ава шестая. ХРУСТАЛЬНАЯ СТРАНА, ИЛИ ПОГРЕБАТЬ - ТАК ВЕСЕЛО Рано поутру мы отправились в путь, и как это ни казалось невероятным, дорога сделалась совсем негодной. Натыкаясь на огромные камни, намытые дождем, мы залетали прямо в ямы, которых пытались избегать. Дождь довел грязь до консистенции густого теста, и, плывя по пояс в этой скользкой жиже, мы неожиданно налетали на скрытые под ней скалы. Мои бедра и спина до того разболелись, что я уже клял себя за то, что не послушался совета Ли полететь самолетом и не подвергать себя костоломной тряске. Единственным утешением было то, что небосвод был голубым, солнце вовсю сияло и от всего вокруг шел белый пар. К нашему удивлению, нам попалось мало птиц, зато много прочей фауны. Пара переходивших дорогу чванливой походкой мангустов с хвостами колесом и шоколадными мордами предусмотрительно пропустили наш кортеж вперед, с интересом взирая на нас золотистыми глазами и вытянув хвосты трубой, словно восклицательные знаки, и только потом медленно и беззаботно закончили переход. Однажды дорогу нам переполз удав; медленно выписывая петли, он пробивал себе дорогу сквозь грязь. Достигнув противоположной стороны, он ненадолго задержался отдохнуть - хотя, по-видимому, обратил внимание на наше присутствие - и после этого исчез, сверкая чешуей, будто смазанной маслом. В общем, как я заметил, на Мадагаскаре все млекопитающие и рептилии были до того ручными, что легко могли стать мишенью точно нацеленного мачете или пули даже самого плохого стрелка. Проехав мимо одной из деревень, спрятавшейся за холмами и оттого почти невидимой, мы догнали по дороге группу местных жителей, несущих нечто странное. Поравнявшись, мы увидели, что группа состояла из мужчин и подростков, и все - в соломенных шляпах, столь популярных у малагасийцев. В середине четверо мужчин несли на грубо сколоченных носилках труп старца, частично закрытый ламба. Погребальное шествие выглядело, однако, очень весело - все болтали, курили сигареты, махали нам, когда мы проезжали мимо, тогда как покойник подпрыгивал и трясся на носилках, словно был еще живой. Старца несли в первый раз в последний путь. Судя по всему, мальгаши весело и задорно воспринимают смерть. У многих племен на Мадагаскаре существует обычай извлекать из могил кости предков; в честь этого устраивают хорошую пирушку, а кости потом вновь погребают со всей пышностью. Не знаю, так ли это на самом деле, но слышал, будто на стоянках такси на Мадагаскаре вывешены такие вот прейскуранты: ПО ГОРОДУ: 7000 франков. СВАДЬБЫ, ПОХОРОНЫ И ПЕРЕМЫВАНИЕ КОСТОЧЕК - ТАКСА ПО СОГЛАШЕНИЮ. Церемония перезахоронения называется "фамадиана" и нередко происходит тогда, когда привезенные из дру-гой местности останки погребаются в могилу предков; пользуясь этим, живые устраивают обряды и в честь ранее погребенных предков (например, перемывание косточек, которые потом заворачивают в новую шелковую пелену). Обрядами может сопровождаться и "церемония открытия" новой могилы, когда останки умерших переносятся сюда из временных мест захоронения. Фамадиана происходит очень пышно, при изобилии музыки, пения и танцев (в том числе танцев с костями предков!). Рассказывали, что однажды такая церемония происходила под музыку "Бездельник, кто с нами не пьет". Потомки выносят из могилы останки предка, "беседуют" с ним, а то и просто носят усопшего, "показывая", что нового произошло со времени его отсутствия в родном доме, городе или деревне. И всему этому сопутствует грандиозное веселье и смех[7] - назвать, что ли, словом "хохороны", не в пример нашему мрачному обряду, где заливаются слезами. Ближе к вечеру мы, к своему облегчению, все-таки достигли Мананары. Сдается, что именно здесь родилось выражение "однолошадный городишко" (если, конечно, и одна-то лошадь тут найдется). Горстка полуразвалившихся домиков разбежалась по трем улицам, проложенным, вероятно, пьяным строителем и изрытым дырами, как сыр грюйер. Впрочем, для местной домашней скотины лучшего места, чем эта теплая, изрытая ямами земля, не нашлось. Зебу возлежали на дороге, меланхолично пережевывая жвачку и не обращая внимания на механический транспорт. Два крупных петуха, как заправские бойцы, в радостном возбуждении взлетали в воздух и старались поразить друг друга длинными кривыми желтыми шпорами. Солнце сияло на бронзовом, золотом и желтом оперении бойцов. В одной из ям курица с пятью цыплятами искала съестного, но безуспешно; зато в другой, радостно крякая, купались в пыли четверо утят. В соседней яме на боку лежала до крайности истощенная собака с тремя щенками, настойчиво пытавшимися выдоить немного жидкости из ее ссохшихся сосков. По улицам городка расхаживали обитатели, нося корзины с провиантом на голове; у них не было привычки смотреть влево, вправо, а некоторые останавливались поболтать прямо посреди проезжей части. Даже когда мы клаксонили изо всех сил, они часто не