ть их. Их дни проходили мирно и радостно. И с течением лет их ночи тоже стали более мирными. Плач теперь редко нападал на Мод, и только во сне, из которого она могла пробудиться. Но просыпаясь, она всегда видела во тьме глаза Мал. Они не разговаривали друг с другом, но крепко сжимали друг друга в объятиях, пока снова не засыпали. А утром Мод казалась вполне сама собой, и Мод ничего не говорила, страшась расстроить сестру, или боясь, что сон превратится в явь. Потом все изменилось. Братья Туджу позвали ее; она отсутствовала весь день, и вернулась в ханан в холодной ярости, сжимая эфес своего серебряного меча. Когда мать подошла обнять ее, Туджу жестом отстранила ее. Все эти годы, проведенные с Туджу в ханане, было легко забыть, что она женщина Короны, единственная Корона среди них, что желтый занавес отделяет их, а не ее, от священных мест дома, что она сама священное существо. Но теперь она подчеркнула свое превосходство. "Меня хотят отдать замуж за того толстяка из Корней, чтобы мы могли заполучить его лавку и станки на улице Шелка", сказала она. "Я не пойду. И ухожу жить в Большом Храме." Она посмотрела на всех них, на свою мать, на невестку, на Мал, Мод, на других рабынь. "Я буду посылать сюда все, что стану получать там", сказала она. "Этот Дом не такой бедный, как говорит Ало. Но я сказала Беле, что если он отдаст хоть на палец земли за ту женщину, что хочет сейчас, я из Храма ничего не пришлю. Пусть снова идет ловить рабов, чтобы прокормить ее и тебя." Она снова взглянула на Мал и Мод. "Приглядывайте за ним", сказала она. "Ему время жениться." Бела недавно продал свою наложницу и сына Грязи, что она ему родила, заключив хорошую сделку и получив пахотные земли, и сразу же предложил почти все за другую женщину, положив на нее глаз. Это не был вопрос брака, ибо чтобы жениться на женщине Грязи, она должна быть девственницей, а женщиной, которую он хотел, владели уже несколько мужчин. Ало и Туджу сорвали сделку, которую нельзя было заключить без их согласия. Для Белы, как сказала Туджу, настало время задуматься над своим священным долгом жениться и зачать детей неба от женщины Грязи. Итак Туджу покинула ханан и дом, чтобы служить в Большом Храме, возвращаясь лишь иногда с формальными визитами. Вечерами ее заменил Бела. Суровый и беспокойный, как пес на цепи, он заходил вслед за Ало и смотрел, как бегают мальчики и как играют и танцуют рабыни. Он был высоким, красивым, гибким и мускулистым. С того дня, когда она впервые увидела его среди ужасов и резни набега, для Мод он был "золотым человеком". С тех пор в Городе она видела много других золотых людей, но он был первым, был образцом. У нее не было страха перед ним иного, чем настороженность, которую любая рабыня должна ощущать в присутствии хозяина, ибо он, конечно, был испорченным, но не капризным или жестоким, и даже когда ходил угрюмым, он не вымещал свою злость на рабах. Тем не менее, Мал впадала от него в неконтролируемый ужас. Мод говорила, что она глупит. Бела почти так же добродушен, как Ало, а Мал доверяла Ало полностью. Но Мал просто качала головой. Она никогда не спорила и горько страдала, когда в чем-то не соглашалась со своей сестрой, но не могла сдержать своего страха перед Белой. Мал было тринадцать. Она уже прошла церемонию (и ей тоже Бед тайно дал грубый маленький "кисет души"). Вечером того дня она надела новые одежды. Люди Грязи, даже когда жили с людьми Короны, не могли носить шитых одежд, только отрезы ткани, однако было много элегантных способов драпироваться и подбирать несшитую ткань, и раз уж паучий шелк нельзя было подшить, его можно было отделать бахромой и украсить кисточками. Одежды Мал были из некрашеного шелка, с сине-зеленой вуалью такой тонкой, что она была прозрачна. Когда она вошла, Бела посмотрел