Что ты! - сказал он. - Меня бы к ним и близко не подпустили. - А к машине этой, значит, подпустили? - прищурясь, спросил я. - К устройству, а? Или скажешь, что там охраны не было? - А там ее и не бывает, - с недоумением ответил Гриша. Во дворе, отфутболенная мощным ударом лапы, загремела и задребезжала по кирпичной дорожке пустая миска. Мухтар требовал жрать. - Гриша, - проговорил я, не разжимая зубов. - Я тебя сейчас ушибу, Гриша! Как - не бывает? Как это - не бывает? Значит, сигнализация была! Что-нибудь да было? - Было, - сказал Гриша. - Знак. - Какой знак? - Н-ну... - Гриша в затруднении пошевелил пальцами. - С чем бы это сравнить?.. А! Ну вот вешают же у вас на дверях таблички "Посторонним вход..." Я схватил разорванную сигаретную пачку, но она оказалась пустой. Хотел скомкать - и даже не смог сжать как следует кулак. - И ты думаешь, тебе поверят? Гриша поднял на меня встревоженные глаза. - А кто еще должен поверить? - робко спросил он. 11 Рядом с дверью нужного нам кабинета стояли шеренгой четыре стула. На крайнем, поближе к двери, сидел этакий жировичок в мятом костюме. Наше появление его насторожило. - А товарищ майор еще не пришел, - с опаской глядя на нас, предупредил он. - Ничего, подождем, - проворчал я, присаживаясь рядом. Гриша подумал и тоже присел. Уяснив, что перед ним всего-навсего посетители, жировичок успокоился. - Будете за мной, - с достоинством сообщил он. Некоторое время сидели молча. - Как она хоть называется, твоя планета? - негромко спросил я Гришу. Гриша сказал. Я попробовал повторить - не получилось. - Понятно... А где находится? - Не знаю... - То есть как? Не знаешь, где твоя планета? - Я ведь не астроном, - с тоской пояснил Гриша. - И потом это в самом деле очень далеко... Я вспомнил, что где-то в кладовке у меня должен лежать старый учебник астрономии за десятый класс. Карты звездного неба и все такое... Хотя что с него толку, с учебника! Гриша-то ведь по своим картам учился, в наших он просто не разберется. Да я и сам теперь в них не разберусь. - А вы, простите, по какому делу? - поинтересовался жировичок. - По важному, - отрезал я. - Понимаю... - Он многозначительно наклонил голову. Потом сложил губы хоботком и принялся озабоченно осматривать ребро своей правой ладони. У него было круглое бабье лицо, острые, глубоко упрятанные глазки и седоватая гривка. Я снова повернулся к Грише. - Слушай сюда... - до предела понизив голос, приказал я. - Значит, так... Ты наших законов не знал... - Да я их и сейчас не очень... - шепотом признался он. - Вот и хорошо. Главное: ты не знал, что у нас нельзя жить с чужим паспортом. Ты вообще с другой планеты, и спрос с тебя маленький... Понимаешь? Гриша кивнул, но, судя по выражению лица, ни черта он не понимал. Жировичок все это время ерзал от нетерпения - ждал, когда мы закончим. - Вот ведь как бывает, - поймав паузу, доверительно обратился он ко мне. - С виду рука как рука... - Чего надо? - прямо спросил я. - Видишь же - люди разговаривают! Чего ты лезешь со своей рукой? Жировичок тонко усмехнулся и, понизив голос, проговорил без выражения и почти не шевеля губами: - Ребром ладони могу вскрыть любой сейф... - Что?! В этот момент в коридоре показался майор - крупный светловолосый мужчина лет тридцати пяти. Поздоровавшись, он задержал взгляд на посетителе в мятом костюме, и в его серых глазах мелькнуло беспокойство. - Вы опять но мне? - вежливо, с еле уловимой запинкой спросил майор. - К вам, Павел Николаевич! - отвечал, влюбленно на него глядя, вскочивший со стула жировичок. - Знаете, я сегодня всю ночь думал... Все-таки на учет меня поставить надо! Ведь если человек способен вскрыть сейф без помощи каких-либо инструментов... Майор поморщился. - Давайте лучше пройдем в кабинет, - предложил он. - Конечно-конечно!.. - засуетился жировичок, и дверь за ними закрылась. У меня потемнело в глазах. Нет, вы прикиньте, что теперь получается! Заходит к майору этот чокнутый и говорит: "Здравствуйте, я вот ребром ладони сейфы режу, поставьте меня на учет..." И тут же, следом, как нарочно, вхожу я, ввожу Гришу и говорю: "Здравствуйте, тут вот товарищ с другой планеты прибыл. Выговорить ее невозможно, где находится - он не знает. Документы у него настоящие, не краденые, а что фотография везде его, так это вам только кажется..." Я вскочил со стула. - Гриша! - хрипло сказал я. - Айда отсюда! Но тут дверь кабинета отворилась и в коридор вышел разобиженный жировичок. Быстро его майор... - Ну? - с ненавистью бросил я. - Все в порядке, - неохотно отозвался он. - Поставил на учет... Фамилию записал, адрес... - А чего надутый такой? Жировичок оскорбленно фыркнул. - И здесь перестраховщики! - сердито помолчав, сообщил он. - Я, говорит, не