д, Борис и Андрей. Опирались они на Игоря с Петей, также имевших колоссальную память и работоспособность. При всем своем кажущемся безумии, Пусику удалось сколотить эту уникальную команду, которой, наверное, не было равных во всем мире, команду, способную свернуть горы. Все они знали друг друга еще по Москве и были один за другим перетащены Ефимом к себе. Первым приехал Леонид, который знал Ефима в молодости, затем Борис с Андреем. Последние, в свою очередь, перетащили к Пусику всю полосатую братию, к которой по недоразумению был причислен и я. Остальные работники Пусика молчаливо признавались людьми второго сорта, подозрительными, и неспособными достичь сияющих высот профессионального мастерства. Ефим любил обучать их уму-разуму, попрекая их бывшими званиями и заслугами и проводя сравнение между бывшей и современной действительностью. -- Поймите эту страну! -- кричал Ефим. -- Вы здесь никому на ... не нужны и все. Вы здесь абсолютный нуль, дерьмо последнее! И прекратите болтать по-русски! Сегодня вы здесь, а завтра может оказаться, что вы здесь не работаете. Понятно? Я постепенно начал разбираться в странностях системы Пусика и однажды вечером мне неожиданно пришла в голову простая до безобразия идея. "Не может быть, -- думал я, -- это было бы слишком просто. Неужели все эти люди в полосатых рубашках до этого не додумались?" -- Я почувствовал возбуждение, подкатил к своему рабочему месту различные приборы и через пару часов был уверен в своей правоте. Получалось, что моя идея позволяла за секунды измерить то, на что обычно уходили десятки минут. Я был ошарашен и впервые за длительное время почувствовал прилив сил и радости: наконец-то удалось хоть чем-то оправдать свою работу у Ефима. Мимо как раз пробегал взмыленный Борис. -- Как дела? -- с обычным полуоскалом спросил он. -- У меня собственно есть идея, -- и я начал излагать свои соображения, чувствуя, что путаюсь и теряю нить повествования. Борис прореагировал мгновенно. -- В этом случае произойдет следующее, -- и он начал излагать отдаленные последствия моей идеи, о которых я даже не начинал задумываться. Я был поражен. Казалось, Борис просчитал все возможные варианты и уже ходил с готовым решением. -- Неплохо. -- Борис на секунду задумался и лицо его выразило удивление. -- Неплохо! Пойдем к доске. Мы зашли в небольшую комнатку, использущуюся в компании Пусика для совещаний. Борис подошел к доске, взял фломастер и быстро, волнуясь и краснея от волнения, начал покрывать белую пластиковую поверхность схемами и математическими формулами. Он даже немного заикался. Я с ужасом понял, что с трудом успеваю следить за ходом его мыслей. Борис уже закончил выводить какое-то уравнение, его рука с невероятной скоростью бегала по доске, издавая пулеметную дробь от ударов фломастером. Эта дикая сцена напоминала работу сломавшегося самописца, спазматически выводящего на бумаге сигналы мощного землетрясения. -- Осталось только выписать решение и разделить два полинома. -- Борис схватил красный фломастер, передвинул доску и размашисто выписал решение. -- Неплохо. -- Он с некоторым удивлением и, как мне показалось, с недовольством посмотрел на меня. -- Такие идеи приходят не часто! Поздравляю, ты только что принес фирме солидный доход. Можешь считать, что твоя зарплата окуплена. -- Лицо его немного просветлело. -- Я думал, что от тебя пользы не будет, -- сурово сказал он, -- но, видимо, был неправ. Надо признать, у Ефима действительно колоссальная интуиция. Борис еще несколько секунд с удовольствием смотрел на исписанную доску. Затем он энергичным шагом подошел к телефону: "Леонид, Андрей, Игорь, Петр, в комнату для совещаний. Повторяю, в комнату для совещаний!" -- раздался с потолка его голос. Я со страхом смотрел на цепочку символов, покрывавших белую плоскость доски и чувствовал, что результат, полученный Борисом за несколько минут, еще не полностью доступен моему пониманию. Первым появился Андрей. -- Посмотри-ка! -- Борис был возбужден и ходил по комнате быстрыми шагами. -- У нашего новобранца первый результат. И какой результат! -- Он начал объяснять смысл написанного. Андрей причмокивал губами. Тем временем в комнате появились Леонид, грызущий ногти Игорь с постоянно бегающими глазами и Петя с висящими донскими усиками. -- Что случилось? -- Леонид как всегда пританцовывал, как будто собираясь броситься в атаку. Борис нервными движениями вытер доску, и его рука снова забегала, покрывая доску символами. На этот раз я уже успевал следить за ходом его мыслей. Андрей вскочил со стула. -- Между прочим, в этом случае все можно сделать гораздо проще! -- он заговорил по-русски, и его лысина тоже покраснела от волнения. Андрей стер часть доски и начал рисовать на чистом участке принципиальную схему. -- Ребята, -- Леонид тоже заговорил по-русски, -- это же отлично. Посмотрите! -- он