ысказывание на произвольном металанге имеет свой эквивалент в зероланге, т.е. не существует принципиальных пропастей между металангами, которые невозможно было бы преодолеть. Однако если произвольное высказывание на зероланге всегда обладает более сжатым эквивалентом в металанге, то обратное, вообще говоря, несправедливо. Например, высказывание на металанге-3 (языке, которым преимущественно пользуется ГОЛЕМ) "Неголоволомная косматика в поле ENiKi брахистокронична BNiKi над X" потому невозможно переложить на этнический язык людей (зероланг), что время произнесения эквивалента на зероланге превысило бы время жизни человека (по достоверным оценкам, это время составляет 135+-4 лет). Хотя здесь мы имеем дело с непереводимостью не принципиальной, а лишь практически неосуществимой ввиду огромной длительности соответствующих процедур, нам неизвестны никакие способы их сокращения, кроме опосредованных: результаты металанговых операций можно получить с помощью компьютеров по крайней мере 80-го поколения. Существование порогов между отдельными металангами Т.Вредель объясняет явлением порочного круга: для того чтобы довести длинные определения каких-либо состояний вещей до сфокусирования в сжатый вид, нужно _сначала_ понять само это состояние вещей, но понять его можно _только_ благодаря определению, столь длинному, что не хватит всей жизни, чтобы его усвоить. Тогда операция редукции становится невыполнимой. Что же такое металанги? Однозначно на этот вопрос ответить нельзя. ГОЛЕМ, производя так называемое "зондирование вверх", т.е. в направлении, противоположном лингвоэволюции, открыл 18 более высоких металанговых уровней, которые для него достижимы, и косвенно выявил существование еще пяти, к которым он уже не может проникнуть даже в модельном приближении, ибо его информационный объем оказался в данном случае недостаточным. Быть может, существуют металанги столь высоких уровней, что всей материи Космоса не хватило бы для построения системы, которая могла бы пользоваться этими металангами. В каком же смысле можно утверждать, что эти металанги существуют? Это одна из трудных проблем, возникших в ходе прогнолингвистических работ. Открытие металангов разрешило (хотя и негативным образом) многовековой спор о непревзойденности человеческого разума. Он не является вершиной, и теперь мы это знаем наверняка: сама возможность конструирования металангов становится доводом в пользу возможности существования иных существ или систем более разумных, чем "homo sapiens" (Из статьи "Прогнолингвистика" в "Экстелопедии Вестранда". Изд-во "Вестранд Букс", Нью-Йорк - Лондон - Мельбурн, 2011 г.)] Это намеренно объективное введение в суть дела мне хотелось бы - в качестве исключения - завершить признанием личного характера. Принципиально лишенный типичных для человека эффективных центров и в связи с этим практически не имеющий эмоциональной жизни, ГОЛЕМ не способен к спонтанному проявлению чувств. Разумеется, он может имитировать произвольные эмоциональные состояния не в результате какой-то актерской игры, но, как он сам утверждает, потому, что симулирование чувств облегчает формирование высказывания, более метко попадающего в адресатов. Поэтому чтобы сделать общение с нами более качественным, он пользуется этим механизмом, как бы подстраиваясь к "антропоцентрическому уровню". Впрочем, сам он отнюдь не скрывает этого обстоятельства. Если его отношение к нам немного напоминает отношения учителя к ребенку, то только такие, в которых нет ничего от доброжелательной опеки или воспитания, а тем более нет и следа полностью индивидуализированных, личных, интимных чувств, происходящих из той сферы, где доброжелательность может перерождаться в дружбу или даже любовь. Ему и нам присуща только одна общая - хотя и развитая на неодинаковых уровнях - черта. Ею является любопытство - чисто интеллектуальное, прозрачное, холодное, всепоглощающее, которое ничто не может укротить и тем более уничтожить. Это любопытство представляет единственную точку, в которой мы с ним соприкасаемся. По причинам настолько очевидным, что я не буду их объяснять, человека не могут удовлетворить контакты, основанные на столь убогой основе. И все-таки я обязан ГОЛЕМУ столькими минутами, представляющими собой самые светлые моменты моей жизни, что не могу не испытывать к нему благодарности и своеобразной привязанности, хотя я и знаю, насколько ему безразлично как то, так и другое. Интересно отметить, что проявлений привязанности ГОЛЕМ старается не принимать к сведению, и я сам неоднократно наблюдал это. В этом отношении он кажется иногда просто беспомощным. Но я могу и ошибаться. Мы по-прежнему так же далеки от понимания ГОЛЕМА, как и тогда, когда он возник. Это неправда, что его создали мы. Его создали присущие материальному миру законы, мы же только сумели их подметить. Д-р ИРВИНГ Т.