на нее, а потом все смотрел и смотрел на нее весь вечер. Мод вдруг встала и без всякого плана, без обдумывания, и сказала: "Господин! Могу я станцевать на празднике моей сестры?" Она едва дождалась согласия, и потом поговорила с Луи, который играл танцорам на плоском барабане, и побежала в свою комнату за бронзовым мечом, что дала ей Туджу, и вуалью цвета бледного пламени, что подарили ей на празднике. Она прибежала назад с вуалью, струящейся вокруг нее. Луи барабанил, а Мод танцевала. Никогда еще она не танцевала так хорошо. Никогда еще она не танцевала так, как сейчас, со всей яростью формальной точности танца с мечом, но также и с дикостью, с намеком на угрозу меча, с такой сексуальной напряженностью под грохот барабана, что заставляло Луи в ответ барабанить все быстрее и яростнее, так что танец рос и рос, как пламя, становясь все горячее и ярче, прозрачная вуаль плыла, вихрясь в лица смотрящих. Бела сидел без движения, застыв и затаив дыхание, и даже не мигнул, когда вуаль хлестнула шелком по его глазам. Когда она закончила, он спросил: "Когда ты научилась так танцевать?" "Перед твоими глазами", ответила она. Он несколько неуверенно засмеялся. "Пусть теперь станцует Мал", сказал он, оглядываясь на нее. "Она слишком устала для танца", сказала Мод. "Ритуал был долгим. Она легко устает. Лучше я станцую снова." Взмахом руки он разрешил продолжать танец. Она кивнула Луи, который широко ухмыльнулся и начал отбивать запинающийся, вкрадчивый ритм медленного танца под названием мимей. Мод надела на лодыжки бубенчики, что Луи принес вместе с барабаном, она так накинула вуаль, что та закрывала лицо, тело и руки, оставляя на виду только лодыжки со звенящими браслетами и босые ступни. Танец начался, ступни двигались неспешно, но постоянно, тело покачивалось, ритм и движения постепенно становились все напряженнее. Сквозь свой просвечивающий шелк она видела тугую эрекцию под шелковой туникой Белы; она видела как бьется сердце в его груди. После этой ночи Бела крутился вокруг Мод так настойчиво, что проблема была не в том, чтобы привлечь его внимание, но в том, чтобы не остаться с ним наедине, когда он может ее изнасиловать. Хехум и другие женщины обеспечили, чтобы она никогда не оставалась одна, ибо очень надеялись, что Бела на ней женится. Всем им она нравилась, и она ничего бы не стоила дому Беленов. Через немного дней Бела объявил о своем намерении жениться на Мод. Ало с охотой дал одобрение, и Туджу пришла из Храма, чтобы руководит свадебными церемониями. На свадьбу явились все друзья Белы. Желтый занавес передвинули из комнаты для танцев, оставив спрятанными только женские спальни. Впервые за семь лет Мод увидела мужчин, бывших в набеге. Воин, которого она запомнила большим, оказался Досом тен Ханом; Рало тен Бал был тем жестоким. Она пыталась держаться подальше от Рало, ибо даже вид его тревожил. Самый молодой из них, он изменился больше других, но все-таки оставался по-мальчишески импульсивным и вздорным. Он много пил и перетанцевал со всеми девушками-рабынями. Мал, как всегда, держалась позади, даже больше обычного; без желтого занавеса, за которым можно было спрятаться, она пугалась, а вид воинов из набега заставлял ее трепетать. Она пыталась оставаться поближе к Хехум. Но старая женщина мягко подразнила ее и вытолкнула вперед, чтобы мужчины Короны ее увидели, ибо вот он редкий шанс ее показать. Сейчас она готова к замужеству, а эти люди Короны могут уплатить, чтобы жениться на ней, а не просто использовать. Она была очень милой и могла принести Беленам небольшой состояние. Мод сочувствовала ее страданиям, но не тревожилась о ее безопасности даже среди пьяных мужчин. Хехум и Ало никому не позволят нарушить ее девственность, в которой заключается ее ценность как невесты. Бела держался