обращали на нас внимания или в лучшем случае лениво оглядывались и нехотя сходили с дороги. Здешний отельчик, как это вообще свойственно "однолошадному" городу, смутно напоминает ковбойский салун на Диком Западе. Это конструкция из столбов и досок, снаружи окруженная верандой, с большим баром и рестораном внутри и помещением для кухни сзади, снаружи. Выйдя из этой основной структуры, можно увидеть кучку небольших шале в глубине сада. Кровати деревянные, а о таких штуках, как пружинные матрацы, здесь и слыхом не слыхивали. Банька, размером чуть побольше, чем гроб для умершего от водянки, была оборудована ведрами с водой; закончив омовения, следовало просто вылить воду в щель между досками пола. Освещалось сие пользительное заведение единственной электрической лампочкой размером чуть побольше грецкого ореха, свешивавшейся с конца провода со стершейся изоляцией. Поскольку помещение было рассчитано на низкорослых мальгашей, всякий раз, когда я открывал дверь в баньку, лампочка норовила стукнуть мне прямо в глаз. Когда же я исхитрялся вымыть голову, провод норовил так впутаться в волосы, что, если бы подаваемое здешней динамо-машиной напряжение было хоть чуть выше, меня неминуемо сразило бы током. Шале для приезжающих соединялись между собой узкими тропинками из камня-ракушечника, который хрустел под ногами, и если ты опаздывал ко сну, от этого хруста просыпались все постояльцы. Владельцем отельчика был стройный, но чем-то похожий на кулачного бойца мальгаш, который в своей прошлой земной жизни был, вероятно, каким-нибудь янычаром из воинства турецкого султана. Заправляла же делами его жена - высокая, стройная, по-настоящему красивая китаянка, с черными, как маслины, глазами, инкрустированными в нежную, белую, словно сливки, кожу. Всегда безупречно одетая, она держала небольшой штат отельчика в ежовых рукавицах: под ястребиным взором хозяйки гостиницы самые деликатесные и роскошные блюда подавались в любое время дня и ночи без задержки (что вообще-то не характерно для местных привычек), а в баре, также открытом двадцать четыре часа в сутки, всегда имелся большой выбор напитков - от пива до местного рома, от которого гарантированно вырастут волосы на груди даже у самой женственной рубенсовской модели. В тот день мне открылась еще вот какая тайна: отельчик, оказывается, был центром торговли хрусталем. Мадагаскар и Бразилия - две ведущие страны по добыче хрусталя, причем Мадагаскар в этом даже опережает Новый Свет. Я наивно предполагал, что где-то есть какие-то хрустальные копи и мускулистые шахтеры, подобно семи гномам Белоснежки, извлекают кирками эти дорогие камни. Оказывается, ничего подобного. Хрусталь, тщательно маскируясь под обычные камни, пробивается из-под почвенного слоя в лесу, а предприимчивые местные жители ходят и собирают его, а затем сдают местным экспортерам, одним из каковых и являлся владелец отельчика. Тайна мне открылась поутру, когда я услышал странные звуки. Что-то похожее не то на монотонный крик африканской птицы, чей голос напоминает молоточек медника, не то и в самом деле кто-то стучит молоточком по крошечной наковальне, а впрочем, это походило и на хор лягушек в брачный период. Направив свои стопы туда, откуда раздавался звук, я обнаружил группу девушек, сидевших в тени сделанного на скорую руку навеса из тростника; каждая разбивала малюсеньким молоточком большие кристаллы на кусочки размером с бразильский орех или чуть покрупнее. Сначала от кристалла-сырца откалывали порядочный кусок, каковой затем и обрабатывали молоточком, удаляя с него примеси. Подвергнутый такой обработке кристалл сияет белыми и серыми оттенками, словно сосулька. Постепенно куча обработанных кристаллов растет; их пакуют и отправляют в Европу, где используют, помимо всего прочего, в производстве лазеров. Когда я поведал о своем открытии членам нашей команды, выяснилось, что я задел за живое Фрэнка, который оказался страстным коллекционером минералов. Вскоре, после долгой торговли с владельцем отельчика, Фрэнк приобрел у него темный кристалл величиной с хороший кирпич, но значительно толще. Эту разновидность неправильно называют черным хрусталем, хотя на самом деле он играет оттенками дымчато-серого, словно персидская кошка. Позже, в ходе этой же поездки, я приобрел большой кристалл, показавшийся мне несравненно лучшим: он играл всеми оттенками лиловато-розового, словно хорошо разбавленное красное вино; он был похож на гигантский розовый лепесток и столь хорош, что не нуждался ни в какой шлифовке. Расположившись в отельчике, мы пребывали в состоянии некой неуверенности. Прежде всего мы предались размышлениям, где основать базовый лагерь: ведь раз основал - так там и сиди; туда притаскивай всех пойманных животных, оттуда отправляйся на ловлю. Во-вторых, мы точно не знали, в каких участках леса отлов будет удачливее,- как бы нам пригодился совет неуловимого