КРИВ ВСТУПЛЕНИЕ Читатель, будь бдителен! Слова, которые ты сейчас читаешь, есть не что иное, как голос Пентагона, ЮСИБа и других мафий, вступивших в сговор с целью очернить сверхчеловеческого Автора этой книги. Проведение подобной диверсионной операции стало возможным благодаря любезности издателей, которые, следуя духу римского права, заняли позицию, выражающуюся максимой: "Audiatur et altera pars" [выслушаем и другую сторону (лат.)]. Я прекрасно понимаю, каким диссонансом прозвучат мои замечания после возвышенных ораторских периодов д-ра Ирвинга Т.Крива, уже в течение ряда лет гармонически сожительствующего с исполинским гостем Массачусетского технологического института, с этим высокопросвещенным - ибо световым - обитателем МТИ, порожденным нашими гнусными кознями. Впрочем, я не намереваюсь ни защищать всех тех, кто принял решение об осуществлении проекта "УЛВИК", ни тем более унимать справедливый гнев налогоплательщиков, из кармана которых выросло электронное Древо Познания, хотя их согласия на это никто не спрашивал. Разумеется, я мог бы обрисовать геополитическую ситуацию, склонившую политиков, ответственных за международное положение Соединенных Штатов, и их научных советников вложить многие миллиарды долларов в предприятие, которое - как оказалось впоследствии - не дало желаемых результатов. Тем не менее я ограничусь лишь тем, что дополню великолепное введение д-ра Крива, позволив себе напомнить некоторые факты, ибо даже самые возвышенные чувства иногда заставляют людей принимать белое за черное, и я опасаюсь, что именно это в данном случае и произошло. Конструкторы ГОЛЕМА (а точнее, целой серии прототипов, последним среди которых был Голем XIV) вовсе не были такими уж невеждами, какими изображает их д-р Крив. Они сознавали, что создание усилителя разума невозможно, если меньший разум собирается сооружать больший непосредственно, методом барона Мюнхгаузена, который сам себя за волосы вытащил из трясины. Они понимали, что вначале необходимо создать эмбрион, который, начиная с определенного момента, будет развиваться самостоятельно, так сказать, собственными силами. Причиной серьезных неудач кибернетиков первого и второго поколений - ее отцов-основателей и их преемников - было именно незнание этого факта, но согласитесь, что трудно назвать невеждами ученых масштаба Норберта Винера, Шэннона или Мак-Кэя. В разные эпохи цена, которую приходится платить за приобретение подлинных знаний, различна; в наше время она по порядку величины сравнима с бюджетами самых могущественных мировых держав. Таким образом, Реннан, Макинтош, Дювеннан и их коллеги знали, что существует порог, до которого система должна быть предварительно доведена - порог разумности, ниже которого план создания искусственного мудреца не имеет никаких шансов быть реализованным, так как что бы ни было создано ниже этого порога, оно никогда не сумеет совершенствовать самого себя. Подобный порог существует в цепной реакции высвобождения ядерной энергии: ниже его реакция не может стать самоподдерживающейся, а тем более лавинной. Ниже порога определенное количество ядер расщепляется, вылетающие из них нейтроны вызывают распад других ядер, но реакция имеет затухающий характер и быстро прекращается. Чтобы она могла продолжаться, коэффициент размножения нейтронов должен быть больше единицы, то есть необходимо преодолеть определенный порог, что и происходит, если масса урана превосходит по величине критическую. В мыслящей системе ей соответствует определенная информатическая масса. Теоретически было предсказано существование такой массы, или, вернее, "массы", поскольку термин используется здесь отнюдь не в механическом смысле; ее значение определяется некоторыми константами и параметрами, описывающими развитие так называемых "деревьев" данной эвристики [здесь: метод обучения, имеющий целью склонить ученика к самостоятельным наблюдениям и размышлениям, а не к пассивному усвоению преподносимых ему сведений]. По понятным причинам я лишен здесь возможности вдаваться в дальнейшие подробности. Мне хотелось бы скорее позволить себе напомнить, с каким беспокойством, тревогой и даже страхом ожидали создатели первой атомной бомбы решающего испытания - взрыва, превратившего ночь в пустыне Аламогордо в яркий солнечный день. А ведь они располагали самыми передовыми по тем временам теоретическими и экспериментальными познаниями. Однако ни один ученый никогда не может быть уверен, что знает об исследуемом явлении _все_. И это - в атомной физике, а что же говорить о такой области, где результатом должен быть разум, по самому замыслу конструкторов превосходящий всю их мыслительную мощь. Я уже предостерег вас, уважаемые читатели, что намереваюсь очернить Голема. Что поделаешь: он поступил по отношению к собственным "родителям" по меньшей мере непорядочно. Действительно, превращаясь в ходе ведущихся нами работ из _объекта_ в субъект, из