линии Вы придерживаетесь в отношении него. Вы, несомненно, получили мою телеграмму. Макмиллан сообщает, что Бадольо удастся заставить подписать без труда". 1 Рузвельт и Черчилль в своей переписке часто называли Сталина "дядя Джо" или же писали сокращенно "Д. Дж. " и "Дядя Дж. ". -- Прим. ред. 28 сентября маршал Бадольо выехал из Бриндизи на итальянском крейсере для подписания на Мальте долгосрочных условий капитуляции. После подписания Бадольо имел короткий разговор с генералом Эйзенхауэром об объявлении войны Германии, как того хотел итальянский маршал. Положение сначала было непонятным для наших войск на местах. Итальянцы были их врагами более чем три года, а присоединившись к Объединенным Нациям, они через несколько недель очутились в новом положении. Президент и генерал Эйзенхауэр считали, что необходимо выступить с публичной декларацией, чтобы объяснить итальянцам и всему миру статус совместно воюющей стороны. Я приветствовал это. Премьер-министр -- президенту Рузвельту 30 сентября 1943 года "Я согласен, что мы должны выступить с совместным заявлением, и, может быть, это будет также удобным случаем, чтобы привлечь и Д. Дж.? Сейчас ясно, что он согласен считать итальянцев совместно воюющей стороной. Правда, мы можем потерять несколько дней, сносясь с Москвой, но эта задержка относительно незначительна по сравнению с ценностью участия русских. Если Вы согласны, то не сообщите ли Вы Сталину, что мы хотим сделать такое заявление? Присоединится ли он к нам или он предпочитает, чтобы мы начали действовать без него? Конечно, мы должны рассмотреть все те изменения к проекту, которые он, возможно, пожелает предложить. Я лично хотел бы внести несколько изменений, о которых я сообщаю в последующей телеграмме. Если Вы не возражаете против них, то не направите ли Вы Сталину текст в этом его виде?" Текст декларации, составленный мной, гласил: "Правительства Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза признают положение королевского итальянского правительства, как о нем заявил маршал Бадольо, и принимают активное сотрудничество итальянской нации и вооруженных сил в качестве совместно воюющей стороны в войне против Германии. Военные события после 8 сентября и жестокое обращение немцев с итальянским населением, завершившиеся объявлением Италией войны Германии, фактически сделали Италию совместно воюющей стороной, и американское, английское и советское правительства будут продолжать сотрудничать с итальянским правительством на этой основе. Три правительства признают обязательство итальянского правительства подчиниться воле итальянского народа после изгнания немцев из Италии, при этом предполагается, что ничто не нарушит абсолютного и непререкаемого права народа Италии конституционными средствами избрать демократическую форму правления, которую он сочтет для себя подходящей. Отношения между правительством Италии и правительствами Объединенных Наций как совместно воюющими сторонами не могут сами по себе повлиять на недавно подписанные условия, которые сохраняют свою полную силу и могут быть изменены только в результате соглашения между союзными правительствами и принимая во внимание ту помощь, которую итальянское правительство сможет оказать делу Объединенных Наций". Эту декларацию одобрили и президент Рузвельт, и Сталин. * * * В этот момент на сцену в Италии выступил граф Сфорца. До фашистской революции он был министром иностранных дел и послом в Париже. Во время господства Муссолини он находился в эмиграции. Он стал выдающейся фигурой среди итальянцев в Америке. Он высказался в пользу вступления Италии в войну на стороне союзников и в письме на имя одного высокопоставленного чиновника государственного департамента выразил готовность работать с Бадольо. В обострившейся обстановке он усмотрел для себя возможность добиться верховной власти в Италии и был убежден в своем праве на это. Он добился значительной американской поддержки и сочувствия многих американцев итальянского происхождения. Президент надеялся, что его можно будет включить в новую систему правительства, не вызывая недовольства короля и Бадольо, так как, разрабатывая военные планы итальянской кампании, мы рассчитывали на поддержку с их стороны. У меня был длительный разговор с графом Сфорцей, когда он проезжал через Лондон, направляясь в Маракеш, и я считал, что мы достигли соглашения, в силу которого он должен был лояльно сотрудничать с королем и Бадольо до тех пор, пока мы не сможем после скорейшего захвата Рима сформировать широкое нефашистское правительство. Таким образом, я твердо придерживался намеченного нами курса. Мы намерены были сохранить монархию до освобождения Италии, привлечь итальянское правительство на нашу сторону в борьбе против Германии, укрепить это правительство, включив в него представительные и готовые бороться элементы, и привлечь русских к урегулированию итальянских дел. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 4 октября 1943 года "Теперь, когда Дядя Джо присоединился к нам по вопросу об итальянской декларации, крайне важно заставить короля как можно скорее объявить войну. Такова, насколько мне известно, и Ваша точка зрения. Я предлагаю дать Эйзенхауэру указание оказать на короля максимальный нажим. Не должно быть никаких вздорных разговоров о том, чтобы ждать занятия Рима. Мне кажется, итальянцам давно пора начать реабилитировать себя. Если Вы согласны, дайте, пожалуйста, необходимые указания без дальнейших сношений с нами". Президент сейчас же начал действовать. Президент Рузвельт -- премьер-министру 8 октября 1943 года "5 октября я информировал Эйзенхауэра следующим образом: "Президент и премьер-министр считают, что король Италии должен как можно скорее объявить войну Германии. Не представляется необходимым ожидать занятия Рима. Поэтому вам следует настоять, чтобы итальянское правительство как можно скорее объявило войну, не дожидаясь дальнейших успехов". В соответствии с этим 13 октября королевское итальянское правительство объявило войну Германии. Глава двенадцатая ПОТЕРЯ ОСТРОВОВ Родос и Лерос Капитуляция Италии дала нам возможность захватить важную добычу в Эгейском море при минимальных усилиях и жертвах. Итальянские гарнизоны на островах подчинились бы приказам короля и маршала Бадольо и перешли на нашу сторону, если бы мы добрались до них до того, как их запугали и разоружили немцы. Немцев было гораздо меньше, но вполне возможно, что они уже давно начали испытывать подозрения относительно верности своих союзников и подготовились на случай, если их опасения оправдаются. Родос, Лерос и Кос были теми островными крепостями, которые являлись важными стратегическими объектами в наших планах ведения войны на второстепенных театрах. Родос был ключом ко всей группе, так как на нем имелись хорошие аэродромы, и, базируясь на них, наша авиация получила бы возможность осуществлять оборону любых других островов, которые могли бы быть в дальнейшем заняты нами. Это позволило бы установить полное господство наших военно-морских сил в этих водах. Кроме того, если бы часть военно-воздушных сил в Египте и Киренаике была переброшена на Родос, они могли бы с тем же или даже с еще большим успехом выполнять свои функции по обороне Египта. Не подобрать эти сокровища, которые сами просились в наши руки, было бы величайшей глупостью. Завоевать господство в воздухе и на воде на Эгейском море было в пределах наших возможностей. Это могло оказать решающее воздействие на Турцию, которая к тому же находилась под глубоким впечатлением от краха Италии. Если бы мы могли использовать Эгейское море и Дарданеллы, путь в Россию был бы сокращен. Не было бы необходимости направлять конвои опасным и дорогостоящим путем через Арктику или же долгим и утомительным путем через Персидский залив. Я с самого начала считал, что мы должны использовать в наших интересах возможный крах Италии или вооруженное выступление немцев против итальянцев. Командование на Среднем Востоке отрабатывало планы и вело подготовку к захвату Родоса в течение нескольких месяцев. В августе индийская 8-я дивизия прошла соответствующую подготовку к этой операции и 1 сентября была готова к отплытию. Но 26 августа командование получило приказ объединенного англо-американского штаба, предписывавший во исполнение одного второстепенного решения Вашингтонской конференции, принятого в мае, отправить в Индию для действий против побережья Бирмы суда, которые можно было бы использовать для доставки индийской 8-й дивизии на Родос. Самой же дивизии был отдан приказ присоединиться к войскам союзников в центральной части Средиземного моря. * * * Когда произошло великое событие -- капитуляция Италии, мои взоры обратились к островам Эгейского моря. 9 сентября я телеграфировал из Вашингтона главнокомандующему на Ближнем Востоке генералу Вильсону: "Время действовать. Импровизируйте и дерзайте". Генерал Вильсон горел желанием принять решительные меры, но его силы были ослаблены: у него имелась лишь 234-я бригада, ранее входившая в состав понесшего тяжелые потери гарнизона на Мальте, и не было никаких судов, помимо тех, которые он мог наскрести за счет местных ресурсов. Подготовленные десантные суда, недавно изъятые у него, фактически находились в руках высшего командования. Однако американцы решительно настаивали на отправке наших судов из Средиземного моря либо на запад для подготовки еще далекой операции "Оверлорд", либо на Индийский театр военных действий. Решения, принятые еще до капитуляции Италии, в совершенно иных условиях, тем не менее неуклонно претворялись в жизнь, во всяком случае низшими инстанциями. Таким образом, тщательно разработанные планы Вильсона относительно быстрых действий на Додеканесских островах были