могу доложить о вас начальству, предварительно не убедившись! Вот вам, говорит, мой сейф - режьте!.. - Ну? - еле сдерживаясь, процедил я. - А ты? Жировичок опять фыркнул - на этот раз гневно. - Неужели он сам не понимает? - с досадой сказал он. - Ну, разрезал бы я этот сейф, испортил бы казенное имущество, а отвечать кому? Ему же и отвечать! Странный он, ей-богу!.. - А ну пошел отсюда!.. - прохрипел я, и жировичка не стало. На шум из кабинета выглянул майор. - Вы тоже ко мне? - спросил он. - Что ж вы не заходите? Пришлось зайти. Мы отдали ему пропуска и опустились в предложенные нам жесткие полукресла, стараясь не смотреть в угол, где стоял небольшой серо-голубоватый сейф. - Слушаю вас, - деловито и в то же время доброжелательно сказал майор. - Только представьтесь сначала... Представились. Услышав, что перед ним резчики холодного металла, майор насторожился и как бы невзначай покосился на сейф. - Я вас слушаю, - повторил он. Я поднялся и, ни на кого не глядя, полез в свою спортивную сумку за вещественным доказательством. Вынул, поискал глазами какой-нибудь ненужный предмет и, не найдя, установил на краешке стола спичечный коробок. Майор с интересом следил за моими действиями. Я отрегулировал рычажком дальность; аккуратно прицелился... И ничего не произошло. Коробок как лежал - так и остался лежать. Машинка не сработала. Впервые. А ведь я знал, что она не сработает! Еще когда нажимал клавишу! Потому что не почувствовал электрических мурашек, бегущих от кисти к локтю. Вместо этого мурашки пробежали у меня по спине, но электрическими они не были. - Не работает... - сказал я с тоскливым отчаянием и положил оружие на стол. Пропащий ты человек, Минька Бударин! На роду, что ли, так написано?.. Майор озадаченно разглядывал лежащий перед ним на столе большой ярко-оранжевый пистолет. Потом поднял глаза на меня. - А работало? - живо спросил он. - Не знаю, - сдавленно ответил я и сел, не чувствуя ничего, кроме страшной разламывающей усталости. Подумав, майор снял телефонную трубку. - Ты сильно занят? - спросил он кого-то. - Тогда загляни ко мне. Да, прямо сейчас. Тут, кажется, кое-что по твоей части... Трубка легла на место, и почти в тот же самый момент в кабинет вошел хмурый темнолицый человек в штатском. Видно, у них кабинеты через стенку. - Ну-ка, взгляни, Борис Иванович, - попросил майор. - Что это может быть? Хмурый Борис Иванович, мельком глянув на вас с Гришей, поздоровался вполголоса и, подойдя к столу, принял оружие из рук майора. Не меняясь в лице, осмотрел, примерил к правой руке, к левой. Оказавшись в его огромных (больше, чем у меня) лапах, пистолет как-то сразу утратил свои внушительные размеры и стал еще больше похож на детскую игрушку. - А как это к вам попало? - довольно равнодушно спросил Борис Иванович. Я прокашлялся. - Да у пацана отнял... у соседского, - выдавил я, не решаясь поднять глаза на Гришу. - А пацан в овраге нашел... Борис Иванович кивнул и снова замолчал минуты на две. Майор ждал. Видимо, хмурый, загорелый дочерна человек был из тех, кого торопить не стоит. - Ах, вот даже как... - пробормотал он наконец. - Значит, это сюда... Одним решительным и точным движением он сдвинул ствол, разъял рукоятку, вынул стеклянный экранчик, что-то вывинтил, что-то расключил... Как будто всю жизнь только и занимался тем, что разбирал и собирал такие вот штуковины. Меня аж в спинку кресла вдавило, когда я увидел, что он делает. Вот убей - не решился бы разбирать!.. Да он бы и сам, наверное, не решился, если бы хоть раз увидел эту штуку в действии! Борис Иванович разложил все детали на столе и удовлетворенно оглядел получившуюся картину. - А почему вы обратились к вам? - Так ведь... на оружие больно похоже... Борис Иванович вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей. - Да нет, это не оружие, - заметил он, вкладывая то, что получилось, в рукоятку. - Думаешь, игрушка? - спросил майор. Борис Иванович словно не слышал. Он прилаживал ствол. - Игрушка?.. - чуть погодя с сомнением повторил он. - Вряд ли... Тут ее, видно, до меня уже раза два разбирали и собирали. Внутри явно чего-то не хватает. Какой-то детали... - Световой тир, - подсказал майор. - Такое может быть? Борис Иванович прилаживал ствол. - В прошлом году в город чехи приезжали с луна-парком, - задумчиво напомнил он. - У них там ничего не пропадало из игровых автоматов? - Могли и сами выбросить, - предположил майор. - Могли, - равнодушно согласился Борис Иванович и положил собранный пистолет на стол. Подумав, майор пододвинул к себе наши пропуска и аккуратно расписался на каждом. - Ну что ж, спасибо. - Он вышел из-за стола и пожал нам руки - сначала мне, потом Грише. - Лишняя проверка, знаете, никогда не