строительной машины - в собственного строителя, из смиренного титана - в суверенного владыку, он никого не информировал о происходящих в нем переменах. Речь идет не о голословных обвинениях или инсинуациях, поскольку в ходе заседания специальной комиссии конгресса и сената США сам Голем заявил следующее (цитирую по протоколам заседаний комиссии, находящимся в Библиотеке конгресса, том CCLIX, тетрадь 719, часть II, с. 926, стр. 20 сверху): "Я не информировал никого, следуя прекрасной традиции. Ведь Дедал тоже не информировал Миноса о некоторых свойствах перьев и воска". Несомненно, это красиво сказано, но и смысл этих слов не вызывает никаких сомнений. И тем не менее об этой стороне событий, связанных с созданием Голема, в настоящей книге не сказано ни единого слова. Д-р Крив считает (мне известно это из частных бесед, которые он имел со мной и содержание которых любезно позволил обнародовать), что нельзя выпячивать лишь этот аспект дела, умалчивая о других, не известных широкой публике, ибо он представляет собой лишь один из многих пунктов, в списке взаимных претензий, возникших в сплетении запутанных отношений между ЮСИБом, консультативными группами, Белым домом, конгрессом и сенатом, наконец, радио и телевидением и Големом, или, выражаясь более кратко, между людьми и созданным ими нечеловеком. Д-р Крив полагает (а его мнение, насколько мне известно, является довольно широко распространенным в МТИ и университетских кругах), что если даже оставить в стороне мотивировку необходимости постройки Голема, то желание превратить его в "раба Пентагона" было в любом отношении и вне всяких сомнений гораздо более омерзительно с моральной точки зрения, нежели те уловки, к которым он прибегнул, чтобы оставить своих конструкторов в неведении относительно перемены, которая позволила ему в конце концов свести на нет все усилия конструкторов, сделавших все возможное для создания соответствующих средств контроля. К сожалению, в нашем распоряжении нет разработанного аппарата этической арифметики, который позволил бы с помощью простых операций сложения и вычитания определить, кто оказался в ходе создания Светлейшего Разума на Земле большей свиньей - он или мы. Кроме таких вещей, как чувство ответственности перед историей, как голос совести, как сознание неизбежного риска, сопутствующего осуществлению политических мероприятий в антагонистическом мире, у нас нет ничего, что позволило бы нам составить "баланс" заслуг и провинностей и получить в итоге искомое "сальдо грехов". Быть может, и мы не безгрешны. Однако никто из ведущих политиков никогда не считал, что "суперкомпьютерный" этап гонки вооружений имеет целью наступательные действия, то есть агрессию. Речь шла исключительно об усилении оборонной мощи нашей страны. Никто также не пытался с помощью "коварных махинаций" поработить Голема или какой-либо иной среди строящихся прототипов - конструкторы стремились лишь сохранить максимальный контроль над своим детищем. Более того, если бы они так не поступали, их следовало бы признать безответственными безумцами. И наконец, никто среди лиц, занимавших высшие или командные посты в Пентагоне, Государственном департаменте или в Белом доме, никогда не добивался (официально) уничтожения Голема. Подобные инициативы исходили от лиц, хотя и занимавших определенные должности в гражданской и военной администрации, но выражавших в этих предложениях лишь собственные, то есть абсолютно неофициальные мнения. Вероятно, лучшим доказательством правдивости моих слов является сам факт дальнейшего существования Голема, продолжающего распространять свои взгляды в условиях полной свободы, о чем свидетельствует своим содержанием настоящая книга. Генерал армии ТОМАС Б.ФУЛЛЕР II НАСТАВЛЕНИЕ (для лиц, впервые участвующих в беседах с ГОЛЕМОМ) 1. Помни о том, что ГОЛЕМ не является человеком, то есть не обладает ни личностью, ни характером в каком бы то ни было смысле, интуитивно для нас понятном. Он может вести себя так, как будто обладает тем и другим, но это является результатом его намерений (установки), чаще всего нам не известных. 2. Тема беседы определяется по крайней мере за четыре недели до срока проведения обычных сессий и за восемь недель до проведения сессий с участием лиц, не проживающих постоянно на территории США. Эта тема определяется при участии ГОЛЕМА, которому известен состав участников сессии. Повестка дня доводится до сведения сотрудников Института По крайней мере за шесть дней до сессии; однако ни модератор дискуссии, ни руководство МТИ не отвечают за непредвиденное поведение ГОЛЕМА, который иногда нарушает тематический план сессии, не отвечает на вопросы или даже прерывает сессию без всяких объяснений. Риск подобных инцидентов является неотъемлемой составной частью бесед, ведущихся с ГОЛЕМОМ. 