- Не смей ходить за мной дальше. Хитер! Жди здесь, никуда не отходи! И хотя женщина на сей раз подчинилась, _это_ добралось до нее, оно разрасталось слишком быстро. Чувствуя, как ускользает предметный мир, Хитер дернулась в приступе панического страха и сама истаяла в нем, отчаянно выкрикивая имя мужа, последнюю свою надежду, изошла безголосым, беззвучным криком - пока не взвихрилось мутным шаром собственное ее бытие и не кануло в мрачную безводную пучину на веки вечные. Усилием воли, колоссальным напряжением сил Джордж Орр прокладывал себе правильный путь сквозь всеобщий распад. Уже ничего не видя, он стопами нащупывал мраморные ступени парадной лестницы ЦИВЭЧ. Вместо ступеней взору представали лишь грязь, туман, истлевшие трупы да бесчисленные мелкие и крупные гады, Орр шагал прямо по ним. Дохнуло космическим хладом, смешанным с доменным жаром и смрадом паленой плоти. Орр пересекал вестибюль, буквы афоризма, бегущего по фризу, оплывали на глазах: ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ЧЕЛОВЕ-Е-Е..., буква "Е" упорно цеплялась за выступ хилыми своими грабельками. Орр ступил на совершенно уже невидимую бегущую ленту спирального эскалатора, ведущую в ничто и поддерживаемую лишь силой его собственного воображения. И даже не зажмурился, взлетая ввысь. Полы верхнего этажа покрывала неровная ледяная корка толщиной с палец, абсолютно прозрачная - сквозь нее уныло перемигивались созвездия Южного полушария. Орр смело наступил на них, и звезды звякнули дружно, но фальшиво, как надтреснутые бубенцы. Смрад тления сгустился, у Орра перехватило дыхание, он шагал вслепую, широко расставив руки. Дверь в офис Хабера где-то совсем рядом, даже не видя, он сумеет нащупать ее. Вдали завыли голодные волки, и жаркая лава подхлынула к городу. Он добрался до последней двери и одним рывком сумел ее распахнуть. За порогом взору предстало клубящееся Ничто. - Помогите! - вскрикнул Орр, чувствуя, как накатывает бессилие и нет больше мочи устоять перед пастью ненасытной пустоты. А ведь еще надо добраться до противоположной стены. Словно золотистая пыль заклубилась в сознании - перед мысленным взором цепочкой предстали Тьюа'к Эннби Эннби, крохотный бюстик Шуберта, гримаска Хитер - "Какого дьявола, Джордж!". И это последнее помогло, Орр сумел пересечь пустоту. Уже вступив в нее, знал, что утратит все и вся. Он заглянул в самое око кошмара. И это оказался мглистый холод, мертвая зыбь, мутная пульсация тьмы, сотканной из материй страха, эпицентр смертельного ужаса, раздирающего душу в мелкие клочья. Орр знал, где искать Аугментор, он простер мертвеющую свою десницу, он дотянулся. Нащупав нижнюю клавишу, резко нажал. И осел на пол, смежив веки, и съежился в комок - уступая невыносимому натиску страха. Когда сумел открыть глаза и оглядеться, мир вновь стал проявляться, точно фотопластинка. Он был удручающе жалок, этот мир, и все же он _был_. Нарядные стенные панели ЦИВЭЧ исчезли бесследно, уступив место замызганным стенам заурядного офиса, в котором Орр прежде никогда не бывал. Хабер лежал пластом на кушетке, бородой в потолок, бородой вновь рыжевато-каштановой. Кожа его, утратив серый оттенок, вернула себе прежний молочно-розовый цвет. И отсутствующий, неосмысленный взгляд приоткрытых глаз тоже упирался в потолок. Орр содрал с головы доктора шлем вместе с клубком змеящихся к Аугментору проводов. Он взглянул на аппарат - все дверцы кожуха нараспашку. "Надо бы Аугментор сломать", - вяло подумал Орр, но не нашел в себе на то ни сил, ни желания. Разрушение не по его части, к тому же машина виновна в случившемся меньше, чем любая бессловесная тварь. Она лишь исполняла недобрую человеческую волю. - Доктор Хабер! - Орр подергал доктора за массивное плечо. - Доктор! Проснитесь! Эй! Здоровенное тело слабо шевельнулось, доктор медленно приподнялся и сел. Но это был уже не прежний Хабер - некогда гордая