близко к Мод все время, не считая того, когда она танцевала. Она станцевала два танца с мечом, а потом мимей. Мужчины следили за ней, затаив дыхание, а Бела посматривал то на них, то на нее, возбужденно и триумфально. "Хватит!", громко сказал он под конец танца с вуалью, вероятно для того, чтобы доказать, что он господин даже этой пламенной женщины, а может быть потому, что не мог сдерживать себя. Она мгновенно замерла и стояла неподвижно, хотя барабан отбил еще несколько тактов. "Пошли", сказал он. Она протянула руку из-под вуали, а он взял ее и повел из большого зала в свои палаты. Позади раздавался смех и начинался новый танец. Это был добрый брак. Они хорошо подходили друг другу. Она была достаточно мудра, чтобы повиноваться любому его приказу немедленно и без сопротивления, но никогда не предотвращала его приказы предвосхищением его желаний, подлаживаясь под него, балуя его, как делали большинство женщин-рабынь, которых он знал. Он чувствовал в ней упорство, которое позволяло ей быть послушной, однако никогда не раболепной. Словно бы в своей душе она оставалась безразличной к нему независимо от того, что делали их тела; он мог довести ее до сексуального экстаза или, если бы захотел, мог бы пытать ее, но ничего не могло ее изменить, не могло ее тронуть; она, наподобие дикой кошки или лисицы, не поддавалась приручению. Эта недоступность, эта дистанция заставляла его быть привязанным к ней, ибо он старался сократить это расстояние. Он восхищался ею, своей маленькой лисичкой, своим зверьком. Со временем они стали друзьями тоже. Жизнь была скучной, в друг друге они нашли хорошую компанию. В дневное время он, конечно, отсутствовал, все еще иногда играя с друзьями в мяч, исполняя жреческие обязанности в храмах, и все более часто посещая Большой Храм. Туджу хотела, чтобы он стал членом Совета. Она имела значительное влияние на Белу, потому что знала, что она хочет, а он этого не знал. Никогда не знал. Человеку Короны мало что можно хотеть. До тех пор, пока он не возглавил набег в горы Дейварда, он воображал себя воином. И хотя все прошло успешно, ибо они поймали рабов и вернулись без потерь, он не мог перестать вспоминать убийства, прятанье, доказательство собственной неумелости, те дни и ночи страха, неразберихи, отвращения, изнеможения и стыда. Но делать больше было нечего, как только играть в мяч, исполнять ритуалы, пить и танцевать. А теперь появилась Мод. И появятся его сыновья. И, может быть, если Туджу поработает над ним, он станет советником. Этого было достаточно. Для Мод было тяжело привыкнуть спать с золотым воином, а не со своей сестрой. Она просыпалась во тьме, тяжесть постели, запахи, все было не то. Она тогда хотела Мал, а не его. Но в дневное время она возвращалась в ханан и как прежде была с Мал и другими, а когда он придет вечером, все будет хорошо, и все было бы хорошо, если б не Рало тен Бал. Свадебным вечером Рало обратил внимание на Мал, стоявшую рядом с Хехум и закутанную в голубую вуаль, словно в струи дождя. Он подошел к ней и пытался заставить ее поговорить или потанцевать; она сторонилась, трепетала, дрожала. Она не хотела ни разговаривать с ним, ни смотреть на него. Он рукой попытался приподнять ее подбородок, тогда Мал рыгнула, словно ее сейчас стошнит и зашаталась. Хехум вмешалась: "Хозяин тен Бал, она еще нетронута", сказала она с суровым достоинством своего положения Матери Богов. Рало захохотал и отдернул руку, глуповато ответив: "Что ж, вот я к ней и притронулся." Через несколько дней от Балов пришло предложение. Оно не было хорошим. Мал просили как девушку-рабыню, словно ее нельзя было взять в жены, а в мену предлагался урожай всего одного зернового поля. Учитывая богатство Балов и относительную бедность Беленов, это было предложение оскорбительное. Ало