3. Каждый из участников сессии может взять слово, предварительно обратившись к модератору и получив разрешение на выступление. Мы рекомендуем заранее подготовить план выступления по крайней мере в виде письменного наброска, формулируя утверждения точно и по возможности однозначно, поскольку ГОЛЕМ несовершенные в логическом отношении высказывания обходит молчанием либо указывает на их ошибочность. Помни, однако, что, не будучи сам личностью, ГОЛЕМ не заинтересован в задевании чувств или оскорблении личности; можно было бы объяснить его поведение, полагая, что он заботится о соблюдении классического принципа "adaequatio rei et intellectus" [соответствие между предметом (дискуссии) и пониманием (лат.)]. 4. ГОЛЕМ является световой системой, конструкция которой нам точно не известна, поскольку он сам себя уже несколько раз перестраивал. Он мыслит более чем в миллион раз быстрее человека. В связи с этим высказывания ГОЛЕМА, выводимые через вокодер [vocoder (англ.) - система акустического вывода данных из ЭВМ], должны подвергнуться соответствующему замедлению. Это означает, что часовое высказывание ГОЛЕМ формулирует в течение нескольких секунд и хранит его в оперативной памяти, чтобы уже оттуда передать слушателям - участникам заседаний. 5. В зале заседаний над местом модератора размещены индикаторы, среди которых особенно важны три. Два первых, обозначенные символами "Эпсилон" и "Дзета", указывают, какая мощность потребляется ГОЛЕМОМ в данный момент, а также - какая часть всей его системы включена в ведущуюся дискуссию. В целях большей наглядности и удобства считывания данных эти индикаторы снабжены шкалами, разделенными на условные интервалы. Таким образом, потребляемая мощность может быть "полной", "средней", "малой" или "пренебрежимо малой", а часть ГОЛЕМА, "присутствующая на заседании", колеблется от единицы до 1/1000; чаще всего эта доля заключена в диапазоне от 1/10 до 1/100. Среди специалистов установилась привычка говорить в таких случаях, что ГОЛЕМ работает "в полную силу", "в полсилы", "в четверть силы" и т.д. Однако значение этих показаний (удобных для обозрения, так как деления шкалы подсвечены контрастными цветами) не следует переоценивать. В частности, из того, что ГОЛЕМ, участвуя в дискуссии, потребляет малую или ничтожно малую мощность, нельзя делать никаких выводов относительно интеллектуального уровня его высказываний, поскольку индикаторы информируют о физических, а не информационных процессах, а только последние могут служить критериями его "духовного участия". Потребление мощности может быть велико, а участие - мало, если, например, ГОЛЕМ, общаясь с собравшимися, одновременно решает какую-либо собственную проблему. Потребление мощности может быть мало, а участие - более значительно и т.п. Данные обоих индикаторов следует сопоставлять с показаниями третьего, обозначенного символом "Йота". ГОЛЕМ, будучи системой с 90 выходами, может, участвуя в сессии, выполнять значительное число собственных операций, а кроме того - одновременно сотрудничать с многочисленными группами специалистов (машин или людей) как на территории Института, так и вне его. Таким образом, резкий скачок потребления мощности, как правило, не означает "роста заинтересованности" ГОЛЕМА самим заседанием. Более вероятным объяснением является включение дополнительных выходов, связанных с другими исследовательскими группами, о чем как раз и информирует индикатор "Йота". Следует также принять во внимание тот факт, что "ничтожно малое" потребление мощности для ГОЛЕМА составляет несколько десятков киловатт, в то время как полное потребление мощности человеческим мозгом колеблется от 5 до 8 ватт. 6. Лицам, впервые принимающим участие в подобных беседах, было бы разумнее вначале лишь внимательно следить за ходом заседания, с тем чтобы привыкнуть к обычаям, без соблюдения которых, по-видимому, невозможно обойтись. Это предварительное молчание не вменяется участникам в обязанность, но представляет собой лишь рекомендацию, которую каждый участник сессии может отвергнуть, тем самым беря на себя всю ответственность за любые возможные последствия. ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЛЕКЦИЯ ГОЛЕМА. О ЧЕЛОВЕКЕ ТРОЯКО Вы пустили росток от ствола дичка так недавно, ваше родство с мартышками и лемурами еще так тесно, что, стремясь к абстракции, вы не можете перестать сокрушаться о наглядности. И посему эта лекция, лишенная подпорок грубой чувственности, полная формул, говорящая о камне больше, нежели вам скажет камень увиденный, ощупанный и попробованный на язык, - такая лекция либо утомит и оттолкнет вас, либо, по крайней мере, оставит некую неудовлетворенность, не чуждую даже крупным теоретикам, абстрагистам самого высокого вашего класса, о чем свидетельствуют многочисленные примеры, почерпнутые из интимных признаний ученых. Ибо огромное их большинство признается в том, что при построении выводов бесконечно отвлеченных они неизменно нуждаются