подбежал к Андрею и начал пририсовывать какие-то квадратики. -- Эту работу сможет сделать Игорь. -- Борис сказал это тоном приказа. Игорь кивнул и нервно укусил ноготь. -- Петя возьмет на себя интерфейс. Андрей разработает систему. Леонид, как насчет аналоговых входов? Я займусь программами. -- Сколько потребуется времени? -- Леонид достал из кармана небольшой блокнотик. -- Я думаю, два дня на подготовку, два дня на прототип и месяц на массовое производство. -- Борис был настроен решительно. -- Две недели на производство, больше не дам! -- Леонид быстро записывал что-то в блокнотик. -- Сегодня же получим добро у Ефима. -- Леонид, две недели нереально. Сборочные цеха, детали... -- Борис недовольно поморщился. -- Две недели более чем достаточно. Я знаю, что говорю. О кей? -- Леонид сунул блокнотик в карман. -- Не теряем времени, ребята, за работу. -- Молодец, -- Андрей был как всегда важен. -- Оправдал доверие партии и правительства! -- он с напускным величием пожал мне руку. Комнатка опустела. Я еще раз посмотрел на исчерканную доску, не веря своим глазам. Сырая идея, на отработку которой в обычных нормальных условиях ушло бы не меньше месяца сомнений, экспериментов, черновиков, была отшлифована до совершенства Борисом в течение от силы десяти минут и превращена в схемы остальной командой в течение последующего получаса. Я никогда в своей жизни не видел ничего подобного. Голова кружилась. Я выглянул в окно. На пустынной площадке стояли автомобили, над религиозным центром развевался американский флаг, в голубом небе серебристой сигарой светился самолет. Окружающий мир явно не подозревал о только что случившемся чуде. Команда Пусика стоила не одного миллиона долларов... Неожиданно мое внимание привлек полный лысый мужчина в пиджаке, бегущий вдоль здания компании и подпрыгивающий как мячик. Я узнал его: он работал в сборочном цеху и, по слухам, в России был доцентом в каком-то техническом ВУЗе. Рукава его пиджака задрались от бега, обнажив расстегнутую рубашку. Он как-то странно жестикулировал, подпрыгивал, гримасничал и вскоре скрылся за углом здания. Я потряс головой. Подпрыгивающий толстяк в расстегнутой рубашке совершенно не вязался с гармоничным американским пейзажем. Я снова посмотрел на пустынную стоянку, на которой стояли новенькие автомобили, на развевающийся на ветру флаг и далекие горы. "Почудилось..." -- я потряс головой и вдруг снова заметил бывшего доцента. Он совершал ритмичные движения, напоминающие балетные па: три шага, прыжок, три шага, прыжок, расставив полные руки. Прыгун что-то выкрикивал и гримасничал. Я прислушался. -- "Fuck you, Fuck you, Fuck you!" -- кричал доцент, после этого следовал прыжок, затем сцена повторялась сначала. Мне стало страшно, так как по слухам несколько человек, работавших в компании Пусика, сошли с ума, а двоих или троих хватил на работе инфаркт. Как я узнал на следующий день, танцор только что получил предложение работать в другой компании и таким образом выражал свою радость. Глава 11. Беженец Я впервые познакомился с Олегом в совершенно незапамятные времена. Я даже точно помню день, когда это случилось, -- именно в этот день умер Брежнев. Эпоха, породившая в гражданах огромной строны чувство тоскливой стабильности и многочисленные анекдоты, подходила к концу. Рано утром у станции метро "Площадь Свердлова" выстроились милицейские патрули, которые с многозначительным видом отсекали людские толпы от Кремля и магазина ГУМ, и мне с трудом удалось доказать, что я в действительности работаю в здании, примыкающем к Манежной площади, и являюсь нормальным и благонадежным гражданином СССР. Мрачный майор долго вертел в руках красную книжечку с гербом и надписью "Академия Наук", наконец вздохнул и сказал: "Иди парень, только быстро. Тут такое происходит...". Мне стало не по себе, так как "такое" могло означать все что угодно, например, объявление ядерной войны Соединенным Штатам Америки или внеочередные Олимпийские игры на Красной площади. -- Ребята, -- бородатый весельчак, работавший у нас в лаборатории, приоткрыл нам тайну происходящего, -- наверняка кто-то в Политбюро дал дуба. -- Откуда ты знаешь? -- поинтересовались мы -- Я каждый день в шесть утра слушаю юмористическую передачу "Опять двадцать пять", а сегодня ее отменили и гонят по "Маяку" симфоническую музыку. Это было серьезно и наводило на размышления. Все терялись в догадках, но то, что умер не кто-нибудь, а сам великий Генеральный Секретарь ЦК КПСС, само это предположение казалось почти невозможным, и от этой мысли захватывало дух. Полуживая мумия, уже в течение многих лет с трудом произносящая отдельные слова, казалась вечной и нерушимой в этой своей тлеющей полужизни. Ни о какой работе не могло быть и речи, научные сотрудники нервно курили. Кто-то вытащил лабораторный радиоприемник, применявшийся для