и Бела надменно отказали, не дав никаких объяснений. Мод испытала большое облегчение, когда Бела рассказал ей все это. Когда пришло предложение, она была поражена. Разве она соблазнила Белу, уведя его от Мал, только для того, чтобы оставить ее добычей человека, которого Мал страшилась еще больше, чем Белу, и по большей причине? Пытаясь защитить сестру, она подвергла ее гораздо большей опасности? Она побежала к Мал, рассказать ей, что они отвергли предложение Балов, и рассказывая, разразилась слезами вины и облегчения. Мал не плакала, она восприняла добрую новость спокойно. После свадьбы она вообще стала ужасающе спокойна. Она и Мод оставались вместе весь день, как всегда. Но это было не одно и тоже, и быть более не могло. Меж сестер встал муж. Они больше не спали вместе. Текли дни и праздники. Мод уже выбросила Рало тен Бала из головы, когда он вдруг явился с Белой после игры в мяч. Бела, казалось, чувствовал себя неудобно, приведя его домой, но ведь не было причины ему отказывать. Бела вошел в ханан и сказал Мод: "Он надеется снова увидеть твой танец." "Ты приведешь его за занавес?" "Только в зал для танцев." Он видел, что она хмурится, но не привык читать выражения ее лица. Он ждал ответа. "Я станцую для него", ответила Мод. Она сказала Мал, чтобы та оставалась в спальных комнатах ханана. Мал кивнула. Она казалась маленькой, слабой, усталой. Она обхватила руками сестру. "О, Мод", сказала она, "какая ты храбрая, какая добрая." Мод ощущала страх и ненависть, но не сказала ничего, только крепко обняла Мал, вдохнув свежий запах ее волос, и вернулась в танцевальный зал. Она станцевала, и Рало похвалил танец. Потом он сказал то, что - она знала - он жаждал сказать с того мгновения, как только вошел: "Где сестра твоей жены, Бела?" "Нездорова", ответила Мод, хотя не женщине Грязи было отвечать на вопрос, что мужчина Короны задал другому мужчине Короны. "Ей сегодня нездоровится", ответил Бела, и Мод хотелось расцеловать его с глаз до пяток за то, что он услышал ее, за то, что он это сказал. "Больна?" "Я не знаю", заколебался Бела, взглянув на Мод. "Да", сказала Мод. "Но, может быть, она сможет прийти, чтобы показать мне свои милые глазки?" Бела снова глянул на Мод. Та ничего не сказала. "Я не имею никакого отношения к тому глупому предложению, что мой отец сделал относительно ее", сказал Рало. Он переводил взгляд с Белы на Мод и снова на Белу, ухмыляясь в сознании собственной силы. "Отец услышал, что я говорю о ней. Он просто решил доставить мне удовольствие. Вы должны простить его. Он думал о ней, как об обычной девушке Грязи." Он снова взглянул на Мод. "Приведи свою сестру только на секундочку, Мод Беленда", сказал он со злобной вкрадчивостью. Бела кивнул ей. Она поднялась и вышла за желтый занавес. Несколько минут она простояла в пустом коридоре, который вел в спальни. "Простите меня, хозяин Бал", сказала она нежнейшим голоском, "у девочки лихорадка, и она не может подняться, чтобы повиноваться вашему призыву. Ей уже долго не по себе. Я извиняюсь. Могу я прислать другую девушку?" "Нет", ответил Рало, "я хочу эту." Он заговорил с Белой, игнорируя Мод. "Ты привел домой двух рабынь с того рейда, в который мы пошли. Я не получил ничего. Я разделял опасность, и будет только честно разделить захваченное." Эти слова он явно долго разучивал. "Ты захватил одну", сказал Бела. "О чем ты толкуешь?" Бела смотрел с неуверенностью. "У тебя была одна", сказал он менее решительным голосом. "Я вернулся домой ни с чем!", громко закричал Рало обвиняющим тоном. "А ты получил двух! Слушай, я понимаю, ты воспитывал их все эти годы, я знаю, как накладно растить девушек. Я не напрашиваюсь на подарок." "Именно это ты и делаешь", тихим голосом сухо сказал Бела. Рало со смехом отмел возражение в сторону. "Просто