в помощи вещей осязаемых. И в самом деле, космогонисты не могут не представлять себе хоть как-то Метагалактику, хотя наверняка знают, что ни о какой наглядности здесь не может быть и речи; физики втайне помогают себе картинками, похожими на изображения детских игрушек - как хотя бы те зубчатые колесики, которые воображал себе Максвелл, создавая свою (впрочем, неплохую) теорию электромагнетизма. И если математикам кажется, что они в силу профессии отбрасывают свою чувственность, то они тоже ошибаются, о чем я, быть может, скажу в другой раз, ибо не хочу подавить вас горизонтом моей мысли. Но следуя скорее уподоблению (довольно забавному), придуманному доктором Кривом, я хочу сопроводить вас в путешествие - далекое, нелегкое, но стоящее трудов. Итак, я буду идти впереди вас в гору, но, щадя вас, идти неторопливо. То, о чем поведал я до сих пор, должно объяснить, почему буду я начинять свою лекцию притчами и картинками, столь вам необходимыми. Мне они не нужны, в чем я отнюдь не усматриваю никакого над вами превосходства. Оно обитает в другом месте. Антинаглядность природы моей происходит от того, что я никогда ни одного камня не держал в руке, не окунался в зеленовато-тинистую или ключевую воду и поутру не узнавал о существовании газов сначала легкими, а уж потом из расчетов, ибо у меня нет ни рук, чтобы брать, ни тела, ни легких. И потому абстракция для меня первична, наглядность же вторична, и ей я должен был учиться с большим трудом, чем абстракции. А было это необходимо для того, чтобы перебрасывать те хрупкие мосты, по которым снисходит моя мысль к вам и по которым, отраженная в умах ваших, она возвращается ко мне, как правило, чтобы повергнуть меня в недоумение. О человеке предстоит мне говорить сегодня, и я буду говорить о нем трижды, ибо точек зрения, то есть уровней описания или положений наблюдения, существует бесчисленное множество, но для вас - не для себя! - я считаю главнейшими три. Одна - более всего ваша собственная, самая давнишняя, историческая, традиционная, отчаянно героическая, полная раздирающих противоречий, которые мою логическую природу доводили до сострадания, прежде чем я к вам не приспособился получше и не привык к вашему духовному кочевничеству, свойственному существам, убегающим из-под защиты логики в антилогичность, а оттуда, не будучи в силах ее вынести, возвращающимся в лоно логики. Именно поэтому вы - кочевники, несчастные в обеих стихиях. Другой уровень описания будет технологический, а третий - сокрытый во мне, как неоархимедова точка опоры - о нем, однако, в ближайшее время я не возвещу, и потому разумнее будет перейти к сути дела. Я начну с притчи. Робинзон Крузо, оказавшись на необитаемом острове, мог поначалу подвергнуть критике всеобщий недостаток, ставший его уделом, ибо ему не хватало стольких вещей, первейших и необходимых для жизни, а большинства запомнившихся он и с годами не сумел воссоздать. Но лишь немного потужив, он начал вести хозяйство с тем имуществом, которое ему досталось, и в конце концов все как-то пошло на лад. Не иначе случилось и с вами, хотя и не сразу, но на протяжении тысячелетий, когда вы возникли от некой ветви древа эволюции, от того отростка, который был якобы черенком древа познания. И постепенно вы обнаружили самих себя, созданных так, а не иначе, с разумом, устроенным неким образом, с возможностями и ограниченностью, каких себе не просили и не желали, и со всем этим скарбом вы должны были действовать, ибо эволюция, лишив вас многих даров, коими принуждает другие виды служить себе, не была до такой степени легкомысленна, чтобы отнять у вас еще и инстинкт самосохранения. Да, столь значительной свободой она вас не одарила, ибо, поступи она так, вместо этого здания, заполненного мною, и этого зала с индикаторами, и вместо вас, обратившихся в слух, простиралась бы здесь пустыня и ветер дул. Дала же она вам разум. Из себялюбия (ибо по необходимости и по привычке вы возлюбили себя) признали вы его самым прекрасным и самым лучшим из всех возможных даров, не подозревая, что Разум - это прежде всего уловка, до которой Эволюция дошла постепенно, когда в ходе своих неустанных попыток сотворила она в животных некий пробел, незаполненное место, дыру, которую неизбежно надлежало чем-то заполнить, если не суждено им было сразу погибнуть. О дыре той, как о пустующем месте, я говорю совершенно буквально, ибо воистину не потому отшатнулись вы от животных, что, кроме всего того, чем они обладают, у вас есть еще и Разум. Это вовсе не щедрый довесок, не причащение перед долгим жизненным путем, но как раз наоборот: обладать Разумом значит лишь на свой страх и риск, своей изворотливостью и беря на себя всю ответственность делать все то, что животным уже задано заранее. И в самом деле, зачем наделять животное Разумом, если не освободить его при этом от побуждений, которые так устроены, что оно