экспериментов по зондированию атмосферы, размотал длинный телефонный кабель, выбросил его из окна, и сквозь рев глушилок мы услышали нервный голос диктора "Голоса Америки": "По неподтвержденным сообщениям в Москве скончался Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев". У меня в кармане лежали билеты на симфонический концерт в Консерваторию, на который я пригласил знакомую девушку и уже назначил ей встречу у памятника Чайковскому. -- Неужели сорвется? -- с досадой подумал я и набрал телефон, указанный на билете. -- Алло? -- глухим, хриплым голосом ответила мне неизвестная пожилая дама. -- Скажите, у вас сегодня состоится концерт симфонического оркестра? -- Молодой человек, как вы можете! В такой день! -- дама явно была возмущена. Я понял, что колесо истории вмешалось в личные отношения и свидание не состоится. Подошло время обеда и я двинулся через дворик старого Московского университета в знаменитую "Кишку" -- студенческую столовую, расположенную в подвале напротив Манежной площади. Город был пуст, движение перекрыто, и у входа в столовую стояли милиционеры в своих серо-голубоватых одеждах. Москва замерла в ожидании. Сквозь решетку у двери с надписью "Лаборатория коммунистического воспитания молодежи" было видно, как в Кремль на огромной скорости летят громадные черные правительственные ЗИЛы. От шуршания их шин и визга колес на поворотах посередине пустынного пространства площади становилось жутко. Машины напоминали черных жирных жуков, слетавшихся к начинающему разлагаться трупу. В этот день где-то совсем рядом, за стенами Кремля делилась власть, и уже неявно закладывалось начало конца Пролетарского Государства... Есть хотелось по-прежнему, и я попытался пройти в столовую. -- Не положено! -- окрикнул меня милиционер. -- Так мне только пообедать! -- Не положено, такое происходит, а ты есть! Неожиданно из-за двери высунулся Олег. До этого я видел его несколько раз в коридорах Института и слышал, что он собирается переходить в наш отдел. -- Товарищ лейтенант, этот гражданин со мной! Пропустите, пожалуйста. -- Проходи, -- недовольно буркнул лейтенант. Я юркнул в приоткрывшуюся дверь. -- Привет, -- Олег смеялся, -- мы успели проскочить внутрь до того, как они поставили оцепление, и они решили, что мы из органов. Давай, набирай поднос скорее, столовая все равно закрывается. Вскоре Олег начал работать в нашей лаборатории, и мы подружились. Он вырос в старой интеллигентной семье, чудом пережившей катастрофы первой половины двадцатого века. Решительно все мужчины в этой семье, насколько он помнил генеалогический ряд, уходивший куда-то в середину прошлого века, носили профессорское звание, и эта семейная традиция угнетала Олега, бывшего скромным кандидатом наук. Впрочем, он был еще молод... Когда все уже начало разваливаться и я собрался уезжать, Олег загрустил. --Ты знаешь, -- сказал он, -- я все же оптимист. Должно же все стать лучше, надо просто работать и стараться наладить жизнь. Такая огромная страна, наконец-то, появилась свобода. Нет, я не уеду. Олег провожал меня в Шереметьево. "Бог даст, свидимся когда-нибудь, -- сказал он, прощаясь. -- Может быть, ты еще приедешь обратно... " День был солнечный, не жаркий и не холодный, и я с тоской изучал только что полученный факс от одного из Пусиковских покупателей. Клиент был недоволен странными результатами измерений, и мне предстояло разобраться в этой проблеме мирового значения. -- "Черт бы вас всех побрал!" -- думал я. Неожиданно у меня на столе зазвонил телефон. -- Алло! -- в трубке раздавалось шипение. -- Привет, -- я с удивлением узнал голос Олега. -- Родители мне сообщили твой телефон. Я хватаюсь за соломинку, умоляю, может быть ты сможешь мне помочь? -- Да что случилось, ты где, в Америке? -- В Москве, в Москве! Ты знаешь, что у нас идут бои? По улице только что проехали грузовики с бандюгами, они едут брать Останкино, это же рядом с нами! Там так громыхает! На крышах снайперы палят по прохожим. Дочку только что чуть не убили, за ней гнался какой-то пьяный мародер и стрелял из обреза. Жена в истерике. Я ничего не хочу больше, моя жизнь кончена. Надо детей спасать! -- Да ты что? -- я был ошарашен, так как ничего не знал еще о происходящих событиях. -- Если ты только сможешь помочь, я хочу их увезти от этого кошмара. -- Хорошо, Олег, я постараюсь. -- Мне стало страшно. -- "А если это серьезно, не дай боже нам гражданской войны, -- подумал я. -- Русский бунт, бессмысленный и беспощадный..." Я взволнованно вскочил с места и сразу же столкнулся с Ефимом. Он был явно в хорошем настроении. -- Ну, дела идут хорошо. -- приветствовал он меня. -- Прибыль почти что удвоилась. Нет, надо было еще больше сделать, но я все равно доволен. И Леонид молодец, и Борис. Да и ты неплохо сработал. -- Он замолк и пристально посмотрел мне в глаза. -- Что? Я же вижу, у тебя