серьезно нарушены. В результате мы, не имея достаточных сил, должны были сделать все возможное для того, чтобы занять и удержать острова, имеющие огромное стратегическое и политическое значение. Планы оккупации Родоса, Лероса и Коса получили одобрение объединенного англо-американского штаба и в окончательной формулировке квебекских решений от 10 сентября. Вильсон с большой поспешностью отправил морем и по воздуху небольшие отряды на ряд других островов и 14 сентября сообщил следующее: Генерал Мэйтленд Вильсон -- начальнику имперского генерального штаба 14 сентября 1943 года "Положение на Родосе ухудшилось слишком быстро, так что мы не смогли ничего сделать. После небольшой бомбардировки итальянцы сдали город и гавань (немцам). Поэтому можно было рассчитывать только на десант, однако, к сожалению, индийская 8-я дивизия, которая прошла специальную подготовку к этой операции, переброшена в центральную часть Средиземного моря, а приданные ей суда и баржи рассредоточены по приказу военно-морского министерства. Моральное состояние итальянцев на Родосе чрезвычайно низкое, и они не проявляют особого стремления оказывать сопротивление немцам, несмотря на заверения в обратном. Мы заняли остров Кастельроссо и направили солдат на острова Кос, Лерос и Самос. Звено "спитфайров" приземлится сегодня на острове Кос, туда же будет сброшен на парашютах гарнизон пехоты. Отряд пехоты направляется также на Лерос. Вслед за этим я предлагаю вести пиратскую войну против коммуникаций противника в Эгейском море и по мере возможности занимать греческие острова греческими силами. Поскольку новозеландская дивизия также будет направлена в центральный район Средиземного моря, в нашем распоряжении останется лишь частично оснащенная индийская 10-я дивизия. Все средневосточные силы предоставлены в распоряжение генерала Эйзенхауэра, и поэтому мы не имеем возможности произвести высадку десанта на Родосе, но я надеюсь одолеть остров средствами, примененными турками в 1522 году, хотя и за менее продолжительный срок". Поскольку мы не захватили Родос, наши успехи на других островах Эгейского моря были поставлены под угрозу. Только применение крупных военно-воздушных сил могло обеспечить то, что было нам нужно. При наличии согласия эти воздушные силы потребовались бы нам лишь на короткое время. Генерал Эйзенхауэр и его штаб, казалось, не видели того, что само чуть ли не давалось нам в руки, хотя мы добровольно предоставили все наши значительные ресурсы целиком в его распоряжение. Мы, со своей стороны, поступили совершенно правильно, не пытаясь оккупировать Крит, где большой немецкий гарнизон быстро разоружил итальянцев и завладел всем островом. Но в течение некоторого времени на мелких островах наши дела шли неплохо. Переброска войск по морю и воздуху началась 15 сентября. Английский флот оказал помощь эсминцами и подводными лодками. К операции были привлечены небольшие каботажные суда, лодки и баркасы, и к концу месяца на Косе, Леросе и Самосе находилось по батальону. Небольшие отряды высадились и на ряде других островов. Там, где были итальянские гарнизоны, они оказывали нам довольно дружеский прием. Но их хваленая береговая и зенитная оборона оказалась в плачевном состоянии, а доставить туда наши более тяжелые орудия и машины едва ли было возможно при тех транспортных средствах, которыми мы располагали. Не считая Родоса, самым важным в стратегическом отношении был остров Кос. Только там был аэродром, с которого могли действовать наши истребители. Он быстро был введен в действие, и для его обороны было доставлено 24 орудия "бофорс". Естественно, он стал первым объектом контратаки противника и начиная с 18 сентября объектом беспрестанных воздушных налетов. Наша разведка донесла о приближении вражеского конвоя, а на рассвете 3 октября на центральном аэродроме приземлились германские парашютисты и разбили единственную роту, защищавшую его. Остальная часть батальона на севере острова, где высадился противник, была отрезана. Конечно, один батальон -- все, что мы могли выделить, -- мало что мог сделать на острове протяженностью 30 миль, для того чтобы парировать этот двойной удар. Остров пал. Флот приложил все усилия, чтобы перехватить конвой, направлявшийся на Кос, но безуспешно; в результате неблагоприятного стечения обстоятельств все эсминцы, кроме трех, были в тот момент отосланы. Я был очень встревожен тем, что мы не смогли поддержать операции в Эгейском море, и 25 сентября телеграфировал генералу Эйзенхауэру: Премьер-министр -- генералу Эйзенхауэру 25 сентября 1943 года "Вы, очевидно, видели телеграммы от главнокомандующего на Среднем Востоке относительно Родоса. Родос является ключом и к восточной части Средиземного моря, и к Эгейскому морю. Будет большим несчастьем, если немцы смогут укрепиться там. Требования, предъявляемые главнокомандующим на Среднем Востоке, очень скромны. Я был бы весьма признателен, если бы вы сообщили мне, как обстоят дела. Я еще не поднимал этого вопроса перед Вашингтоном". Тем временем немцы вновь стали хозяевами положения и перебросили довольно большое число самолетов на Эгейское море, имея в виду разрушить планы, которые я лелеял. Я детально изложил этот вопрос президенту. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 7 октября 1943 года "1. Я серьезно обеспокоен положением, создавшимся в восточной части Средиземного моря. После капитуляции Италии мы отправили небольшие части из Египта на некоторые греческие острова, в особенности на остров Кос, где имеется аэродром, и на Лерос, который представляет собой укрепленную итальянскую военно-морскую базу с мощными стационарными батареями. Мы пошли на этот риск в надежде, что итальянские гарнизоны, которые приветствовали нас, примут участие в обороне. Эта надежда, по-видимому, тщетна, и Кос уже пал, если не считать немногих наших солдат, сражающихся в горах. Лерос может постигнуть та же судьба. Наши действия против Родоса еще не увенчались успехом. Я считаю, что Итальянский и Балканский полуострова связаны между собой в военном и политическом отношении и по существу представляют собой единый театр военных действий, с которым нам приходится иметь дело. Пожалуй, невозможно вести успешную итальянскую кампанию без учета того, что происходит на Эгейском море. Немцы, по-видимому, придают особое значение этой восточной сфере и, не задумываясь, выделили значительную часть своих дефицитных военно-воздушных сил для того, чтобы удержаться там. Им приходится учитывать опасность дезертирства Венгрии и Румынии и решительного раскола в Болгарии. Турция также в любой момент может выступить против них. Совершенно очевидно, что в Греции и Югославии складывается положение, неблагоприятное для противника. Если мы припомним, сколь блестящими были результаты политической реакции в Италии, вызванной нашими военными усилиями, то не кажется ли Вам, что с нашей стороны было бы крайне близоруко игнорировать возможность аналогичного и даже еще более решительного сдвига в некоторых или во всех упомянутых мною странах? Если мы в состоянии вызвать такую реакцию и воспользоваться ею, то наша совместная задача в Италии значительно облегчится. Я никогда не хотел посылать армию на Балканы, а стремился лишь с помощью отрядов "коммандос", снаряжения и агентов стимулировать ведущуюся там энергичную партизанскую войну. Это может дать результаты, неизмеримые по своим последствиям, при весьма небольших затратах за счет главных операций. Я прошу занять Родос и другие Додеканесские острова, направить на север наши средневосточные военно-воздушные силы и разместить их на этих островах и, возможно, также на турецком побережье; последнего вполне можно будет добиться и тем самым отвлечь гораздо больше сил противника, чем потребуется наших сил. Это также даст возможность вступить в соприкосновение с убывающими военно-воздушными силами противника и нанести им поражение еще в одном районе. Все военно-воздушные силы составляют единое целое, и чем чаще мы будем наносить им удары, тем лучше. Родос занимает ключевую позицию в этом отношении. Я не считаю нынешний план его захвата идеальным. Он потребует, и стоит того, по крайней мере первоклассной дивизии, которая, конечно, может быть заменена постоянным гарнизоном, как только мы захватим этот остров. Лерос, который мы сейчас с трудом удерживаем, представляет собой важную морскую крепость, и как только мы утвердимся в этом районе, авиационные и легкие военно-морские силы смогут сыграть самую плодотворную роль. К осуществлению этой операции следует приступить лишь в том случае, если она будет проводиться с достаточной решительностью и быстротой. На ее выполнение должны быть брошены хорошо подготовленные войска, снабженные всем необходимым. При выполнении этих условий отвлечение сил от главного театра будет носить лишь временный характер, а результаты могут быть очень большими и далеко идущими. 5. Я прошу Вас внимательно рассмотреть мои соображения и не допустить, чтобы этот план был отвергнут и тем самым упущены возможности, которые могут сыграть большую роль в предстоящие критические месяцы. Даже если десантные суда, необходимые для переброски дивизии, будут на несколько недель сняты с подготовки операции "Оверлорд" без изменения намеченной даты ее начала, это окупит себя. Я чувствую, что мы можем упустить весьма благоприятную, но преходящую возможность. Если Вы согласны, не покажете ли Вы генералу Маршаллу эту телеграмму до того, как объединенный англо-американский штаб примет какое-либо решение?" Я был очень огорчен, получив от президента телеграмму, отправленную им Эйзенхауэру; фактически она означала отказ в предоставлении какой-либо помощи. В разгар осуществления операции, одобренной и лично