его голова вяло тонула теперь в массивных плечах, нижняя челюсть отвисла, роняя слюну, глаза тупо вперились в вакуум, в небытие, угнездившееся в душе бывшего Уильяма Хабера, они утратили живой агатовый блеск, они были стеклянно пусты. Орр отшатнулся, ему стало дурно, он бросился прочь... "Хаберу нужна помощь, - дятлом стучало в виске, - его нельзя оставлять одного, срочно нужно кого-то позвать, вызвать неотложку..." Проскочив незнакомую приемную, Орр сбежал по ступенькам. Он прежде никогда не бывал в этом здании и даже представления не имел, где находится. Когда оказался на улице, догадался, что вокруг вроде бы Портленд, но и все тут. Где-то по соседству, прикинул Орр, должен находиться Вашингтон-парк или Западные холмы. Но улица квартал за кварталом оставалась совершенно неузнаваемой. Пустота души Хабера, вырвавшись из дремлющего сознания наружу в виде эффективного кошмара, разрушила связи. Преемственность между мирами, всегда более или менее соблюдавшаяся в сновидениях Орра, прервалась теперь окончательно. И в действие вступил всемогущий Хаос. У Орра не оставалось почти никаких связных воспоминаний о жизни в этом новом континууме. Почти все его знания об окружающем мире складывались теперь как наследие иных его воплощений, иных снов. Прочим людям, менее зрячим, чем он, возможно, легче будет приспособиться к подобному сдвигу существования, но, не получив никаких разъяснений и увещеваний, они окажутся также легче подвержены и панике. Они обнаружат свой мир изменившимся катастрофически, внезапно и необъяснимо - без всяких на то видимых причин. Да, сновидение доктора Хабера принесет людям немало злых бед и горького горя. И потерь. Утрат. Орр знал, что снова потерял свою Хитер, знал уже с того момента, когда с ее мысленной помощью преодолел страх перед _пустотой_, окружающей спящего доктора. Жена исчезла, растворилась вместе с миром серых людей и гигантской иллюзией здания, к которому он так стремился, бросив ее совсем одну посреди гибельных кошмарных турбуленций. Хитер более не было. Орр уже не пытался позвать кого-то на помощь Хаберу. Доктору ничем не поможешь. Как, впрочем, и ему самому. Орр и так уже сделал все, что только мог. Он шагал теперь по причудливо искривленным улочкам, лишь по угловым табличкам определяя, что находится где-то в северо-восточных кварталах. Орр и прежде здесь не очень-то ориентировался. Его окружали убогие приземистые строения, а на перекрестках открывался вид на Маунт-Худ. Извержение уже закончилось, вернее, оно вообще здесь не начиналось. Сумеречно-фиолетовый конус, спокойно дремлющий, вздымался к вечереющему апрельскому небу. Вулкан беспробудно спал. Сны, сны, сны - сновидения. Орр петлял без всякой видимой цели, шагая то по одной улочке, то по другой. Он бесконечно устал и порой даже хотел присесть, а то и прилечь прямо на тротуаре, чтобы перевести дух, и держался из последних сил. Похоже, он все-таки приблизился к деловым кварталам, и скоро набережная. Город, отчасти разрушенный, отчасти трансформированный, куча мала из осколков грандиозных прожектов и незавершенных воспоминаний, кишел и роился, как бедлам, новый Вавилон, пожары и безумие блохами перескакивали от дома к дому. И все же многие прохожие с отрешенными лицами спешили, очевидно, по своим обычным житейским делам. Двое громил сосредоточенно потрошили витрину ювелирной лавки, а мимо них с орущим краснощеким младенцем на руках безучастно проходила дамочка, определенно торопясь к себе домой. Где бы ни был теперь этот дом. 11 Свет (звезды) вопросил Небытие: "Ты есть, или нет тебя вовсе?" И не дождался ответа... "Чжуан-цзы", XXII Пытаясь в эту безумную ночь держаться верного пути сквозь предместья Хаоса к родимой Корбетт-авеню, Джордж утратил всякое представление о времени. Он был уже сам не свой, на самой грани отчаяния, когда дорогу внезапно заступил пришелец с Альдебарана. И предложению