что-то на уме. -- Ефим, -- я решил брать быка за рога. -- у меня в Москве есть друг, там что-то происходит, стреляют. -- Да, -- Ефим сморщился, -- я слышал сейчас по радио. Засранцы, совсем с ума посходили. Так что, хороший парень? -- Да, он талантливый человек, прикладную математику знает, работал со мной. -- Ты его получил! -- Ефим иронично посмотрел на меня. -- Я знаю, у тебя плохих друзей не бывает. Это святое дело, вытащим его оттуда, раз парню плохо. -- У него дочку только что чуть не пристрелили. -- Я не мог успокоиться. -- Сволочи. -- Ефим покачал головой. -- Все, пусть сидит дома запершись, если только все не рванет к ... матери, сделаем ему визу и пусть вывозит семью. Все, решено, немедленно иди к секретарше, звони ему, пусть шлет бумаги, если конечно сможет. -- Спасибо, Ефим! -- я был тронут. -- Не за что, нам люди все равно нужны, отработает все хлопоты. Хорошим людям надо помогать. Ведь он хороший человек, правда? -- Очень хороший, Ефим. Спасибо! -- Я, покачиваясь, бросился набирать московский номер. Москва была занята, и я с трудом пробился сквозь космические шорохи и гудки. -- Олег, срочно, если сможешь, шли все документы, не высовывайся, будем стараться тебя перетащить... -- У нас только что телевидение выключили! -- Олег никак не мог поверить происходящему и даже был немного растерян. Сквозь шумы слышался женский плач. Возбужденный, я кинулся поделиться новостью о происходящем с Андреем. Он с важным видом сидел в кресле и обучал относительно свежего инженера принятым на Пусике порядкам. -- Детали для разработок надо брать вот здесь. -- Он развернулся в кресле и показал пальцем на высокий металлический шкаф. -- Ключ от шкафа лежит у меня в столе в правом ящике. Рядом лежит тетрадь, и ты должен записать все взятые детали в нее. Если я увижу, что какие-то детали не вписаны, заберу ключ и все! Испуганный полноватый парень с усиками кивал. -- "Ну, нагнал страху -- подумал я, теперь-то точно будет все регистрировать." -- Ребята, в Москве очередной переворот или хрен его знает что! -- закричал я. -- На улице стрельба, телецентр штурмуют. У Андрея даже приоткрылся от удивления рот, а парень с усиками побелел. -- Откуда узнал? -- Андрей посмотрел на меня. -- Мне только что друг позвонил. Они там все в истерике, я попросил Ефима его вытащить, если удастся. -- Что? -- Андрей с недовольством посмотрел на меня. -- А кто он такой собственно? -- Я его знаю много лет, сильный парень, не волнуйся ради бога, он моральные устои не разрушит. -- Он по электронике или по программированию? -- холодно спросил Андрей. Казалось, происходящий переворот уже перестал его интересовать. -- Если по электронике, он должен пройти экзамен или кто-нибудь из друзей Леонида или моих друзей должен его рекомендовать. -- Я его рекомендую! -- рассердился я. -- Извини, -- Андрей был холоден. -- Ты в электронике не авторитет. -- Да он не по этому делу, он больше по математике и физике. -- В этом случае, ты сделал очень большую ошибку. -- Да что в конце концов происходит? -- Такие решения у нас в компании не происходят без участия Бориса. Так что пойдя напрямую к Ефиму, ты не только нарушил порядок, но и совершил прямой выпад против Бориса. -- Да вы чего, охренели, что ли? Я за него ручаюсь. Приедет человек, будет делать все, о чем попросите. Да и в конце концов, это компания Ефима, а не ваша! -- Я тебе не завидую, -- Андрей был уже враждебен. -- Борис это запомнит, а ты еще не получил вида на жительство в Америке. -- Знаешь что, я сейчас же пойду к Борису и объясню ему все! -- я был возбужден и раздражен. Борис сидел на своем рабочем месте, с привычным оскалом упершись в экран. -- Борис, -- начал я, -- я хочу поговорить. -- Пожалуйста, только одну минутку, -- его руки совершили прощальный пассаж по клавишам. -- Тут такое происходит, в Москве переворот, бои. -- Что? -- Борис был удивлен, но сохранял спокойствие. -- Кто кого бьет? -- Ничего не знаю пока, штурмуют Останкино... -- Бесполезно, -- Борис сжал губы. -- Я бы это приветствовал, если бы видел хоть одного достойного, сильного лидера. А такой человек пока еще не появился, так, одна мелочь. В любом случае будет то же самое, так что волноваться не надо. -- Борис, дело в том, что мне позвонил сейчас старый друг, и я попросил за него Ефима. -- Что? -- Борис нахмурился и сердито посмотрел на меня. -- Кто он такой? -- Он очень приятный парень... -- Нам не нужны просто приятные люди, -- Борис покраснел. -- Нам нужны сильные люди и хорошие исполнители. -- Я за него ручаюсь, он будет делать все, что ему поручат. К тому же, Олег сильный специалист. -- Пойдем поговорим. -- Борис вскочил, быстрым шагом прошел в пустую комнату и закрыл за нами дверь. -- Ты что, не видишь, что происходит? -- зашипел он. -- Ефим разрушает компанию. Раньше здесь работало всего несколько человек, и все были на