вспомни, Бела, мы были там вместе", льстиво сказал он, обнимая Белу за плечи. "Ты был моим капитаном. Я этого не забыл! Мы братья по оружию. Послушай, я толкую не о том, чтобы просто купить эту девушку. Ты женился на одной сестре, я женюсь на другой. Слышишь? Мы станем братья по Грязи, как тебе?" Он засмеялся и хлопнул Белу по плечу. "Как тебе это?", сказал он. "Ты же из-за этого не обеднеешь, капитан!" "Не время об этом говорить", с трудом, но с достоинством, сказал Бела. Рало улыбнулся и сказал: "Но скоро, я надеюсь, это время настанет." Бела встал и Рало пришлось распрощаться. "Пожалуйста, пошли за мной, когда Милые Глазки почувствуют себя лучше", сказал он Мод, со своей наглой ухмылкой и пронзительным взглядом. "Я сразу приду." Когда он ушел, Мод не смогла смолчать: "Лорд-муж, не отдавайте ему Мал. Пожалуйста, не отдавайте ему Мал." "Я и не хочу", ответил он. "Тогда не отдавайте! Пожалуйста!" "Это все болтовня. Он хвастает." "Возможно. Но если он пришлет предложение?" "Подождем, пока он его не пришлет", сказал Бела несколько вымученно, но улыбаясь. Он привлек ее к себе и погладил волосы. "Как ты волнуешься за Мал. Она ведь по-настоящему не больна, правда?" "Я не знаю. Ей не хорошо." "Девушки", сказал он, пожимая плечами. "Ты хорошо танцевала сегодня." "Я танцевала ужасно. Для этого скорпиона я не хочу танцевать хорошо." Это заставило его рассмеяться. "Ты пропустила лучшую часть мимея." "Конечно пропустила. Ее я хочу танцевать только для тебя." "Луи ушел спать, а то я попросил бы." "О, барабанщик мне не нужен. Вот, вот мой барабан." Она взяла его ладони и положила на свои полные груди. "Чувствуешь ритм?", спросила она. Она встала, приняла позу, воздела руки и начала танец, прямо перед ним, пока он, наконец, не схватил ее, погрузив лицо между ее бедер, а она, смеясь, опустилась к нему. В танцевальный зал вошла Хехум; она отпрянула, увидев их, но Мод выпуталась из объятий мужа и подбежала к старой женщине. "Мал заболела", начала Хехум встревоженным голосом. "О, я знала, знала!", вскрикнула Мод, моментально уверенная, что это ее вина, что это ее ложь сделалась правдой. Она побежала в комнату Мод, которую делила с ней так долго. Хехум следовала за нею. "Она затыкает уши", сказала она. "Я думаю, у нее болят уши. Она плачет и затыкает уши." Мал села в постели, когда Мод вошла в комнату. Она выглядела растрепанной и изможденной. "Ты слышишь это, слышишь, правда?", воскликнула она, хватая руки Мод. "Нет", пробормотала Мод, "нет, я не слышу. Не слышу ничего. Ничего нет, Мал." Мал пристально смотрела на нее. "Когда он придет...", прошептала она. "Он не придет", сказала Мод. "...с ним явится Грода." "Нет. Это было много лет назад. Надо быть сильной, Мал, надо отбросить все это прочь." Мал испустила жалобный, громкий стон и ладонями Мод заткнула себе уши. "Я не хочу это слышать!", вскрикнула она и разрыдалась. "Скажи моему мужу, что я проведу эту ночь с Мал", сказала Мод, обращаясь к Хехум. Она держала сестру в руках, пока та в конце концов не уснула, а потом она заснула тоже, хотя спала трудно, часто просыпаясь и все время прислушиваясь. Утром она пошла к Беду и спросила, не знает ли он, что люди делают с духами - люди в деревнях. Он подумал. "Думаю, если где-то есть духи, они туда не ходят. Или уходят оттуда. Что за дух?" "Непогребенный." Бед скорчил мину. "Люди уходят прочь", твердо сказал он. "А если дух следует за ними?" Бед поднял руки. "Я не знаю! Наверное, жрец-йегуг сделал бы что-нибудь. Какое-нибудь заклинание. Йегуг про такие вещи все знает. Здешние жрецы, люди храма, они ничего не знают, кроме своих танцев, песен и бла-бла-бла. А в чем дело? Это Мал?" "Да." Он снова скорчил мину. "Бедная малышка", сказал он. Потом просветлел: "Может, было бы хорошо, если б она покинула