идти следом, выраженному весьма непреклонно, Орр покорился безропотно, почти бессознательно. Лишь спустя какое-то время, совершенно изнеможенный, Орр вдруг сообразил поинтересоваться, не зовут ли спутника Тьюа'к Эннби Эннби - вопрос был чисто риторическим, продиктованным остатками присущей ему вежливости, - но выслушать и понять старательно составленный ответ: "Личность называющийся Йор Йор есть приглашаемый гоститься к личность называющийся Э'нимемен Асфах", оказался уже совершенно не в силах. Джордж целиком сосредоточился на одном - удержаться бы на ногах. Пьяно ковыляющего Орра привели в квартиру где-то на набережной, машинально он еще отметил скромную вывеску велосипедной мастерской по соседству и за ней другую, понаряднее - "Миссия Неизменной Надежды на Благую Весть", сегодня там, похоже, яблоку негде упасть. Должно быть, в этот вечер здесь, в Портленде, как и во всем остальном свете, извлекали из бабушкиных сундуков траченных молью богов и идолов всех сортов и мастей, протирали от пыли и умащали, чтобы подвергнуть затем самому пристрастному допросу. И всем им с той или иной степенью деликатности предлагался один и тот же вопрос: что стряслось с миром в промежутке между 6:25 и 7:08 пополудни по стандартному тихоокеанскому времени? Пока Орр с пришельцем взбирались (а Орр скорее карабкался) по крутой темной лестнице на второй этаж, звук их шагов елейным диссонансом заглушал доносящийся снизу псалом "Столпы веков". В квартире хозяин сразу же витиевато предложил валящемуся с ног гостю занять единственную кровать. - Сон есть возможность заштопывать где прохудиться рукав от ткань подопечность, - деликатно, но весьма туманно пояснил он. - Во сне случается видеть сны - вот ведь где собака зарыта, - едва шевеля непослушными губами, ответил Орр. Что-то в манере речи хозяина показалось не вполне обычным, но понять, что именно, сил уже недостало. - А вы-то сами где уляжетесь? - спросил он еще, тяжело оседая на кровать. - Ни где, - отозвался пришелец, четко разделив своим безжизненным голосом слово "нигде" на две равно значимые половинки. Орр скорчился в три погибели, пытаясь избавиться от опостылевшей обуви, мелькнувшая было мысль раскинуться на чистом нарядном покрывале как есть показалась ему недопустимой, верхом неприличия - и тут же испытал дичайший приступ головокружения. - Господи, как же все-таки я устал, - посетовал он. - А ведь немало потрудился сегодня. Вернее, кое-что сделал. Если же до конца быть честным, то всего лишь одно. Нажал на кнопку. И каких же адских усилий, какого жуткого напряжения воли потребовала эта единственная кнопка, проклятый выключатель. - Ты прожить достойно, - заметил хозяин. Пришелец по-прежнему высился в углу статуей командора, собираясь, очевидно, простоять так до конца времен. Его там вовсе нет, вдруг подумалось Орру, точно с тем же успехом он мог бы сидеть или лежать, ведь для персонажа сновидения это все едино. Пришелец здесь лишь в том совершенно абстрактном смысле, что каждый где-то все-таки есть. И Орр улегся. Он явственно, как некую защитную волну, ощущал жалость и милосердие, исходящие от фигуры в темном дальнем углу. Существо определенно видело его, но не глазами, как лишенные панцирей и потому недолговечные существа из плоти и крови, как видит нечто беспредельно уязвимое, брошенное на волю стихий в бездну всемогущего вероятия, нечто совершенно беспомощное. Орр не тревожился. Он нуждался в поддержке. Изнеможение брало свое, захлестывало с головой, он медленно утопал в нем, как в морской пучине. - _Вэй'р'перенну_, - шепнул он непослушными губами, уступая неодолимому сну. - _Вэй'р'перенну_, - беззвучным эхом откликнулась из угла темнота. Орр спал. И видел сны. Сны без каких-либо преткновений, без скелета в шкафу. Волны снов, точно мягкие волны открытого моря вдали от любых берегов, омывали проникновенной мудростью и абсолютно ничего не