виду! Никто не мог носом повести или сигарету пойти выкурить, все были заняты от зари до зари! А теперь? Я вчера спускаюсь на первый этаж, а там этот, ну который заведующим отделом был, Виктор, сидит и нагло по-русски по телефону болтает с женой! Это начало конца, пойми! -- Борис, ну зачем же так, ведь люди работают по двенадцать -- четырнадцать часов. -- Ну и что? Да они половину времени баклуши бьют! Мы уже и так напоминаем какую-нибудь контору в Москве! Я уже обращался к Ефиму, мы блокируем все телефонные разговоры из компании и не будем подзывать сотрудников по личным делам. Телефонистке уже дано такое распоряжение, если кто-то звонит, выяснять, по какому вопросу, а жен вообще не соединять. Но эта гниль уже завелась, и ее надо вытравлять! Меня трясет от этого, а Ефим еще новых людей вызывает. -- Борис, с Олегом все будет нормально. К тому же он коренной русский из старой, интеллигентной семьи. -- Я пристально посмотрел на Бориса, ожидая увидеть его реакцию. -- Это не так уж важно. -- Борис неожиданно смутился. -- Хорошо, если так. Я имею в виду, что с ним все будет нормально, а не его национальность. -- поправился он. -- А если нет? Я хочу брать только проверенных людей. Между прочим, я пригласил сюда нескольких человек и, на мой взгляд, в половине случаев сделал ошибки. Меня тоже несколько знакомых недавно просили о помощи, но я им отказал. Один уже почти визу получил, но я затормозил дело. И вообще, на мой взгляд у нас уже слишком много русских, это пора заканчивать! Так что Ефим сказал? -- Ефим сразу же согласился. -- Хорошо, посмотрим, что из этого выйдет. -- Борис подозрительно посмотрел на меня. -- Покажи мне его бумаги, когда их получишь. -- Он развернулся и недовольной походкой вышел из комнаты. Путч закончился через несколько дней, но Олег уже не изменил своего решения. Документы ему оформили на редкость быстро, и уже через пару месяцев я встречал его в аэропорту и вез покупать полосатые рубашки, на ходу объясняя сложную внутреннюю структуру компании. Олег при этом только смеялся и говорил, что ради детей готов на все. Все усилия по приведению внешности новоиспеченного Пусиковца к общепринятым стандартам пошли крахом. Борис, просидевший с Олегом около двух часов за закрытыми дверями, остался недоволен и зло буркнул мне на ходу: Я ничего не понял из его рассказов! Ты пригласил в компанию совершенно среднего специалиста. В Принстоне таких полно, лучше было коренного американца на работу взять. Я ничего не понимал, но Олег отказался рассказывать о своем разговоре с Борисом. -- У меня такое чувство, что в дерьме выкупался, -- грустно сказал он мне. -- Честно говоря, я такого не ожидал в самых кошмарных снах. Словом, я не могу сделать того, чего от меня ждут. Ну, ничего, постараюсь выстоять, мне теперь главное тебя не подвести. Я долго перебирал возможные варианты того, чего именно ждали от Олега, и ничего не понимал. В последнее время я тщательно прислушивался к холодному огоньку, трепыхающему где-то внутри, и этот верный спутник моей жизни раз от раза спасал меня. Стоило возникнуть внутри противному, подрагивающему ощущению, и я уходил в другую комнату, а там, где я только что сидел, появлялся Ефим и устраивал страшный скандал. Теперь холодное чувство возникало у меня внутри при встречах с Борисом, и я догадывался, что вся эта неприятная история была каким-то образом связана со мной. Борис явно взял курс на мордование Олега. Каждый день ему давали новые и новые задания. Олег скрипел, тужился, но задания выполнял, после чего Борис немедленно подсыпал ему еще более сложные задачки, буквально сжимая жертве горло. -- Твой Олег не программист! -- брезгливо высказался Андрей. -- Борис им очень недоволен. -- Зря вы так, -- я был расстроен. -- Ведь он делает все, что ему дают! -- Ну и что? Борис может это сделать лучше и быстрее. И сильнее, -- съязвил я. -- Да ну тебя, -- Андрей обиделся. -- Я понимаю, он твой друг. И потом, Олег приятный парень, я ничего против него в человеческом смысле не имею. Но нам нужно делать дело! -- и лицо Андрея приобрело важное и таинственное выражение. -- А когда речь идет о работе, личные соображения значения не имеют! Через пару дней взъерошенный Олег прибежал ко мне. -- Я еще никогда такого не видел! -- крикнул он. --Захожу в сортир, а там Леонид держит гору чертежей, Ефим берет их, рвет на куски и спускает их в унитаз. Вокруг него кружком сотрудники, а он на них страшно орет. И все из-за каких-то дырок, которые они забыли просверлить! Я поскорее смылся, не знаешь, у нас в здании есть еще один туалет? Я глубоко вздохнул, так как во втором туалете была всего одна кабинка, в которую уже выстроилась очередь из сотрудников Пусика, желавших избежать встречи с разъяренным президентом. Глава 12. Эйнштейн был неудачником! На улице уже давно стемнело, но окна компании Пусика ярко