президентом, и американскими начальниками штабов, меня оставили без поддержки, предоставив одному перенести предстоящий удар. Отрицательные силы, которые до сих пор удавалось, хотя и с большим трудом, сдерживать, вновь восторжествовали. Президент Рузвельт -- премьер-министру 8 октября 1943 года "Я не хочу навязывать Эйзенхауэру отвлекающие операции, которые ограничат перспективы быстрого и успешного развития итальянских операций по захвату линии севернее Рима. Я возражаю против каких-либо отвлекающих операций, так как, по мнению Эйзенхауэра, они поставят под угрозу безопасность нашего нынешнего положения в Италии, которое укрепляется чрезвычайно медленно, учитывая известные особенности противника, обладающего значительным превосходством в наземных войсках и танковых дивизиях. Я считаю, что нельзя допускать таких перебросок сил или вооружения, которые могут поставить под угрозу осуществление операции "Оверлорд", как она намечена в составленных нами планах. Американские начальники штабов согласны со мной. Я посылаю копию этой телеграммы Эйзенхауэру". Я обратил особое внимание на фразу: "Я считаю, что нельзя допускать таких перебросок сил или вооружения, которые могут поставить под угрозу осуществление операции "Оверлорд", как она намечена в составленных нами планах". Утверждать, что задержка на шесть недель возвращения 9 десантных судов из более чем 500, выделенных для участия в операции "Оверлорд", которая к тому же должна была начаться не ранее чем через шесть месяцев, поставит под угрозу выполнение главной операции, назначенной на май 1944 года, -- значило утратить всякое чувство пропорции. Поэтому я решил обратиться с новым энергичным призывом к президенту. Премьер-министр -- президенту Рузвельту 8 октября 1943 года "1. Я убедительно прошу Вас обдумать мою точку зрения в этот критический момент, памятуя, сколь плодотворными были наши совместные действия в прошлом и как это важно для будущего. 2. Я убежден, что отказ от захвата Родоса на данной стадии и игнорирование всего положения в восточной части Средиземного моря явится серьезнейшей стратегической ошибкой. Я уверен также, что если бы мы обсудили этот вопрос в личной беседе, то эту операцию можно было бы включить в наш общий план без ущерба как для развертывания операции в Италии, в пользу которой я, как Вам известно, всегда решительно высказывался, так и для подготовки операции "Оверлорд", которую я готов всей душой поддерживать... " Президент Рузвельт -- премьер-министру 9 октября 1943 года "Я получил Вашу телеграмму от 8 октября и лично внимательно изучил моменты, на которые Вы обращаете внимание. Я их тщательно обдумал так же, как и начальники штабов. Я обеспокоен возможностью того, что наши армии понесут поражение в результате действий противника, обладающего превосходящими, если не считать авиации, силами, находящимися под командованием человека, известного своей смелостью и находчивостью. Особенно необходимо обеспечить абсолютную безопасность нашей позиции на линии, которую мы надеемся занять в Италии. Вполне понимая Ваши затруднения в восточной части Средиземного моря, я, посылая свою предыдущую телеграмму, руководствовался мыслью, что не следует допускать отвлечения сил с Итальянского театра военных действий, если это может поставить под угрозу безопасность союзных армий в Италии, и что никакие действия для достижения более мелких целей не должны ставить под угрозу успех операции "Оверлорд". В настоящее время мы почти полностью располагаем всеми необходимыми фактами, чтобы на их основании судить, как далеко может завести нас операция на Родосе. Эта операция не ограничится захватом Родоса, но неизбежно предполагает, и немцы это прекрасно понимают, наше намерение пойти дальше. В противном случае Родос будет находиться под угрозой обстрела со стороны Коса и Крита. Я был за то, чтобы попытаться обеспечить хотя бы какую-нибудь точку опоры на Додеканесских островах, но так, чтобы это не завело нас слишком далеко; в настоящее время положение складывается таким образом, что нам придется не только хорошо подготовить и энергично вести данную операцию, но и пойти значительно дальше, что в свою очередь вызывает необходимость отвлечения сил, главным образом не наземных, а морских и воздушных, из какого-то другого источника, которым неизбежно должна стать Италия, операция "Оверлорд" или, возможно, десантные операции Маунтбэттена. Таким образом, проблема такова: начинать ли нам балканскую кампанию, действуя при этом с юга, или же мы можем добиться большего при большей безопасности, быстро продвигаясь на позиции севернее Рима, о которых мы договорились? Мне представляется, что здесь союзники создадут более серьезную угрозу Балканам, чем неизбежно рискованные десантные операции против Родоса, при очевидной для противника нехватке у нас необходимых средств для дальнейших