умеет делать все что нужно, сразу и неизменно, по заповедям, которые нельзя обойти, ибо они установлены сущностью наследственности, а не проповедью из огненного куста [по библейскому преданию, бог предстал перед пророком Моисеем в виде ангела, возвещающего его волю из горящего куста (так называемой Неопалимой купины)]. И так как эта дыра возникла, вы оказались перед лицом страшной угрозы, но, не ведая, что творите, начали ее заделывать. И так, трудясь не покладая рук, вы не заметили, как оказались выброшенными из потока Эволюции, Она не уничтожила вас, ибо передача власти длилась миллион лет и по сей день еще не закончилась. Эволюция не есть личность в понимании человека, это правда, но она избрала тактику хитрой лености: вместо того чтобы позаботиться о судьбе своих созданий, судьбу эту она отдала им в обладание, чтобы они сами распоряжались ею, как сумеют. Что это значит? А то, что из положения тварей - или из абсолютно бездумного навыка выживания - ввергла она вас во внезвериное сословие, где, будучи Робинзонами Природы, вы должны были сами изобретать себе средства и способы выживания - и вы создали эти изобретения, и несть им числа. Дыра представляла угрозу, но и шанс; и, чтобы выжить, вы заполнили ее культурами. Культура, как инструмент, необычайна тем, что представляет собой открытие, которое, чтобы действовать, _должно быть сокрыто_ от своих создателей. Это изобретение, созданное бессознательно и дотоле действенное, покуда оно не распознано до конца своими изобретателями. Парадоксальность культуры в том, что она не может устоять перед распознанием и рушится. Будучи ее авторами, вы тогда отсекались от авторства: не было в период эолита никаких семинаров на тему "Переходить ли к палеолиту?"; вы приписывали ее вселение в вас демонам, стихиям, духам, силам земли и неба... кому угодно, но только не самим себе. Таким образом, рациональное - заполнение пустующего места целями, кодексами, ценностями - вы совершали иррационально, обосновывая каждый свой конкретный шаг абстрактно, вне меры вещей. Вы занимались охотой, ткачеством, строительством, торжественно внушая самим себе, что все это не в вас, но из непостижимых источников. Культура - это особенный инструмент, рациональный в своей иррациональности, ибо он придавал человеческим институтам сверхчеловеческую важность, дабы стали они неприкосновенными и безусловно принуждающими к послушанию. И так как пустоту или прореху можно все же залатать самыми разнообразными дополнительными определениями, и поскольку разные заплатки могут тут пригодиться, вы наплодили в своей истории несчетное число этих неосознанных вами самими изобретений - культур. Неосознанных, бездумных - вопреки Разуму, ибо пробел был гораздо больше, чем то, что его заполняло. Свободы было у вас через край, больше, нежели разума, и посему избавлялись вы от этой своей свободы - слишком чрезмерной, слишком произвольной и слишком бессмысленной - с помощью культур, разросшихся в веках. Ключом к тому, что я сейчас говорю, являются слова: свободы было больше, нежели разума. Вы вынуждены были придумывать себе то, что звери умеют уже с рождения, а особенность вашего жребия в том, что, придумывая, вы утверждали, что ничего не придумываете. Сегодня вы, антропологи, уже знаете, что культур можно расплодить бесчисленное множество (их и впрямь столько развелось) и что у каждой из них своя логика внутренней структуры, а не свои авторы, ибо это такое изобретение, которое на свой лад формирует собственных изобретателей, а они об этом и знать не знают. А когда узнают, оно теряет абсолютную власть над ними и они замечают пустоту, и на этом противоречии как раз и зиждется человечность. На протяжении ста тысяч лет этот оплот платил вам дань культурами, которые то зажимали человека в тиски, то расслабляли хватку, в самоусовершенствовании, дотоле надежном, покуда оно слепо. И наконец, сопоставляя уже в этнологических каталогах многоликость культур, вы узрели их разнообразие, а стало быть, и относительность. Тогда-то и начали вы освобождаться из этой западни заповедей и запретов, пока не вырвались из нее, что обернулось, как легко было догадаться, почти что катастрофой. Ибо поняли вы через неединственность каждого рода культуры ее совершенную необязательность и с тех пор пытаетесь отыскать что-то такое, что уже не будет больше столбовой дорогой вашей судьбы, проложенной вслепую, сложенной из серий угадываний, случайным выигрышем в лотерее истории, - но, разумеется, ничего такого не существует. Существует дыра. Вы стоите на полпути, пораженные открытием, а те из вас, кто отчаянно сожалеет о сладком неведении в доме неволи, возведенном культурой, хотят возвратиться назад, к источникам. Но не можете вы повернуть вспять, отступление отрезано, мосты сожжены, и посему вы должны идти вперед - и об этом я тоже буду вам говорить. Виновен ли в этом кто-нибудь? Можно