меняли. Они исполняли неспешный свой танец среди иных волн в безбрежном океане бытия. И еще сквозь сон Орра с очаровательно-неуклюжей грацией неутомимо скользили гигантские галапагосские черепахи, погружаясь в родные стихии. Пришло лето. Деревья нарядились в необычно пышную листву, и воздух был напоен ароматом роз. По всему городу, как в незапамятные времена, поднялся на колючих своих стеблях и буйно зацвел неистребимый сорняк, исстари именуемый портлендской розой. Положение выправлялось. Восстанавливалась экономика, люди вновь взялись за газонокосилки. Каждый возделывал свой сад. Орр находился в федеральном приюте для душевнобольных в Линнтоне, чуть к северу от Портленда. Здания приюта стояли на высоком обрывистом берегу, откуда открывалась восхитительная панорама на Вильяметту, украшенную элегантной готической диадемой моста св.Джонса. В конце апреля - начале мая здесь произошло чудовищное столпотворение, приют оказался не в силах вместить всех нуждающихся в исцелении после известных событий, окрещенных с легкой руки безвестного журналиста Великим Разломом. Но сейчас все уже вернулось в рутинное русло и привычно неприятную - койки в коридорах - норму. Высокий санитар с удивительно тихим для такого здоровяка голосом сопровождал Орра к одноместной комнате в западном крыле. Металлическая дверь в корпус, как и двери всех комнат, была оборудована наблюдательным окошком на уровне глаз и не имела ручки. - Не то чтобы от него так уж много хлопот, - сообщил санитар, отворяя дверь в коридор, - он сам отнюдь не буйный. Беда лишь в том, что в его присутствии в неистовство впадают все остальные. Мы пробовали различные способы лечения, и безуспешно. Все по-прежнему его боятся, никогда еще с подобным я не сталкивался. Пациенты частенько причиняют друг другу беспокойство, ночные истерики и прочее в том же роде, но это - это совсем уж из ряда вон. От _него_ просто шарахаются. Лбом вышибить дверь готовы, лишь бы избавиться от такого соседства. А все, что он делает - просто тихо лежит себе пластом. Скоро и сами все увидите. Думаю, больной даже не осознает, где находится. Вот мы и пришли. - Верзила отпер дверь и заглянул в комнату. - Доктор Хабер, к вам посетитель! Хабер исхудал страшно, бело-голубая полосатая пижама висела мешком. Лишенный пышной гривы и значительной части бороды, доктор, впрочем, выглядел вполне опрятно. Он сидел на кровати и таращился в пустоту. - Доктор Хабер! - воззвал к нему Орр дрогнувшим голосом, ощущая мучительную жалость вперемешку со страхом. Он-то знал, куда направлен взгляд пациента, он видел это все своими глазами, в том мире - после апреля 98-го. И понимал, что все, окружающее ныне доктора, - лишь скверный сон, для него и для всех. Вдруг припомнилась птичка из поэмы Томаса Элиота, уверявшая, что людям не под силу бремя реальности - птаха явно заблуждалась, человек до восьмидесяти лет может тащить на закорках вес целой Вселенной. А вот отсутствие этого бремени явно ему не по плечу. Хабер потерян, он уже окончательно вне контакта. Орр снова открыл рот, но слов не нашел. Помявшись с минуту, вышел. Санитар тщательно запер за ним дверь. - Просто не могу, - пожаловался ему Орр. - Путей к нему нет. - Нет путей, - тихим эхом подтвердил служивый. И уже дальше по коридору участливо заметил: - Доктор Вальтерс уверяет, что прежде пациент подавал большие надежды как исследователь. В Портленд Орр решил возвратиться по реке. Транспортное сообщение все еще сильно хромало, никак пока не склеивалось - былая единая система распалась на беспорядочные осколки. Колледж "Буколическая свирель", например, сохранил под собой сабвей-станцию, но не саму подземку. Фуникулер, прежде курсировавший до Вашингтон-парка, обрывался теперь на полдороге, у входа в туннель, который нырял под Вильяметту и завершался там глухим тупиком. Предприимчивые лодочники тут же наладили регулярное сообщение вдоль