повредит. Правильно сделали, что пришли... Отдавая Грише его пропуск, он обратил внимание на прикрытый челочкой желвак. - А это что у вас? - Производственная травма, - поспешил вмешаться я. - Понимаю... - Майор сочувственно покивал. - Забрать или пускай здесь остается? - спросил я, с ненавистью глядя на ярко-оранжевый пистолет. Они переглянулись. - Да нет, зачем же, - мягко сказал майор. - Конечно, заберите. Вещица неопасная, вдобавок сломанная... Отдайте пацану, пусть играет. Я запихнул пистолет в сумку, и мы с Гришей пошли к двери. - Михаил Алексеевич! Я обернулся - резко, с надеждой. Верни он меня, посади опять в это кресло, спроси, прищурясь: "А если честно, Михаил Алексеевич? Что все-таки произошло у вас с этой штуковиной?" - клянусь, рассказал бы!.. - Вы у меня на столе спички забыли, Михаил Алексеевич... 12 Как это все называется? А очень просто. Струсил Минька Бударин! Никогда ничего не боялся, а вот сумасшедшим прослыть - духу не хватило. Выйдя из здания, мы пересекли трамвайную линию и углубились в парк. Шли молча. В левой руке у меня была сумка, в правой - спичечный коробок. Потом я швырнул все это на первую подвернувшуюся скамейку и сгреб Гришу за отвороты куртки. - Твоя работа? - Ты что, Минька? Ты о чем? - О пистолете, - процедил я. - Какой там внутри детали не хватает? - Да я же к нему не прикасался! - закричал Гриша, и я, подумав, отпустил его. Ведь в самом деле не прикасался... - Ладно, извини, - буркнул я. - Давай тогда перекурим, что ли... Мы присели на скамейку. Поодаль галдели пацаны и серебрилась беседка, сделанная в виде богатырского шлема. - Ты не расстраивайся, - сказал Гриша, глядя на меня чуть ли не с жалостью. - В каком-то смысле там действительно не хватало одной детали. Самой главной. Я не донес сигарету до рта. - А что за деталь? - Коллектор, - сказал Гриша. - Не хватало камеры коллектора. Пистолет - он как антенна, понимаешь? Ну вот представь: человек не имеет понятия о радио, а в руки ему попала антенна от твоего транзистора. Что он о ней подумает? Игрушка. Раздвижная металлическая трубочка... - Погоди-ка! - Я наконец сообразил. - Так это, выходит, у них на корабле авария? На какое-то мгновение мне показалось, что все еще поправимо. Я почти видел этот застрявший где-нибудь возле отвала в щебкарьере корабль. - Все гораздо проще, - вздохнул Гриша. - Они улетели. И пистолет этот, как ты его называешь, теперь в самом деле не больше чем игрушка. - Улетели? - встрепенулся я. - Совсем? Гриша молчал. В том конце парка, утопленное на треть в серебристо-зеленую листву тополей, ожило "чертово колесо". Ярко-желтая кабинка всплыла над кронами и, очертив неторопливый полукруг, снова ушла из виду. - Гриш... А это устройство, которое ты ликвидировал... От него хоть что-нибудь осталось? - Нет, Минька, - виновато сказал он. - Ничего... Вот так. Ни доказательств, ни свидетелей... - А ну-ка покажи, как ты там чего нажимал! В механизме этом... ликвидации... Гриша нацарапал прутиком на асфальте квадрат и разделил его на четыре части. Четыре квадратные кнопки впритык друг к другу. Левую верхнюю - раз, правую нижнюю - два раза, правую верхнюю и левую нижнюю - одновременно, и еще раз - левую верхнюю. Система... - А откуда узнал, как нажимать надо? - Там было указано... - Гриша! - с угрозой проговорил я. - Ох, Гриша!.. - Что? - испуганно отозвался он. - Я же их видел вчера, Гриша! Я с ними дрался вчера, понимаешь? И дурачками ты мне их тут не изображай! Ангелы небесные - техника у них без охраны... Ты себя вспомни - каким ты был, когда от ангелов этих сбежал! Сам после смены с ног валится, а морда - счастливая!.. Невесело усмехаясь, Гриша смотрел куда-то поверх деревьев. - Физическая усталость... - выговорил он чуть ли не с нежностью. - Это еще не самое страшное, Минька. Здесь хотя бы никто у тебя не спрашивает, о чем ты думаешь в данный момент... - А там? - А там спрашивают, - тихо ответил он, и опять неизвестно откуда взявшийся знобящий сквознячок заставил меня поежиться. Поначалу я даже не мог понять, о чем он говорит. Грише то и дело не хватало наших слов, и он либо заменял их своими, либо переводил так, что запутывал все окончательно. Голова у меня гудела и шла кругом. Мерещились, например, какие-то огромные соты типа осиных, и в каждой - по Грише Прахову. Потом в соты эти ни с того ни с сего вдвинулся вдруг самый обыкновенный коридор, в котором Гриша встречался с каким-то человеком и почему-то тайно... Потом вроде бы мало-помалу кое-что начало проясняться. Насчет закона, правда, который Гришка нарушал, я так ничего и не понял. И не пойму, наверное. А вот насчет наказания... Страшноватая штука, честно говоря: что-то вроде бойкота. Ни тюрем, ни лагерей - ничего... Просто