профессора Ролана Альбиньяка, советника заповедника "Человек и биосфера", который начинался сразу за городом. Ожидалось, что мы встретимся с профессором по дороге, а его советы были нужны срочно. Общая концепция заповедника представляется очень интересной и крайне важной, тем более в условиях такой страны, как Мадагаскар, где почти не осталось лесов. Под заповедник отведена обширная по площади территория, разделенная концентрическими кольцами, подобно мишени лучника. "Яблочко" в центре - участок неприкосновенного леса, куда заказан вход даже ученым, разве что с очень важными целями. Разумеется, там не разрешены ни охота, ни рубка деревьев. Следующее кольцо также представляет собой девственный лес, но там разрешены под строгим надзором охота и рубка. Лес используется как и должно - разумно и щадяще, с выгодой для человека, но и с заботой о мириадах других форм жизни, населяющих его. Третья зона - внешняя окружность - предназначена для занятия земледелием, но под наблюдением, чтобы земля не истощалась, а продолжала кормить людей. Если эта необыкновенно тонкая концепция сработает, она реально поможет Мадагаскару. Для нас же весьма существенным было знать, где начинаются и где кончаются различные зоны, чтобы можно было начать охоту за неуловимым ай-ай. Следовательно, прежде чем определять место для лагеря, необходимо было разузнать координаты Альбиньяка. Но самым скверным являлось то, что после чудовищной тряски по жуткой дороге мои бедра совсем отказались слушаться и я передвигался примерно как восьмидесятилетний старец, зачем-то решивший принять участие в соревновании по бегу в мешках. Однако в самом беспомощном состоянии я оказался, когда настало время познакомиться со здешними удобствами во дворе. Двигаясь по дорожке из камня-ракушечника словно черепаха, неохотно пробудившаяся от спячки, я заперся в сооружении из кровельного железа, в котором на цементном полу отпечатались чьи-то следы, а дыра была размером с туннель под Ла-Маншем. Хуже всего то, что, уже сидя на корточках, я обнаружил, что мне не на что опереться, чтобы разогнуться. К счастью, я смог докричаться до своей благоверной Ли, которая самоотверженно бросилась мне на выручку. Так потом и ходили в туалет вместе, и я представляю, как остальные постояльцы гадали, чем мы там занимаемся,- ведь, прямо скажем, не самое удачное место для блаженства лобзаний, безумных желаний. Я поставил проблему перед Кью, который как раз договаривался с местным плотником об изготовлении ящиков, в которых мы надеялись поселить ай-ай, когда они наконец будут отловлены. - А у тебя хороший плотник? - спросил я Кью. - Отличный, если проследишь за ним,- ответил тот. - Я имею в виду - у него не торчат гвозди? Насколько я знаю, плотники чаще всего этим грешат. - Нет, он очень аккуратен. А что? - Так вот. Как только он закончит изготовление ящиков, пусть соорудит то, что я в юные годы называл словом "громотрон". - Громотрон? А это еще что за хреновина? - спросил Кью, ошарашенно глядя на меня. - О... громотрон - это... прекрасная вещь! Это ящик с двумя стенками, без дна и с отверстием в крышке. Водружаешь над расщелиной или ямой в земле, садишься поудобнее - и делаешь свое дело с комфортом, с толком, с расстановкой... Как-то, будучи в Парагвае, я соорудил его из розового дерева, но здесь, боюсь, такой роскоши не будет. - Ну, это для него пара пустяков. Однако почему ты называешь его гро... А! Все ясно! Только ставить надо над самой гулкой расщелиной. - Ну и слава Богу, что до тебя дошло,- строго сказал я. У меня не было ни малейшего желания разжевывать ему этимологию этого слова. Громотрон был закончен в сжатые сроки. Он оказался сработанным на совесть, и благодаря ему странствия даже по самым глухим закоулкам природы стали легче. На пути в Мананару мы конечно же останавливались в каждой сколько-нибудь прилично выглядящей деревушке, где сохранился хоть небольшой участок леса, и расспрашивали про ай-ай. Результаты разочаровывали. Многие обитатели никогда в глаза его не видели. Даже самый почтенный старец, которому явно перевалило за восемьдесят, упорно отрицал наличие столь опасного создания в здешних краях. В одной из деревень сознались, что лет десять назад имелся такой, который разорял их плантации и был за то убит. В общем, пусто, ни намека на изобилие ай-ай. Настроение у нас совсем упало. В ожидании Ролана Альбиньяка, который помог бы развеять наши сомнения, мы решили исследовать местность - выбрать наиболее подходящий уголок для базового лагеря и порасспросить жителей о загадочном животном. Джон наудачу поехал на "тойоте" в северном направлении, а Кью решил обследовать окрестности Мананары. Мы были в известной степени уверены, что Зверь с Магическим Пальцем существует в данном регионе, потому что некоторое время назад именно здесь было отловлено несколько особей для Венсеннского зоопарка и Дьюкского университета с целью