действий. Если руководствоваться стратегической точкой зрения, то я спрашиваю себя, куда мы двинемся после захвата Эгейских островов? И наоборот, куда двинутся немцы, если они в течение некоторого времени будут владеть этими островами?.. " Как показали дальнейшие события, Рим был взят лишь через восемь месяцев. В течение осени и зимы в выполнении задачи перебазирования англо-американских тяжелых бомбардировщиков из Африки в Италию было занято в 20 раз большее количество судов, чем то, с помощью которого можно было захватить Родос за две недели. Родос оставался занозой в нашем теле. Турция, наблюдая такую исключительную инертность союзников близ своего побережья, стала гораздо менее уступчивой и отказалась предоставить нам аэродромы. Американский штаб навязал свою точку зрения, а расплачиваться должны были англичане. Хотя мы боролись за то, чтобы сохранить свою позицию на Леросе, судьба наших небольших сил там была фактически решена. Мы предоставили добровольно в распоряжение Эйзенхауэра все наши лучшие силы, наземные и воздушные, в количестве гораздо большем, чем то, о котором была достигнута договоренность в Вашингтоне в мае и в Квебеке в августе, и приложили колоссальные усилия к укреплению армии в Италии, намного превзошедшие планы ожидания верховного командования, а теперь нам приходилось как-то выходить из положения с теми немногими силами, которые остались в нашем распоряжении. Жестокая бомбардировка Лероса и Самоса явно была лишь подготовкой к германскому наступлению. Численность гарнизона на Леросе была доведена до бригады -- три отличных батальона английской пехоты, переживших осаду и голод на Мальте и все еще не восстановивших полностью свои силы. В день падения острова Кос адмиралтейство отдало приказ о посылке сильного подкрепления, включая пять крейсеров, в Эгейское море с Мальты. Генерал Эйзенхауэр также отправил, в качестве временной меры, два полка истребителей дальнего действия на Средний Восток. Их присутствие скоро дало себя знать. 7 октября вражеские суда, доставлявшие подкрепления на остров Кос, были уничтожены действиями наших кораблей и авиации. Несколько дней спустя наши корабли потопили еще два транспорта. Однако 11 октября истребители дальнего действия были отозваны. В связи с этим наши корабли снова очутились в таких же условиях, в каких они вели битву за Крит два года назад. Противник обладал господством в воздухе, и наши суда могли действовать, не рискуя серьезными потерями, только по ночам. * * * Отозвание истребителей решило судьбу Лероса. Противник мог без серьезных помех продолжать накапливать свои силы рассредоточенными группами малых судов. Теперь мы знаем, что положение с судами у противника было критическое. Задержка наступления на Лерос объяснялась главным образом опасениями противника, что союзники перейдут в Адриатическом море в наступление. 27 октября мы узнали, что четыре тысячи человек из состава германских альпийских войск и много десантных судов прибыли в Пирей, видимо, по пути следования к Леросу, а с начала ноября начали поступать сообщения о передвижениях десантных судов, предвещавшие близкое наступление. Скрываясь от наших эсминцев по ночам между островами, двигаясь небольшими группами днем под сильным прикрытием истребителей, германские войска и самолеты продолжали сосредоточиваться. Наши военно-морские и воздушные силы не были в состоянии помешать их осторожному приближению. Гарнизон находился в боевой готовности, но он был слишком малочислен. Рано утром 12 ноября германские войска высадились у северо-восточной оконечности острова, а также в бухте к юго-востоку от города Лерос. Атака против города сначала была отбита, но днем были сброшены 600 парашютистов. Предыдущие сообщения указывали, что остров неудобен для высадки парашютистов, поэтому парашютный десант был неожиданностью. Генерал Вильсон -- премьер-министру 17 ноября 1943 года "Лерос пал после доблестной борьбы в условиях сильнейших воздушных налетов". * * * Потеря Лероса пока положила конец всем нашим надеждам в Эгейском море. Мы сразу же попытались эвакуировать небольшие гарнизоны с Самоса и других островов и спасти уцелевших на Леросе. Оттуда было доставлено более тысячи человек из английских и греческих войск, а также много находившихся в германском плену военнопленных дружественных нам армий, но наши потери опять были весьма серьезными. Шесть эсминцев и две подводные лодки были потоплены самолетами или минами, а четыре крейсера и четыре эсминца повреждены. Эти испытания разделил с нами греческий военно-морской флот, который на всем протяжении кампании проявлял незаурядную доблесть. Я подробнейшим образом изложил прискорбные эпизоды, связанные с Родосом и Леросом. Они послужили объектом самых острых, к счастью небольшого масштаба, разногласий, возникавших между мной и генералом Эйзенхауэром. Преодолевая в течение многих месяцев упорное сопротивление, я расчистил путь для его успешной кампании в Италии. Вместо того чтобы ограничиться только захватом Сардинии, мы переправили мощную группу армий на территорию Италии. Корсика сама далась нам в руки. Мы отвлекли значительную долю германских резервов с других театров. Итальянский народ и правительство перешли на нашу сторону. Италия объявила войну Германии. Ее флот присоединился к нашему. Муссолини бежал. Освобождение Рима близилось. 