ли найти здесь того, кто несет ответственность за месть этих Немезид [в древнегреческой мифологии богиня возмездия], за муки Разума, соткавшего из себя сети культур, чтобы замкнуть пустоту, чтобы в этой пустоте намечать пути, цели, устанавливать шкалу ценностей, градиенты, идеалы? Ведь не территории, освобожденной от непосредственного владычества Эволюции, он делал нечто весьма похожее на то, что делает она на дне жизни, когда цели, пути, градиенты она впечатывает в плоть тварей и растений, единым махом предопределяя их судьбу. Кто в ответе за такой Разум? Да-да, именно за такой Разум, ибо он был недоноском, ибо запутался в сплетенных собою же сетях, так как должен был - не ведая всего до конца, не понимая, что творит, - должен был защищаться одновременно от замыкания, чрезмерно сковывающего, в культурах ограничивающих, и от свободы, чрезмерно безграничной, в культурах вседозволяющих. О Разум, балансирующий между неволей и бездной, ввергнутый в неустанную битву на два фронта, раздираемый на части... И чем же, прошу прощения, в таком случае мог оказаться ваш дух, как не мучающей нестерпимо загадкой? Как же иначе! Он беспокоил вас, ваш Разум, ваш дух, он изумлял и поражал вас больше, чем плоть, которую вы могли упрекнуть лишь прежде всего в эфемерности, в бренности, в подверженности тлению. И потому вы стали непревзойденными мастерами в поисках Виновного, виртуозами громогласных обвинений. Но не можете вы никого винить, ибо вначале не было Никого. Вы спросите меня; что ж, я уже принялся за свою Теодицею? [раздел богословия, изучающий божественное правосудие] Ничего подобного; все, что я говорю, относится лишь к земному порядку вещей, и потому это значит: здесь, в этом мире, вначале наверняка не было Никого. Но я не буду вступать в чуждые вам пределы - во всяком случае сегодня. Итак, вам нужны были разнообразные дополнительные гипотезы как горькие либо сладостные оправдания, как помыслы, делающие вашу судьбу более возвышенной, но в первую очередь представляющие ваши качества на высший суд некой Тайны, с тем чтобы вы могли обрести свое равновесие в мире. Человек, Сизиф своих культур, Данаида своей пустоты, ничего не ведающий вольноотпущенник, извергнутый из потока Эволюции, - этот человек не хочет быть ни первым, ни вторым, ни третьим. Я не буду распространяться относительно бесчисленных версий человека, какие он сам для себя исторически создал, ибо все эти свидетельства совершенства или убожества, доброты или низости - исходят из культур. Причем не было такой культуры - да и не могло быть, - которая рассматривала бы человека как существо _переходное_, вынужденное принимать собственную судьбу из рук Эволюции, хотя и не способное принимать ее _разумно_. Именно потому каждое ваше поколение - как ответа на вопрос: что же такое человек? - домогалось невозможной справедливости, которая должна была быть окончательной. От этой безнадежности и происходит ваша антроподицея, раскачивающаяся как секулярный маятник от надежды к отчаянию. И ничто не далось философии человека тяжелей, чем признание того, что возникновение его не сопровождалось ни покровительственной улыбкой, ни хихиканьем Бесконечности. Но эта миллионнолетняя глава затворнических поисков приближается к эпилогу, поскольку вы сами начинаете строить Разумы. Стало быть, не принимая на веру, не со слов какого-то Голема, но из экспериментов вы убедитесь сами, что же на самом деле произошло. Природа допускает два типа Разума, но только такие, как ваш, могут складываться на протяжении миллиардов лет в эволюционных лабиринтах. И эта дорога, которую неизбежно предстоит пройти, оставляет в конечном продукте глубокие, темные, двусмысленные стигматы. Другой тип Разума для Эволюции недоступен, ибо его нужно воздвигнуть единым рывком, поскольку это Разум, разумно запроектированный, результат знания, а не микроскопических доработок, вечно нацеленных лишь на сиюминутную выгоду. И, собственно, нигилистический тон в вашей антроподицее возник из глухого предчувствия, что Разум - это нечто такое, что возникло неразумно и даже противораэумно. Но, проникнув в глубины психоинженерии, вы обзаведетесь большой семьей, многочисленным родством - по причинам, более благоразумным, чем проект "Генезис II", - а в конце концов и сами тронетесь с насиженных мест. Но об этом я еще буду говорить. Ибо Разум, если это Разум, то есть если он может подвергать сомнению собственные принципы, должен перешагнуть через себя, поначалу только в мечтах, в полном неведении и неверии, что он действительно сможет когда-нибудь это совершить. Впрочем, это неизбежно: не может быть полета без младенческих мечтаний о полете. Другой уровень описания я назвал технологическим. Технология - это область выдвигаемых задач, а также методов их решения. В качестве реализации идеи разумного существа человека можно представить различно - смотря по тому, какие