светились, и около входа шеренгой выстроились машины сотрудников, слегка поблескивающие в свете фонарей своими полированными боками. С наступлением темноты жизнь в компании обычно особенно оживлялась. Леонид то и дело рявкал в громкоговоритель, собирались совещания и сотрудники суетливо сновали взад и вперед, прикручивая и прилаживая детали к серым коробкам, торжественно стоящим в сборочном цехе. Из вечера в вечер повторялась одна и та же история. Где-то около восьми часов вечера раздавался телефонный звонок. "Леонид, Леонид, третья линия, Ефим звонит!" -- с легким испугом в голосе объявляла секретарша. Обычно это означало, что Ефим приближается к зданию компании в своем белом Мерседесе, и предвещало длительную вечернюю разборку со скандалом. Сотрудники втягивали голову в плечи и старались не смотреть по сторонам, судорожно оценивая свои шансы оказаться очередной жертвой вечернего обхода. "Да, да, Ефим! -- бодро отвечал Леонид. -- Все в порядке. Детали заказаны, я лично за этим проследил. Будет сделано. Ждем. Обязательно поговорим!" Ефим появлялся в холле выбритый до синевы, в белоснежной, слегка фосфоресцирующей рубашке с туго повязанным галстуком, распространяя приторный сладкий запах американского одеколона. Он шел по коридору со слегка наклоненной вперед головой и хищным и одновременно ироничным взглядом, напоминая быка, только что выпущенного на арену. Самое страшное было попасться ему на глаза именно в эти минуты, когда он был полон сконцентрированной энергии, накопленной за то время, пока он отсутствовал в компании. Леонид как раз объяснял мне обнаружившиеся странности в поведении серых, набитых проводами коробок, когда в коридоре появился Ефим. -- Работаете? -- буркнул он. -- Хорошо. Леня, я вот все думаю: дела идут неплохо, правда? -- Да, прекрасно, Ефим! -- Леонид весь собрался, предчувствуя неприятности. -- Так что нам надо переехать в Литтл Три, я куплю большое здание. Там место хорошее, университет рядом. Как вы думаете? -- Да, да Ефим, давно пора! -- Леонид подобострастно улыбнулся. -- Да, там правда подороже, да у нас и народа работает мало, в общем-то и здесь места полно. -- Да, места сколько угодно, Ефим! -- Вот я и думаю, все же надо переехать. Здесь вокруг одни компании, какое-то промышленное место, не та, не та атмосфера... Да и ездить далековато. А в Литтл-Три ребята из дома на работу будут пешком ходить. Это и для здоровья полезно. Вот он, -- Ефим махнул рукой в мою сторону, -- он встанет утречком и пойдет пешком на работу. Или, в крайнем случае, на велосипеде поедет. А ты, -- и вдруг лицо Ефима брезгливо сморщилось и покраснело, -- ты даже на велосипеде не доедешь! Мудак, забрался хер знает куда! Что ты залез в глушь со своим домом? Я обомлел от такого неожиданного перехода. Всем было известно, что дом Леониду нашел лично Ефим где-то на границе Литтл-Три и соседнего городка в одном из самых дорогих и престижных жилых районов в округе. По слухам дом этот был небольшим, но стоил целое состояние, и Ефим, сморщившись, настоял на покупке, брезгливо сказав своему вице-президенту: "Не мелочись!". -- Ефим, Ефим, -- испуганно залепетал Леонид, -- ну что ты, это же совсем близко, я дойду! -- Ни хрена ты не дойдешь, идиот! Вот он, -- Ефим направил на меня указательный палец, -- дойдет! И Борис дойдет! А ты даже на велосипеде не доедешь, будешь утром в машину залезать! -- Да нет же, Ефим, я доеду, на велосипеде там вообще пять минут! -- Листен, Листен, Листен, Листен! -- Ефим начал раздражаться -- не перебивай меня! Я же сказал, не доедешь! Идиот, -- Ефим обращался ко мне, -- забрался хер знает куда, сидит там в своей деревне, у черта на куличках. Сэкономить решил! -- Ефим пренебрежительно махнул рукой на Леонида, напоминающего ощипанного цыпленка. -- И еще говорит, что пешком дойдет! -- Ефим! -- умоляюще прошептал Леонид, -- я дойду! -- Ты хорошую машину купил, -- Ефим глядел на меня. -- Только зачем было новую покупать? Это расточительство. Здесь старые машины очень хорошие, надежные. Если хочешь знать, у меня новой машины не было пока я компанию не создал! Ефим круто развернулся и решительно пошел в цех, снова слегка наклонив голову. Только что на моих глазах произошла легкая разминка, основная часть представления только начиналась. -- Как дела? -- он остановился около полного, немного медлительного парня, недавно выписанного из России. По слухам, парень этот был толковым инженером. -- Что ты делаешь? -- Работаю, Ефим, -- парень держал в руках паяльник. -- А какого дьявола ты работаешь? Что ты сидишь, задницу протираешь? Что ты паяльник держишь? У нас что паять некому? Леонид, ну-ка подойди сюда, посмотри на это безобразие! -- Леонид с готовностью подбежал поближе. -- Что у нас происходит? Что за бардак? Почему он сидит с паяльником? -- Ефим начинал выходить из себя. -- Ефим, мы начинаем