разведения в неволе. Самый маленький из пойманных ими ай-ай, которому дали странное имя Хэмпри, был вообще первым ай-ай, которого я когда-либо видел. Он и позвал нашу экспедицию в дорогу. К нашей компании добавился стройный простоватый юноша по имени Жулиан - в прошлом он показал себя прекрасным ловцом ай-ай и отловил несколько экземпляров для зоопарков. Он был настолько бесшабашен, что лазил за ай-ай по деревьям и хватал их руками, не боясь огромных зубов, которыми те могли в два-три приема разгрызть кокосовый орех. Доказательством кусачести ай-ай служили впечатляющие царапины на руках Жулиана. Было решено, что вместе с Кью он выедет в ночную разведку в окрестности Мананары на поиски следов этого странного создания. Ли взялась исследовать окраины города, а мне пришлось остаться в отельчике: как ни хотелось поучаствовать в ночной охоте, но боли не отпускали. В одной из своих прогулок по окрестностям Ли выведала, что через реку, протекавшую на самой окраине города, перекинут внушительный железный мост, а тамошняя дорога замощена щебнем и находится в прекрасном состоянии. Она тянулась на тридцать пять миль и непостижимым образом заканчивалась в деревушке под названием Савдракатси. Путем расспросов нам удалось выяснить, чем была вызвана постройка этого участка хорошей дороги в столь, казалось бы, глухом месте. Жена бывшего президента являлась уроженкой Сандракатси, и ее предки родились здесь и покоятся здесь. Как все добрые мальгаши, она должна была время от времени поклоняться могилам предков, но не таскаться же ей по разбитой дороге! Ее благоверный, как и подобает хорошим мужьям, проникся сочувствием к проблемам жены и повелел замостить дорогу. Разумеется, жена была обрадована, равно как и обитатели деревень, расположенных вдоль этой дороги: теперь им стало куда проще добираться до Мананары и продавать там продукты. Двигаясь по этой дороге, Ли набрела на деревушку близ обширных песчаных пляжей реки Мананара. Лучшего места для базового лагеря не найти! Но прежде чем решиться, мы все-таки постановили дождаться неуловимого Ролана. Тем временем из разведки вернулся Джон. Он отыскал район, где, по словам местных жителей, водились ай-ай, а также подходящее место для лагеря. Но загвоздка была в том, что дорога туда была разбита, как нигде, и, что хуже всего, сгнили мосты. Если хотя бы один из них рухнет, то вся экспедиция (и, естественно, ай-ай, если мы добудем таковых) окажется в ловушке. Но даже если бы дорога оказалась проезжей, все равно без советов Ролана крылья у нас были подрезаны. Кью неоднократно выходил на ночную охоту вместе с Жулианом. и всякий раз наши герои возвращались ни с чем. Но однажды утром, когда я сидел на веранде и завтракал, вошел сияющий Кью. - Ты не поверишь,- сказал он, по-хозяйски развалившись в кресле. - Во что? - спросил я. - Ай-ай! Полно ай-ай! Так и скачут по деревьям! Это было... Нет, это неописуемо! Это... баснословно! Ну, словом, просто невероятно. Я хотел сказать... Они повсюду! - Вот ты сперва отдышись, а потом говори. Медленно, четко, чтобы можно было понять,- сказал я, наливая ему кофе. Кью проглотил бодрящую жидкость и поведал, как все было. Около половины восьмого вечера он с Жулианом зашли в нетронутый участок леса. Вдруг они обнаружили, что окружены ай-ай. Они видели восемь - десять животных, и Кью подумал, уж не брачное ли у них торжество. Известно, что текущая самка привлекает сразу нескольких самцов. Он сказал, что было много грохочущих звуков, как будто самцы, отвергнутые самкой, прощались со всей компанией. Крики самцов напоминают продолжительное "а-а-а", почти как у кошачьего лемура; тогда как у самок пронзительный крик похож на "э-й-й-э". Было и немало звуков явно агрессивного характера: фырканье с шипением. Очевидно, это или предупредительный сигнал у самцов, или звук, сопровождающий их брачные драки. Он видел, как ловко, словно белки, зверьки взбираются вверх и соскакивают вниз по ползучим растениям; как они лижут только что распустившиеся цветы пальмы равенала - очевидно, в поисках нектара; как они жуют на деревьях что-то вроде чернильных орешков, а затем выплевывают - по-видимому, их интересуют не сами орешки, а таящиеся в них личинки или жуки. Кью рассказывал, как ловко они лазят по деревьям, слезают головой вниз, кормятся, свесившись на задних лапах с веток. Новости, что и говорить, замечательные. Итак, место выбрано верно, осталась только самая малость: поймать. Но легко сказать, а вот поди поймай! Мы умно сделали, что распространили по всем окрестным деревням новость, что ищем ай-ай: два дня назад из соседней деревни пришла тревожная весть. Зверолов со стажем привык к тому, что сюрпризы могут поджидать его в любую минуту. Вот он отправляется в далекий и опасный путь за редкими животными, а когда наконец прибывает к месту назначения и всех расспрашивает, отовсюду слышит что-нибудь в таком роде: "Что ж вы не