19 германских дивизий, покинутых своими итальянскими товарищами, были разбросаны по Балканам, где мы не использовали против них и тысячи офицеров и солдат. Срок, назначенный для операции "Оверлорд", не был серьезно нарушен. Я помог найти среди английских и имперских сил в Египте четыре первоклассные дивизии, помимо тех, которые, по сообщению генерала Уайтли, верховное командование нашими войсками в Северо-Западной Африке сочло возможным выделить для этой цели. Мы не только помогли успехам англо-американского штаба генерала Эйзенхауэра, но предоставили ему сверх запланированных значительные ресурсы, без которых могла бы произойти катастрофа. Я был опечален тем, что незначительные просьбы, с которыми я обращался ради стратегических целей, имевших почти такое же большое значение, как и те, которые были уже достигнуты, так упорно отвергались. Конечно, когда вы выигрываете войну, почти все, что ни делается, можно представить как правильное и мудрое. Однако, если бы не эта педантичная позиция в отношении операций на театре военных действий, имевшем меньшее значение, мы, помимо всех успехов итальянской кампании, легко могли бы получить контроль над Эгейским морем и, что было вполне вероятно, добиться присоединения к нам Турции. Глава тринадцатая СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ ГИТЛЕРА За несколько лет до войны немцы начали создавать ракеты и самолеты-снаряды и устроили экспериментальную станцию для проведения этой работы на побережье Балтийского моря в Пенемюнде. Эта деятельность, конечно, держалась в строгой тайне. Тем не менее им не удалось полностью скрыть ее, и уже осенью 1939 года в сообщениях нашей разведки стали встречаться упоминания о различных видах оружия дальнего действия. В первые годы войны из различных источников к нам поступали слухи на эту тему и обрывки информации, часто имевшие самый противоречивый характер. Весной 1943 года этот вопрос был рассмотрен начальниками штабов, в результате чего генерал Исмей направил мне 15 апреля следующее сообщение: Генерал Исмей -- премьер-министру 15 апреля 1943 года "Начальники штабов считают, что вас следует поставить в известность относительно сообщений о германских экспериментах с ракетами дальнего действия. То обстоятельство, что с конца 1942 года было получено пять таких сообщений, подтверждает самый факт, хотя детали точно неизвестны. Начальники штабов считают, что, не теряя времени, нужно установить этот факт и, если сведения подтвердятся, принять соответствующие контрмеры. Они считают, что в данном случае наилучшие и быстрые результаты может дать расследование, руководимое одним человеком, который имел бы возможность привлечь необходимых научных советников и представителей разведки. Поэтому они вносят предложение, чтобы вы назначили человека, которому следует поручить эту задачу. Они предлагают на ваше решение кандидатуру Данкена Сэндиса, который, по их мнению, был бы весьма подходящим человеком. Кроме того, начальники штабов считают необходимым предупредить министра внутренней безопасности относительно возможности такого нападения и относительно того, что предлагается предпринять. Не считается желательным информировать население на данном этапе, когда сведения еще столь неопределенны. Начальники штабов просят вас одобрить вышеизложенные предложения". Сэндис в первые дни войны служил в зенитной части в Норвегии. Позже, когда он командовал первым экспериментальным ракетным полком, он попал в автомобильную катастрофу и повредил себе обе ноги. В состав правительства он вошел в июле 1941 года в качестве финансового секретаря военного министерства, затем парламентского секретаря министра военного снабжения. На обоих этих постах он нес большую ответственность за общее руководство развитием типов вооружений и в связи с этим поддерживал тесный контакт с комитетом начальников штабов. Поскольку он был моим зятем, я, естественно, был рад, что начальники штабов пожелали поручить ему такую важную работу, хотя сам я не предлагал этого им. 4 июня заместитель начальника штаба военно-воздушных сил маршал авиации Эвилл дал указание, в соответствии с которым Сэндис получил право непосредственно связываться с отделами разведки, получающими дальнейшую информацию от агентов и военнопленных, а также просил Сэндиса дать рекомендации для воздушной разведки и сообщить штабу военно-воздушных сил о выводах, которые будут сделаны на основании собранных сведений. Были изучены все возможные способы установить траекторию таких снарядов и определить, откуда их выпускают. Были приняты меры в области гражданской обороны и безопасности. 