разговаривать с тобой никто не станет. Вернее, как... На служебные темы - пожалуйста, сколько угодно. А начнешь с кем-нибудь, ну, скажем, о погоде - он идет и тут же тебя закладывает... - Погоди... А... с матерью, например? Гриша вздохнул. - Видишь ли... Боюсь, что это будет трудно объяснить... Словом, я не знаю, кто мои родители. Это вообще запрещено знать... Иначе нарушается принцип равенства... - Что... серьезно?.. Гриша не ответил. - Да, - сказал я. - Житуха... Ну ладно, давай дальше... Дальше - проще. Несмотря на все запреты, нашелся человек, с которым Гришка мог болтать о чем угодно. Она... - Стоп! - снова перебил я. - Кто "она"? - Человек... - О ч-черт!.. - только и смог выговорить я. - Так это, значит, она, а не он? Выяснилось, что она. Ангелок с изъяном - все черные, а эта рыжая... Рыжая? - Гриша, - позвал я. - А что, Люська сильно на нее похожа? - Нет, - помолчав, отозвался он. - Но сначала показалось, что сильно... О знакомстве своем Гриша тоже рассказывал путано. Я, например, так понял, что влюбился он в эту Рыжую... А выплыви все наружу - быть бы и ей в особо опасных... Да тут еще вот какая штука: в любое время - хоть посреди ночи - пиликнул сигнальчик - и будь любезен на контроль: докладывайся, где был, что делал. Даже думал о чем. О Рыжей Гришка, понятно, молчал - врал как мог, выкручивался по-всякому. А выкручиваться становилось все труднее и труднее... Была суббота, парк помаленьку заполнялся народом, и на нашу скамейку уже дважды нацеливались присесть. Но я каждый раз встречал заходящего на посадку таким взглядом, что он вздрагивал и шел дальше. А Гриша все говорил и говорил. К концу рассказа лицо у него осунулось, побледнело, шевелились одни губы. - А потом я узнал... - уже совсем умирая, закончил он, - что она ко мне... - Равнодушна? - спросил я. - Приставлена, - сказал Гриша. Я медленно повернулся к нему. - Стучала, что ли? - изумленно вырвалось у меня. И не просто стучала. Оказывается, это их обычный ангельский прием. Особо опасные, в какой их оборот ни бери, обязательно что-нибудь да скрывают. Исповедуются, но не до конца. И вот чтобы не упускать их из-под контроля да и чтобы окружающих от них уберечь, приставляют к ним кого-нибудь вроде этой Рыжей. И некоторых таким образом даже перевоспитывают. Последние слова Гриша договаривал с трудом. Кто-кто, а уж я-то его мог понять. - Да все они такие, Гришк... Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось "чертово колесо". - Не знаю... - сказал он. - Кажется, нет... - Ну ладно, - хмурясь, бросил я. - Дальше давай. - Дальше... Дальше я решил бежать. - Так сразу? - Да, - сказал он. - Сразу. Теперь-то я понимаю, что застал их врасплох. Задумайся я на минуту - и меня бы перехватили... Но так совпало, что я оказался возле исследовательского центра. Ну, это такое... - Гриша беспомощно посмотрел вверх, и я представил увеличенное раз в пять здание заводской лаборатории. - Словом, я вошел туда... - И не задержали? - А некому было задерживать, Минька. Исследования свернуты, нигде никого... Да и потом кому бы пришло в голову, что кто-то может шагнуть за знак! Это же все равно, что из окна шагнуть. Или сквозь стену... - Ну, ясно, ясно, - проворчал я. - Газон перебежать, короче. - Да, - сказал Гриша. - Газон. Он помолчал, потом поднял на меня темные усталые глаза. - Вот, собственно, и все... - Как все? - всполошился я. - А документы? А язык? - Язык? - безразлично переспросил он. - Да что язык... Там это просто, Минька: надел шлем, нажал кнопку... Главное - решиться... Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка! - Ну и что? - постепенно наливаясь злостью, проговорил я. - Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет - так что ж теперь, повеситься?! Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться - и уже ясно, что делать дальше. - Слушай, - сказал я. - Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль... Он тоже с этим... с коллектором? - Насколько я знаю, все корабли с коллекторами. - Все корабли с коллекторами... И что будет с этим... - я потыкал пальцем в сумку, - ...с пистолетом? - Видимо, заработает. - Заработает? - И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка. - Гриша! - сказал я. - Так какого же мы с тобой черта?.. Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает - все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за вами, да? Ну, давайте-давайте... Вы - за нами, а мы - за вами!.. Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки. - Брось, Гриша! - убеждал я его. - Чтобы два таких мужика - да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей! Домой мы вернулись часам к пяти. - Да! - вспоминал я перед самой калиткой. - Ключ-то забери. И не оставляй больше... Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал и груди. - Минька, - сказал он. - Можно, я задам тебе один вопрос? - Ну, задай. - Зачем я вам нужен? Ничего себе вопросец! - А черт его знает, - честно ответил я. - Вроде привыкли уже к тебе... Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике - рядышком и чуть ли не за руки ваявшись - сидят мать и Люська, обе заплаканные. Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился - того и гляди затопчут. - Я так и знала, я так и знала!.. - всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. - Я же чувствовала - что-то случится!.. Интересное дело, вяло подумал я. Мать - чувствовала, Люська - чувствовала... Один я ничего не чувствовал. - Я его посажу! - всхлипывала Люська. - Я его посажу!.. - Кого? - спросил я. - Бехтеря, кого же еще! - ответила за нее мать. Тоже всхлипывая. - Какой Бехтерь, чего вы плетете? - сказал я. - Бехтерь к нему и близко не подходил. Люська уставилась на меня бешеными зелеными глазами. - Не подходил? А лоб почему разбит? - Так это не Бехтерь, - объяснил я. - Это я ему рейкой заехал. - Как? - в один голос сказали мать и Люська. - Случайно, - буркнул я и пошел спать, хотя солнце только еще собиралось садиться. Пусть сами как хотят, так и разбираются. Добравшись до койки, сел и долго смотрел на шнурки кроссовок - не было сил нагнуться и развязать... Но Люська-то, а? Ишь как вскинулась! Это потому, Люсенька, что у тебя никогда никого не отнимали... Надо же - сама прибежала!.. Мне снилось вчерашнее сражение в старом сквере. Вернее, даже не само сражение - всего один момент: я сижу в проломе, стискивая штакетину, а они уходят - два ангела и Гриша между ними, - и серый полусвет льется им навстречу, и это уже не люди, а три плоских колеблющихся силуэта... Я заставляю себя броситься за ними - и не могу. Вот ведь какая штука: наяву не испугался - во сне боюсь... Я просыпался и подолгу лежал, глядя в потолок и понимая с облегчением, что Гришу я все-таки отбил. Потом запускал руку под подушку, доставал пистолет и брал на прицел спичечный коробок. Нажимал на спуск, вздыхал, запихивал мертвую машину обратно и снова оказывался в проломе со штакетиной в руках... 13 - Гринь, - сказал Сталевар с умильной улыбкой, отчего сразу стал похож на старого китайца, - пока смена не началась, слетал бы за газировкой... Все подождали, когда Гриша с чайником отойдет подальше, а потом повернулись ко мне. - Ну и что он? - уже без улыбки спросил Сталевар. - Уезжать не раздумал? Я взглянул на их озабоченные лица и вдруг понял, что должен был чувствовать Гриша в первые дни. Разные? Да по сравнению с ними мы - дворняжки! Мы - беспородные переулочные шавки, и каждая скроена на свой манер! А эти - на подбор, в рост, в масть, как доберманы-пинчеры на собачьей выставке!.. - Может, он недоволен чем? - прямо спросил бригадир. - Если разрядом - будет у него скоро хороший разряд... Ну нельзя его отпускать, Минька! Ты ж первый резчик - сам понимать должен. Сунут опять в бригаду кого попало! Или - тоже весело - впятером тыкаться!.. - Ты... это... - немедленно взволновался Старый Петр. - Ты, Валерка, знаешь... того... Впятером - не впятером... Чего ему уезжать? Ну ладно бы еще в техникум или учиться... А то ведь просто так, по дурости... - Что у него там с первой женой? - спросил Валерка. - Чего? - сказал я. - Ну, жена его из дому выгоняла или не выгоняла? - Не выгоняла, - ответил за меня Сталевар. - Он, говорят, сам от нее ушел. А теперь вот, видишь, родственники ее грозить приехали... Я только очумело переводил глаза с Валерки на Сталевара и обратно. - Да шалопай он, ваш Аркашка! - рассердился вдруг Старый Петр. - Откуда Аркашке про Гриньку знать? И ты тоже, Илья... - заворчал он на Сталевара. - Голова уж седая, а Аркашку слушаешь... - Родственники... - презрительно пробасил Вася-штангист. - Какие там родственники? Тут в Бехтере дело. В раздевалке Гриньку без каски видели? Шишмарь у него на лбу видели? Чего вы суетитесь? Все уже улажено. Встретил я вчера Бехтеря, поговорил... Все посмотрели на Васю. Бедный Бехтерь... - Ну так как же все-таки? - снова спросил меня Сталевар. - Уезжает? - Мужики! - сказал я. - Куда он от нас денется? Перед тем как включить пресс, открыл инструментальный шкафчик, залез в него по пояс и, достав из-за пазухи ярко-оранжевый пистолет, проверил. Молчит пока... После обеда, когда возвращались из столовой, меня окликнула Люська. Что-то, видно, случилось. Невеста наша была вне себя - аж зеленые искры из глаз сыплются. Позади нее с потерянным видом жался Гриша Прахов. И с чего это я взял, что они похожи? Так, слегка, может быть... - Минька! - бросила Люська, глядя мне прямо в глаза. - С кем вы вчера