приехали на прошлой неделе, сейчас их и след простыл. Я вот видел двадцать, а Чарли... Чарли, сколько их тебе попалось на глаза? Вот видите, сорок. Сами виноваты, что явились не в сезон. Где вы раньше были?" И понятно, что две-три недели подобных расспросов загонят в сумасшедший дом даже зверолова со стальными нервами. На нашу же долю выпало нечто похуже. В одной деревне сообщили, что выследили гнездо ай-ай. Туда мы и отправились. И что же? Прибыв на место, обнаружили, что это гнездо крысы, но жители уверяли, что видели там ай-ай и что десять дней назад одного поймали. - И что с ним сделали? - с замиранием сердца спросили мы и услышали, что животное было убито за то, что поедало кокосовые орехи. -А вы не слышали, что это животное охраняется? - спросили мы. Местные жители смущенно переглянулись. Да, что-то такое слышали краем уха, но не верили этому, потому что в деревне в нескольких милях отсюда пойманного ай-ай просто-напросто съели. У нас замерло сердце. Мы знали, что во многих местах ай-ай подпадает под запрет -фад и, и даже если его убивают, то не едят. Если же на вкус местных жителей ай-ай окажется еще и деликатесным блюдом, то вскоре он будет истреблен по всей округе. Позже мы узнали, что обе деревни находились в пределах заповедника "Человек и биосфера", что конечно же не добавило нам оптимизма. В этот день хозяйка гостиницы отмечала день своего рождения и в честь этого вечером устроила для нас всех пирушку. Мы надели чистые рубахи и чистые шорты, а я написал ей поздравление на открытке с изображением ай-ай, задним числом подумав, стоило ли так поступать: вдруг она разделяла мнение местных жителей о злокозненности этого существа? Но, судя по всему, хозяйка наша была польщена. По случаю праздника она вырядилась щеголихой, а ее волосы цвета вранового крыла были причесаны всем на зависть. Да, был в ней некий необъяснимый изыск, окружающий иных женщин, словно аура. Ужин удался на славу. Хотите верьте, хотите нет, но подали и шампанское. Редко кому посчастливится столь роскошно отужинать с таким прекрасным вином в подобной экстраординарной обстановке. Но и на этом сюрпризы не кончились - в конце вечеринки именинница объявила, что утром повезет нас на пикник на остров посреди протекавшей неподалеку реки. Мы знали, что неутомимый Ролан выпустил именно туда пойманного им ай-ай, и, по словам виновницы торжества, у нас были большие шансы увидеть его. Коль скоро мы все равно не могли приступать к решительным действиям до появления Ролана, идея пикника на острове посреди реки пришлась нам по душе, а если еще удастся хоть одним глазком взглянуть на ай-ай, будет совсем здорово. На следующее утро мы отправились. Именинница выехала вперед в небольшом фургоне, набитом съестными припасами; ее сопровождал почти весь штат. Мы последовали за ней примерно часом позже. Река в месте переправы была очень узкой; вода цвета крепкого кофе лениво текла меж берегов. Мы переправились на остров на внушительной пироге, чьи мореходные качества оставляли, мягко говоря, желать лучшего. Когда высадились на остров, выяснилось, что он порядка тридцати пяти акров площади, окружен зарослями тростника и папируса; на острове росли малопригодные для ботанических садов кофейные и гвоздичные деревья, кокосовые пальмы и масса бананов. Повсюду бегали цыплята и хрюшки. Под одной из кокосовых пальм приютилось несколько хижин. Поскольку мальгаши вообще низкорослые и строят соразмерно своему росту, в наших глазах эти жилища выглядели детскими шалашиками для игры. Возле хижин стояло несколько удобных мальгашских стульев с гнутыми спинками, сплетенных из тростника. Я нахожу их самыми удобными из такого рода мебели, но уж если комфортабельно устроился, не делай резких движений. Это все равно что сидеть в уэльской тростниковой лодке, когда от резкого или неосторожного жеста катишься вправо, влево или назад. Впрочем, мы подносили ко рту кушанья и напитки с величайшей осторожностью, так что сидеть на этих стульях нам показалось наслаждением. Когда мы расселись поудобнее, виновница торжества властно, как некая азиатская Клеопатра, отдала распоряжения - и праздник начался. Подали цыпленка под острым соусом с помидорами, жареную рыбу с овощным гарниром и как коронное блюдо - изысканно приготовленный холодец из свиных ножек в огромных мисках. Едва мы успели воздать должное великому разнообразию яств, как со стороны реки жизнерадостной походкой явился Человек-невидимка - не кто иной, как Ролан собственной персоной, с сияющими голубыми глазами, с лицом и лысиной, румяными как яблочко, одетый в чистую рубаху и шорты. - Привет, Джерри,- радостно сказал он.- А вот и я. Как дела? Он протянул мне руку, а я, расцеловав его в обе щеки, подал ему зыбкий мальгашский стул и налил вина. - Так где тебя черт носил? - спросил я Ролана.- По слухам, тебя кидало по всему Мадагаскару от Ну-си-Бе до Фо-Дофена. - Так оно и было,- сказал он.