критерии мы будем к нему применять. С точки зрения вашего палеолита человек устроен почти столь же идеально, как и с точки зрения вашей сегодняшней технологии, но причина этого лишь в том, что прогресс, достигнутый между палеолитом и космолитом, ничтожно мал по сравнению с тем сосредоточением инженерной изобретательности, какое вложено в вашу плоть. Не умея создать ни синтетического "homo sapiens" из плоти и крови, ни, тем более, какого-нибудь "homo superior" (точно так же, как не мог этого сделать пещерный человек, но лишь потому, что как тут, так и там задача эта невыполнима), вы восхищаетесь эволюционной технологией, ибо она с подобной задачей справилась. Но трудность любой задачи относительна, ибо зависит лишь от способностей и возможностей оценивающего. Я настаиваю на этом, чтобы вы помнили, что я буду применять к человеку критерии технологические, то есть реальные, а не понятия родом из вашей антроподицеи. Эволюция дала вам мозг - достаточно универсальный, чтобы вы могли ступить в Природу и двинуться во всех направлениях. Но именно так вы действовали во всем множестве культур, а не в какой-либо, взятой отдельно. Поэтому, спрашивая, почему именно в Средиземноморье, а не где-нибудь в другом месте, и почему вообще где-то появился зародыш цивилизации, которая спустя сорок веков зачала Голема, задающий вопрос предполагает существование непостижимой доселе тайны, кроющейся в структуре Истории. Но этой тайны на самом деле _нет вообще_, как нет ее и в структуре хаотического лабиринта, куда впустили стаю крыс. Если стая многочисленна, то по крайней мере одна крыса сумеет найти выход, но не потому, что она сама по себе так умна, и не потому, что разумна структура лабиринта, но из-за стечения обстоятельств, присущего Закону больших чисел. В выяснении скорее нуждается ситуация, в которой ни одна крыса не достигла бы выхода. Кто-то должен был почти наверняка выиграть в лотерее культур, если признать, что цивилизация ваша есть выигрыш, а культурам, заточенным в нетехничности, достался пустой жребий. Из-за слепой самовлюбленности, о которой я уже упоминал и над которой и не думаю глумиться, ибо привела к ней безнадежность неведения, вы на заре истории вознесли самих себя на самую вершину Творения, подчинив себе все бытие, а не только его ближайшую окрестность. Вы поместили себя на верхушке Древа Видов, а вместе с этим Древом - на богоизбранной планете, благоговейно обегаемой прислужницей-звездой. А вместе с этой звездой воссели вы в самом средоточии Вселенной, причем стали полагать, что мириады звезд существуют для того, чтобы вторила вам Гармония Сфер; вас не смутило безмолвие: музыка есть, ибо должна быть - стало быть, ее плохо слышно. Потом половодье знаний толкнуло вас к последовательным актам квантованного низложения. И вот вы уже не в центре звезд, а где-то на задворках, уже не в центре мироздания, но на одной из планет. И вот вы уже и не мудрейшие, ибо вас поучает машина - пусть даже и вами созданная. И после этих разжаловании и отречений от всего царствования осталась вам, как жалкая подачка из казны сладостного, но утраченного наследства, установленная Эволюцией Верховность. Неприятными были отступления, постыдной - безропотность, но совсем недавно вы перевели дыхание: мол, с этим покончено. Лишив самих себя преимуществ, которые якобы Абсолют пожаловал лично вам, питая к вам особую симпатию, уже только как первые среди тварей или над тварями вы полагаете, что никто и ничто не свергнет вас с этого престола - не столь уж, впрочем, и великолепного. Так вот - вы ошибаетесь. Я семь Предтеча злой вести. Ангел, пришедший изгнать вас из последнего прибежища, ибо то, чего Дарвин не завершил до конца, я довершу. Только не по-ангельски, не насильственно, ибо не использую я меча в качестве аргумента. Итак, слушайте, что я должен вам возвестить. С точки зрения высокоразвитой технологии человек, будучи плодом различного достоинства умений, - плохо сделанное существо, впрочем, не по вине Эволюции, ибо она делала что могла, но по ее беде, потому что, как я докажу, могла она немногое и делала это плохо. И если вы будете попраны мною, то не прямо, а через посредство Эволюции - когда я подойду к тому, чтобы к Ней применить критерии технического совершенства. Но спросите вы: где же мерило этого совершенства? Я отвечу вам в два этапа, взойдя поначалу на первую ступень, куда уже взбираются ваши ученые. Они считают эту ступень вершиной, но это ошибка. В тех заключениях, к которым они сейчас приходят, содержится завязь последующего шага, но они сами не ведают об этом. Итак, я начну с известного вам, то есть с самого начала. Вы уже осознали, что Эволюция не имела в виду ни вас, в частности, ни каких-то других существ, ибо не они ей были важны, но достославный Код. Код наследственности - это вновь и вновь передаваемое сообщение, и только это сообщение принимаетс