разрабатывать новую систему, мы... -- Листен, Листен, а на хрен нам новая система? Почему ты с усами ходишь? Думаешь, что умнее всех? Сбрей немедленно! Почему я не знаю, что в компании происходит? Может, я не прав? Ты не бойся, если я не прав, так и скажи мне: Ефим, ты хуйню порешь! Меня надо иногда посылать. Посмотри, вот он сидит, потеет, лицо бледное. Разве он может что-нибудь припаять? Отправим его в Россию взад, тоже мне техник-смотритель нашелся. -- Парнишка побледнел и закусил губу. -- Ефим, -- робко произнес он, -- мы просто хотели измерить искажения... -- Листен, не перебивай меня! Мы просто хотели... Просто ничего никогда не хотят! У вас есть планы? Леонид, мне показали план? Я утвердил их? -- Леонид побледнел. --Ефим, -- он заискивающе заглядывал ему в глаза, -- эта работа на пару часов, мы сегодня же планировали ее закончить... -- Вот именно! Вы планировали! А на хер вы планируете без меня? Я не имею понятия о том, что делается в компании! Листен, Листен, Листен! Иди-ка сюда! Ефим с Леонидом закрылись в кабинете и оттуда понеслись глухие крики. Ефим вымещал свое раздражение тем фактом, что Леонид живет вне пешей досягаемости до предполагаемого нового здания компании в центре Литтл-Три. Этот факт нарушал столь желанную и недостижимую гармонию. Растерянный толстяк был бледен, на лбу у него выступили капли пота. Он так и сидел, держа в руке раскаленный паяльник и явно не знал, что ему делать -- продолжать паять или дождаться решения начальства, не навлекая на себя гнев за проявленную инициативу. Остальная часть компании облегченно вздохнула, поняв, что сегодняшняя гроза прошла стороной, и с удвоенной энергией принялась за работу. Я уже знал, что произойдет дальше: крики будут раздаваться еще около получаса, после этого Ефим уйдет к себе в кабинет и начнет звонить по телефону своим адвокатам, а Леонид, потрепанный, но заряженный энергией подсядет к растерянному паяльщику и будет сидеть до полуночи, ударными темпами завершая начатый проект. Про Ефима ходили легенды. Он обладал потрясающей интуицией, граничащей с мистикой. Рассказывали, что однажды он летел в самолете, совершавшем рейс из Сибири в Москву с посадкой в каком-то провинциальном городе. -- Не нравится мне этот самолет, -- сказал Ефим, сойдя на землю провинциального аэродрома. -- Не полечу я на нем никуда. Где здесь ресторан? -- Он заказал бутылку дорогого коньяка и тут же напился до совершенно бессознательного состояния. Его пытались силой усадить на рейс, но Ефим уцепился рукой за ножку столика и категорически отказывался продолжать свой полет. Наконец, друзья махнули на него рукой и бросили в провинциальном городе, оставив пятьдесят рублей из командировочных денег. Самолет взлетел в воздух, направляясь в Москву и через сорок минут взорвался в воздухе и упал где-то в глухой тайге. Ефим же проспался и улетел в столицу следующим рейсом. В молодости Ефим был красив и обаятелен, к тому же очень любил женщин, которые отвечали ему взаимностью. Где-то в конце шестидесятых или в самом начале семидесятых годов в Москву на гастроли приехал знаменитый балет из в то время еще коммунистической Германии. Особенно в этой балетной труппе отличалась певица и танцовщица с длинными, красивыми ногами. Совершенно непонятно каким образом, но за ту неделю, в течение которой танцовщицы из ГДР трясли своими аппетитными ляжками перед Московской аудиторией, состоявшей преимущественно из солидных партийных работников и прыщавых комсомольских деятелей, Ефиму удалось соблазнить заезжую примадонну. Последняя, словно исправляя ошибки своих родителей, соблюдавших расовую чистоту и успешно очищающих Германию от избранного Богом народа, без памяти влюбилась в экзотического брюнета со жгучими глазами. Неизвестно почему, но в эту историю не вмешалось КГБ, по-видимому стараясь не конфликтовать с представителями дружественной социалистической страны. Факт остается фактом: Ефим официально расписался с заезжей гостьей и вскоре сложил чемоданы и поехал к своей возлюбленной в Восточный Берлин. Там его, правда, ждало жестокое разочарование: выдающаяся певица и танцовщица вот уже много лет жила в маленькой комнатушке в коммунальной квартире, стоя в очереди на отдельное однокомнатное гнездышко в пригородах столицы социалистической Германии. Ефиму это не понравилось. Он одел галстук и пошел на прием к бургомистру, по слухам прихватив какого-то своего приятеля. О чем они говорили с бургомистром осталось неизвестным, но танцовщице на той же неделе выдали ордер на отдельную двухкомнатную квартиру. Бедняга Ефим не подозревал о том, что это было началом конца: примадонна разрыдалась, а затем высказалась в том роде, что это бесчестно, так как честные труженики социалистического государства десятки лет дожидаются своей очереди на квартиры, а никому не ведомый Ефим пошел на прием к бургомистру и