дом." Миновало несколько дней. Мал лихорадило, она не спала, каждую ночь слыша плач духа, или страшась услышать его. Мод проводила ночи с нею, а Бела не возражал. Но как-то вечером прядя домой, он какое-то время говорил с Ало, а потом братья явились в ханан. Там были Хехум и Ната с детьми. Братья отослали детей и попросили прийти Мод. Мал осталась в своей комнате. "Рало тен Бал хочет Мал в жены", сказал Ало. Он смотрел на Мод, предвосхищая то, что она могла сказать. "Мы сказали, что она слишком молода и чувствует себя нехорошо. Он говорит, что не станет спать с ней, пока ей не стукнет пятнадцать. Он будет присматривать за ней со всем вниманием. Он хочет жениться на ней немедленно, чтобы никто другой за нее с ним не соперничал." "И тем сбить ее цену", сказала Ната с необычной резкостью. Она сама была объектом такой аукционной войны, отчего Белены чуть не разорились, чтобы только купить ее. "Цена, которую теперь предлагают Балы, не может равняться ни с каким Домом в Городе", рассудительно сказал Ало. "Видя, что мы будем не согласны, они сразу предложили то, что могут предложить и добавили сверху. Это самое большое предложение за невесту, я о таком и не слыхивал. Гораздо больше твоего, Ната." Он со странной улыбкой посмотрел на свою жену, с полу-гордостью - полу-стыдом, печально и глубоко. Потом он взглянул на мать и на Мод. "Она предлагают нам все поля Нуйлы. Их западные сады. Пять домов Корней на Пристенной улице. И подарки - драгоценности, тонкие одежды, золото." Он опустил голову. "Нам невозможно отказать", сказал он. "Мы станем почти так же богаты, как были когда-то", сказал Бела. "Почти так же богаты, как Балы", сказал Ало, все с той же грустной улыбкой. "Они думали, мы станем торговаться. Это было почти смешно. Каждый раз, когда я начинал говорить, старый Лохо тен Бал подымал руку, останавливая меня, и еще что-нибудь добавлял к предложению!" он взглянул на Белу, который кивнул и засмеялся. "Вы поговорили с Туджу?", спросила Мод. "Да", ответил Бела. "Она согласна?" Вопрос был не нужен. Бела кивнул. "Рало не станет плохо обращаться с твоей сестрой, Мод", серьезно сказал Ало. "Особенно, когда уплатит за нее такую высокую цену. Он будет относиться к ней, как к золотой статуе. И все они будут. Он просто болен от страсти к ней. Я никогда не видел такого обезумевшего от любви человека. Это странно, он едва видел ее, и то только на твоей свадьбе. Но он зачарован." "Он хочет жениться на ней прямо сейчас?", спросила Ната. "Да. Но он не хочет притрагиваться к ней, пока ей не будет пятнадцать. Если мы попросим, он пообещает вообще к ней никогда не притрагиваться!" "Обещать легко", сказала Ната. "Если он ляжет с нею, это ее не убьет", сказал Бела. "Это может быть даже хорошо для нее. Она испортилась здесь. Ты портишь ее, Мод. Муж в ее постели может быть тем, что ей нужно." "Но... этот человек...", сказала Мод, во рту было сухо, в ушах звенело. "Рало сам слегка испорченный. Но ничего плохого в нем нет." "Он..." Она закусила губу. Она не могла выговорить слова. Бела не дал ей вернуться, чтобы подобрать ребенка, тыча в нее мечом, волоча за руку, Мал плакала и спотыкалась, бредя за ними в пыли вверх по крутой горе среди деревьев. Они все сидели молча в неуютной тишине. "Итак", сказал Ало, чуть громче нужного, "будет еще свадьба." "Когда?" "Перед Жертвоприношением." Снова воцарилось молчание. "Мы не предполагаем, что Мал будет нанесен какой-нибудь вред", сказал Ало, обращаясь к Мод. "Будь в этом уверена, Мод. И расскажи это ей." Они сидела, не в силах ни шевельнуться, ни заговорить. "Ни к одной из вас ни разу не отнеслись плохо!", обиженно сказал Бела, словно отвечая на обвинение. Мать нахмурилась на него и поцокала языком. Он покраснел и заерзал. "Пойди, поговори с сестрой, Мод", сказала Хехум. Мод