- Я ведь теперь советник заповедников биосферы и ношусь то туда, то сюда, ни минуты покоя. Ужасно! Я совершенно измотан. "Что-то верится с трудом, судя по твоей пышущей здоровьем физиономии",- подумал я, когда он наливал себе второй стакан. - Ну,- спросил Ролан,- а как у вас дела? - Да ничего, потихоньку,- ответил я.- На озере Алаотра добыли лемуров, а в Мурундаве - черепах и прыгающих крыс. Сейчас они в целости и сохранности в зоопарке Цимбазаза. Теперь бы нам еще достать этого треклятого ай-ай. - Нет проблем,- молвил Ролан, допивая стакан. У нас отлегло от сердца, когда мы услышали эту его любимую фразу. В нашей предыдущей поездке его "нет проблем" было ответом на самые, казалось бы, неразрешимые ситуации, из которых он неизменно находил выход. Это было его излюбленное выражение, так что мы прозвали его Профессор Нет Проблем; так я и назвал его, посвятив ему книгу, которую написал за ту поездку. Рядом с этой страстной натурой чувствуешь, что любое затруднение, разрешить которое под силу лишь Геркулесу, Ролан снимет одним мановением руки и возгласом: "Нет проблем!" - Сейчас наша главная задача - найти, где основать базовый лагерь,- произнес я. - Здесь,- отрезал Ролан. - Как, прямо тут, на острове? - удивился я. - Да нет же, нет,- нетерпеливо сказал Ролан.- Я имею в виду здесь, близ Мананары, и вы сможете охотиться у границ заповедника. Если не добьетесь успеха, я выпишу вам разрешение на ловлю в пределах внешнего кольца. Я знаю, что там водятся ай-ай и что люди убивают их, хоть и осведомлены, что этого делать нельзя. - Они еще едят их,- угрюмо добавил я. - Едят? - воскликнул Ролан, как громом пораженный.- Это ужасно. Когда люди убивают их за то, что те пожирают у них кокосовые орехи, это одно дело, но если ай-ай стали убивать ради еды, это чудовищно. - Мы подумали, не основать ли лагерь в какой-нибудь деревне у той мощеной дороги,- сказал я.- Так, по крайней мере, легче будет ездить в город за провиантом. - Прекрасно,- согласился Ролан.- Лучше не придумаешь. - Да вот беда - у телевизионной группы слишком мало времени,- продолжал я.- Нам нужно добыть ай-ай, пока им не настало время ехать. - Нет проблем,- мягко сказал Ролан.- У меня один уже есть. - Как?! - вскрикнул я и неосторожно дернулся. Стул опрокинулся, увлекая меня за собой, и я оказался на земле вверх ногами. - Джерри, будь поосторожнее и побереги бедра,- проговорил Ролан, помогая мне подняться. Он произнес это с еще большим придыханием, чем обычно. - Так у тебя действительно есть ай-ай? - переспросил я. Я был так потрясен, что позабыл о боли в бедрах. - Да, да, есть. Вы можете взять его для съемок, но потом попрошу вернуть: я хочу выпустить его на остров к тому, которого уже там поселил. Я передал новость телевизионщикам, и не нужно говорить, как это их обрадовало. Представьте, что было бы, если бы нам не удалось поймать ай-ай! Тащиться в такую даль и возвратиться ни с чем! Тут дело даже не столько в огромных деньгах, выброшенных на ветер. Как было бы досадно, если бы так и не удалось снять фильм об этом редчайшем и необычнейшем существе на земле! - Так поедем скорей! - выпалил я.- Так хочется на него посмотреть! - Предупреждаю, он вовсе не ручной,- сказал Ролан.- Тот, прежний, был куда послушнее. - Да хоть бы и людоед! Не важно, лишь бы снять фильм. - Сказать по совести, я не запасся страховым полисом на случай встречи с ай-ай-людоедом,- подумав, заявил Фрэнк. - Так-то оно так,- возразил я.- Ну, а у него, по-твоему, есть страховка на случай встречи с человеком? - Я не трус,- сказал Фрэнк.- Просто я пообещал своей новой жене вернуться домой как огурчик. А если оно поотгрызает мне руки-ноги, что тогда? - А ничего! Пусть поотгрызает тебе руки, ноги и... кое-что еще, но фильм должен быть! - изрек Боб Эванс, которого Фрэнк по одним только ему ведомым соображениям нарек Капитаном Бобом - видимо, чтобы польстить его проворной, энергичной натуре. - Давайте не будем об интимной жизни Фрэнка. Лучше отправимся в город и посмотрим на зверя,- сказал я. - А зверь попался крупный,- заметил Ролан. - Вот и прекрасно,- продолжал я.- Значит, не ускользнет даже от такого оператора, что нам достался. Тим обиженно взглянул на меня. - Бросьте трепаться! Болтушки! - сказала Ли.- В путь! Мы забрались в пирогу и отправились на тот берег. Глава седьмая. ВЕРИТИ ВЕЧЕРНИЙ Недалеко от отельчика на главной улице расположилась дощатая постройка. В ней разместилась контора заповедника "Человек и биосфера". Здесь, под крышей, в тени и прохладе, стояла коробка, откуда высовывались усы. Там находилась самая крупная самка ай-ай, которую мне когда-либо доводилось видеть. Она смотрела на нас мягким любопытным взором, словно любимая хозяйская кошка, сидящая на подоконнике. Можно было подумать, что она и родилась в неволе. - По-моему, она старая,- сказал Ролан.- Если не старая, то уж в зрелом возрасте точно. - Ну, для фильма это не имеет значения,- заявил я.