурки! Вам сейчас надо беречь нас изо всех сил, -- сказала Солли. -- Мы стали вашей единственной гарантией спасения! П