встала, видя, что стены, гобелены и лица вокруг стали вдруг маленькими, яркими, посверкивая огоньками. Она медленно двинулась и остановилась в дверях. "Я не та, кто ей скажет", сказала она, слыша свой голос словно издалека. "Тогда приведи ее сюда", сказал Ало. Она кивнула, но вдруг стены закружились вокруг нее и, вытянув руку, чтобы найти опору, она упала в полу-обмороке. Бела подошел к ней и поднял на руки. "Лисичка, лисичка моя", бормотал он. Она слышала, как он гневно сказал Ало: "Чем скорее, тем лучше." Он отнес Мод в их спальню, посидел с нею, пока она не прикинулась спящей, потом тихо оставил ее. Она поняла, что своей заботой, теми ночами, что она провела с Мал, она заставила его ревновать ее к сестре. Лишь ради нее я вышла за тебя!, кричала она ему в своем сердце. Но не было ничего, что бы она могла сказать сейчас, не нанеся еще большего вреда. Поднявшись, она пошла в комнату Мал. Та с плачем подбежала к ней, но Мод лишь молча держала ее, пока девушка немного не успокоилась. Тогда она сказала: "Мал, я ничего не могу сделать. Ты должна это вытерпеть. Как должна и я." Мал немного отстранилась и некоторое время ничего не говорила. "Этого не произойдет", сказала она с какой-то уверенностью. "Это не будет позволено. Ребенок этого не позволит." Мод на мгновение пришла в замешательство; она подумала, не беременна ли она сама, потом на мгновение мелькнула мысль, не беременна ли Мал, потом она поняла. "Ты не должна думать о том ребенке", сказала она. "Она была не твоя и не моя. Она не была нам ни дочерью, ни сестрой. Ее смерть - это не наша смерть." "Нет. Эта смерть на нем", сказала Мао и почти улыбнулась. Она погладила руку Мод и отвернулась. "Я буду хорошей, Мод", сказала она. "Ты не должна позволить, чтобы это беспокоило тебя - тебя и твоего мужа. Это не ваша беда. Не тревожься. Чему должно случиться - то и случится." Мод малодушно позволила себе принять уверения Мал. Еще более малодушно она позволила себе радоваться, что лишь немного дней осталось до свадьбы. Тогда что должно случиться, то и случится. Это будет сделано, и пройдет. Она была беременной; она рассказала Хехум и Нате о признаках. Обе заулыбались и сказали: "Мальчик." Началась суматоха подготовки к свадьбе. Церемония должна была проходить в доме Беленов, и Белены гордо отказались позволить Балам обеспечивать еду, танцоров, музыкантов и любые другие роскошества, которые они предлагали. Проводить церемонию должна была Туджу. Она прибыла на пару дней раньше, чтобы побыть в своем старом доме, и они с Мод поиграли-попрактиковались с мечами, как делали это девочками, пока Мал, как обычно, смотрела и хлопала им. Она была тонкой, глаза ее казались громадными, однако через эти дни она шла невозмутимо. Какими были ее ночи, Мод не знала. Мал за нею не посылала. По утрам на вопрос Мод о прошедшей ночи, она улыбалась и говорила: "Она миновала." Однако в ночь перед свадьбой Мод пробудилась глубокой ночью, услышав плач ребенка. Она почувствовала, что Бела рядом не спит. "Где плачет этот ребенок?", спросил он, хриплым низким голосом в темноте. Она ничего не ответила. "Ната должна успокоить своего сопляка", сказал он. "Это не ребенок Наты." Плач был тонким и странным, не мощным ревом здоровых детишек Наты. Вначале они слышали его слева, словно бы в ханане. Потом после некоторой тишины тонкий вой раздался справа, в общих палатах дома. "Может быть, это мой ребенок", сказала Мод. "Чей?" "Твой." "Что ты имеешь в виду?" "Я ношу твоего ребенка. Ната и Хехум говорят, что это мальчик. Но мне кажется, это девочка." "Но почему ребенок плачет?", прошептал Бела, держа ее в объятиях. Она содрогнулась и обняла его. "Это не наш ребенок, не наш ребенок", заплакала она. Ребенок выл всю ночь. Люди вставали и зажигали фонари, обходя коридоры и залы Дома