дрались в сквере? Я посмотрел на Гришу. Гриша Прахов ответил мне унылым взглядом и слабо развел руками. - А друг с другом, - спокойно отозвался я. - Разве не понятно? - Я серьезно! - сказала она. Да уж вижу, что серьезно... Серьезней некуда. Надо понимать, проболтался Григорий. - Я все рассказал Людмиле, Минька, - виновато пояснил он. - А все - это как? - Н-ну... в общих чертах... - С кем вы вчера дрались? - еле сдерживалась, повторила она. - С инопланетянами, Люся, - сказал я. - Тут, понимаешь, за Гришей с его планеты прилетели... А что ты на меня так смотришь? Сама спросила... - Минька! - голос у Люськи дрогнул от бешенства. - Мне твои шуточки еще с такого вот возраста надоели! С вот такого вот... И она показала рукой, с какого возраста ей надоели мои шуточки. Потом резко обернулась к Грише. - А ты учись у него! - зловеще посоветовала она. - Учись, он тебя много чему научит! Вместе шутить будете! Но только не со мной, понятно?! Брызнула напоследок зелеными искрами - и пошла. Гриша дернулся было вслед, остановился и беспомощно поглядел на меня. - Кто тебя за язык тянул? - сказал я. - Ну беги теперь, догоняй... Скажи: извиняюсь, мол, за глупую шутку, попал под дурное влияние Миньки Бударина. - Но... - Иди-иди. - Я развернул его и подтолкнул в спину. - А то перерыв кончится... Да, вразумил меня жировичок, хорошо вразумил... Спасибо ему. Не попадись он нам тогда перед дверью кабинета - я бы ведь на рожон полез, я бы майора за грудки тряс, я бы до самого их высшего начальства дошел... Чтобы все поняли как следует - психи пришли: один - буйный, другой - тихий... Подходя к прессу, я еще издали заметил, что вся наша бригада столпилась возле инструментального шкафчика. Почуяв неладное, я ускорил шаг. Тут они чуть расступились, и в руках Валерки мелькнуло что-то оранжевое. Увидев меня, бригадир лихо осклабился и, быстро прицелясь, сказал: "Бах!" Не раздумывая, я бросился на пол. У Валерки отвисла челюсть. В такой позиции он меня еще не видел. Да и остальные тоже... Я поднялся, кряхтя от стыда, и, подойдя к бригадиру, отобрал у него пистолет. - Тебя кто учил без спросу хватать? - А чего ж ты его в шкафчик сунул? - растерялся Валерка. - Сталевар за ветошкой полез, а он как раз под ветошкой лежал... - Говорил ведь шалопаям: не ваше, не трогайте... - забрюзжал Старый Петр. - Вот народ... - А это что ж такое? - опомнившись от изумления, спросил Сталевар. - Игрушка! - бросил я. - Племяннику купил... - А с каких это пор у тебя племянники появились? - Ну не племяннику... У знакомой одной пацан - вот ему... - А-а... - На меня поглядели с пониманием. - Дорогая, небось? - Дорогая. - Погоди, - все еще во мог сообразить Сталевар. - А чего ж ты тогда залег? - Поскользнулся! - буркнул я. Домой со смены нарочно пошел через сквер - посмотреть, как там, после сражения. Накрапывал дождик. Чистые пятна от выстрелов исчезли, на пропажу скамейки и урны никто не обращал внимания. Наверное, один только я и помнил, что здесь стояла скамейка... 14 - Наташка-то развелась, - сказала мать. Я даже не заметил, когда она вошла, - транзистор сильно орал. - Наташка?.. - рассеянно переспросил я. - Какая Наташка? Мать остолбенела. - Наташка... - беспомощно повторила она, и я наконец отвлекся от разложенных на столе деталей. - Развелась? - спросил я. - Давно? - Да, говорят, недели две уже... - Понятно... - сказал я, помрачнев. Вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей. Мать долго ждала продолжения. Потом подошла к столу и выключила транзистор. - Ты жениться когда-нибудь думаешь? - прямо спросила она. - Думаю, мать, думаю... - Вижу, как ты думаешь! - сказала она, сердито наблюдая за тем, как детали в моих руках мало-помалу собираются в большой ярко-оранжевый пистолет. - Хоть бы Гриша на тебя, что ли, подействовал! У них-то с Люсей... - Мать, - сказал я. - Ну ты же раньше Люську терпеть не могла. - Мало ли что! - возразила она. - Раньше я ее не знала. - Да пойми ж ты, мать, - сказал я с тоской. - Ну не до того мне сейчас! - Да уж вижу, что не до того! Семьи нет, детей нет, а он сидит в игрушки играет!.. Повернулась и вышла. Я с досадой бросил собранный пистолет на стол. Развелась... Ну и развелась! Какая тут Наташка, когда мы с Гришей уже второй месяц вроде как на военном положении! Тут я заметил, что одна деталька осталась лишней. Ну вот... Снова теперь разбирать... Машинку изучил - не хуже своего пресса. Собрать-разобрать - с закрытыми глазами, хоть норматив сдавай, а как работает - убей, не пойму... Вот она откуда, эта деталька. И все равно - какая-то она лишняя... Мать говорит, характер у меня совсем испортился. Испортишься тут... И от Гриши проку никакого! Показать, где планета находится, - он не