и поперек Вильяметты с Колумбией, и добираться до Портленда из таких мест как Линнтон, Ванкувер и Орегон-Сити, стало теперь удобнее всего по воде. К тому же это оказалось куда приятнее, чем прежде подземкой. Чтобы смотаться в федеральный приют, Орр воспользовался перерывом на ленч, прихватив часок-полтора лишку. Нынешнего его работодателя, Э'нимемена Асфаха, трудовая дисциплина заботила мало, он тревожился лишь за результаты, конечный продукт. А когда ты выполнишь норму, личное твое дело. С большей частью своей Орр справлялся в уме, лежа по утрам часок-другой в блаженной дреме. Было три, самое начало четвертого, когда Орр вернулся в "Кухонную раковину" и вновь устроился за кульманом. Асфах в торговом зале, как обычно, подкарауливал клиентуру. Штат из трех работавших на него дизайнеров обеспечивал постоянными заказами целый ряд мастерских, производящих по их эскизам кастрюли, чашки, вилки - любую кухонную утварь, кроме сложных устройств типа холодильников. Промышленность и торговля пришли в момент Разлома в полное расстройство, и при попустительстве вконец отчаявшихся правительств точно грибы стали возникать новые мелкие производства, да и прежние развернулись вовсю. Значительное число их в Орегоне возглавили пришельцы, весьма склонные к изготовлению различных необходимых мелочей, они оказались прекрасными менеджерами и непревзойденными дилерами, землян же нанимали лишь на подсобные работы - те, что непременно требовали приложения искусных человеческих рук. Правительство, разобравшись, что в отличие от соотечественников пришельцы не умеют уклоняться от налогов, протежировало им вовсю, и экономика оживала буквально на глазах. Уже вновь заходила речь о Великом Американском Товаре, а президент Мердли, неизменный как наваждение, публично клялся к Рождеству побить все былые рекорды. Асфах нос держал строго по ветру, и "Кухонная раковина" вскоре прославилась на всю округу своей прочной посудой и бросовыми ценами. С самого дня Разлома домохозяйки, обнаружив самих себя в новых стенах, среди непривычной обстановки, не переставая рыскали по магазинам в поисках подходящей утвари, и, случалось, торговый зал просто ломился, не вмещая всех желающих. Орр как раз сравнивал деревянные шаблоны будущих разделочных досок, когда из зала донесся чуть скрипучий голосок одной из них: - Пожалуй, я возьму одну из этих веселок. Тембр ее голоса напомнил о безвозвратно утраченной Орром жене, и он не удержался, выглянул в зал. Асфах демонстрировал что-то невысокой негритянке лет тридцати с короткой курчавой стрижкой и затылком изящной лепки. - Хитер! - воскликнул Орр, делая шаг вперед и все еще не веря своим глазам. Женщина обернулась. Хитер, а это была и впрямь она, долго всматривалась в него, чересчур долго. - Орр? - сказала она наконец. - Джордж Орр, кажется? Боюсь, мне не припомнить, откуда я вас знаю... - Мы познакомились... - Орр замешкался. - А вы часом не адвокат? Э'нимемен Асфах застыл в своей зеленой броне с веселкой в клешне. - Нет, не адвокат. Юридический секретарь. Работаю у Ратти и Гудхью в Пендлетон-билдинг. - Значит, именно там. Я был там у вас однажды. А вам... вам это понравилось? Сделано по моему эскизу. - Орр вынул из коробки и повертел в руках еще одну веселку. - Видите, как сбалансирована? И действует отлично. Обычно их изготавливают или слишком упругими, или слишком увесистыми. Французы, правда, тоже неплохо умеют. - Выглядит очень мило, - ответила Хитер. - У меня есть старый электромиксер, но такую вещь я тоже не прочь повесить себе на стенку. А вы, стало быть, трудитесь здесь? Раньше как-то не замечала. Вспомнила теперь! Вы заходили в наш офис на Старк-стрит в поисках доктора по добровольной терапии. Орр терялся в догадках, что именно она вспомнила и как соотносится это с его собственным слоеным пирогом воспоминаний. Он ведь был женат на серокожей Хитер. Поговаривают, что в мире