- Спасибо, Ролан, мы перед тобой в неоплатном долгу. - Нет проблем,- ответил тот. - Как мы назовем ее? - спросила Ли. - Верити! - твердо сказал я. - Почему Верити? - заинтересовался Джон. - А почему бы нет? Старинное красивое викторианское имя. И потом, Фрэнк снискал себе славу своими "правдивыми фильмами". - Хм,- пробурчал Фрэнк.- Надеюсь, вы не имеете в виду эпизод, когда я пытался усадить Джина Отри на лошадь? - Ничего, пусть называется Верити,- настоял я. Быть посему - и мы сохранили за животным новое имя, даже когда открыли, что это самец. * * * Теперь, когда у нас на вооружении был Профессор Нет Проблем, мы могли приступать к более активным действиям. Как и всегда на Мадагаскаре, первое, с чего мы начали,- нанесли визит президенту округа Мананара. Он оказался милым и спокойным малым, однако под маской свойственного мальгашам добродушия с трудом скрывалось его отношение к нам как к неисправимым чудакам, сбежавшим неизвестно из какого сумасшедшего дома. Но поскольку мы выглядели скорее блаженными, чем буйными, президент выразил свое восхищение тем, что мы будем работать на подвластной ему территории, и радушно приветствовал нас. Оказав своим визитом честь главе местной администрации, мы двинулись по мощеной "дороге предков" и доехали до деревни Антанамбаобе, где Ли приметила место для базового лагеря. Понятно, вдоль дороги не осталось и намека на настоящий лес, зато можно было попытаться порадоваться плодам человеческой деятельности. Вот уголки буйной растительности, над которыми распростерли свои веера пальмы равенала; вот небольшие поля риса в овражках, куда эрозией нанесло немного плодородной грязи; они были похожи на пятна изумрудно-зеленой акварели из детского набора красок. Деревенские дома утопали в ухоженных садах, где росли личи с ярко-оранжевыми плодами и гвоздичные деревья столь аккуратных удлиненных яйцеобразных форм, что их можно было принять за чудо искусства стрижки деревьев. Подвигаясь вперед, мы вдыхали самые разнообразные ароматы листьев, на которых играло солнце, чудесный запах земли и прелой листвы, напоминавший запах сливового пирога. Но вот въехали в деревню - и были очарованы ароматами кофе, гвоздики, ванили, разложенных для просушки на тростниковых подстилках. Высыхая на солнце, они наполняли воздух волшебными благовониями. Антанамбаобе оказалась большой деревней в несколько тысяч душ; а с первого взгляда не подумаешь - домики так разбросаны среди кокосовых и гвоздичных плантаций, что, если бы не череда домов вдоль дороги, можно и не узнать о таком скоплении населения. Здесь мы встретились с уполномоченным провинции. Назначенные правительством чиновники, зачастую не из числа исконных жителей, обычно (как мы скоро в этом убедились) находятся в натянутых отношениях с местным населением. А как же иначе: назначенные правительством, да к тому же не местные - целых два черных клейма! "Уполномоченного" звали Жером. Его улыбка заставляла непроизвольно хвататься за карман, чтобы убедиться, цел ли бумажник. Очевидно, Жером был польщен, что мы выбрали для своей работы подвластную ему деревню, а на наши перегруженные машины он смотрел восторженно, даже с восхищением. Он широко улыбнулся, обнажив множество разрушенных, как у большинства мальгашей, зубов. Любой дантист, который заглянет в этот благословенный уголок, или навсегда потеряет покой и сон, потому что столько гниющих клыков он не увидит даже в самом страшном кошмаре, или же решит обосноваться здесь и сколотить состояние. По сравнению с крепкими, белыми зубами африканцев, блестящими как надгробия из итальянского мрамора, во рту у мальгашей обычно сталактиты и сталагмиты всех оттенков черного, желтого и зеленого, способные вызвать шок. Впрочем, у Жерома среди останков выкрошившихся передних зубов, словно солнце меж несущихся по небу грозовых облачков, сиял аккуратно вставленный золотой зуб. Правда, автор сего блестящего украшения был или дилетант, или так волновался за порученное ему ответственное дело, что в итоге коронка зуба оказалась ненавязчиво нависающей над нижней губой Жерома. Хотя в лицо мы называли его "месье Жером" (похоже, его самого удивляла такая почтительность), за глаза он именовался не иначе как Гнилозубом. Мы сказали ему, что не собираемся вмешиваться в жизнь деревни - просто разобьем лагерь на песчаном пляже вниз по реке, а все, что нам надо,- немного тени для себя и тех живых существ, что мы надеялись отловить. Ну а все необходимое для самообеспечения у нас есть. Расставшись с месье Жеромом, наша команда отправилась осматривать окрестности. Тут произошло радостное событие: пока мы обсуждали все "за" и "против", из кустов выползла большая блестящая змея и медленно и соблазнительно, точно танцовщица с острова Бали, проскользила как раз через тот участок, где мы собирались стать лагерем. Кью поймал ее, и мы ощутили в своих