астроном, карту начертить - он не географ. Ну хотя бы приблизительно нарисуй: вот здесь океан, здесь материк... Ну нарисовал. А толку? Глаза б мои на него не глядели!.. А ангелы - сволочи, как бы их там Гришка ни выгораживал!.. Живут, понимаешь, - пылинки друг с друга смахивают, только и думают, как бы кого нечаянно локотком не толкнуть... Кибернетика у них, автоматика, корабли космические... А против Гришки десант бросили! Как вспомню сквер - головы бы им всем посворачивал!.. Хотя, конечно, это еще вопрос: кто кому... Эх, не мне бы этим заниматься!.. А что это транзистор замолчал? Ах, да... Я шлепком вогнал трубчатую антенну в гнездо по шляпку и поднялся из-за стола. Время было позднее. Взглянув поверх занавески, в одном из желтеньких окон соседского дома я увидел дядю Колю. Вот еще тоже жертва... Нет, кроме шуток: здорово на него тот случай подействовал. Тихий стал старичок, задумчивый. Пенсию домой приносит до копеечки, а уж сквер, наверно, за версту обходит... В Гришиной комнате скрипнула койка. Я удивился и, прихватив пистолет, направился к нему. - А я думал, ты Люську пошел провожать... Гриша неподвижно сидел на койке, уставясь куда-то в угол. - Я не имел права втягивать тебя в эту историю, - глухо сказал он. - И ее тоже... Неужели он весь вечер так просидел - глядя в стену? - Ну пойди повесься тогда, - предложил я. - Чего уж теперь... - Понимаешь... - сказал он. - Вернуть меня обратно - это для них дело принципа... Они не отступят, Минька. - А ты меня не пугай. Я и так боюсь. Он недоверчиво посмотрел на меня. - Правда? - А то нет? - проворчал я. Помолчали. - А хуже всего, конечно, то, - уныло добавил Гриша, - что они, в общем-то, правы... - Слушай, ты! - рявкнул я. - Ангелочек! Они тебе что, много доброго сделали? Правы! Мухтар - и тот больше тебя соображает... Чего уставился? На хороших людей собака выть не станет!.. Почему Люську провожать не пошел? Плечи у Гриши сразу опустились, взгляд потускнел - сидит, в стенку смотрит. - Будет лучше, если мы с ней поссоримся... - Поссоритесь?.. Ты с какого гвоздя сегодня сорвался? - Если я вдруг исчезну... для нее это будет ударом. - Ага... - сказал я, помаленьку приходя в себя. - Нормально... А раньше ты что же? - Раньше она не относилась ко мне серьезно. Вот так! А я думал, он ничего не понимает... - Пойдешь завтра провожать! - бросил я. - И попробуй только не пойди! Тут я спохватился, что постоянно тычу в Гришу стволом, и засунул пистолет рукояткой в карман. Гриша моргал. Поссориться с Люськой - пара пустяков, а вот помириться... Внезапно лицо его прояснилось. Придумал, значит. - Минька, - осторожно начал он. - Тридцатого наши всей сменой за грибами собираются... На автобусе... - Не бери в голову, - сказал я. - Да, но... Люся ведь тоже едет... - Слушай, Гришк! Ты просто не знаешь, что я за человек! Вот попомни мои слова: стоит нам высунуть нос за город - и машинка заработает! По закону подлости - знаешь такой закон?.. В общем, никаких грибов, Гриша. Нельзя нам от майора отрываться... Кончался август. И я не знаю, в чем дело, но только Наташка стала попадаться мне на глаза чуть ли не каждый день. Еле успевал на другую сторону переходить. Но однажды все-таки не уберегся. - Ну куда ты полез, Миша! - услышал я совсем рядом ее рассерженный голос и, вздрогнув, остановился. - Куда тебя понесло? Вернись сейчас же! Это она со своим пацаном воевала. Увидев меня, растерялась. - Миша?.. Здравствуй... А губы - ну совершенно детские. И носик такой пряменький, аккуратный... - Привет... - осторожно отозвался я. - Как жизнь? - Вот... погулять вышли... - ответила она. Я смотрел на нее и соображал, что бы еще такое сказать. - Я слышал, развелась ты... - Развелась. А ты? Так до сих пор и не женился? - Да некогда все, - сказал я. - Дела. Тут подошвы моих кроссовок словно приплавились к асфальту, а рука сама прыгнула в сумку, где лежал пистолет. Вдоль решетки сквера прямо на нас шли трое молодых людей. Все одного роста, смуглые, горбоносые... Гортанно переговариваясь, прошли мимо. С Кавказа, видать, ребята... Я наконец обратил внимание, что Наташка меня о чем-то спрашивает. - Дела? Какие? - Такие дела, что закачаешься, - хмуро ответил я. - Скамейку нашу помнишь? - спросила она вдруг. Я буркнул, что помню. - Сменили ее. Новую поставили... - Серьезно? - сказал я. - Надо пойти посмотреть. Она жалко улыбнулась уголком рта. - Чего уж там смотреть... Замолчали. Наташкин пацан штурмовал ограду сквера - протискивался меж прутьев туда и обратно. - А у меня день рождения скоро... - И что? - насторожившись, спросил я. - Приходи. Если сможешь, конечно... Так... Потянули телка за веревочку... Не дурачок ведь, понимаю, в чем дело. Все прекрасно понимаю. Не дождалась, выскочила