изредка еще встречаются люди такого цвета кожи, особенно на Среднем Западе и в Германии, подавляющее же большинство снова расцветились как прежде. Пусть его жена и была серой, но куда нежнее, деликатнее, чем эта женщина, вдруг подумал он. Эта Хитер, вооруженная тяжелым портфелем с латунными углами и, похоже, полупинтой бренди внутри, колючая противоположность той, прежней. Его жена отнюдь не была агрессивной, мужественной - да, пожалуй, но, главное, нежной и застенчивой. Эта, прямая и резкая, должно быть, куда стервознее... - Да, верно, - ответил он. - Еще до Разлома. Мы даже... Вспомните, мисс Лелаш, ведь мы с вами даже свидание как-то назначили. В перерыве на ленч, в забегаловке Дейва, на Энкени. Так потом и не встретились. - Я не Лелаш, то моя девичья фамилия, сейчас я миссис Эндрюс. - Она разглядывала Орра с нескрываемым любопытством. А он стоял, медленно постигая новые черты реальности. - Правда, муж погиб на Ближнем Востоке, - добавила Хитер. - Да, - сказал Орр. - А вы, значит, дизайнер всех этих милых вещиц? - Значительной части. Инструменты - все мои. Кастрюли, иная мелкая утварь. Вот, взгляните, как вам это покажется? - Он извлек чайник с медным дном, массивный, но вполне элегантный, пропорциями схожий с корпусом парусника. - Кому такое не понравится? - подивилась Хитер, принимая его в руки. Повертев, восхитилась еще раз: - Обожаю подобные вещицы! Орр удовлетворенно кивнул. - Вы настоящий художник! Это просто чудо! - Мистер Йор Йор есть наш главный эксперт по предметность, - подал свой механический голос хозяин заведения. - Послушайте, я вспомнила, я все вспомнила! - просияла вдруг Хитер. - Ну конечно же, это случилось еще до Разлома, вот почему у меня в голове такая каша. Вы ясновидец, то есть, я имею в виду, вы утверждали, что события ваших снов становятся правдой. Правильно? А доктор заставлял вас видеть их все чаще и чаще, и вы стали искать такой способ уклониться от "доброволки", чтоб не попасть взамен на "принудиловку". Видите, я все, все вспомнила! Так вам удалось получить направление к другому психиатру? - Не-а. Но я все же легко отделался, - ответил Орр и весело засмеялся. Хитер его поддержала. - А как же все-таки с вашими загадочными сновидениями? - А-а... Просто пошел себе и заснул! - Я думала, что вы можете изменить весь мир. Эта каша вокруг - случайно не ваших рук дело, вернее, ваших снов? - Увы, это было неизбежно, - ответил Орр. Если честно, Джордж мог бы уменьшить путаницу в мире, но теперь это его ничуть не занимало. В конце концов, он ведь обрел свою Хитер. Он искал ее долго и мог искать еще, так же безуспешно, как и в прежних снах, но он вернулся и нашел утешение в труде, что оказалось непросто, но это была работа по призванию, а сам он - человек терпеливый. Теперь же его тихому невыплаканному горю настал конец. Хитер снова с ним - порывистая, угловатая, непокорная и хрупкая незнакомка, и ее снова предстоит завоевать. Но он ведь знает ее, давно знает свою незнакомку, знает, как разговорить ее, как зажечь на ее лице улыбку. И Орр нашелся - без проволочек. - А не выпить ли нам с вами по чашечке приличного кофе? - предложил он отважно. - Здесь совсем рядом есть весьма уютное местечко. И у меня как раз время перерыва. - Ну да, врете, небось! - Хитер глянула на часы: без четверти пять. - Я, конечно, не прочь, но ведь... - Она смущенно кивнула на хозяина. - Мистер Асфах, я отойду на четверть часа с вашего разрешения. - Орр стянул плащ с вешалки. - Пожалуйста брать весь вечер, - отозвался пришелец. - Есть время. Есть возвратность. Уйти есть вернуться. - Спасибо, большое спасибо, шеф! - сказал Орр и пожал хозяину руку. Большая зеленая клешня обожгла холодком хрупкую человеческую ладонь. Джордж выскочил вслед за Хитер в теплый летний дождь. Пришелец в витрине, напоминая большую черепаху в аквариуме, провожал _взглядом_ теряющуюся за сеткой дождя парочку.