все устроил за один день. Из-за таких людей, как он, идеалы социалистического строительства покрываются плесенью буржуазного стяжательства и тому подобное. "Дура какая-то!" -- по слухам раздраженно сказал тогда Ефим, тут же развелся и уехал обратно в Москву. Он вел богемный образ жизни, в его комнате все время ночевали красивые женщины, иногда жены высокого начальства, а также бездомные поэты, художники и деятели возрождающегося сионистского движения, скрывающиеся от КГБ и пишущие гневные письма протеста в ЦК КПСС, лично Леониду Брежневу и в Совет Министров. --Психи ненормальные! -- как-то вспоминал Ефим. -- За мной увязалось КГБ, а я уже окончательно собрался сматывать удочки в Израиль. И вот у меня поселяется какой-то чайник, который пишет докторскую диссертацию о "Слове о полке Игореве" и одновременно строчит протесты в КГБ. Так за нами вскоре пришли, я с трудом успел удрать. И что мне оставалось делать? Пришлось симулировать сумасшествие. Кстати, -- Ефим довольно улыбнулся, -- у меня это так отлично получалось, что меня ни один профессор от настоящего сумасшедшего не мог отличить! Я вот так вот головой подергивал. Они меня спрашивают: "Скажите, дорогой, вы довольны политикой партии и правительства?", а я им все время отвечаю: "Шура! Шура!". С трудом выпустили, пришлось убеждать их, что я вылечился. Затем Ефим уехал в Израиль. Об этом периоде своей жизни он вспоминал с удовольствием: --Там было здорово. Днем я работал, а вечером! Какие там были девки, какие груди, налитые, соски торчат, ноги стройные, кровь с молоком! У меня каждую ночь другая ночевала, никогда такого времени больше не было! Он удрал из Израиля, по слухам, сидя в трюме какого-то корабля, так как получил контракт в Лондоне, но случай занес его в Америку. Здесь ему пришлось туго, так как Ефим понял, что и Россия и даже Израиль в области электроники безнадежно отстали от развитого мира. Ефим, которому к тому времени исполнилось уже сорок лет, работал техником за доллар в час, мыл полы, сидел с детьми и все заработанные деньги тратил на баб. "Особенно негритянки были дешевыми, -- вспоминал он, -- за пару долларов соглашались на все. Что делать, я же не мог без этого обходиться. А ты что, думаешь, они были хуже самых дорогих баб, которых я потом имел? Ни хера, точно такие же, даже лучше!" Америка нанесла серьезный удар самооценке Ефима, привыкшего считать себя гением. Правда, проработав пару лет техником, он понял, что окружающие его инженеры вовсе не боги, какими они казались ему в первые месяцы после приезда, а зачастую такие же бездари, как и всюду. Именно к этому периоду жизни относились часто вспоминаемые Ефимом инженеры в белых халатах, с калькуляторами и в желтых носках. Ефим вскоре профессионально вырос, с ним начали считаться, затем приглашать для консультаций. По слухам, он за день делал то, на что многие корпорации тратили годы. Помогал здесь и недюждинный талант и способности, но самое главное, что Ефим обладал каким-то сверхъестественным чутьем и интуицией. Ему достаточно было посмотреть на электронную схему, и он мгновенно чувствовал, в какой именно ее части скрыта проблема, сводящая высокооплачиваемых инженеров с ума. К сожалению, ни в одном месте Ефим не мог задержаться больше чем на несколько месяцев. Когда он впервые получил работу техника, руководство компании искало инженера. Ефим написал письмо директору с просьбой перевести его в инженеры, и его начальник, усталый пожилой индус, начал убеждать его в том, что Ефим, плохо разговаривающий по-английски и не знающий местной жизни, сможет стать инженером не раньше чем через пару лет. "Чтоб я так был здоров! -- ответил Ефим. -- Через два года ты придешь ко мне наниматься на работу, и я тебя не возьму. Ты бестолковый." Ефима тут же с треском выгнали. Самое интересное, что через два года бывший начальник действительно пришел наниматься на работу в отдел Ефима, который к этому времени уже руководил проектом в большой корпорации. Как-то раз Ефиму предложили крупное повышение. Он выбрал момент, когда в кабинете президента собралось большое совещание, подошел к боссу и сказал: -- Я всю ночь не спал и думал о вашем предложении. -- Ну и что вы решили? -- босс был настроен благожелательно, не сомневаясь, что Ефим примет предложение и будет его благодарить. -- Я не смог найти ни одной причины для того, чтобы согласиться работать у кретина! -- громко и отчетливо сказал Ефим. На следующий же день он был уволен. Та же история повторялась многократно в самых различных местах. Ефим срывался и начинал орать на вице-президентов и президентов компаний, издевался над ведущими инженерами, и его с треском вышибали на улицу. По слухам, испуганные сослуживцы во время скандалов даже несколько раз вызывали полицию. Заработанных денег Ефиму хватало на то, чтобы платить за комнату, в которой, кроме кров