замуж, промахнулась, развелась, вспомнила, что Минька Бударин до сих пор не женат. - Не знаю, в общем... - промямлил я. - Мы тут, понимаешь, как раз тридцатого всей сменой за грибами выезжаем... Кое-как унеся ноги, решил взглянуть на новую скамейку. Посидел на ней, потрогал гладкий брус, где раньше было вырезано крупно и глубоко: "НАТАША!" Ладно. По грибы - так по грибы. За мной ведь тоже, как за Гришей, глаз да глаз нужен. Оставь меня в городе - возьму да и сорвусь на день рождения, кто меня знает! Кто-то остановился передо мной, постоял немного и сел рядом. Я покосился на подсевшего и увидел, что это Бехтерь. - Ну, здравствуй, - неприветливо сказал я ему. - Что? Лавки другой не нашлось? Бехтерь снял фирменные очки и долго тер переносицу. - Ну хоть бы ты мне, что ли, объяснил, - с тоской попросил он. - Бил я его тогда или мне это так, от злости померещилось? - От злости, - сказал я. Бехтерь усмехнулся. Что-то плохо он выглядел - то ли больной, то ли усталый. - Ничего, - сказал он. - Она еще с ним наплачется. - Это почему же? - Наплачется, - упрямо повторил Бехтерь. - Вот увидишь. Я-то знаю, что он за человек... - А ты-то сам что за человек? Бехтерь вдруг ухватил меня за руку. - Минька! - сказал он. - Не хотел я с ним тогда драться, веришь? Хотел подойти, поговорить по-людски, с глазу на глаз... Она ведь заявление из загса забрала. Минька! А он даже говорить со мной не хочет. Морду воротит, понимаешь? Простите, говорит, мы с вами не знакомы... Ах ты, думаю!.. Бехтерь задохнулся и умолк. Так это он, выходит, один на один отделал того... которого я потом рейкой? Ай да Валька! Как же надо было разозлиться!.. - Не того ты отлупил, Бехтерь, - сказал я ему. - Не Гришу. Он вскинул голову. - Что... правда? - Правда, - сказал я. Бехтерь подумал, потом уныло кивнул. - И что он теперь? Этот, кого я... В суд на меня, да? - Да нет, Бехтерь, - вздохнул я. - Никто на тебя в суд подавать не будет... Первый раз в жизни я говорил с ним не раздражаясь. А может, меня и раньше раздражал не столько сам Бехтерь, сколько этот его дурацкий фирменный оскал. - Кончай киснуть, Валька, - сказал я ему. - Сам понимаешь: ушла - значит, ушла. Другую найдешь. - Не найду, - безразлично ответил мне Валька Бехтерь. 15 Наш автобус стоял у ручья на опушке, и огромная верба время от времени лениво проводила по его крыше кончиками узких листьев. Я влез в автобус, и спавший на заднем сиденье шофер поднял голову. - Свои, свои... - успокоил я его. - Спички только возьму. Я пробрался к своей сумке и устроил в ней маленький переворот. Коробок, конечно, оказался на самом дне. Я разгреб продукты, переложил пистолет... и от кисти к локтю проскочили знакомые электрические мурашки. Еще не веря, я торопливо установил спичечный коробок на сиденье, прицелился и утопил спусковую клавишу. Коробок исчез. Несколько секунд я тупо смотрел на глянцевый от чистоты край кожаного сиденья. Потом швырнул пистолет в сумку, ремень - через плечо и вылетел из автобуса. С трех сторон шевелился лес, огромный, просвеченный солнцем. Ну и где мне их теперь искать, этих голубков? Я прикинул, на какое расстояние могли разбрестись грибники, и чуть не застонал... Полчаса, не меньше, я бегал по лесу сломя голову и выспрашивал наших, не видел ли кто Гришку с крановщицей. Как провалились, честное слово! Отмахав здоровенный крюк, вернулся к автобусу и там, на краю опушки, наконец увидел Люську. Сердце у меня радостно прыгнуло и тут же оборвалось: Гриши с ней рядом не было. - А где... Я не договорил. Она вскинула голову, и лишь тогда я понял, что никакая это не Люська. Куртка - другая, волосы - рыжие, но чуть потемнее, потом - короткая стрижка, каких Люська отродясь не носила... И даже не в этом дело! Лицо. Вроде бы Люськино - одно к одному, а вглядишься... Куда там до нее Люське! Ну вот как киноактриса на плакате: красивая - аж дух захватывает, а в жизни такую - расшибись - не встретишь... Уж не знаю, как я тогда выглядел, но, по-моему, она меня испугалась. Смотрит - глаза серые, большие, зрачки - вздрагивают... - Я здесь гуляю... - пояснила она. - Ага... - Я обалдело кивнул, и мы двинулись в разные стороны. Боком. Не спуская друг с друга глаз. У нее левая рука - за пазухой, у меня - в сумке. Стоило ей скрыться из виду, я шарахнулся вправо и, хрустя сучками, скатился в какую-то канаву. Слева - как бы в ответ - тоже раздался короткий треск веток. Понятно... Пригибаясь, добежал до конца канавы и там только перевел дыхание. Вот это да! Рыжая, а? Сама пожаловала... Как же это они нас так быстро вычислили?.. От ствола к стволу, как на территории противника, все высматривая, не мелькнет ли где в кустах оранжевый пластик пистолета, убрался подальше. Что ж т