Беленов. Они видели только испуганные лица друг друга. Временами слабый, болезненный плач надолго затихал, потом начинался заново. В основном, он был слабым, доносясь словно издалека, даже если был слышен в соседней комнате. Мальчики Наты слышали его и кричали: "Пусть он замолчит!" Туджу всю долгую ночь жгла ладан в комнате для молений и распевала гимны. Для нее слабый плач казался доносящимся из-под пола под ногами. Когда поднялось солнце, люди Дома Беленов перестали слышать духов. И как только могли лучше готовились к празднику свадьбы. Прибыли люди Балов. Мал привели из-за желтого занавеса, разодетую в множество несшитых парчовых кусков шелка, в золотых украшениях, с прозрачной вуалью, словно дождь окутавшей голову. Она казалась очень маленькой в своих искусно драпированных одеждах, но держалась прямо, опустив взгляд. Рало тен Бал был ослепителен в расшитом блестками вельвете с буфами. Туджу зажгла свадебный огонь и начала церемонии. Мод вслушивалась, но не в слова, что пела Туджу. Она не слышала ничего. Свадебное торжество было коротким, вымученным, все делалось с подчеркнутой формальностью. Гости удалились вскоре после церемонии, проследовав за невестой и женихом в Дом Балов, где состоялись еще танцы и музыка. Туджу и Хехум, Ало и Ната отправились туда исключительно из вежливости. Бела остался дома. Он и Мод почти ничего не сказали друг другу. Они сняли свои убранства и молча лежали в своей постели, согреваясь теплотой друг друга и стараясь не прислушиваться к вою ребенка. Они не слышали ничего, лишь позже возвратились остальные и тогда наступила полная тишина. Туджу рано утром надо было возвратиться в Храм. Она пришла в палаты Белы и Мод. Мод только встала. "Где мой меч, Мод?" "Ты положила его в ящик в зале для танцев." "Там твоя бронза, а моего меча нет." Мод молча смотрела на нее. Сердце ее заколотилось. Раздался шум, крики, стуки во входную дверь дома. Мод побежала в ханан, в комнату, где спали она и Мал, и спряталась в углу, зажав руками уши. Позднее Бела нашел ее там. Он поднял ее, мягко держа за запястья. Она вспомнила, как он волок ее за эти же запястья вверх по горе сквозь чащобу. "Мал убила Рало", сказал он. "Она спрятала меч под одеждами. Они ее задушили." "Где она его убила?" "На своей постели", мрачно ответил Бела. "Он никогда не выполнял обещаний." "Кто похоронит ее?" "Никто", ответил Бела. "Она была женщина Грязи. Она убила мужчину Короны. Ее тело бросили в яму мясников для диких собак." "О, нет", сказала Мод. Она вырвала запястья из его хватки. "Нет", сказала она. "Ее надо похоронить." Бела покачал головой. "Ты всегда все выбрасываешь прочь, Бела?" "Я ничего не могу сделать", ответил он. Она рванулась, но он схватил и удержал ее. x x x Он объяснял другим, что Мод сошла с ума от горя. Ее держали взаперти в доме и следили за ней. Бед понимал, что ее тревожит. Он солгал, пытаясь ее успокоить, Он рассказал, что пошел ночью в мясницкую яму, нашел тело Мал и похоронил за пределами полей Города. Он сказал, что выговорил все слова, что смог вспомнить, которые надо говорить духу. Он в подробностях описал могилу Мал, растущие дубы, цветущие кусты. Он обещал привести Мод туда, когда она поправится. Она слушала, улыбалась и благодарила. Она знала, что он лжет. Мал приходила к ней каждую ночь и ложилась рядом. Бела знал, что она приходит. Он больше не пытался лечь в эту постель. Все время беременности Мод была заперта в Доме Беленов. Роды не начинались, пока не миновало почти десять месяцев. Ребенок оказался слишком громадным; он не смог родиться и своей смертью убил ее. Бела тен Белен похоронил свою жену и нерожденного сына вместе с мертвыми Дома Беленов на священной земле Храма, ибо, хотя она и была всего лишь женщиной Грязи, в лоне своем она несла мертвого бога. Конец.