ладонях тепло длинного, мягкого как шелк тела зеленой и коричневой с золотым отливом раскраски, текшего меж пальцев словно вода. Мы отпустили ее, пожелав всего самого доброго. Не будучи людьми суеверными, мы все же восприняли это как доброе предзнаменование. Местность и в самом деле радовала глаз. Широкая река медленно несла свои бурые воды среди скал и песчаных дюн. С первого взгляда могло показаться, что на противоположном берегу сохранился девственный лес, но это впечатление создавали лишь несколько каким-то чудом уцелевших больших старых деревьев. Вокруг их массивных стволов бурно расцвела молодая поросль футов двадцать высотой, а из нее выстреливали группы кокосовых пальм и неизменных пальм равенала. Мы осторожно ступили на песок и расчертили площадку под будущий лагерь. Вот здесь у нас будет столовая-гостиная, а вот тут построим помещение для животных... Тем временем Гнилозуба окружила толпа сельчан. Все лезли с советами, как делать то, как делать это. И бедняга окончательно вышел из себя - ведь если все будут приставать с советами, того и гляди, забудут, кто здесь начальник. По мере того как он выходил из терпения, все ярче сиял на солнце его золотой зуб, словно кинжал. Еще бы, ведь событие могло оказаться судьбоносным в жизни деревни! Когда еще такое случится, чтобы в деревне Антанамбаобе остановилось сразу девять вазаха, да еще на четырех машинах, напичканных несметными сокровищами! Тем более все знают, какие простаки эти вазаха,- стоит их хорошенько потрясти, как денежки посыплются, БУДТО листья с дерева! Тут местные жители хором принялись заверять нас, что бамбук для опор и пальмовые листья для крыш будут заготовлены уже к утру, а постройка начнется сию же минуту. Я сказал, что надо бы понаблюдать за началом работы и убедиться, что вместо заказанного прямоугольного сооружения нам с энтузиазмом не построят треугольного. Такое случается не только в тропиках, но и в матушке-Европе: я сам убедился в этом. У меня были друзья, которые строили дом в Греции и все доверили вкусу и опыту строителя. Когда же вернулись, то с ужасом обнаружили, что фасад выходит не туда, куда они заказывали. Строитель пытался оправдываться тем, что зимой в этом направлении дуют ветры, но мои друзья-то не собирались жить там зимой; тогда строитель упал духом и разразился слезами, и моим друзьям стоило немалых усилий его утешить. Наученный горьким опытом, я не хотел повторения того же в Антанамбаобе. Я также расспросил о местных перемещениях стад зебу, потому что выйти рано поутру из палатки и увязнуть в коровьей лепешке никак не входило в мои планы. Разузнав обо всем, мы решили отправиться в путь, предварительно повторив все наши инструкции от начала до конца. Жером слушал с большим вниманием, кивал в знак согласия и в то же время самозабвенно ковырял в носу - вероятно, чтобы внимательнее слушать. Наконец нам настало время двигаться, и он соизволил прекратить развернутые археологические изыскания у себя в носу и вынуть оттуда палец. Пожелав с сияющей улыбкой доброго пути, он пожал всем руки. Я заметил, что был не единственным членом экспедиции, кто после такого прощания тщательно вытер руки о штаны. * * * Когда мы выехали, небо было еще чистым - бледным, мягко-голубого цвета. Но неожиданно налетели полчища грозных темно-серых туч, похожих на кочаны цветной капусты. Они заслонили солнце, словно задули свечу; их набухшие сосцы готовы были пролиться дождем. Тот, кто не был в тропиках, не может и вообразить ту внезапность и ярость, с которой обрушивается на путника тропический ливень. Когда мы добрались до отельчика, из-за грохога ливня по крыше и по кронам пальм было невозможно разговаривать. Я видел, как от дождя укрылась под листом красивая, алая с черным, бабочка; когда же ливень достиг такой силы, что лист начал сгибаться и качаться, она сделала неразумную попытку вылететь и поискать более надежное убежище и тут же была прибита струями ливня к земле. Прежде чем я смог спасти ее, капли дождя вмазали ее в почву. Когда такие капли бьют по голове и лицу, это довольно ощутимо. Шум воды, стекающей с пальмовых листьев, напоминал шум гигантского водопада. Дорога в считанные секунды превратилась в полосу жидкой грязи, изменив окраску с цвета розовой карамели на почти алый; с крыши из рифленого железа сыпались капли размером с алмазы в двадцать девять карат, но гораздо красивее. Температура упала до десяти градусов Цельсия. Вдруг неожиданно облака милостиво очистили небо, солнце застенчиво выглянуло, и от каждого предмета повалил пар, как из чайника. Этим вечером Ли накормила Верити согласно разработанной нами необычной диете. Во-первых, в меню были включены личинки жуков длиной в три дюйма и весом почти в унцию каждая. Они были чем-то похожи на дородных пожилых леди в ночных халатах из бледного шелка и, вероятно, могли бы превратиться в больших жуков, подобных тем, что нам доводилось