11 июня Сэндис направил меморандум штабу военно-воздушных сил с просьбой, чтобы через определенные промежутки над районом Пенемюнде совершались разведывательные полеты и чтобы была сфотографирована вся территория Северной Франции в радиусе 130 миль от Лондона. Он также рекомендовал произвести бомбардировку экспериментальной станции в Пенемюнде. 28 июня Сэндис сообщил, что аэрофотосъемка Пенемюнде показала большие ракеты рядом с пусковыми станциями. Радиус действия этих ракет составляет, возможно, от 90 до 130 миль. 29 июня комитет обороны, который начиная с апреля постоянно информировали, решил: "... что необходимо организовать и проводить самое тщательное и скрупулезное изучение района Северной Франции в радиусе 130 миль от Лондона, причем следует сделать все возможное для того, чтобы получить наиболее исчерпывающую и точную информацию; что налет на экспериментальную станцию в Пенемюнде должен быть произведен ночью большими силами бомбардировочной авиации при первой же возможности, когда условия будут подходящими; чтобы, насколько возможно, были подготовлены планы для немедленного воздушного налета на ракетные пусковые станции в Северной Франции, как только они будут обнаружены". * * * Гитлер был исполнен решимости провести в жизнь свой план. В сопровождении нескольких своих ближайших помощников в ранге министров кабинета он инспектировал Пенемюнде приблизительно в начале июня 1943 года. К этому времени мы были лучше информированы о ракетных снарядах, чем о самолетах-снарядах. Подготовка обоих этих видов оружия шла полным ходом; центром всех исследований и экспериментов была база в Пенемюнде. В отношении атомной бомбы немцы не достигли решающих успехов. "Тяжелая вода" дала некоторые результаты, но именно в самолетах-снарядах и ракетах Гитлер и его советники усматривали средство нанести новый, а может быть, и решающий удар по Англии и сорвать англо-американские планы высадки через Ла-Манш на континенте. Фюрер был удовлетворен виденным в Пенемюнде и направил все усилия Германии на то, чтобы оправдать эту новую и, пожалуй, последнюю надежду. 9 июля Сэндис сообщил, что, помимо планов ракетных бомбардировок Лондона, есть указание на то, что немцы намерены использовать самолеты-снаряды и орудия очень дальнего радиуса действия. В двух пунктах -- в Ваттене близ Сент-Омера и в Брюневале близ Фекана -- были обнаружены земляные работы весьма подозрительного свойства. В связи с этим селекторным радарным станциям в Юго-Восточной Англии было дано особое указание следить за пуском ракет. Массовая эвакуация жителей из Лондона не предусматривалась, но министерство внутренних дел готовило планы отправки из города тогда, когда это понадобится, 100 тысяч людей, подлежащих эвакуации в первую очередь, как-то: школьников и беременных женщин, по 10 тысяч человек в день. В Лондон было доставлено 30 тысяч моррисоновских бомбоубежищ, так что резерв их в столице составил около 50 тысяч. В полученных нами 19 июля сообщениях говорилось: "В Северо-Западной Франции ведутся работы непонятного характера, в том числе прокладываются железнодорожные пути, строятся поворотные круги, возводятся различные здания и железобетонные сооружения. В большинстве случаев это строительство ведется усиленными темпами, в особенности в Ваттене, где отмечена наибольшая активность. Делаются попытки камуфлировать эту работу, и в одном месте отмечена доставка зенитных орудий". Когда все эти факты и сообщения были представлены комитету обороны, то разгорелись споры. Мнения ученых и военных специалистов разошлись весьма серьезно в вопросе о том, будет ли новое наступление на остров предпринято с помощью ракет или с помощью самолетов-снарядов. Вначале мнение склонялось в пользу того, что будут пущены ракеты, но затем выяснилось, что сторонники этой точки зрения дали чрезмерно преувеличенную оценку размерам и разрушительной силе такого снаряда, и это подорвало их позиции. С другой стороны, лорд Черуэлл 1 не верил, что, даже если и можно создать гигантские ракеты, немцам было бы выгодно производить их. Он с самого начала утверждал, что немцы добились бы лучших результатов и более дешевой ценой, используя самолеты. Черуэлл считал, что вряд ли могут быть применены ракеты с боевым зарядом в 10--20 тонн, как того опасались; но даже если бы это, паче чаяния, и случилось, по мнению Черуэлла, разрушения, которые будут причинены Англии, далеко не достигнут таких размеров, как это предсказывали. 1 В то время -- генеральный казначей и личный консультант Черчилля по научным вопросам. Участвовал в работе по созданию атомной бомбы. -- Прим. ред. * * * Эти споры не вызвали за